Страница:
— Что будем делать? — спросил Глеб.
— А я откуда знаю?
— Можно попробовать перебраться на тот берег вплавь.
— Я с трудом держусь на воде, — признался маг.
— Тогда я переплыву руку один и пригоню сюда другую лодку.
— Переплывешь ли? — Епископ с сомнением покачал головой. — Смотри, какое течение. И эти камни. Да и вода холодная.
— Ты прав, — вздохнув, согласился Глеб, — место не для купания. Странно, откуда взялось столько воды?
— Возможно, где-то реку запрудило. Да и прошедший утром ливень… — Маг задумался. — А даже если ты и доберешься до противоположной стороны, то как поведешь лодку без весел?
— Сбегаю в деревню, спрошу.
— Ну да, конечно… — Епископ вновь замолчал. Друзья спустились к самой воде, обогнув стороной завалы гранитных плит. Глеб разулся, зашел в реку по щиколотку, затем дальше — по колено. Течение пыталось опрокинуть его, мягко толкало, оплетало ноги узлами бурунов. За считанные мгновения пальцы на ногах замерзли, ступни онемели, полностью потеряв чувствительность. Икры свело судорогой. Глеб выбрался на сушу.
— Пожалуй, даже я здесь не переплыву. Надо будет поискать место потише.
Солнце садилось. Река, извиваясь кольцом, уходила за скалы, и алеющий на небе закат пламенел и в ее водах.
— Через час стемнеет, — сказал Епископ. — Только ноги переломаем, бродя тут впотьмах. Придется ждать утра.
— Прямо здесь? — Глеб вдруг вспомнил услышанный ими Плач и реакцию Борова на произнесенное имя демона Й'0рха.
— А где же?
— Жутковатое место, — Глеб покосился на обломок скалы, похоронивший под собой лодку, на каменные баррикады, на языки осыпавшегося щебня.
— Живой Камень больше не шевелится, — сказал Епископ.
Но Глеба беспокоило вовсе не возможное землетрясение…
Но делать было нечего. Друзья выбрали ровную сухую площадку примерно в десяти метрах от реки и стали готовиться к ночевке. Первым делом, пока еще не совсем стемнело, они обшарили подножие Утеса в поисках дров. Из многочисленных свежих обвалов торчали поломанные кусты, и вскоре хворосту было припасено достаточно для того, чтобы поддерживать огонь всю ночь. Затем товарищи надергали сухой, вьющейся по камням травы и соорудили подобие постелей.
— Зря мы едой не запаслись, — сказал Глеб. — Есть же старинное правило: идешь в путь на день, запасов бери на неделю.
— Кто знал, что так получится? — ответил маг. — Собирались только посмотреть и сразу назад.
— В следующий раз умнее будем.
— Переживем. Подумаешь, один день без ужина.
Солнце скрылось за горизонтом. Небо на западе еще светилось рдяно, но постепенно меркло, угасало, подергивалось пепельной серостью. С востока надвигалась тьма…
Маг пошептал над кучкой хвороста, помахал руками, и костер занялся. Друзья подвинулись поближе к огню. Пляшущие языки пламени напомнили Глебу о горячей еде, и желудок, не желая больше молчать, пробурчал что-то сердитое.
Епископ полез за пазуху, вынул кусок хлеба, протянул товарищу:
— На, пожуй. Завалялось тут у меня…
—А ты?
— Последние дни я только то и делаю, что ем. Я не голоден. Бери.
— Спасибо. — Глеб торопливо сжевал хлеб, но лишь еще больше растревожил пустой желудок. Он сходил к реке, под завязку напился холодной воды, черпая ее ладонью. Вернулся к костру.
Епископ уже разложил свою книгу, что-то там читал. Глеб вытянулся на охапке травы. Сказал:
— Так как больше делать нечего, то я бы не прочь поспать.
— Спи, — коротко ответил маг.
— Ты посторожишь?
— Здесь нет ни души, — ответил Епископ.
Спорить Глеб не захотел. Он поднялся на локте, осмотрелся вокруг.
Тьма все больше сгущалась. Плоская каменная площадка, которую друзья выбрали для ночлега, возвышалась над рекой, и горящий костер, должно быть, виден издалека, словно маяк. С северной стороны высился огромный широкий валун, он защищал от холодного ветра, но и прятал за собой Утес Плачущего Человека. Оставаясь незамеченной, таясь за скалой до самого последнего момента, с той стороны могла подкрасться любая опасность. Зато отлогие подходы справа и слева были совершенно открыты. Любое существо, ступив на осыпающийся щебень, немедленно выдало бы свое присутствие.
И все же спать в таком месте было безрассудством. Поразмыслив, Глеб решил эту ночь не смыкать глаз.
Епископ все читал и читал. Вокруг было тихо. Рассеялись по небу звезды. Трепыхался жар по углям. Длинно тянулась ночь.
Добрых два часа Глеб боролся со скукой и одолевающей сонливостью. В конце концов, успокоенный тишиной и понадеявшись на извечное «авось», он уснул.
Показалась луна, и читать стало значительно легче. Епископ перелистнул страницу и долго разглядывал маленький рисунок, на котором был изображен прозрачный каплевидный камень, внутри которого виднелось черное пятно зрачка.
— Глаз И'0рха, — шепотом прочитал он надпись. И вдруг в воздухе родился жуткий звук. Епископ вскочил на ноги, захлопнув книгу. Бросил молниеносный взгляд на безмятежно спящего Глеба. Схватился за посох, выпрямился, вслушиваясь.
Плач доносился будто бы отовсюду: с небес, со скал, с воды, из-под земли. Он был кругом. Давил, теснил, душил… Весь Утес исходил приглушенными рыданиями, негромко подвывал, скорбел. Маг чувствовал, что уже близок к безумию, ему хотелось броситься на землю, грызть камни, залиться слезами. Беспричинное безутешное горе наполнило все его существо, и Епископ опустился на колени, обхватил голову руками. Ужас отступил. Было лишь страдание и чувство вины, скорбь и горячая горечь в горле. Скалы исторгали нечеловеческий Плач. Внезапно все прекратилось. Эхо прорыдало последнюю ноту и тоже стихло. Епископ еще какое-то время сидел неподвижно, стиснув голову руками, затем словно очнулся, дернулся, поднялся, тяжело опираясь на посох. Он вдруг понял, что не знает, сколько же прошло времени с момента начала Плача, он был уверен, что это длилось бесконечно долго, но луна все еще висела на прежнем месте, и было странно, что за прошедшую эпоху она даже слегка не сдвинулась, да и окружающие скалы не изменились, и Глеб все так же спит у костра. Неужели Плач управляет временем?
Епископ затряс головой, приходя в себя. Взмахнул рукой, набирая из ночного воздуха Силу, покачал посохом, определяя Равновесие. Локоть сдавили зачарованные оковы, но магия все же помогла: голова слегка прояснилась, вернулась способность трезво рассуждать, обострились зрение и слух.
