Ордубади Мамед. Тавриз туманный

   Не прошло и часа, как у наших ворот остановилась машина Сардар-Рашида, подаренная ему царским консулом. Вместе с ним приехала Махру. Нина встретила их во дворе, проводила Сардар-Рашида в комнату, а сама собралась уйти к себе с Махру. Но губернатор задержал ее.
   - Дорогая ханум говорила, что у нее есть новости.
   - Ираида прислала письмо. Она пишет, что к концу марта приедет в Тавриз, передает вам горячий привет и желает доброго здоровья. Она посылает вам свою фотокарточку с надписью.
   Сардар-Рашид, как обычно в таких случаях, глубоко вздохнул.
   - Надеюсь Ифтихаруссолтан не считает наш брак расторгнутым, иначе она не прислала бы мне ни письма, ни снимка.
   Он вынул из кармана два драгоценных кольца и дал их Нине:
   - Одно я преподношу вам в благодарность за добрые вести, а второе прошу отослать Ифтихаруссолтан. Завтра напишу ей письмо. Умоляю вас перевести его на русский язык. Но, может быть, Ифтихаруссолтан нуждается в деньгах? вдруг спросил он.
   - Большое спасибо. Абульгасан-бек систематически пишет ей, аккуратно посылает деньги и каждый раз приветствует ее от вашего имени.
   Нина и Махру попросили извинения и ушли. Мы с Сардар-Рашидом остались одни.
   - Мой высокий хозяин не может не знать, что настали тяжелые времена! заговорил Сардар-Рашид.
   - Совершенно верно.
   Ковыряя спичкой в пепельнице, он с деланным хладнокровием стал говорить о событиях последних дней:
   - Все, что произошло в Тавризе и зачинщиком чего является мой высокий господин, не может не отразиться на моем положении. Возьмите хотя бы срыв траурных собраний, события, развернувшиеся на гробницах Сеид-Ибрагима, Сеид-Гамазы, в мечети Сахибуль-амр, разоблачение партии "Интизариюн", распространение листовок, в которых паломники в Кербалу названы шпионами царского правительства, - все это подрывает мою власть, мой авторитет. Господин консул то и дело вызывает меня и настоятельно требует ареста членов подпольного Революционного комитета, разгрома всей вашей организации. Что же делать мне, рабу божьему? Я очутился между двух огней. Выдать вас я не могу, а не подчиниться требованиям консула, значит попасть в опалу. Как мне быть? На что решиться? Мое положение отвратительное. Но этого мало. Господин консул постоянно требует, чтобы я нашел убийц Рза-балы и похитителей его имущества. Каждый день он обвиняет меня в бездействии.
   Я очень хорошо понимал, куда клонит Сардар-Рашид. Все события, перечисленные им, он приписывал нам. Он хотел, чтобы я подтвердил, чтобы я сам признался в этом, а потом умолял бы его о помощи, а, может быть, даже и о пощаде. Я задал ему вопрос:
   - Скажите, ваше превосходительство, как вы считаете - действия Революционного комитета направлены на пользу народу или во вред ему?
   - Конечно, на пользу.
   - Очень хорошо. Теперь еще один вопрос. По поводу всех событий, о которых вы говорили, вы имеете какие-нибудь распоряжения из Тегерана? Центральное правительство требует выдать зачинщиков?
   - Н-нет.
   - Тогда почему же вы жалуетесь, что они подрывают ваш авторитет?
   - Все указанные действия вредят мне потому, что они направлены против политики царской России в Южном Азербайджане.
   - Как по-вашему, колониальная политика царя не задевает интересов тегеранского правительства? Одобряет оно эту захватническую политику?
   - Нет.
   - Теперь я хочу узнать, кто назначил его превосходительство правителем Азербайджанской провинции?
   Сардар-Рашид не сразу ответил на этот вопрос. Наконец, после долгой паузы он сказал:
   - Если уж говорить правду, меня выдвинуло царское правительство.
