Страница:
Вьетнаме. В результате, репутация Сингапура среди африканских и азиатских
лидеров также улучшилась.
На следующей встрече, состоявшейся в январе 1969 года и также
проходившей в Лондоне, Вильсон, в качестве председателя конференции,
попросил меня открыть дискуссию о развитии сотрудничества между членами
Британского Содружества наций. Я начал свое выступление с критики скупой
западной помощи развивающимся странам, а затем продолжил речь, пытаясь
проанализировать более глубокие причины, препятствовавшие прогрессу молодых
государств. Чтобы сплотить свои народы в борьбе за свободу, первое поколение
антиколониальных социалистических лидеров выдвинуло лозунги процветания,
которые они не могли наполнить реальным содержанием. Кроме того, тяжким
бременем на ресурсы молодых государств ложился демографический взрыв.
Межнациональный мир, который поддерживался колониальными правителями, после
независимости стало трудно сохранить, ибо власть оказалась в руках
этнического большинства. Элита, завоевавшая народную поддержку до обретения
независимости, теперь должна была продемонстрировать легитимность своей
власти и, в ходе конкуренции с другими партиями, не могла удержаться от
искушения сыграть на этнических, языковых и религиозных чувствах. Ущерб
молодым государствам был нанесен еще и тем, что этнические меньшинства в
этих странах, в основном индусы в странах Африки, оказались вытеснены либо в
результате расовых беспорядков, либо законодательным путем. Зачастую они
были владельцами магазинов и играли роль деревенских банкиров, зная, кто из
жителей был, а кто не был платежеспособен. С этими обязанностями деревенских
банкиров не могли справиться ни местная администрация, ни Корпус мира США
(US Peace Corps), ни чиновники Британской добровольческой службы (British
Voluntary Service). Слой профессионально подготовленных людей был очень
тонким, и новые государства, в отсутствие твердой руки правителей и жесткой
системы администрации, покатились вниз. Коррупция стала образом жизни,
военные перевороты еще больше ухудшили ситуацию. Тем не менее, хуже всего
было то, что большинство правительств предпочитало заниматься экономическим
планированием и контролировать экономику, что душило свободное
предпринимательство. К счастью, Малайзия и Сингапур этого не делали и, в
результате, продолжали двигаться вперед. В своей книге "Лейбористское
правительство 1964-1970 годов" (The Labour Government 1964-1970) Гарольд
Вильсон упомянул, что я "с грубым реализмом описал экономические проблемы
недавно возникших государств ... По общему мнению, это было одно из наиболее
замечательных эссе, объяснявших ситуацию в постимперском мире, из тех, что
кому-либо из нас приходилось слышать".
Вильсон предложил проводить конференции, собиравшиеся раз в два года,
попеременно в Лондоне и столицах стран Содружества. Он хотел провести
следующую встречу в Сингапуре, другие лидеры согласились с этим. Я был
счастлив оказать им гостеприимство. Для Сингапура было бы полезно привлечь к
себе внимание всего мира. С учетом того, что у нас было два года на
подготовку к встрече, это являлось удобным случаем, чтобы получить признание
в качестве оазиса эффективности и рационализма в "третьем мире".
В январе 1971 года гости из стран Содружества прибыли в чистый, зеленый
Сингапур, располагавший эффективной сферой обслуживания. Дружелюбный и
вежливый персонал отелей, магазинов, такси и ресторанов прикладывал все
усилия, чтобы произвести наилучшее впечатление на гостей. Везде было чисто,
все было хорошо организовано. Семьи прокоммунистических политзаключенных
устроили антиправительственную демонстрацию около зала заседаний НКПС, где
проходила встреча. Полиция спокойно рассеяла демонстрантов, что вызвало
ропот недовольства в британской прессе, считавшей, что мы должны были
позволить продолжать демонстрацию. Но офицеры, отвечавшие за обеспечение
безопасности делегатов конференции, считали иначе.
Вскоре после того, как Тэд Хит стал премьер-министром Великобритании,
он объявил, что Великобритания возобновит продажу оружия Южной Африки,
которая была прекращена лейбористским правительством. Это вызвало яростную
реакцию со стороны черных африканских лидеров, многие из которых угрожали
выйти из Содружества наций, если бы Великобритания настаивала на своем
решении.Вскоре после того, как Хит прибыл в Сингапур, он, по согласованию со
мной, объявил, что Великобритания была согласна рассмотреть вопрос о продаже
оружия Южной Африке в качестве отдельного вопроса повестки дня конференции.
После двух заседаний, на которых присутствовали только лидеры государств, мы
согласились создать группу по рассмотрению вопроса о поставках морских
вооружений, которая должна была доложить о результатах своей работы
Генеральному секретарю Содружества наций.
Хит чувствовал себя неуютно на этом мультирасовом собрании
представителей стран "третьего мира". Это был его первый опыт подобных
встреч. Африканские лидеры намеревались изолировать его. Немного застенчивый
и скованный, он отличался от Гарольда Вильсона, дружески попыхивавшего своей
трубкой. Хит казался жестким и напряженным, говорил с сильным оксфордским
акцентом и резко отвечал, когда его провоцировали. К счастью, он хорошо знал
меня и был уверен, что я гарантирую ему право быть услышанным.
В самом начале конференции я предоставил слово для выступления
президенту Ботсваны сэру Сереце Хама (Sir Seretse Khama). Я знал его как
умеренного, уравновешенного и вдумчивого человека. Он был сыном короля
Ботсваны и женился на англичанке, когда учился в Оксфорде. На протяжении
многих лет правительство Южной Африки успешно оказывало давление на
правительство Великобритании, пытаясь помешать ему унаследовать престол.
Причиной тому был его брак с белой женщиной, что демонстрировало всю
нелепость существовавшего в Южной Африке запрета на половые отношения между
белыми и черными. На встрече он сказал, что Великобритания, конечно, должна
была сама быть арбитром своих национальных интересов, но Содружеству наций
решение о продаже вооружений Южной Африке могло принести только вред. Это
была спокойная и убедительная речь.
