Страница:
этом было ему такое сновидение. Будто бы идет по морю корабль. На носу стоят
святые Борис и Глеб, - как-то старцу сразу стали известны их имена! - и
говорят они друг другу:
- А что, поможем князю Александру, брат Глеб?
- А почему бы и не помочь, брат Борис!
Князь Пелгусия выслушал, но велел идти с миром и никому таких рассказов
не рассказывать. И в летопись абзац о божественной поддержке Невский
диктовать не стал. А к нам эта повесть обиженного Пелгусия дошла через
какого-то левого писателя. Скромность князя объясняется просто: не хотелось
ему сомнительной мистикой умалять историческое значение своей победы.
А значение это воистину велико было. И не потому, что с треском
разгромили горстку шведов, и не потому, что наглумились над ними силой
богатырской. А потому, что мелкая эта победа для матери нашей, заступницы
слабосильной, церкви православной, очень велика былаСлабо было разбить
монгольскую орду, отразить басурман, обратить нехристей в православие, так
вот нашлась заслуга - отбились от потешной попытки братьев-христиан
заставить нас креститься направо, а не налево...
Победа, почетное звание, народное признание вскружили голову удальцу
Невскому. Разругался он с Новгородцами и выехал вон.
Одним из самых любимых фильмов нашего детства был "Александр Невский".
Мы смотрели его много раз, и каждый раз после просмотра наш поселок
превращался в поле боя. Все пацаны вооружались деревянными мечами, и
начиналась азартная рубка. На самых слабых и безответных напяливали старые
ведра - шлемы немецких рыцарей. Сейчас, вспоминая это, я понимаю, что нам
всем навесили ржавые ведра на головы или, если угодно, лапшу на уши. Сделали
это добрые дяди из Госкино и Священного Синода.
У советских киношников цель была наивной и благородной: затевалась
очередная война с немцами, и надо было заняться чем-то полезным в пыльной,
но неопасной ташкентской эвакуации. Вот и сняли поучительный фильм, какие
немцы кругом плохие, какие они рогатые, как они кидают в огонь наших
младенцев. И, наоборот, какие русские хорошие, сильные и смелые, какой князь
у них красивый и благородный, как он простой сеткой ловит рыбку, - ну прямо
святой апостол Андрей. Отсюда бесповоротно получалось, что немцев мы просто
порвем на части, перетопим, как щенят, а все наше благородное вольется в
единый рыбацко-пролетарский котел. Хорошо было снято, своевременно и
простительно. Историю, правда, поковеркали изрядно, а так ничего. С тех пор
в учебниках писали: Ледовое побоище было на Чудском озере, немцев порубали
видимо-невидимо, рыцари все провалились под лед, победа имела
большое-пребольшое историческое значение. И даже на ордене Александра
Невского, за неимением портрета святого, изобразили народного артиста СССР
Николая Черкасова в бороде и шлеме. А все потому, что Невский Писца с собой
возил, а живописца возить не догадался.
У церкви мотивы восхваления и канонизации Александра были более
приземленными: опять отбита атака католиков, опять патриархи и митрополиты
московские сидят на Руси и никому не подчиняются. Кроме Бога. Но с Богом у
них свои дела.
А вот как было на самом деле.
Немцев после новгородской отставки Александра привел на Русь обычный
русский предатель, князь Ярослав Владимирович. Немцы осадили Псков и
договорились с жителями. Те отдали своих детей в заложники. (Сразу успокою
милых читательниц: с детьми ничего страшного, кроме беглого изучения основ
немецкого языка, не случилось). Править стал немецкий наместник Твердило
Иванович, тоже, конечно, из полицаев. Немцы заґхватили окрестные волости и
стали планировать их переустройство. Несогласные с новым порядком бежали в
Новгород.
Пришлось новгородцам ценой уступок и унижений выпрашивать себе
Александра обратно в вожди. Великий князь Ярослав предлагал им другого сына,
Андрея, но новгородцы, наслушавшись и начитавшись произведений нашего Писца,
соглашались только на Невского. Им это потом икнется, будут они на него
жалобы писать, но сейчас, в 1241 году, - ровно за 700 лет до щелчка
мосфильмовской хлопушки с его именем, - Невский вернулся постоять за веру
православную. Сначала он разогнал немцев из волостей, пленных отпускал с
миром, своих предателей вешал. Нужно было брать Псков, но тут, как на грех,
пришлось отлучиться в Орду. Батый осмотрел Александра. Писец быстро
записывал слова хана, будто бы понимая по татаро-монгольски: "Нет подобного
этому князю!".
Весной 1242 года по возвращении из Орды вдохновленный Александр сходу
вышиб немцев из Пскова и разобрался с ними по-татарски, без гнилого
европейского либерализма: шесть пленных рыцарей были замучены до смерти.
Далее Невский сам вторгся на немецкую территорию, но его передовой отряд был
разбит.
Александр остановился на льду Псковского озера, в 20 верстах южнее
Чудского. Лед 5 апреля "был еще крепок". Дальше все было, как в кино, - и
немцы, наступающие "свиньей", и лютая сеча, и обходной маневр русских. Лед
был покрыт кровью, но не треснул нигде, и русские гнали немцев до берега. В
фильме этот эпизод изменили, потому что пленка была черно-белая, и разливать
по льду красную гуашь смысла не имело.
Итоги битвы в военном плане были смехотворны: убито только 500 немцев,
да 50 рыцарей попали в плен. Кровью лед окропили в основном местные жители,
чудь и вожане, будущие эстонцы и латыши, уже тогда поддержавшие немцев.
Псков встречал победителя крестным ходом. Писец порхал трофейным немецким
пером: "О псковичи! Если забудете это и отступите от рода великого князя
Александра Ярославича, то похожи будете на жидов, которых господь напитал в
пустыне, а они забыли все благодеяния его". Тут мы видим, что талант Писца
расцвел: гиперболы и сравнения так и льются на терпеливые страницы. Вот уже
Невский досрочно вышел в "великие" князья, вот уж и с Христом сопоставлен! И
вот откуда пошла невинная привычка всех подряд называть жидами.
Александр срочно отъехал проводить отца в Орду, поэтому обошлось без
казней: немцы прислали письменные извинения, отпустили заложников, получили
назад всех пленных. Все тихо, мирно, культурно - на смертельное
противостояние с "гнилой фашистской нечистью" не тянет. Конфликт был
исчерпан.
Но события развивались стремительно. В этот раз - на юге.