Он огляделся и вдруг увидел — или ему показалось, что он видит? — совсем недалеко, на вершине ближайшего валуна застыла неподвижно какая-то невысокая горбатая тень, смутный Е силуэт, сливающийся с мраком ночи, не имеющий четких очертаний.
— Плач, — прошептал Епископ, и страх сковал его. Маг закрыл глаза, не в силах смотреть на безмолвный призрак, но так было еще страшней. Он вновь глянул на обломок скалы. Там уже было пусто.
Глава 16
— А я откуда знаю?
— Можно попробовать перебраться на тот берег вплавь.
— Я с трудом держусь на воде, — признался маг.
— Тогда я переплыву руку один и пригоню сюда другую лодку.
— Переплывешь ли? — Епископ с сомнением покачал головой. — Смотри, какое течение. И эти камни. Да и вода холодная.
— Ты прав, — вздохнув, согласился Глеб, — место не для купания. Странно, откуда взялось столько воды?
— Возможно, где-то реку запрудило. Да и прошедший утром ливень… — Маг задумался. — А даже если ты и доберешься до противоположной стороны, то как поведешь лодку без весел?
— Сбегаю в деревню, спрошу.
— Ну да, конечно… — Епископ вновь замолчал. Друзья спустились к самой воде, обогнув стороной завалы гранитных плит. Глеб разулся, зашел в реку по щиколотку, затем дальше — по колено. Течение пыталось опрокинуть его, мягко толкало, оплетало ноги узлами бурунов. За считанные мгновения пальцы на ногах замерзли, ступни онемели, полностью потеряв чувствительность. Икры свело судорогой. Глеб выбрался на сушу.
— Пожалуй, даже я здесь не переплыву. Надо будет поискать место потише.
Солнце садилось. Река, извиваясь кольцом, уходила за скалы, и алеющий на небе закат пламенел и в ее водах.
— Через час стемнеет, — сказал Епископ. — Только ноги переломаем, бродя тут впотьмах. Придется ждать утра.
— Прямо здесь? — Глеб вдруг вспомнил услышанный ими Плач и реакцию Борова на произнесенное имя демона Й'0рха.
— А где же?
— Жутковатое место, — Глеб покосился на обломок скалы, похоронивший под собой лодку, на каменные баррикады, на языки осыпавшегося щебня.
— Живой Камень больше не шевелится, — сказал Епископ.
Но Глеба беспокоило вовсе не возможное землетрясение…
Но делать было нечего. Друзья выбрали ровную сухую площадку примерно в десяти метрах от реки и стали готовиться к ночевке. Первым делом, пока еще не совсем стемнело, они обшарили подножие Утеса в поисках дров. Из многочисленных свежих обвалов торчали поломанные кусты, и вскоре хворосту было припасено достаточно для того, чтобы поддерживать огонь всю ночь. Затем товарищи надергали сухой, вьющейся по камням травы и соорудили подобие постелей.
— Зря мы едой не запаслись, — сказал Глеб. — Есть же старинное правило: идешь в путь на день, запасов бери на неделю.
— Кто знал, что так получится? — ответил маг. — Собирались только посмотреть и сразу назад.
— В следующий раз умнее будем.
— Переживем. Подумаешь, один день без ужина.
Солнце скрылось за горизонтом. Небо на западе еще светилось рдяно, но постепенно меркло, угасало, подергивалось пепельной серостью. С востока надвигалась тьма…
Маг пошептал над кучкой хвороста, помахал руками, и костер занялся. Друзья подвинулись поближе к огню. Пляшущие языки пламени напомнили Глебу о горячей еде, и желудок, не желая больше молчать, пробурчал что-то сердитое.
Епископ полез за пазуху, вынул кусок хлеба, протянул товарищу:
— На, пожуй. Завалялось тут у меня…
—А ты?
— Последние дни я только то и делаю, что ем. Я не голоден. Бери.
— Спасибо. — Глеб торопливо сжевал хлеб, но лишь еще больше растревожил пустой желудок. Он сходил к реке, под завязку напился холодной воды, черпая ее ладонью. Вернулся к костру.
Епископ уже разложил свою книгу, что-то там читал. Глеб вытянулся на охапке травы. Сказал:
— Так как больше делать нечего, то я бы не прочь поспать.
— Спи, — коротко ответил маг.
— Ты посторожишь?
— Здесь нет ни души, — ответил Епископ.
Спорить Глеб не захотел. Он поднялся на локте, осмотрелся вокруг.
Тьма все больше сгущалась. Плоская каменная площадка, которую друзья выбрали для ночлега, возвышалась над рекой, и горящий костер, должно быть, виден издалека, словно маяк. С северной стороны высился огромный широкий валун, он защищал от холодного ветра, но и прятал за собой Утес Плачущего Человека. Оставаясь незамеченной, таясь за скалой до самого последнего момента, с той стороны могла подкрасться любая опасность. Зато отлогие подходы справа и слева были совершенно открыты. Любое существо, ступив на осыпающийся щебень, немедленно выдало бы свое присутствие.
И все же спать в таком месте было безрассудством. Поразмыслив, Глеб решил эту ночь не смыкать глаз.
Епископ все читал и читал. Вокруг было тихо. Рассеялись по небу звезды. Трепыхался жар по углям. Длинно тянулась ночь.
Добрых два часа Глеб боролся со скукой и одолевающей сонливостью. В конце концов, успокоенный тишиной и понадеявшись на извечное «авось», он уснул.
Показалась луна, и читать стало значительно легче. Епископ перелистнул страницу и долго разглядывал маленький рисунок, на котором был изображен прозрачный каплевидный камень, внутри которого виднелось черное пятно зрачка.
— Глаз И'0рха, — шепотом прочитал он надпись. И вдруг в воздухе родился жуткий звук. Епископ вскочил на ноги, захлопнув книгу. Бросил молниеносный взгляд на безмятежно спящего Глеба. Схватился за посох, выпрямился, вслушиваясь.
Плач доносился будто бы отовсюду: с небес, со скал, с воды, из-под земли. Он был кругом. Давил, теснил, душил… Весь Утес исходил приглушенными рыданиями, негромко подвывал, скорбел. Маг чувствовал, что уже близок к безумию, ему хотелось броситься на землю, грызть камни, залиться слезами. Беспричинное безутешное горе наполнило все его существо, и Епископ опустился на колени, обхватил голову руками. Ужас отступил. Было лишь страдание и чувство вины, скорбь и горячая горечь в горле. Скалы исторгали нечеловеческий Плач. Внезапно все прекратилось. Эхо прорыдало последнюю ноту и тоже стихло. Епископ еще какое-то время сидел неподвижно, стиснув голову руками, затем словно очнулся, дернулся, поднялся, тяжело опираясь на посох. Он вдруг понял, что не знает, сколько же прошло времени с момента начала Плача, он был уверен, что это длилось бесконечно долго, но луна все еще висела на прежнем месте, и было странно, что за прошедшую эпоху она даже слегка не сдвинулась, да и окружающие скалы не изменились, и Глеб все так же спит у костра. Неужели Плач управляет временем?
