Страница:
Константинополя грабить и жечь. Потом Олег придумал красивую шутку -
поставил лодки на колеса и под парусами двинул на Царьград!..
Представим себе технику этого дела. Возможно, Олег заранее все
подготовил - оси, колеса, крепления, рули для колес. Но это маловероятно. Он
заранее не знал ни местности, ни погоды. А была бы грязь? - тут бы он на
своих парусных телегах и приплыл. Скорее, придумал Олег эту танковую
операцию на месте. Колеса и оси поснимали с телег в ограбленных пригородах,
прикинули ветер - с ветром повезло. Рулей не было, толкали лодки,
подправляли вручную, тормозили лаптем. Картина получилась величественная.
Греки сразу капитулировали. Выслали князю хлеб-соль, вино. Отравленные,
конечно. Опытный Олег вино вылил в бухту, хлеб-соль выбросил на дорогу.
- Так, - прижал я Писца, - где в этот раз была ваша Богоматерь? Не
могла ветра наслать в бейдевинд? Даже отравить дикаря по-человечески не
захотела!
- Милосердна еси... - залепетал Писец. Заврался, в общем.
Как бы то ни было, прибили для страха Олеговы дружинники свои старые
щиты на ворота Царьграда, новых, золоченых набрали у местных оружейников и
ювелиров. Обложили Византию налогами, данями, придирками всякими: нам тут и
ездить, и есть, и пить, а паруса нам на обратную дорожку шейте шелковые! Еле
выпроводили Олега восвояси. По рассказу нашего Писца, все лодки сидели по
ватерлинию от золотишка и трофейной мануфактуры.
- Поэтому, - подсказал я, - славянское войско обратно всю дорогу
ковыляло пешком. Возразить против логики наш Нестор не решился, хотя сам при
князе, конечно, плыл под шелковым парусом...
Олегу удавалось кое-как контролировать Царьград 5 лет. За это время в
переписке с хитрыми греками он добился заключения целой международной хартии
из 12 пунктов, - почти все в свою пользу. Греки кряхтели, но не упустили
случая подползти к Олегу змеей: дескать, давай, князь, мы тебе еще и
церковные дары посылать будем. И со служителями, чтобы объясняли, как этими
дарами пользоваться...
- Дары? Дары давайте, - вяло согласился престарелый Олег.
- А ты куда смотрел, ученый?! - полез я на Писца, - почему князя от
греков не предостерег?
- Не расстраивайтесь, тезка, - вмешался Историк, - он же и сам грек. -
Пришлось мне рассерженно замолчать.
Осенью 912 года, в грустную поэтическую погоду пошел Олег проведать
своего покойного коня, кости которого валялись в поле. Ну, и дальше все
вышло по Пушкину...
43 года прокняжил Олег, протомил Игоря Рюриковича...
Здесь Историк стал покашливать, елозить в кресле и как-то подозрительно
поглядывать на Писца.
- Понимаете, - начал он, - тут в летописи содержится неувязка, которую
отечественная история никак развязать не может. Записано, что Олег стал
править сразу после Рюрика, то есть в 869 году, и правил 33(?!) года. Игоря
женил на Ольге в 903 году. Убийство Аскольда и Дира Игорь наблюдал с рук -
еще ходить не умел. Получается, что либо Олег правил с 879, а не с 869 года,
либо правил 43, а не 33 года. Вот и Вы пишете - 43! Вы как изволили считать?
- Я изволил считать на калькуляторе CITIZEN-411. От 912 отнял 869. А Вы
как изволили?
- А я не считал, я у него прочел, - кивнул Историк на притихшего под
иконостасом Писца.
- А, ну с ним мы сейчас разберемся! - страшно обернулся я.
- Молви, брат Гусиное Перо, какой матери промыслом на этот раз ты нам
исказил факты по делу?
- Не матери, не матери, - стал отпираться и заискивать Писец.
- Когда скончался от змия поганого батюшка Олег, был великий стон в
Земле русской, на небесах ходили сполохи...
- Ты покороче давай, не задерживай следствие, писатель...
- Ну, в общем, по Олегу все цифры правильные. А как стали мы в 903 году
матушку нашу святую честную деву Ольгу за Игоря сватать, то засумлевалась
она, не стар ли Игорь. А было ему 36 годков. И тогда переписали мы еще раз
сватью грамоту во Псков. "Пиши: ... а молодцу-то нашему - 26-я весна!" -
велел мне князь великий, светлый, сияющий аки диамант небесный и....
- Понятно, - успокоились мы с Историком, наливая Писцу сброженный мед,
- втерли очки девке!
Игорь воспитывался Олегом неправильно. Жестокостям всяким его обучили,
а доблести и чести
преподать не собрались. Во время похода на Царьград Олег Игоря оставил
на хозяйстве с молодой женой Ольгой (четыре года как женаты).
- Оля эта, - раньше времени стал заплетаться Писец, - была не
подарок!..
Но вот досталась Игорю Русь.
- Давайте объяснимся наперед, - предложил Историк, - Игорь мог бы
ничего и не получить, если бы от Олега, Рюрика и даже Синеуса или Трувора
остался хоть кто-нибудь старше Игоря.
Тогда, поначалу Русь наследовал старший в роду, а не старший сын
правящего князя. Поэтому и Олег заступил на княжество. И это правильно, - не
пришлось дружине возиться с ползунками. Этот старый закон наследования
происходил, видимо, от того, что бродячая жизнь варяжских шаек не очень-то
располагала к законному размножению. Кто был чей сын, вспоминалось с трудом.
Зато и правили всем родом. Каждому Рюриковичу старались хоть на время, хоть
захудалый какой городок, а дать, - с последующим возвратом в общий котел для
новой дележки...
Засел Игорь в Киеве на 33 года. Правил дурно, с Писцом не ладил,
значения ему не придавал, хоть и был за невесту должен. Поэтому и записали
про Игоря в летописях только пять раз за треть века, да и то с незаметной
тогда издевкой. Славяне стали от Игоря ховаться в ковыли, от налогов
отлынивать. С подвигами тоже как-то не заладилось. Двинул было Игорь по
проторенному пути на Царьград, да греки перехватили его малую шайку по
доносу болгарских побратимов и попалили лодки прямо в море греческим же
огнем - ракетами "корабль-корабль". Под конец бесславной карьеры Игорь
набрал огромное смешанное войско из печенегов, славян, варягов,
дополнительно приглашенных на грабеж, и "покрыл все море кораблями". Греки
сосчитали все это и выслали Игорю встречное предложение: дань - по-старому,
Олеговы договора - в силе, миру - мир, дружба навек. Жадный, трусливый,
неприятный Писцу Игорь суетливо, не по-рыцарски согласился. Деньги взял
тайно от дружины. Наемников отпустил грабить Болгарию, позволил им
поживиться хоть за счет неверных другарей.
