Ордубади Мамед. Тавриз туманный

   - Посмотрите, узнаете вы это? - спросила она.
   - Узнаю, откуда вы это взяли?
   - Я это взяла не у вас. Это взяла Ираида-ханум у Нины.
   - Знает ли об этом Сардар-Рашид?
   - Нет! Сардар-Рашида нет здесь, он уехал в Савудж-булаг*. По приезде он узнает все.
   ______________ * Город на ирано-турецкой границе. (Примечание автора).
   - Как же попала эта бумага к вам?
   - Ираида носила эту бумагу при себе. Вчера она принимала ванну. После нее в ванну вошла я. Бумага упала под скамейку. Я нашла ее, прочла и, если всего и не поняла, то сообразила, что это очень серьезная вещь, и потому взяла и спрятала. Ираида-ханум перевернула весь дом, но бумаги не нашла. Возможно, она заподозрила меня, но не осмелилась заикнуться и только между прочим спросила: "Махру-ханум не видали ли вы в ванной маленькой записки?"
   - Не знаете ли вы, какую цель преследовала Ираида, похищая эту бумажку?
   - Эта бумага поможет ей вырвать из ваших рук Нину!
   - Что она сможет сделать? Она хочет добиться моего ареста?
   - Она все рассказала мне: она боится вашего ареста и не хочет раскрывать всего Сардар-Рашиду или царскому консулу, так как в этом случае погибнет и ее сестра.
   - А что же она намерена делать?
   - Отравить вас, а затем показать бумагу Нине, запугать ее и вынудить на брак с Махмуд-ханом.
   - Как же она собирается отравить меня?
   - Наш повар - бывший повар Мамед-Али-шаха. По его приказу в свое время он отравил сотни людей.
   - Говорила она по этому поводу с поваром? - спросил я.
   - Пока нет.
   Больше я ни о чем не спрашивал. Несомненно, положение стало чрезвычайно опасным. Мне следовало еще до приезда Сардар-Рашида покончить с этим делом. Безусловно, Ираида поспешит обо всем рассказать мужу, а тот не замедлит доложить консулу. Он давно ищет случая упрочить свое влияние, выдвинуться, получить новые чины.
   Подняв голову, я внимательно посмотрел в глаза Махру. В ее ответном взгляде я увидел глубокую симпатию и сочувствие.
   - Я верю вам, Махру-ханум! - сказал я признательно. - Наряду с хранящимися в вашей душе большими тайнами, вы сумеете сохранить и эту маленькую.
   - Можете быть спокойны. Но этого недостаточно. Ираида все равно откроет ее.
   - Обещаете ли вы помочь нам принять меры к сохранению этой тайны?
   - Обещаю, обещаю всем сердцем!
   - Когда вернется Сардар-Рашид?
   - Дней через пять.
   - Когда я еще раз сумею увидеть вас?
   - Завтра, в это же время.
   Она поднялась. Ночь была темная. Я приказал заложить экипаж.
   - А можно мне поехать одной? - спросила она, когда я хотел отправить ее на фаэтоне.
   - Вас проводит молодой товарищ, которому я вполне доверяю. Он сам будет править лошадьми.
   С этими словами я вызвал Тутунчи-оглы и, представляя её, сказал:
   - Можете довериться ему так, как вы доверяете мне. После их ухода более получаса я сидел и думал. Меня удивляло, как Нина могла не уничтожить такую важную бумагу, и она попала в руки такой опасной особы, как Ираида.
   Я не мог уснуть. Не исключалась возможность, что Ираида откроет тайну мужу. Ее нельзя заставить молчать. Более удобный случай вырвать Нину из моих рук вряд ли еще ей представится. Мне невольно пришли на память слова, сказанные ею Нине дней десять тому назад:
   "Ты одна не сумеешь отделаться от него! Тогда ты должна будешь бросить окружающую тебя роскошь и богатства и уйти. Но если мы сумеем добиться его высылки или смерти - во-первых, в твоих руках останется огромное состояние, а, во-вторых, ты сумеешь стать женой такого влиятельного человека, как Махмуд-хан".
