Страница:
выстрел: "Ни для кого не является секретом, что редакция газеты "Стрэйтс
таймс" сбежит в Куала-Лумпур". Я перечислил скандально-тенденциозные статьи,
помещенные в газете белыми журналистами - экспатриотами, предупредив, что мы
отплатим им той же монетой.
На следующий день Раджа поддержал меня в статье, помещенной в
выходившей на английском языке газете "Сингапур стандарт" (Singapore
Standard), которой владели два китайских миллионера братья О (Aw), владельцы
знаменитого "тигрового бальзама" (Tiger Balm - мазь-панацея от любой боли).
"Сингапур стандарт" также находилась в оппозиции к ПНД. Радже, работавшему в
этой газете заместителем редактора на протяжении пяти лет, было предложено
либо изменить политику, либо уйти. Он ушел.
Я заявил, что мы будем проявлять толерантность к критике со стороны
газет, которыми владели местные жители. Мы верили в их добрые намерения,
потому что они жили в Сингапуре и на себе испытали бы последствия
предлагаемой ими политики. Но с "перелетными птицами", которые управляли
"Стрэйтс таймс", дело обстояло иначе. Они бы сбежали в Малайю, откуда
провозгласили бы свою готовность умереть за свободу прессы в Сингапуре.
Чтобы выступить с опровержением, они воспользовались услугами своего
наиболее высокопоставленного сотрудника из числа местных жителей Лэсли
Хофмана (Leslie Hoffman), полуевропейца - полуазиата: "Я - не "перелетная
птица". Я, который отвечает за политику и содержание этой газеты, намерен
оставаться в Сингапуре, даже если мистер Ли Куан Ю и Партия народного
действия придут к власти, и даже если они используют в борьбе против меня
"Закон об обеспечении общественной безопасности" (Preservation of Public
Security Ordinance)... Сингапур будет моим домом".
Какие мужественные слова! Накануне выборов Хофман уехал в Куала-Лумпур.
За несколько дней до того, выступая на ежегодном собрании Международного
института прессы (International Press Institute) в Западном Берлине, он
сказал, что мои угрозы были "излияниями группы одержимых жаждой власти
политических деятелей". Он заявил, что "Стрэйтс таймс" являлась газетой, в
которой "малайцы пишут статьи, издают газету и контролируют ее. Это люди,
которые родились в Сингапуре, прожили там всю свою жизнь и являются
искренними в своем национализме и преданности к своей стране". Он знал, что
все это было неправдой. Он призвал Международный институт прессы "раз и
навсегда прекратить попытки политической партии завоевать массовую поддержку
обнародованных ею планов ограничить свободу прессы". Но на это мы как раз-то
и имели полное право. Мы добивались мандата на то, чтобы проводить
решительную политику по отношению к прессе, отстаивавшей иностранные, а в
данном случае, - колониальные интересы. Иностранцы не должны были владеть
газетами в Сингапуре, - это была наша политика, и мы о ней заявили открыто.
Мы победили на выборах. Владельцы и руководители редакции газеты
"Стрэйтс таймс" переехали в Куала-Лумпур, чем и доказали справедливость
наших утверждений, что они были трусами, отстаивавшими британские интересы,
а не свободу прессы и право на получение информации. После того, как мы
обрели независимость в 1965 году, редакция "Стрэйтс таймс" переехала обратно
в Сингапур, полностью изменила свою позицию и стала поддерживать ПНД. Это не
прибавило им уважения в моих глазах. Когда проводимая в Малайзии
промалайская политика вынудила "Стрэйтс таймс груп" (Starits Times Group)
продать свою компанию в Куала-Лумпуре правящей партии ОМНО, именно
правительство ПНД позволило британским акционерам по-прежнему владеть
газетой и продолжать ее издание в Сингапуре. Симмонс вернулся, чтобы
заключить мир, газета приобрела чисто коммерческий характер и совершенно не
вмешивалась в политику. Лэсли Хофман обосновался в Австралии и больше не
вернулся в Сингапур.
Так как я хотел существования конкуренции в этой сфере, то создание
новых газет поощрялось. Некоторые издатели потерпели в этом деле неудачу.
После более чем 100 лет британского владычества в Сингапуре "Стрэйтс таймс"
доминировала на газетном рынке. "Сингапур стандарт" закрылась в 60-ых годах.
В 1966 году была основана газета "Истэрн сан" (Eastern Sun). Ее основателем
был О Кау (Aw Kow), сын одного из братьев О, владельцев "тигрового
бальзама", имевший скорее репутацию повесы, чем серьезного "газетного
барона". После секретных переговоров с высокопоставленными представителями
некого агентства Китайской Народной Республики, расположенного в Гонконге,
он получил от этого агентства в долг 3 миллиона сингапурских долларов. Он
должен был выплатить этот долг на протяжении пяти лет, а процентная ставка
по этому кредиту была смехотворной - 0.1% годовых. Секретным условием
предоставления этого займа было то, что газета не должна была находиться в
оппозиции к КНР по основным политическим вопросам, соблюдая нейтралитет по
незначительным проблемам. В результате плохого руководства газета "Истэрн
сан" понесла значительные убытки. В 1968 году она получила дополнительную
дотацию в размере 600 тысяч сингапурских долларов. В 1971 году мы публично
обнародовали эту "секретную операцию", финансировавшуюся иностранной
державой. О Кау признал, что это - правда. Разъяренные и униженные члены
редакции подали в отставку, и газета закрылась.
Другой "секретной операцией" было создание газеты "Сингапур геральд"
(Singapore Herald). На этот раз деньги поступили из некоммунистических
источников. Газета была учреждена в 1970 году, она целиком принадлежала
иностранным собственникам, а ее редакторами и сотрудниками были местные и
иностранные журналисты. Сначала я удивился тому, что два иностранца,
являвшиеся ее номинальными владельцами, вдруг решили основать газету,
выходившую на английском языке, чтобы в своих редакционных статьях и сводках
новостей выступать против правительства по таким вопросам как служба в
вооруженных силах, ограничение свободы печати и свободы слова. Газета
терпела убытки. Сотрудники ДВБ сообщали, что крупнейшим владельцем акций
газеты являлась компания "Хида энд компани" (Heeda & Company),
зарегистрированная в Гонконге на подставных лиц. Газета вскоре израсходовала
2.3 миллиона сингапурских долларов, составлявших ее оборотный капитал, и
филиал "Чейз Манхэттэн бэнк" (Chase Manhattan Bank) в Сингапуре предоставил
ей необеспеченные займы в размере 1.8 миллиона сингапурских долларов. После
того, как я потребовал объяснений, мне позвонил из Нью-Йорка управляющий
банком Дэвид Рокфеллер (David Rockefeller) и сказал, что второй
вице-президент и управляющий филиалом в Сингапуре не знали о существовавшем
в банке правиле не предоставлять займов газетам! Я отнесся к этому заявлению
скептически.