Пока он так бесславно гулял, наши в ковылях совсем разболтались, уже и
забыли, как дань платить. Пришлось Игорю с дружиной лично заниматься грязным
делом. Пошел он к древлянам сразу после войны в 946 году. Собрал дань. И тут
дружинники, не солоно похлебавшие черноморской водички, напомнили князю, что
с дружиной принято делиться чуть ли не поровну! Ох, как не хотелось Игорю
делиться, а пришлось - лес кругом! Тут Чувство и вскипело. Пошел Игорь назад
к древлянам малым отрядом, с несколькими совсем уж приближенными шестерками
- по-новой дань собирать. Наши древляне были люди, конечно, забитые. Но
все-таки до нас им было еще 1000 лет унижаться, и они Игоря убили. Не со
зла, а по справедливости.
- Здесь, братие, - темна записана весть, - молвил Писец...
- Ну, что опять такое? - насторожились мы с Историком.
- Уж вы сочли, что Игорь явился на свет Божий лета ...э ...867-го, - с
трудом перевел наш архивариус привычное исчисление от сотворения мира на
дату от Рождества.
- Считайте, сударь, - косясь на калькулятор, понял Историк.
- 946 -- 867 = 79!
- Верно, верно! Стар был батюшка. На коня всходил по отрокам - по
спинам, плечам, головам. Потому и доли требовать посмели. Потому и почил от
малой древлянской грубости.
- Потому и Ольга при таком муже бешеная была, - заключил я.
И вот осталась, значит, Ольга вдовой, что-то около 58 лет от роду. По
идее, ей никакой власти не светило. Но был у
нее от Игоря сын Святослав, а других никаких Рюриковичей от походов да
пиров не сохранилось. По закону, Святослав должен был подрасти и вырезать
побольше древлян. Закон кровной мести успешно действовал тогда не только
среди справедливых горских народов. Но у Ольги и своего Чувства было
предостаточно: подсунули ненового мужика, скотину, жадину, сквалыгу и труса,
и теперь - вдоветь? Ольга решила действовать сама, то есть мстить. А тут и
древляне напросились. Они посовещались и приняли наглое решение. Предложили
Ольге в мужья своего лесного князя Мала, чтобы Святослава потом по-тихому от
власти оттереть. Приодели 20 своих видных ответственных товарищей и в лодке
послали в Киев. Те приплыли и послали сказать о себе Ольге. Не икалось же им
у Аскольдовой пристани!
Ольга сообразила мгновенно: а оставайтесь-ка, братья-славяне, в своем
корабле, а завтра с утра мои дружинники вас с честью внесут прямо на мой
двор. Круто! Почетно! Олег на Царьград катился в лодках под горку и по
ветру, а мы пойдем по рукам и на горуБудет о чем рассказать в ковылях! Утром
пришли красивые, приодетые, безоружные ребята. У всех хлебосольные улыбки,
чистые руки, холодные головы, маузеров не видать. Взяли лодку с 20
пассажирами (значит, было носильщиков человек 50-60!), понесли потихоньку, с
перекурами и осмотром киевских достопримечательностей:
- Ну, Аскольдову могилу, гости дорогие, вы уже видели!. Это главная
наша улица - Боричев Взвоз (ныне Алексеевский спуск - С.К.). С этой вот
площадки открывается прекрасный вид на Подол...
Принесли гостей на княжий двор. А тут все в цветах, столы с заморской
посудой, еда - названий не знаем! Коврами невиданными устлана вся земля!
Бережно опустили лодку с послами на ковры! И тут, - ах! Все посольство
вместе с лодкой проваливается в прорвуОказывается, коварная и злопамятная
Ольга, пока гостям морочили головы музейными редкостями, велела вырыть во
дворе волчью яму и прикрыть ее коврами. Могла она их, конечно, и просто
порешить на пристани, но ей, уже вкусившей византийской тонкости, хотелось
красиво поиздеваться. При этом она не забывала внимательно следить, чтобы
наш ненадежный друг Писец все записывал правильно и красочно. И он,
испуганный кровожадностью своей хозяйки, строчил - не успевали гусей
ощипывать! Он помнил свой грех! - а ну, как Ольга узнает, что он так и не
сумел, в конце концов, скрыть десятку из ее возраста?!..
Тем временем, казнь византийская продолжалась. "Довольны ли вы честью,
сваты дорогие?" - ласково аукнула Ольга в яму. "Ох, хуже нам Игоревой
смерти!" - честґно отвечали те, кто еще мог говорить. Ольга удовлетворилась
ответом и милосердно велела засыпать сватов живьем.
Ольге развлечение понравилось. Вот затейница! Было в ней много новых
оттенков Чувства, которые она по-матерински прививала славянам. Послала она
послов к древлянам.
- Ну все, мужики, квиты! Шлите теперь настоящих сватов. Но только самых
высших ваших начальников!
Древляне насторожились было, но выпили медку и поверили. А и как тут
было не поверить будущей святой? Послали сватами весь цвет древлянской
знати. Хоть и славянских, но как бы князей. Истопила им Ольга баньку
по-белому. Сваты не обиделись на намек, а приняли даже за честь. С тех пор
на Руси попариться в гостях в бане считается уместно и шикарно!..
Вы уже догадались? Правильно! Банька загорелась от неосторожного
обращения диких древлян со сложным банным оборудованием! А кто двери подпер
кольями да валунами - чистыми руками и с холодной головой - про тех наш
Писец дрожащий записать побоялся. Все свалили потом на святую нашу бабу Олю.
Но Бог, которому так крепко еще послужит Ольга, уже тогда любил троицу.
Поэтому, пока пожарные тушили баню и прятали в карманы оплавленные
древлянские побрякушки, Ольга уже диктовала нашему пернатому брату:
"Согласна брак тчк еду свадьбу зпт а в том месте, где мужа моего старенького
порешили, соберите меды и закуску - буду перед свадьбой тризну (язычеґские
поминки) справлять, чтобы с этим делом покончить".
Обрадовались наши предки (вот наивная славянская душа!), - навезли еды
и питья, суетятся, в дудки играют. Посетила Ольга могилу мужа, велела
насыпать курган, - сразу и насыпали, торопливо рыли землю руками, носили в
шапках и подолах. Стали есть, пить, постепенно переходя к теме свадьбы.
- Что мы все о грустном? - намекали местные, вот же мы к вам уж и
вторых сватов засылали, а, кстати, где они, князья наши?
- А следом едут с командой гостей со стороны невесты и неподъемным
приданым, - честно отвечала Ольга. Приданое! Это было по-нашему! Ура! -
закричали древляне, а некоторые, самые пьяные, даже замычали "горько!" и
полезли к княгине целоваться.
