Кликин Михаил Геннадьевич. Личный враг Бога

   Воин ринулся на неподвижную цель. Глеб видел, как, словно в замедленной съемке, вздымается вверх меч врага, как открывается в яростном крике рот, как обрисовываются рельефом мускулы рук. В это мгновение он мог бы просто ткнуть противника в открывшееся напряженное горло, но не этого он хотел. Дождавшись, когда клинок начнет рушиться на него, Глеб повел свои руки вверх, блокируя атаку. Он жестко подставил лезвие своего меча, и лязг столкнувшейся стали вновь отозвался болью в ладонях. Вражеский клинок лопнул от мощного удара, и, пока обломок отлетал в сторону, играя бликами на ярком солнце, Глеб с быстротой молнии, не обращая внимания на немоту в ладонях, атаковал дважды: диагонально с плеча на пояс, глубоко прорубив кольчугу, и тут же, выхватив клинок, не дав ему застрять в теле врага, второй удар — скользящий, вспоровший противнику горло.
   Выронив сломавшийся меч, воин обеими руками схватился за шею. Не сводя вытаращенных глаз с победителя, стал медленно . заваливаться на землю.
   — Спасибо, — поблагодарил маг, подходя к нему. Он сбросил с головы капюшон своего одеяния, открыв лицо. — Если бы не ты, я был бы уже мертв.
   — Сам не знаю, что на меня нашло, — ответил Глеб, тяжело дыша. — Взбесили они меня.
   — Меня зовут Епископ.
   — Глеб.
   Только сейчас Глеб смог получше рассмотреть мага. Тот был молод. Худое волевое лицо дышало странной силой, глаза смотрели прямо, и было в них что-то такое, что пугало и настораживало. Холод, отстраненность, словно у этого человека имелась некая цель и ничто не могло остановить его на пути к ней. Фигуру прятал свободный балахон серого цвета, и под его складками невозможно было оценить физическую силу и сложение мага. Видно было, что в плечах он не слишком широк.
   — Я твой должник, — сказал Епископ.
   — Пустяки.
   Молодой маг вновь спрятал лицо под капюшоном, спросил:
   — Ты будешь их обыскивать?
   — Нет, — Глеб покачал головой.
   —Тогда это сделаю я.
   Епископ неторопливо и методично обшарил трупы, вывернув у убитых карманы, стащив кольчуги, отвязав с поясов тугие кошельки. Он вернулся, протянул деньги:
   — Это твое по праву.
   — Нет. — Глебу стало противно. — Мне не надо, у меня все к есть.
   — Как хочешь. Я твой должник вдвойне. — Маг распахнул свой балахон, и Глеб увидел, что изнаночная сторона одеяния с сплошь ушита карманами: большими и маленькими, набитыми и свободными. Епископ быстро рассовал деньги и вновь запахнулся.
   — Ты в деревню?
   — Да.
   — Я тоже.
   Они сошли на дорогу и направились к уже совсем близкому селению.
   Через какое-то время Глеб обернулся.
   Два тела лежали на обочине. Даже отсюда были хорошо видны алые лужи на серой пыльной траве. В небе кружили вороны и стервятники, постепенно снижаясь по незримой спирали.
   На высоком частоколе, возле самых ворот, торчали три мертвые головы, насаженные на заостренные колья. Глеб остановился перед ними. Встал и Епископ.
   — Гоблины, — сказал маг. — Вчера я видел их издалека. Целый отряд. Слава богу, они меня не заметили.
   Обтянутые зелено-бурой кожей черепа с выклеванными глазницами были ужасны. У одной головы из гниющей щели рта длинной лентой вывалился узкий острый язык. Другая словно бы ухмылялась, показывая кривые шипы зубов. Глеб отвернулся.
   Из распахнувшихся деревенских ворот вышел мужик с косой на плече, глянул на застывших перед изгородью Двуживущих, усмехнулся.
   — Нечего стоять, — сказал Глеб напарнику. — Ты идешь?
   Они вошли в ворота. Мужик, сняв косу с плеча, посторонился, провожая их взглядом.