Я спросил недавно назначенного сингапурского редактора газеты о том,
кто распоряжался деньгами газеты от лица компании "Хида энд компани" в
Гонконге. Он полагал, мне было известно, что этим человеком был Дональд
Стивенс (Donald Stephens), посол Малайзии в Канберре, бывший главный министр
штата Сабах в Малайзии. Я спросил его, верил ли он сам тому, что Дональд
Стивенс, сменивший свое имя на Фуад Стивенс (Fuad Stephens) после того, как
он принял ислам, стал бы рисковать 1.5 миллионами долларов, вложенными в
газету, боровшуюся с правительством Сингапура. Он согласился, что в это было
трудно поверить.
Когда я обнародовал этот разговор в публичном выступлении в середине
мая 1971 года, Стивенс, которого я хорошо знал со времени нашего пребывания
в составе Малайзии, написал мне из Канберры: "Я чувствую, что мне следует
сказать Вам, что единственным мотивом вложить деньги в "Геральд" было то,
что я занимался газетным бизнесом до того и считал, что в Сингапуре мои
инвестиции будут в безопасности. Я старею, и думаю, что, если в скором
времени мне придется уйти в отставку, то я смог бы жить на доходы от своих
инвестиций в "Геральд". Он не объяснил мне, почему он сначала не поставил
меня в известность об этой инвестиции и не обратился ко мне за поддержкой и
одобрением. Любая газета влияет на политику страны. Когда в середине 60-ых
годов британский газетный барон Рой Томсон (Roy Thomson) решил открыть
газету в Сингапуре, он сначала обсудил этот вопрос со мной. Я отговорил его,
потому что я не хотел, чтобы иностранец, не имевший корней в Сингапуре,
оказывал влияние на нашу политическую жизнь.
Когда "Геральд" осталась практически без средств, гонконгская
журналистка О Сиан (Aw Sian), сестра О Кау, но, в отличие от него, серьезная
деловая женщина, при загадочных обстоятельствах прибыла в Сингапур, чтобы
спасти газету и перевела на ее счет полмиллиона сингапурских долларов. Она
была предприимчивой женщиной, владевшей китайской газетой в Гонконге. Она
показала мне квитанцию о перечислении денег, но не предъявила никаких
документов о приобретении акций газеты. Я спросил ее, не собиралась ли она
вложить дополнительные средства в газету. Сиам ответила отрицательно и
немедленно уехала в Гонконг.
Азиатский фонд прессы (Press Foundation for Asia), филиал
Международного института прессы, выступил с заявлением, требуя от
правительства Сингапура не аннулировать лицензию газеты, и пригласил меня
выступить с речью на ежегодном собрании Международного института прессы в
Хельсинки в июне 1971 года. Перед тем, как отправиться в Хельсинки, я
аннулировал лицензию на издание "Сингапур геральд".
Если бы я не присутствовал на конференции, в мое отсутствие была бы
принята резолюция, осуждавшая Сингапур. Я изложил свои взгляды на роль
средств массовой информации в таком молодом государстве, как Сингапур. Мы
нуждались в средствах массовой информации, которые "усиливали бы, а не
подрывали культурные ценности и социальные отношения, которые воспитываются
в наших школах и университетах. Средства массовой информации могут создать
атмосферу, в которой люди будут стремиться приобрести знания, навыки и
соблюдать дисциплину, как это присуще жителям развитых стран. Без этого мы
не можем даже надеяться улучшить условия жизни наших людей".
Я напомнил собравшимся, как в Сингапуре, где соседствовали друг с
другом люди различных национальностей, культур и религий, статьи и
фотографии, помещенные в прессе, становились причиной беспорядков, повлекших
за собой человеческие жертвы. Я привел два примера. Во время беспорядков,
возникших в 50-ых годах из-за "девочки из джунглей", газета "Сингапур
стандарт" поместила на первой полосе статью о голландской девочке, которую
ее приемная мать-малайка обратила в ислам. Газета поместила фотографию
девочки, стоявшей на коленях перед образом Девы Марии. Антикитайские
беспорядки, случившиеся в июле 1964 года, в день рождения пророка Мухаммеда
(Prophet Mohammed), явились результатом продолжительной кампании в малайской
газете, день за днем ложно утверждавшей, что китайское большинство угнетало
малайское меньшинство.
Я заявил о своем несогласии с правом владельцев газет печатать все, что
им заблагорассудится. В отличие от министров правительства Сингапура,
владельцев газет и их журналистов никто не выбирал. Я закончил свою речь на
конференции следующими словами: "Свобода прессы, свобода средств массовой
информации должна быть подчинена насущным потребностям Сингапура, подчинена
примату задач, решаемых избранным народом правительством". На последовавшие
за этим провокационные вопросы я дал подчеркнуто вежливые ответы. Несколько
лет спустя, в 1977 году, мы приняли закон, запрещавший любому частному лицу
или уполномоченным им лицам владеть более чем 3% простых акций (common
shares) газеты, и создали специальную категорию акций под названием
"управленческих акций" (management shares). Право решать, кому из акционеров
предоставить право распоряжаться "управленческими акциями", принадлежало
министру. Он отдал эти акции в управление четырем крупнейшим банкам
Сингапура. Их собственные деловые интересы побуждали их соблюдать
политический нейтралитет и способствовать поддержанию стабильности и
ускорению экономического роста в стране. Я не согласен с западной практикой,
предоставляющей богатым газетным магнатам право решать, что следует читать
избирателям.
В 80-ых годах присутствие западных газет и журналов, выходивших на
английском языке, стало в Сингапуре значительным. Изучение английского языка
в наших школах увеличило число людей, читавших по-английски. Мы всегда
запрещали коммунистические издания, и ни одно западное средство массовой
информации или организация никогда против этого не протестовали.