Президент Танзании Джулиус Ньерере (Julius Nyerere) начал свою речь на
высокой моральной ноте, заявив, что Южная Африка не являлась членом
Содружества наций, потому что ее идеология была несовместима с
существованием мультирасового Содружества наций. Он "искренне" просил
Великобритании не помогать Южной Африке и не вынуждать африканские страны
принимать ответные меры. Ньерере был неожиданно краток. Он правильно оценил
Хита и решил, что будет лучше не читать ему проповедь. Из всех африканских
лидеров Ньерере пользовался моим наибольшим уважением, - меня поразили его
честность и искренность. Он передал власть своему преемнику в порядке,
предусмотренном конституцией, поэтому в Танзании никогда не было такого
хаоса, как в соседней Уганде.
Президент Малави Гастингс Банда (Hastings Banda) сказал, что ни один
африканский лидер не собирался выходить из Содружества наций и разрушать
его. По его словам, использование силы не могло привести к успеху: борцы за
свободу Южной Африки воевали, начиная с 1964 года, и ничего не добились.
Вместо использования силы, международной изоляции и бойкота он призвал к
расширению контактов и диалога между черными и белыми. Африканские лидеры
выказывали по отношению к нему открытое презрение, но он казался абсолютно
спокойным. Я пытался умерить его риторические излишества, но если уж он
входил в раж, то его было практически невозможно остановить. Он обладал
своеобразным характером, носил темные очки даже в помещении и по вечерам,
его сопровождала приятная молодая африканская женщина. На вид он был пожилым
человеком, но говорил энергично, махая мухобойкой, чтобы подчеркнуть
основные тезисы своей речи. С таким же успехом он мог бы махать красной
тряпкой перед сердитыми быками. Я не был уверен, понравилась ли эта речь
Хиту или привела его в замешательство.
Хит выступил с аргументированным ответом. Продажа военно-морского
оборудования Южной Африке была, в сущности, вопросом оборонной политики, и
не имела ничего общего с поддержкой режима апартеида. Великобритания
зависела от свободы мореплавания и свободы торговли. Половина поставок нефти
в Великобританию и четверть объема ее торговли перевозилось по морскому
маршруту, проходившему вокруг мыса Доброй Надежды. В военно-морском
отношении Советский Союз представлял собой явную угрозу. (16 января, за 4
дня до речи Хита о продаже вооружений Южной Африке, два советских военных
корабля, крейсер и миноносец, умышленно прошли мимо Сингапура примерно в два
часа дня, по пути из Южно-Китайского моря в Индийский океан).
Речь президента Замбии Кеннета Каунды (Kenneth Kaunda) была
драматичной. Он предупредил, что для британских национальных интересов имели
значение не только Южная Африка и Индийский океан, но и многие другие части
Африки. Перечисляя все те жестокости, которые белые поселенцы причинили
африканцам, он неожиданно вскрикнул и закрыл глаза белым носовым платком.
Те, кто видел этот жест впервые, были взволнованы. Но он повторял его часто,
почти на каждой встрече стран Содружества, когда бы речь не заходила о
господстве белых над африканцами. Это стало привычным опереточным жестом.
Президент Уганды Милтон Оботе отличался от Каунды и Ньерере. Когда он
говорил о Родезии, Намибии и Южной Африке, его слова были полны глубокой
ненависти и яда. Я чувствовал что-то зловещее в его голосе и выражении его
глаз. Во время перерыва в работе конференции Оботе доложили, что в
результате военного переворота власть в стране захватил генерал Иди Амин
(Idi Amin). Оботе выглядел удрученным. Его затруднительное положение
подчеркивало шаткость позиций весьма многих африканских правительств.
Последним выступавшим по проблеме Южной Африки был премьер-министр
Фиджи, Рату Сэр Камисесе Мара (Ratu Sir Kamisese Mara). Хорошо сложенный,
красивый мужчина ростом шесть футов шесть дюймов (198 см), он смотрелся как
игрок в регби, каковым на самом деле и являлся. Он сказал, что ожидать от
премьр-министра Великобритании заявления об отказе его правительства от
продажи вооружений Южной Африки было бы нереалистично. Он сравнил это с
чисткой луковой кожуры: вслед за прекращением поставок оружия
Великобританией последовали бы поставки оружия Францией, затем Италией, и
так далее. На этой разумной ноте мы и закончили заседание в четыре часа
утра.
Я вспомнил, как коммунисты в профсоюзах долгими часами держали меня
сидящим на твердых деревянных лавках без спинок. После того, как все мои
измученные некоммунистические сторонники уходили, и мы оставались в
меньшинстве, коммунисты приступали к голосованию. Лидеры стран Содружества
сидели в удобных креслах, но термостат кондиционера был испорчен, и в ранние
утренние часы в зале заседаний стало слишком холодно. Перерыв в заседании
позволил бы лидерам пополнить запасы энергии и начать произносить еще более
длинные речи. Я решил продолжать заседание, и все остались. Все африканские
лидеры испытывали удовлетворение от того, что их слушали; ни один лидер не
удержался от того, чтобы вставить в свою речь абзацы, предназначавшиеся для
домашней аудитории.
Когда через несколько часов возобновилась дискуссия по проблеме
обеспечения безопасности в Индийском океане, все африканские лидеры
отсутствовали, и заседание удалось завершить довольно быстро. За исключением
немногих коротких периодов спокойствия, когда я поручал ведение заседания
кому-либо из присутствовавших премьер-министров, мне пришлось высидеть все
тринадцать заседаний конференции, - с 14 по 22 января. Было просто
наказанием выслушивать повторявшиеся речи, не связанные друг с другом. С тех
пор я испытываю симпатию к людям, которые председательствуют на
международных конференциях, на которые делегаты приезжают с заранее
приготовленными речами, намереваясь произнести их вне зависимости от того,
что уже говорилось до них.
Несмотря на то, что на конференции удалось обсудить все пункты повестки
дня, пресса в основном сконцентрировала свое внимание на противоречиях,
возникших в результате продажи вооружений Южной Африке.