- Так выпьем же за древлян - драгоценное звено в цепи российских
народов! - казенно, но и с намеком, непонятным во хмелю, провозгласила
Ольга. Отходя в сторонку, она улыбнулась своим отрокам: "И вы пейте!" То ли
это был условный сигнал, то ли варяги спутали "пейте" и "бейте", но вскочили
они с лавок и вырубили всю родню жениха, всю его пьяную свадьбу.
Вернулась Ольга в Киев и, собравши войско, честно объявила древлянам
войну. Так на Русь впервые вползла змея геноцида. Весь народ древлянский у
кровавой Ольги виноват был в падении с коня ее старого маразматика Игоря.
Целое племя славянское, с женщинами, стариками и детьми, должно было умереть
по бабьей злобности. И не месть это уже была. Как споет нам дальше наш
Писец, только со смертью Игоря и открылись Ольге шикарные заграничные
возможности. Это просто здорово, что Игорь был таким старым, а то пришлось
бы Ольге всю жизнь в тереме куковать - по заграницам не шастать. Так что,
пила Ольга славянскую кровушку просто из гастрономического удовольствия.
Поход на древлян был стандартным и официальным. Впереди - законный
князь Святослав на смирном коне. Выехали в поле, кинул Святослав игрушечное
копье в сторону древлянских позиций, поцарапал коню ухо, упало копье в ноги
Савраске, ободрало копыто.
- "Детеск вельми! - объяснил Писец. - Четырех лет".
- Так от кого он у Ольги, если Игорь умер в прошлом году 79 лет, а он у
тебя все еще "детеск"?
Смолчал Писец, но по глазам было видно, что знает...
Тут воевода Свенельд закричал: "Потянем, дружина! Князь уж начал!"
Потянули. Но по-честному у них получалось хуже, чем по-хитрому. Осадили
древлянскую столицу Коростень. Застряли на все лето. Тогда Ольга написала
осажденным, что мне вас, братья-славяне, жалко; кушать у вас поди уж нечего.
Так отворитеся-отопритеся. Бить не буду. А возьму малую дань. Не белкой, не
куницей, а по три воробья да по три голубя с хаты.
- Всего и делов? - обрадовались недобитые. Переловили птицу, вынесли
Ольге: вот тебе, матушка, все, что у нас осталось, бери!
Взяла Ольга птичек, привязала к их лапкам мешочки с импортным греческим
огнем и отпустила несчастных пернатых по домам. Дома эти, как мы понимаем,
сразу и загорелись. Люди кинулись из проклятого города. Отроки Ольгины
проявили отвагу на пожаре - порубали погорельцев. На уцелевших наложила
милосердная Ольга тройную дань - два раза на благоустройство города Киева,
один раз - себе в карман. Так погиб город Коростень. Но потом возродился из
пепла и сейчас радует гостей на середине популярного маршрута
Киев-Чернобыль. Приезжайте, не пожалеете!
Историк очень хвалит Ольгу, называет ее мудрейшей из людей,
"нарядницей", заботящейся о строе земском. И правда, все земли славянские
Ольга объехала, там установила дань, там - оброк, там - урок, - что к ее
следующему наезду приготовить. Ольга первой стала рассаживать по городкам не
только воевод и сборщиков налогов, но и многочисленное гражданское
чиновничество - тиунов (приказчиков), обслугу своих охотничьих домиков,
поваров и егерей, охрану заказников, банщиков, постельничих и прочая и
прочая.... Так что святая наша Ольга еще и тем свята Российской Империи, что
основала неистребимый корпус земских чиновников - хранителей земли русской
от русского народа.
Но Ольга все же и женщина была! Сначала Олег привозил юной невестке
"паволоки" - тряпки заграничные, потом Игорь одевал ее от византийских
портных. Не терпелось ей и самой на чудесные царские города полюбоваться, по
тамошним магазинам походить, да и себя показать. В 955 году, по уверениям
Писца, но в 957 по данным Историка, поехала Ольга в Константинополь. Там
правили сразу два императора - Константин Багрянородный и Роман. Ольга
оказалась вдруг в положении бедной родственницы. Для императорского двора
было все едино, - княгиня ты земли русской или скифская сыроедка.
- Нехристь поганая! - только что вслух не говорили богатые греческие
провинциалки, среди которых посадили Ольгу в дальнем конце стола.
Императрица, жена Романа, на нее даже не глянула, зато холостой Константин
глаз положил! Особенно его привлекали рассказы о проделках Ольги с
древлянами. Как раз такая хозяйка ему и нужна была. Стал Константин под
Ольгу клинья подбивать - сватать через патриарха Полиевкта. Параллельно
хотели Ольгу крестить. Полиевкт врал Ольге, что все византийское богатство
происходит исключительно от христианского смирения и покровительства все той
же Богоматери!
- А парадное платье императрицы? - наивно спрашивала Ольга.
- Тоже от нее! - настаивал хитрый грек. Согласилась Ольга креститься и
подала вид, что согласна замуж. Хотелось ей жениховы дары разведать. Стали
ее дарить. Стал наш борзой быстро-быстро все подарки записывать. Но опись
скудна оказалась: один раз сорок, да другой раз - полсорока червонцев.
Затаила Ольга обиду. А мы затаили дыхание в предвкушении очередного
представления. Мы же знаем, что в рот нашей праматери палец не клади! И вот
занавес открывается. Выходит Константин Багрянородный. Выходит Роман со
своей козой. Партер забит попами, галерка - разодетыми, ненавистными
греческими бабами.
- Согласна ли ты, Ольга, стать моей женой и императрицей всего мира? А
для того принять православное крещение? - лживо спрашивает Константин
(во-первых, не всего мира, а только четвертушки, а во-вторых, еще с
Романовой женой делиться!).
- Креститься я согласна! - порывисто отвечает Ольга, о свадьбе пока
умалчивает, как бы из скромности. - Прошу тебя, великий император, стать
моим восприемником (крестным отцом).
- Да ради бога! - кидается Константин и с ходу принимает обряд
крещения. - Теперь давай быстрей жениться! - теснит он Ольгу к алтарю.
Но, Матерь Божья! Что с невестой? Ольга стоит, зловеще улыбаясь, держит
драматическую паузу, а потом дерзко бросает в зал прокурорским тоном, что
облом тебе, ваше величество! По твоим же христианским законам, - параграф
такой-то, пункт - сам знаешь какой, - жениться восприемник на новообращенной
не может! Сам посуди - "отец" на "дочери"!
Аплодисменты! Занавес!
Оторопел Константин! Ну, баба! Было б ей не 69 лет, по счету нашего
Писца (а где он, сволочь, спрятался?), так нашел бы Костя способ Олей
овладеть. А так - отпустил...