Правительство никогда не запрещало распространять в городе ни одно западное
издание, тем не менее, они часто отказывали нам в праве ответить им в тех
случаях, когда они сообщали о нас неверные сведения. В 1986 году мы решили
принять закон, ограничивавший тираж или продажу иностранных изданий,
вмешивавшихся во внутреннюю политику Сингапура. Одним из тестов для
определения "вмешательства в политику Сингапура" являлось предоставление
изданием возможности опубликовать наш ответ в том случае, если издание
публиковало неверные или тенденциозные материалы о Сингапуре. Мы не
запрещали эти издания, а только ограничивали число экземпляров, которые они
могли продавать в городе. Те читатели, которые не могли купить эти газеты
или журналы, могли сделать ксерокопию или получить их по факсу. Это
уменьшало доход изданий от рекламы, но не препятствовало распространению их
материалов. Они не могли обвинить нас в том, что мы боялись, чтобы люди
читали их статьи.
Первым изданием, нарушившим этот закон, был американский еженедельник
"Тайм" (Time). В своей статье в октябре 1986 года журнал сообщил, что член
парламента от оппозиции был признан сингапурским судом виновным в
манипуляциях активами с целью обмана кредиторов и в лжесвидетельстве. Мой
пресс-секретарь послал в журнал письмо с требованием исправить три
фактических ошибки, содержавшихся в сообщении. "Тайм" отказался опубликовать
письмо и, вместо этого, предложил напечатать две собственных версии
опровержения, каждая из которых искажала его смысл. Мой пресс-секретарь
хотел, чтобы его письмо было опубликовано без изменений. Когда журнал снова
отказался сделать это, мы уменьшили тираж журнала, распространявшийся в
Сингапуре, с 18,000 до 9,000, а затем - до 2,000 экземпляров. После этого
"Тайм" опубликовал наше письмо без изменений. Мы отменили ограничения на
распространение журнала, но сразу, а через 8 месяцев.
В декабре 1986 года журнал "Эйжиэн Уол стрит джорнэл" (Asian Wall
Street Journal) опубликовал лживую историю о создававшемся нами вторичном
рынке ценных бумаг СЕСДАК (SESDAQ - Stock Exchange of Singapore Dealing in
Automated Quotation System). Журнал обвинял нас в том, что правительство
создавало его с целью продажи гражданам Сингапура акций несуществующих
правительственных компаний. Управление монетарной политики Сингапура
направило в журнал опровержение этих ложных обвинений. Журнал не только
отказался напечатать это письмо, но заявил, что статья была точной и
справедливой, что подобная подставная компания существовала, и что наше
письмо порочило репутацию корреспондента журнала. УМПС снова направило в
журнал письмо, в котором указало на новые ошибки в письме журнала, и
предложило назвать имя этой подставной компании, а также конкретно указать,
какие именно отрывки нашего письма порочили репутацию корреспондента
журнала. Мы также попросили опубликовать переписку между нами, чтобы
читатели могли сами разобраться в том, кто был прав. Журнал отказался
назвать имя подставной компании или указать на оскорбительные выражения,
якобы содержавшиеся в письме. В феврале 1987 года правительство ограничило
распространявшийся в городе тираж журнала с 5,000 до 400 экземпляров и
обнародовало переписку между УМПС и журналом. Сингапурские газеты
опубликовали ее. Мы также предложили корреспонденту журнала подать на нас в
суд, если мы действительно опорочили его. Он этого не сделал.
К нашему изумлению, по сообщениям "Эйжиэн Уол стрит джорнэл",
представитель американского Госдепартамента выразил свое сожаление по поводу
ограничений на распространение журналов "Эйжиэн Уол стрит джорнэл" и "Тайм"
в Сингапуре. Наше министерство иностранных дел попросило подтвердить
упомянутое сообщение, которое, окажись оно правдой, представляло бы собой
"беспрецедентное вмешательство во внутренние дела Сингапура". Представитель
Госдепартамента подтвердил это сообщение, но подчеркнул, что правительство
США не поддерживало позицию какой-либо из сторон в конфликте с обоими
изданиями. Тогда мы обратились к представителям Госдепартамента с запросом,
не следовало ли им, исходя из тех же самых соображений беспристрастности,
выразить свое сожаление по поводу отказа журнала напечатать наш обмен
письмами. Представители Госдепартамента повторили, что они не занимали
чью-либо сторону в этом конфликте, а их заявление просто являлось выражением
озабоченности, вызванной "фундаментальной и долговременной поддержкой
принципа свободы прессы". Этот принцип означал, что "пресса является
свободной в своем желании публиковать или не публиковать все, что она
считает нужным, какими бы безответственными или тенденциозными не казались
ее действия".
Наше министерство иностранных дел ответило, что мы не обязаны были
следовать американским законам, регулировавшим свободу прессы. В Сингапуре
действовали свои законы, и мы сохраняли за собой право отвечать на неверные
сообщения. Иностранные издания не обладают правом продажи и распространения
в Сингапуре. Мы даем им эту привилегию, но только на наших собственных
условиях, одним из которых является наше право на публичный ответ.
Госдепартамент США не ответил.
Две недели спустя "Эйжиэн Уол стрит джорнэл" обратился в наше
министерство информации и коммуникаций с предложением бесплатно направить
журнал всем подписчикам, которые не получали журнала из-за введенного нами
ограничения. Журнал соглашался даже "забыть о поступлениях от продажи, ради
того, чтобы помочь деловым людям Сингапура, жалующимся на то, что они не
могут получать журнал". Министерство согласилось, но при условии, что журнал
будет выходить без размещавшейся в нем рекламы. Мы сделали это, чтобы
доказать, что реальным мотивом, стоявшим за предложением журнала, было не
желание помочь деловым людям в получении информации, а стремление увеличить
тираж с целью оправдания более высоких цен на рекламу. Журнал отклонил наше
предложение, доказывая, что реклама являлась неотъемлемой частью издания, и
что отказ от нее привел бы к увеличению расходов и дополнительным сложностям
в выпуске журнала. Мы предложили оплатить за свой счет половину расходов,
связанных с отказом от рекламы. Журнал отверг наше предложение. Тогда мы
ответили: "Вы не заинтересованы в том, чтобы деловое сообщество Сингапура
получало информацию. Вы хотите свободы зарабатывать деньги на продаже
рекламы". Журнал не ответил.