Епископ затряс головой, приходя в себя. Взмахнул рукой, набирая из ночного воздуха Силу, покачал посохом, определяя Равновесие. Локоть сдавили зачарованные оковы, но магия все же помогла: голова слегка прояснилась, вернулась способность трезво рассуждать, обострились зрение и слух.
Он огляделся и вдруг увидел — или ему показалось, что он видит? — совсем недалеко, на вершине ближайшего валуна застыла неподвижно какая-то невысокая горбатая тень, смутный Е силуэт, сливающийся с мраком ночи, не имеющий четких очертаний.
— Плач, — прошептал Епископ, и страх сковал его. Маг закрыл глаза, не в силах смотреть на безмолвный призрак, но так было еще страшней. Он вновь глянул на обломок скалы. Там уже было пусто.
Глава 16
На конечной они вышли.
Бетонную остановку тесно обступили одноэтажные домики: по большей части старые, скособоченные избы, черные, вросшие в землю. Но кое-где торчали над прогнившими крышами свежевыкрашенные коньки теремков, каменные башенки, вычурные карнизы. Проблескивало на солнце оцинкованное железо, краснела чешуя черепицы…
Иван уверенно шел по коротким пересекающимся улочкам. Глеб едва поспевал за ним.
Они остановились возле глухого забора, полностью сложенного из красного кирпича, перед пуленепробиваемыми железными воротами. В небольшой нише справа от ворот пряталась неприметная кнопка.
— Будь рядом, — сказал Иван. Он был необычайно серьезен и собран. — Молчи, Разведи плечи, не сутулься. Вот так. Голову чуть опусти. Но смотри прямо. Нахмурься… Хорошо! Помни — ты крутой мужик.
Иван еще раз внимательно осмотрел Глеба, довольно хмыкнул и надавил на кнопку.
Прошла целая минута, прежде чем по ту сторону ворот раздался голос:
—Кто?
— Открывай, — сказал Иван. Голос у него изменился до неузнаваемости. — Мы от Серого.
— Что надо?
— Ты знаешь. Должок.
— У меня ничего нет.
— Это ты налоговой расскажи. Вон какие хоромы отгрохал. Открывай, поговорим. Добром прошу.
На некоторое время установилась нерешительная тишина. Затем загрохотал засов, взвизгнули петли, и ворота распахнулись. За ними стоял коренастый мужик, небритый, с бегающими заплывшими глазенками, нездорово бледный. На нем были мятые брюки, длинная шуба, вроде бы женская, на ногах — домашние тапочки. Руки он держал в карманах и сам весь съежился, словно хотел превратиться в маленький незаметный комочек.
— То-то же, — удовлетворенно сказал Иван и шагнул на территорию, огороженную забором. Глеб последовал за ним.
— У меня сейчас ничего нет, — взвизгнул хозяин двухэтажного терема, отступая назад.
— Ты врешь, — уверенно заявил Иван, надвигаясь на него. — Мы знаем, товар сейчас у тебя.
— Нет, — мужик замотал головой.
— Да. Неси сюда.
— Я же говорю… — пробормотал мужик, и вдруг глаза его сделались отчаянными. Он выдернул руки из карманов и заверещал:
— Убирайтесь! Немедленно! Убью! И никогда больше… — В правой руке он держал пистолет.
Иван остановился, выставил перед собой пустые ладони:
— Тихо, тихо. Хорошо, мы уходим…
— Сейчас же! Я ничего не должен! Никому!
Глеб видел, как дергается черный глаз дула: от него к Ивану, с Ивана на него. Пистолет словно высматривал себе жертву, примерялся. А коренастый бледный мужик орал исступленно:
— Убирайтесь! Оба! Не смейте появляться здесь! Никогда!
— Уже уходим, — спокойно сказал Иван и сделал шаг, но не назад, а вперед, прямо на оружие. Он схватился за руку, держащую пистолет. Своим огромным бесформенным кулаком ударил мужика в висок. Раздался глухой выстрел.
Хозяин особняка медленно оседал на землю. Иван вырвал пистолет, толкнул тело в сугроб, пнул по ребрам. Нагнулся, нащупал пульс на запястье. Сказал удовлетворенно:
— Живой. — Обернулся к Глебу. — Посторожи его. Я быстро. Если очнется, не давай встать. Держи его мордой в снегу. — Не слушая возражений, он в два прыжка взлетел на крыльцо и исчез за резной дверью роскошного дома. Его не было несколько минут.
Глеб стоял возле безжизненного тела и не знал, что он будет делать, если человек придет в себя. Что? А если кто-то войдет? Ворота-то открыты! А если он мертв? Если он сейчас умирает?..
Из дома выбежал Иван. Теперь его сумка была плотно набита, и он нес ее в руках. Иван крикнул:
— Уходим! — и, видя замешательство товарища, жестко приказал: — Брось его. Через минуту он очухается. Ничего с ним не случится, я свой удар знаю. Уходим! — Он быстрым шагом направился к воротам. Глебу ничего не оставалось, как побежать следом…
Они прошли пешком две автобусные остановки и только тогда остановились.
— Твоя доля, — сказал Иван, доставая пачку купюр. Глеб протянул руку и вдруг заметил невесть откуда взявшееся отверстие на рукаве куртки. Несколько секунд он разглядывал дырку, не понимая что это.
— А ты везунчик, — присвистнул Иван. И тогда Глеб догадался, откуда появилось это аккуратное отверстие. Его вдруг зазнобило. Йоги задрожали, ослабли. Сердце заколотилось, пересохло горло. Он оттолкнул протянутые деньги, отступил назад, резко развернулся у пошатываясь, торопливо пошел прочь.
— Ты куда, Глеб? — окликнул его Иван. Глеб прошел еще несколько метров, обернулся, сказал севшим голосом:
— В такие игры я не играю.
— Извини. Случайно вышло, — крикнул ему вслед Иван. — Вот, черт! Нехорошо как получилось. Да погоди ты! Глеб не слышал товарища. Он уходил.
Глеб проснулся.
Стояла тихая ночь. До утра еще было далеко. Шумела на перекате река, потрескивал костер. Лежащий на животе Епископ перелистнул страницу и вновь затих, словно задремал над раскрытой книгой. Глеб хотел было окликнуть товарища, но почему-то передумал и вновь заснул.
К утру вода спала. Река отступила, оставив меж камней многочисленные лужи — крохотные заводи. Тонкой прослойкой между водой и воздухом стелился легкий туман…
Зашуршала, заскрежетала под чьими-то ногами галька, и Глеб, схватившись за меч, вскочил на ноги. Со стороны скал с охапкой хвороста в руках приближался к костру Епископ.