В частном порядке, за коктейлем, Хит выразил свое разочарование
публичным обнародованием многих конфиденциальных и секретных разговоров,
имевших место между главами правительств. Премьер-министр Канады Пьер Трюдо
(Pierre Trudeau) согласился с этим, высказав сожаление, что африканские
лидеры проявляли тенденцию к ведению дипломатии в стиле ООН. Я заметил, что
это было неизбежно, ибо лидеры стран "третьего мира" оказывали влияние друг
на друга на многочисленных международных конференциях, на которых риторика и
преувеличения стали стандартными приемами. Я добавил, что все лидеры
независимых государств первого поколения были харизматическими ораторами, но
возглавляемые ими правительства редко добивались выполнения их обещаний.
В качестве председательствующего я получил возможность понять, что
происходило в кулуарах конференции. Исход конференции определялся в ходе
неформальных двухсторонних и небольших многосторонних встреч лидеров
ключевых государств. Генеральным секретарем Содружества наций был Арнольд
Смит, который в 1962 году дал в мою честь обед в Москве, где он был тогда
послом Канады. Он обладал тонким знанием характеров и позиций лидеров,
участвовавших в конференции. Вместе с ним мы в частном порядке беседовали с
лидерами африканских стран, убеждая их в том, что они никогда не добились бы
того, чтобы Тэд Хит публично отказался от своей позиции. Мы провели два
заседания, на которых присутствовали только лидеры государств, чтобы
добиться одобрения компромисса, которого добивался Смит. Во время этих
небольших заседаний были приняты все решения конференции. В конце встречи, в
итоге всех перипетий, Генеральному секретарю удалось заставить лидеров стран
"третьего мира" понять, что внутренним содержанием Содружества являлось
экономическое, социальное и культурное сотрудничество между его членами,
успех которого зависел от финансирования со стороны старых развитых членов
Содружества: Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии. Это
сотрудничество прекратилось бы, если бы страны-доноры посчитали, что
соотношение между расходами и выгодами от сотрудничества является для них
неблагоприятным. Смит искусно и тактично убедил лидеров африканских и
азиатских и стран не доводить дискуссию до критической точки. Министр
иностранных дел Гайаны Сонни Рэмфел (Sonny Ramphal), который занял место
Смита в 1975 году, демонстрировал еще большее искусство в том, чтобы
позволять лидерам стран "третьего мира" заниматься риторикой, в то же самое
время, так направляя развитие событий, чтобы поддерживать заинтересованность
стран-доноров в участии в Содружестве наций.
Проблемы Родезии и апартеида занимали много времени на каждой
конференции. Сейчас, не заглядывая в протоколы конференций, мне бы уже в
большинстве случаев не удалось вспомнить, какие текущие вопросы волновали
тогда лидеров государств. Но я сохранил в памяти незабываемые моменты встреч
и разговоров, происходивших на каждой конференции. В 1973 году, в Оттаве,
мне запомнился председательствующий, премьер-министр Канады Пьер Трюдо,
канадец французского происхождения, который абсолютно свободно говорил на
английском и французском и делал это подчеркнуто. Он сказал мне, что его
мать была ирландкой, а отец - французом. Острый ум Трюдо был под стать его
острому языку. Я наблюдал за его пресс-конференцией с восхищением. По мере
того, как он переходил с английского на французский, выражение его лица и
жесты становились французскими. Он был истинно двуязычным и двукультурным
канадцем. Трюдо очень симпатизировал слабым мира сего и был всегда готов им
помочь, но он бывал и достаточно жестким, как это случилось, когда он
прекратил предоставление канадских стипендий сингапурским студентам, решив,
что мы уже были в состоянии оплачивать их обучение сами.
Мне также запомнился присутствовавший на этой встрече премьер-министр
Бангладеш Шейх Муджибур Рахман (Sheikh Mujibur Rahman), герой, который
выступил против Пакистана и добился образования независимого государства
Бангладеш на территории Восточного Пакистана. Он прибыл в Оттаву на своем
собственном самолете. Когда я приземлился, то увидел на стоянке "Боинг -
707" с надписью "Бангладеш". Когда я улетал из Оттавы, самолет все еще стоял
на том же самом месте. На протяжении восьми дней самолет не использовался,
простаивал, не принося какого-либо дохода. Когда я уезжал из гостиницы в
аэропорт, два огромных фургона загружались коробками и пакетами,
предназначавшимися для погрузки в его самолет. На конференции Муджибур
Рахман выступил с просьбой о предоставлении помощи его стране. Любая фирма,
занимающаяся формированием общественного мнения (PR-firm), посоветовала бы
ему не оставлять свой специальный самолет в течение восьми дней на стоянке.
В то время среди лидеров больших стран "третьего мира" было модно
путешествовать на собственных самолетах. На заседаниях конференции все
лидеры были равны, но лидеры влиятельных стран показывали, что они были
"более равными". Они прибывали на больших частных самолетах: англичане - на
своих "ДС-10" и "Кометс" (Comets), а канадцы на - "Боингах". Австралийцы
присоединились к этой группе избранных в 1979 году, когда правительство
Малкольма Фрейзера приобрело "Боинг-707" для австралийских королевских ВВС.
Те африканские президенты, чьи страны были тогда в несколько лучшем
положении, например Кения и Нигерия, также располагали индивидуальными
самолетами. Я задавался вопросом, почему они не хотели показать миру, как
они бедны и как отчаянно нуждаются в помощи. Наш постоянный представитель в
ООН в Нью-Йорке говорил, что, чем беднее была страна, тем больший "Кадиллак"
ее представители нанимали для своих лидеров. Так что я поступал правильно,
прилетая на встречи обычными рейсовыми самолетами, что помогло Сингапуру
сохранить статус государства "третьего мира" на протяжении многих лет. Тем
не менее, к середине 90-ых годов Мировой банк отказал нам в просьбе отнести
Сингапур к категории "развивающихся стран с высоким уровнем дохода", так и
не воздав должное моей скромной манере путешествовать. Мы потеряли все
льготы, которые предоставлялись развивающимся странам.
На конференции, проходившей в Кингстоне (Kingston), на Ямайке, в апреле
1975 года, председательствовал премьер-министр Ямайки Майкл Мэнли (Michael
Manley) - светлокожий житель Вест-Индии. Он выполнял свои обязанности с
некоторым щегольством, а говорил весьма красноречиво, но его взгляды
показались мне донкихотством. Он ратовал за "перераспределение мирового
богатства". Его собственная страна была богатым природными ресурсами
островом площадью 2,000 квадратных миль, в центре которого располагалось
несколько гор, на которых выращивали кофе и другие субтропические культуры.