Ярослав был отравлен. Права на престол должны были перейти к его брату
Святославу, и все Ярославичи оставались не при делах. Сжигаемый ядом Ярослав
понимал это и успел прохрипеть Писцу завещание: главенство в роде переходит
не к брату, не к старшему сыну Александру, а к среднему - Андрею. Он,
дескать, и более умен, и рассудителен, и образован. И просто милее отцу.
Окрыленный Андрей и уязвленный Александр срочно поехали к хану. Дорога была
дальняя. Пока добирались, Святослав уселся править, но младший брат ходоков
Михаил Хоробрит, князь московский, согнал дядю с трона и объявил себя
великим князем. Сразу стал хозяйничать и воевать, но нечаянно погиб в бою с
литовцами. Это все осталось за кадром, и тяжба за престол продолжилась.
Оказалось, что наряду с Ярославичами, великое княжество непрочь был
получить черниговский князь Михаил. Он успешно добрался до Орды в 1249 году.
Батыю этот вариант годился. Быть может, он даже собирался вернуть столицу
Руси на Юг, в более понятное и приятное Дикое Поле. Этой страшной напасти
Андрей и Александр даже испугаться не успели, - она пришла вместе с вестью
доброй. Князь Михаил Черниговский не выдержал татарского этикета, загордился
пройти к юрте Батыя меж двух костров, побрезговал кумысом, не поклонился
скульптурным предкам царя. Моментально был сбит на колени - руки за спину;
один джигит рванул его за волосы вперед, второй - за воротник назад, третий
взвизгнул кривой кавалерийской саблей, и привет. Со святыми упокой. Лежит
теперь святой Михаил Черниговский, татарам не поклонившийся, великим князем
не ставший, на главном великокняжеском кладбище - в Архангельском соборе
Московского Кремля, как войдешь, налево.
В Орде Андрей предъявил завещание великого князя Ярослава и был
утвержден в должности. В традиционных правах Святослава и Александра татарам
разбираться было недосуг. Святослав в пустой след ездил в Орду, но зря
потратился на подарки и с досады через несколько лет умер. Был еще один
старший дядя, но и тут татарам было все равно. Ярославичи дарили лучше,
кланялись ниже, улыбались шире. Меж собой они в Орде чуть не подрались,
Невский хотел задвинуть младшего брата, но Батый принял-таки во внимание
волю Ярослава. Александр при дележке получил Киев и Новгород, бывшие
главные, а теперь скандальные и бросовые города.
Потянулись годы, неприятные для Невского. Андрей спокойно правил Русью,
Александр изнывал в Новгороде.
В 1250 году случилась новая беда: Андрей женился на дочери Даниила
Галицкого, единственного сильного южнорусского князя. Сообразил-таки Андрей
геополитический интерес БатыяАлександр легко мог лишиться Киева, до которого
так и не собрался доехать с официальным визитом. К тому же, как известно, от
княжеских свадеб с неотвратимостью летней молнии происходят княжата - алчные
наследники тронов и корон. Надежда на всероссийскую власть уплывала с
волховской волной. Нужно было что-то делать.
Тут как раз разболелся покоритель Руси Батый. Ответственным за Русь
стал его сын Сартак, который по молодости завещания Ярослава не помнил.
Можно было играть. Невский рванул на Дон в новую ставку Сартака и стал нести
на брата околесицу: Андрей и благороден и храбр, но вот, изволите
рассмотреть, ваше высочество, к управлению государством неудобен. Он и
молодежь слушает, и охотой увлекается чрезмерно, и конторские дела запустил.
- А от этого, сами понимаете, падает собираемость налогов, и далее, -
правильно, пресветлый хан! - снижается ваша татарская десятина. - Нет,
процент остается тот же. Вал уменьшается. Ну, ек манат, по-вашему.
- Как, ек манат? - допер Сартак. Так что ж ты, холоп, молчишь, не
доносишь об измене?
- Так вот, извольте слушать, не молчу, доношу...
Сартак принял полный комплект стандартных решений: Сашку-Каина - в
великие князья, на Андрея - карательный отряд хана Неврюя. Все, что надо, -
пожечь, Андрея на аркане - сюда. А хоть и на месте удавить!
Андрей осмелился собрать на татар и вероломного брата войско, но был
разбит и бежал в Швецию. Александр наблюдал, как татары жгут бывшие владения
брата и уводят в плен толпу русских, его подданных. Цель была достигнута, но
хотелось соблюсти и приличия. Невский вызвал брата из Швеции, ловко
умилостивил хана, посадил Андрея княжить в Суздале.
Три года прошли в приятной, канонической возне. Ходили друг на друга
походами, воевали то с Тверью, то с Новгородом, судились и рядились. Все
было прекрасно, знакомо с детства по устным преданиям и рукописным собраниям
сочинений нашего Писца. Легко было воображать себя то Красным Солнцем, то
Мономахом, то Ярославом Мудрым. Играй, да про татар не забывай - плати
вовремя! Платили.
В 1255 году дважды осиротела русская земля. Скончался наш
надежа-государь - хан Батый. А следом за ним и его верный друг, сын и
соратник - Сартак. Править стал брат Батыя, Берге. Стал мести по-новому,
наводить порядок, подтягивать разболтавшуюся упряжь. В 1257 году грянула
вторая всероссийская перепись населения, другого мелкого и крупного скота.
Понаехали татарские счетчики, пересчитали нас, разбили на десятки и сотни,
тысячи и так далее, назначили начальников, обложили налогами. Опять не
тронули попов. Раввинов еврейских на этот раз поверстали, как простых. Это
змея антисемитизма доползла уже и до Сарая (так забавно для нашего нынешнего
уха называлась столица Золотой Орды). Новый, а вернее, старый, но
доведенный, наконец, до реализации, порядок был принят без бунта. Почти
всеми. Только не взятые татарами новгородцы опять загордились: не будем
платить, не любим, чтобы нас считали; от этого снижается урожай, у коров и
баб пропадает молоко. Пришлось Александру вызывать карателей, вести их на
Новгород меж болот. Новгородцы откупились крупными взятками, татары уехали.
Александр оказался в дураках. Тем более, что смуту новгородскую возглавлял
его собственный сын, Василий. Невский погнался за сыном, - нужно было
отшлепать малыша. Выгнал Василия из Новгорода и Пскова, сослал в Суздаль.
Советников его казнил. Новгородцы бунтовали всю зиму, убили посадника Мишу -
славного богатыря, героя Невской битвы.
