Страница:
— Эй, тварь! — Сбитый опрокинутым столом Коготь поднялся на ноги и нацелил посох на жуткое существо. Глеб вылез из-под завала и встал рядом с магом, выставив перед собой копье.
Маленькие уши Зверя дернулись в их направлении. Неторопливо повернулась голова. Глеб увидел глаза Зверя и понял, что уже где-то видел этот взгляд исподлобья, но не успел вспомнить где, потому что монстр ринулся на них.
— В стороны! — крикнул Глеб и прыгнул вбок, неудобно падая, не успевая сгруппироваться, едва не потеряв копье.
Маг не стал уклоняться. Он выкрикнул что-то, и с конца посоха сорвалась огненная молния, ударила в Зверя, расплескала горячие искры, выжгла пятно на его груди. Запахло паленым. Монстр рявкнул, но не остановился. Он щелкнул пастью, но промахнулся, пролетел по инерции дальше, отшвырнув человека в сторону и налетев на стену. Маг описал в воздухе дугу и тяжело упал на пол, потеряв сознание от удара. Тотчас Зверь развернулся, прочертив когтями глубокую борозду на бревнах, и бросился к нему. Но тут сбоку поднялся во весь рост Глеб, выбросил перед собой руку, и копье вонзилось в мягкий живот монстра. Зверь дернулся, едва не вырвав копье, и наконечник высвободился, оставив зияющую кровоточащую дыру. Потеряв интерес к распластанному бессознательному телу. Зверь бросился на нового противника. Глеб отскочил, ткнул копьем, целя в глаз, промахнулся и отпрыгнул снова, уклоняясь от удара когтистой лапы. Боль в пронзенном животе заставила тварь на мгновение остановиться, и Глеб воспользовался этим, ударил своим оружием, вырвав кусок мяса из шеи Зверя. Монстр взревел, встал на дыбы и пошел на человека, лапами взбивая перед собой воздух. Отступая, Глеб запнулся за разбитый стул, упал на спину и с ужасом увидел, как Зверь опускается прямо на него, опускается всей массой, выпустив острые кривые когти, обнажив в усмешке желтые клыки. Глеб попытался поднять копье, выставить его перед собой, отгородиться им от монстра, но понял, что уже не успеет, что уже поздно, и еще понял, где он видел эти глаза, — он вспомнил взгляд мясника из деревни, глаза обожравшегося Торка.
Последняя жизнь.
Гулко хлопнул воздух, и жар жгучими волнами разлился по комнате. Слепящий свет залил все пространство, ударил по глазам. Зверь взревел и замер, съежившись, словно застигнутый болью человек. Глеб почувствовал, как запульсировал жаром обруч на голове, отгоняя бушующее вокруг пламя, обволакивая тело прохладой, затеняя свет. Он открыл глаза и увидел рядом с собой зажмурившуюся тварь с обожженной кожей, увидел волны и буруны струящегося оранжевого огня. Подняв копье, он тщательно прицелился и с силой вогнал зазубренную сталь в глаз монстра. Навалившись на древко, протолкнул наконечник внутрь черепа, в мозг, и Зверь, взвизгнув, опрокинулся и в предсмертной агонии заскреб когтями пол. Глеб откатился подальше от бессмысленно дергающихся лап.
Хлопнув, исчезло огненное облако. Возле стены, среди груд переломанной мебели стоял улыбающийся исцарапанный маг.
— Ну, ты как? — поинтересовался он и помог Глебу подняться. — Ты видел? А! Как мы его!
Он подошел к опаленному трупу, пнул его и сказал:
— Чей коготь оказался круче? — И расхохотался, довольный шуткой.
Глеб слабо улыбнулся.
— Пойдем выйдем на свежий воздух, — сказал он, — здесь такая вонь.
Коготь втянул воздух.
— Это запах победы.
— Вонь победы, — поправил его Глеб, и они оба рассмеялись.
— Бедный хозяин. Его ждут неприятные известия. Мало того, что ему не достанутся мои вещички, так ему еще придется делать ремонт. А уж когда он увидит эту груду мяса на полу… — Маг кивнул на тело и схватил Глеба за руку. — Смотри!
Мертвое чудовище менялось. Оно уменьшалось в размерах, его тело деформировалось: лапы укорачивались, таяли, когти постепенно уплощались. Глеб отвернулся. Он уже знал, в кого превращается оборотень. Молодой маг потрясение восклицал:
— Ты глянь! А! Кто это?.. Мясник! Как там его? Торк! Точно! Гляди, Глеб! Это же Торк…
Глеб вышел на улицу. Прохладный ночной ветерок освежил его, прояснил сознание, мягкими касаниями выгнал ноющую боль из головы. На небе яркими точками блестели звезды и низко висел ухмыляющийся диск луны.
Из дома вышел Коготь. Он подошел вплотную к Глебу и некоторое время молчал, разглядывая небо. Сказал:
— Ну, что, пойдем спать? У меня в комнате есть свободная кровать. И платить за ночлег не надо… Ну, как ты?.. Повеселились и хватит. Пора на боковую.
— Пожалуй, — согласился Глеб, и они вернулись в дом, а скалящаяся морда луны, похожая на красное, налившееся кровью лицо мясника Торка, осталась на улице и сквозь окна заглядывала в просторную комнату, полную переломанной обугленной мебели, туда, где в луже крови лежало голое человеческое тело.
— А ведь я тебе поначалу не понравился, верно? — сказал Коготь.
Глеб сделал вид, что не услышал вопроса.
— Я многим не нравлюсь. Они считают, что я слишком несерьезен, навязчив и излишне общителен. А мне нравится быть таким, какой я есть. Это одно из преимуществ Мира. Не каждый может позволить себе быть самим собой у нас. Там. А здесь — пожалуйста!..
Они шли по деревенской улице. Постоялый двор с заискивающим, но расстроенным хозяином остался позади. Крестьяне, завидя их из окон своих изб, высыпали на улицу и криками радости приветствовали победителей Ужаса. Детишки бежали вслед за ними, босыми ногами вздымая в воздух тучи серой пыли, визжа и размахивая выломанными из изгородей палками. Старики тяжело поднимались с завалинок и низко кланялись, когда они проходили мимо. Бабы вздыхали и тихо шептали им вслед древние слова оберегающих наговоров.
— Люблю я такую жизнь, — продолжал свой монолог Коготь. — Прикончили одну зверюгу, а о деньгах теперь можно, значит, неделю не беспокоиться. Нравится мне это. — Он шуганул пацанов, скорчив страшную рожу, и те, восторженно визжа, разбежались в разные стороны. — Я здесь ощущаю спою необходимость. Незаменимость.
— Самодостаточность, — пробормотал Глеб.