   - Значит, вы назначены правителем Азербайджана царем?
   - Да, выходит так.
   - В таком случае для меня непонятно одно: почему вы обвиняете революционеров в том, что они выступают против политики русских, тогда как вы сами поступаете так же. Как вы смотрите на такое противоречие? Не является ли прямой изменой и предательством по отношению к опекающему вас царскому правительству то, что вы получили пятьдесят тысяч туманов от германского консула, или ваше сотрудничество с Хелми-беком, вместе с которым вы составили план уничтожения армян и русских подданных, проживающих в Тавризе? Соответствует ли все это интересам русских, выдвинувших вас на пост правителя Азербайджана? А что вы скажете на счет своей переписки с Мирза-агой Биллури и Кербалай-Гусейном Фишенкчи? Вы не содействовали поражению русских войск под командованием Гаджи-Самед-хана под Савудж-булагом для того, чтобы удержаться на посту губернатора? Я не хочу перечислять все ваши предательские акты и доказательства вашей измены тегеранскому правительству, от имени которого вы правите Азербайджаном. Вы сообщали в Тегеран сведения, вредящие царскому правительству, а то, что узнавали из Тегерана, передавали русскому консулу. Вы предавали одновременно оба правительства. Вы знаете, у меня есть документы, подтверждающие мои слова. Они находятся в сейфе Революционного комитета, и вам от них не уйти. Что ж, остается только пожалеть, что ваше превосходительство не хочет выполнять данные нам обещания. Едва ли это приведет к добру и сохранит хорошие отношения между нами. Если ваше превосходительство будет выполнять взятые на себя обязательства, я обещаю помочь вам сохранить ваше положение. Я сумею поднять ваш авторитет в глазах царского консула. Вы очень хорошо знаете, я не сторонник того, чтобы вы лишились своего поста. Но ваши действия в последнее время вызывают недоверие. Поэтому, как ваш друг, я советую вам изменить политику, чреватую плохими последствиями. Теперь я хочу задать вам еще один вопрос, но вы должны ответить мне честно и искренне: кого из тавризских революционеров вы знаете?
   - Никого!
   - Располагаете ли вы каким-нибудь документом, подтверждающим мою принадлежность к Революционному комитету?
   - Нет.
   - Значит, вы не можете доказать, что я член Революционного комитета. Всякое ваше заявление будет голословно. К сожалению, не так обстоит дело с вашим превосходительством. Революционный комитет располагает множеством документов, способных разоблачить вашу двурушническую, предательскую политику. Если хотя бы один из них мы обнародуем, вывесим на улицах Тавриза, представляете, что произойдет с вами? Куда вы денетесь?
   Сардар-Рашид закусил губы. Немного спустя он ответил:
   - Я погибну! Нет мне спасенья!
   - Нет, ваше превосходительство, мы не хотим вашей гибели. Надо жить. Я считаю, что добрые отношения между вами и Революционным комитетом помогут вам. Может статься, что в самое трудное для вас время кто-нибудь из революционеров выступит в вашу защиту: "Сардар-Рашид сообщил нам много секретов и в тяжелые дни выручал нас!" Только так вы можете смыть с себя пятно позора и предательства. Не так ли, ваше превосходительство?
   - Да, все это верно. Клянусь честью, я выполню все, что обещал вам.
   - Значит, договорились. Чем еще могу быть полезен?
   - Разрешите пожелать здоровья и счастья моему высокому господину, ответил Сардар-Рашид, попрощался и уехал.
   ШЕЙХ АБУЛЬ-АЗАЛ В ТАВРИЗЕ
   Политические отношения между Ираном, с одной стороны, и Англией и Россией, с другой, с каждым днем обострялись.
   Формирование больших воинских соединений в Тегеране, которыми, по слухам, должны были командовать двадцать иранских офицеров, прошедших турецкую военную школу и участвовавших в Дарданельских операциях в рядах турецкой армии, означало усиление протурецких настроений в Иране.