   В селении насчитывалось более сотни дворов. Здесь было несколько улиц, лучами расходящихся от маленькой площади в центре. Вокруг небольшого пруда росли деревья и густые ивовые кусты. Поля находились с той стороны изгороди, на незащищен-ной земле, но почти возле каждого дома зеленели небольшие огороды в несколько гряд.
   Дома, выложенные из глиняных кирпичей, сильно разнились по степени ухоженности и размерам. Некоторые сверкали свежей побелкой, некоторые серели размытыми стенами. Среди низких корявых мазанок выступали местами настоящие хоромы, черепичные крыши которых поднимались выше частокола. Чем крупнее селение, тем более заметна разница между богатыми и бедными.
   — Где здесь у вас можно поесть? — обратился Глеб к проходящей мимо женщине. Она небрежно махнула рукой в правую сторону, сказала:
   — Одноглазый Ургин в конце этой улицы. Пойдете прямо и упретесь,—и пошла дальше.
   Навстречу пробежали мальчишки, пиная чей-то круглый череп.
   Возле одного из домов сутулый старик вилами перетаскивал на двор сено, вываленное ворохом прямо посреди улицы. Молодая девушка несла от колодца полные ведра воды. Людей встретилось немного, и все они занимались своими делами, не обращая внимания на пришельцев. Или просто не выказывая своего интереса.
   Из подворотни выскочила мелкая шавка, забрехала на чужаков, держась на безопасном удалении. Увязалась за Двуживущими, мотаясь из стороны в сторону на кривых лапах. Обвисшее сосками брюхо забавно болталось, шаркая по земле, — видимо, сука выкармливала щенков. Епископ цыкнул на нее, и она, визжа, полетела домой. За высоким глухим забором грозно залаял пес, глухо подрыкивая и давясь злобой. Этот, чувствовалось, намного крупней и серьезней.
   Улица завершилась тупиком. Жерди частокола преградили путь. Глядя на них, Глеб подумал: откуда здесь столько дерева? Ведь вокруг сплошная безлесная степь. Неужели везли бревна изделека? Значит, есть чего опасаться, от чего отгораживаться. Он вспомнил гниющие головы на шестах и поежился.
   По правую сторону закончившейся тупиком улицы стоял двухэтажный бревенчатый дом. Окна второго этажа приходились как раз вровень с заостренными пиками частокола. Плоская крыша строения представляла отличную позицию для обороны деревни. Десяток метких лучников или пращников, забравшись наверх, могли сдерживать нападающих по всей восточной стороне обнесенного оградой селения.
   Перед домом была вкопана вывеска с надписью «Одноглазый Ургин». Груда пустых бочек и старая рассохшаяся кровать, стоящие рядом с неказистой афишей, по замыслу хозяина, должны были намекать на возможность угощения и ночлега. Дверь была открыта, и путники вошли внутрь.
   Просторная светлая комната производила хорошее впечатление своей чистотой и ухоженностью. Небольшие столики выстроились возле стен, оставляя свободным центр зала. К каждому прилепились четыре крепких стула. Простой открытый очаг, не е камин, конечно, но тщательно выкрашенный белой известью, приятно теплился нежаркими углями. Выскобленная до сияния стойка сбоку от входной двери была уставлена чистой посудой. За ней, горделиво сложив руки на груди и высоко держа большую лобастую голову, сверкающую обширной залысиной, застыл хозяин. Оба глаза у него были на месте, и Глеб заподозрил, что это вовсе не Ургин Одноглазый.
   В дальнем от входа углу, сомкнув воедино два столика, сидела дружная компания в семь человек. Одноживущие и, судя по манере держаться и разговаривать, — завсегдатаи заведения. Они потягивали пиво из высоких кружек, хохотали, звонко хлопали друг Друга по рукам и не обращали внимания на новоприбывших
   — Добрый день, — поздоровался Глеб с человеком за стойкой. — Два пива и чего-нибудь перекусить.
   — Четыре пива, — поправил Епископ. — Я заплачу.
   Компания в углу вновь взорвалась хохотом.
   — Эй, Ургин! — крикнули оттуда. — Принеси-ка нам еще по пиву, старина!