На острове располагались прекрасные курорты, построенные американцами в
качестве своих зимних резиденций. Культура жителей Ямайки была очень
расслабленной: люди много пели, танцевали и много пили. Тяжелый труд остался
в прошлом вместе с рабством.
Одним воскресным вечером, когда Чу и я вышли из огороженной колючей
проволокой территории вокруг гостиницы, в которой проводилась конференция,
чтобы прогуляться по городу пешком, около нас остановилась проезжавшая мимо
машина, и шофер закричал: "Мистер Ли, мистер Ли, подождите меня". К нам
подошел житель Ямайки китайского происхождения, разговаривавший на местном
карибском диалекте английского языка (Caribbean English). "Вы не должны
забывать нас. Мы переживаем очень трудные времена", - сказал он и дал мне
свою визитную карточку. Он был агентом по продаже недвижимости. По его
словам, многие специалисты и деловые люди уехали в Америку и Канаду и
предоставили ему продавать свои дома и офисные помещения. Он увидел меня по
телевидению и очень хотел поговорить со мной. Китайцы, индусы и даже черные
образованные жители Ямайки чувствовали, что, пока у власти находится левое
социалистическое правительство Майкла Мэнли, у них нет будущего. Политика
правительства была разрушительной. Я спросил его, что он собирался делать.
Он ответил, что у него не было образования, так что он не смог бы уехать.
Тем не менее, рано или поздно, все эти большие дома были бы проданы, другой
недвижимости на Ямайке было не так уж много, и у него могло просто не
остаться другого выхода, так что и варианта с отъездом он не исключал. Я
пожелал ему удачи и завершил нашу короткую встречу, ибо заметил, что жесты
сопровождавших меня черных офицеров службы безопасности Ямайки становились
агрессивными. После этой встречи я читал новости с Ямайки с куда большим
пониманием.
Для празднования серебряного юбилея правления королевы Елизаветы мы
собрались на конференцию в Лондоне в июле 1977 года. Ситуация изменилась, -
экономика Великобритании уже не была такой сильной, как прежде. В 1976 году
Дэнис Хили попросил МВФ помочь Великобритании преодолеть некоторые
трудности. Я помню, как мы стояли в очереди за архиепископом Кипра
Макариосом, чтобы расписаться в книге посетителей на Даунинг-стрит, 10,
перед тем как пройти в сад, чтобы присутствовать на параде, посвященном дню
рождения королевы. Архиепископ не взял ручку, предложенную британским
офицером, а вытянул свою собственную, расписался и отошел. Когда я делал
запись, я сказал солдату: "Архиепископ расписался красным". "Таким же
красным, как и кровь на его руках", - ответил офицер, который служил на
Кипре в те кровавые годы, когда британская армия была вынуждена заниматься
подавлением движения националистов и киприотов, которые выступали против
англичан и за союз с Грецией.
В 1979 году я совершил свой третий визит в Лусаку. Первый состоялся в
1964 году, во время моего турне по столицам 17 африканских государств, а
второй - в 1970 году, когда я присутствовал на встрече неприсоединившихся
стран. С того времени экономика Замбии пришла в упадок. Нас принимали в
резиденции "Стэйт хаус" (State House), в которой я останавливался в 1964
году, которая когда-то была домом для гостей последнего колониального
губернатора. Здание утратило свой шик. В парке стало меньше оленей и
экзотических птиц, а сам дом уже не имел прежнего нарядного вида, присущего
британским колониальным правительственным зданиям. Мы жили в тех же
коттеджах, что и в 1970 году, расположенных вокруг конференц-зала, который
был построен для Замбии Югославией, которая также являлась членом Движения
неприсоединения. Конференц-зал и коттеджи с 1970 года использовались мало, и
это было заметно. Тем не менее, в них только что был сделан дорогостоящий
ремонт и установлена дорогая мебель, привезенная из Испании.
Обслуживание в коттеджах, в которых мы остановились, было ужасным.
Хозяева использовали в качестве поваров молодых студентов. Наш повар умел
готовить на завтрак только яичницу с беконом или яйца всмятку, бифштекс на
обед и бифштекс на ужин. Крепкие спиртные напитки и вина имелись в большом
количестве, намного превышавшем наши потребности.
В стране не хватало всего, магазины были пусты, импортные туалетные
принадлежности отсутствовали, а их местных заменителей было мало. Чу видела
женщин, стоявших в очередях за предметами первой необходимости. Единственным
сувениром, который она смогла приобрести, было малахитовое яйцо. Оно
напоминало нам о том, что экономика Замбии полностью зависела от меди, цена
на которую не поспевала за ценами на нефть и другие импортные товары. Обмен
валюты отсутствовал, а местная валюта быстро теряла свою стоимость. Главной
заботой премьер-министра Замбии Кеннета Каунды была политика, отношения
между белыми и черными, а не ускорение экономического роста Замбии. Каунда
оставался на своем посту до 90-ых годов, когда, следует отдать ему должное,
он провел честные выборы и проиграл их. После ухода Каунды положение в
Замбии не слишком улучшилось.
Наиболее запомнившейся мне встречей на конференции в Мельбурне в
октябре 1981 года была встреча с индусом в комнате, где подавали кофе. Кроме
нас в комнате никого не было, и я спросил его, входил ли он в состав
индийской делегации. Оказалось, что он был руководителем делегации Уганды,
представлявшей президента Милтона Оботе, который не смог приехать сам. Я
удивился этому (индусы преследовались Иди Амином на протяжении десятилетия и
покинули Уганду) и спросил его, не вернулся ли он в Уганду. Оказалось, что
нет. Его семья поселилась в Лондоне, и он являлся послом Уганды в
Великобритании. Он покинул страну во время правления Иди Амина. Я спросил
его, что случилось со спикером парламента Уганды, который в январе 1964 года
принимал меня и мою делегацию в Доме парламента (Parliament House) в Кампале
(Kampala). Спикер был сикхом и носил тюрбан, он с гордостью показывал нам
каменное здание парламента. По случайному совпадению, бывший спикер должен
лидеров также улучшилась.