Сильные и гордые легче всех попадаются на подвох. Александр прислал к
новгородцам провокатора: "Уже полки татарские в Низовой земле". Намек был,
что надо вам платить десятину. Новгородцы испугались и согласились. Зимой
Невский лично привел в Новгород татарских мытарей с женами и детьми на
постоянную работу и жительство. Но новгородцы бунтовали, многие хотели
смерти в бою, и пришлось князю татар защищать. Татары уже решили бежать из
страшного города, но Невский и сторонники смирения уговорили новгородцев
"дать число" - вытерпеть перепись. Татар догнали и вернули уже из-за ворот.
Перепись прошла успешно; непривычно и стыдно стало новгородцам. Новгород
оставили в покое. Но бунты продолжались. Собирали веча, выгоняли татарских
чиновников, били, а то и убивали предателей, принявших татарскую веру и
угнетавших нас пуще татар. Невский решительно усмирял сограждан. Его именем
стали пугать детей, сетовал Историк. Но финансовые результаты правления
Невского оставались скудными.
Татары злились. Дела у них не шли. Северные провинции Империи настроить
не успели, а южные уже трещали по швам: начались стычки с персами. Александр
в четвертый раз поехал в Орду, пытался там сгладить недовольство, дарил
подарки, обещал, упрашивал. Но был он уже неугоден и списан со счетов.
Поэтому и погиб Невский не в бою, не под крестом и великокняжеским походным
знаменем, а в дорожных санях, по пути из Орды, после унизительных разборок.
Ходили слухи, что татары отравили князя испытанным средством.
Смерть Невского наступила 14 ноября 1263 года. Осиротевший Писец вложил
весь свой талант, все писательское искусство, весь поэтический дар в
описание заслуг князя, в записи о его достоинствах, в авторизованные
переводы иностранных отзывов о святом Александре. Даже сцена объявления
россиянам его смерти построена по законам вселенского эпоса. Вот соборная
площадь во Владимире. Она забита горожанами, уже почуявшими дурную весть. На
ступеньках собора появляется первосвященник - митрополит Кирилл: "Дети мои
милые! - возглашает он к народу. - Знайте, что зашло солнце земли русской!".
Не успел митрополит расшифровать иносказание, как массовка дружно завопила в
ответ: "Уже погибаем!".
Покровительство литературным талантам никогда не остается без
вознаграждения. Трудами нашего Писца великий князь Александр Ярославич
Невский вошел в историю как храбрый воин, заступник русских людей, славный и
честный, подобный Ахиллесу и прочая, и прочая. Церковь причислила его к лику
святых. Его иконы висят в храмах по сей день. По заслугам и честь. А
впрочем, был Невский не более грешен, алчен и подл, чем святые Владимир или
Ольга. Так отчего ж и ему не попасть в святцы?
Иго - это что-то вроде хомута или ярма, но только для быков. По крайней
мере, мне известно лишь одно неметафорическое, редкое в современном русском
языке словосочетание - "воловье иго". В переносном смысле также используют
единственный вариант - "татаро-монгольское иго". Слова "хомут" и "ярмо" еще
применяют для описания прелестей семейной или колхозной жизни, а "иго" -
нет. Слишком страшным оно нам кажется.
К сожалению, "просвещенные" князья наши, в отличие от "диких" татар не
вели учета вверенного им населения. А то бы мы сейчас быстро оценили
динамику рождаемости и смертности и определили, от чего легче тратился
русский народ: от татарских набегов и переписи населения или от "мирной"
жизни под десницей великокняжеской.
Трагедия двух столетий татарского господства состояла не только в
злодействах оккупантов, которые и появлялись-то у нас от случая к случаю.
Беда произошла от добавления татарского гнета к нашему родному -
российскому, княжескому. Татары увеличили тяготы народные на 10 процентов.
Наше нынешнее восприятие татарского ига замутнено слишком правильным
воспитанием последних десятилетий. Нас учили так: вот на Родину обрушилась
беда - немцы громят Киев, французы форсируют Неман, англичане бомбардируют
Севастополь. Что происходит в ответ? Весь наш советско-российский народ, от
генералиссимуса и фельдмаршала до последнего крепостного колхозника, от
помещичьей дочери до юного пионера, поднимается на борьбу. Генералиссимус не
спит ночами, фельдмаршал лично не слазит с седла, крепостное население
строится в ряды, идет в ополчение и в партизаны. Девицы переодеваются в
гусар. Пионеры ходят в разведку. Поэтому и война называется Отечественной.
Поэтому и победа объявляется всенародной. Крепостных освобождают,
колхозников благодарят, покойным пионерам ставят памятники. С девиц снимают
военную одежду.
Татарский период нашей истории никак не вписывается в привычную
школьную схему. Где всеобщая мобилизация? Нету. Где партизанские отряды,
пускающие под откос верблюжьи караваны оккупантов? Не замечены. Где сами
оккупанты? Известно где - в Сарае.
Значит, не нужно темными краснодонскими ночами пробираться сквозь
комендантский час, расклеивать антитатарские листовки, жечь Москву назло
проклятому вражьему гарнизону. Можно спокойно собрать всех своих обкомовских
братьев-князей. Попить мед-пиво, послушать Баяна-разведчика, прикинуть
стратегию, тактику, ресурсы. Наметить четкий план мобилизации. Даже маневры
провести под видом зимних олимпийских игр или Ледового побоища. Нет. Ничего
этого не делается 150 лет! А потом делается и получается. И еще 100 лет не
делается. Значит, можем, если захотим. А не делаем, - значит, не больно-то и
нужно.
Народу это татарское Иго было ненамного тягостней обычной жизни: 10
процентов роли не играют, зато князья под присмотром, уже не так сильно
озоруют, походов на Царьград не затевают, обходятся ближними немцами да
литвой. Усобица внутрироссийская уже не столь кровопролитна.
Самим князьям Иго позорно, но и вольно. Любое дело в Орде можно
оформить за взятки, без оглядки на законы Ярослава Мудрого, на наставления
Мономаха, на тень Рюрика. А позору и раньше хватало.
Церковь тоже не надела рубища, не пошла в пещеры и скиты, не стала
самосжигаться. А что? Льгота по налогам, досель небывалая и отсель не
будущая, отчетности - никакой, в Орде - почет и уважение, теоретическая и
методическая, а то и военная басурманская поддержка в спорах с окаянными
братьями во Христе.
Так и стали жить не тужить.
Андрей собрался было в Орду - восстанавливаться после Александра в
должности, да за зиму разболелся и весной 1264 года умер. Младший
брат-наследник Ярослав Ярославич успешно побывал в Сарае и стал великим
князем. Он сменил чиновников Невского на своих, занялся рутинным
руководством (война с немцами, война с литвой, тяжбы с магистром, спокойное
созерцание стычек псковитян и новгородцев с ливонским Орденом, вызов
татарских карателей против Новгорода). Скука. Летом жара, мухи, болота.