— Чего? — не расслышал Коготь.
— Да так. Мысли вслух.
—А-а…
Деревня кончилась. Остался позади последний дом.
— Значит, ты убил Медведя? — спросил Коготь. — И давно?
— Несколько дней назад.
— Я-то думал сам поквитаться с ним.
— Может, еще доведется.
— Ну, теперь это будет не тот Медведь…
Дорога повернула, и деревня спряталась за холмом. Впереди показалось облако пыли. Оно довольно быстро двигалось, и двигалось навстречу путникам.
— Стадо, — сказал Коготь. — Возвращаются домой. Когда туча надвинулась вплотную, товарищи сошли на обочину и остановились, наблюдая, как проходит мимо скотина. Дробно стучали копыта по плотной земле. Гудели слепни, привлеченные запахом пота. Коровы, поравнявшись с людьми, тянули к ни» морды, но Коготь сердито отмахивался посохом, и животные шарахались в сторону. Где-то далеко позади стада, среди клубов пыли, раздавались два человеческих голоса. Они невнятно ругались; выкрикивали что-то вроде: «Куда прешь! Пшла, пшла!..» Весело тявкала незримая собачонка…
Глеб поинтересовался:
— За что ты его так невзлюбил?
—Кого?
— Медведя.
—Да была одна история… Давно, правда, но… Был, значит, у меня товарищ. Вихрем его звали. Не сказать, чтобы верный друг, но любили мы, когда встретимся, посидеть, поговорить. Тоже маг, только он все больше воздухом занимался. А я огнем… Часто мы с ним виделись — было у нас даже излюбленное место: закусочная «Придорожный Гиацинт». Может, знаешь?
— Знаю. Возле Города.
— Вот-вот. Она самая. Там мы и встречались. Бармен был наш общий знакомый, он всегда новости передавал.
— И бармена того я знаю.
— Да? Ну, Мир маленький. Тесно здесь уже становится… Так вот, договорились как-то мы с товарищем встретиться в «Придорожном Гиацинте». А я тогда опаздывал. Шел издалека, немного не рассчитал и пришел, значит, чуть позже. Всего-то на несколько и часов. Но слишком поздно… Ты слышал что-нибудь про «Братство Стали»?
— Нет, не припомню.
— Была такая банда. Занимались тем, что убивали магов. Ну, только их, конечно. Но магов особенно. А Медведь в ней и числился… Пришел я тогда в «Гиацинт», опоздал, значит, на несколько часов. Думаю, друг мой уже набрался пива, заскучал, клянет меня, наверное… Но его не было… Бармен мне все подробно рассказал. Сидел, значит. Вихрь на своем обычном месте, спокойно пиво потягивал, меня ждал. И тут ввалился этот самый блондинчик. Не говоря ни слова, выхватил меч и на моего друга накинулся. Вихрь даже со стула соскочить не успел. Этот Медведь ему одним взмахом голову снес, прямо здесь же, не отходя от тела, выхлебал чужое пиво и ушел… Меня больше всего взбесило именно то, что он пиво допил. Уж не знаю почему… Труп, конечно же, сразу убрали… И вот представляешь, только рассказал мне все это хозяин «Гиацинта», как тут дверь распахивается и входит этот самый Медведь. Осмотрелся, значит, и ко мне. А я его сразу узнал, понял, кто такой. Я тоже парень лихой, ждать не стал — схватил свой посох и на него. Пламенем полыхнул так, что сам испугался — не спалить бы забегаловку! А уж как зол я тогда был! Сила так и рвалась наружу… Но — гляжу и глазам не верю — Медведь пылает, но идет ко мне, хотя вроде бы должен в одно мгновение испепелиться, золой осыпаться. И вот этот самый обруч, что сейчас на тебе, сверкает синим, словно изо льда сделан. И давит, давит, холодит — тебе не понять, ты с Силой дела не имел… Ну, а я опять махнул посохом, взбесился уже тогда, и такая круговерть началась! Все посетители из окон повылетали, бармен под стойку залез. Я потом глядел — поражался, как сам-то не сгорел: все стены, мебель — все опалено чуть не до углей. Страх!.. Вот тут, видно, Медведя и проняло — он уже мечом замахивался, но съежился вдруг, лицо руками закрыл и убежал…
Стадо прошло, прошли и пастухи. Выбежала из оседающей пыльной тучи собачонка — колченогая, короткохвостая — тявкнула на Двуживущих, обежала по кругу, поняла, что на нее не обращают внимания, и потрусила дальше, вслед за ушедшими хозяевами.
— А что твой друг? Вы с ним больше не виделись?
— После смерти-то? Виделись, как же. Только теперь с ним и поговорить не о чем. Он теперь, в своей новой жизни, заделался торговцем. Про магию и не вспоминает. Так, говорит, и спокойней и интересней.
— Он доволен?
— Вполне.
— Так за что ты хотел Медведю мстить?
— А я не мстить хотел. Просто не люблю, когда меня не любят. Я уже все ихнее «Братство Стали» порешил, выловил по одному и убил. Каждого. Оставался только Медведь.
— Странно, что я никогда не слышал про эту организацию.
— Какая там организация! Семь человек решили, значит, похвастаться, кто больше магов переведет. Вот и все. Фашисты! Выдумали высшую расу и низшую… Я ведь с каждым беседовал перед тем, как прикончить. Я все о них знаю… Жаль, что до Медведя добраться не успел. Он ведь у них одним из главных был. Сильный мужик, мне о нем такое рассказывали!..
Пыль осела на траву. Путники вернулись на дорогу.
— А как ты его убил? — спросил Коготь.
— Проткнул копьем.
— Ну да, конечно… Вот если б его с помощью магии…
— А у меня копье заговорено. Меч Медведя сломался о древко. Коготь довольно хмыкнул:
— Сталь!
Дальше товарищи шли молча, лишь иногда перебрасываясь парой ничего не значащих фраз.
Мягкую пыль под ногами скоро сменил булыжник. До Города оставалось два дня пути.
Глава 7
Маленькие уши Зверя дернулись в их направлении. Неторопливо повернулась голова. Глеб увидел глаза Зверя и понял, что уже где-то видел этот взгляд исподлобья, но не успел вспомнить где, потому что монстр ринулся на них.
— В стороны! — крикнул Глеб и прыгнул вбок, неудобно падая, не успевая сгруппироваться, едва не потеряв копье.