   Я решил, несмотря на позднее время, отправиться к Нине и обсудить с ней этот вопрос.
   Был двенадцатый час. Тахмина-ханум и Меджид спали. Нина читала партийные газеты, доставляемые нам в Тавриз. Она очень удивилась моему позднему визиту.
   - Удивительно, в такое время?
   - Мне хотелось повидать тебя и поиграть с Меджидом.
   Нина засмеялась.
   - Правда, ты всегда играешь с нами. Но в такое позднее время... Садись.
   Я сел. Я не торопился делиться с ней своими опасениями, так как и без того были расшатаны нервы этой преданной революционерки.
   Около часу мы проговорили о чувствах, любви и искренности. Наконец, разговор коснулся Ираиды.
   - Нина, надо быть немного осторожней. Правда, Ираида не захочет погубить тебя, однако, моя гибель может отрицательно отразиться на твоем положении в консульстве. К сожалению, ты недостаточно осмотрительна.
   - Ошибаешься! - горячо воскликнула она. - Вот уже несколько лет, как мы ведем серьезную работу, и я ни разу не была неосторожна. И после всего этого...
   - Прекрасно! - мягко прервал я ее. - Не волнуйся, ты и так нездорова. Случай подкарауливает человека, а он зависит от случайных неосторожностей. Как бы ни был опытен мастер, все же и он может допустить некоторые ошибки. Так же и мы. А теперь скажи, где ты хранишь черновик составленной тобой прокламации?
   - Среди книг.
   - Дай, посмотрю!
   Она стала искать. Задумалась, снова начала поиски, но ничего не нашла. Достав из кармана сложенную бумагу, я протянул ей.
   - На! - сказал я - Надо быть осторожней! Подобные документы, попав в руки Ираиды, могут погубить всю нашу работу.
   - Ираиды?! - поспешно спросила она.
   - Да, Ираиды.
   - А как же эта бумага попала к тебе?
   Я рассказал ей все. Нина побледнела. Некоторое время она стояла растерянно, не зная, что делать.
   - Мы погибли! - сказала она печально. - Сардар-Рашид построит свое счастье на нашем несчастье! Это на руку и Ираиде! Скажи, что делать?
   - Есть два выхода. Тайно выехать из Тавриза и скрыться или же принять другие, более решительные меры.
   - Раз можно принять другие меры, зачем нам покидать Тавриз? Куда мы можем скрыться? Как мы можем бросить работу и бежать? И, наконец, кому мы доверим этого несчастного ребенка?
   - Нина, принять решительные меры - это значит удалить из Тавриза напавшую на наш след Ираиду!
   Чтобы дать ей обдумать мои слова, я некоторое время молчал. Затем добавил:
   - Конечно, Ираиде не удастся погубить меня, так как мне заранее удалось узнать о ее намерениях. Но оставить Тавриз и уехать я не могу. Боязнь за твою судьбу не даст мне покоя! Ты понимаешь, что Махмуд-хан, желая жениться на тебе, не упустит случая и воспользуется этой историей. Если ты согласна на этот брак, ты можешь быть уверена, что тебе никакая опасность не грозит. Завтра утром ты отправишься к Ираиде и скажешь ей о своем согласии стать женой Махмуд-хана. Тогда твоя сестра никому не откроет твоей тайны, я же уеду куда-нибудь и, таким образом, опасность минует.
   Говоря это, я рисовал на лежащем передо мной блокноте профиль Нины. Нина же, словно забыв обо всем, погрузилась в глубокое раздумье. Я никогда не видел ее такой серьезной и задумчивой. Перед ней стоял выбор: пожертвовать сестрой или идеей.
   Стенные часы пробили три. До утра оставалось немного. Нина подняла голову и, откинув со лба пряди светлых волос, встала:
   - Пусть погибает она! Ее жизнь не имеет цели. Она в лагере контрреволюции. Ее гибель будет для нее большим счастьем - она не даст ей пасть еще ниже.
   Несмотря на решительный тон и суровость, с какой ока произнесла свой приговор, глаза ее наполнились слезами
   - Нина! Ираида простит тебя, вы заживете вдвоем, а я уеду куда-нибудь. Может быть, когда-нибудь мы увидимся. Мы с тобой товарищи. Если не хочешь губить Ираиду - расстанемся.