   Огромные средства, расходовавшиеся германской миссией на вербовку сторонников, очевидно, не пропали даром
   Тегеранское правительство потребовало немедленного вывода русских войск из Казвина. Это было на руку англичанам, которые давно мечтали превратить Иран в арену военных действий. Министр иностранных дел Англии Грей писал английскому послу в Петрограде Бьюкенену:
   "Положение в Иране весьма тревожное. Мероприятия решительного предостережения с нашей стороны, а также со стороны России неизбежны и не терпят отлагательства. Вы должны потребовать, чтобы Россия немедленно отправила в Северный Иран большие войсковые соединения. Вы должны убедить господина Сазонова в том, что занятие нашими войсками Багдада крайне необходимо, так как может создать в иранских политических кругах решительный поворот в нашу пользу. Продвижение России в Северном Иране и наше наступление на юге разрядит атмосферу. Только надо действовать решительно, этого настоятельно требует создавшаяся обстановка".
   Не дремал в это время и шейх Абуль-Азал Муайяд, окончивший с золотой медалью школу знаменитого разведчика и шпиона Лоуренса. Со своими подручными он направился из Самарии в Казимейн, а оттуда через Багдад в Иран.
   Из Гасри-Ширина я получил шифрованную телеграмму о том, что шейх со свитой из двадцати человек переехал через границу и вступил на территорию Ирана. В честь этого события делегаты, прибывшие из Тавриза встречать его, зарезали у его ног двадцать баранов. Сутки шейх гостил у гасриширинского градоначальника. Со всех деревень стекались на поклон преподобному шейху, собственными глазами узревшему двенадцатого имама, крестьяне и бедняки. Из Серпула, Гарунабада, Мехдешта и Кирманшаха прибыли делегации купцов и знати, они везли шейху дорогие дары, но он не принимал ничего. Его слуги встречали паломников у ворот города.
   - Не надо ничего нести шейху. Он не нуждается в подношениях. Каждую ночь святой имам кладет в его кошелек золотые монеты. Люди божьи, отнесите свои подношения и дары к себе домой. Шейх благодарит вас за ваши добрые сердца.
   По слухам, распространившимся в Тавризе, шейх не только не принимал дары, но сам щедро оделял всех нищих золотом из своего бездонного кошелька.
   Агенты английской разведки рассказывали чудеса о шейхе, народ подхватывал на лету эти басни, и впереди преподобного катилась лавиной молва о его доброте и величии.
   * * *
   В Тавризе все пришло в смятение в ожидании шейха. Торговцы закрывали лавки, женщины привязывали детей на спину, бросали хозяйство на произвол судьбы и спешили в мечеть Хозрати-Сахиб. Деловая жизнь огромного города замерла. Вокруг мечети негде было яблоку упасть. Люди толкали друг друга, ссорились, даже дрались, тут же мирились, обнимались и целовались. Воры каялись в грехах, плача от радости и умиления. Со всех сторон доносилось: "Двенадцатый имам, веками пребывавший в неизвестности, явился. Теперь мир изменится!" Люди наивно верили, что деньги теперь будут не нужны, а мясо, масло, сахар, чай и одежду будут давать верующим бесплатно. Они отдавали последние гроши нищим.
   Я тоже отправился на площадь Сахибуль-амр. Меня не столько интересовал сам шейх, сколько разговоры простых людей. Я смешался с толпой и начал прислушиваться.
   - Мешади-ага! - говорил седобородый мужчина своему соседу. - Прости, ради бога. Виноват я перед тобой, что греха таить. Поддался соблазну. Теперь пятьдесят пять твоих туманов камнем висят на моей шее. Пойдем ко мне, возьми вещи на эту сумму. А если не хочешь, пойдем, я совершу омовение и в присутствии самого шейха произнесу пять раз "Салават!". Выбирай сам!