Маг не стал уклоняться. Он выкрикнул что-то, и с конца посоха сорвалась огненная молния, ударила в Зверя, расплескала горячие искры, выжгла пятно на его груди. Запахло паленым. Монстр рявкнул, но не остановился. Он щелкнул пастью, но промахнулся, пролетел по инерции дальше, отшвырнув человека в сторону и налетев на стену. Маг описал в воздухе дугу и тяжело упал на пол, потеряв сознание от удара. Тотчас Зверь развернулся, прочертив когтями глубокую борозду на бревнах, и бросился к нему. Но тут сбоку поднялся во весь рост Глеб, выбросил перед собой руку, и копье вонзилось в мягкий живот монстра. Зверь дернулся, едва не вырвав копье, и наконечник высвободился, оставив зияющую кровоточащую дыру. Потеряв интерес к распластанному бессознательному телу. Зверь бросился на нового противника. Глеб отскочил, ткнул копьем, целя в глаз, промахнулся и отпрыгнул снова, уклоняясь от удара когтистой лапы. Боль в пронзенном животе заставила тварь на мгновение остановиться, и Глеб воспользовался этим, ударил своим оружием, вырвав кусок мяса из шеи Зверя. Монстр взревел, встал на дыбы и пошел на человека, лапами взбивая перед собой воздух. Отступая, Глеб запнулся за разбитый стул, упал на спину и с ужасом увидел, как Зверь опускается прямо на него, опускается всей массой, выпустив острые кривые когти, обнажив в усмешке желтые клыки. Глеб попытался поднять копье, выставить его перед собой, отгородиться им от монстра, но понял, что уже не успеет, что уже поздно, и еще понял, где он видел эти глаза, — он вспомнил взгляд мясника из деревни, глаза обожравшегося Торка.
Последняя жизнь.
Гулко хлопнул воздух, и жар жгучими волнами разлился по комнате. Слепящий свет залил все пространство, ударил по глазам. Зверь взревел и замер, съежившись, словно застигнутый болью человек. Глеб почувствовал, как запульсировал жаром обруч на голове, отгоняя бушующее вокруг пламя, обволакивая тело прохладой, затеняя свет. Он открыл глаза и увидел рядом с собой зажмурившуюся тварь с обожженной кожей, увидел волны и буруны струящегося оранжевого огня. Подняв копье, он тщательно прицелился и с силой вогнал зазубренную сталь в глаз монстра. Навалившись на древко, протолкнул наконечник внутрь черепа, в мозг, и Зверь, взвизгнув, опрокинулся и в предсмертной агонии заскреб когтями пол. Глеб откатился подальше от бессмысленно дергающихся лап.
Хлопнув, исчезло огненное облако. Возле стены, среди груд переломанной мебели стоял улыбающийся исцарапанный маг.
— Ну, ты как? — поинтересовался он и помог Глебу подняться. — Ты видел? А! Как мы его!
Он подошел к опаленному трупу, пнул его и сказал:
— Чей коготь оказался круче? — И расхохотался, довольный шуткой.
Глеб слабо улыбнулся.
— Пойдем выйдем на свежий воздух, — сказал он, — здесь такая вонь.
Коготь втянул воздух.
— Это запах победы.
— Вонь победы, — поправил его Глеб, и они оба рассмеялись.
— Бедный хозяин. Его ждут неприятные известия. Мало того, что ему не достанутся мои вещички, так ему еще придется делать ремонт. А уж когда он увидит эту груду мяса на полу… — Маг кивнул на тело и схватил Глеба за руку. — Смотри!
Мертвое чудовище менялось. Оно уменьшалось в размерах, его тело деформировалось: лапы укорачивались, таяли, когти постепенно уплощались. Глеб отвернулся. Он уже знал, в кого превращается оборотень. Молодой маг потрясение восклицал:
— Ты глянь! А! Кто это?.. Мясник! Как там его? Торк! Точно! Гляди, Глеб! Это же Торк…
Глеб вышел на улицу. Прохладный ночной ветерок освежил его, прояснил сознание, мягкими касаниями выгнал ноющую боль из головы. На небе яркими точками блестели звезды и низко висел ухмыляющийся диск луны.
Из дома вышел Коготь. Он подошел вплотную к Глебу и некоторое время молчал, разглядывая небо. Сказал:
— Ну, что, пойдем спать? У меня в комнате есть свободная кровать. И платить за ночлег не надо… Ну, как ты?.. Повеселились и хватит. Пора на боковую.
— Пожалуй, — согласился Глеб, и они вернулись в дом, а скалящаяся морда луны, похожая на красное, налившееся кровью лицо мясника Торка, осталась на улице и сквозь окна заглядывала в просторную комнату, полную переломанной обугленной мебели, туда, где в луже крови лежало голое человеческое тело.
— А ведь я тебе поначалу не понравился, верно? — сказал Коготь.
Глеб сделал вид, что не услышал вопроса.
— Я многим не нравлюсь. Они считают, что я слишком несерьезен, навязчив и излишне общителен. А мне нравится быть таким, какой я есть. Это одно из преимуществ Мира. Не каждый может позволить себе быть самим собой у нас. Там. А здесь — пожалуйста!..
Они шли по деревенской улице. Постоялый двор с заискивающим, но расстроенным хозяином остался позади. Крестьяне, завидя их из окон своих изб, высыпали на улицу и криками радости приветствовали победителей Ужаса. Детишки бежали вслед за ними, босыми ногами вздымая в воздух тучи серой пыли, визжа и размахивая выломанными из изгородей палками. Старики тяжело поднимались с завалинок и низко кланялись, когда они проходили мимо. Бабы вздыхали и тихо шептали им вслед древние слова оберегающих наговоров.
— Люблю я такую жизнь, — продолжал свой монолог Коготь. — Прикончили одну зверюгу, а о деньгах теперь можно, значит, неделю не беспокоиться. Нравится мне это. — Он шуганул пацанов, скорчив страшную рожу, и те, восторженно визжа, разбежались в разные стороны. — Я здесь ощущаю спою необходимость. Незаменимость.
— Самодостаточность, — пробормотал Глеб.
— Чего? — не расслышал Коготь.
— Да так. Мысли вслух.
—А-а…
Деревня кончилась. Остался позади последний дом.
— Значит, ты убил Медведя? — спросил Коготь. — И давно?
— Несколько дней назад.
— Я-то думал сам поквитаться с ним.
— Может, еще доведется.
— Ну, теперь это будет не тот Медведь…
Дорога повернула, и деревня спряталась за холмом. Впереди показалось облако пыли. Оно довольно быстро двигалось, и двигалось навстречу путникам.
— Стадо, — сказал Коготь. — Возвращаются домой. Когда туча надвинулась вплотную, товарищи сошли на обочину и остановились, наблюдая, как проходит мимо скотина. Дробно стучали копыта по плотной земле. Гудели слепни, привлеченные запахом пота. Коровы, поравнявшись с людьми, тянули к ни» морды, но Коготь сердито отмахивался посохом, и животные шарахались в сторону. Где-то далеко позади стада, среди клубов пыли, раздавались два человеческих голоса. Они невнятно ругались; выкрикивали что-то вроде: «Куда прешь! Пшла, пшла!..» Весело тявкала незримая собачонка…
Глеб поинтересовался:
— За что ты его так невзлюбил?