   — Сейчас! — отозвался бармен. Он выстроил перед собой ряд чистых кружек и стал большим ковшом разливать пенящийся напиток, черпая его откуда-то из-под стойки.
   И все-таки Ургин, подумал Глеб. Но почему тогда Одноглазый?
   Поставив наполненные кружки на поднос, хозяин отнес заказ клиентам и вновь вернулся к стойке.
   Они заняли столик возле очага. Ургин сразу выставил четыре кружки, затем на несколько минут исчез за дверью позади стойки и вновь появился, неся дымящееся горячим ароматом блюдо, полное тушеного мяса. Еще через минуту он принес мягкий каравай хлеба, тарелку с маслом и огромную миску белого рассыпчатого риса, отваренного на пару. Расставил все на столе, разложил приборы и вновь отступил за стойку, встав в свою привычную позу.
   — За знакомство! — предложил тост Епископ. Они чокнулись, пригубили пиво. Напиток был хорош, и Глеб, не отрываясь, опустошил кружку наполовину. Маг не спешил. — Если не секрет, куда направляешься?
   — На запад. — Глеб неопределенно махнул рукой.
   — Один?
   —Да.
   — Дикие земли опасны для новичка.
   — Молодому воину жить значительно легче, чем молодому магу, — парировал Глеб.
   — Ты прав. Они все меня ненавидят. Только за последнюю неделю меня восемь раз пытались убить. А ведь я старался не светиться. Прятался. Даже пытался сойти за Одноживущего. Кругом ненависть…
 
   — И эти двое тоже?
   — И они. Я всего-навсего взял у них книгу. Сам посуди зачем она им?
   — Книги, наверное, дорого стоят… — заметил Глеб.
   — Очень. Поэтому я не мог купить ее. А она мне очень нужна.
   — Никогда еще не видел здесь книг. Покажешь?
   — Может быть. Только не здесь и не сейчас. Это очень ценная рукопись. Там есть редкие формулы всех стихий. Я пока еще не разобрался толком, но придет время, и я пойму. Знаешь, — Епископ понизил голос, оглянувшись на шумную компанию, — мне кажется, что на последних страницах записаны несколько заклинаний запретной магии. Черной. Они как-то зашифрованы, и я не знаю ключа. Пока.
   — Я не разбираюсь в волшебстве, — сказал Глеб. — Все, что я видел, это как один старик отвел глаза. Он словно испарился. А ты так можешь?
 
   — Нужно время, чтобы сплести необходимую формулу.
   —А тот старик исчез мгновенно.
   — Это опыт. Как его звали?
   — Не помню. — Глеб наморщил лоб. — Я встретил его в Городе. Имя… что-то вроде… как у тебя… А! Жрец!
   — Старый Жрец? Беззубый, седой. Я знаю его. Правда, он меня не знает… Да, он достаточно сильный маг, но даже он большую часть времени проводит под защитой Короля. Кругом ненависть. А все почему? Потому, что потенциально маги сильней самого могучего воина.
   — Да, я слышал об этом. Значит, ты убегаешь от людей?
   Епископ глянул удивленно.
   — Как ты догадался?
   — Жрец рассказывал, что и он скрывался. И учился, будучи отшельником.
   — Да. Я понял, что если не уйду, то рано или поздно погибну. Необходимо сперва получить силу, обрести власть, а уж тогда Можно возвращаться к людям. Признайся, ведь и ты куда-то идешь в поисках силы?
   — Наверное.
   — Наверняка! Иначе ты просто сидел бы возле Города, иногда совершал бы короткие вылазки на дикие земли, стараясь не заходить слишком далеко, а потом вновь прятался бы в кабаках и тавернах. Время от времени подыскивал бы себе подходящего противника, явно более слабого, и оттачивал бы на нем свое мастерство. Развлечение! Почти вся публика живет именно так. Мало кто решается зайти далеко в дикие земли. Хотя бы сюда. Ты же видишь, здесь все иначе. Даже Одноживущие крестьяне совсем другие. Ты видел эти головы на заборе? А ведь гоблинов непросто убить.
   — Никогда их не встречал.
