Но именно соньер помог колонистам переменить ход битвы.
Харман поднял овальный диск со старой платформы джинкеров, расположенной высоко на крыше Ардис-холла. Хотя в машине имелось шесть мелких углублений с мягкой обивкой, позволяющих лежать навзничь, Петир, Лоэс, Реман и Ханна предпочитали стрелять с колена: мужчины из винтовок, дама – из лучшего арбалета, который смастерила своими руками.
Опускаться ниже шестидесяти футов, опять же из-за повышенной прыгучести войниксов, было рискованно, однако и этого оказалось достаточно. Даже в дождь и в кромешном сумраке летучим стрелкам удалось остановить нашествие тварей, которые носились, точно тараканы, и прыгали, будто саранча на сковородке. Харман повёл соньер меж высоких деревьев у подножия и на вершине холма. Защитники пускали с укреплений тучи горящих болтов; катапультированные шары пылающего, шипящего бензина-растворителя озаряли тёмную ночь. Войниксы разбегались, воссоединялись и нападали снова, но после шестой попытки наконец убрались прочь. Часть их отправилась к дальней реке, часть – на северные холмы.
– Интересно, почему они отступили? – произнесла молодая женщина по имени Пеаен. – Почему перестали атаковать?
– Как это почему? – изумился Петир. – Мы перебили треть их войска!
Девяностодевятилетний мужчина скрестил на груди руки, мрачно глядя на тихо падающий снег.
– Кажется, я понял, о чём ты, Пеаен. Мудрая постановка вопроса. Действительно, что вынудило тварей прервать сражение? Кто-нибудь видел, чтобы войниксы реагировали на боль? Их можно убить… но не заставить горевать по этому поводу. Мне тоже неясно: почему они разбежались, вместо того чтобы биться с нами до последнего?
– Кто-то их отозвал, – вставил Даэман. – Или что-то. Ада покосилась на кузена. В течение последних девяти месяцев решимость и силы молодого мужчины заметно крепли с каждым днём. И вот во что он превратился: безучастный вид, рассеянный взор, монотонный голос… Ужасная гибель матери если не доконала беднягу, то собиралась доконать в самом ближайшем будущем.
– Если войниксов отозвали, кто бы это мог сделать? – подала голос Ханна. Ей не ответили.
– Даэман, – заговорил наконец Харман, – начни-ка свою историю ещё раз, для Ады. И постарайся припомнить: вдруг ты что-нибудь упустил.
Длинная гостиная мало-помалу заполнялась людьми. Лица у всех были усталые. Слушатели не задавали вопросов и не перебивали рассказчика.
Скучным, бесцветным тоном Даэман поведал о бойне в башне Парижского Кратера, о пирамиде из черепов, о единственном не забрызганном кровью предмете – туринской пелене, о том, как сумел её активировать позже, отправившись по факсу кое-куда ещё… Он решил не уточнять, куда именно. Зато изложил все подробности насчёт появления дырки над городом и описал вышедшую оттуда гигантскую тварь – нечто вроде мозга, передвигающегося на невообразимых руках.
После передышки, по его словам, Даэман вернулся ненадолго в Ардис. Охранники павильона, стоявшие на укреплениях с оружием и зажжёнными факелами, рассказали ему про ночные перемещения войниксов, про шум сражения и всполохи огненных шаров, долетающие со стороны особняка. Мужчину так и разбирало отправиться туда пешком, но люди на баррикадах отговорили пускаться в путь затемно, да ещё через лес, полный войниксов: ведь это была бы верная смерть.
И тогда кузен Ады оставил туринскую пелену капитанам охраны – Касману и Греоджи, поручив одному из них факсовать на Чом или в иное безопасное место, если твари вздумают напасть до его, Даэмана, возвращения.
«Мы уже и так хотели воспользоваться узлом, когда эти мерзавцы атакуют, – отвечал Греоджи. – Установили даже очерёдность: одни уходят, остальные прикрывают. Не рисковать же головами ради павильона!»