—Кого?
— Медведя.
—Да была одна история… Давно, правда, но… Был, значит, у меня товарищ. Вихрем его звали. Не сказать, чтобы верный друг, но любили мы, когда встретимся, посидеть, поговорить. Тоже маг, только он все больше воздухом занимался. А я огнем… Часто мы с ним виделись — было у нас даже излюбленное место: закусочная «Придорожный Гиацинт». Может, знаешь?
— Знаю. Возле Города.
— Вот-вот. Она самая. Там мы и встречались. Бармен был наш общий знакомый, он всегда новости передавал.
— И бармена того я знаю.
— Да? Ну, Мир маленький. Тесно здесь уже становится… Так вот, договорились как-то мы с товарищем встретиться в «Придорожном Гиацинте». А я тогда опаздывал. Шел издалека, немного не рассчитал и пришел, значит, чуть позже. Всего-то на несколько и часов. Но слишком поздно… Ты слышал что-нибудь про «Братство Стали»?
— Нет, не припомню.
— Была такая банда. Занимались тем, что убивали магов. Ну, только их, конечно. Но магов особенно. А Медведь в ней и числился… Пришел я тогда в «Гиацинт», опоздал, значит, на несколько часов. Думаю, друг мой уже набрался пива, заскучал, клянет меня, наверное… Но его не было… Бармен мне все подробно рассказал. Сидел, значит. Вихрь на своем обычном месте, спокойно пиво потягивал, меня ждал. И тут ввалился этот самый блондинчик. Не говоря ни слова, выхватил меч и на моего друга накинулся. Вихрь даже со стула соскочить не успел. Этот Медведь ему одним взмахом голову снес, прямо здесь же, не отходя от тела, выхлебал чужое пиво и ушел… Меня больше всего взбесило именно то, что он пиво допил. Уж не знаю почему… Труп, конечно же, сразу убрали… И вот представляешь, только рассказал мне все это хозяин «Гиацинта», как тут дверь распахивается и входит этот самый Медведь. Осмотрелся, значит, и ко мне. А я его сразу узнал, понял, кто такой. Я тоже парень лихой, ждать не стал — схватил свой посох и на него. Пламенем полыхнул так, что сам испугался — не спалить бы забегаловку! А уж как зол я тогда был! Сила так и рвалась наружу… Но — гляжу и глазам не верю — Медведь пылает, но идет ко мне, хотя вроде бы должен в одно мгновение испепелиться, золой осыпаться. И вот этот самый обруч, что сейчас на тебе, сверкает синим, словно изо льда сделан. И давит, давит, холодит — тебе не понять, ты с Силой дела не имел… Ну, а я опять махнул посохом, взбесился уже тогда, и такая круговерть началась! Все посетители из окон повылетали, бармен под стойку залез. Я потом глядел — поражался, как сам-то не сгорел: все стены, мебель — все опалено чуть не до углей. Страх!.. Вот тут, видно, Медведя и проняло — он уже мечом замахивался, но съежился вдруг, лицо руками закрыл и убежал…
Стадо прошло, прошли и пастухи. Выбежала из оседающей пыльной тучи собачонка — колченогая, короткохвостая — тявкнула на Двуживущих, обежала по кругу, поняла, что на нее не обращают внимания, и потрусила дальше, вслед за ушедшими хозяевами.
— А что твой друг? Вы с ним больше не виделись?
— После смерти-то? Виделись, как же. Только теперь с ним и поговорить не о чем. Он теперь, в своей новой жизни, заделался торговцем. Про магию и не вспоминает. Так, говорит, и спокойней и интересней.
— Он доволен?
— Вполне.
— Так за что ты хотел Медведю мстить?
— А я не мстить хотел. Просто не люблю, когда меня не любят. Я уже все ихнее «Братство Стали» порешил, выловил по одному и убил. Каждого. Оставался только Медведь.
— Странно, что я никогда не слышал про эту организацию.
— Какая там организация! Семь человек решили, значит, похвастаться, кто больше магов переведет. Вот и все. Фашисты! Выдумали высшую расу и низшую… Я ведь с каждым беседовал перед тем, как прикончить. Я все о них знаю… Жаль, что до Медведя добраться не успел. Он ведь у них одним из главных был. Сильный мужик, мне о нем такое рассказывали!..
Пыль осела на траву. Путники вернулись на дорогу.
— А как ты его убил? — спросил Коготь.
— Проткнул копьем.
— Ну да, конечно… Вот если б его с помощью магии…
— А у меня копье заговорено. Меч Медведя сломался о древко. Коготь довольно хмыкнул:
— Сталь!
Дальше товарищи шли молча, лишь иногда перебрасываясь парой ничего не значащих фраз.
Мягкую пыль под ногами скоро сменил булыжник. До Города оставалось два дня пути.
Глава 7
— Спасибо, Сань. До конца жизни помнить буду, — поблагодарил Глеб, стоя в дверях.
— Не за что. Мне это только в удовольствие. А ведь они меня засекли. Но определить не смогли —я вовремя удрал. То-то они расстроились, должно быть… — Александр довольно засмеялся. — Заходи, если еще что понадобится. Всегда с радостью. Только, ради бога, не в такую рань.
— Ну, что ты!
— Когда вернешься?
— Еще не знаю. Сразу, как только дело сделаю.
— Ну, заходи.
Глеб посмотрел на нелепую фигуру своего друга: в цветастых просторных трусах, в грязной майке, с гривой всклокоченных волос, с красными глазами — и рассмеялся. Александр залился еще громче. Они с приязнью смотрели друг на друга и хохотали. Просмеявшись, Глеб протянул руку:
— Ну, бывай!
— Счастливо, друг детства, — хохотнул Александр. — Удачи в Америке.
— А ты все по старинке работаешь. Клавиатуру топчешь. Нейроконтактер вживить не собираешься? — спросил Глеб, крепко пожимая руку.
— А зачем он мне? Виртуальные миры?Эти игрушки не для меня. У меня свои развлечения, — Александр кивнул за плечо, туда, где гудел вентиляторами его компьютер.
— И правильно. Я с этим тоже завязал. Навсегда. Они разжали руки.
— Счастливо!
— Удачи!
Глеб побежал вниз по ступенькам. Александр вышел на лестничную площадку и, перегнувшись через перила, долго провожал его взглядом.
Они вместе с дорогой обогнули холм и увидели Город.