   — Я это понял. Иначе ты просто не сидел бы здесь. Но и кроме гоблинов в диких землях полно всяких неприятных вещей. Потому сюда редко суются новички, — Епископ усмехнулся, — разве только маги, которым в диких землях угрожает гораздо меньшая опасность, нежели на обжитых территориях, и молодые воины, что ставят все на одну карту. Ведь у тебя есть эта карта?
   — Просто мне надоело сидеть на одном месте, и я отправился искать приключений.
   — И именно на запад!.. Извини, я не выспрашиваю тебя. Просто мы с тобой похожи, я чувствую это. И я пытаюсь объяснить тебе…
   Они уже допили все пиво и изрядно захмелели. Епископ махнул рукой, подзывая Ургина, и заказал еще по кружке.
   — Ты мне нравишься, Глеб. Я чувствую в тебе упрямство. Человеческое упрямство — это неодолимая сила.
   — Любую силу можно одолеть! — Глеб несогласно затряс головой, и вся комната закружилась перед ним.
   — Я пойду с тобой. Ты же идешь на запад? Я тоже. Идем вместе?
   — Идем!
   — Если я тебе надоем, ты просто прогони меня.
   — Ты мне не надоешь! — возмущенно воскликнул Глеб… Шумная компания наконец-то убралась, предварительно расплатившись с хозяином. Стало тихо. Неподвижным изваянием возвышался над стойкой Ургин.
   — Мы все здесь хотим стать самыми-самыми, — втолковывал Епископ. Слова давались ему с трудом, и он тщательно разжевывал их, прежде чем выстроить фразу. — Самыми-самыми. Сильными. Самыми сильными. Удачливыми. Быстрыми. Знаменитыми. Да! Самыми знаменитыми. Вот ты хочешь стать самым-самым?
   Глеб кивнул. Маг пьяно засмеялся, лукаво грозя пальцем.
   — Ты тоже! — воскликнул он. — Все вокруг! Все! Хочешь, скажу, чего хочу я?
   — Стать самым-самым? — попытался угадать Глеб.
   — Точно! Сила, власть — вот что мне надо. Власть. Власть!.. Вечерело. Еще три раза подходил к ним хозяин, забирая грязную посуду и принося кружки с пивом.
   — Я уйду от людей, — объяснял Епископ. — Осяду где-нибудь в предгорьях. В пещере. Буду там жить. У меня есть несколько книг и много записей. Я буду изучать магию. И придет время, когда я вернусь… — Он погрозил кому-то кулаком. — Главное, иметь перед собой цель. Главное — упорство… Нельзя терять ни минуты! Дорого каждое мгновение. — Он застыл с открытым ртом и назидательно поднятым к потолку пальцем и медленно повторил: — Нельзя терять ни минуты! — Обведя глазами пространство зала, он поднялся, пошатываясь. Выглянул в темнеющее окно. — Уже вечер, — удивленно сказал он. — Ты как хочешь, а я пойду в номер.
   — Пора, — согласился Глеб. — Что-то я совсем ослаб.
   Маг подошел к стойке, расплатился. Договорился о комнатах, лепеча что-то о потерянном времени и тыкая своим негнущимся указательным пальцем Ургину в лицо.
   «Сейчас наш хозяин станет действительно одноглазым», — подумал Глеб и громко засмеялся. Через секунду он уже забыл, над чем хохочет, но остановиться не мог.
   — Я пьян! — заявил он вслух, и это заявление еще больше развеселило его…
   Хозяин проводил их на второй этаж, каждого завел в отведенную ему комнату, показал, где что находится. Глеб все хихикал, а Епископ оглядывался на него и улыбался…
   На эту ночь их разделили прочные стены и запертые двери.
 
   Глава 12.
   Ему приснился страшный сон.
   Он был мертв.
   В Мире кипела жизнь. Воины и маги сражались с чудищами и друг с другом. Занимались мирным трудом Одноживущие крестьяне и ремесленники. Жили своей нечеловеческой жизнью гномы и гобли-ны, тролли и эльфы.
   А он уже не мог вернуться к ним.