Бывший коллекционер бабочек молча кивнул и факсовал обратно в Парижский Кратер.
Выбери он Дом Инвалидов – тот, что поближе к центру, – не говорил бы теперь со своими друзьями, однако Даэман предпочёл Охраняемого Льва. Главная часть Парижского Кратера переменилась до неузнаваемости. Портал оставался на прежнем месте, источая бледный солнечный свет, но середину города сковала ветвистая сеть из голубого льда.
– Неужели там такая стужа? – поинтересовалась Ада.
– Когда подойдёшь поближе, то да, – пояснил молодой мужчина. – А в нескольких шагах поливал обычный промозглый дождик. Думаю, это и не лёд вовсе. Просто что-то холодное и прозрачное, но живое, вроде паутины на айсберге. В сердце Парижского Кратера эта дрянь затянула каждую башню, улицу и бульвар.
– Ты нашёл то… ну, существо… которое вылезло из небесной дырки? – спросила Эмма.
– Нет. Не смог подобраться. Никогда ещё не видел столько войниксов. Здание Охраняемого Льва – вы ведь помните, это старинный транспортный центр на рельсах, с удобными посадочными площадками на крыше, – так вот оно кишело мерзкими тварями… – Даэман покосился на девяностодевятилетнего товарища по приключениям. – Мне даже вспомнился Иерусалим.
– Так много? – только и произнёс Харман.
– Так много. Но ещё не всё. Я кое-что не рассказал.
Все молча ждали. Снаружи продолжал валить белый снег. Из лазарета донёсся стон, и Ханна сбежала проверить, как чувствует себя Одиссей-Никто.
– Из Парижского Кратера бьёт синий луч света, – промолвил Даэман.
– Синего цвета? – удивилась женщина по имени Лоэс. И только трое слушателей понимающе нахмурились.
– Такой же, как в Иерусалиме? – спросил девяностодевятилетний путешественник. Ада и Петир тоже были наслышаны об этой загадке.
– Ну да, – подтвердил молодой мужчина.
– А нельзя говорить яснее? – возмутилась рыжеволосая Оэллео.
– В прошлом году мы уже видели нечто подобное в городе около пересохшего Средиземного Бассейна. Сейви, наша опытная спутница, толковала, что луч составлен из… Как там правильно, Даэман? Из тахионов?
– Вроде того.
– Тахионов, – продолжал супруг Ады. – Если не ошибаюсь, он содержал коды всех представителей её расы, населявшей Землю до Финального факса. То есть этот луч и был Финальным факсом.
– Не понимаю, – устало сказал Реман. Даэман покачал головой.
– И я. Даже не знаю, откуда взялся странный свет – может, его принесла тварь из небесной дыры, а может, наоборот, луч сам её вызвал. Но есть ещё одна новость. Очень плохая.
– Хуже остальных? – рассмеялась Лоэс. Мужчина даже не улыбнулся.
– Надо было срочно выбираться из Кратера, подальше от орд войниксов, и я подумал: куда? В Ардис-холле ведь ещё не рассвело. Ну и начал факсовать по всем знакомым местам: Беллинбад, Уланбат, Чом, Дрид, потом в поместье Ломана, Киев, Фуего, Деви, Сатл Хейтс, а после – в Мантую и наконец в башню Кейптаун.
– Ты хотел их предупредить, – вставила Ада.
– Конечно.
– И что здесь дурного? – осведомился Харман.
– В Чоме и в Уланбате открылись такие же дыры. В сердце колоний раскинута ледяная паутина и бьют в небеса голубые лучи. Сетебос и там побывал.
Четыре десятка слушателей потрясённо переглянулись. А потом рассказчика захлестнула волна недоуменных вопросов. Даэман и Харман принялись объяснять, как именно выражался Калибан с орбитального острова о своём божестве – «многоруком, словно каракатица» Сетебосе.