Вернулась Ольга на Русь христианкой! Решила она, раз личная жизнь не
удалась, так хоть получить сполна все духовные блага, которые обещало
христианство. Ну, там - спасение души, царствие небесное, почетные церковные
звания. Стала она сына Святослава в новую религию уговаривать. Но тому
недосуг было: он успешно воевал в Болгарии, почти жил там. Тогда упорная
бабка стала вдалбливать свои уроки в головы малолетних внуков, которых
какие-то женщины, называвшиеся женами Святослава, без конца Ольге
подбрасывали. Что из этих уроков получилось, мы потом увидим. Так или иначе,
заслуги Ольги перед русской церковью оказались велики, и эта истребительница
собственного народа, коварная клятвопреступница, дама, не отмеченная ни
единой христианской добродетелью - ни смирением, ни человеколюбием, -
удостоилась высшей церковной награды: была причислена к лику святых.
Пример первой русской святой показывает нам, как четко церковь отделяет
христианскую мораль от политического результата. И вознаграждает в первую
очередь за результат. Подтверждений тому - легион. Александр Невский и
Владимир Красно Солнышко в том порукой.
Скончалась Ольга от старости году примерно в 970, и было ей,
получается, за 80 лет.
Чего ж мы, славяне, ждали от варягов, призывая их в князья? Мы
надеялись, что эти мудрые вожди надежно защитят нас от соседей, научат нас
правильно хозяйствовать, разовьют у нас ремесла, науки и искусство. Насадят
поголовную грамотность.
Что мы получили? Нас не защитили от войны и грабежа. Нас самих погнали
убивать, прорубать дорогу на Царьград и в Прибалтику. Эти антихристовы, а
потом и крестовые походы продолжались ровно 1000 лет! Нас стали травить друг
другом. Гражданская война между славянскими племенами стала повседневностью.
Мы привыкли и стали равнодушны к братской крови. Никаким новым технологиям
нас не обучили, учились мы сами. И то, нами обычно пренебрегали в пользу
бродячих итальянских, греческих, немецких и французских подмастерьев,
разжалованных на родине. Нам редко-редко не мешали. И грамотность нам
прививать не спешили. Брали чужих грамотных и платили им, и ставили их над
нами. А учиться нам дозволяли только по их книгам: "Аз есмь червь!". Так что
ничего хорошего из нашей первой попытки обустроить Россию не получилось.
Святослав матери не слушал, в христианство не вступал. Сам не хотел, да
и дружина варяжская его бы не поняла. Так он и княжил, бросив Киев на
произвол судьбы, едва печенеги раз за разом Киева не разоряли. Святослав был
одержим военной службой. Слава троюродного деда Олега спать ему спокойно не
давала, и он все время порывался на ЦарьградТем более, что все земли до
Греции он уже завоевал.
Пошел Святослав на Константинополь проверить мамины рассказы. Император
привычно испугался. Поставили греки эксперимент: а пошлем-ка мы ему денег и
вещей и посмотрим, как он их примет. Послали. Не глядя на тряпки, велел
Святослав все это принять и свалить на склад. Достали именное оружие. Стал
Святослав каждую саблю рассматривать, каждое копье гладить.
- Дело дрянь! - поняли греки. Послали дипломатов уладить дело миром на
любых условиях. Временно уладили, а сами, по обычной христианской верности
договорам, собрали огромную армию и стали Святослава с его малочисленной
гвардией по Болгарии гонять. Болгары тоже мстили Святославу за привычку к
геноциду, впитанную с молоком матери. Они и предупредили печенегов, что
Святослав возвращается в Киев с "несметными богатствами", - приврали,
конечно.
Святослав, забыв преданья старины глубокой, пошел вверх по Днепру через
пороги! Застрял. Печенеги его окружили, осадили в ближайшем городке. Долго
сидели там Святослав и его люди, всю зиму 972 года. Ели лошадиные головы -
вспоминали Вещего Олега. Стыдно было Святославу у Киева помощи просить: от
Руси он отрекся, предал ее. В Киеве давно правили его сыновья. Не дождавшись
помощи и спасаясь от голода, вышли дружинники Святослава на последний бой.
Все легли с князем и за князя. Но святыми их не называют.
При описании деяний Святослава наш Писец отличился. Впервые он дал
развернутый, криминалистически четкий портрет своего подопечного. И
правильно сделал! Фотоаппаратов тогда на Руси не было, живописного искусства
за классовыми боями еще не постигли. Так и остались мы без портретов Рюрика,
Олега, Игоря и Ольги.
- А Святослав был, - пишет наш наблюдательный друг, - среднего роста,
плечистый и крепкий; нос имел плоский (ударили, наверное, где-то), глаза
голубые, брови густые, усы косматые и длинные, бороду жиденькую. Волосы на
голове его были выстрижены, кроме одного клока, разложенного на две стороны,
в знак княжеского достоинства. Шея у него была плотная, все остальные члены
- стройные. Дальше Писец отмечает, что, даже на его вкус, Святослав имел
мрачную и свирепую наружность, в одном ухе носил серьгу с жемчугами и
карбункулом. А было Святославу в последнем бою ровно 30 лет.
Князь печенежский Куря велел сделать из черепа Святослава кубок,
окованный золотом. Любил потом Куря потягивать из этого кубка византийское
крепленое и рассуждать о значении пропорций черепа в княжеской судьбе, о
соотношении черепов и судеб - княжеских и лошадиных...
У Святослава от разных жен осталось три сына - Ярополк, Олег и
Владимир. Впервые в роду Рюрика оказалось сразу три претендента на власть.
Сыновья эти были малолетки. Старший, Ярополк, с 11 лет правил в Киеве,
пока папа воевал в Болгарии. Средний, Олег был бабушкой пристроен княжить у
незабвенных древлян. Младшего, Владимира по подлости происхождения отослали
с глаз подальше - в Новгород. Естественно, сами эти дети править не могли.
Поэтому нуждались в учителях. Бабушка их, конечно, наставляла, но по месту
княжения к ним еще добавили "дядек". У Ярополка дядькой был Свенельд -
древний старец, служивший еще Игорю и вывозивший 4-летнего Святослава на
древлян. Вдобавок отец прислал Ярополку в жены красивую и грамотную пленную
греческую монахиню, чтобы она его обучила всяким византийским штукам. Итак,
вроде бы все расселись по местам. Но чтобы пацаны и не подрались?
Произошел случай на охоте. Свенельдов сын полез охотиться в древлянских
лесах. Встретился с Олегом и его охотничьей сворой.
- Ты чей сын? - с намеком спросил Олег.
- Свенельдов, - неудачно ответил охотник. Ну, так Олег его и зарубил.
Не за то, что он сын любимого народного полководца и братнего "дядьки", а
как бы за то, что как ты смеешь, холоп, пугать мою дичь!
А я так думаю, что змея древлянской мести Киеву попутала, в чье сердце
ей вползать. Или, наоборот, не попутала, а расчетливо внесла раскол в ряды
внуков проклятой святой Ольги.