В сентябре 1987 года американское издание "Эйжиа уик" (Asia Week)
выступило с нападками на нас. Пресс-секретарь министерства внутренних дел
написал в журнал с указанием ошибок, содержавшихся в журнальной статье.
Журнал опубликовал часть его письма в виде статьи ("Вы называете это
искажением фактов?") приписав искажение фактов пресс-секретарю. Журнал не
только вырезал значительную часть его письма, но также добавил более 470
собственных слов, увеличив письмо более чем наполовину, без согласия
пресс-секретаря и не сообщив об этом своим читателям. Пресс-секретарь
написал в журнал, протестуя против изменений в тексте его письма, и
потребовал, чтобы это письмо и последующие его письма были опубликованы в
неизменном виде. Журнал отказался. Мы ограничили тираж журнала,
распространявшийся в Сингапуре, с 11,000 до 500 экземпляров. Месяц спустя
журнал опубликовал письма в оригинале. Мы отменили ограничение, но только
через год.
В декабре 1987 года американское издание "Фар истэрн экономик ревю"
(Far Eastern Economic Review) опубликовало отчет о встрече между мной и
католическим архиепископом Сингапура, во время которой речь шла об аресте 22
лиц, замешанных в марксистском заговоре. Статья основывалась на заявлениях,
сделанных бывшим священником, который не присутствовал на встрече. Журнал
обвинял меня в том, что я созвал пресс-конференцию без ведома архиепископа,
обманным путем привлек его к участию в ней и предотвратил публикацию его
комментариев. В статье также говорилось, что арест заговорщиков представлял
собой атаку на католическую церковь.
Мой пресс-секретарь обратился в журнал, интересуясь, почему статья
основывалась на заявлениях человека, который не присутствовал на встрече, а
факты не были сверены с ее участниками. Редактор журнала Дерек Дэвис (Derek
Davies) опубликовал это письмо, но не ответил на содержавшиеся в нем
вопросы. Мы вновь написали в журнал и повторили свой вопрос. Редактор
опубликовал наше письмо, но, в то же время, добавил, что священник говорил
правду. Он заявил, что газета имеет законное право публиковать все, что она
считает нужным, независимо от того, являются ли эти сообщения правдивыми или
ложными, если только газета в состоянии указать на источник информации. По
его мнению, газета не несла каких-либо обязательств по проверке фактов,
чтобы убедиться в правдивости источника информации, или по проверке
заявлений с другими очевидцами, а также не может отвечать за любую ложь и
клевету, опубликованную таким образом. Тон Дэвиса был воинственным и
твердым. Мы ограничили тираж "Ревю" с 9,000 до 500 копий, а я подал на
Дэвиса и журнал в суд за клевету. Суд решил дело в мою пользу.
После этого он опубликовал еще одно письмо того же самого бывшего
священника, в котором тот уже по-другому рассказывал о моей встрече с
архиепископом. Мы написали в журнал, спрашивая, какая из двух версий была
верна. Еженедельник опубликовал отредактированную версию письма моего
пресс-секретаря, многое вырезав из него, и заявил, что разглашение
информации по этому поводу невозможно, ибо тяжба между нами находилась в
суде. Тем не менее, когда правительство Сингапура приобрело рекламную полосу
в "Ревю" для опубликования письма, письмо было опубликовано, а юридические
отговорки - отброшены.
В 1989 году, после того как Дэвис отказался подвергнуться перекрестному
допросу в суде, я выиграл дело по обвинению Дэвиса в клевете. Вскоре после
этого он оставил "Ревю".
Еще до того, как мы уладили разногласия с "Эйжиэн Уол стрит джорнэл",
меня пригласили выступить перед Американским обществом редакторов газет
(American Society of Newspaper Editors) на встрече, проходившей в Вашингтоне
в апреле 1986 года. Я принял приглашение. Я процитировал выступление
чиновника Госдепартамента США: "...там, где пресса свободна, рынок идей сам
отсортировывает безответственных издателей от ответственных и вознаграждает
последних". Я подчеркнул, что американская модель прессы не являлась
универсальной. Пресса на Филиппинах была построена по американскому образцу,
она обладала всей мыслимой свободой, но подвела народ Филиппин:
"Заангажированная пресса помогла филиппинским политикам наводнить рынок идей
мусором, запутать и одурманить людей так, что они не могли понять, в чем
состояли их жизненные интересы в развивающейся стране". Я высказал свою
позицию: "Внутренние дебаты, происходящие в Сингапуре, являются внутренним
делом самих сингапурцев. Мы разрешаем присутствие американских журналистов в
Сингапуре для того, чтобы они сообщали о происходящих там событиях своим
согражданам. Мы разрешаем их изданиям продаваться в Сингапуре, чтобы знать,
что иностранцы читают о нас. Но мы не можем позволить им взять на себя в
Сингапуре ту роль, которую американские средства массовой информации играют
в Америке, то есть роль надсмотрщика, противника и инквизитора
правительства. Ни одна иностранная телевизионная станция не заявляла о своих
правах транслировать программы в Сингапуре. На деле, правила Американской
федеральной комиссии по коммуникациям (America's Federal Communication
Commission) запрещают иностранцам владеть более чем 25% акций теле- или
радиостанций. Только американцы могут контролировать бизнес, который влияет
на общественное мнение в Америке. Например, Руперт Мердок (Rupert Murdock)
вынужден был принять американское гражданство перед тем, как в 1985 году он
приобрел независимую телевизионную станцию "Метромидия груп" (Metromedia
Group)".
Все эти примеры убедили сингапурцев в том, что подлинной целью
представителей зарубежной прессы являлась продажа своих изданий растущей
англоязычной аудитории Сингапура. Они старались добиться этого путем
тенденциозного искажения фактов. Естественно, им не нравилось, когда мы
поправляли их тенденциозные статьи. Когда же они обнаружили, что
правительство отвечает ударом на удар, искажение фактов стало менее частым.
В июле 1993 года влиятельный британский еженедельник "Экономист" (The
Economist) опубликовал статью, в которой критиковал нас за судебное
преследование правительственного чиновника, а также редактора и журналиста
газеты на основании "Закона об официальных секретах" (Official Secrets Act).