Всех беспокоила судьба Уланбата и Чома. Второй из узлов молодой мужчина успел разглядеть лишь издали – тот на глазах зарастал голубой паутиной. А в Уланбат он для верности факсовал сразу на семьдесят девятый уровень Небесных Колец и с опоясывающей террасы увидел за милю от себя сияющую дырку над пустыней Гоби. Таинственные нити похожего на лёд вещества уже переползали с наружных построек на нижние уровни Колец. Семьдесят девятый этаж был чист от «паутины», однако надолго ли?
– Там было много людей? – не удержалась Ада.
Олимп
– Ни одного.
– А войниксов?
– Целые сотни. Так и шныряли вокруг паутины, по ней и внизу. Только не в самих Кольцах.
– Куда же подевались жители? – жалобно спросила Эмма. – В Уланбате хватало оружия: мы сами меняли его на местный рис и одежду…
– Должно быть, они спаслись через факс, как только увидали небесный портал, – заметил Петир.
Аде его убеждённость показалась немного наигранной.
– Но если все успели бежать, – рассудительно вставила Эмма, – почему из Уланбата и Чома никто не явился к нам просить убежища? Целых три города, вместе с Парижским Кратером, – это же уйма народа, десятки тысяч «старомодных», как мы. И где же они? Греоджи, Кае, – обратилась она к начальникам стражи, недавно вернувшимся из ночного караула, – сегодня при вас были новые беженцы? Кто-нибудь факсовал из других мест?
Греоджи покачал головой.
– Только Даэман Ухр. Уже под утро и вчера поздно вечером. Хозяйка Ардис-холла выступила на середину круга.
– Послушайте… предлагаю обсудить это потом. А сейчас мы все утомились. Некоторые всю ночь не смыкали глаз. Многие даже не ели с тех пор, как началась заварушка. Стоман, Кэл, Боман, Элле, Анна и Уру приготовили кучу снеди на завтрак. Те, кому пора вставать на караул, сначала ваша очередь. И не жалейте кофе, пейте больше. Остальным тоже не помешает подкрепиться и немного прикорнуть. Реман просил напомнить, что в десять утра будет литьё. В три пополудни встречаемся в бывшей бальной зале, устроим собрание всех членов общины.
Люди ещё потолпились, приглушённо переговариваясь между собой, но всё-таки разошлись – кто на завтрак, а кто по делам.
Харман заторопился в лазарет, на ходу подмигнув Аде и Даэману. Кузен с кузиной подождали, когда разбредутся остальные, и тронулись вслед за ним.
Хозяйка Ардис-холла тайком потолковала с Томом и Сирис – добровольными медработниками, которые оказывали раненым первую помощь, а также ночь напролёт приглядывали за Никем. Ада отправила их на завтрак в общую столовую, и в лазарете остались пятеро. Ханна неотлучно сидела у постели потерявшего сознание больного, Даэман и супруги стояли рядом.
– Как в старые денёчки, – произнёс девяностодевятилетний мужчина, намекая на время девятимесячной давности, когда вся пятёрка странствовала заодно, ещё в компании Сейви.
– Только вот Одиссей умирает, – без выражения сказала Ханна, сжимая руку древнего грека в своей, так что переплетённые пальцы обоих побелели от напряжения.
Харман приблизился и посмотрел на бесчувственное тело. Наложенные час назад повязки насквозь пропитались кровью. Под сомкнутыми веками – никакого движения. Бледные, как и кончики пальцев, губы слегка раскрылись, из них вырывалось такое неглубокое, такое прерывистое, такое неверное дыхание.
– Я думаю забрать его на Мачу-Пикчу, к Золотым Воротам, – промолвил муж Ады.
Всё изумлённо уставились на него.
– Хочешь сказать, когда он… умрёт? – пересилила себя Ханна. – Чтобы там похоронить?
– Нет. Сейчас. И чтобы спасти.
Пальцы жены пребольно впились в руку мужчине, он едва не вскрикнул от неожиданности.