Вечный Город, центр Мира, само Равновесие и Стабильность, Порядок и Правосудие, возник на горизонте в голубой дымке. Его иззубренные башнями стены стояли на возвышенности, и оттого Город был виден издалека, за много миль, и люди, идущие по множеству сходящихся в одну точку дорог, увидев вдали эти древние стены, всегда испытывали необыкновенный подъем и воодушевление. Город был местом, где принимали всех. И где все были равны.
Глеб и Коготь с улыбкой переглянулись.
Надежные стены Вечного Города были еще далеко, но идти всегда легче, когда видна цель.
— Что ты будешь там делать? — спросил Коготь.
— Не знаю. Мне надо найти одного человека. А в Городе всегда много людей со всех краев Мира. Думаю, кто-нибудь поможет мне в моих поисках.
— А я задержусь там дня на два, а потом снова пойду искать приключений на свою голову. Спокойная жизнь не для меня. Да и этот Король со своими мечниками и копейщиками уж больно, значит, напоминает мне наши полицейские порядки. Ни тебе подраться на улице, ни украсть. Даже простенькое заклинание и то применить нельзя. Разве это жизнь?
— Город — это центр цивилизованных отношений, — не согласился Глеб. — Не будь его — весь Мир погряз бы в хаосе.
— Да знаю я, знаю… Потому и иду туда — отдохнуть, выспаться спокойно, зная, что никто тебя не прирежет, не обворует. Хочу еще магии подучиться, пока деньги не кончились. Старичок там один есть. Они с Городом, наверное, одногодки. — Коготь коротко хохотнул. — Сам — словно божий одуванчик, всю жизнь в библиотеках провел. Но его бы знания да какому-нибудь Двуживущем Ого-го! Не хотел бы я с таким человеком, значит, в бою встретиться… Сколько к тому старикану ни хожу, все в толк никак н? возьму — он за учебу такие деньги берет, а на что они ему — старому книжному червю? Ходит в рваной хламиде. Ест хлеб с водой и духом святым закусывает. Ну куда ему такие деньжищи? А, Глеб?
— Не знаю. Может, они ему и не нужны, а тебя он так ограничивает. Воспитывает. Ждет, пока ты для новой порции знаний созреешь.
— Ну, ты скажешь, — обиделся Коготь.
— Ладно, не дуйся, — дружески хлопнул его по плечу Глеб. — Город — он по своим правилам живет. Потому он и Город, а не деревня там или село. А уж почему там такие правила и откуда они взялись — это не нам судить. Если есть — значит, так надо. А если так надо, значит, будем принимать их как должное.
Король заботился не только о самом Городе, но и об окрестных деревнях, кормящих его вассалов. Поэтому крестьяне, привыкшие к защите королевских войск, отличались почти навязчивой приветливостью и гостеприимством. Они зазывали путников в свои дома, наливали им холодного пива, выставляли на стол ломти копченого мяса, доставали из подвалов желтые круги кисловатого овечьего сыра, вылавливали из ведер сморщенные серые шары моченых яблок и жадно слушали рассказы гостей об оборотнях и магах, о гоблинах и троллях, о поединках и подвигах, об измене и предательстве. Коготь, любивший приврать, чувствовал себя словно рыба воде. Он так и сыпал словами, рассказывая о своих приключениях, реальных, приукрашенных и просто выдуманных, и даже Глеб не мог определить, где в его повествованиях кончается правда и начинается вымысел. Крестьяне, открыв рот, слушали бесконечную болтовню мага и уважительно поглядывали на молчащего Глеба, когда Коготь начинал рассказ о том, как они вдвоем уничтожили целую толпу оборотней, повадившихся разорять деревню. Маг упивался восхищенным вниманием местных крестьян и к изредка незаметно подмигивал Глебу, успевая при всей своей болтовне еще и поглощать пищу в неимоверных количествах.
Они не торопились. Громада Города висела над горизонтом, напоминая о своей близости, и они не спеша шагали по направлению к возвышающимся стенам, останавливаясь почти в каждой встречной деревне…
По широкой мощеной дороге постоянно шли люди. Днем и ночью, утром и вечером. Проходили пешком воины-одиночки: пыльные, изможденные, в побитых доспехах, с иззубренными мечами — в Город, и в блестящих новеньких кирасах, увешанные снаряжением — из Города. Ехали на подводах крестьяне, торопясь успеть на базар, пока открыты городские ворота, пока стража не требует ночных пропусков, пока не начался комендантский час для Одноживущих. Верхом на лошадях, внимательно оглядываясь по сторонам, гарцевали отряды королевской охраны. Шурша плащами и стуча по булыжнику боевыми посохами, шли самоуверенные маги. Звеня металлом кольчуг, проходили сплоченные тройки невысоких квадратных гномов с топорами за спиной или у пояса. На поиски приключений уходили лучники и копейщики, мечники и маги, колдуны и церковники, амазонки и монахи. Чаще поодиночке, реже группами по два-три человека. Отправлялись за деньгами и славой, за боевым опытом, но многие находили лишь свою смерть…
— Какая силища! — Восторженный Коготь дернул Глеба за кольчугу. — Ты погляди. Это же такая мощь! Эх, объединить бы их всех вместе, в одно войско, значит, да поставить грамотного командира. Горы свернуть можно! Ну почему мы всегда по одному ходим? Собрать воинов триста, да сотню гномов, да пять сотен лучников и магов эдак человек пятьдесят. Непобедимая армада! Неужели здесь никто никогда не пробовал собрать войско?
— Может, и пробовали, — сказал Глеб. — Да кто туда пойдет? Геройство и подвиг — удел одиночек. А армия — это уже ремесло, где каждый — только маленький винтик, делающий свое привычное дело. И победа будет делиться на всех, независимо от доли участия каждого. Нет, этот Мир — это мир одиночек. Мир эгоистов.
Коготь задумался.
— Ты прав, — признал он. — Ну, убили бы мы того оборотня вдесятером. Легко, походя, сразу. А где подвиг? Я бы, может, эту зверюгу и разглядеть бы не успел… Но какая силища, подумать только! Вот бы кто занялся организацией!
— Уж лучше не надо, — пробормотал Глеб. Маг его не услышал.
На следующий день Глебу и Когтю довелось наблюдать, как работает армия Короля…
Это случилось вечером. Товарищи только вошли в деревню, где собирались переночевать. Селение было маленькое: два ряда Домов вдоль дороги, огороды на задворках, крохотные, в несколько деревьев, ухоженные садики за невысокими заборами. И ни гостиницы, ни придорожной забегаловки. Но друзей это не смущало — они знали, что в любой избе их с радостью встретят, напоят и накормят, даже денег не возьмут, разве самую малость. Единственное, на что можно было попенять, — это на отсутствие прочных запоров в домах крестьян…
— Наверное, завтра будем в Городе, — сказал Коготь, взглянув в сторону поднимающейся к небу городской стены.