   - Что значит пять раз "салават"? - возмутился его сосед. - За пятьдесят пять туманов пять "салаватов"?
   - По-твоему выходит, что каждый "салават" будет стоить меньше одиннадцати туманов? Что ж, я готов рассчитаться так, как будет установлено.
   - Это зависит не от тебя и не от меня. Как повелит святой имам, так и будем действовать, а теперь рано производить расчеты, понял?
   - Кербалай-Сафарали, - говорили в другом месте, - я в долгу перед тобой - украл пару башмаков. Что хочешь дам, только прости меня, освободи меня от греха. Знал ли я, что доживу до такого светлого дня. О боже, пути твои неисповедимы!
   - Кербалай-Гуламали! Сколько стоит банная простыня? - сказал кто-то за моей спиной. - Отдам тебе вдвое больше, только не делай меня несчастным! Я в твоей бане украл всего одну простыню. Что ж было делать, когда есть было нечего. Будь проклята бедность! Согрешил я, окаянный, да прости ты меня во имя святого Имама! Не допускай, чтобы я предстал перед ним грешным, пожалей меня!
   - Ага-Джафар! - донеслось до меня. - За один веник я отдам тебе два, даже три, прости меня ради имама нашего!
   Такие разговоры можно было услышать на каждом шагу. Это говорили бедняки, вспоминавшие свои грехи. Купцы, помещики, ростовщики упорно молчали. Ни у кого из них не открывался рот, чтобы сказать: "Прости меня, чтоб жениться на жене твоего брата, я убил его!" или: "Прости, обманным путем завладел я твоей деревней", или: "Дав деньги тебе взаймы под большие проценты, я потом отобрал у тебя дом, лишил имущества"...
   Вдруг словно ветер зашелестел в толпе. Все заволновались, загудели. Некоторое время ничего нельзя было понять. Потом кто-то сказал, что сам святой имам сюда не явится, шейх пока тоже не приедет, но он прислал одну из золотых монет, которые каждое утро находит в своем кошельке. Трудно описать суматоху, поднявшуюся в мечети.
   Хозяин украденных пятидесяти пяти туманов схватил за шиворот вора, желавшего отделаться пятикратным провозглашением "салават!" и требовал:
   - Отдай мои пятьдесят пять туманов, вор несчастный! Кто ты такой, чтобы быть достойным произнести "салават"? Отдай деньги, сын нечестивого!
   Не унимался и Кербалай-Сафарали, хозяин украденных башмаков:
   - Сними мои башмаки, блудный сын беспутного отца! Явится ли нам святой имам, пока существуют такие подлецы как ты? - неистово кричал он.
   Банщик снимал кушак с вора взамен простыни, Ага-Джафар требовал уплатить за венки два крана.
   Потасовки, перебранки, расчеты продолжались до девяти часов вечера. Никакими средствами нельзя было отогнать от мечети разбушевавшийся народ. Золотая монета, присланная шейхом, переходила из рук в руки. Люди опускали ее в свой кошелек и вынимали, надеясь, что это поможет им разбогатеть. Увы! "Святая" монета никого не осчастливила.
   * * *
   Поздно вечером, часов в одиннадцать, еле передвигая ноги, вернулся Мешади-Кязим-ага. Он потерял башмак и папаху. Увидев его растерзанным и несчастным, я не мог удержаться от смеха. Он насупился. Тогда я сказал:
   - Мешади-Кязим-ага! Расскажите, что вы видели, где были?
   - Пока самого имама не видел, а башмак и папаху потерял. Наверное, если бы увидел его, вернулся бы домой голый, в чем мать родила, - и он залился смехом.
   - А монету хоть ты видел? Какая она?
   - Обыкновенная золотая монета. Величиной с ашрафи. На одной стороне ее написано "Гаим-Мухаммед", на другой - "Чеканка города Самария".
   Я не сомневался, что эта монета изготовлена в Лондоне или Петрограде.