   Он умер…
   Проснувшись, Глеб долго лежал, тупо разглядывая потолок.
   Он знал — рано или поздно это действительно случится…
 
   Деревню они покинули вместе.
   Перед тем как оставить заведение Одноглазого Ургина, Глеб, не скупясь, запасся продуктами. Он туго набил торбу и не менее туго наполнил свой желудок. Маг же путешествовал налегке, и еда заботила его мало. Если верить его словам, ему доводилось голодать и по пять дней кряду. Глеба такая перспектива не прельщала, но все же, уважая мнение товарища, он не стал настаивать на том, чтобы и Епископ захватил с собой продуктов хоть на несколько дней.
   — Запас карман не тянет, — сказал Глеб, увязывая заплечную «с сумку.
   — Что толку запасаться, когда не знаешь, чего ждать через полчаса?
   Хозяин, невозмутимым изваянием замерев за стойкой, следил, как собираются в дорогу постояльцы. Его загорелая лысина сверкала не хуже начищенной посудной меди.
   — Пока, Ургин, — попрощался Глеб. Он уже пересек зал и был готов шагнуть в распахнутую дверь, когда хозяин заведения сказал негромко:
   — На западе сейчас охотятся гоблины. Будьте осторожны.
   — Спасибо за предупреждение. — Глеб остановился на пороге и, немного поколебавшись, спросил: — Можно задать тебе один личный вопрос?
   — Конечно, господин. Спрашивайте.
   — Почему тебя зовут Одноглазым? Ургин улыбнулся.
   — Когда я родился, то один глаз у меня был полностью залит краснотой. Мать рассказывала, что даже зрачка не было видно. Тогда-то мне и дали это прозвище. А потом все прошло. Осталось лишь имя. И знаете что?.. — Ургин улыбнулся еще шире и выдержал паузу.
   —Ну?
   — Почти все Двуживушие, что останавливались у меня, рано или поздно задавали мне этот вопрос. А я уж думал, вы и не спросите.
   — Тебя бы это задело?
   Ургин подмигнул Глебу и захохотал… Товарищи вышли за высокую деревенскую изгородь и вновь замерли перед насаженными на колья уродливыми головами.
   — Мы можем их встретить, — сказал Глеб.
   — Будем осмотрительны. Вдвоем у нас больше шансов вовремя заметить опасность.
   — Да и отбиться на пару будет легче. Епископ с сомнением оглядел товарища, покачал головой и произнес:
   — На это лучше не рассчитывать.
   На что именно не следует рассчитывать, Глеб толком не понял, но переспрашивать не стал…
   Они прошли вдоль частокола, обогнули селение и двинулись на запад.
   — Знаешь, — задумчиво сказал Епископ, когда они прошагали уже довольно много. — В Мире есть короткие пути и есть пути Длинные. Иногда я думаю, что длинные пути никуда не ведут, только бестолково петляют… Но лишь пройдя до конца; можно понять, какая дорога тебе попалась.
   — К чему это ты?
   — Я хочу стать сильнейшим. И я буду им. Ты со мной?
   — Ты хочешь, чтобы я тебе помог?
   — Да. На первое время мне потребуется поддержка.
   — Давай пока не загадывать вперед.
   Некоторое время они шли молча. Затем Епископ сказал:
   — Мы еще вернемся к этому разговору.
   Весь день было нестерпимо жарко и только к вечеру слегка посвежело.
 
   — Пора бы отдохнуть, — сказал Глеб, останавливаясь и наблюдая, как медленно гаснут облака на закате. Позади уже высвечивались первые звезды. Тьма наползала на небосклон.
   — Что ж, разумно. Сослепу можно нарваться на гоблинов.
   Только давай пройдем чуть дальше. Вон там, смотри, что-то темнеет.
   Действительно, впереди чернели какие-то заросли. Через полчаса выяснилось, что это старый овраг, сплошь заросший густым ивняком. Путники спустились по крутому склону, с немалым трудом забрались в самое сердце зарослей. На дне оврага тек ручей. Он прятался под нависшими ветвями, густые вечерние тени маскировали его, и товарищи не свалились в воду лишь потому, что в самый последний момент услыхали негромкое журчание.