Зимой холодно, отопление дровяное, дым ест глаза. От такой жизни скончался
Ярослав через 8 лет, в 1272 году. В истории болезни его Писцом записана
знакомая причина: занемог на обратном пути из Орды. Слыхали, слыхали мы
такое. Aqua Tofana, кумыс...
С 1266 года в Орде уже не было Берге. Новый хан принял ислам. Все
смешалось в доме Батыя. Хоть еще раз пересчитали русских в 1275 году,
править, однако, не успевали. "Минуло первое, самое жестокое двадцатилетие
татарского ига", - резюмировал Историк.
Как? Всего 20 лет? А мы-то думали 250!
Снова князь у нас - из дома Рюрика - Василий Ярославич. Снова борьба за
новгородское княжение. А без Новгорода на Руси и вовсе уныло: ни тебе окна в
Европу, ни тебе с немцами подраться. Такой жизни выдалось Василию 4 года -
один нынешний демократический срок. Скончался он в 1276 году. Совершенно
случайно старшим в роду оказался сын Невского, Дмитрий.
Опять Историк заскучал. Хотел было заняться рассмотрением дел на
Юго-Западе, в Киеве. Думал, хоть там что-нибудь произойдет поучительное,
полезное национальному стержню, народной нравственности. Ан нет. Ни ветерка,
ни ряби по днепровской глади. Русалка хвостом не всплеснет, похмельный
богатырь не начудит. Везде одно и то же: война с венграми и поляками,
которых привел русский князь Ростислав. Победа Даниила и Василька.
Богатырские игры и схватки один на один с европейскими витязями.
Но вот - грозный окрик из Орды: кончай играть, отдай Галич! Это
означало, что Галич, один из самых богатых городов Западной Украины, должен
быть передан под прямое ханское правление. И нужно было отправлять все
доходы с этого города в Сарай. Причина татарских требований очевидна: в
отличие от князей Северной Руси, южане заигрались и стали пропускать сроки
платежей в бюджет. Платить было жаль, но города еще жальче. Даниил
загрустил, но, конечно, не ударил в набат, конечно, поехал поклониться
"царю". Куда девалась удаль молодецкая?!
Противно было Даниилу исполнять варварские обряды безбородых хозяев.
Тошно было ходить вокруг куста, кланяться солнцу и луне, молиться умершим
ханским предкам, находящимся, естественно, в аду. Наши русские северяне
встретились по дороге Даниилу и очень рекомендовали все прихоти татар
исполнять. Хан встретил князя, страшно выпучив глаза. Писец стал записывать
его речь: "Данило! Зачем так долго не приходил? Ты уже наш, татарин, пей
наше черное молоко, кобылий кумыс!". Пришлось пить. Но гримасу Данило скроил
такую мерзкую, что хан велел впредь посылать ему вина. Пришлось поклониться
и ханше. В принципе, Даниил добился своего, татары отстали.
Весь интерес этого эпизода - в стонах и кумысной отрыжке, красочно
описанных Писцом. Все вернулись по здорову, но "был стон великий в Русской
земле! И плачь о его (князя) обиде". То есть, так надо понимать, что
русские, оторвавшись от сохи, горько сетовали, что их дорогого руководителя
поили кислой дрянью. Знаем мы цену этим "стонам" и "плачам". Была Киевской
Руси большая польза от Данииловой тошноты: венгры струсили, - противник их
вернулся цел, а Писец соловьем разливался, все врал, что ежели чего, так хан
сразу присылает Даниле-татарину своих кавалеристов. Поэтому венгры с нашими
помирились и переженились.
Тем временем и на Севере все было спокойно. То есть татары не лезли, и
сыновья Невского привычно дрались за престол. Пока Дмитрий ссорился с
Новгородом, брат его Андрей первым слетал в Орду к новому хану Мирзе-Тимуру
и выпросил великокняжеский ярлык. За это он привел большое татарское войско
покормиться от нашего стола. Татары пограбили, пожгли окрестности полутора
десятков городов почти до самого Новгорода, куда их подталкивал новый
великий князь. Потом Андрей закатил для татарских князей буйный пир и с
честью и дарами проводил восвояси. Испуганные новгородцы помирились с
князем. Тут снова вернулся Дмитрий, и пока Андрей ездил унижаться перед
очередным ханом, столкнулся, но и помирился с другими братьями. Андрей
второй раз привел гостей татарских, Дмитрий бежал. Он обнаружил в степи
какую-то новую орду - Ногайскую. Как славно оказалось, что Ногайская орда
враждовала с Золотой! Вот что сгубило детей Чингиза! - славянское Чувство,
страшная зараза, которую подцепили в наших краях дисциплинированные некогда
татары. Все-таки, надо было мыть руки перед едой, друзья!
Дмитрий привел "своих" татар тоже покушать. Драка меж гостями - забава
для хозяев. Эх, если б только посуду не били!
С тех пор татары стали стремительно деградировать политически. Мы
помним, что такая же метаморфоза случилась с половцами: они нанимались к
князьям на легкую службу и перестали рисковать и строить собственную
стратегию. Историк начал употреблять странные обороты - "свои татары", "его
татары", чуть ли не "наши татары"... Чуть позже так и будет! Когда
объединенное восточно-европейское войско разобьет крестоносцев при
Грюнвальде, Историк напишет, что в освобождении славян от немецкого
владычества приняли участие русские. Мы подхватим эту славную весть в
школьные учебники и не будем докапываться, что эти "русские", между прочим,
как раз и были "наши татары", битые уже Дмитрием Донским и нанятые
киевско-литовскими князьями...
Дмитрий умер в 1294 году. Андрей продолжал воевать с братьями и детьми
Дмитрия. Последние исправно умирали - что ни год, то похороны, - но
претендентов все равно хватало. Сам Андрей умер, - вот беда-то! - в 1304
году.
Преувеличение ужасов Ига, кроме всего прочего, объясняется еще одной
причиной. Нас было выгодно пугать.
Во-первых, это было выгодно князьям: хватит вам стонать - враг на
пороге!
Крупный интерес был у церкви: молитесь больше, грешники, думайте
меньше; без церкви вас татары живьем потянут в ад!
В последнюю очередь здесь можно заподозрить нашего Писца. Но были
резоны и у него. Писатель ищет сюжет. Ему нужно, чтобы что-то происходило,
чтобы Ромео подрался на базаре, чтобы негр приревновал белую жену, чтобы
святые Борис и Глеб, - как-то старцу сразу стали известны их имена! - и
говорят они друг другу:
- А что, поможем князю Александру, брат Глеб?