Мы послали письмо редактору с требованием исправить ошибки, допущенные в
таймс" сбежит в Куала-Лумпур". Я перечислил скандально-тенденциозные статьи,
помещенные в газете белыми журналистами - экспатриотами, предупредив, что мы
отплатим им той же монетой.
На следующий день Раджа поддержал меня в статье, помещенной в
выходившей на английском языке газете "Сингапур стандарт" (Singapore
Standard), которой владели два китайских миллионера братья О (Aw), владельцы
знаменитого "тигрового бальзама" (Tiger Balm - мазь-панацея от любой боли).
"Сингапур стандарт" также находилась в оппозиции к ПНД. Радже, работавшему в
этой газете заместителем редактора на протяжении пяти лет, было предложено
либо изменить политику, либо уйти. Он ушел.
Я заявил, что мы будем проявлять толерантность к критике со стороны
газет, которыми владели местные жители. Мы верили в их добрые намерения,
потому что они жили в Сингапуре и на себе испытали бы последствия
предлагаемой ими политики. Но с "перелетными птицами", которые управляли
"Стрэйтс таймс", дело обстояло иначе. Они бы сбежали в Малайю, откуда
провозгласили бы свою готовность умереть за свободу прессы в Сингапуре.
Чтобы выступить с опровержением, они воспользовались услугами своего
наиболее высокопоставленного сотрудника из числа местных жителей Лэсли
Хофмана (Leslie Hoffman), полуевропейца - полуазиата: "Я - не "перелетная
птица". Я, который отвечает за политику и содержание этой газеты, намерен
оставаться в Сингапуре, даже если мистер Ли Куан Ю и Партия народного
действия придут к власти, и даже если они используют в борьбе против меня
"Закон об обеспечении общественной безопасности" (Preservation of Public
Security Ordinance)... Сингапур будет моим домом".
Какие мужественные слова! Накануне выборов Хофман уехал в Куала-Лумпур.
За несколько дней до того, выступая на ежегодном собрании Международного
института прессы (International Press Institute) в Западном Берлине, он
сказал, что мои угрозы были "излияниями группы одержимых жаждой власти
политических деятелей". Он заявил, что "Стрэйтс таймс" являлась газетой, в
которой "малайцы пишут статьи, издают газету и контролируют ее. Это люди,
которые родились в Сингапуре, прожили там всю свою жизнь и являются
искренними в своем национализме и преданности к своей стране". Он знал, что
все это было неправдой. Он призвал Международный институт прессы "раз и
навсегда прекратить попытки политической партии завоевать массовую поддержку
обнародованных ею планов ограничить свободу прессы". Но на это мы как раз-то
и имели полное право. Мы добивались мандата на то, чтобы проводить
решительную политику по отношению к прессе, отстаивавшей иностранные, а в
данном случае, - колониальные интересы. Иностранцы не должны были владеть
газетами в Сингапуре, - это была наша политика, и мы о ней заявили открыто.
Мы победили на выборах. Владельцы и руководители редакции газеты
"Стрэйтс таймс" переехали в Куала-Лумпур, чем и доказали справедливость
наших утверждений, что они были трусами, отстаивавшими британские интересы,
а не свободу прессы и право на получение информации. После того, как мы
обрели независимость в 1965 году, редакция "Стрэйтс таймс" переехала обратно
в Сингапур, полностью изменила свою позицию и стала поддерживать ПНД. Это не
прибавило им уважения в моих глазах. Когда проводимая в Малайзии
промалайская политика вынудила "Стрэйтс таймс груп" (Starits Times Group)
продать свою компанию в Куала-Лумпуре правящей партии ОМНО, именно
правительство ПНД позволило британским акционерам по-прежнему владеть
газетой и продолжать ее издание в Сингапуре. Симмонс вернулся, чтобы
заключить мир, газета приобрела чисто коммерческий характер и совершенно не
вмешивалась в политику. Лэсли Хофман обосновался в Австралии и больше не
вернулся в Сингапур.
Так как я хотел существования конкуренции в этой сфере, то создание
новых газет поощрялось. Некоторые издатели потерпели в этом деле неудачу.
После более чем 100 лет британского владычества в Сингапуре "Стрэйтс таймс"
доминировала на газетном рынке. "Сингапур стандарт" закрылась в 60-ых годах.
В 1966 году была основана газета "Истэрн сан" (Eastern Sun). Ее основателем
был О Кау (Aw Kow), сын одного из братьев О, владельцев "тигрового
бальзама", имевший скорее репутацию повесы, чем серьезного "газетного
барона". После секретных переговоров с высокопоставленными представителями
некого агентства Китайской Народной Республики, расположенного в Гонконге,
он получил от этого агентства в долг 3 миллиона сингапурских долларов. Он
должен был выплатить этот долг на протяжении пяти лет, а процентная ставка
по этому кредиту была смехотворной - 0.1% годовых. Секретным условием
предоставления этого займа было то, что газета не должна была находиться в
оппозиции к КНР по основным политическим вопросам, соблюдая нейтралитет по
незначительным проблемам. В результате плохого руководства газета "Истэрн
сан" понесла значительные убытки. В 1968 году она получила дополнительную
дотацию в размере 600 тысяч сингапурских долларов. В 1971 году мы публично
обнародовали эту "секретную операцию", финансировавшуюся иностранной
державой. О Кау признал, что это - правда. Разъяренные и униженные члены
редакции подали в отставку, и газета закрылась.
Другой "секретной операцией" было создание газеты "Сингапур геральд"
(Singapore Herald). На этот раз деньги поступили из некоммунистических
источников. Газета была учреждена в 1970 году, она целиком принадлежала
иностранным собственникам, а ее редакторами и сотрудниками были местные и
иностранные журналисты. Сначала я удивился тому, что два иностранца,
являвшиеся ее номинальными владельцами, вдруг решили основать газету,
выходившую на английском языке, чтобы в своих редакционных статьях и сводках
новостей выступать против правительства по таким вопросам как служба в
вооруженных силах, ограничение свободы печати и свободы слова. Газета
терпела убытки. Сотрудники ДВБ сообщали, что крупнейшим владельцем акций
газеты являлась компания "Хида энд компани" (Heeda & Company),
зарегистрированная в Гонконге на подставных лиц. Газета вскоре израсходовала
2.3 миллиона сингапурских долларов, составлявших ее оборотный капитал, и
филиал "Чейз Манхэттэн бэнк" (Chase Manhattan Bank) в Сингапуре предоставил
ей необеспеченные займы в размере 1.8 миллиона сингапурских долларов. После
того, как я потребовал объяснений, мне позвонил из Нью-Йорка управляющий
банком Дэвид Рокфеллер (David Rockefeller) и сказал, что второй
вице-президент и управляющий филиалом в Сингапуре не знали о существовавшем
в банке правиле не предоставлять займов газетам! Я отнесся к этому заявлению
скептически.