— Проснулся? — осведомился маг, швырнув дрова прямо в огонь. — Вечно ты все проспишь!
— А что случилось?
— Я слышал Плач.
— Когда?
— Ночью, конечно же.
— Когда именно? Я просыпался за несколько часов до рассвета, но ничего не слышал.
— В самом начале ночи. Почти сразу, как ты лег.
— Ничего не видел?
Маг помолчал, сказал неуверенно:
— Не знаю. Может, и видел чего… Нет, наверно, показалось…
— Что?
— Да откуда я знаю?! Тень. Силуэт. Не знаю.
— Где?
— Вон там, — Епископ махнул рукой на ближнюю скалу.
— Совсем близко.
— Да уж… — Мага пробрала дрожь, когда он вспомнил ночное происшествие. — Хватит о неприятном, — сказал он. — Давай лучше поедим.
— Поедим? — переспросил Глеб. — Ты издеваешься?
— Позавтракаем. — Епископ притворился удивленным. — Разве ты не завтракаешь по утрам?
— Я готов завтракать весь день.
— Вот и хорошо. Поднимайся, еду еще надо приготовить. Повар из меня никудышный, надеюсь, ты справишься лучше.
— Да с чем справлюсь-то? Суп из камней я пока делать не научился.
— Это смотря какие камни. — Маг лукаво прищурился, довольно подмигнул озадаченному Глебу. Ловко прыгая по камням, он спустился к реке, но до воды не дошел, а присел возле одной из затопленных ям, опустил туда руку и жестом фокусника извлек бьющуюся живую рыбину. Размахнувшись, швырнул ее к костру, потом вытащил еще одну и еще…
— Магия? — уважительно спросил Глеб, когда Епископ, вытирая заляпанные чешуей и слизью руки, вернулся.
— Зачем же? Просто, когда вода отступила, я обшарил все лужи. Никакого волшебства.
— Здорово! Я бы ни за что не догадался.
— Догадайся теперь, как получше их приготовить.
— Большого выбора у нас нет, — сказал Глеб, подбирая с земли оглушенную рыбу и складывая в кучку. — Просто запечем на камнях. Ты пока принеси еще дров, а уж готовку я возьму на себя.
— Как скажешь, шеф! — Маг развернулся и направился к недалекому завалу, из которого торчали ветви и корни выкорчеванных обвалом кустов.
Глеб подбросил в огонь хворосту, обложил костер камнями, создав грубое подобие очага. Затем, изрядно побродив по речному берегу, отыскал то, что хотел, — каменную плиту, достаточно тонкую и ровную. Она должна была заменить сковороду. Вернувшись, он пристроил каменную пластину над разошедшимся пламенем и принялся чистить рыбу.
Вернулся Епископ с солидной охапкой дров. Сбросил в стороне, спросил:
— Хватит?
— Хватит.
— Как думаешь, это форель? — спросил маг, наблюдая, как Глеб сноровисто потрошит рыбу с помощью меча.
— Не знаю. Не очень-то похожа… Какая разница? Лишь бы съедобна была. — Чешую Глеб не счищал, он просто подпарывал кожу и сдирал ее, словно стягивал чулок. — Смотри, какая жирная!
— Пока выглядит не очень аппетитно.
— Да ты что! Такую рыбу можно сырой есть.
— Нет уж, — Епископ поморщился. — Если хочешь, ешь, а я подожду.
Глеб располовинил каждую рыбину, а потом точными быстрыми движениями бросил розовые ломтики на раскаленную плиту. Затрещал жир.
— Не сгорит? — поинтересовался маг.
— Пока нет. А потом притушим огонь и доведем на углях. Эх! Была бы здесь глина, можно было бы такое объедение приготовить! А еще можно в пальмовые листья завернуть со специями и протушить хорошенько…
— Смотри, — прервал кулинарные мечтания товарища Епископ, — не сожги то, что есть.
Рыба поспела быстро.
Друзья в один присест умяли все, что было. Даже Епископ на этот раз не страдал отсутствием аппетита, а уж про Глеба и говорить нечего.
— Вполне, — похвалил маг, когда завтрак был съеден.
— Несолено, — сказал Глеб, облизывая жирные пальцы, — и слишком мало.
— А мне понравилось.
Они спустились к реке и долго пили студеную чистую воду, набирая ее в ковшики ладоней.
Солнце поднялось уже высоко. Туман давно рассеялся.
— Теперь, пожалуй, я смогу переплыть, — сказал Глеб, оценивая расстояние до противоположного берега. — Вроде бы и река успокоилась, и воды не так много.
—А надо ли?
— То есть?
— День только начинается, и раз уж мы здесь, то, может, стоит заняться тем, ради чего мы сюда и пришли?
— Ну, не знаю, — Глеб колебался. — Как себя ведет Живой Камень?
— Он словно умер.
— Да и перекусить бы не помешало.
— Ты же только что поел.
— Это так, слегка…
— Червячка заморил?
— Именно.
— Ведь целый день потеряем.
— Ну, ладно! — решился Глеб. — Но я даже не представляю, что надо искать.
— Дверь, — сказал Епископ. Глеб хмыкнул.
Товарищи быстро собрались. Маг зачем-то развалил камни вокруг костра и принялся расшвыривать угли, хотя и так было понятно, что через час-другой огонь угаснет сам по себе.
— Пошли, — поторопил друга Глеб. Он уже спустился с уступа, на котором они провели ночь, и сейчас внимательно изучал склоны Утеса.
— Постой-ка! — вдруг возбужденно сказал маг. — Ты глянь! А!
— Чего нашел? — Глеб обернулся. Его товарищ стоял над разоренным кострищем и смотрел на землю. Что он там увидел — Глебу со своего места было не разобрать.
— Кажется, нашел, — сказал маг, присев на корточки.
— Что нашел? — Глеб, не дождавшись ответа, стал торопливо подниматься к товарищу.
— Дверь, — тихо произнес Епископ.
На гранитной плите, прямо на том месте, где минуту назад полыхал костер, чернело примитивное, но достаточно ясное изображение — кайло, скрещенное с топором. Рисунок каким-то образом отпечатался на камне. Видимо, он проявился под действием высокой температуры, выступил на гранитной поверхности и сейчас — Глеб заметил это — постепенно бледнел, словно уходил в глубь камня.
— Знак гномов, — сказал Епископ, осторожно касаясь рисунка кончиками пальцев.
— Ты уверен?
— А чем еще это может быть? Яснее ясного, что эта плита закрывает вход. Помоги. — Маг принялся расшвыривать булыжники и щебень, что засыпали предполагаемую дверь. Глеб включился в работу.
Через несколько минут гранитная плита, похожая на большое надгробие, была освобождена от завалов. Рисунок уже почти исчез, но глаз, помня его очертания, еще улавливал смутную тень скрывшегося изображения.