   Нина, как дитя, заплакала навзрыд. Я никак не мог успокоить ее. Склонив голову мне на плечо, она проплакала около получаса.
   - У нее скверный характер! - сказала она, немного успокоившись - Я никогда не заплачу о ней. Для меня она давно умерла. Но она хочет погубить и меня. Она хочет продать и меня, как продалась сама. Над этим нельзя не заплакать. Она должна погибнуть! Она враг себе и враг иранской бедноты. Ради личного благополучия она готова продать всех и все. Мы давно должны были вырвать ее из этой жизни. Не знаю, сумеешь ли ты это сделать?
   - Может быть, мы сумеем удалить нависшую над нами грозную опасность! сказал я, успокаивая ее.
   * * *
   Вечерело. Мы совещались с Мешади-Кязим-агой, Тутунчи-оглы и Гасан-агой, как поступить с Ираидой. Было высказано три мнения: Тутунчи-оглы, соглашаясь с мнением сестры Сардар-Рашида, Махру-ханум, советовал отравить Ираиду.
   Я решительно отверг это предложение.
   - Во-первых, отравление Ираиды возбудит подозрение относительно Махру, и Сардар-Рашид не оставит это безнаказанным. Во-вторых, повар будет арестован и через него дело раскроется. В результате может выявиться наше участие.
   Второе предложение внес Гасан-ага.
   - Как говорится, отсеченная голова не обмолвится! - "казал он сурово. Самое лучшее поручить это дело мне, и я этой же ночью покончу с ней. Ведь я убил столько контрреволюционеров. Пусть она будет одной из многих.
   Мы отвергли и это предложение.
   - Сардар-Рашиду небезызвестны разногласия, возникшие между мной и Ираидой в связи с желанием Махмуд-хана жениться на Нине, - сказал я. Помимо того, войти в дом Сардар-Рашида и убить Ираиду, оставив в живых Махру, может возбудить самые различные толки. Есть еще одно соображение против этого предложения - нам не к лицу идти на убийство беззащитной женщины.
   Наконец, мы должны принять во внимание, что Ираида - сестра Нины. Правда, Нина, как революционерка, согласится на смерть сестры. Но, если мы убьем Ираиду, Нина будет потрясена. Подобный удар тяжело отзовется на здоровье Нины, нервная система которой и без того основательно потрясена. Мы можем потерять очень ценного, товарища.
   После моих слов воцарилось молчание.
   - Что же вы предлагаете? - спросил после долгого раздумья Мешади-Кязим-ага.
   - Похитить ее и увезти из Тавриза!
   - Каким образом? - спросили все в один голос.
   - Это предоставьте мне. Вы только укажите, куда ее увезти и где держать.
   - Это дело мое, - предложил Мешади-Кязим-ага, - мы возьмем ее в селение Тасвич. Там живет мой брат, там же у меня и сестры.
   Предложение Мешади-Кязим-аги было принято. Это был самый удобный выход из положения. Раз Ираида будет находиться в наших руках, мы можем отделаться от нее в любую минуту, если к тому появится необходимость.
   По окончании совещания мы поручили Мешади-Кязим-аге этой же ночью выехать в Тасвич, приготовить там все для помещения Ираиды и тайно вернуться обратно.
   - Теперь можете разойтись, - сказал я. - Здесь пусть останется один Тутунчи-оглы.
   Было ровно без четверти девять. Приближался час прихода Махру. Гусейна-Али-ами и его жены Сарии-халы не было дома. По-моему поручению Мешади-Кязим-ага вызвал их к себе и должен был задержать до двенадцати часов.
   - Не пришла! - твердил Тутунчи-оглы, тяжело вздыхая.
   Я знал, что с того дня, как Сардар-Рашид был в гостях у Нины, Тутунчи-оглы влюблен в Махру. Однако Тутунчи-оглы, несмотря на молодость, не принадлежал к тем, кто отдается несбыточным мечтам. Он знал, что вдову царского полковника, сестру заместителя губернатора не отдадут за бедного человека.