- А почему бы и не помочь, брат Борис!
Князь Пелгусия выслушал, но велел идти с миром и никому таких рассказов
не рассказывать. И в летопись абзац о божественной поддержке Невский
диктовать не стал. А к нам эта повесть обиженного Пелгусия дошла через
какого-то левого писателя. Скромность князя объясняется просто: не хотелось
ему сомнительной мистикой умалять историческое значение своей победы.
А значение это воистину велико было. И не потому, что с треском
разгромили горстку шведов, и не потому, что наглумились над ними силой
богатырской. А потому, что мелкая эта победа для матери нашей, заступницы
слабосильной, церкви православной, очень велика былаСлабо было разбить
монгольскую орду, отразить басурман, обратить нехристей в православие, так
вот нашлась заслуга - отбились от потешной попытки братьев-христиан
заставить нас креститься направо, а не налево...
Победа, почетное звание, народное признание вскружили голову удальцу
Невскому. Разругался он с Новгородцами и выехал вон.
Одним из самых любимых фильмов нашего детства был "Александр Невский".
Мы смотрели его много раз, и каждый раз после просмотра наш поселок
превращался в поле боя. Все пацаны вооружались деревянными мечами, и
начиналась азартная рубка. На самых слабых и безответных напяливали старые
ведра - шлемы немецких рыцарей. Сейчас, вспоминая это, я понимаю, что нам
всем навесили ржавые ведра на головы или, если угодно, лапшу на уши. Сделали
это добрые дяди из Госкино и Священного Синода.
У советских киношников цель была наивной и благородной: затевалась
очередная война с немцами, и надо было заняться чем-то полезным в пыльной,
но неопасной ташкентской эвакуации. Вот и сняли поучительный фильм, какие
немцы кругом плохие, какие они рогатые, как они кидают в огонь наших
младенцев. И, наоборот, какие русские хорошие, сильные и смелые, какой князь
у них красивый и благородный, как он простой сеткой ловит рыбку, - ну прямо
святой апостол Андрей. Отсюда бесповоротно получалось, что немцев мы просто
порвем на части, перетопим, как щенят, а все наше благородное вольется в
единый рыбацко-пролетарский котел. Хорошо было снято, своевременно и
простительно. Историю, правда, поковеркали изрядно, а так ничего. С тех пор
в учебниках писали: Ледовое побоище было на Чудском озере, немцев порубали
видимо-невидимо, рыцари все провалились под лед, победа имела
большое-пребольшое историческое значение. И даже на ордене Александра
Невского, за неимением портрета святого, изобразили народного артиста СССР
Николая Черкасова в бороде и шлеме. А все потому, что Невский Писца с собой
возил, а живописца возить не догадался.
У церкви мотивы восхваления и канонизации Александра были более
приземленными: опять отбита атака католиков, опять патриархи и митрополиты
московские сидят на Руси и никому не подчиняются. Кроме Бога. Но с Богом у
них свои дела.
А вот как было на самом деле.
Немцев после новгородской отставки Александра привел на Русь обычный
русский предатель, князь Ярослав Владимирович. Немцы осадили Псков и
договорились с жителями. Те отдали своих детей в заложники. (Сразу успокою
милых читательниц: с детьми ничего страшного, кроме беглого изучения основ
немецкого языка, не случилось). Править стал немецкий наместник Твердило
Иванович, тоже, конечно, из полицаев. Немцы заґхватили окрестные волости и
стали планировать их переустройство. Несогласные с новым порядком бежали в
Новгород.
Пришлось новгородцам ценой уступок и унижений выпрашивать себе
Александра обратно в вожди. Великий князь Ярослав предлагал им другого сына,
Андрея, но новгородцы, наслушавшись и начитавшись произведений нашего Писца,
соглашались только на Невского. Им это потом икнется, будут они на него
жалобы писать, но сейчас, в 1241 году, - ровно за 700 лет до щелчка
мосфильмовской хлопушки с его именем, - Невский вернулся постоять за веру
православную. Сначала он разогнал немцев из волостей, пленных отпускал с
миром, своих предателей вешал. Нужно было брать Псков, но тут, как на грех,
пришлось отлучиться в Орду. Батый осмотрел Александра. Писец быстро
записывал слова хана, будто бы понимая по татаро-монгольски: "Нет подобного
этому князю!".
Весной 1242 года по возвращении из Орды вдохновленный Александр сходу
вышиб немцев из Пскова и разобрался с ними по-татарски, без гнилого
европейского либерализма: шесть пленных рыцарей были замучены до смерти.
Далее Невский сам вторгся на немецкую территорию, но его передовой отряд был
разбит.
Александр остановился на льду Псковского озера, в 20 верстах южнее
Чудского. Лед 5 апреля "был еще крепок". Дальше все было, как в кино, - и
немцы, наступающие "свиньей", и лютая сеча, и обходной маневр русских. Лед
был покрыт кровью, но не треснул нигде, и русские гнали немцев до берега. В
фильме этот эпизод изменили, потому что пленка была черно-белая, и разливать
по льду красную гуашь смысла не имело.
Итоги битвы в военном плане были смехотворны: убито только 500 немцев,
да 50 рыцарей попали в плен. Кровью лед окропили в основном местные жители,
чудь и вожане, будущие эстонцы и латыши, уже тогда поддержавшие немцев.
Псков встречал победителя крестным ходом. Писец порхал трофейным немецким
пером: "О псковичи! Если забудете это и отступите от рода великого князя
Александра Ярославича, то похожи будете на жидов, которых господь напитал в
пустыне, а они забыли все благодеяния его". Тут мы видим, что талант Писца
расцвел: гиперболы и сравнения так и льются на терпеливые страницы. Вот уже
Невский досрочно вышел в "великие" князья, вот уж и с Христом сопоставлен! И
вот откуда пошла невинная привычка всех подряд называть жидами.
Александр срочно отъехал проводить отца в Орду, поэтому обошлось без
казней: немцы прислали письменные извинения, отпустили заложников, получили
назад всех пленных. Все тихо, мирно, культурно - на смертельное
противостояние с "гнилой фашистской нечистью" не тянет. Конфликт был
исчерпан.
Но события развивались стремительно. В этот раз - на юге.