– О чём ты? – Большие настойчивые глаза требовали ответа.
– Помните, что сказал Никто Петиру вчера вечером у стены, прежде чем потерял сознание? По-моему, он просил доставить себя в саркофаг на Мачу-Пикчу.
– Что ещё за саркофаг? – не понял Даэман. – Я видел только гробы из хрусталя.
– Криотемпоральные колыбели, – поправила Ханна, старательно выговаривая по слогам. – Точно, были такие. Сейви про них рассказывала. Она и сама провела там несколько столетий и там же нашла спящего Одиссея за три недели до нашей первой встречи.
– Да, но старуха редко баловала нас правдой, – возразил Харман. – Может, и вообще никогда. Грек признавался, что знает её много дольше. Как же, ведь они на пару распространяли на Земле туринские пелены, мода на которые появилась одиннадцать лет назад.
Ада нащупала в кармане расшитую ткань с микросхемой, оставленную для неё Даэманом.
– Вот и Просперо… там, наверху… намекал, – продолжал девяностодевятилетний, – что мы, дескать, не готовы понять всего насчёт Одиссея. Да и сам бородач, перебрав за ужином сладкого вина, всё время болтал о некой колыбели, шутил, что хорошо бы туда вернуться.
– Может, он имел в виду хрустальные гробы… э-э-э… саркофаги? – предположила Ада.
– Не думаю. – Харман принялся расхаживать взад и вперёд между пустыми койками. Все прочие жертвы минувшего сражения предпочли выздоравливать в собственных комнатах особняка или в наружных казармах, и только Никто долежал до утра. – Чует моё сердце: там, у Золотых Ворот, спрятано что-нибудь вроде целительной колыбели.
– Зелёные черви, – прошептал Даэман, и его лицо, белое точно мел, побледнело ещё сильнее.
Ошеломлённая Ханна даже выпустила руку любимого. Видимо, клетки её тела сохранили остаточную память о пребывании в лазарете Просперо на орбитальном острове, пусть даже разум отрёкся от неприятного бремени.
– Сомневаюсь, – поспешил возразить Харман. – Мы ведь не обнаружили там ничего похожего на целебные баки небесного лазарета. Ни зелёных червей за стеклом, ни оранжевой жидкости. Надо полагать, колыбель укрыта где-то ещё.
– Так это всего лишь догадки, – равнодушно, чуть ли не грубо вставила Ада.
– Ну да. Всего лишь догадки. – Мужчина устало потёр щёку. – Но что-то мне подсказывает: если Никто… э-э-э… Одиссей… не скончается по дороге, у нас появится надежда спасти ему жизнь.
– Это невозможно, – отрезала хозяйка Ардис-холла.
– Почему нет?
– Потому что соньер нужен здесь. Без него не отбиться от войниксов, если твари нагрянут ночью. Вернее, когда нагрянут.
– Да ведь я обернусь дотемна, – заверил её супруг.
– Как это? – Ханна даже вскочила. – Я же была тогда с вами и Сейви. До Золотых Ворот добираться не меньше дня!
– Можно и побыстрее, – загадочно произнёс Харман. – Старуха нарочно включила самую тихую скорость, чтобы нас не пугать.
– И насколько быстрее? – осведомился Даэман. Муж Ады замялся.
– Ну… намного. Соньер утверждает, что способен достичь Золотых Ворот Мачу-Пикчу за тридцать восемь минут.
– За тридцать восемь минут? – воскликнула хозяйка Ардис-холла, которая тоже не забыла того утомительно долгого перелёта.
– Значит, соньер сказал? – разочарованно протянула её подруга. – И когда же? Кажется, эти машины не умеют разговаривать.
– Так оно и было до сегодняшнего утра, – кивнул девяностодевятилетний. – Но я тут улучил минутку сразу после битвы, повозился с машиной и ухитрился подключиться к дисплею через напульсную функцию.