На следующей встрече, состоявшейся в январе 1969 года и также
проходившей в Лондоне, Вильсон, в качестве председателя конференции,
попросил меня открыть дискуссию о развитии сотрудничества между членами
Британского Содружества наций. Я начал свое выступление с критики скупой
западной помощи развивающимся странам, а затем продолжил речь, пытаясь
проанализировать более глубокие причины, препятствовавшие прогрессу молодых
государств. Чтобы сплотить свои народы в борьбе за свободу, первое поколение
антиколониальных социалистических лидеров выдвинуло лозунги процветания,
которые они не могли наполнить реальным содержанием. Кроме того, тяжким
бременем на ресурсы молодых государств ложился демографический взрыв.
Межнациональный мир, который поддерживался колониальными правителями, после
независимости стало трудно сохранить, ибо власть оказалась в руках
этнического большинства. Элита, завоевавшая народную поддержку до обретения
независимости, теперь должна была продемонстрировать легитимность своей
власти и, в ходе конкуренции с другими партиями, не могла удержаться от
искушения сыграть на этнических, языковых и религиозных чувствах. Ущерб
молодым государствам был нанесен еще и тем, что этнические меньшинства в
этих странах, в основном индусы в странах Африки, оказались вытеснены либо в
результате расовых беспорядков, либо законодательным путем. Зачастую они
были владельцами магазинов и играли роль деревенских банкиров, зная, кто из
жителей был, а кто не был платежеспособен. С этими обязанностями деревенских
банкиров не могли справиться ни местная администрация, ни Корпус мира США
(US Peace Corps), ни чиновники Британской добровольческой службы (British
Voluntary Service). Слой профессионально подготовленных людей был очень
тонким, и новые государства, в отсутствие твердой руки правителей и жесткой
системы администрации, покатились вниз. Коррупция стала образом жизни,
военные перевороты еще больше ухудшили ситуацию. Тем не менее, хуже всего
было то, что большинство правительств предпочитало заниматься экономическим
планированием и контролировать экономику, что душило свободное
предпринимательство. К счастью, Малайзия и Сингапур этого не делали и, в
результате, продолжали двигаться вперед. В своей книге "Лейбористское
правительство 1964-1970 годов" (The Labour Government 1964-1970) Гарольд
Вильсон упомянул, что я "с грубым реализмом описал экономические проблемы
недавно возникших государств ... По общему мнению, это было одно из наиболее
замечательных эссе, объяснявших ситуацию в постимперском мире, из тех, что
кому-либо из нас приходилось слышать".
Вильсон предложил проводить конференции, собиравшиеся раз в два года,
попеременно в Лондоне и столицах стран Содружества. Он хотел провести
следующую встречу в Сингапуре, другие лидеры согласились с этим. Я был
счастлив оказать им гостеприимство. Для Сингапура было бы полезно привлечь к
себе внимание всего мира. С учетом того, что у нас было два года на
подготовку к встрече, это являлось удобным случаем, чтобы получить признание
в качестве оазиса эффективности и рационализма в "третьем мире".
В январе 1971 года гости из стран Содружества прибыли в чистый, зеленый
Сингапур, располагавший эффективной сферой обслуживания. Дружелюбный и
вежливый персонал отелей, магазинов, такси и ресторанов прикладывал все
усилия, чтобы произвести наилучшее впечатление на гостей. Везде было чисто,
все было хорошо организовано. Семьи прокоммунистических политзаключенных
устроили антиправительственную демонстрацию около зала заседаний НКПС, где
проходила встреча. Полиция спокойно рассеяла демонстрантов, что вызвало
ропот недовольства в британской прессе, считавшей, что мы должны были
позволить продолжать демонстрацию. Но офицеры, отвечавшие за обеспечение
безопасности делегатов конференции, считали иначе.
Вскоре после того, как Тэд Хит стал премьер-министром Великобритании,
он объявил, что Великобритания возобновит продажу оружия Южной Африки,
которая была прекращена лейбористским правительством. Это вызвало яростную
реакцию со стороны черных африканских лидеров, многие из которых угрожали
выйти из Содружества наций, если бы Великобритания настаивала на своем
решении.Вскоре после того, как Хит прибыл в Сингапур, он, по согласованию со
мной, объявил, что Великобритания была согласна рассмотреть вопрос о продаже
оружия Южной Африке в качестве отдельного вопроса повестки дня конференции.
После двух заседаний, на которых присутствовали только лидеры государств, мы
согласились создать группу по рассмотрению вопроса о поставках морских
вооружений, которая должна была доложить о результатах своей работы
Генеральному секретарю Содружества наций.
Хит чувствовал себя неуютно на этом мультирасовом собрании
представителей стран "третьего мира". Это был его первый опыт подобных
встреч. Африканские лидеры намеревались изолировать его. Немного застенчивый
и скованный, он отличался от Гарольда Вильсона, дружески попыхивавшего своей
трубкой. Хит казался жестким и напряженным, говорил с сильным оксфордским
акцентом и резко отвечал, когда его провоцировали. К счастью, он хорошо знал
меня и был уверен, что я гарантирую ему право быть услышанным.
В самом начале конференции я предоставил слово для выступления
президенту Ботсваны сэру Сереце Хама (Sir Seretse Khama). Я знал его как
умеренного, уравновешенного и вдумчивого человека. Он был сыном короля
Ботсваны и женился на англичанке, когда учился в Оксфорде. На протяжении
многих лет правительство Южной Африки успешно оказывало давление на
правительство Великобритании, пытаясь помешать ему унаследовать престол.
Причиной тому был его брак с белой женщиной, что демонстрировало всю
нелепость существовавшего в Южной Африке запрета на половые отношения между
белыми и черными. На встрече он сказал, что Великобритания, конечно, должна
была сама быть арбитром своих национальных интересов, но Содружеству наций
решение о продаже вооружений Южной Африке могло принести только вред. Это
была спокойная и убедительная речь.