Ярослав был отравлен. Права на престол должны были перейти к его брату
Святославу, и все Ярославичи оставались не при делах. Сжигаемый ядом Ярослав
понимал это и успел прохрипеть Писцу завещание: главенство в роде переходит
не к брату, не к старшему сыну Александру, а к среднему - Андрею. Он,
дескать, и более умен, и рассудителен, и образован. И просто милее отцу.
Окрыленный Андрей и уязвленный Александр срочно поехали к хану. Дорога была
дальняя. Пока добирались, Святослав уселся править, но младший брат ходоков
Михаил Хоробрит, князь московский, согнал дядю с трона и объявил себя
великим князем. Сразу стал хозяйничать и воевать, но нечаянно погиб в бою с
литовцами. Это все осталось за кадром, и тяжба за престол продолжилась.
Оказалось, что наряду с Ярославичами, великое княжество непрочь был
получить черниговский князь Михаил. Он успешно добрался до Орды в 1249 году.
Батыю этот вариант годился. Быть может, он даже собирался вернуть столицу
Руси на Юг, в более понятное и приятное Дикое Поле. Этой страшной напасти
Андрей и Александр даже испугаться не успели, - она пришла вместе с вестью
доброй. Князь Михаил Черниговский не выдержал татарского этикета, загордился
пройти к юрте Батыя меж двух костров, побрезговал кумысом, не поклонился
скульптурным предкам царя. Моментально был сбит на колени - руки за спину;
один джигит рванул его за волосы вперед, второй - за воротник назад, третий
взвизгнул кривой кавалерийской саблей, и привет. Со святыми упокой. Лежит
теперь святой Михаил Черниговский, татарам не поклонившийся, великим князем
не ставший, на главном великокняжеском кладбище - в Архангельском соборе
Московского Кремля, как войдешь, налево.
В Орде Андрей предъявил завещание великого князя Ярослава и был
утвержден в должности. В традиционных правах Святослава и Александра татарам
разбираться было недосуг. Святослав в пустой след ездил в Орду, но зря
потратился на подарки и с досады через несколько лет умер. Был еще один
старший дядя, но и тут татарам было все равно. Ярославичи дарили лучше,
кланялись ниже, улыбались шире. Меж собой они в Орде чуть не подрались,
Невский хотел задвинуть младшего брата, но Батый принял-таки во внимание
волю Ярослава. Александр при дележке получил Киев и Новгород, бывшие
главные, а теперь скандальные и бросовые города.
Потянулись годы, неприятные для Невского. Андрей спокойно правил Русью,
Александр изнывал в Новгороде.
В 1250 году случилась новая беда: Андрей женился на дочери Даниила
Галицкого, единственного сильного южнорусского князя. Сообразил-таки Андрей
геополитический интерес БатыяАлександр легко мог лишиться Киева, до которого
так и не собрался доехать с официальным визитом. К тому же, как известно, от
княжеских свадеб с неотвратимостью летней молнии происходят княжата - алчные
наследники тронов и корон. Надежда на всероссийскую власть уплывала с
волховской волной. Нужно было что-то делать.
Тут как раз разболелся покоритель Руси Батый. Ответственным за Русь
стал его сын Сартак, который по молодости завещания Ярослава не помнил.
Можно было играть. Невский рванул на Дон в новую ставку Сартака и стал нести
на брата околесицу: Андрей и благороден и храбр, но вот, изволите
рассмотреть, ваше высочество, к управлению государством неудобен. Он и
молодежь слушает, и охотой увлекается чрезмерно, и конторские дела запустил.
- А от этого, сами понимаете, падает собираемость налогов, и далее, -
правильно, пресветлый хан! - снижается ваша татарская десятина. - Нет,
процент остается тот же. Вал уменьшается. Ну, ек манат, по-вашему.
- Как, ек манат? - допер Сартак. Так что ж ты, холоп, молчишь, не
доносишь об измене?
- Так вот, извольте слушать, не молчу, доношу...
Сартак принял полный комплект стандартных решений: Сашку-Каина - в
великие князья, на Андрея - карательный отряд хана Неврюя. Все, что надо, -
пожечь, Андрея на аркане - сюда. А хоть и на месте удавить!
Андрей осмелился собрать на татар и вероломного брата войско, но был
разбит и бежал в Швецию. Александр наблюдал, как татары жгут бывшие владения
брата и уводят в плен толпу русских, его подданных. Цель была достигнута, но
хотелось соблюсти и приличия. Невский вызвал брата из Швеции, ловко
умилостивил хана, посадил Андрея княжить в Суздале.
Три года прошли в приятной, канонической возне. Ходили друг на друга
походами, воевали то с Тверью, то с Новгородом, судились и рядились. Все
было прекрасно, знакомо с детства по устным преданиям и рукописным собраниям
сочинений нашего Писца. Легко было воображать себя то Красным Солнцем, то
Мономахом, то Ярославом Мудрым. Играй, да про татар не забывай - плати
вовремя! Платили.
В 1255 году дважды осиротела русская земля. Скончался наш
надежа-государь - хан Батый. А следом за ним и его верный друг, сын и
соратник - Сартак. Править стал брат Батыя, Берге. Стал мести по-новому,
наводить порядок, подтягивать разболтавшуюся упряжь. В 1257 году грянула
вторая всероссийская перепись населения, другого мелкого и крупного скота.
Понаехали татарские счетчики, пересчитали нас, разбили на десятки и сотни,
тысячи и так далее, назначили начальников, обложили налогами. Опять не
тронули попов. Раввинов еврейских на этот раз поверстали, как простых. Это
змея антисемитизма доползла уже и до Сарая (так забавно для нашего нынешнего
уха называлась столица Золотой Орды). Новый, а вернее, старый, но
доведенный, наконец, до реализации, порядок был принят без бунта. Почти
всеми. Только не взятые татарами новгородцы опять загордились: не будем
платить, не любим, чтобы нас считали; от этого снижается урожай, у коров и
баб пропадает молоко. Пришлось Александру вызывать карателей, вести их на
Новгород меж болот. Новгородцы откупились крупными взятками, татары уехали.
Александр оказался в дураках. Тем более, что смуту новгородскую возглавлял
его собственный сын, Василий. Невский погнался за сыном, - нужно было
отшлепать малыша. Выгнал Василия из Новгорода и Пскова, сослал в Суздаль.
Советников его казнил. Новгородцы бунтовали всю зиму, убили посадника Мишу -
славного богатыря, героя Невской битвы.