— Ты думаешь, мы сможем ее сдвинуть? — с сомнением в голосе осведомился Глеб.
— А почему бы и нет? Не такая она и большая.
— Но двери обычно запирают.
— Она так упрятана, что запирать ее просто нет смысла.
— Не убеждает. — Глеб был скептичен.
—Что спорить? Сейчас проверим.
— Да тут и взяться-то не за что.
— Толкай! — Епископ склонился, навалился на плиту, скреб ногами по щебню, животом почти лег на землю. — Ну! Чей талисман мы ищем?! — выдохнул он. Глеб опустился на колени рядом с ним, толкнул плоский камень, не особо веря в успех, и вдруг плита подалась, чуть двинулась в сторону.
— Ага! — вскричали оба друга и навалились сильней. Заскрежетали мелкие камни, что-то хрустнуло, и плита легко скользнула в сторону, открыв темную дыру. Из провала пахнуло тяжелым застоявшимся воздухом, и Глеб с содроганием вспомнил свое жуткое видение на кургане Могилища.
— Здорово нам повезло, — сказал Епископ, осторожно склоняясь над темным отверстием. — Ни за что бы не нашли.
— Повезло ли? — заметил Глеб.
— Ты что, боишься? — спросил маг.
Вместо ответа Глеб спустил ноги в дыру, и они до середины бедер исчезли во тьме подземелья. Казалось, что конечности погрузились в непроницаемо черную смолу, утонули в густом мраке, и Глеб некоторое время с удивлением взирал на короткие культи вместо своих ног. Он чувствовал ступни, мог шевелить пальцами, даже нашарил каменную ступеньку — ступеньку ли? — но ему показалось, и показалось до ужаса реалистично, что ног больше нет. Что их поглотило подземелье, откусило острой гранью света и тьмы. Глеб с трудом подавил возникшее желание спасти свои ноги, вытащить их из темноты.
— Боюсь? — повторил он. — Да, наверное. А ты? Вспомни: Плач, тень, демон. Это сейчас ты думаешь, что тебе не страшно, потому что здесь светит солнце. Но страх — он в тебе. Взгляни вниз — там, в темноте, он снова вернется.
— Ладно тебе пугать, — пробурчал Епископ. — А то полезешь за своим талисманом в одиночку.
— Увижу гномов — передам от тебя привет, — сказал Глеб.
— Гномы… — хмыкнул маг. — Несчастные существа, должно быть, если вечно живут в такой мгле… Ничего не видно… Так что там внизу? Есть что-то?
— Ступенька вроде бы. Прямо под ногами.
—А дальше?
— Не знаю. — Глеб, собравшись с духом, спрыгнул на невидимую ступень. Ощупал левой ногой пространство перед собой, под собой. — Точно, лестница. Давай, спускайся. — Он шагнул, освобождая товарищу место, и сразу утонул во тьме по самую грудь.
— Жутковато выглядишь, — сказал Епископ и осторожно, на животе сполз в темную нору. Постоял немного, осваиваясь с отсутствием ног. А Глеб, невольно затаив дыхание, сделал еще один шаг и с головой провалился, исчез в подземелье, словно в темном омуте.
— Эй! — крикнул маг.
— Иди сюда, — ответил близкий голос незримого товарища. — Здесь светло. Здорово здесь!
Ругнувшись для храбрости, маг сжал покрепче посох и нырнул в темноту.
В подземелье было не то чтобы совсем светло, но и ожидаемого мрака не наблюдалось. Казалось, что стены, потолок и пол слабо светятся, не освещая ничего вокруг, но обрисовывая себя. Люди на фоне флюоресцирующих стен выглядели словно плоские черные тени, куски тьмы, лишенные объема. Они были здесь чужаками, и Подземелье игнорировало их…
Глеб и Епископ все спускались и спускались по неровной каменной лестнице.
— Пещера наверху, на склоне почти у самой вершины, а мы уходим вглубь, — поделился сомнениями маг.
— На склоне только вход в пещеру, а уж куда она тянется… Лестница незаметно превратилась в чуть покатый пол, который вскоре и вовсе выровнялся. Минут через двадцать друзья , вышли к первой развилке.
— Куда теперь? — спросил маг, разглядывая два абсолютно одинаковых хода.
— Направо, — сказал Глеб.
— Почему направо?
— А почему налево?
— Все понятно. Надеюсь, мы не заблудимся, как тот… Человек… Ну, ты понимаешь. — Будем следовать правилу правой руки.
— Это что еще за правило?
— Самый верный способ не заплутать.
— Ну-ну. Компас и карта меня успокоили бы больше.
Друзья шагнули в правый ход…
Шли они долго. Еще дважды им встречались развилки, и Глеб выбирал правую сторону.
Подземный ход то расширялся настолько, что звук шагов порождал многократное эхо, то сужался, превращаясь едва ли не в лисью нору, и людям приходилось сгибаться в три погибели, а местами и вовсе вставать на колени. Маг негромко поругивался, Глеб все больше молчал, стараясь запомнить как можно больше ориентиров. Кто знает, может, правило правой руки подведет?… Иногда товарищи негромко переговаривались.
— Помнишь легенду, что рассказывал нам хозяин… как там его? Боров.
— Конечно.
— Как он сказал? Тьма нападала на людей и уносила по одному…
—Ну.
— Не вижу никакой тьмы.
— И радуйся…
— Все-таки, почему здесь все светится?
—По определению…
— Идем, идем. Ни гномов, ничего.
— Ни Плача, ни демона.
— Ни талисмана…
— Зря мы спустились.
— Почему?
— Еды не взяли, и пить нечего.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились?
— Пока еще нет.
— Тогда помолчи и запоминай дорогу.
— А я, по-твоему, что делаю?..
Дважды друзья оказывались в тупике и дважды возвращались на пройденное разветвление. В конце концов они вышли в какую-то просторную пещеру, где сомкнувшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали лес причудливых колонн, а стены были покрыты застывшими известковыми подтеками. Здесь по-весеннему звонко перестукивалась капель, на полу были лужи.
— Красиво, — выдохнул Глеб. Он восхищенно разглядывал высокие своды грота, замысловатые колонны, странные естественные скульптуры…
— Особенно это, — мрачно заметил Епископ, ковырнув что-то ногой.
Словно каменная клеть высунулась из земли, и Глеб не сразу понял, что это ребра скелета, окаменевшая грудная клетка. Тонкие руки с гирляндами пальцев рельефом отпечатались на полу. Черепа нигде не было видно.
— Человек, — сказал маг, оценив размеры костяка, — не гном.
— Может быть, из отряда Плачущего Человека?
— Может быть. Лежит он здесь давно…
Друзья обошли пещеру по периметру и отыскали еще несколько ходов. Они заглянули в каждый и выяснили, что только один ведет к поверхности или, по крайней мере, поднимается, а остальные уходят вниз, еще глубже, и стены там светятся не так сильно, и воздух тяжел, отдает кислым привкусом, кружит голову, вызывает тошноту…
— Надо идти вверх, — уверенно заявил Епископ. — Пещера где-то там.