Президент Танзании Джулиус Ньерере (Julius Nyerere) начал свою речь на
высокой моральной ноте, заявив, что Южная Африка не являлась членом
Содружества наций, потому что ее идеология была несовместима с
существованием мультирасового Содружества наций. Он "искренне" просил
Великобритании не помогать Южной Африке и не вынуждать африканские страны
принимать ответные меры. Ньерере был неожиданно краток. Он правильно оценил
Хита и решил, что будет лучше не читать ему проповедь. Из всех африканских
лидеров Ньерере пользовался моим наибольшим уважением, - меня поразили его
честность и искренность. Он передал власть своему преемнику в порядке,
предусмотренном конституцией, поэтому в Танзании никогда не было такого
хаоса, как в соседней Уганде.
Президент Малави Гастингс Банда (Hastings Banda) сказал, что ни один
африканский лидер не собирался выходить из Содружества наций и разрушать
его. По его словам, использование силы не могло привести к успеху: борцы за
свободу Южной Африки воевали, начиная с 1964 года, и ничего не добились.
Вместо использования силы, международной изоляции и бойкота он призвал к
расширению контактов и диалога между черными и белыми. Африканские лидеры
выказывали по отношению к нему открытое презрение, но он казался абсолютно
спокойным. Я пытался умерить его риторические излишества, но если уж он
входил в раж, то его было практически невозможно остановить. Он обладал
своеобразным характером, носил темные очки даже в помещении и по вечерам,
его сопровождала приятная молодая африканская женщина. На вид он был пожилым
человеком, но говорил энергично, махая мухобойкой, чтобы подчеркнуть
основные тезисы своей речи. С таким же успехом он мог бы махать красной
тряпкой перед сердитыми быками. Я не был уверен, понравилась ли эта речь
Хиту или привела его в замешательство.
Хит выступил с аргументированным ответом. Продажа военно-морского
оборудования Южной Африке была, в сущности, вопросом оборонной политики, и
не имела ничего общего с поддержкой режима апартеида. Великобритания
зависела от свободы мореплавания и свободы торговли. Половина поставок нефти
в Великобританию и четверть объема ее торговли перевозилось по морскому
маршруту, проходившему вокруг мыса Доброй Надежды. В военно-морском
отношении Советский Союз представлял собой явную угрозу. (16 января, за 4
дня до речи Хита о продаже вооружений Южной Африке, два советских военных
корабля, крейсер и миноносец, умышленно прошли мимо Сингапура примерно в два
часа дня, по пути из Южно-Китайского моря в Индийский океан).
Речь президента Замбии Кеннета Каунды (Kenneth Kaunda) была
драматичной. Он предупредил, что для британских национальных интересов имели
значение не только Южная Африка и Индийский океан, но и многие другие части
Африки. Перечисляя все те жестокости, которые белые поселенцы причинили
африканцам, он неожиданно вскрикнул и закрыл глаза белым носовым платком.
Те, кто видел этот жест впервые, были взволнованы. Но он повторял его часто,
почти на каждой встрече стран Содружества, когда бы речь не заходила о
господстве белых над африканцами. Это стало привычным опереточным жестом.
Президент Уганды Милтон Оботе отличался от Каунды и Ньерере. Когда он
говорил о Родезии, Намибии и Южной Африке, его слова были полны глубокой
ненависти и яда. Я чувствовал что-то зловещее в его голосе и выражении его
глаз. Во время перерыва в работе конференции Оботе доложили, что в
результате военного переворота власть в стране захватил генерал Иди Амин
(Idi Amin). Оботе выглядел удрученным. Его затруднительное положение
подчеркивало шаткость позиций весьма многих африканских правительств.
Последним выступавшим по проблеме Южной Африки был премьер-министр
Фиджи, Рату Сэр Камисесе Мара (Ratu Sir Kamisese Mara). Хорошо сложенный,
красивый мужчина ростом шесть футов шесть дюймов (198 см), он смотрелся как
игрок в регби, каковым на самом деле и являлся. Он сказал, что ожидать от
премьр-министра Великобритании заявления об отказе его правительства от
продажи вооружений Южной Африки было бы нереалистично. Он сравнил это с
чисткой луковой кожуры: вслед за прекращением поставок оружия
Великобританией последовали бы поставки оружия Францией, затем Италией, и
так далее. На этой разумной ноте мы и закончили заседание в четыре часа
утра.
Я вспомнил, как коммунисты в профсоюзах долгими часами держали меня
сидящим на твердых деревянных лавках без спинок. После того, как все мои
измученные некоммунистические сторонники уходили, и мы оставались в
меньшинстве, коммунисты приступали к голосованию. Лидеры стран Содружества
сидели в удобных креслах, но термостат кондиционера был испорчен, и в ранние
утренние часы в зале заседаний стало слишком холодно. Перерыв в заседании
позволил бы лидерам пополнить запасы энергии и начать произносить еще более
длинные речи. Я решил продолжать заседание, и все остались. Все африканские
лидеры испытывали удовлетворение от того, что их слушали; ни один лидер не
удержался от того, чтобы вставить в свою речь абзацы, предназначавшиеся для
домашней аудитории.
Когда через несколько часов возобновилась дискуссия по проблеме
обеспечения безопасности в Индийском океане, все африканские лидеры
отсутствовали, и заседание удалось завершить довольно быстро. За исключением
немногих коротких периодов спокойствия, когда я поручал ведение заседания
кому-либо из присутствовавших премьер-министров, мне пришлось высидеть все
тринадцать заседаний конференции, - с 14 по 22 января. Было просто
наказанием выслушивать повторявшиеся речи, не связанные друг с другом. С тех
пор я испытываю симпатию к людям, которые председательствуют на
международных конференциях, на которые делегаты приезжают с заранее
приготовленными речами, намереваясь произнести их вне зависимости от того,
что уже говорилось до них.
Несмотря на то, что на конференции удалось обсудить все пункты повестки
дня, пресса в основном сконцентрировала свое внимание на противоречиях,
возникших в результате продажи вооружений Южной Африке.