   * * *
   Личные вещи шейха были погружены на двух лошадей. Ни он, ни свита не обращали на них внимания. Все заботы шейха были устремлены на коран, висевший у него на шее. Он его ни на минуту не снимал, даже когда ложился спать. Лишь на время омовения он передавал его на хранение своему слуге индусу.
   Караван шейха только что вышел из курдского селения Шаинтага, между Серпулом и Кирманшахом. Вдруг лошадь, на которой ехал шейх, споткнулась, и он упал. Со всех сторон к нему бросились слуги. Чуть ли ни первым подскочил к нему Салех-Мусеиб-оглы, посланный Революционным комитетом на разведку. Он взял шейха под руку и, пользуясь замешательством, быстро срезал с его шеи коран, скрылся - в лесу. Шейха подняли, усадили на лошадь, и караван двинулся дальше. Не успели отъехать от места катастрофы и ста шагов, как шейх в волнении закричал:
   - Остановите караван!
   Все застыли. Он обратился к своей свите:
   - Я потерял божественную книгу, дарованную мне имамом! Вернитесь туда, где я упал, может быть, я уронил ее. Надо отыскать ее во что бы то ни стало!
   До рассвета караван не двигался с места. Слуги шейха обыскали все вокруг, но безрезультатно. Разгневанный шейх отказался ехать в Тавриз.
   - Видно, святому имаму не угодно, чтобы я показался тавризцам. Вы народ грешный, и книга, ниспосланная нам великим аллахом, затерялась среди вас.
   Еле-еле удалось уговорить его продолжать путь.
   Слова шейха задели самолюбие купцов и аристократов встречавших его у границы. Они обыскали друг друга, но, конечно, ничего не нашли.
   Один из них осмелился обратиться к шейху:
   - Да будет жертвой твоей мой родитель. Может быть, коран остался в Пайинтаге, где вы ночевали?
   - Я прекрасно помню, что святая книга была при мне когда мы тронулись в путь. Но я согласен послать человека в Пайинтаг.
   Немедленно снарядили гонца.
   * * *
   Тем временем Мусеиб, скрывшись в лесу, осмотрел книгу, обнаружил в ней секретные документы и направился в Тавриз, куда прибыл на восемь дней раньше шейха. Документы оказались очень важными. Это был вовсе не коран, в книге не было ни одной строки из писания. Она содержала лишь документы шейха и планы его миссии. Они были написаны на английском и арабском языках. Прочитав их, мы узнали, что мнимый шейх происходит из арабов-христиан и родился в африканском городе Гурран. Настоящее имя его Жорж Туюш. Он давно служит английской контрразведке, разъезжая под видом миссионера. Когда-то он окончил шпионскую школу в Англии, потом несколько лет провел среди мусульман Судана и Египта. После начала войны он по приказу английской разведывательной службы в Египте приехал в Багдад и приступил к исполнению своей шпионской миссии под именем шейха Абуль-Азала. В документах были указаны имена еще пятнадцати служителей бога, которые тоже были шпионами.
   Когда мисс Ганна, переводившая мне документы, дошла до имени Агайи Нахавенди, она вдруг остановилась, проверила список германских агентов, хранившийся в американском консульстве, и сказала:
   - Нахавенди - иранский цыган. В 1889 году он был слугой немецкого миссионера Розена в Урмии и впоследствии уехал вместе с ним в Германию. До 1905 года он учился там. Потом немецкая разведка послала его в Кербалу и Наджаф, где он проходил курсы богословия. В 1912 году он под прозвищем Агайи-Нахавенди стал мучтеидом. Его настоящее имя Селим. Кто его родители остается неизвестным. Он воспитывался и вырос в детском приюте в Урмии, содержавшемся на средства немцев. По поручению, немцев он завербовался в английскую разведку.
   Кроме него, шейха сопровождали еще несколько английских шпионов, служивших одновременно и другим государствам. Например, шейх Яхья-Хилви служил еще Турции, а Мешади-Гусейн Езди - русским. Все они ели из двух кормушек сразу, продавая и предавая одну другой.