Глеб не был так уверен, но спорить не стал — все равно надо откуда-то начинать.
— Вечереет, — сказал Глеб. Как ни странно, это утверждение не казалось нелепым. В подземелье действительно вечерело. Смеркалось. Светящиеся стены угасали, розовели блекнущим свечением. Потолок уже совсем почернел и стал невидим. Сверху спускалась ночь.
Бетонную остановку тесно обступили одноэтажные домики: по большей части старые, скособоченные избы, черные, вросшие в землю. Но кое-где торчали над прогнившими крышами свежевыкрашенные коньки теремков, каменные башенки, вычурные карнизы. Проблескивало на солнце оцинкованное железо, краснела чешуя черепицы…
Иван уверенно шел по коротким пересекающимся улочкам. Глеб едва поспевал за ним.
Они остановились возле глухого забора, полностью сложенного из красного кирпича, перед пуленепробиваемыми железными воротами. В небольшой нише справа от ворот пряталась неприметная кнопка.
— Будь рядом, — сказал Иван. Он был необычайно серьезен и собран. — Молчи, Разведи плечи, не сутулься. Вот так. Голову чуть опусти. Но смотри прямо. Нахмурься… Хорошо! Помни — ты крутой мужик.
Иван еще раз внимательно осмотрел Глеба, довольно хмыкнул и надавил на кнопку.
Прошла целая минута, прежде чем по ту сторону ворот раздался голос:
—Кто?
— Открывай, — сказал Иван. Голос у него изменился до неузнаваемости. — Мы от Серого.
— Что надо?
— Ты знаешь. Должок.
— У меня ничего нет.
— Это ты налоговой расскажи. Вон какие хоромы отгрохал. Открывай, поговорим. Добром прошу.
На некоторое время установилась нерешительная тишина. Затем загрохотал засов, взвизгнули петли, и ворота распахнулись. За ними стоял коренастый мужик, небритый, с бегающими заплывшими глазенками, нездорово бледный. На нем были мятые брюки, длинная шуба, вроде бы женская, на ногах — домашние тапочки. Руки он держал в карманах и сам весь съежился, словно хотел превратиться в маленький незаметный комочек.
— То-то же, — удовлетворенно сказал Иван и шагнул на территорию, огороженную забором. Глеб последовал за ним.
— У меня сейчас ничего нет, — взвизгнул хозяин двухэтажного терема, отступая назад.
— Ты врешь, — уверенно заявил Иван, надвигаясь на него. — Мы знаем, товар сейчас у тебя.
— Нет, — мужик замотал головой.
— Да. Неси сюда.
— Я же говорю… — пробормотал мужик, и вдруг глаза его сделались отчаянными. Он выдернул руки из карманов и заверещал:
— Убирайтесь! Немедленно! Убью! И никогда больше… — В правой руке он держал пистолет.
Иван остановился, выставил перед собой пустые ладони:
— Тихо, тихо. Хорошо, мы уходим…
— Сейчас же! Я ничего не должен! Никому!
Глеб видел, как дергается черный глаз дула: от него к Ивану, с Ивана на него. Пистолет словно высматривал себе жертву, примерялся. А коренастый бледный мужик орал исступленно:
— Убирайтесь! Оба! Не смейте появляться здесь! Никогда!
— Уже уходим, — спокойно сказал Иван и сделал шаг, но не назад, а вперед, прямо на оружие. Он схватился за руку, держащую пистолет. Своим огромным бесформенным кулаком ударил мужика в висок. Раздался глухой выстрел.
Хозяин особняка медленно оседал на землю. Иван вырвал пистолет, толкнул тело в сугроб, пнул по ребрам. Нагнулся, нащупал пульс на запястье. Сказал удовлетворенно:
— Живой. — Обернулся к Глебу. — Посторожи его. Я быстро. Если очнется, не давай встать. Держи его мордой в снегу. — Не слушая возражений, он в два прыжка взлетел на крыльцо и исчез за резной дверью роскошного дома. Его не было несколько минут.
Глеб стоял возле безжизненного тела и не знал, что он будет делать, если человек придет в себя. Что? А если кто-то войдет? Ворота-то открыты! А если он мертв? Если он сейчас умирает?..
Из дома выбежал Иван. Теперь его сумка была плотно набита, и он нес ее в руках. Иван крикнул:
— Уходим! — и, видя замешательство товарища, жестко приказал: — Брось его. Через минуту он очухается. Ничего с ним не случится, я свой удар знаю. Уходим! — Он быстрым шагом направился к воротам. Глебу ничего не оставалось, как побежать следом…
Они прошли пешком две автобусные остановки и только тогда остановились.
— Твоя доля, — сказал Иван, доставая пачку купюр. Глеб протянул руку и вдруг заметил невесть откуда взявшееся отверстие на рукаве куртки. Несколько секунд он разглядывал дырку, не понимая что это.
— А ты везунчик, — присвистнул Иван. И тогда Глеб догадался, откуда появилось это аккуратное отверстие. Его вдруг зазнобило. Йоги задрожали, ослабли. Сердце заколотилось, пересохло горло. Он оттолкнул протянутые деньги, отступил назад, резко развернулся у пошатываясь, торопливо пошел прочь.
— Ты куда, Глеб? — окликнул его Иван. Глеб прошел еще несколько метров, обернулся, сказал севшим голосом:
— В такие игры я не играю.
— Извини. Случайно вышло, — крикнул ему вслед Иван. — Вот, черт! Нехорошо как получилось. Да погоди ты! Глеб не слышал товарища. Он уходил.
Глеб проснулся.
Стояла тихая ночь. До утра еще было далеко. Шумела на перекате река, потрескивал костер. Лежащий на животе Епископ перелистнул страницу и вновь затих, словно задремал над раскрытой книгой. Глеб хотел было окликнуть товарища, но почему-то передумал и вновь заснул.
К утру вода спала. Река отступила, оставив меж камней многочисленные лужи — крохотные заводи. Тонкой прослойкой между водой и воздухом стелился легкий туман…
Зашуршала, заскрежетала под чьими-то ногами галька, и Глеб, схватившись за меч, вскочил на ноги. Со стороны скал с охапкой хвороста в руках приближался к костру Епископ.
— Проснулся? — осведомился маг, швырнув дрова прямо в огонь. — Вечно ты все проспишь!
— А что случилось?
— Я слышал Плач.
— Когда?
— Ночью, конечно же.
— Когда именно? Я просыпался за несколько часов до рассвета, но ничего не слышал.
— В самом начале ночи. Почти сразу, как ты лег.
— Ничего не видел?
Маг помолчал, сказал неуверенно:
— Не знаю. Может, и видел чего… Нет, наверно, показалось…
— Что?