Свенельд стал из мести за сына подначивать Ярополка на захват Олегова
поставил лодки на колеса и под парусами двинул на Царьград!..
Представим себе технику этого дела. Возможно, Олег заранее все
подготовил - оси, колеса, крепления, рули для колес. Но это маловероятно. Он
заранее не знал ни местности, ни погоды. А была бы грязь? - тут бы он на
своих парусных телегах и приплыл. Скорее, придумал Олег эту танковую
операцию на месте. Колеса и оси поснимали с телег в ограбленных пригородах,
прикинули ветер - с ветром повезло. Рулей не было, толкали лодки,
подправляли вручную, тормозили лаптем. Картина получилась величественная.
Греки сразу капитулировали. Выслали князю хлеб-соль, вино. Отравленные,
конечно. Опытный Олег вино вылил в бухту, хлеб-соль выбросил на дорогу.
- Так, - прижал я Писца, - где в этот раз была ваша Богоматерь? Не
могла ветра наслать в бейдевинд? Даже отравить дикаря по-человечески не
захотела!
- Милосердна еси... - залепетал Писец. Заврался, в общем.
Как бы то ни было, прибили для страха Олеговы дружинники свои старые
щиты на ворота Царьграда, новых, золоченых набрали у местных оружейников и
ювелиров. Обложили Византию налогами, данями, придирками всякими: нам тут и
ездить, и есть, и пить, а паруса нам на обратную дорожку шейте шелковые! Еле
выпроводили Олега восвояси. По рассказу нашего Писца, все лодки сидели по
ватерлинию от золотишка и трофейной мануфактуры.
- Поэтому, - подсказал я, - славянское войско обратно всю дорогу
ковыляло пешком. Возразить против логики наш Нестор не решился, хотя сам при
князе, конечно, плыл под шелковым парусом...
Олегу удавалось кое-как контролировать Царьград 5 лет. За это время в
переписке с хитрыми греками он добился заключения целой международной хартии
из 12 пунктов, - почти все в свою пользу. Греки кряхтели, но не упустили
случая подползти к Олегу змеей: дескать, давай, князь, мы тебе еще и
церковные дары посылать будем. И со служителями, чтобы объясняли, как этими
дарами пользоваться...
- Дары? Дары давайте, - вяло согласился престарелый Олег.
- А ты куда смотрел, ученый?! - полез я на Писца, - почему князя от
греков не предостерег?
- Не расстраивайтесь, тезка, - вмешался Историк, - он же и сам грек. -
Пришлось мне рассерженно замолчать.
Осенью 912 года, в грустную поэтическую погоду пошел Олег проведать
своего покойного коня, кости которого валялись в поле. Ну, и дальше все
вышло по Пушкину...
43 года прокняжил Олег, протомил Игоря Рюриковича...
Здесь Историк стал покашливать, елозить в кресле и как-то подозрительно
поглядывать на Писца.
- Понимаете, - начал он, - тут в летописи содержится неувязка, которую
отечественная история никак развязать не может. Записано, что Олег стал
править сразу после Рюрика, то есть в 869 году, и правил 33(?!) года. Игоря
женил на Ольге в 903 году. Убийство Аскольда и Дира Игорь наблюдал с рук -
еще ходить не умел. Получается, что либо Олег правил с 879, а не с 869 года,
либо правил 43, а не 33 года. Вот и Вы пишете - 43! Вы как изволили считать?
- Я изволил считать на калькуляторе CITIZEN-411. От 912 отнял 869. А Вы
как изволили?
- А я не считал, я у него прочел, - кивнул Историк на притихшего под
иконостасом Писца.
- А, ну с ним мы сейчас разберемся! - страшно обернулся я.
- Молви, брат Гусиное Перо, какой матери промыслом на этот раз ты нам
исказил факты по делу?
- Не матери, не матери, - стал отпираться и заискивать Писец.
- Когда скончался от змия поганого батюшка Олег, был великий стон в
Земле русской, на небесах ходили сполохи...
- Ты покороче давай, не задерживай следствие, писатель...
- Ну, в общем, по Олегу все цифры правильные. А как стали мы в 903 году
матушку нашу святую честную деву Ольгу за Игоря сватать, то засумлевалась
она, не стар ли Игорь. А было ему 36 годков. И тогда переписали мы еще раз
сватью грамоту во Псков. "Пиши: ... а молодцу-то нашему - 26-я весна!" -
велел мне князь великий, светлый, сияющий аки диамант небесный и....
- Понятно, - успокоились мы с Историком, наливая Писцу сброженный мед,
- втерли очки девке!
Игорь воспитывался Олегом неправильно. Жестокостям всяким его обучили,
а доблести и чести
преподать не собрались. Во время похода на Царьград Олег Игоря оставил
на хозяйстве с молодой женой Ольгой (четыре года как женаты).
- Оля эта, - раньше времени стал заплетаться Писец, - была не
подарок!..
Но вот досталась Игорю Русь.
- Давайте объяснимся наперед, - предложил Историк, - Игорь мог бы
ничего и не получить, если бы от Олега, Рюрика и даже Синеуса или Трувора
остался хоть кто-нибудь старше Игоря.
Тогда, поначалу Русь наследовал старший в роду, а не старший сын
правящего князя. Поэтому и Олег заступил на княжество. И это правильно, - не
пришлось дружине возиться с ползунками. Этот старый закон наследования
происходил, видимо, от того, что бродячая жизнь варяжских шаек не очень-то
располагала к законному размножению. Кто был чей сын, вспоминалось с трудом.
Зато и правили всем родом. Каждому Рюриковичу старались хоть на время, хоть
захудалый какой городок, а дать, - с последующим возвратом в общий котел для
новой дележки...
Засел Игорь в Киеве на 33 года. Правил дурно, с Писцом не ладил,
значения ему не придавал, хоть и был за невесту должен. Поэтому и записали
про Игоря в летописях только пять раз за треть века, да и то с незаметной
тогда издевкой. Славяне стали от Игоря ховаться в ковыли, от налогов
отлынивать. С подвигами тоже как-то не заладилось. Двинул было Игорь по
проторенному пути на Царьград, да греки перехватили его малую шайку по
доносу болгарских побратимов и попалили лодки прямо в море греческим же
огнем - ракетами "корабль-корабль". Под конец бесславной карьеры Игорь
набрал огромное смешанное войско из печенегов, славян, варягов,
дополнительно приглашенных на грабеж, и "покрыл все море кораблями". Греки
сосчитали все это и выслали Игорю встречное предложение: дань - по-старому,
Олеговы договора - в силе, миру - мир, дружба навек. Жадный, трусливый,
неприятный Писцу Игорь суетливо, не по-рыцарски согласился. Деньги взял
тайно от дружины. Наемников отпустил грабить Болгарию, позволил им
поживиться хоть за счет неверных другарей.