Я спросил недавно назначенного сингапурского редактора газеты о том,
кто распоряжался деньгами газеты от лица компании "Хида энд компани" в
Гонконге. Он полагал, мне было известно, что этим человеком был Дональд
Стивенс (Donald Stephens), посол Малайзии в Канберре, бывший главный министр
штата Сабах в Малайзии. Я спросил его, верил ли он сам тому, что Дональд
Стивенс, сменивший свое имя на Фуад Стивенс (Fuad Stephens) после того, как
он принял ислам, стал бы рисковать 1.5 миллионами долларов, вложенными в
газету, боровшуюся с правительством Сингапура. Он согласился, что в это было
трудно поверить.
Когда я обнародовал этот разговор в публичном выступлении в середине
мая 1971 года, Стивенс, которого я хорошо знал со времени нашего пребывания
в составе Малайзии, написал мне из Канберры: "Я чувствую, что мне следует
сказать Вам, что единственным мотивом вложить деньги в "Геральд" было то,
что я занимался газетным бизнесом до того и считал, что в Сингапуре мои
инвестиции будут в безопасности. Я старею, и думаю, что, если в скором
времени мне придется уйти в отставку, то я смог бы жить на доходы от своих
инвестиций в "Геральд". Он не объяснил мне, почему он сначала не поставил
меня в известность об этой инвестиции и не обратился ко мне за поддержкой и
одобрением. Любая газета влияет на политику страны. Когда в середине 60-ых
годов британский газетный барон Рой Томсон (Roy Thomson) решил открыть
газету в Сингапуре, он сначала обсудил этот вопрос со мной. Я отговорил его,
потому что я не хотел, чтобы иностранец, не имевший корней в Сингапуре,
оказывал влияние на нашу политическую жизнь.
Когда "Геральд" осталась практически без средств, гонконгская
журналистка О Сиан (Aw Sian), сестра О Кау, но, в отличие от него, серьезная
деловая женщина, при загадочных обстоятельствах прибыла в Сингапур, чтобы
спасти газету и перевела на ее счет полмиллиона сингапурских долларов. Она
была предприимчивой женщиной, владевшей китайской газетой в Гонконге. Она
показала мне квитанцию о перечислении денег, но не предъявила никаких
документов о приобретении акций газеты. Я спросил ее, не собиралась ли она
вложить дополнительные средства в газету. Сиам ответила отрицательно и
немедленно уехала в Гонконг.
Азиатский фонд прессы (Press Foundation for Asia), филиал
Международного института прессы, выступил с заявлением, требуя от
правительства Сингапура не аннулировать лицензию газеты, и пригласил меня
выступить с речью на ежегодном собрании Международного института прессы в
Хельсинки в июне 1971 года. Перед тем, как отправиться в Хельсинки, я
аннулировал лицензию на издание "Сингапур геральд".
Если бы я не присутствовал на конференции, в мое отсутствие была бы
принята резолюция, осуждавшая Сингапур. Я изложил свои взгляды на роль
средств массовой информации в таком молодом государстве, как Сингапур. Мы
нуждались в средствах массовой информации, которые "усиливали бы, а не
подрывали культурные ценности и социальные отношения, которые воспитываются
в наших школах и университетах. Средства массовой информации могут создать
атмосферу, в которой люди будут стремиться приобрести знания, навыки и
соблюдать дисциплину, как это присуще жителям развитых стран. Без этого мы
не можем даже надеяться улучшить условия жизни наших людей".
Я напомнил собравшимся, как в Сингапуре, где соседствовали друг с
другом люди различных национальностей, культур и религий, статьи и
фотографии, помещенные в прессе, становились причиной беспорядков, повлекших
за собой человеческие жертвы. Я привел два примера. Во время беспорядков,
возникших в 50-ых годах из-за "девочки из джунглей", газета "Сингапур
стандарт" поместила на первой полосе статью о голландской девочке, которую
ее приемная мать-малайка обратила в ислам. Газета поместила фотографию
девочки, стоявшей на коленях перед образом Девы Марии. Антикитайские
беспорядки, случившиеся в июле 1964 года, в день рождения пророка Мухаммеда
(Prophet Mohammed), явились результатом продолжительной кампании в малайской
газете, день за днем ложно утверждавшей, что китайское большинство угнетало
малайское меньшинство.
Я заявил о своем несогласии с правом владельцев газет печатать все, что
им заблагорассудится. В отличие от министров правительства Сингапура,
владельцев газет и их журналистов никто не выбирал. Я закончил свою речь на
конференции следующими словами: "Свобода прессы, свобода средств массовой
информации должна быть подчинена насущным потребностям Сингапура, подчинена
примату задач, решаемых избранным народом правительством". На последовавшие
за этим провокационные вопросы я дал подчеркнуто вежливые ответы. Несколько
лет спустя, в 1977 году, мы приняли закон, запрещавший любому частному лицу
или уполномоченным им лицам владеть более чем 3% простых акций (common
shares) газеты, и создали специальную категорию акций под названием
"управленческих акций" (management shares). Право решать, кому из акционеров
предоставить право распоряжаться "управленческими акциями", принадлежало
министру. Он отдал эти акции в управление четырем крупнейшим банкам
Сингапура. Их собственные деловые интересы побуждали их соблюдать
политический нейтралитет и способствовать поддержанию стабильности и
ускорению экономического роста в стране. Я не согласен с западной практикой,
предоставляющей богатым газетным магнатам право решать, что следует читать
избирателям.
В 80-ых годах присутствие западных газет и журналов, выходивших на
английском языке, стало в Сингапуре значительным. Изучение английского языка
в наших школах увеличило число людей, читавших по-английски. Мы всегда
запрещали коммунистические издания, и ни одно западное средство массовой
информации или организация никогда против этого не протестовали.