— Да откуда я знаю?! Тень. Силуэт. Не знаю.
— Где?
— Вон там, — Епископ махнул рукой на ближнюю скалу.
— Совсем близко.
— Да уж… — Мага пробрала дрожь, когда он вспомнил ночное происшествие. — Хватит о неприятном, — сказал он. — Давай лучше поедим.
— Поедим? — переспросил Глеб. — Ты издеваешься?
— Позавтракаем. — Епископ притворился удивленным. — Разве ты не завтракаешь по утрам?
— Я готов завтракать весь день.
— Вот и хорошо. Поднимайся, еду еще надо приготовить. Повар из меня никудышный, надеюсь, ты справишься лучше.
— Да с чем справлюсь-то? Суп из камней я пока делать не научился.
— Это смотря какие камни. — Маг лукаво прищурился, довольно подмигнул озадаченному Глебу. Ловко прыгая по камням, он спустился к реке, но до воды не дошел, а присел возле одной из затопленных ям, опустил туда руку и жестом фокусника извлек бьющуюся живую рыбину. Размахнувшись, швырнул ее к костру, потом вытащил еще одну и еще…
— Магия? — уважительно спросил Глеб, когда Епископ, вытирая заляпанные чешуей и слизью руки, вернулся.
— Зачем же? Просто, когда вода отступила, я обшарил все лужи. Никакого волшебства.
— Здорово! Я бы ни за что не догадался.
— Догадайся теперь, как получше их приготовить.
— Большого выбора у нас нет, — сказал Глеб, подбирая с земли оглушенную рыбу и складывая в кучку. — Просто запечем на камнях. Ты пока принеси еще дров, а уж готовку я возьму на себя.
— Как скажешь, шеф! — Маг развернулся и направился к недалекому завалу, из которого торчали ветви и корни выкорчеванных обвалом кустов.
Глеб подбросил в огонь хворосту, обложил костер камнями, создав грубое подобие очага. Затем, изрядно побродив по речному берегу, отыскал то, что хотел, — каменную плиту, достаточно тонкую и ровную. Она должна была заменить сковороду. Вернувшись, он пристроил каменную пластину над разошедшимся пламенем и принялся чистить рыбу.
Вернулся Епископ с солидной охапкой дров. Сбросил в стороне, спросил:
— Хватит?
— Хватит.
— Как думаешь, это форель? — спросил маг, наблюдая, как Глеб сноровисто потрошит рыбу с помощью меча.
— Не знаю. Не очень-то похожа… Какая разница? Лишь бы съедобна была. — Чешую Глеб не счищал, он просто подпарывал кожу и сдирал ее, словно стягивал чулок. — Смотри, какая жирная!
— Пока выглядит не очень аппетитно.
— Да ты что! Такую рыбу можно сырой есть.
— Нет уж, — Епископ поморщился. — Если хочешь, ешь, а я подожду.
Глеб располовинил каждую рыбину, а потом точными быстрыми движениями бросил розовые ломтики на раскаленную плиту. Затрещал жир.
— Не сгорит? — поинтересовался маг.
— Пока нет. А потом притушим огонь и доведем на углях. Эх! Была бы здесь глина, можно было бы такое объедение приготовить! А еще можно в пальмовые листья завернуть со специями и протушить хорошенько…
— Смотри, — прервал кулинарные мечтания товарища Епископ, — не сожги то, что есть.
Рыба поспела быстро.
Друзья в один присест умяли все, что было. Даже Епископ на этот раз не страдал отсутствием аппетита, а уж про Глеба и говорить нечего.
— Вполне, — похвалил маг, когда завтрак был съеден.
— Несолено, — сказал Глеб, облизывая жирные пальцы, — и слишком мало.
— А мне понравилось.
Они спустились к реке и долго пили студеную чистую воду, набирая ее в ковшики ладоней.
Солнце поднялось уже высоко. Туман давно рассеялся.
— Теперь, пожалуй, я смогу переплыть, — сказал Глеб, оценивая расстояние до противоположного берега. — Вроде бы и река успокоилась, и воды не так много.
—А надо ли?
— То есть?
— День только начинается, и раз уж мы здесь, то, может, стоит заняться тем, ради чего мы сюда и пришли?
— Ну, не знаю, — Глеб колебался. — Как себя ведет Живой Камень?
— Он словно умер.
— Да и перекусить бы не помешало.
— Ты же только что поел.
— Это так, слегка…
— Червячка заморил?
— Именно.
— Ведь целый день потеряем.
— Ну, ладно! — решился Глеб. — Но я даже не представляю, что надо искать.
— Дверь, — сказал Епископ. Глеб хмыкнул.
Товарищи быстро собрались. Маг зачем-то развалил камни вокруг костра и принялся расшвыривать угли, хотя и так было понятно, что через час-другой огонь угаснет сам по себе.
— Пошли, — поторопил друга Глеб. Он уже спустился с уступа, на котором они провели ночь, и сейчас внимательно изучал склоны Утеса.
— Постой-ка! — вдруг возбужденно сказал маг. — Ты глянь! А!
— Чего нашел? — Глеб обернулся. Его товарищ стоял над разоренным кострищем и смотрел на землю. Что он там увидел — Глебу со своего места было не разобрать.
— Кажется, нашел, — сказал маг, присев на корточки.
— Что нашел? — Глеб, не дождавшись ответа, стал торопливо подниматься к товарищу.
— Дверь, — тихо произнес Епископ.
На гранитной плите, прямо на том месте, где минуту назад полыхал костер, чернело примитивное, но достаточно ясное изображение — кайло, скрещенное с топором. Рисунок каким-то образом отпечатался на камне. Видимо, он проявился под действием высокой температуры, выступил на гранитной поверхности и сейчас — Глеб заметил это — постепенно бледнел, словно уходил в глубь камня.
— Знак гномов, — сказал Епископ, осторожно касаясь рисунка кончиками пальцев.
— Ты уверен?
— А чем еще это может быть? Яснее ясного, что эта плита закрывает вход. Помоги. — Маг принялся расшвыривать булыжники и щебень, что засыпали предполагаемую дверь. Глеб включился в работу.
Через несколько минут гранитная плита, похожая на большое надгробие, была освобождена от завалов. Рисунок уже почти исчез, но глаз, помня его очертания, еще улавливал смутную тень скрывшегося изображения.
— Ты думаешь, мы сможем ее сдвинуть? — с сомнением в голосе осведомился Глеб.
— А почему бы и нет? Не такая она и большая.
— Но двери обычно запирают.
— Она так упрятана, что запирать ее просто нет смысла.
— Не убеждает. — Глеб был скептичен.
—Что спорить? Сейчас проверим.
— Да тут и взяться-то не за что.
— Толкай! — Епископ склонился, навалился на плиту, скреб ногами по щебню, животом почти лег на землю. — Ну! Чей талисман мы ищем?! — выдохнул он. Глеб опустился на колени рядом с ним, толкнул плоский камень, не особо веря в успех, и вдруг плита подалась, чуть двинулась в сторону.