Пока он так бесславно гулял, наши в ковылях совсем разболтались, уже и
забыли, как дань платить. Пришлось Игорю с дружиной лично заниматься грязным
делом. Пошел он к древлянам сразу после войны в 946 году. Собрал дань. И тут
дружинники, не солоно похлебавшие черноморской водички, напомнили князю, что
с дружиной принято делиться чуть ли не поровну! Ох, как не хотелось Игорю
делиться, а пришлось - лес кругом! Тут Чувство и вскипело. Пошел Игорь назад
к древлянам малым отрядом, с несколькими совсем уж приближенными шестерками
- по-новой дань собирать. Наши древляне были люди, конечно, забитые. Но
все-таки до нас им было еще 1000 лет унижаться, и они Игоря убили. Не со
зла, а по справедливости.
- Здесь, братие, - темна записана весть, - молвил Писец...
- Ну, что опять такое? - насторожились мы с Историком.
- Уж вы сочли, что Игорь явился на свет Божий лета ...э ...867-го, - с
трудом перевел наш архивариус привычное исчисление от сотворения мира на
дату от Рождества.
- Считайте, сударь, - косясь на калькулятор, понял Историк.
- 946 -- 867 = 79!
- Верно, верно! Стар был батюшка. На коня всходил по отрокам - по
спинам, плечам, головам. Потому и доли требовать посмели. Потому и почил от
малой древлянской грубости.
- Потому и Ольга при таком муже бешеная была, - заключил я.
И вот осталась, значит, Ольга вдовой, что-то около 58 лет от роду. По
идее, ей никакой власти не светило. Но был у
нее от Игоря сын Святослав, а других никаких Рюриковичей от походов да
пиров не сохранилось. По закону, Святослав должен был подрасти и вырезать
побольше древлян. Закон кровной мести успешно действовал тогда не только
среди справедливых горских народов. Но у Ольги и своего Чувства было
предостаточно: подсунули ненового мужика, скотину, жадину, сквалыгу и труса,
и теперь - вдоветь? Ольга решила действовать сама, то есть мстить. А тут и
древляне напросились. Они посовещались и приняли наглое решение. Предложили
Ольге в мужья своего лесного князя Мала, чтобы Святослава потом по-тихому от
власти оттереть. Приодели 20 своих видных ответственных товарищей и в лодке
послали в Киев. Те приплыли и послали сказать о себе Ольге. Не икалось же им
у Аскольдовой пристани!
Ольга сообразила мгновенно: а оставайтесь-ка, братья-славяне, в своем
корабле, а завтра с утра мои дружинники вас с честью внесут прямо на мой
двор. Круто! Почетно! Олег на Царьград катился в лодках под горку и по
ветру, а мы пойдем по рукам и на горуБудет о чем рассказать в ковылях! Утром
пришли красивые, приодетые, безоружные ребята. У всех хлебосольные улыбки,
чистые руки, холодные головы, маузеров не видать. Взяли лодку с 20
пассажирами (значит, было носильщиков человек 50-60!), понесли потихоньку, с
перекурами и осмотром киевских достопримечательностей:
- Ну, Аскольдову могилу, гости дорогие, вы уже видели!. Это главная
наша улица - Боричев Взвоз (ныне Алексеевский спуск - С.К.). С этой вот
площадки открывается прекрасный вид на Подол...
Принесли гостей на княжий двор. А тут все в цветах, столы с заморской
посудой, еда - названий не знаем! Коврами невиданными устлана вся земля!
Бережно опустили лодку с послами на ковры! И тут, - ах! Все посольство
вместе с лодкой проваливается в прорвуОказывается, коварная и злопамятная
Ольга, пока гостям морочили головы музейными редкостями, велела вырыть во
дворе волчью яму и прикрыть ее коврами. Могла она их, конечно, и просто
порешить на пристани, но ей, уже вкусившей византийской тонкости, хотелось
красиво поиздеваться. При этом она не забывала внимательно следить, чтобы
наш ненадежный друг Писец все записывал правильно и красочно. И он,
испуганный кровожадностью своей хозяйки, строчил - не успевали гусей
ощипывать! Он помнил свой грех! - а ну, как Ольга узнает, что он так и не
сумел, в конце концов, скрыть десятку из ее возраста?!..
Тем временем, казнь византийская продолжалась. "Довольны ли вы честью,
сваты дорогие?" - ласково аукнула Ольга в яму. "Ох, хуже нам Игоревой
смерти!" - честґно отвечали те, кто еще мог говорить. Ольга удовлетворилась
ответом и милосердно велела засыпать сватов живьем.
Ольге развлечение понравилось. Вот затейница! Было в ней много новых
оттенков Чувства, которые она по-матерински прививала славянам. Послала она
послов к древлянам.
- Ну все, мужики, квиты! Шлите теперь настоящих сватов. Но только самых
высших ваших начальников!
Древляне насторожились было, но выпили медку и поверили. А и как тут
было не поверить будущей святой? Послали сватами весь цвет древлянской
знати. Хоть и славянских, но как бы князей. Истопила им Ольга баньку
по-белому. Сваты не обиделись на намек, а приняли даже за честь. С тех пор
на Руси попариться в гостях в бане считается уместно и шикарно!..
Вы уже догадались? Правильно! Банька загорелась от неосторожного
обращения диких древлян со сложным банным оборудованием! А кто двери подпер
кольями да валунами - чистыми руками и с холодной головой - про тех наш
Писец дрожащий записать побоялся. Все свалили потом на святую нашу бабу Олю.
Но Бог, которому так крепко еще послужит Ольга, уже тогда любил троицу.
Поэтому, пока пожарные тушили баню и прятали в карманы оплавленные
древлянские побрякушки, Ольга уже диктовала нашему пернатому брату:
"Согласна брак тчк еду свадьбу зпт а в том месте, где мужа моего старенького
порешили, соберите меды и закуску - буду перед свадьбой тризну (язычеґские
поминки) справлять, чтобы с этим делом покончить".
Обрадовались наши предки (вот наивная славянская душа!), - навезли еды
и питья, суетятся, в дудки играют. Посетила Ольга могилу мужа, велела
насыпать курган, - сразу и насыпали, торопливо рыли землю руками, носили в
шапках и подолах. Стали есть, пить, постепенно переходя к теме свадьбы.
- Что мы все о грустном? - намекали местные, вот же мы к вам уж и
вторых сватов засылали, а, кстати, где они, князья наши?
- А следом едут с командой гостей со стороны невесты и неподъемным
приданым, - честно отвечала Ольга. Приданое! Это было по-нашему! Ура! -
закричали древляне, а некоторые, самые пьяные, даже замычали "горько!" и
полезли к княгине целоваться.