 
   — Хорошее место, — сказал Епископ. — Вода рядом. И огонь будет совершенно незаметен. А если кто-то начнет продираться сквозь кусты, мы услышим его издалека.
   — Сыро здесь, — заметил Глеб. — Не знаю, получится ли развести костер.
   — Предоставь это мне.
   Они расчистили маленький пятачок земли, обламывая и приминая тонкие гибкие прутья. Из ветвей потоньше и помягче соорудили две бесформенные постели. Палки потолще откладывали для костра,
 
   — Ну, покажи, как ты собираешься зажечь костер, — с сомнением в голосе произнес Глеб. — Нужен литр керосина, чтоб эти ветки взялись.
   — Керосин не потребуется. — Маг присел на корточки перед грудой сырых дров, распростер руки и зашептал что-то, быстро и неразборчиво. Глеб с интересом следил за товарищем. Епископ свел ладони вместе, и ногти его пальцев вдруг засветились розовым. Свечение усиливалось, багровело, расползалось по ладони. Через минуту казалось, что на руки мага надеты сияющие алым перчатки. Кровавые отблески высветили склонившееся лицо: шевелящиеся губы, острые скулы, прикрытые глаза. От сырого хвороста потянулись вверх белесые пряди пара. И вдруг вспыхнул огонь, весело заплясал по дровам, затрещал, разрывая древесные волокна. Маг ладонями словно бы прижал пламя сверху, и огонь послушно притих.
   — Вот и все, — сказал Епископ, открывая глаза.
   — Здорово, — признал Глеб. — А я так смогу?
   — Некоторым элементарным заклинаниям можно научить кого угодно.
   — Так в чем проблема?
   Маг замялся, не зная, как объяснить.
   — Ну… В данном случае для тебя было бы гораздо проще добыть огонь трением. И устал бы меньше, — он улыбнулся, — и уж точно бы согрелся.
   — Все так непросто?
   — И даже еще сложней. Я же не прошу тебя научить меня орудовать мечом. Боюсь, я даже поднять его не смогу.
   — Каждому свое.
   — Вот именно…
   На дне оврага было совершенно темно. Узкая полоса звездного неба протянулась с севера на юг, все остальное было закрыто кустами и крутыми склонами. Даже не верилось, что наверху расстилается бескрайняя ровная степь.
   Быстро холодало.
   Глеб подвинулся поближе к костру, протянул к огню руки. Согревшись, развязал торбу, разложил еду.
   — Давай перекусим.
   Епископ смутился:
   — Это же твоя снедь.
   — Ешь, ешь. Ты меня угостил в деревне, а я тебя угощаю сейчас.
   — Ну, только если так. — Маг присоединился к скромной трапезе. Он ужинал и объяснял, словно оправдывался: — Вообще-то я могу не есть несколько дней. Но после волшбы необходимо восстанавливать затраченную энергию. На пустой желудок лучше магией не заниматься. Язву, может, и не заработаешь, но здоровью все равно навредишь.
   — Так вот почему вы все такие худые, — усмехнулся Глеб. Епископ никак не отреагировал на это замечание. Губами собрав с ладони хлебные крошки, он решил:
   — Ладно, я был не прав. В следующем селении тоже запасусь едой. Нечего у тебя на иждивении быть.
   — Запас карман не тянет, — напомнил Глеб. Он опрокинулся на охапку ветвей, вытянул уставшие ноги. Правый бок приятно припекал костер. Левая половина туловища мерзла. — Надо будет при случае купить одеяло.
   — Купи лучше плащ потеплей, — сказал маг. Он запустил руку куда-то в складки своего одеяния и извлек массивную книгу. Подвинувшись вплотную к огню, он раскрыл фолиант и углубился в чтение.
   — Что изучаешь? Та самая книга?
   —Да.
   — Дай глянуть.
   — Смотри. — Епископ передал том. Глеб пролистал несколько страниц, но ничего не разобрал: какие-то кружочки, палочки, черточки. Непонятная вязь замысловатых незнакомых букв. Частокол острых знаков.
   — Руны? — спросил он наугад.
   —Да.