   Вот почему он никому не открывал своей любви. Но его вздохи и беспокойство из-за опоздания Махру ясно говорили о его страстной любви к ней.
   - Расскажи, как ты проводил Махру-ханум, о чем вы говорили?
   - Ни о чем, - нехотя ответил Тутунчи-оглы. - Так, поговорили немного о том, о сем.
   - Например?
   - Сначала она спросила: "Ты разве кучер?". Я ответил, что нет.
   - Почему же ты правишь? - спросила она.
   - Абульгасан-бек хочет сохранить в тайне вашу встречу с ним и потому попросил меня об этом, - ответил я.
   - Кто вы ему?
   - Брат!
   - Родной брат?
   - Больше чем родной!
   - И вы работаете вместе с ним?
   - Да.
   Мой ответ, видимо, понравился ей.
   - И он, и его друзья - прекрасные люди! - сказала она.
   Не доезжая до ворот, она попросила остановить фаэтон, пожала мне руку, и мы расстались.
   - Передайте мой привет Абульгасан-беку! - сказала она.
   Тутунчи-оглы на минуту умолк, затем, глубоко вздохнув, продолжал:
   - Где же она? Почему не идет?
   - Ты любишь ее? - прямо спросил я.
   - А что пользы, если и люблю?
   - Может быть, и она любит тебя?
   - Так скоро?
   Не отвечая на вопрос Тутунчи-оглы, я принялся расхваливать Махру.
   - Она революционерка. И нас она уважает. Ее единственный недостаток в том, что она сестра Сардар-Рашида.
   - А мне кажется, что она вовсе не революционерка, - возразил Тутунчи-оглы. - И уважает она нас не потому, что мы революционеры.
   - А почему?..
   - По двум причинам она сближается с нами. Первая из них: ее национализм, а вторая - ее ненависть к Сардар-Рашиду. Тут я должен заметить, что, по моему мнению, Махру-ханум вовсе не сестра Сардар-Рашида. По характеру, по взглядам, по наружности она никак не похожа на сестру сардара.
   В это время раздался тихий стук. Тутунчи-оглы бросился к дверям и через минуту вошел в комнату с Махру-ханум.
   - Разрешите снять чадру! - сказала Махру, здороваясь.
   Тутунчи-оглы аккуратно сложил чадру на диване. Мы усадили Махру за чайный стол.
   - Будут ли у нас тайны от Тутунчи-оглы? - незаметно для него спросил я ее.
   - Если вы доверяете ему, то нет! - тихо сказала она. Никогда не улыбавшаяся Махру и на этот раз была грустна. Скорбь была к лицу этой печальной женщине. Она придавала ей такое величие и благородство, что, казалось, эта женщина создана для мук и скорби. Ее сосредоточенность, величие и глубокая печаль обладали силой, способной в каждом возбудить глубокую симпатию и уважение. Мы молча сидели перед ней, ожидая когда она сама заговорит. Наконец, она подняла свою прекрасную голову.
   - Дело обстоит так: Ираида требует у меня эту бумагу, она грозит сообщить обо всем мужу и консулу. Но я знаю, что она не скажет консулу, так как боится за участь Нины.
   - Будете ли вы до конца принимать участие в нашей работе? - спросил я.
   Мой вопрос смутил ее. Ясно было, что она не ожидала его. Овладев собой, спросила:
   - В чем заключается ваша работа?
   - Наша работа поможет вам достигнуть ваших самых сокровенных желаний!
   - Обещаю. Меня с вами связала серьезная тайна. Может быть, я не совсем ясно представляю, в чем ваша цель. Я только поняла, что вы сторонники беззащитных, и это я разделяю с вами полностью. Разве я не доказала свою преданность в служении этой цели?
   - Доказали. Вот почему я повторю то, что только час тому назад говорил о вас сидящему здесь товарищу. Вы мать сынов и дочерей, которые первые разорвут цепи рабства Вы должны хорошо подумать и понять это и с душой принять участие в нашей борьбе за свободу. Вы должны, знать и то, что в нашем деле порой брат вынужден идти на брата.
   Махру тотчас поняла мой намек.