Правительство никогда не запрещало распространять в городе ни одно западное
издание, тем не менее, они часто отказывали нам в праве ответить им в тех
случаях, когда они сообщали о нас неверные сведения. В 1986 году мы решили
принять закон, ограничивавший тираж или продажу иностранных изданий,
вмешивавшихся во внутреннюю политику Сингапура. Одним из тестов для
определения "вмешательства в политику Сингапура" являлось предоставление
изданием возможности опубликовать наш ответ в том случае, если издание
публиковало неверные или тенденциозные материалы о Сингапуре. Мы не
запрещали эти издания, а только ограничивали число экземпляров, которые они
могли продавать в городе. Те читатели, которые не могли купить эти газеты
или журналы, могли сделать ксерокопию или получить их по факсу. Это
уменьшало доход изданий от рекламы, но не препятствовало распространению их
материалов. Они не могли обвинить нас в том, что мы боялись, чтобы люди
читали их статьи.
Первым изданием, нарушившим этот закон, был американский еженедельник
"Тайм" (Time). В своей статье в октябре 1986 года журнал сообщил, что член
парламента от оппозиции был признан сингапурским судом виновным в
манипуляциях активами с целью обмана кредиторов и в лжесвидетельстве. Мой
пресс-секретарь послал в журнал письмо с требованием исправить три
фактических ошибки, содержавшихся в сообщении. "Тайм" отказался опубликовать
письмо и, вместо этого, предложил напечатать две собственных версии
опровержения, каждая из которых искажала его смысл. Мой пресс-секретарь
хотел, чтобы его письмо было опубликовано без изменений. Когда журнал снова
отказался сделать это, мы уменьшили тираж журнала, распространявшийся в
Сингапуре, с 18,000 до 9,000, а затем - до 2,000 экземпляров. После этого
"Тайм" опубликовал наше письмо без изменений. Мы отменили ограничения на
распространение журнала, но сразу, а через 8 месяцев.
В декабре 1986 года журнал "Эйжиэн Уол стрит джорнэл" (Asian Wall
Street Journal) опубликовал лживую историю о создававшемся нами вторичном
рынке ценных бумаг СЕСДАК (SESDAQ - Stock Exchange of Singapore Dealing in
Automated Quotation System). Журнал обвинял нас в том, что правительство
создавало его с целью продажи гражданам Сингапура акций несуществующих
правительственных компаний. Управление монетарной политики Сингапура
направило в журнал опровержение этих ложных обвинений. Журнал не только
отказался напечатать это письмо, но заявил, что статья была точной и
справедливой, что подобная подставная компания существовала, и что наше
письмо порочило репутацию корреспондента журнала. УМПС снова направило в
журнал письмо, в котором указало на новые ошибки в письме журнала, и
предложило назвать имя этой подставной компании, а также конкретно указать,
какие именно отрывки нашего письма порочили репутацию корреспондента
журнала. Мы также попросили опубликовать переписку между нами, чтобы
читатели могли сами разобраться в том, кто был прав. Журнал отказался
назвать имя подставной компании или указать на оскорбительные выражения,
якобы содержавшиеся в письме. В феврале 1987 года правительство ограничило
распространявшийся в городе тираж журнала с 5,000 до 400 экземпляров и
обнародовало переписку между УМПС и журналом. Сингапурские газеты
опубликовали ее. Мы также предложили корреспонденту журнала подать на нас в
суд, если мы действительно опорочили его. Он этого не сделал.
К нашему изумлению, по сообщениям "Эйжиэн Уол стрит джорнэл",
представитель американского Госдепартамента выразил свое сожаление по поводу
ограничений на распространение журналов "Эйжиэн Уол стрит джорнэл" и "Тайм"
в Сингапуре. Наше министерство иностранных дел попросило подтвердить
упомянутое сообщение, которое, окажись оно правдой, представляло бы собой
"беспрецедентное вмешательство во внутренние дела Сингапура". Представитель
Госдепартамента подтвердил это сообщение, но подчеркнул, что правительство
США не поддерживало позицию какой-либо из сторон в конфликте с обоими
изданиями. Тогда мы обратились к представителям Госдепартамента с запросом,
не следовало ли им, исходя из тех же самых соображений беспристрастности,
выразить свое сожаление по поводу отказа журнала напечатать наш обмен
письмами. Представители Госдепартамента повторили, что они не занимали
чью-либо сторону в этом конфликте, а их заявление просто являлось выражением
озабоченности, вызванной "фундаментальной и долговременной поддержкой
принципа свободы прессы". Этот принцип означал, что "пресса является
свободной в своем желании публиковать или не публиковать все, что она
считает нужным, какими бы безответственными или тенденциозными не казались
ее действия".
Наше министерство иностранных дел ответило, что мы не обязаны были
следовать американским законам, регулировавшим свободу прессы. В Сингапуре
действовали свои законы, и мы сохраняли за собой право отвечать на неверные
сообщения. Иностранные издания не обладают правом продажи и распространения
в Сингапуре. Мы даем им эту привилегию, но только на наших собственных
условиях, одним из которых является наше право на публичный ответ.
Госдепартамент США не ответил.
Две недели спустя "Эйжиэн Уол стрит джорнэл" обратился в наше
министерство информации и коммуникаций с предложением бесплатно направить
журнал всем подписчикам, которые не получали журнала из-за введенного нами
ограничения. Журнал соглашался даже "забыть о поступлениях от продажи, ради
того, чтобы помочь деловым людям Сингапура, жалующимся на то, что они не
могут получать журнал". Министерство согласилось, но при условии, что журнал
будет выходить без размещавшейся в нем рекламы. Мы сделали это, чтобы
доказать, что реальным мотивом, стоявшим за предложением журнала, было не
желание помочь деловым людям в получении информации, а стремление увеличить
тираж с целью оправдания более высоких цен на рекламу. Журнал отклонил наше
предложение, доказывая, что реклама являлась неотъемлемой частью издания, и
что отказ от нее привел бы к увеличению расходов и дополнительным сложностям
в выпуске журнала. Мы предложили оплатить за свой счет половину расходов,
связанных с отказом от рекламы. Журнал отверг наше предложение. Тогда мы
ответили: "Вы не заинтересованы в том, чтобы деловое сообщество Сингапура
получало информацию. Вы хотите свободы зарабатывать деньги на продаже
рекламы". Журнал не ответил.