   Перелистнув еще несколько страниц, Глеб наткнулся на рисунок. Он не сразу разобрал, что там изображено, но через минуту хаос линий и черт вдруг сложился в отчетливую картинку — высокие черные звезды в небе, мертвое тело с кинжалом в груди, шакалы, рвущие труп на куски, ворон, выклевывающий пустую глазницу. И человеческая фигура в отдалении. Иллюстрация казалась объемной и словно затягивала внутрь, приковывала внимание…
   — Что там? — спросил с интересом маг. Глеб вздрогнул. Он и не заметил, как Епископ приблизился к нему, склонился над книгой, заглянул в страницу.
   — Не знаю. — Глеб вновь посмотрел на рисунок, но увидел лишь нагромождение беспорядочных штрихов. Он захлопнул фолиант и отдал магу. — Пора спать. Кто будет сторожить первым?
   — Ты ложись, — сказал маг. — Я буду читать.
   — Когда тебя сменить?
   — Спи до утра. Я посижу.
   — Ну, смотри. — Глеб спорить не стал. Он перевернулся на бок, подставив огню замерзшую спину. Теперь он смотрел прямо во тьму, в непроницаемый мрак зарослей кустарника, растущего на дне оврага и на его высоких склонах. Журчала вода за спиной, потрескивал костер, шелестел страницами книги Епископ.
   «Все-таки мы еще плохо знаем друг друга, — засыпая, подумал Глеб. — Но почему-то я ему полностью доверяю».
   Епископ отложил книгу, поднялся, подбросил в огонь хворост и долго смотрел на спящего товарища. Потом он огляделся по сторонам, поднял лицо к далекой полосе неба. Все было тихо. Он вновь опустился на груду пружинящих веток и, повернув книгу к свету костра, продолжил чтение.
   Глеб проснулся рано. Даже над равниной солнце еще не поднялось, а уж здесь, в овраге, и вовсе стояла глухая темень. Лишь слегка померкли звезды над головой и серел насыщенный предутренней влагой воздух.
   Епископ все так же сидел у костра, держа на коленях раскрытый том.
   Глеб поднялся, хлопая себя ладонями по бокам, по груди. Он изрядно замерз, одежда пропиталась влагой.
   — Ты что, так и не прилег?
   — Подремал немного.
   — А то давай — я специально пораньше встал — ложись, а я посторожу. До рассвета еще не меньше двух часов.
   — Нет, ни к чему это. Только время зря терять. Лучше выйдем пораньше.
   — Как хочешь. — Глеб попрыгал, поприседал. Отойдя немного в сторону, помахал мечом, прореживая кустарник. Вернулся к костру раскрасневшийся, в легкой испарине. Предложил: — Перекусим?
   Епископ безразлично пожал плечами.
   Глеб, приняв жест товарища за согласие, достал провизию, разложил хлеб, мясо и сыр двумя одинаковыми кучками. Маг убрал книгу, неспешно принялся за еду. И на удивление быстро съел все до последней крошки.
   Наконец-то стало светать.
   По земле потянулся плотный туман. Принялся подниматься, пучиться, словно дрожжевое тесто. Овраг быстро наполнялся тяжелой влагой, тонул в ней.
   — Пора выбираться, — сказал Епископ. — Еще минута, и мы ослепнем.
   Товарищи быстро собрались. Глеб накрепко перевязал сумку, закинул ее за плечи, вытащил меч, чтобы прорубаться сквозь совсем уж плотные заросли кустарника. Епископ спрятал книгу в один из внутренних карманов своего плаща, взял в руки посох, ногой разворошил и без того угасающий костер.
   Тем временем туман накрыл их с головой. Все вокруг исчезло в непроницаемой белой пелене. Перекликаясь, товарищи продрались сквозь кусты, перешли вброд ручей, оказавшийся совсем неглубоким, и стали подниматься вверх по склону. Глеб вытянул вперед левую руку, защищая глаза от ударов гибких ветвей, в правой он держал меч. Маг брел позади, шумный и неуклюжий. Слышно было, как он спотыкается через шаг, ругается, как ломается под его ногами валежник.