— Ага! — вскричали оба друга и навалились сильней. Заскрежетали мелкие камни, что-то хрустнуло, и плита легко скользнула в сторону, открыв темную дыру. Из провала пахнуло тяжелым застоявшимся воздухом, и Глеб с содроганием вспомнил свое жуткое видение на кургане Могилища.
— Здорово нам повезло, — сказал Епископ, осторожно склоняясь над темным отверстием. — Ни за что бы не нашли.
— Повезло ли? — заметил Глеб.
— Ты что, боишься? — спросил маг.
Вместо ответа Глеб спустил ноги в дыру, и они до середины бедер исчезли во тьме подземелья. Казалось, что конечности погрузились в непроницаемо черную смолу, утонули в густом мраке, и Глеб некоторое время с удивлением взирал на короткие культи вместо своих ног. Он чувствовал ступни, мог шевелить пальцами, даже нашарил каменную ступеньку — ступеньку ли? — но ему показалось, и показалось до ужаса реалистично, что ног больше нет. Что их поглотило подземелье, откусило острой гранью света и тьмы. Глеб с трудом подавил возникшее желание спасти свои ноги, вытащить их из темноты.
— Боюсь? — повторил он. — Да, наверное. А ты? Вспомни: Плач, тень, демон. Это сейчас ты думаешь, что тебе не страшно, потому что здесь светит солнце. Но страх — он в тебе. Взгляни вниз — там, в темноте, он снова вернется.
— Ладно тебе пугать, — пробурчал Епископ. — А то полезешь за своим талисманом в одиночку.
— Увижу гномов — передам от тебя привет, — сказал Глеб.
— Гномы… — хмыкнул маг. — Несчастные существа, должно быть, если вечно живут в такой мгле… Ничего не видно… Так что там внизу? Есть что-то?
— Ступенька вроде бы. Прямо под ногами.
—А дальше?
— Не знаю. — Глеб, собравшись с духом, спрыгнул на невидимую ступень. Ощупал левой ногой пространство перед собой, под собой. — Точно, лестница. Давай, спускайся. — Он шагнул, освобождая товарищу место, и сразу утонул во тьме по самую грудь.
— Жутковато выглядишь, — сказал Епископ и осторожно, на животе сполз в темную нору. Постоял немного, осваиваясь с отсутствием ног. А Глеб, невольно затаив дыхание, сделал еще один шаг и с головой провалился, исчез в подземелье, словно в темном омуте.
— Эй! — крикнул маг.
— Иди сюда, — ответил близкий голос незримого товарища. — Здесь светло. Здорово здесь!
Ругнувшись для храбрости, маг сжал покрепче посох и нырнул в темноту.
В подземелье было не то чтобы совсем светло, но и ожидаемого мрака не наблюдалось. Казалось, что стены, потолок и пол слабо светятся, не освещая ничего вокруг, но обрисовывая себя. Люди на фоне флюоресцирующих стен выглядели словно плоские черные тени, куски тьмы, лишенные объема. Они были здесь чужаками, и Подземелье игнорировало их…
Глеб и Епископ все спускались и спускались по неровной каменной лестнице.
— Пещера наверху, на склоне почти у самой вершины, а мы уходим вглубь, — поделился сомнениями маг.
— На склоне только вход в пещеру, а уж куда она тянется… Лестница незаметно превратилась в чуть покатый пол, который вскоре и вовсе выровнялся. Минут через двадцать друзья , вышли к первой развилке.
— Куда теперь? — спросил маг, разглядывая два абсолютно одинаковых хода.
— Направо, — сказал Глеб.
— Почему направо?
— А почему налево?
— Все понятно. Надеюсь, мы не заблудимся, как тот… Человек… Ну, ты понимаешь. — Будем следовать правилу правой руки.
— Это что еще за правило?
— Самый верный способ не заплутать.
— Ну-ну. Компас и карта меня успокоили бы больше.
Друзья шагнули в правый ход…
Шли они долго. Еще дважды им встречались развилки, и Глеб выбирал правую сторону.
Подземный ход то расширялся настолько, что звук шагов порождал многократное эхо, то сужался, превращаясь едва ли не в лисью нору, и людям приходилось сгибаться в три погибели, а местами и вовсе вставать на колени. Маг негромко поругивался, Глеб все больше молчал, стараясь запомнить как можно больше ориентиров. Кто знает, может, правило правой руки подведет?… Иногда товарищи негромко переговаривались.
— Помнишь легенду, что рассказывал нам хозяин… как там его? Боров.
— Конечно.
— Как он сказал? Тьма нападала на людей и уносила по одному…
—Ну.
— Не вижу никакой тьмы.
— И радуйся…
— Все-таки, почему здесь все светится?
—По определению…
— Идем, идем. Ни гномов, ничего.
— Ни Плача, ни демона.
— Ни талисмана…
— Зря мы спустились.
— Почему?
— Еды не взяли, и пить нечего.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились?
— Пока еще нет.
— Тогда помолчи и запоминай дорогу.
— А я, по-твоему, что делаю?..
Дважды друзья оказывались в тупике и дважды возвращались на пройденное разветвление. В конце концов они вышли в какую-то просторную пещеру, где сомкнувшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали лес причудливых колонн, а стены были покрыты застывшими известковыми подтеками. Здесь по-весеннему звонко перестукивалась капель, на полу были лужи.
— Красиво, — выдохнул Глеб. Он восхищенно разглядывал высокие своды грота, замысловатые колонны, странные естественные скульптуры…
— Особенно это, — мрачно заметил Епископ, ковырнув что-то ногой.
Словно каменная клеть высунулась из земли, и Глеб не сразу понял, что это ребра скелета, окаменевшая грудная клетка. Тонкие руки с гирляндами пальцев рельефом отпечатались на полу. Черепа нигде не было видно.
— Человек, — сказал маг, оценив размеры костяка, — не гном.
— Может быть, из отряда Плачущего Человека?
— Может быть. Лежит он здесь давно…
Друзья обошли пещеру по периметру и отыскали еще несколько ходов. Они заглянули в каждый и выяснили, что только один ведет к поверхности или, по крайней мере, поднимается, а остальные уходят вниз, еще глубже, и стены там светятся не так сильно, и воздух тяжел, отдает кислым привкусом, кружит голову, вызывает тошноту…
— Надо идти вверх, — уверенно заявил Епископ. — Пещера где-то там.
Глеб не был так уверен, но спорить не стал — все равно надо откуда-то начинать.
— Вечереет, — сказал Глеб. Как ни странно, это утверждение не казалось нелепым. В подземелье действительно вечерело. Смеркалось. Светящиеся стены угасали, розовели блекнущим свечением. Потолок уже совсем почернел и стал невидим. Сверху спускалась ночь.