– Как тебе удалось? – удивилась жена. – Я несколько месяцев искала новые функции, а всё без толку. Харман опять потёр щёку.
– А мне надоело, и я просто спросил, как это сделать. Оказалось, нужно представить себе три зелёных кружочка внутри алых окружностей побольше. Проще простого.
– И что, соньер тебе объяснил, как долго будет в пути? – недоверчиво поинтересовался Даэман.
– Да нет, он показал, – мягко возразил девяностодевятилетний. – Диаграммы, карты, сопротивление воздушных потоков, скоростные векторы. Всё это возникло перед глазами, ну, как на дальней сети. А то и как…
Он запнулся.
– Как на сплошной, – закончила Ханна.
Прошлой весной друзья поочерёдно испытали головокружительное потрясение от нового дара, доступ к которому показала им Сейви. Но пользоваться им так и не научились: не могли управлять чересчур большим потоком информации.
– Ага, – кивнул супруг Ады. – Вот я и прикинул: если забрать Одиссея… э-э-э… Никого прямо сейчас, можно было бы поискать целительную колыбель, а если не найдётся – оставить его в хрустальном гробу и вернуться к трём часам дня. Успею на общее собрание… чёрт, даже на ленч.
– Он может не пережить полёта, – безучастно произнесла Ханна.
Бедняжка не отрываясь глядела на любимого мужчину, до сих пор не приходящего в сознание, и жадно ловила хриплые вздохи.
– Он и до завтра не дотянет, при нашей-то медицине. Какие же мы все… мать нашу… невежды! – Харман грянул кулаком по крышке деревянного ящика и тут же отдёрнул руку, с костяшек которой сочилась кровь, досадуя на себя за неожиданную вспышку.
– Я с тобой, – вызвалась Ада. – В одиночку тебе его в пузырь не втащить, тут носилки понадобятся.
– Ну уж нет, – воспротивился Харман. – Лучше тебе остаться, милая.
Будущая мать запальчиво вскинула подбородок, и чёрные глаза на белом от усталости лице блеснули гневом.
– Лишь потому что я…
– Да нет же, не из-за маленького. – Мужчина ласково протянул широкую, загрубелую ладонь и погладил крохотный кулачок. – Подумай, как ты нужна здесь. Даэман привёз дурные вести, уже через час они разлетятся по всей колонии. Люди начнут поддаваться страху.
– Вот и оставайся сам, – шепнула Ада. Супруг покачал головой.
– Сокровище, ты ведь здесь главная. Кому принадлежит Ардис? Ты хозяйка, мы твои гости. Колонисты станут задавать вопросы не только на общем собрании, а прямо сейчас. Кто лучше тебя сможет их успокоить?
– Я не знаю, что отвечать, – беспомощно сказала молодая женщина.
– Нет знаешь, – возразил девяностодевятилетний. – Как ты предложишь поступить в связи с рассказом Даэмана?
Ада поворотилась к окну. Стёкла затягивал иней, но дождь и снег на улице временно прекратились.
– Для начала проверить, много ли других общин пострадали от этих небесных дыр и голубого льда, – тихонько промолвила она. – Отправим десяток посланников на разведку к оставшимся узлам.
– Так мало? – спросил кузен, ведь узлов оставалось около трёх сотен.
– Учитывая, что войниксы способны нагрянуть и днём, это всё, что мы способны себе позволить, – отрезала хозяйка особняка. – Каждый получит по три десятка кодов и до наступления темноты на этом полушарии постарается охватить из них столько, сколько успеет.
– А я поищу новые склады дротиков у Золотых Ворот, – ввернул Харман. – В прошлый раз Одиссей привёз триста полных обойм, однако вчера их почти растратили.
– Мы отрядили несколько человек вытаскивать арбалетные болты из мёртвых войниксов, – сообщила Ада. – Да и Реман получил сегодня задание серьёзно пополнить запасы, и я удвою число его помощников. Со стрелами для луков больше возни, но мы решили к вечеру поставить на укреплениях новых лучников.