   - Я понимаю, что вы хотите этим сказать! - и добавила решительно: - У меня нет братьев. Сардар-Рашид вовсе не брат мне!
   - Правда?
   - Правда. Я стала считаться его сестрой в результате кровавой трагедии. Если это вас интересует, я могу рассказать вам.
   - Говорите.
   - Мой отец был садовником у отца Сардар-Рашида. Мне было тогда семь лет. Каждый раз, спускаясь в сад, хозяин здоровался со мной и с мамой, справлялся о нашем здоровье и часами беседовал с нами. Отцу моему все это не нравилось. Мама тоже советовала ему переехать оттуда, и мы решили уехать. Это было осенью. Мы собирались покинуть Ардебиль и переехать в провинцию Мехревдан. Была глубокая ночь. Но отец Сардар-Рашида подослал людей, и отца моего убили в дороге, а нас вернули в Ардебиль. Убийца моего отца продолжал приставать к матери. Тогда она отправилась с жалобой к мучтеиду Мирзе-Алекперу. Он посоветовал матери выйти за хозяина замуж. Мы ничего не могли сделать. Наконец, несчастная мама вынуждена была выйти за убийцу своего любимого мужа.
   Я жила вместе с матерью. Мать умерла, умер и этот негодяй. Я же осталась там, так как у меня никого на свете не было. Я думала, что Сардар-Рашид, правитель Ардебиля, человек богатый и ни в чем не нуждающийся, в память своего отца и моей матери, намерен оставить меня у себя, как свою сестру. Однако я ошиблась. По приезде в Тавриз он начал вести себя в отношении меня крайне бесчестно. Раз ночью он пытался проникнуть в мою спальню. Я закричала. На мой крик проснулась его жена, но и она не пришла мне на помощь, так как он успел развратить и ее. Ведь красующийся на его груди орден Белого Орла он получил от русского правительства в уплату за свою жену. Вы же знаете, что до женитьбы на Ираиде, он свою первую жену возил в сад Шахзаде к русским чиновникам. Наконец об этом узнали ее братья, приехали и забрали сестру. Сардар-Рашид не оставлял меня в покое. От страха я не могла спать по ночам. Он с первых же дней выгонял из дома служанок, когда те пытались помочь мне. В последнее время я держала при себе склянку с сильно действующим ядом. Как только он подходил ко мне, я вынимала склянку и подносила к губам, и он отходил от меня.
   Он не сумел обесчестить меня и потому в наказание решил выдать меня за нелюбимого, презираемого мной человека. Это был вечно пьяный казачий офицер. Он был начальником охраны консульства. Сардар несколько раз приводил его в гости и, оставляя нас наедине, сам уходил... Раз офицер захотел обесчестить меня, я бросила в него бутылку и стакан и убежала. За это Сардар-Рашид избил меня. Несколько дней он держал меня запертой в темной комнате.
   На брак со Смирновым меня вынудило невыносимое положение, в котором я находилась. Смирнова я видела несколько раз. Он прекрасный человек. Ведь не обязательно, чтобы девушка выходила замуж за любимого человека, так и мне не обязательно надо было выходить за Смирнова. Я сделала это только для того, чтобы защитить свою честь от Сардар-Рашида и пьяного казачьего офицера. Однако я все еще не была избавлена от посягательств сардара. Он не прекращал своих гнусных попыток.
   Он стремился совратить и приучить к беспутству не только меня, но и Ираиду. Он знакомил ее с царскими офицерами. И хотя Ираида пока не позволяет себе ничего, но, в конце концов, он и ее принудит стать такой, какой сделал первую жену.
   Я и Тутунчи-оглы внимательно слушали Махру. Несколько минут мы молчали, не в силах прийти в себя от потрясающего впечатления, произведенного ее рассказом. Ее сообщение о том, что Сардар-Рашид пытается развратить Ираиду, также заставило меня глубоко призадуматься. Как бы то ни было, она была сестрой Нины.
   Успокаивая Махру, я начал говорить ей об избранном нами пути, о том, что нашей идее служат самые честные и порядочные люди.