   * * *
   Теперь мы знали, кто скрывался под именем шейха Абуль-Азала-Муайяда, но до тех пор, пока он не приедет в Тавриз, мы решили сохранить это в тайне. Преждевременное разоблачение не дало бы желательного эффекта. Кроме того, узнав о своем разоблачении, он мог отказаться от посещения Тавриза.
   Пока же мы вели подготовительную работу: составляли прокламации и листовки, заказали клише портретов шейха, снятого во время пребывания в Лондоне, сфотографировали его диплом об окончании лондонской шпионской школы. Мы размножили и другие портреты шейха - в Египте с крестом на шее и в Багдаде, Самарии, после перехода иранской границы, где он снят в чалме и одежде магометанского духовного лица. Мы снабдили многие прокламации и листовки иллюстрациями, отражавшими разные периоды жизни шейха - в Лондоне, в Египте, в Багдаде.
   В самый разгар этой подготовки я получил довольно курьезное письмо от Сардар-Рашида, в котором он писал:
   "В список делегации, отправляющейся навстречу шейху Абуль-Азал-Муайяду, я включил Вас, а также уважаемого Мешади-Кязим-агу. Очень прошу не отказать в любезности и выехать с делегацией.
   Сардар-Рашид".
   * * *
   Шествие, отправляющееся встречать шейха, было торжественным и пышным.
   Когда было получено известие, что шейх выехал из Кавкана, все население Тавриза, побросав дома, лавиной хлынуло в сторону селения Сардруд. От кладбища Кеджил и до Яныга дороги кишели людьми. Одни сидели на корточках, устав от утомительной дороги, другие ели на ходу. Было довольно холодно, тут и там горели костры. Тут же толкались дервиши, подставляя свои копилки за подаянием. У самого селения Сардруд фаэтон, в котором сидели я и Мешади-Кязим-ага, поравнялся с машиной Сардар-Рашида. Он приехал сюда первым. Огромное селение было запружено народом. Сюда пришли крестьяне окрестных сел увидеть лицо прославленного шейха. Его ждал совершенно новенький фаэтон. Однако преподобный отказался от него, изъявив желание въехать в Тавриз в собственном паланкине.
   Никому так и не удалось увидеть шейха. Верный традиции, по которой святой не должен показывать грешникам свое лицо, он даже головы не высунул из паланкина.
   Народ неистовствовал. Крики "Салават!" неслись со всех сторон. Наконец, секретарь шейха Агайи-Нахавенди обратился к народу:
   - О праведники! Его святейшество шейх Абуль-Азал-Муайяд передает вам личный салам Гаим-Мохаммеда.
   После этих слов "Салават" загремел еще громче. Тут же в жертву шейху были принесены сорок упитанных баранов.
   * * *
   Караван шейха Абуль-Азал-Муайяда торжественно вступил в Тавриз. Его носилки медленно двигались по улицам в окружении мучтеидов, городской знати. На каждом углу совершались жертвоприношения. За караваном плавно катились изящные фаэтоны аристократок, дворянок, помещиц. Жены купцов ехали на белых осликах с бархатными седлами. Со всех сторон неслось громоподобное "Салават!" и "Йа Али!". Переулки и тупики были запружены народом.
   В сумерки караван остановился у дома Мирза-Гасан-аги, которому была оказана честь принять высокого гостя.
   Как только слуги опустили носилки наземь, мучтеид Гаджи-Мирза, Имам-Джума Мирза-Керим-ага подхватили шейха под руки и под неистовые крики "Салават!" ввели в дом.
   На улице был трескучий мороз. Но несмотря на это, вокруг дома Мирза-Гасан-аги бессменно стояли тысячи верующих. Там, где ступала нога шейха, толпились женщины, вырывая друг у друга горсти освященной им земли и пряча их в платочки. Они наивно верили, что это принесет в дом счастье.