- Так выпьем же за древлян - драгоценное звено в цепи российских
народов! - казенно, но и с намеком, непонятным во хмелю, провозгласила
Ольга. Отходя в сторонку, она улыбнулась своим отрокам: "И вы пейте!" То ли
это был условный сигнал, то ли варяги спутали "пейте" и "бейте", но вскочили
они с лавок и вырубили всю родню жениха, всю его пьяную свадьбу.
Вернулась Ольга в Киев и, собравши войско, честно объявила древлянам
войну. Так на Русь впервые вползла змея геноцида. Весь народ древлянский у
кровавой Ольги виноват был в падении с коня ее старого маразматика Игоря.
Целое племя славянское, с женщинами, стариками и детьми, должно было умереть
по бабьей злобности. И не месть это уже была. Как споет нам дальше наш
Писец, только со смертью Игоря и открылись Ольге шикарные заграничные
возможности. Это просто здорово, что Игорь был таким старым, а то пришлось
бы Ольге всю жизнь в тереме куковать - по заграницам не шастать. Так что,
пила Ольга славянскую кровушку просто из гастрономического удовольствия.
Поход на древлян был стандартным и официальным. Впереди - законный
князь Святослав на смирном коне. Выехали в поле, кинул Святослав игрушечное
копье в сторону древлянских позиций, поцарапал коню ухо, упало копье в ноги
Савраске, ободрало копыто.
- "Детеск вельми! - объяснил Писец. - Четырех лет".
- Так от кого он у Ольги, если Игорь умер в прошлом году 79 лет, а он у
тебя все еще "детеск"?
Смолчал Писец, но по глазам было видно, что знает...
Тут воевода Свенельд закричал: "Потянем, дружина! Князь уж начал!"
Потянули. Но по-честному у них получалось хуже, чем по-хитрому. Осадили
древлянскую столицу Коростень. Застряли на все лето. Тогда Ольга написала
осажденным, что мне вас, братья-славяне, жалко; кушать у вас поди уж нечего.
Так отворитеся-отопритеся. Бить не буду. А возьму малую дань. Не белкой, не
куницей, а по три воробья да по три голубя с хаты.
- Всего и делов? - обрадовались недобитые. Переловили птицу, вынесли
Ольге: вот тебе, матушка, все, что у нас осталось, бери!
Взяла Ольга птичек, привязала к их лапкам мешочки с импортным греческим
огнем и отпустила несчастных пернатых по домам. Дома эти, как мы понимаем,
сразу и загорелись. Люди кинулись из проклятого города. Отроки Ольгины
проявили отвагу на пожаре - порубали погорельцев. На уцелевших наложила
милосердная Ольга тройную дань - два раза на благоустройство города Киева,
один раз - себе в карман. Так погиб город Коростень. Но потом возродился из
пепла и сейчас радует гостей на середине популярного маршрута
Киев-Чернобыль. Приезжайте, не пожалеете!
Историк очень хвалит Ольгу, называет ее мудрейшей из людей,
"нарядницей", заботящейся о строе земском. И правда, все земли славянские
Ольга объехала, там установила дань, там - оброк, там - урок, - что к ее
следующему наезду приготовить. Ольга первой стала рассаживать по городкам не
только воевод и сборщиков налогов, но и многочисленное гражданское
чиновничество - тиунов (приказчиков), обслугу своих охотничьих домиков,
поваров и егерей, охрану заказников, банщиков, постельничих и прочая и
прочая.... Так что святая наша Ольга еще и тем свята Российской Империи, что
основала неистребимый корпус земских чиновников - хранителей земли русской
от русского народа.
Но Ольга все же и женщина была! Сначала Олег привозил юной невестке
"паволоки" - тряпки заграничные, потом Игорь одевал ее от византийских
портных. Не терпелось ей и самой на чудесные царские города полюбоваться, по
тамошним магазинам походить, да и себя показать. В 955 году, по уверениям
Писца, но в 957 по данным Историка, поехала Ольга в Константинополь. Там
правили сразу два императора - Константин Багрянородный и Роман. Ольга
оказалась вдруг в положении бедной родственницы. Для императорского двора
было все едино, - княгиня ты земли русской или скифская сыроедка.
- Нехристь поганая! - только что вслух не говорили богатые греческие
провинциалки, среди которых посадили Ольгу в дальнем конце стола.
Императрица, жена Романа, на нее даже не глянула, зато холостой Константин
глаз положил! Особенно его привлекали рассказы о проделках Ольги с
древлянами. Как раз такая хозяйка ему и нужна была. Стал Константин под
Ольгу клинья подбивать - сватать через патриарха Полиевкта. Параллельно
хотели Ольгу крестить. Полиевкт врал Ольге, что все византийское богатство
происходит исключительно от христианского смирения и покровительства все той
же Богоматери!
- А парадное платье императрицы? - наивно спрашивала Ольга.
- Тоже от нее! - настаивал хитрый грек. Согласилась Ольга креститься и
подала вид, что согласна замуж. Хотелось ей жениховы дары разведать. Стали
ее дарить. Стал наш борзой быстро-быстро все подарки записывать. Но опись
скудна оказалась: один раз сорок, да другой раз - полсорока червонцев.
Затаила Ольга обиду. А мы затаили дыхание в предвкушении очередного
представления. Мы же знаем, что в рот нашей праматери палец не клади! И вот
занавес открывается. Выходит Константин Багрянородный. Выходит Роман со
своей козой. Партер забит попами, галерка - разодетыми, ненавистными
греческими бабами.
- Согласна ли ты, Ольга, стать моей женой и императрицей всего мира? А
для того принять православное крещение? - лживо спрашивает Константин
(во-первых, не всего мира, а только четвертушки, а во-вторых, еще с
Романовой женой делиться!).
- Креститься я согласна! - порывисто отвечает Ольга, о свадьбе пока
умалчивает, как бы из скромности. - Прошу тебя, великий император, стать
моим восприемником (крестным отцом).
- Да ради бога! - кидается Константин и с ходу принимает обряд
крещения. - Теперь давай быстрей жениться! - теснит он Ольгу к алтарю.
Но, Матерь Божья! Что с невестой? Ольга стоит, зловеще улыбаясь, держит
драматическую паузу, а потом дерзко бросает в зал прокурорским тоном, что
облом тебе, ваше величество! По твоим же христианским законам, - параграф
такой-то, пункт - сам знаешь какой, - жениться восприемник на новообращенной
не может! Сам посуди - "отец" на "дочери"!
Аплодисменты! Занавес!
Оторопел Константин! Ну, баба! Было б ей не 69 лет, по счету нашего
Писца (а где он, сволочь, спрятался?), так нашел бы Костя способ Олей
овладеть. А так - отпустил...