– Это я полечу с тобой, – вдруг заявила товарищу Ханна. – Действительно, с носилками одному не управиться. А ведь ни одна душа не исследовала город зелёных пузырей у Золотых Ворот дольше и лучше меня.
– Хорошо, – согласился Харман, заметив, как жена (какое непривычное слово: «жена»!) мельком покосилась на более юную подругу, как вспыхнула в глазах её ревность и быстро погасла.
В конце концов, мнимая «соперница» не делала тайны из того, что пылает пусть неразделённой, но глубокой страстью к одному-единственному на свете мужчине – она избрала Одиссея.
– Я тоже отправлюсь, – произнёс Даэман. – Лишний арбалет вам не повредит.
– Пожалуй, – кивнул девяностодевятилетний, – но, по-моему, гораздо полезнее будет остаться и возглавить отбор посланников, подробно рассказать им об увиденном, ну и распределить коды.
Бывший собиратель бабочек пожал плечами.
– Ладно. Заодно возьму тридцать узлов на себя. Удачи. Он коснулся ладони кузины, кивнул остальным и вышел. Харман обратился к Ханне:
– Давай-ка перекусим на скорую руку, потом прихватим оружие, оденемся – и в дорогу. Я спущусь на соньере к лазарету. Надо ещё найти ребят покрепче, пусть помогут донести Одиссея до машины.
– А разве нельзя поесть по пути? – спросила молодая женщина.
– Уж лучше заранее, – поморщился возлюбленный Ады, припомнив сумасшедшую траекторию полёта, которую показал соньер: почти отвесный подъём из Ардиса, крутая арка над атмосферой и пулей вниз. При одной лишь мысли об этом сердце выпрыгивало из груди.
– Пойду заберу свои вещи, – сказала Ханна. – Поищу Тома и Сирис. Может, они помогут с Одиссеем. – И она заспешила вон, чмокнув подругу в щёчку.
Харман покосился напоследок на сизое лицо умирающего, подхватил супругу под локоть и повёл по коридору в сторонку.
– Всё-таки я должна полететь с тобой, – заупрямилась Ада.
– И мне бы хотелось того же, – понимающе кивнул мужчина. – Но люди скоро переварят новости Даэмана. Когда до них дойдёт, что Ардис – возможно, единственный уцелевший узел, а кто-то или что-то пожирает все прочие города и поселения, начнётся такое…
– По-твоему, остались только мы? – прошептала хозяйка особняка.
– Понятия не имею. Но если та дрянь, что на глазах твоего кузена выползла из небесной дыры, и есть божество Сетебос, о котором твердили Просперо и Калибан, то мы в большой беде.
– Думаешь, Даэман не ошибся, и… настоящий Калибан теперь орудует на Земле?
Харман закусил губу, пораскинул мозгами и наконец произнёс:
– Да. Полагаю, это чистая правда. С чудовища станется устроить бойню в Парижском Кратере и вырезать жителей целой башни, лишь бы добраться до матери Даэмана и преподать ему жуткий урок.
Проглянувшее солнце снова заволокли тяжёлые тучи; на улице потемнело почти как ночью. Казалось, Ада пристально наблюдает за рабочей суетой у литейного купола. Снаружи донёсся весёлый смех мужчин и женщин, отправляющихся на смену стражникам у северной стены.
– А если Даэман не обманулся, – вполголоса, не поворачиваясь, промолвила будущая мать, – то что помешает Калибану и прочим тварям заявиться к нам, когда ты улетишь? Не боишься спасти своего Одиссея, потом вернуться сюда – и найти пирамиды обглоданных черепов? Мы даже улететь не сможем: соньер то вы заберёте.
У Хармана вырвался стон. Отпрянув от супруги, девяностодевятилетний утёр ладонью лоб и щёки: кожа отчего-то похолодела и стала липкой.