   До самого утра вокруг мечети толпился народ. Никто не хотел уходить, каждый надеялся участвовать в намазе, который завтра утром совершит здесь шейх Абуль-Азал-Муайяд, видевший двенадцатого имама. А после намаза он расскажет о святом имаме.
   Подпольщики-революционеры тоже не дремали. Воззвания, листовки, выпущенные нами, заполнили все площади, улицы и переулки. К утру чуть ли не все стены были оклеены ими.
   Портреты шейха во всех видах, портрет Чарльза Вильяма, его представителя, побывавшего в Тавризе несколько дней назад, документы, разоблачающие их как маститых шпионов, - все было представлено народу. Мы отпечатали и распространили по городу подробную биографию шейха.
   Специальные прокламации были наклеены на английском и русском консульствах, этих очагах шпионажа и провокаций.
   На воротах английского консульства толпы народа читали:
   "Господин консул!
   Авантюра с явлением имама не нова. Она уже устарела. Ваше хваленое демократическое правительство прибегало к ней и в других странах Востока, даже в Африке. Пользуясь невежеством, а следовательно, и набожностью восточных народов вы не только инсценировали явление имама, но придумывали новых пророков. Так, основоположников сектантства в исламе Баба и Баху вы объявили посланниками бога, чтобы посеять разлад среди мусульман. Долгое время вам все сходило с рук. Но теперь народ понял, что и Баб и Баха отнюдь не основоположники нового религиозного течения, а всего-навсего орудие вашей коварной политики.
   А сейчас что вы сделали? Араба-христианина Жоржа Туюша вы облачили в одежду мусульманского шейха и дали ему имя Абуль-Азал-Муайяд. Матерого шпиона Чарльза Вильяма вы тоже выдали за духовное лицо и назвали его Агайи-Рахнума. Вы окружили выдуманного вами шейха такими же подставными лицами. Возьмите, к примеру, его секретаря Агайи-Нахавенди. Мы могли бы и его разоблачить.
   Вы были уверены, что и на этот раз вам удастся одурачить набожный, невежественный народ. Но не тут-то было. Ваша карта бита. Народ понял подлинный смысл вашей затеи и клеймит вас проклятиями, вполне заслуженными.
   Ваш хваленый Лоуренс просчитался. Не так уж он силен, как вам кажется. Не так страшен черт, как его малюют. Его паутина оказалась не очень прочной. Стыд и позор английскому правительству, прибегающему к таким гнусным методам порабощения народов! Этого позора ему не удастся смыть никогда. Покоренные вами народы поднимутся на борьбу, сбросят ваше рабское иго и с проклятием на устах будут вспоминать вас, пытавшихся с помощью разных шейхов Абуль-Азалов, Агайи-Рахнумов, Нахавендов принести свою "цивилизацию" на Восток. Стыд и позор, господа англичане!
   Тавризский Революционный комитет требует, чтобы вы отбросили свои грязные методы, применяемые вами в Аравии, в Йемене, Надже и Эйсаре. Там пока живут дикие племена, они вам верят. А здесь все ваши затеи обречены на провал. Знайте, тавризцы подчиняются вам и царскому правительству отнюдь не потому, что они слабы, неспособны защищать свои интересы, а лишь потому, что правительствующая клика этой несчастной страны продалась вам. На недалек час нашего освобождения.
   Революционный комитет".
   Мы выпустили также воззвание к населению Тавриза. Мы принимали все меры, чтобы разъяснить народу подлинный смысл событий. Мы разбрасывали листовки в толпах, собравшихся на улицах и в мечетях. Их расхватывали, передавали из рук в руки. Люди, ожидавшие шейха в мечети Сахибуль-амр для совершения утреннего намаза, свято верившие в двенадцатого имама, были ошеломлены. Не верить листовкам они не могли, факты и портреты неопровержимо доказывали, что все это выдумки англичан.