— Если ты не проспишь.
— Да ладно тебе! Всего-то раз и проспал…
На улице никого не было. Простые люди привыкли ложиться рано, с тем чтобы утром подняться чуть свет.
Товарищи прошли мимо первого дома — он был слишком неказист. Видно, хозяева небогатые, угощение у них простое, да и спать скорей всего придется на полу. Дом напротив и вовсе оказался нежилым — чернели незастекленные окна, поскрипывала, качаясь на ветру, висящая на одной петле дверь. Малинник, уже давно разросшийся, выползший за пределы порушенной изгороди, схоронил все подступы к избе…
Словно жидкое пламя растеклось по западной стороне неба. Это садилось в облака солнце. Пряталось за зубцы городской стены, словно опускалось в каменное гнездо.
— А ты видел когда-нибудь дракона? — спросил маг.
—Нет.
— Кое-кто говорит, что драконов больше не осталось. Всех перевели. А мне бы так хотелось увидеть хоть одного.
— И убить, — хмыкнул Глеб.
— Нет. Магия на них не действует… Просто это единственное, что я еще не видел, а на что стоит посмотреть. Как мне кажется.
— Может, и увидишь…
На противоположном конце улицы показались всадники. Глеб замедлил шаг, насторожился и Коготь.
— Кто там, не видишь?
— Скорей всего королевский патруль.
— Что им здесь надо?
— Не знаю.
Всадники медленно двигались вдоль деревни. Головы их синхронно поворачивались от одного дома к другому, с одной стороны улицы на противоположную. Они словно сканировали пространство. Искали что-то. Вынюхивали. Глебу вдруг захотелось спрятаться, хотя ничего преступного в этой жизни он еще не совершил.
А патруль приближался. Недовольные кони фыркали, грызли удила, били копытами, звеня подковами, выбивая из булыжника искры.
— Не за тобой? — шепотом спросил Глеб.
— Нет. Я чист.
Товарищи встали посреди улицы.
Всадники поравнялись с ними и проехали мимо. Их было пятеро. И никто даже не глянул в сторону застывших Двуживущих.
Глеб обернулся, следя за проехавшим патрулем.
И вдруг один из наездников, тот, что был впереди, встрепенулся, поднялся на стременах, молча показал рукой в сторону заброшенного дома. Остальные кивнули, легко соскочили с коней и, пригнувшись, цепью побежали к избе. Нырнули в малину. У каждого в руках меч. Блестят кольчуги…
— Нашли, — прошептал Коготь, — словно собаки какие.
Двое скользнули в дверь, двое ввалились в окна. А первый все стоял на дороге и внимательно смотрел на заброшенный дом, словно действительно что-то видел сквозь подгнившие бревна.
Глеб услышал приглушенный шум. Звякнула сталь. Раздалось какое-то сопение, треск… Внутри избы что-то происходило.
Через минуту из дверного проема вышли мечники. Все четверо, поочередно. Вернулись на дорогу, к своим коням, быстро вскочили в седла, развернулись и ускакали. Словно и не было их.
Дверь, что болталась на одной петле, вдруг оборвалась и упала.
— Как думаешь, что там? — спросил Коготь.
— Не знаю. — Посмотрим?
— А надо ли?
— Неужели тебе неинтересно?
— Еще как… Ладно, пошли!
Товарищи направились к заброшенному дому. Ступили в заросли малины. Оказалось, что, кроме кустов, тут еще полно крапивы. Идти осторожно, тихо, так, как шли патрульные, у них не получалось. Глеб чертыхался, Коготь шипел, под ногами сухими выстрелами трещали, ломаясь, мертвые прутья…
Внутри было темно. Глеб поморгал, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть, но тут Коготь шепнул короткое слово, набор гортанных звуков, качнул своим посохом, и воздух в доме слегка засветился.
В комнате, большую часть которой занимала закопченная кирпичная печь, стояла кое-какая полуразвалившаяся мебель: шкаф, кровать, стол. В углу валялась охапка прелой соломы. По углам висели густые паучьи сети. Гнилые балки, поддерживающие потолок, опасно прогнулись, грозя проломиться в любой момент.
Грязный пол был залит кровью. И в кровавой луже лежала какая-то груда…
— Что это? — спросил маг, склоняясь над бесформенной тушей.
Глеб подошел ближе, ткнул истерзанный труп копьем, попытался перевернуть. Сказал:
— Не знаю. На человека не очень похоже.
— Да это уже ни на что не похоже. Просто груда мяса. Товарищи довольно долго разглядывали останки неизвестного существа. Не выдержав, Глеб отвернулся:
— Пойдем отсюда!
Они вышли на улицу. Коготь зад у мчи во произнес:
— Они были внутри всего минуту. Четверо. А такое впечатление, что здесь поработала бригада мясников.
— Да уж. С этими ребятами лучше не связываться.
— Двуживущих-то они обычно не трогают.
—До тех пор, пока не нарушишь закон.
— Закон действует только в границах Города. Становилось все темней. В некоторых избах зажглись огоньки светильников.
— Что-то мы сегодня подзадержались с отдыхом, — сказал Коготь.
— Надо срочно наверстывать.
— Предлагаю туда, — маг ткнул посохом в сторону большого дома с высоким крыльцом. Все окна его светились тусклым желтоватым светом — богатые хозяева могли позволить себе не экономить на масле для светильников.
— Сейчас мне все равно, — сказал Глеб, зевая.
Они подошли к дому и постучали в незакрытый пока ставень.
— Эй, хозяева! — крикнул Коготь. — Пустите переночевать! Почти сразу в окне показалось лицо молодого мужичка. Он, щурясь, долго всматривался в вечерний сумрак, но, должно быть, ничего не разглядел и спросил:
— Кто там?
— Переночевать пустишь?! — крикнул маг сквозь стекло. — Мы заплатим.
— Сейчас выйду, погодите.
— Не за что. Мне это только в удовольствие. А ведь они меня засекли. Но определить не смогли —я вовремя удрал. То-то они расстроились, должно быть… — Александр довольно засмеялся. — Заходи, если еще что понадобится. Всегда с радостью. Только, ради бога, не в такую рань.
— Ну, что ты!
— Когда вернешься?
— Еще не знаю. Сразу, как только дело сделаю.
— Ну, заходи.
Глеб посмотрел на нелепую фигуру своего друга: в цветастых просторных трусах, в грязной майке, с гривой всклокоченных волос, с красными глазами — и рассмеялся. Александр залился еще громче. Они с приязнью смотрели друг на друга и хохотали. Просмеявшись, Глеб протянул руку:
— Ну, бывай!
— Счастливо, друг детства, — хохотнул Александр. — Удачи в Америке.