Сильные и гордые легче всех попадаются на подвох. Александр прислал к
новгородцам провокатора: "Уже полки татарские в Низовой земле". Намек был,
что надо вам платить десятину. Новгородцы испугались и согласились. Зимой
Невский лично привел в Новгород татарских мытарей с женами и детьми на
постоянную работу и жительство. Но новгородцы бунтовали, многие хотели
смерти в бою, и пришлось князю татар защищать. Татары уже решили бежать из
страшного города, но Невский и сторонники смирения уговорили новгородцев
"дать число" - вытерпеть перепись. Татар догнали и вернули уже из-за ворот.
Перепись прошла успешно; непривычно и стыдно стало новгородцам. Новгород
оставили в покое. Но бунты продолжались. Собирали веча, выгоняли татарских
чиновников, били, а то и убивали предателей, принявших татарскую веру и
угнетавших нас пуще татар. Невский решительно усмирял сограждан. Его именем
стали пугать детей, сетовал Историк. Но финансовые результаты правления
Невского оставались скудными.
Татары злились. Дела у них не шли. Северные провинции Империи настроить
не успели, а южные уже трещали по швам: начались стычки с персами. Александр
в четвертый раз поехал в Орду, пытался там сгладить недовольство, дарил
подарки, обещал, упрашивал. Но был он уже неугоден и списан со счетов.
Поэтому и погиб Невский не в бою, не под крестом и великокняжеским походным
знаменем, а в дорожных санях, по пути из Орды, после унизительных разборок.
Ходили слухи, что татары отравили князя испытанным средством.
Смерть Невского наступила 14 ноября 1263 года. Осиротевший Писец вложил
весь свой талант, все писательское искусство, весь поэтический дар в
описание заслуг князя, в записи о его достоинствах, в авторизованные
переводы иностранных отзывов о святом Александре. Даже сцена объявления
россиянам его смерти построена по законам вселенского эпоса. Вот соборная
площадь во Владимире. Она забита горожанами, уже почуявшими дурную весть. На
ступеньках собора появляется первосвященник - митрополит Кирилл: "Дети мои
милые! - возглашает он к народу. - Знайте, что зашло солнце земли русской!".
Не успел митрополит расшифровать иносказание, как массовка дружно завопила в
ответ: "Уже погибаем!".
Покровительство литературным талантам никогда не остается без
вознаграждения. Трудами нашего Писца великий князь Александр Ярославич
Невский вошел в историю как храбрый воин, заступник русских людей, славный и
честный, подобный Ахиллесу и прочая, и прочая. Церковь причислила его к лику
святых. Его иконы висят в храмах по сей день. По заслугам и честь. А
впрочем, был Невский не более грешен, алчен и подл, чем святые Владимир или
Ольга. Так отчего ж и ему не попасть в святцы?
Иго - это что-то вроде хомута или ярма, но только для быков. По крайней
мере, мне известно лишь одно неметафорическое, редкое в современном русском
языке словосочетание - "воловье иго". В переносном смысле также используют
единственный вариант - "татаро-монгольское иго". Слова "хомут" и "ярмо" еще
применяют для описания прелестей семейной или колхозной жизни, а "иго" -
нет. Слишком страшным оно нам кажется.
К сожалению, "просвещенные" князья наши, в отличие от "диких" татар не
вели учета вверенного им населения. А то бы мы сейчас быстро оценили
динамику рождаемости и смертности и определили, от чего легче тратился
русский народ: от татарских набегов и переписи населения или от "мирной"
жизни под десницей великокняжеской.
Трагедия двух столетий татарского господства состояла не только в
злодействах оккупантов, которые и появлялись-то у нас от случая к случаю.
Беда произошла от добавления татарского гнета к нашему родному -
российскому, княжескому. Татары увеличили тяготы народные на 10 процентов.
Наше нынешнее восприятие татарского ига замутнено слишком правильным
воспитанием последних десятилетий. Нас учили так: вот на Родину обрушилась
беда - немцы громят Киев, французы форсируют Неман, англичане бомбардируют
Севастополь. Что происходит в ответ? Весь наш советско-российский народ, от
генералиссимуса и фельдмаршала до последнего крепостного колхозника, от
помещичьей дочери до юного пионера, поднимается на борьбу. Генералиссимус не
спит ночами, фельдмаршал лично не слазит с седла, крепостное население
строится в ряды, идет в ополчение и в партизаны. Девицы переодеваются в
гусар. Пионеры ходят в разведку. Поэтому и война называется Отечественной.
Поэтому и победа объявляется всенародной. Крепостных освобождают,
колхозников благодарят, покойным пионерам ставят памятники. С девиц снимают
военную одежду.
Татарский период нашей истории никак не вписывается в привычную
школьную схему. Где всеобщая мобилизация? Нету. Где партизанские отряды,
пускающие под откос верблюжьи караваны оккупантов? Не замечены. Где сами
оккупанты? Известно где - в Сарае.
Значит, не нужно темными краснодонскими ночами пробираться сквозь
комендантский час, расклеивать антитатарские листовки, жечь Москву назло
проклятому вражьему гарнизону. Можно спокойно собрать всех своих обкомовских
братьев-князей. Попить мед-пиво, послушать Баяна-разведчика, прикинуть
стратегию, тактику, ресурсы. Наметить четкий план мобилизации. Даже маневры
провести под видом зимних олимпийских игр или Ледового побоища. Нет. Ничего
этого не делается 150 лет! А потом делается и получается. И еще 100 лет не
делается. Значит, можем, если захотим. А не делаем, - значит, не больно-то и
нужно.
Народу это татарское Иго было ненамного тягостней обычной жизни: 10
процентов роли не играют, зато князья под присмотром, уже не так сильно
озоруют, походов на Царьград не затевают, обходятся ближними немцами да
литвой. Усобица внутрироссийская уже не столь кровопролитна.
Самим князьям Иго позорно, но и вольно. Любое дело в Орде можно
оформить за взятки, без оглядки на законы Ярослава Мудрого, на наставления
Мономаха, на тень Рюрика. А позору и раньше хватало.
Церковь тоже не надела рубища, не пошла в пещеры и скиты, не стала
самосжигаться. А что? Льгота по налогам, досель небывалая и отсель не
будущая, отчетности - никакой, в Орде - почет и уважение, теоретическая и
методическая, а то и военная басурманская поддержка в спорах с окаянными
братьями во Христе.
Так и стали жить не тужить.
Андрей собрался было в Орду - восстанавливаться после Александра в
должности, да за зиму разболелся и весной 1264 года умер. Младший
брат-наследник Ярослав Ярославич успешно побывал в Сарае и стал великим
князем. Он сменил чиновников Невского на своих, занялся рутинным
руководством (война с немцами, война с литвой, тяжбы с магистром, спокойное
созерцание стычек псковитян и новгородцев с ливонским Орденом, вызов
татарских карателей против Новгорода). Скука. Летом жара, мухи, болота.