– Любимый! – Ада вдруг развернулась, шагнула к нему и порывисто обняла. – Прости, я зря это сказала. Конечно, ты должен лететь. Безумно важно, чтобы Одиссей выжил: он, во-первых, наш друг, а во-вторых, может знать, что за опасность нам грозит и как с ней бороться. Да и лишние боеприпасы не помешают. И я бы ни за что на свете не бросила Ардис-холл. Здесь мой дом, наш общий дом. Как хорошо, что четыре сотни человек помогают его защищать! – Она поцеловала мужа в губы, ещё раз прижалась щекой к его кожаной куртке и прошептала: – Ну разумеется, тебе нужно лететь, Харман. Нужно. Извини, я тут наговорила напраслины. Только возвращайся скорее.
Мужчина хотел её утешить, но не нашёл подходящих слов – и лишь крепко обнял в ответ.
Опустив соньер на три фута над землёй у основного чёрного хода, девяностодевятилетний мужчина увидел, что его поджидает Петир.
– Я отправляюсь с вами, – заявил молодой человек.
Дорожная накидка, короткий меч и охотничий нож за поясом, полный колчан и самодельный лук не оставляли сомнений в серьёзности его слов.
– Я уже сказал Даэману… – начал было Харман, опершись на локоть и выглядывая из ниши на поверхности овальной летающей машины.
– Знаю, всё так… Но только для него. Парень ещё не пришёл в себя после смерти матери, работа с посланниками немного развеет его тёмные мысли. Но и вдвоём вам лететь нельзя. Ханна, конечно, с носилками справится, а кто прикроет ваши спины в случае чего?
– Ты нужен здесь…
– Нет, не нужен, – опять перебил Петир. Голос у него был тихий, твёрдый, невозмутимый, но взгляд прожигал насквозь. – Винтовка с дротиками – вот чего не хватает нашим. Я оставлю её вместе с обоймами. А без меня как-нибудь обойдутся. Через шесть часов моя смена на карауле, перед этим полагается отдых. Если не ошибаюсь, ты обещал Аде Ухр обернуться довольно скоро?
– Вообще-то… – Харман не успел договорить.
Его супруга вышла из дверей вместе с Ханной, Сирис и Томом, неся Одиссея. Умирающий был завёрнут в тёплые одеяла. Пилот выпрыгнул из парящего соньера, помог поднять седокудрого силача и уложить его в мягко выстеленное углубление в задней части летучей машины. Обычно во время путешествия пассажиров удерживали на месте ориентированные силовые поля, но колонисты решили на всякий случай опутать не приходящего в сознание друга шёлковой сетью, натянутой по периметру каждой ниши для оружия и прочих неодушевленных предметов, и закрепить её как следует. В конце концов, древний грек мог умереть прямо в полёте, и холодное тело попросту выпало бы наружу.
Харман забрался на своё место, пристроился и сообщил Ханне:
– Петир составит нам компанию.
Девушка словно и не услышала. Она смотрела только на умирающего Одиссея.
– Ладно, парень, – продолжил пилот, – твоя ниша слева и в хвосте. Лук и стрелы держи наготове. Ханна, ты справа. Отправляемся.
Тут подошла Ада, перегнулась через металлический край и быстро чмокнула супруга в губы.
– Возвращайся засветло, а то хуже будет, – вполголоса пригрозила она.
Затем повернулась и пошагала обратно к особняку с Томом и Сирис.
Харман просунул обе ладони под носовой край аппарата, активировал голографическую панель управления и вообразил три зелёных кружочка внутри больших алых окружностей. Над левым запястьем заструилось голубое свечение, а перед глазами пилота стали вырисовываться причудливые линии.
– Цель путешествия – Золотые Ворота Мачу-Пикчу?– ровным голосом произнесла машина.
– Да, – отозвался мужчина.
– Кратчайшая траектория?– уточнил соньер.
– Да.
– Всё готово к началу полёта?
– Готово, – сказал Харман. – Поехали.