— А ты все по старинке работаешь. Клавиатуру топчешь. Нейроконтактер вживить не собираешься? — спросил Глеб, крепко пожимая руку.
— А зачем он мне? Виртуальные миры?Эти игрушки не для меня. У меня свои развлечения, — Александр кивнул за плечо, туда, где гудел вентиляторами его компьютер.
— И правильно. Я с этим тоже завязал. Навсегда. Они разжали руки.
— Счастливо!
— Удачи!
Глеб побежал вниз по ступенькам. Александр вышел на лестничную площадку и, перегнувшись через перила, долго провожал его взглядом.
Они вместе с дорогой обогнули холм и увидели Город.
Вечный Город, центр Мира, само Равновесие и Стабильность, Порядок и Правосудие, возник на горизонте в голубой дымке. Его иззубренные башнями стены стояли на возвышенности, и оттого Город был виден издалека, за много миль, и люди, идущие по множеству сходящихся в одну точку дорог, увидев вдали эти древние стены, всегда испытывали необыкновенный подъем и воодушевление. Город был местом, где принимали всех. И где все были равны.
Глеб и Коготь с улыбкой переглянулись.
Надежные стены Вечного Города были еще далеко, но идти всегда легче, когда видна цель.
— Что ты будешь там делать? — спросил Коготь.
— Не знаю. Мне надо найти одного человека. А в Городе всегда много людей со всех краев Мира. Думаю, кто-нибудь поможет мне в моих поисках.
— А я задержусь там дня на два, а потом снова пойду искать приключений на свою голову. Спокойная жизнь не для меня. Да и этот Король со своими мечниками и копейщиками уж больно, значит, напоминает мне наши полицейские порядки. Ни тебе подраться на улице, ни украсть. Даже простенькое заклинание и то применить нельзя. Разве это жизнь?
— Город — это центр цивилизованных отношений, — не согласился Глеб. — Не будь его — весь Мир погряз бы в хаосе.
— Да знаю я, знаю… Потому и иду туда — отдохнуть, выспаться спокойно, зная, что никто тебя не прирежет, не обворует. Хочу еще магии подучиться, пока деньги не кончились. Старичок там один есть. Они с Городом, наверное, одногодки. — Коготь коротко хохотнул. — Сам — словно божий одуванчик, всю жизнь в библиотеках провел. Но его бы знания да какому-нибудь Двуживущем Ого-го! Не хотел бы я с таким человеком, значит, в бою встретиться… Сколько к тому старикану ни хожу, все в толк никак н? возьму — он за учебу такие деньги берет, а на что они ему — старому книжному червю? Ходит в рваной хламиде. Ест хлеб с водой и духом святым закусывает. Ну куда ему такие деньжищи? А, Глеб?
— Не знаю. Может, они ему и не нужны, а тебя он так ограничивает. Воспитывает. Ждет, пока ты для новой порции знаний созреешь.
— Ну, ты скажешь, — обиделся Коготь.
— Ладно, не дуйся, — дружески хлопнул его по плечу Глеб. — Город — он по своим правилам живет. Потому он и Город, а не деревня там или село. А уж почему там такие правила и откуда они взялись — это не нам судить. Если есть — значит, так надо. А если так надо, значит, будем принимать их как должное.
Король заботился не только о самом Городе, но и об окрестных деревнях, кормящих его вассалов. Поэтому крестьяне, привыкшие к защите королевских войск, отличались почти навязчивой приветливостью и гостеприимством. Они зазывали путников в свои дома, наливали им холодного пива, выставляли на стол ломти копченого мяса, доставали из подвалов желтые круги кисловатого овечьего сыра, вылавливали из ведер сморщенные серые шары моченых яблок и жадно слушали рассказы гостей об оборотнях и магах, о гоблинах и троллях, о поединках и подвигах, об измене и предательстве. Коготь, любивший приврать, чувствовал себя словно рыба воде. Он так и сыпал словами, рассказывая о своих приключениях, реальных, приукрашенных и просто выдуманных, и даже Глеб не мог определить, где в его повествованиях кончается правда и начинается вымысел. Крестьяне, открыв рот, слушали бесконечную болтовню мага и уважительно поглядывали на молчащего Глеба, когда Коготь начинал рассказ о том, как они вдвоем уничтожили целую толпу оборотней, повадившихся разорять деревню. Маг упивался восхищенным вниманием местных крестьян и к изредка незаметно подмигивал Глебу, успевая при всей своей болтовне еще и поглощать пищу в неимоверных количествах.
Они не торопились. Громада Города висела над горизонтом, напоминая о своей близости, и они не спеша шагали по направлению к возвышающимся стенам, останавливаясь почти в каждой встречной деревне…
По широкой мощеной дороге постоянно шли люди. Днем и ночью, утром и вечером. Проходили пешком воины-одиночки: пыльные, изможденные, в побитых доспехах, с иззубренными мечами — в Город, и в блестящих новеньких кирасах, увешанные снаряжением — из Города. Ехали на подводах крестьяне, торопясь успеть на базар, пока открыты городские ворота, пока стража не требует ночных пропусков, пока не начался комендантский час для Одноживущих. Верхом на лошадях, внимательно оглядываясь по сторонам, гарцевали отряды королевской охраны. Шурша плащами и стуча по булыжнику боевыми посохами, шли самоуверенные маги. Звеня металлом кольчуг, проходили сплоченные тройки невысоких квадратных гномов с топорами за спиной или у пояса. На поиски приключений уходили лучники и копейщики, мечники и маги, колдуны и церковники, амазонки и монахи. Чаще поодиночке, реже группами по два-три человека. Отправлялись за деньгами и славой, за боевым опытом, но многие находили лишь свою смерть…
— Какая силища! — Восторженный Коготь дернул Глеба за кольчугу. — Ты погляди. Это же такая мощь! Эх, объединить бы их всех вместе, в одно войско, значит, да поставить грамотного командира. Горы свернуть можно! Ну почему мы всегда по одному ходим? Собрать воинов триста, да сотню гномов, да пять сотен лучников и магов эдак человек пятьдесят. Непобедимая армада! Неужели здесь никто никогда не пробовал собрать войско?
— Может, и пробовали, — сказал Глеб. — Да кто туда пойдет? Геройство и подвиг — удел одиночек. А армия — это уже ремесло, где каждый — только маленький винтик, делающий свое привычное дело. И победа будет делиться на всех, независимо от доли участия каждого. Нет, этот Мир — это мир одиночек. Мир эгоистов.
Коготь задумался.
— Ты прав, — признал он. — Ну, убили бы мы того оборотня вдесятером. Легко, походя, сразу. А где подвиг? Я бы, может, эту зверюгу и разглядеть бы не успел… Но какая силища, подумать только! Вот бы кто занялся организацией!