Зимой холодно, отопление дровяное, дым ест глаза. От такой жизни скончался
Ярослав через 8 лет, в 1272 году. В истории болезни его Писцом записана
знакомая причина: занемог на обратном пути из Орды. Слыхали, слыхали мы
такое. Aqua Tofana, кумыс...
С 1266 года в Орде уже не было Берге. Новый хан принял ислам. Все
смешалось в доме Батыя. Хоть еще раз пересчитали русских в 1275 году,
править, однако, не успевали. "Минуло первое, самое жестокое двадцатилетие
татарского ига", - резюмировал Историк.
Как? Всего 20 лет? А мы-то думали 250!
Снова князь у нас - из дома Рюрика - Василий Ярославич. Снова борьба за
новгородское княжение. А без Новгорода на Руси и вовсе уныло: ни тебе окна в
Европу, ни тебе с немцами подраться. Такой жизни выдалось Василию 4 года -
один нынешний демократический срок. Скончался он в 1276 году. Совершенно
случайно старшим в роду оказался сын Невского, Дмитрий.
Опять Историк заскучал. Хотел было заняться рассмотрением дел на
Юго-Западе, в Киеве. Думал, хоть там что-нибудь произойдет поучительное,
полезное национальному стержню, народной нравственности. Ан нет. Ни ветерка,
ни ряби по днепровской глади. Русалка хвостом не всплеснет, похмельный
богатырь не начудит. Везде одно и то же: война с венграми и поляками,
которых привел русский князь Ростислав. Победа Даниила и Василька.
Богатырские игры и схватки один на один с европейскими витязями.
Но вот - грозный окрик из Орды: кончай играть, отдай Галич! Это
означало, что Галич, один из самых богатых городов Западной Украины, должен
быть передан под прямое ханское правление. И нужно было отправлять все
доходы с этого города в Сарай. Причина татарских требований очевидна: в
отличие от князей Северной Руси, южане заигрались и стали пропускать сроки
платежей в бюджет. Платить было жаль, но города еще жальче. Даниил
загрустил, но, конечно, не ударил в набат, конечно, поехал поклониться
"царю". Куда девалась удаль молодецкая?!
Противно было Даниилу исполнять варварские обряды безбородых хозяев.
Тошно было ходить вокруг куста, кланяться солнцу и луне, молиться умершим
ханским предкам, находящимся, естественно, в аду. Наши русские северяне
встретились по дороге Даниилу и очень рекомендовали все прихоти татар
исполнять. Хан встретил князя, страшно выпучив глаза. Писец стал записывать
его речь: "Данило! Зачем так долго не приходил? Ты уже наш, татарин, пей
наше черное молоко, кобылий кумыс!". Пришлось пить. Но гримасу Данило скроил
такую мерзкую, что хан велел впредь посылать ему вина. Пришлось поклониться
и ханше. В принципе, Даниил добился своего, татары отстали.
Весь интерес этого эпизода - в стонах и кумысной отрыжке, красочно
описанных Писцом. Все вернулись по здорову, но "был стон великий в Русской
земле! И плачь о его (князя) обиде". То есть, так надо понимать, что
русские, оторвавшись от сохи, горько сетовали, что их дорогого руководителя
поили кислой дрянью. Знаем мы цену этим "стонам" и "плачам". Была Киевской
Руси большая польза от Данииловой тошноты: венгры струсили, - противник их
вернулся цел, а Писец соловьем разливался, все врал, что ежели чего, так хан
сразу присылает Даниле-татарину своих кавалеристов. Поэтому венгры с нашими
помирились и переженились.
Тем временем и на Севере все было спокойно. То есть татары не лезли, и
сыновья Невского привычно дрались за престол. Пока Дмитрий ссорился с
Новгородом, брат его Андрей первым слетал в Орду к новому хану Мирзе-Тимуру
и выпросил великокняжеский ярлык. За это он привел большое татарское войско
покормиться от нашего стола. Татары пограбили, пожгли окрестности полутора
десятков городов почти до самого Новгорода, куда их подталкивал новый
великий князь. Потом Андрей закатил для татарских князей буйный пир и с
честью и дарами проводил восвояси. Испуганные новгородцы помирились с
князем. Тут снова вернулся Дмитрий, и пока Андрей ездил унижаться перед
очередным ханом, столкнулся, но и помирился с другими братьями. Андрей
второй раз привел гостей татарских, Дмитрий бежал. Он обнаружил в степи
какую-то новую орду - Ногайскую. Как славно оказалось, что Ногайская орда
враждовала с Золотой! Вот что сгубило детей Чингиза! - славянское Чувство,
страшная зараза, которую подцепили в наших краях дисциплинированные некогда
татары. Все-таки, надо было мыть руки перед едой, друзья!
Дмитрий привел "своих" татар тоже покушать. Драка меж гостями - забава
для хозяев. Эх, если б только посуду не били!
С тех пор татары стали стремительно деградировать политически. Мы
помним, что такая же метаморфоза случилась с половцами: они нанимались к
князьям на легкую службу и перестали рисковать и строить собственную
стратегию. Историк начал употреблять странные обороты - "свои татары", "его
татары", чуть ли не "наши татары"... Чуть позже так и будет! Когда
объединенное восточно-европейское войско разобьет крестоносцев при
Грюнвальде, Историк напишет, что в освобождении славян от немецкого
владычества приняли участие русские. Мы подхватим эту славную весть в
школьные учебники и не будем докапываться, что эти "русские", между прочим,
как раз и были "наши татары", битые уже Дмитрием Донским и нанятые
киевско-литовскими князьями...
Дмитрий умер в 1294 году. Андрей продолжал воевать с братьями и детьми
Дмитрия. Последние исправно умирали - что ни год, то похороны, - но
претендентов все равно хватало. Сам Андрей умер, - вот беда-то! - в 1304
году.
Преувеличение ужасов Ига, кроме всего прочего, объясняется еще одной
причиной. Нас было выгодно пугать.
Во-первых, это было выгодно князьям: хватит вам стонать - враг на
пороге!
Крупный интерес был у церкви: молитесь больше, грешники, думайте
меньше; без церкви вас татары живьем потянут в ад!
В последнюю очередь здесь можно заподозрить нашего Писца. Но были
резоны и у него. Писатель ищет сюжет. Ему нужно, чтобы что-то происходило,
чтобы Ромео подрался на базаре, чтобы негр приревновал белую жену, чтобы