Вернулась Ольга на Русь христианкой! Решила она, раз личная жизнь не
удалась, так хоть получить сполна все духовные блага, которые обещало
христианство. Ну, там - спасение души, царствие небесное, почетные церковные
звания. Стала она сына Святослава в новую религию уговаривать. Но тому
недосуг было: он успешно воевал в Болгарии, почти жил там. Тогда упорная
бабка стала вдалбливать свои уроки в головы малолетних внуков, которых
какие-то женщины, называвшиеся женами Святослава, без конца Ольге
подбрасывали. Что из этих уроков получилось, мы потом увидим. Так или иначе,
заслуги Ольги перед русской церковью оказались велики, и эта истребительница
собственного народа, коварная клятвопреступница, дама, не отмеченная ни
единой христианской добродетелью - ни смирением, ни человеколюбием, -
удостоилась высшей церковной награды: была причислена к лику святых.
Пример первой русской святой показывает нам, как четко церковь отделяет
христианскую мораль от политического результата. И вознаграждает в первую
очередь за результат. Подтверждений тому - легион. Александр Невский и
Владимир Красно Солнышко в том порукой.
Скончалась Ольга от старости году примерно в 970, и было ей,
получается, за 80 лет.
Чего ж мы, славяне, ждали от варягов, призывая их в князья? Мы
надеялись, что эти мудрые вожди надежно защитят нас от соседей, научат нас
правильно хозяйствовать, разовьют у нас ремесла, науки и искусство. Насадят
поголовную грамотность.
Что мы получили? Нас не защитили от войны и грабежа. Нас самих погнали
убивать, прорубать дорогу на Царьград и в Прибалтику. Эти антихристовы, а
потом и крестовые походы продолжались ровно 1000 лет! Нас стали травить друг
другом. Гражданская война между славянскими племенами стала повседневностью.
Мы привыкли и стали равнодушны к братской крови. Никаким новым технологиям
нас не обучили, учились мы сами. И то, нами обычно пренебрегали в пользу
бродячих итальянских, греческих, немецких и французских подмастерьев,
разжалованных на родине. Нам редко-редко не мешали. И грамотность нам
прививать не спешили. Брали чужих грамотных и платили им, и ставили их над
нами. А учиться нам дозволяли только по их книгам: "Аз есмь червь!". Так что
ничего хорошего из нашей первой попытки обустроить Россию не получилось.
Святослав матери не слушал, в христианство не вступал. Сам не хотел, да
и дружина варяжская его бы не поняла. Так он и княжил, бросив Киев на
произвол судьбы, едва печенеги раз за разом Киева не разоряли. Святослав был
одержим военной службой. Слава троюродного деда Олега спать ему спокойно не
давала, и он все время порывался на ЦарьградТем более, что все земли до
Греции он уже завоевал.
Пошел Святослав на Константинополь проверить мамины рассказы. Император
привычно испугался. Поставили греки эксперимент: а пошлем-ка мы ему денег и
вещей и посмотрим, как он их примет. Послали. Не глядя на тряпки, велел
Святослав все это принять и свалить на склад. Достали именное оружие. Стал
Святослав каждую саблю рассматривать, каждое копье гладить.
- Дело дрянь! - поняли греки. Послали дипломатов уладить дело миром на
любых условиях. Временно уладили, а сами, по обычной христианской верности
договорам, собрали огромную армию и стали Святослава с его малочисленной
гвардией по Болгарии гонять. Болгары тоже мстили Святославу за привычку к
геноциду, впитанную с молоком матери. Они и предупредили печенегов, что
Святослав возвращается в Киев с "несметными богатствами", - приврали,
конечно.
Святослав, забыв преданья старины глубокой, пошел вверх по Днепру через
пороги! Застрял. Печенеги его окружили, осадили в ближайшем городке. Долго
сидели там Святослав и его люди, всю зиму 972 года. Ели лошадиные головы -
вспоминали Вещего Олега. Стыдно было Святославу у Киева помощи просить: от
Руси он отрекся, предал ее. В Киеве давно правили его сыновья. Не дождавшись
помощи и спасаясь от голода, вышли дружинники Святослава на последний бой.
Все легли с князем и за князя. Но святыми их не называют.
При описании деяний Святослава наш Писец отличился. Впервые он дал
развернутый, криминалистически четкий портрет своего подопечного. И
правильно сделал! Фотоаппаратов тогда на Руси не было, живописного искусства
за классовыми боями еще не постигли. Так и остались мы без портретов Рюрика,
Олега, Игоря и Ольги.
- А Святослав был, - пишет наш наблюдательный друг, - среднего роста,
плечистый и крепкий; нос имел плоский (ударили, наверное, где-то), глаза
голубые, брови густые, усы косматые и длинные, бороду жиденькую. Волосы на
голове его были выстрижены, кроме одного клока, разложенного на две стороны,
в знак княжеского достоинства. Шея у него была плотная, все остальные члены
- стройные. Дальше Писец отмечает, что, даже на его вкус, Святослав имел
мрачную и свирепую наружность, в одном ухе носил серьгу с жемчугами и
карбункулом. А было Святославу в последнем бою ровно 30 лет.
Князь печенежский Куря велел сделать из черепа Святослава кубок,
окованный золотом. Любил потом Куря потягивать из этого кубка византийское
крепленое и рассуждать о значении пропорций черепа в княжеской судьбе, о
соотношении черепов и судеб - княжеских и лошадиных...
У Святослава от разных жен осталось три сына - Ярополк, Олег и
Владимир. Впервые в роду Рюрика оказалось сразу три претендента на власть.
Сыновья эти были малолетки. Старший, Ярополк, с 11 лет правил в Киеве,
пока папа воевал в Болгарии. Средний, Олег был бабушкой пристроен княжить у
незабвенных древлян. Младшего, Владимира по подлости происхождения отослали
с глаз подальше - в Новгород. Естественно, сами эти дети править не могли.
Поэтому нуждались в учителях. Бабушка их, конечно, наставляла, но по месту
княжения к ним еще добавили "дядек". У Ярополка дядькой был Свенельд -
древний старец, служивший еще Игорю и вывозивший 4-летнего Святослава на
древлян. Вдобавок отец прислал Ярополку в жены красивую и грамотную пленную
греческую монахиню, чтобы она его обучила всяким византийским штукам. Итак,
вроде бы все расселись по местам. Но чтобы пацаны и не подрались?
Произошел случай на охоте. Свенельдов сын полез охотиться в древлянских
лесах. Встретился с Олегом и его охотничьей сворой.
- Ты чей сын? - с намеком спросил Олег.
- Свенельдов, - неудачно ответил охотник. Ну, так Олег его и зарубил.
Не за то, что он сын любимого народного полководца и братнего "дядьки", а
как бы за то, что как ты смеешь, холоп, пугать мою дичь!
А я так думаю, что змея древлянской мести Киеву попутала, в чье сердце
ей вползать. Или, наоборот, не попутала, а расчетливо внесла раскол в ряды
внуков проклятой святой Ольги.
Свенельд стал из мести за сына подначивать Ярополка на захват Олегова