— Уж лучше не надо, — пробормотал Глеб. Маг его не услышал.
На следующий день Глебу и Когтю довелось наблюдать, как работает армия Короля…
Это случилось вечером. Товарищи только вошли в деревню, где собирались переночевать. Селение было маленькое: два ряда Домов вдоль дороги, огороды на задворках, крохотные, в несколько деревьев, ухоженные садики за невысокими заборами. И ни гостиницы, ни придорожной забегаловки. Но друзей это не смущало — они знали, что в любой избе их с радостью встретят, напоят и накормят, даже денег не возьмут, разве самую малость. Единственное, на что можно было попенять, — это на отсутствие прочных запоров в домах крестьян…
— Наверное, завтра будем в Городе, — сказал Коготь, взглянув в сторону поднимающейся к небу городской стены.
— Если ты не проспишь.
— Да ладно тебе! Всего-то раз и проспал…
На улице никого не было. Простые люди привыкли ложиться рано, с тем чтобы утром подняться чуть свет.
Товарищи прошли мимо первого дома — он был слишком неказист. Видно, хозяева небогатые, угощение у них простое, да и спать скорей всего придется на полу. Дом напротив и вовсе оказался нежилым — чернели незастекленные окна, поскрипывала, качаясь на ветру, висящая на одной петле дверь. Малинник, уже давно разросшийся, выползший за пределы порушенной изгороди, схоронил все подступы к избе…
Словно жидкое пламя растеклось по западной стороне неба. Это садилось в облака солнце. Пряталось за зубцы городской стены, словно опускалось в каменное гнездо.
— А ты видел когда-нибудь дракона? — спросил маг.
—Нет.
— Кое-кто говорит, что драконов больше не осталось. Всех перевели. А мне бы так хотелось увидеть хоть одного.
— И убить, — хмыкнул Глеб.
— Нет. Магия на них не действует… Просто это единственное, что я еще не видел, а на что стоит посмотреть. Как мне кажется.
— Может, и увидишь…
На противоположном конце улицы показались всадники. Глеб замедлил шаг, насторожился и Коготь.
— Кто там, не видишь?
— Скорей всего королевский патруль.
— Что им здесь надо?
— Не знаю.
Всадники медленно двигались вдоль деревни. Головы их синхронно поворачивались от одного дома к другому, с одной стороны улицы на противоположную. Они словно сканировали пространство. Искали что-то. Вынюхивали. Глебу вдруг захотелось спрятаться, хотя ничего преступного в этой жизни он еще не совершил.
А патруль приближался. Недовольные кони фыркали, грызли удила, били копытами, звеня подковами, выбивая из булыжника искры.
— Не за тобой? — шепотом спросил Глеб.
— Нет. Я чист.
Товарищи встали посреди улицы.
Всадники поравнялись с ними и проехали мимо. Их было пятеро. И никто даже не глянул в сторону застывших Двуживущих.
Глеб обернулся, следя за проехавшим патрулем.
И вдруг один из наездников, тот, что был впереди, встрепенулся, поднялся на стременах, молча показал рукой в сторону заброшенного дома. Остальные кивнули, легко соскочили с коней и, пригнувшись, цепью побежали к избе. Нырнули в малину. У каждого в руках меч. Блестят кольчуги…
— Нашли, — прошептал Коготь, — словно собаки какие.
Двое скользнули в дверь, двое ввалились в окна. А первый все стоял на дороге и внимательно смотрел на заброшенный дом, словно действительно что-то видел сквозь подгнившие бревна.
Глеб услышал приглушенный шум. Звякнула сталь. Раздалось какое-то сопение, треск… Внутри избы что-то происходило.
Через минуту из дверного проема вышли мечники. Все четверо, поочередно. Вернулись на дорогу, к своим коням, быстро вскочили в седла, развернулись и ускакали. Словно и не было их.
Дверь, что болталась на одной петле, вдруг оборвалась и упала.
— Как думаешь, что там? — спросил Коготь.
— Не знаю. — Посмотрим?
— А надо ли?
— Неужели тебе неинтересно?
— Еще как… Ладно, пошли!
Товарищи направились к заброшенному дому. Ступили в заросли малины. Оказалось, что, кроме кустов, тут еще полно крапивы. Идти осторожно, тихо, так, как шли патрульные, у них не получалось. Глеб чертыхался, Коготь шипел, под ногами сухими выстрелами трещали, ломаясь, мертвые прутья…
Внутри было темно. Глеб поморгал, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть, но тут Коготь шепнул короткое слово, набор гортанных звуков, качнул своим посохом, и воздух в доме слегка засветился.
В комнате, большую часть которой занимала закопченная кирпичная печь, стояла кое-какая полуразвалившаяся мебель: шкаф, кровать, стол. В углу валялась охапка прелой соломы. По углам висели густые паучьи сети. Гнилые балки, поддерживающие потолок, опасно прогнулись, грозя проломиться в любой момент.
Грязный пол был залит кровью. И в кровавой луже лежала какая-то груда…
— Что это? — спросил маг, склоняясь над бесформенной тушей.
Глеб подошел ближе, ткнул истерзанный труп копьем, попытался перевернуть. Сказал:
— Не знаю. На человека не очень похоже.
— Да это уже ни на что не похоже. Просто груда мяса. Товарищи довольно долго разглядывали останки неизвестного существа. Не выдержав, Глеб отвернулся:
— Пойдем отсюда!
Они вышли на улицу. Коготь зад у мчи во произнес:
— Они были внутри всего минуту. Четверо. А такое впечатление, что здесь поработала бригада мясников.
— Да уж. С этими ребятами лучше не связываться.
— Двуживущих-то они обычно не трогают.
—До тех пор, пока не нарушишь закон.
— Закон действует только в границах Города. Становилось все темней. В некоторых избах зажглись огоньки светильников.
— Что-то мы сегодня подзадержались с отдыхом, — сказал Коготь.
— Надо срочно наверстывать.
— Предлагаю туда, — маг ткнул посохом в сторону большого дома с высоким крыльцом. Все окна его светились тусклым желтоватым светом — богатые хозяева могли позволить себе не экономить на масле для светильников.
— Сейчас мне все равно, — сказал Глеб, зевая.
Они подошли к дому и постучали в незакрытый пока ставень.
— Эй, хозяева! — крикнул Коготь. — Пустите переночевать! Почти сразу в окне показалось лицо молодого мужичка. Он, щурясь, долго всматривался в вечерний сумрак, но, должно быть, ничего не разглядел и спросил:
— Кто там?
— Переночевать пустишь?! — крикнул маг сквозь стекло. — Мы заплатим.
— Сейчас выйду, погодите.