В частном порядке, за коктейлем, Хит выразил свое разочарование
публичным обнародованием многих конфиденциальных и секретных разговоров,
имевших место между главами правительств. Премьер-министр Канады Пьер Трюдо
(Pierre Trudeau) согласился с этим, высказав сожаление, что африканские
лидеры проявляли тенденцию к ведению дипломатии в стиле ООН. Я заметил, что
это было неизбежно, ибо лидеры стран "третьего мира" оказывали влияние друг
на друга на многочисленных международных конференциях, на которых риторика и
преувеличения стали стандартными приемами. Я добавил, что все лидеры
независимых государств первого поколения были харизматическими ораторами, но
возглавляемые ими правительства редко добивались выполнения их обещаний.
В качестве председательствующего я получил возможность понять, что
происходило в кулуарах конференции. Исход конференции определялся в ходе
неформальных двухсторонних и небольших многосторонних встреч лидеров
ключевых государств. Генеральным секретарем Содружества наций был Арнольд
Смит, который в 1962 году дал в мою честь обед в Москве, где он был тогда
послом Канады. Он обладал тонким знанием характеров и позиций лидеров,
участвовавших в конференции. Вместе с ним мы в частном порядке беседовали с
лидерами африканских стран, убеждая их в том, что они никогда не добились бы
того, чтобы Тэд Хит публично отказался от своей позиции. Мы провели два
заседания, на которых присутствовали только лидеры государств, чтобы
добиться одобрения компромисса, которого добивался Смит. Во время этих
небольших заседаний были приняты все решения конференции. В конце встречи, в
итоге всех перипетий, Генеральному секретарю удалось заставить лидеров стран
"третьего мира" понять, что внутренним содержанием Содружества являлось
экономическое, социальное и культурное сотрудничество между его членами,
успех которого зависел от финансирования со стороны старых развитых членов
Содружества: Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии. Это
сотрудничество прекратилось бы, если бы страны-доноры посчитали, что
соотношение между расходами и выгодами от сотрудничества является для них
неблагоприятным. Смит искусно и тактично убедил лидеров африканских и
азиатских и стран не доводить дискуссию до критической точки. Министр
иностранных дел Гайаны Сонни Рэмфел (Sonny Ramphal), который занял место
Смита в 1975 году, демонстрировал еще большее искусство в том, чтобы
позволять лидерам стран "третьего мира" заниматься риторикой, в то же самое
время, так направляя развитие событий, чтобы поддерживать заинтересованность
стран-доноров в участии в Содружестве наций.
Проблемы Родезии и апартеида занимали много времени на каждой
конференции. Сейчас, не заглядывая в протоколы конференций, мне бы уже в
большинстве случаев не удалось вспомнить, какие текущие вопросы волновали
тогда лидеров государств. Но я сохранил в памяти незабываемые моменты встреч
и разговоров, происходивших на каждой конференции. В 1973 году, в Оттаве,
мне запомнился председательствующий, премьер-министр Канады Пьер Трюдо,
канадец французского происхождения, который абсолютно свободно говорил на
английском и французском и делал это подчеркнуто. Он сказал мне, что его
мать была ирландкой, а отец - французом. Острый ум Трюдо был под стать его
острому языку. Я наблюдал за его пресс-конференцией с восхищением. По мере
того, как он переходил с английского на французский, выражение его лица и
жесты становились французскими. Он был истинно двуязычным и двукультурным
канадцем. Трюдо очень симпатизировал слабым мира сего и был всегда готов им
помочь, но он бывал и достаточно жестким, как это случилось, когда он
прекратил предоставление канадских стипендий сингапурским студентам, решив,
что мы уже были в состоянии оплачивать их обучение сами.
Мне также запомнился присутствовавший на этой встрече премьер-министр
Бангладеш Шейх Муджибур Рахман (Sheikh Mujibur Rahman), герой, который
выступил против Пакистана и добился образования независимого государства
Бангладеш на территории Восточного Пакистана. Он прибыл в Оттаву на своем
собственном самолете. Когда я приземлился, то увидел на стоянке "Боинг -
707" с надписью "Бангладеш". Когда я улетал из Оттавы, самолет все еще стоял
на том же самом месте. На протяжении восьми дней самолет не использовался,
простаивал, не принося какого-либо дохода. Когда я уезжал из гостиницы в
аэропорт, два огромных фургона загружались коробками и пакетами,
предназначавшимися для погрузки в его самолет. На конференции Муджибур
Рахман выступил с просьбой о предоставлении помощи его стране. Любая фирма,
занимающаяся формированием общественного мнения (PR-firm), посоветовала бы
ему не оставлять свой специальный самолет в течение восьми дней на стоянке.
В то время среди лидеров больших стран "третьего мира" было модно
путешествовать на собственных самолетах. На заседаниях конференции все
лидеры были равны, но лидеры влиятельных стран показывали, что они были
"более равными". Они прибывали на больших частных самолетах: англичане - на
своих "ДС-10" и "Кометс" (Comets), а канадцы на - "Боингах". Австралийцы
присоединились к этой группе избранных в 1979 году, когда правительство
Малкольма Фрейзера приобрело "Боинг-707" для австралийских королевских ВВС.
Те африканские президенты, чьи страны были тогда в несколько лучшем
положении, например Кения и Нигерия, также располагали индивидуальными
самолетами. Я задавался вопросом, почему они не хотели показать миру, как
они бедны и как отчаянно нуждаются в помощи. Наш постоянный представитель в
ООН в Нью-Йорке говорил, что, чем беднее была страна, тем больший "Кадиллак"
ее представители нанимали для своих лидеров. Так что я поступал правильно,
прилетая на встречи обычными рейсовыми самолетами, что помогло Сингапуру
сохранить статус государства "третьего мира" на протяжении многих лет. Тем
не менее, к середине 90-ых годов Мировой банк отказал нам в просьбе отнести
Сингапур к категории "развивающихся стран с высоким уровнем дохода", так и
не воздав должное моей скромной манере путешествовать. Мы потеряли все
льготы, которые предоставлялись развивающимся странам.
На конференции, проходившей в Кингстоне (Kingston), на Ямайке, в апреле
1975 года, председательствовал премьер-министр Ямайки Майкл Мэнли (Michael
Manley) - светлокожий житель Вест-Индии. Он выполнял свои обязанности с
некоторым щегольством, а говорил весьма красноречиво, но его взгляды
показались мне донкихотством. Он ратовал за "перераспределение мирового
богатства". Его собственная страна была богатым природными ресурсами
островом площадью 2,000 квадратных миль, в центре которого располагалось
несколько гор, на которых выращивали кофе и другие субтропические культуры.