   - Если вы действительно болеете душой за наших женщин и хотите избавить их от покушений бесчестных правителей и помещиков, вроде Сардар-Рашида, присоединяйтесь к нам! - обратился я к ней.
   В заключение я дал ей обещание.
   - Прежде всего я постараюсь освободить вас из рук Сардар-Рашида. Вы будете жить свободно и вместе с любимым человеком сумеете создать свою жизнь.
   В глазах Махру блеснул луч надежды. Лицо ее, постоянно замкнутое скорбью, мгновенно удовлетворенно засветилось.
   - Я к вашим услугам! - воскликнула она взволнованно.
   Я тотчас перешел к деловому разговору.
   - Кто ночует в доме Сардар-Рашида?
   - После десяти часов вечера служанки и повара расходятся по домам. Дома остается только одна старушка обслуживающая Ираиду.
   - Есть сторож во дворе и у ворот?
   - Нет.
   - Спите ли вы с Ираидой в одной комнате?
   - Нет, у каждой из нас своя комната.
   - А где спит старушка-служанка?
   - В маленькой комнатушке, около кухни.
   - Если запереть снаружи дверь ее комнаты, может ли служанка выйти через другую дверь?
   - Нет, эта комнатка не имеет даже окна.
   - Очень хорошо! Как вы проводите вечер?
   - К десяти часам вечера мы ужинаем, пьем чай и занимаемся мелкой домашней работой. В десять часов Ираида удаляется в свою комнату, ложится в постель и читает. А я беседую со старушкой и в двенадцать ложусь спать.
   - Сможете ли вы в час ночи оставить все двери открытыми?
   - Да, смогу. Это вполне возможно.
   - С этим кончено. Только имейте в виду, что все должно быть в полной тайне.
   - Об этом не беспокойтесь. Но только обещайте вырвать меня оттуда!
   - Не сомневайтесь в этом. Завтра в два часа ночи вы должны ждать меня там.
   В одиннадцать часов, когда Махру-ханум собралась домой, снова заложили экипаж. Тутунчи-оглы поехал проводить ее. Дома никого не оставалось.
   Нина вышла из-за портьеры.
   - Я считаю эту ночь второй частью "Тысяча и одной ночи", - сказала она, присев к столу. - Я не хочу верить своим ушам. Теперь я убедилась, что эта женщина никому не откроет нашей тайны. Похитив Ираиду, ты можешь сохранить нашу организацию и оградить честь моей сестры. Ах, Ираида, как она низко пала! - добавила она после небольшого раздумья.
   В двенадцать часов я проводил Нину домой.
   Расклеенные по городу прокламации, обострение отношений между консулом и Гаджи-Самед-ханом и бессилие последнего вскрыть нашу подпольную организацию, приближали последние дни властвования Гаджи-Самед-хана. Он снова заболел и никого не принимал. Планы царского консула оставались неосуществленными. Консул возлагал все свои надежды на Сардар-Рашида.
   Нина сообщила, что сегодня в два часа дня из консульства отправлена в Савуджбулаг телеграмма, вызывающая Сардар-Рашида.
   У нас все было готово. Еще до приезда сардара в Тавриз Ираиду мы могли перевезти в новое жилище. Увезти Ираиду в селение Тасвич должны были Тутунчи-оглы и Мешади-Кязим-ага.
   В девять часов вечера я получил записку от Ираиды.
   "Дорогой Абульгасан-бек! Завтра жду вас к себе на обед. Я должна поговорить с вами по весьма серьезному вопросу.
   Ифтихарус-султан Ираида".
   Эта подпись меня рассмешила. Ираида подписала записку титулом, который обычно присваивается женщинам, принадлежащим к родовитой иранской знати. Без сомнения, титул этот был пожалован ей Гаджи-Самед-ханом по ходатайству Сардар-Рашида.
   Было совершенно ясно, с какой целью госпожа "Ифтихарус-султан" приглашает меня к себе на обед.