В сентябре 1987 года американское издание "Эйжиа уик" (Asia Week)
выступило с нападками на нас. Пресс-секретарь министерства внутренних дел
написал в журнал с указанием ошибок, содержавшихся в журнальной статье.
Журнал опубликовал часть его письма в виде статьи ("Вы называете это
искажением фактов?") приписав искажение фактов пресс-секретарю. Журнал не
только вырезал значительную часть его письма, но также добавил более 470
собственных слов, увеличив письмо более чем наполовину, без согласия
пресс-секретаря и не сообщив об этом своим читателям. Пресс-секретарь
написал в журнал, протестуя против изменений в тексте его письма, и
потребовал, чтобы это письмо и последующие его письма были опубликованы в
неизменном виде. Журнал отказался. Мы ограничили тираж журнала,
распространявшийся в Сингапуре, с 11,000 до 500 экземпляров. Месяц спустя
журнал опубликовал письма в оригинале. Мы отменили ограничение, но только
через год.
В декабре 1987 года американское издание "Фар истэрн экономик ревю"
(Far Eastern Economic Review) опубликовало отчет о встрече между мной и
католическим архиепископом Сингапура, во время которой речь шла об аресте 22
лиц, замешанных в марксистском заговоре. Статья основывалась на заявлениях,
сделанных бывшим священником, который не присутствовал на встрече. Журнал
обвинял меня в том, что я созвал пресс-конференцию без ведома архиепископа,
обманным путем привлек его к участию в ней и предотвратил публикацию его
комментариев. В статье также говорилось, что арест заговорщиков представлял
собой атаку на католическую церковь.
Мой пресс-секретарь обратился в журнал, интересуясь, почему статья
основывалась на заявлениях человека, который не присутствовал на встрече, а
факты не были сверены с ее участниками. Редактор журнала Дерек Дэвис (Derek
Davies) опубликовал это письмо, но не ответил на содержавшиеся в нем
вопросы. Мы вновь написали в журнал и повторили свой вопрос. Редактор
опубликовал наше письмо, но, в то же время, добавил, что священник говорил
правду. Он заявил, что газета имеет законное право публиковать все, что она
считает нужным, независимо от того, являются ли эти сообщения правдивыми или
ложными, если только газета в состоянии указать на источник информации. По
его мнению, газета не несла каких-либо обязательств по проверке фактов,
чтобы убедиться в правдивости источника информации, или по проверке
заявлений с другими очевидцами, а также не может отвечать за любую ложь и
клевету, опубликованную таким образом. Тон Дэвиса был воинственным и
твердым. Мы ограничили тираж "Ревю" с 9,000 до 500 копий, а я подал на
Дэвиса и журнал в суд за клевету. Суд решил дело в мою пользу.
После этого он опубликовал еще одно письмо того же самого бывшего
священника, в котором тот уже по-другому рассказывал о моей встрече с
архиепископом. Мы написали в журнал, спрашивая, какая из двух версий была
верна. Еженедельник опубликовал отредактированную версию письма моего
пресс-секретаря, многое вырезав из него, и заявил, что разглашение
информации по этому поводу невозможно, ибо тяжба между нами находилась в
суде. Тем не менее, когда правительство Сингапура приобрело рекламную полосу
в "Ревю" для опубликования письма, письмо было опубликовано, а юридические
отговорки - отброшены.
В 1989 году, после того как Дэвис отказался подвергнуться перекрестному
допросу в суде, я выиграл дело по обвинению Дэвиса в клевете. Вскоре после
этого он оставил "Ревю".
Еще до того, как мы уладили разногласия с "Эйжиэн Уол стрит джорнэл",
меня пригласили выступить перед Американским обществом редакторов газет
(American Society of Newspaper Editors) на встрече, проходившей в Вашингтоне
в апреле 1986 года. Я принял приглашение. Я процитировал выступление
чиновника Госдепартамента США: "...там, где пресса свободна, рынок идей сам
отсортировывает безответственных издателей от ответственных и вознаграждает
последних". Я подчеркнул, что американская модель прессы не являлась
универсальной. Пресса на Филиппинах была построена по американскому образцу,
она обладала всей мыслимой свободой, но подвела народ Филиппин:
"Заангажированная пресса помогла филиппинским политикам наводнить рынок идей
мусором, запутать и одурманить людей так, что они не могли понять, в чем
состояли их жизненные интересы в развивающейся стране". Я высказал свою
позицию: "Внутренние дебаты, происходящие в Сингапуре, являются внутренним
делом самих сингапурцев. Мы разрешаем присутствие американских журналистов в
Сингапуре для того, чтобы они сообщали о происходящих там событиях своим
согражданам. Мы разрешаем их изданиям продаваться в Сингапуре, чтобы знать,
что иностранцы читают о нас. Но мы не можем позволить им взять на себя в
Сингапуре ту роль, которую американские средства массовой информации играют
в Америке, то есть роль надсмотрщика, противника и инквизитора
правительства. Ни одна иностранная телевизионная станция не заявляла о своих
правах транслировать программы в Сингапуре. На деле, правила Американской
федеральной комиссии по коммуникациям (America's Federal Communication
Commission) запрещают иностранцам владеть более чем 25% акций теле- или
радиостанций. Только американцы могут контролировать бизнес, который влияет
на общественное мнение в Америке. Например, Руперт Мердок (Rupert Murdock)
вынужден был принять американское гражданство перед тем, как в 1985 году он
приобрел независимую телевизионную станцию "Метромидия груп" (Metromedia
Group)".
Все эти примеры убедили сингапурцев в том, что подлинной целью
представителей зарубежной прессы являлась продажа своих изданий растущей
англоязычной аудитории Сингапура. Они старались добиться этого путем
тенденциозного искажения фактов. Естественно, им не нравилось, когда мы
поправляли их тенденциозные статьи. Когда же они обнаружили, что
правительство отвечает ударом на удар, искажение фактов стало менее частым.
В июле 1993 года влиятельный британский еженедельник "Экономист" (The
Economist) опубликовал статью, в которой критиковал нас за судебное
преследование правительственного чиновника, а также редактора и журналиста
газеты на основании "Закона об официальных секретах" (Official Secrets Act).
Мы послали письмо редактору с требованием исправить ошибки, допущенные в