На острове располагались прекрасные курорты, построенные американцами в
качестве своих зимних резиденций. Культура жителей Ямайки была очень
расслабленной: люди много пели, танцевали и много пили. Тяжелый труд остался
в прошлом вместе с рабством.
Одним воскресным вечером, когда Чу и я вышли из огороженной колючей
проволокой территории вокруг гостиницы, в которой проводилась конференция,
чтобы прогуляться по городу пешком, около нас остановилась проезжавшая мимо
машина, и шофер закричал: "Мистер Ли, мистер Ли, подождите меня". К нам
подошел житель Ямайки китайского происхождения, разговаривавший на местном
карибском диалекте английского языка (Caribbean English). "Вы не должны
забывать нас. Мы переживаем очень трудные времена", - сказал он и дал мне
свою визитную карточку. Он был агентом по продаже недвижимости. По его
словам, многие специалисты и деловые люди уехали в Америку и Канаду и
предоставили ему продавать свои дома и офисные помещения. Он увидел меня по
телевидению и очень хотел поговорить со мной. Китайцы, индусы и даже черные
образованные жители Ямайки чувствовали, что, пока у власти находится левое
социалистическое правительство Майкла Мэнли, у них нет будущего. Политика
правительства была разрушительной. Я спросил его, что он собирался делать.
Он ответил, что у него не было образования, так что он не смог бы уехать.
Тем не менее, рано или поздно, все эти большие дома были бы проданы, другой
недвижимости на Ямайке было не так уж много, и у него могло просто не
остаться другого выхода, так что и варианта с отъездом он не исключал. Я
пожелал ему удачи и завершил нашу короткую встречу, ибо заметил, что жесты
сопровождавших меня черных офицеров службы безопасности Ямайки становились
агрессивными. После этой встречи я читал новости с Ямайки с куда большим
пониманием.
Для празднования серебряного юбилея правления королевы Елизаветы мы
собрались на конференцию в Лондоне в июле 1977 года. Ситуация изменилась, -
экономика Великобритании уже не была такой сильной, как прежде. В 1976 году
Дэнис Хили попросил МВФ помочь Великобритании преодолеть некоторые
трудности. Я помню, как мы стояли в очереди за архиепископом Кипра
Макариосом, чтобы расписаться в книге посетителей на Даунинг-стрит, 10,
перед тем как пройти в сад, чтобы присутствовать на параде, посвященном дню
рождения королевы. Архиепископ не взял ручку, предложенную британским
офицером, а вытянул свою собственную, расписался и отошел. Когда я делал
запись, я сказал солдату: "Архиепископ расписался красным". "Таким же
красным, как и кровь на его руках", - ответил офицер, который служил на
Кипре в те кровавые годы, когда британская армия была вынуждена заниматься
подавлением движения националистов и киприотов, которые выступали против
англичан и за союз с Грецией.
В 1979 году я совершил свой третий визит в Лусаку. Первый состоялся в
1964 году, во время моего турне по столицам 17 африканских государств, а
второй - в 1970 году, когда я присутствовал на встрече неприсоединившихся
стран. С того времени экономика Замбии пришла в упадок. Нас принимали в
резиденции "Стэйт хаус" (State House), в которой я останавливался в 1964
году, которая когда-то была домом для гостей последнего колониального
губернатора. Здание утратило свой шик. В парке стало меньше оленей и
экзотических птиц, а сам дом уже не имел прежнего нарядного вида, присущего
британским колониальным правительственным зданиям. Мы жили в тех же
коттеджах, что и в 1970 году, расположенных вокруг конференц-зала, который
был построен для Замбии Югославией, которая также являлась членом Движения
неприсоединения. Конференц-зал и коттеджи с 1970 года использовались мало, и
это было заметно. Тем не менее, в них только что был сделан дорогостоящий
ремонт и установлена дорогая мебель, привезенная из Испании.
Обслуживание в коттеджах, в которых мы остановились, было ужасным.
Хозяева использовали в качестве поваров молодых студентов. Наш повар умел
готовить на завтрак только яичницу с беконом или яйца всмятку, бифштекс на
обед и бифштекс на ужин. Крепкие спиртные напитки и вина имелись в большом
количестве, намного превышавшем наши потребности.
В стране не хватало всего, магазины были пусты, импортные туалетные
принадлежности отсутствовали, а их местных заменителей было мало. Чу видела
женщин, стоявших в очередях за предметами первой необходимости. Единственным
сувениром, который она смогла приобрести, было малахитовое яйцо. Оно
напоминало нам о том, что экономика Замбии полностью зависела от меди, цена
на которую не поспевала за ценами на нефть и другие импортные товары. Обмен
валюты отсутствовал, а местная валюта быстро теряла свою стоимость. Главной
заботой премьер-министра Замбии Кеннета Каунды была политика, отношения
между белыми и черными, а не ускорение экономического роста Замбии. Каунда
оставался на своем посту до 90-ых годов, когда, следует отдать ему должное,
он провел честные выборы и проиграл их. После ухода Каунды положение в
Замбии не слишком улучшилось.
Наиболее запомнившейся мне встречей на конференции в Мельбурне в
октябре 1981 года была встреча с индусом в комнате, где подавали кофе. Кроме
нас в комнате никого не было, и я спросил его, входил ли он в состав
индийской делегации. Оказалось, что он был руководителем делегации Уганды,
представлявшей президента Милтона Оботе, который не смог приехать сам. Я
удивился этому (индусы преследовались Иди Амином на протяжении десятилетия и
покинули Уганду) и спросил его, не вернулся ли он в Уганду. Оказалось, что
нет. Его семья поселилась в Лондоне, и он являлся послом Уганды в
Великобритании. Он покинул страну во время правления Иди Амина. Я спросил
его, что случилось со спикером парламента Уганды, который в январе 1964 года
принимал меня и мою делегацию в Доме парламента (Parliament House) в Кампале
(Kampala). Спикер был сикхом и носил тюрбан, он с гордостью показывал нам
каменное здание парламента. По случайному совпадению, бывший спикер должен