   Ночью, в половине второго, я, Тутунчи-оглы и Гасан-ага вышли из дому. Гасан-ага должен был править экипажем и остановить его у ворот Сардар-Рашида. На случай, если потребовались бы объяснения относительно фаэтона, Гасан-ага должен был ответить: "Изволил прибыть его превосходительство Сардар-Рашид". Тутунчи-оглы с бомбой в руке поручено было стать во дворе, чтобы помешать посторонним проникнуть в дом. Я же должен был войти в дом, взять Ираиду, вывести и усадить в экипаж.
   Ровно в два часа мы остановились у ворот дома Сардар-Рашида. Махру-ханум оставила ворота открытыми. В ожидании нашего прихода, она взволнованно ходила по балкону.
   Поднявшись на балкон, я едва слышно поздоровался с ней и пожал ей руку.
   - Кто дома?
   - Будьте спокойны, никого.
   Через переднюю мы прошли в зал, где слабо светила лампа. Осмотрев все выходы из зала, я задвинул наружный засов на дверях комнаты служанки. Затем Махру-ханум указала мне дверь в комнату Ираиды. Закутанная в черный шелковый халат Махру двигалась, как призрак. Ее осторожная поступь, шуршание ее шелковой одежды среди окружающего мрака придавали необычайный, фантастический вид.
   Перед дверьми спальни Ираиды она, остановившись, выжидательно посмотрела мне в лицо. Я рукой сделал ей знак удалиться, но она не уходила. Она хотела мне что-то сказать.
   - Ираида не должна видеть вас! - сказал я ей шепотом. - Пойдите в свою комнату. Пусть утром откроют и выпустят вас из вашей комнаты. Тогда ни Сардар-Рашид, ни окружающие ни в чем не заподозрят вас.
   Она все еще продолжала стоять, не сводя с меня взгляда.
   - Медлить нельзя! - сказал я решительно. - Фаэтон стоит у ворот. Если вы не чувствуете в себе смелости сохранить эту тайну, идите и заприте ворота за мной и никому не говорите о том, что я был здесь! Сохраните хотя бы эту тайну.
   - Постойте! - сказала она, когда я направился обратно в переднюю. - Мое колебание вызвано не боязнью. Вы должны дать честное слово, что возьмете меня из этого дома.
   - Обещаю вам, что я не оставлю вас здесь!
   Мой решительный тон успокоил Махру. Она прошла в свою комнату, и я запер за ней дверь снаружи.
   Затем я подошел к двери Ираиды. Мне было трудно переступить через порог ее спальни. Это не было страхом, но мне было совестно, так как из-за жары Ираида сбросила одеяло. Свет горящего у ее изголовья ночника, хоть и слабо, освещал ее наготу. Книга, которую она читала перед сном, лежала на ее обнаженной груди.
   "Что подумает Ираида, проснувшись и увидев меня в своей спальне?.." мелькнула у меня мысль. - "Не подумает ли она, что Абульгасан-бек с гнусной целью вошел в ее спальню?"
   Колебался недолго. "Пусть думает, что угодно! В конце концов она узнает, с какой целью я явился".
   Я подошел к постели. Над кроватью были развешены картины, изображающие обнаженных женщин в различных позах. Я поднял лежащее в ее ногах тоненькое одеяло и набросил на Ираиду. Мне бросился в глаза висящий у ее изголовья, обрамленный в изящную серебряную рамку, фирман Гаджи-Самед-хана.
   "Уважаемую супругу господина Сардар-Рашида Ираиду-ханум приказываем именовать титулом Ифтихарус-султан.
   Губернатор Шуджауддовле Гаджи-Самед-хан.
   Тавриз. Гиджры 1329".
   Дальше медлить нельзя было. "Начатое дело надо довести до конца!" сказал я себе.
   Надо было разбудить Ираиду. Держа в правой руке наган, левой я коснулся ее волос. Она не просыпалась. Тогда, приложив руку к ее голове, я слегка встряхнул ее. Не просыпаясь, она повернулась на другой бок. Наконец, когда я решительно потряс ее, она раскрыла глаза, оглянулась вокруг и остановила взгляд на мне.
   - Если хочешь остаться в живых, ни звука! - сказал я угрожающе и приставил к ее виску револьвер.
   Услышав эти слова, она очнулась, узнала меня и тихим, дрожащим, внезапно охрипшим голосом спросила: