Страница:
— Хорошо. — Гоблин признал старшинство человека, и Глеб внутренне возликовал. — Я передам все, что ты мне сказал.
— Я буду ждать здесь. Один.
Гоблин кивнул и растворился в густой траве. Сгинул, словно и не было его.
Глеб опустился на землю. Ему вдруг стало страшно — ведь он рисковал. Вполне возможно, что сейчас из травы вынырнет десяток невысоких воинов, и тогда уже не отбиться. Тут не поможет ни знание языка, ни знание обычаев. Все трое погибнут, истерзанные копьями, навсегда останутся на вершине этого холма, как тот куст чертополоха. А Тролль и Коготь даже не узнают, что именно произошло, как пришла смерть. Они просто не проснутся… .
Через пять минут гоблин вернулся. Один.
— Мы уходим, — сказал он. — Но не потому, что боимся. Просто мы не хотим ссориться с гномами. — Гоблин развернулся и хотел уйти, но Глеб остановил его вопросом:
— Ты ничего не слышал про человека по имени Епископ?
— Нет. Меня никогда не интересовали имена людей. — Гоблин вновь повернулся лицом к Глебу и спросил; — Можно, я еще посмотрю на тролля?
— Смотри. Только тихо.
— Конечно.
Они вместе подошли к спящим. Замерли над ними.
— Он очень сильный, — прошептал изумленный гоблин. — Он огромный, как гора…
Тролль шевельнулся, повернулся на бок, открыл глаза. Зевнул а испросил:
— Ну, как прошло дежурство, Глеб? Все спокойно?
Глеб осмотрелся по сторонам. Гоблина словно ветром сдуло.
— Да все тихо.
Великан сел, потянулся, нашарил свою палицу.
— Вон там вроде бы был куст чертополоха. — Он указал дубиной. — Точно был! А сейчас его нет. Как это?
— Это я его срубил, — смущенно признался Глеб. — Чудится всякое в темноте.
— Бывает, — согласился Тролль. — Вот сейчас, едва я глаза открыл, мне вдруг показалось, что ты не один стоишь. Словно кто-то маленький рядом с тобой был. Как думаешь, почему такое видится?
— Не знаю, — сказал Глеб.
— Ладно. — Великан поднялся. — Ложись на мое место, я тут пригрел. Отсыпайся, а то уже утро скоро…
Перед тем как заснуть, Глеб сказал:
— Думаю, сегодня ничего не случится.
Ранним утром караван двинулся дальше. Глеб, Коготь, Тролль и два гнома шли замыкающими, глотая пыль.
— Я же говорил, что ночь пройдет спокойно, — сказал маг, — и оказался прав.
— Прорицатель! — хмыкнул Тролль.
Глеб промолчал.
Вокруг расстилалось ровное плато степи. Солнце еще не поднялось, было нежарко. Выпала обильная роса, осеребрила траву по обочинам дороги.
Караван шел быстро, торопился, пока еще свежо, пока не устали лошади и быки, пока не поднялись в воздух тучи жалящих насекомых.
Кто-то во главе обоза затянул тоскливую песню. Погонщики, мерно раскачивающиеся в седлах, подхватили незатейливый мотив, и через несколько минут казалось, что людям подпевает сама степь.
— Нет, я больше в охрану наниматься не стану, — сказал Коготь. — Собачья работа! Да еще приходится подчиняться Одноживушему гному. Мне это не нравится, пусть он хоть трижды начальник.
— Единоначалие — основной принцип любого силового объединения, — сказал Глеб. — А Смирл всех нас очень уважает.
— Все равно, в охрану я больше не пойду.
Глеб пожал плечами.
До Города оставалось около двух дней пути. Степь начала горбатиться небольшими холмами. Все чаще стали попадаться мелкие речушки, вдоль которых густо рос кустарник. Быки останавливались в таких местах, с удовольствием обгладывая гибкие зеленые ветки, и погонщикам стоило большого труда выгнать животных из зарослей.
Тролль посмотрел на высокое солнце, зевнул и сказал:
— Скоро привал.
— Уже пора, — согласился Коготь. Он козырьком приставил ладонь ко лбу и задрал голову. — А сегодня стервятников значительно больше, — сказал маг, разглядывая небо.
Два гнома, приданные Глебу в усиление, молча шагали чуть позади. Им было безразлично, когда будет привал, их не раздражали ни пекущее солнце, ни однообразие холмистой степи, ни укусы мелких насекомых, их не интересовали зависшие в небе стервятники. Они выполняли свою привычную работу.
Вдали показалась зеленая полоса. Потянуло свежестью.
— Кажется, река, — сказал Коготь, остановившись и пристально вглядываясь в холмы.
Караван растянулся на добрый километр. Его начало терялось среди холмов, за серой пеленой пыли, поднятой в воздух навьюченными животными. Если впереди действительно была река, то в голове обоза уже, должно быть, готовились к переправе. Или к привалу. Лучшего место для отдыха не сыскать.
Почуяв воду, заржали лошади, вздергивая головы и скаля зубы. Зафыркали быки, раздувая мокрые ноздри. Погонщики больше не подстегивали животных, наоборот, сдерживали их, не давая перейти на бег.
— Отстаем, — сказал Глеб, и маленький отряд ускорил шаг, пытаясь догнать ушедший далеко вперед обоз.
Через десять минут они поднялись на пригорок и увидели реку. На ее берегу сгрудились в беспорядочное стадо животные. Караванщики снимали тяжелые вьюки с блестящих крупов и ласково вытирали пот пучками сухой травы. Разгруженные быки забрались в заросли ивняка и обдирали там листья. Лошади, стоя по брюхо в воде, жадно пили. Рядом с ними купались, раздевшись догола, освободившиеся погонщики. До реки было еще далеко, но уже отсюда было слышно, как зычно командует Смирл, перегруппировывая отряды. Караван располагался на обеденный привал.
— Ну вот, значит, сейчас и отдохнем, — сказал Коготь.
И в то же мгновение Глеб увидел, как из далеких кустов, растущих на холмистых берегах, вышли люди. Они стали крадучись к пробираться по ложбинке к беззаботному каравану, и холм надежно закрывал их от глаз охранников. Людей было чуть более десятка. Они держали в руках мечи, и у всех на левом локте поблескивала круглая тарелка щита. Глеб замер.
— Вижу, — сказал Тролль, встав рядом с ним.
—Что случилось? — Коготь замотал головой и наткнулся взглядом на подкрадывающихся к торговому обозу разбойников. — Черт! Не успеем! Что делать?
Глеб хотел крикнуть, но понял, что в общем гомоне, царящем на берегу, его никто не услышит. Бежать? Слишком далеко — бандиты нападут раньше. Глеб повернулся к магу.
— Давай, устрой фейерверк! — сказал он.
— Что? — не понял сперва Коготь.
— Пых-х-х!!! — разъяснил ему более понятливый Тролль, ткнув в небо руками с растопыренными пальцами.
— А! — Маг, прищурившись, глянул на кружащих стервятников и взмахнул посохом. С ревущим грохотом взметнулась к солнцу ослепительная молния, на мгновение замерла качающимся потрескивающим столбом и развалилась черными брызгами.
Гномы недоуменно повернули головы в их сторону.
— Еще! Еще! — Глеб бешено размахивал руками, показывая на холмы, за которыми пряталась банда. Рядом оглушительно и совершенно нечленораздельно ревел Тролль, вращая своими лапами так, что походил на работающую ветряную мельницу.
Ушла в небо вторая молния. И еще одна наклонилась к холмам, таящим угрозу.
Смирл, казалось, понял. Он что-то скомандовал, и гномы перестроились в шеренгу, выхватив оружие. Встревоженные погонщики стали вылезать из реки и сгонять животных в кучу.
— Бежим! Туда! — выкрикнул Глеб и устремился к реке. Маленький отряд последовал за ним.
Они сбежали с возвышенности, и на какое-то мгновение лагерь у реки исчез, закрытый очередным холмом, а когда друзья взбежали на вершину, то увидели, как два отряда — гномы и люди, охранники и разбойники — сходятся навстречу друг другу, пригнувшись, выставив перед собой оружие, готовясь к смертельной схватке. А потом нападающая банда нерешительно замерла, встала, дрогнула и бросилась назад, за холмы, к густым прибрежным зарослям. Гномы взревели и, занеся топоры над головами, устремились вслед за бегущим противником.
— Идиоты! — пробормотал Тролль. — Они же караван без охраны оставили!
А гномы, увлекшись преследованием, уходили все дальше и Дальше. Они словно ныряли по волнующейся степи — поблескивали кольчуги на вершине холма, и снова отряд исчезал в очередной ложбинке, с тем чтобы через мгновение вновь вынырнуть на следующей возвышенности. И все никак они не могли догнать бегущего врага, хотя — вот он — совсем рядом, оглядывается, панически торопится, манит своей трусостью, заманивает…
— Я так и знал! — прорычал Тролль. Глеб обернулся. С противоположной стороны бежали к каравану десятки людей. Они потрясали в воздухе оружием, предвкушая легкую поживу. Они были еще далеко, но еще дальше был отряд ничего не замечаю щих, увлеченных погоней охранников.
— Бежим наперерез! — рявкнул Глеб. — Нельзя допустить их к обозу! За мной! Коготь! Давай! Фейерверк!
Глеб понесся навстречу бегущим разбойникам. Раскручивая над головой дубину, за ним устремился Тролль. Перехватив топоры, бросились вдогонку коротконогие гномы. Маг немного поотстал, он выбросил вверх руку с зажатым посохом, и в небо ушел огненный шар. Набрав высоту, сгусток пламени оглушительно разорвался, и на его месте заклубился черный густой дым. Он все уплотнялся, менял форму, и наконец на фоне облаков проявился знак — два скрещенных меча — символ битвы. Коготь надеялся, что Смирл правильно его истолкует. Маг не знал, что отряд гномов уже вступил в сражение. Он не мог видеть, как остановились преследуемые разбойники, как из ближайших зарослей появились еще небритые оборванные люди с мечами в руках, как, не успев перестроиться в боевые порядки, схлестнулись два отряда, смешались в беспорядочную кучу, и непонятно было, на чьей стороне перевес, и вздымались топоры, и рассекали воздух мечи, и звенели доспехи, принимая на себя тяжелые удары… Коготь был уверен, что гномы, завидя зловещий черный знак, уже торопятся назад, на охрану брошенного каравана, на помощь Глебу и его друзьям.
Но не видел маг и того, как зашевелились погонщики, доставая длинные отточенные ножи, как гномы-торговцы скинули расшитые золотом плащи и поснимали с седел топоры да молоты, как выдвинулся вперед Свертль, выкрикивая яростные слова. Коготь не смотрел в сторону обоза, он бежал вслед за Глебом, наперерез дикой орде разбойников, и потому не мог видеть, как вы ступили на защиту каравана его владельцы и слуги.
Первый удар нанес Глеб. Он взмахнул копьем, и бандит, бегущий впереди, рухнул на землю и покатился вниз по склону холма, приминая траву и пачкая ее красным.
Толпа нахлынула, словно прибой. Глеб отступил, не давая противнику окружить себя, и начал смертоносный танец. Он на мгновение пригнулся, сжимаясь, словно пружина, а потом распрямился, и копье в его руках ожило, со свистом прошило воздух к и принялось стегать его, сплетая незримую паутину блоков и выпадов. В бешеном темпе работали ноги. Мускулистое тело раскачивалось из стороны в сторону, уклоняясь от ударов коротких мечей. Если бы Глеба сейчас увидел гоблин, то он сразу узнал бы эту манеру боя, эти короткие подшагивания, скручивания корпусом, маятниковые движения торса, эти широкие молниеносные взлеты копья — Глеб мастерски исполнял боевой танец гоблинов. Виртуозная техника, за века отточенная маленьким зеленокожим народцем до совершенства, помноженная на силу и ловкость Двуживущего, приносила поистине страшные плоды —
разбойники, не успев увидеть смертоносного движения, заливались кровью и падали на землю, в агонии цепляясь скрюченными пальцами за пучки сухой степной травы, словно пытались таким образом еще на миг задержаться в этом мире. Глеб не наносил глубоких пронзающих ударов, при которых копье могло застрять в ране; он поражал открытые шеи, широкими взмахами вспарывал животы, подрезал бедра. Он не думал. В этом не было необходимости — мысль не может успеть за рефлексами. Уот был прав. И Глеб механически парировал удары, атаковал сам, уклонялся от выпадов; своим стремительным танцем он порождал смерть, и мечущееся копье щедро разбрызгивало по земле алые капли уходящей жизни.
Справа от Глеба ревел в запале битвы Тролль. Косматый великан вздымал заляпанную кровью и мозгами дубину и обрушивал ее на головы врагов. Его ноги, живот и грудь были покрыты многочисленными порезами, но густой мех защищал гиганта не хуже кольчуги, и поэтому раны были неопасными, хотя и обильно кровоточили, склеивая шерсть в тяжелые темные сосульки. Разбойники окружили Тролля со всех сторон, но это его нисколько не беспокоило, скорее наоборот — так он мог одним ударом раскроить больше черепов. И он орудовал своей сокрушительной палицей, расшвыривая нападающих в стороны, стряхивая их с себя, топча ногами поверженные тела, не обращая внимания на булавочные уколы мечей.
На левом фланге, встав спинами друг к другу, привычно размахивали острыми топорами два гнома из охраны Смирла. Разбойники, потрясая мечами, волнами накатывались на них, на мгновение полностью скрывали дружную пару приземистых воинов, и уже казалось, что гномы задавлены массой орущих людей, как толпа, изрядно поредев, отступала, оставив на земле агонизирующие тела, а плечистые силачи все так же стояли неприступным островком среди бушующего людского моря, и по лезвиям их топоров стекали кровавые ручьи. Бок о бок с гномами отмахивался тяжелым посохом Коготь. Было видно, что он ослабел и с каждой новой волной нападающих сил у него оставалось все меньше и меньше. Маг не мог использовать свои могучие заклинания, он едва успевал парировать пламенеющим посохом многочисленные атаки разбойников. Пот заливал глаза, все медленней и медленней поднимался магический жезл, все больших усилий стоило Когтю устоять на ногах.
А разбойники все напирали, не считаясь с потерями. Их было много. Сотня или даже больше. И противостояла им всего лишь пятерка воинов, пусть могучих и бесстрашных, но одиноких в своем могуществе. Орда оттесняла защищающийся маленький отряд к каравану, предчувствуя скорую победу, предвкушая недалекий грабеж. И Глеб отступал, потому что свистящему копью требовался простор. Отступал Тролль, весь мокрый, с прилипшей к телу шерстью, с ног до головы перемазанный кровью, как своей, так и чужой. Понемногу сдавали назад гномы, и пятился вместе с ними обессилевший Коготь. Но вот маг запнулся, ноги его подкосились, и он повалился под ноги атакующих, и толпа захлестнула его, наваливаясь на дружных гномов, оттирая их от упавшего человека, размахивая своими примитивными мечами…
А потом толпа разбойников дрогнула. Глеб почувствовал их нерешительность, секундное замешательство и, улучив мгновение, оглянулся. Поднимаясь на холм, спешила к месту битвы ровная цепь гномов и людей. Они бежали молча, но лица их искажала ярость, и неистово сверкали глаза, и скалились безмолвным звериным рыком разверстые рты. Солнце блестело на тяжелых молотах, на двуручных топорах, на острых ножах. На подмогу горстке бойцов торопились торговцы и погонщики, и сам Повелитель гномов вел их за собой.
Воодушевленный этим зрелищем, Глеб с новой силой обрушился на врагов. В уши ворвался яростный победный рев, и он с изумлением узнал в нем свой голос.
Справа возник Свертль. Не останавливаясь, он взмахнул топором, и обезглавленное тело ближайшего разбойника упало к ногам гнома, забрызгав кровью его кольчугу.
Подобно сметающему все на своем пути цунами, нахлынул на толпу грабителей вал подоспевших караванщиков. Сверкнули молниями топоры, басовито прогудели в рассекаемом воздухе боевые молоты, быстрыми зарницами замелькали кинжалы, и передние ряды бандитов рухнули, раздавленные неистовой силой. Гномы и люди сделали еще один шаг, ступая прямо по поверженным телам, по красной скользкой траве, и вновь сверкнуло рассветными оттенками оружие, и взревел Тролль, и пропело пронзительную ноту копье Глеба. И разбойники не выдержали натиска, дрогнули и бросились бежать, на этот раз по-настоящему, не оглядываясь, выкидывая мешающие мечи, в панике толкая друг друга, запинаясь и падая. Вслед за ними устремились вооруженные ножами погонщики, но они постепенно теряли запал и один за другим останавливались, удивленно глядя на разбросанные кругом мертвые тела, словно дивясь делу своих рук. А выжившие в сече грабители убегали все дальше, скрываясь от преследования в густых прибрежных зарослях.
С противоположной стороны, из-за далеких холмов спешил к месту завершившейся битвы поредевший отряд Смирла.
Глеб бросился к распластавшемуся на земле Когтю. Маг все еще сжимал в руках посох. Он лежал в неудобной позе, и Глеб с ужасом узнал это вывернутое положение — он вспомнил позу мертвого Уота, позу убитого молодого гоблина, его учителя, проводника и друга. Маг лежал на животе, уткнувшись лицом в кровавую грязь, а Глеб не мог заставить себя перевернуть тело друга. Он боялся увидеть мертвые слепые глаза, устремленные на него. Сквозь него. Он боялся взглянуть на лицо. Лицо, обезображенное маской смерти.
Глеб опустился на колени и склонил голову. «Как я их сделал… — вспомнилось ему, — … как я их сделал…»
— Они ушли? — донесся до него едва слышный голос. Не веря своим ушам, Глеб посмотрел на Когтя.
— Уже все? — Маг пошевелился, высвобождая из-под себя вывернутую руку.
Глеб вскочил на ноги.
— Да! Да! Вот черт! — кричал он. — Ушли! Ну ты и напугал меня! А! Чертяка! Живой! — Он обхватил мага руками и стал аккуратно переворачивать его, помогая другу сесть, выпрямиться, принять нормальное живое положение. — А я уж было подумал!
— Это ты зря так думал, — пробормотал Коготь. Он был весь исцарапан, покрыт кровоподтеками, под глазами расползлись пятна синяков, на лбу багровела шишка. — Я еще поживу. Я еще долго поживу… Долго… Поживу… У-у! Что ж так больно? Слышь, Глеб… У тебя осталась мазь? Ну, которой ты меня мазал… после драки с оборотнем… Как его? Торк… Да… В деревне… Помнишь? Ободрали… всю кожу, черти… скальпировали…
— Конечно. Я уж и забыл про нее. Сейчас, погоди… — Глеб суетливо копался в поясе, пытаясь выудить из маленького нашитого кармашка баночку с гоблинским снадобьем. — Сейчас… Сейчас… — бормотал он, размешивая мазь неуклюжими ободранными пальцами.
Не жалея чудодейственного средства, Глеб густо покрыл все ссадины и царапины друга, мазнул себя по кровоточащей ране на левой руке — все-таки достали его мечом, хоть он и не заметил этого в пылу схватки — и отбросил опустевший горшочек в сторону.
— Умели твои гоблины шаманить, — признал Коготь, чувствуя, как холодок стягивает раны, как отступает боль, как светлеет голова и наливаются силой мышцы.
К ним подошел Тролль. До последнего момента он гнался за разбойниками и остановился лишь тогда, когда один из них нырнул в воду и поплыл прочь, на другой берег, к нависающим спасительным кустам. Великан реки ненавидел, и один только вид плывущего человека отрезвил его, пробрав дрожью. Прекратив бесполезное преследование. Тролль повернул назад.
— А ты где был? — спросил он мага. — Видел, как мы их сделали? Это не какое-то там чистоплюйство. Это работа настоящих мужчин. — И великан гордо обвел руками холм, на котором валялись мертвые тела — с размозженными черепами, обезглавленные, покрытые многочисленными ранами, со вспоротыми животами — страшное кровавое зрелище, еще более ужасное потому, что над всем этим кошмаром ярко светило солнце и плыли по голубому небу легкие, такие мирные облака. Высматривая ценные вещички, среди трупов ходили погонщики, своей сосредоточенностью и неторопливостью похожие на грибников, — мародерство в Мире процветало во все времена, у всех народов.
К друзьям подошел Свертль. Усталый, перемазанный чужой кровью, в простой кольчуге. Повелитель ничем не отличался от своих менее именитых сородичей.
— Спасибо, — сказал он. — Я рад, что взял вас в свою охрану.
— Мы ценим твою признательность, — ответил Коготь, — но хотелось бы, чтобы ты выразил ее в золоте.
Гном пристально посмотрел на мага и сказал:
— Когда-нибудь жадность тебя погубит.
— Скорее меня погубит любовь к приключениям.
Позади раздался лязг и тяжелый топот ног. К Свертлю подбежал взмыленный Смирл. Он вытянулся под суровым взглядом Повелителя и отрапортовал:
— Отряд разбойников в тридцать человек уничтожен. Наши потери — пятеро убитых, пятнадцать раненых, из них трое тяжело… — Смирл замолчал, растерянно опустил глаза и тихо, совсем не по-уставному, пробормотал, разведя руками: — Никогда они так не делали… Обычно без хитростей… В лоб… Кто бы мог подумать… что отвлекают… — и совсем съежился под гневным взглядом Свертля. Сейчас Повелитель гномов выглядел, как и подобает выглядеть Властелину Подземного Царства — его глаза сверкали сдерживаемой яростью, он подался вперед, сложив руки на груди. Невысокий, но властный, он напомнил Глебу Наполеона. — Ты допустил… — начал было Свертль гневно, но замолчал и обвел тяжелым взглядом людей и гномов, остановившихся и смотрящих на эту сцену.
— Ладно, — сказал Свертль чуть тише, — поговорим потом. А сейчас дай своим воинам отдохнуть и позаботься о раненых… Черт тебя побери! — не сдержавшись, выругался он.
— Да, господин! — Смирл облегченно выдохнул и, развернувшись, побежал назад, туда, где стоял, выстроившись в ровную шеренгу, его отряд.
— Я стал очень невыдержанным, — ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Свертль.
Двуживущие друзья — гном, два человека и тролль — медленно пошли к каравану. Гномы-торговцы уже суетились среди животных, проверяя свое отвоеванное имущество.
Закончив обирать трупы, возвращались к лошадям и быкам погонщики. Им еще надо было готовить обед.
Вечером того же дня, после короткого отдыха, караван перешел вброд реку и продолжил свой путь к Городу. Позади остались пять скромных могильных холмиков и десятки незахороненных человеческих тел, на которых уже вовсю пировали рыжие степные волки и вонючие стервятники.,
Дневная жара спала, и идти стало значительно легче.
Сидя на спинах животных, дремали погонщики, привыкшие к кочевой жизни. Лишь иногда они приоткрывали глаза и сонно оглядывались по сторонам. Гарцевали на дорогих скакунах торговцы. Рядом бодро вышагивала охрана.
Незаметно на степь опустилась ночь. Загорелись в небе холодные искры звезд, выкатилась из-за холмов луна, залив все вокруг бледным матовым светом.
После полуночи они остановились на обычный четырехчасовой отдых. Быстро поужинав, караванщики растянулись на тюках возле костров и, укрывшись старыми попонами, погрузились в крепкий сон. Опустив головы к земле, стоя дремали лошади. Улеглись на брюхо разгруженные быки. Ночная степь безмолвствовала, и лишь тихо громыхали доспехами патрульные гномы, неторопливо прохаживаясь вдоль спящего обоза.
А ранним утром, едва только солнце высунулось из-за холмов, громкий голос Свертля возвестил о начале нового дня. Зашевелились люди, вылезая из-под одеял, зафыркали разбуженные животные, все громче и громче затараторили голоса, подшучивая, посмеиваясь и добродушно переругиваясь. Вскоре весь лагерь ожил. Погонщики вновь развели потухшие за ночь костры, разогрели оставшуюся с ужина похлебку и принялись завтракать. К ним присоединились гномы. Перекусив, караванщики совместными усилиями быстро нагрузили животных, и торговый обоз, набирая ход, двинулся дальше на восток.
Когда жаркое солнце зависло в зените, они вошли в деревню — первую, встреченную ими с начала путешествия.
Караван, вздымая серые тучи, неторопливо проследовал через всю деревню. Из изб выбежали пацаны. Они в восхищении замерли на обочине, разглядывая величавое шествие — тяжеловесных быков, грациозных лошадей, веселых шумных погонщиков, гордых гномов. Паническими визгами встретили мальчишки появление из облака пыли Тролля.
Вышли из домов взрослые. Они разглядывали бредущих мимо животных, вежливо, сохраняя чувство собственного достоинства, здоровались с караванщиками и, надеясь заинтересовать торговцев, расхваливали собственный товар — по большей части нехитрую крестьянскую снедь и деревенский эль.
Не останавливаясь, караван миновал это селение, а через час подошел к другому. Начинались густонаселенные земли. Земли, кормящие Город.
Тусклую желтизну дикой степи сменила зелень орошаемых плодородных земель. Крестьяне, работающие на них, разгибали спины и с интересом, словно на гостей из другого мира, смотрели на бредущий мимо караван. Им и в голову не могло прийти, что среди всех этих незнакомых гномов и людей находится Властелин Подземного Царства.
Широкие равнинные реки теперь не приходилось преодолевать вброд — через них были переброшены прочные каменные мосты, чему Тролль был очень рад. Все больше и больше людей стало попадаться навстречу. Все больше людей обгоняло караван.
Город был недалеко.
— Уходишь? — переспросил Свертль.
— Да. Мне надо идти, — повторил Глеб.
Стоящие рядом Коготь и Тролль дружно кивнули.
— Значит, в Город с нами не пойдешь?
— Мне нельзя. Я там немного… набедокурил. Да и Коготь тоже. А Тролля просто не пустят… Нет, нам в Город нельзя.
— Ну, что ж, — сказал Свертль. — Рад нашему знакомству. Признателен за вашу помощь. Если будете… — гном запнулся, — если все будет в порядке, заходите, всегда помогу, чем смогу.
— Постараемся воспользоваться твоим предложением, — ответил за всех Глеб.
— И куда вы сейчас? Искать Епископа?
— Да, — твердо сказал Глеб.
Свертль опустил глаза.
Они стояли на обочине вымощенной булыжником дороги. Мимо неторопливо проходил караван. Погонщики, предвкушая скорое окончание пути, бодро покрикивали на животных. Задумчивые торговцы уже подсчитывали в уме барыши. И только охрана все так же настороженно оглядывалась по сторонам, хотя громада Города уже давно выросла на горизонте, возносясь к небу темными неприступными стенами и острыми пиками сторожевых башен.
— Я буду ждать здесь. Один.
Гоблин кивнул и растворился в густой траве. Сгинул, словно и не было его.
Глеб опустился на землю. Ему вдруг стало страшно — ведь он рисковал. Вполне возможно, что сейчас из травы вынырнет десяток невысоких воинов, и тогда уже не отбиться. Тут не поможет ни знание языка, ни знание обычаев. Все трое погибнут, истерзанные копьями, навсегда останутся на вершине этого холма, как тот куст чертополоха. А Тролль и Коготь даже не узнают, что именно произошло, как пришла смерть. Они просто не проснутся… .
Через пять минут гоблин вернулся. Один.
— Мы уходим, — сказал он. — Но не потому, что боимся. Просто мы не хотим ссориться с гномами. — Гоблин развернулся и хотел уйти, но Глеб остановил его вопросом:
— Ты ничего не слышал про человека по имени Епископ?
— Нет. Меня никогда не интересовали имена людей. — Гоблин вновь повернулся лицом к Глебу и спросил; — Можно, я еще посмотрю на тролля?
— Смотри. Только тихо.
— Конечно.
Они вместе подошли к спящим. Замерли над ними.
— Он очень сильный, — прошептал изумленный гоблин. — Он огромный, как гора…
Тролль шевельнулся, повернулся на бок, открыл глаза. Зевнул а испросил:
— Ну, как прошло дежурство, Глеб? Все спокойно?
Глеб осмотрелся по сторонам. Гоблина словно ветром сдуло.
— Да все тихо.
Великан сел, потянулся, нашарил свою палицу.
— Вон там вроде бы был куст чертополоха. — Он указал дубиной. — Точно был! А сейчас его нет. Как это?
— Это я его срубил, — смущенно признался Глеб. — Чудится всякое в темноте.
— Бывает, — согласился Тролль. — Вот сейчас, едва я глаза открыл, мне вдруг показалось, что ты не один стоишь. Словно кто-то маленький рядом с тобой был. Как думаешь, почему такое видится?
— Не знаю, — сказал Глеб.
— Ладно. — Великан поднялся. — Ложись на мое место, я тут пригрел. Отсыпайся, а то уже утро скоро…
Перед тем как заснуть, Глеб сказал:
— Думаю, сегодня ничего не случится.
Ранним утром караван двинулся дальше. Глеб, Коготь, Тролль и два гнома шли замыкающими, глотая пыль.
— Я же говорил, что ночь пройдет спокойно, — сказал маг, — и оказался прав.
— Прорицатель! — хмыкнул Тролль.
Глеб промолчал.
Вокруг расстилалось ровное плато степи. Солнце еще не поднялось, было нежарко. Выпала обильная роса, осеребрила траву по обочинам дороги.
Караван шел быстро, торопился, пока еще свежо, пока не устали лошади и быки, пока не поднялись в воздух тучи жалящих насекомых.
Кто-то во главе обоза затянул тоскливую песню. Погонщики, мерно раскачивающиеся в седлах, подхватили незатейливый мотив, и через несколько минут казалось, что людям подпевает сама степь.
— Нет, я больше в охрану наниматься не стану, — сказал Коготь. — Собачья работа! Да еще приходится подчиняться Одноживушему гному. Мне это не нравится, пусть он хоть трижды начальник.
— Единоначалие — основной принцип любого силового объединения, — сказал Глеб. — А Смирл всех нас очень уважает.
— Все равно, в охрану я больше не пойду.
Глеб пожал плечами.
До Города оставалось около двух дней пути. Степь начала горбатиться небольшими холмами. Все чаще стали попадаться мелкие речушки, вдоль которых густо рос кустарник. Быки останавливались в таких местах, с удовольствием обгладывая гибкие зеленые ветки, и погонщикам стоило большого труда выгнать животных из зарослей.
Тролль посмотрел на высокое солнце, зевнул и сказал:
— Скоро привал.
— Уже пора, — согласился Коготь. Он козырьком приставил ладонь ко лбу и задрал голову. — А сегодня стервятников значительно больше, — сказал маг, разглядывая небо.
Два гнома, приданные Глебу в усиление, молча шагали чуть позади. Им было безразлично, когда будет привал, их не раздражали ни пекущее солнце, ни однообразие холмистой степи, ни укусы мелких насекомых, их не интересовали зависшие в небе стервятники. Они выполняли свою привычную работу.
Вдали показалась зеленая полоса. Потянуло свежестью.
— Кажется, река, — сказал Коготь, остановившись и пристально вглядываясь в холмы.
Караван растянулся на добрый километр. Его начало терялось среди холмов, за серой пеленой пыли, поднятой в воздух навьюченными животными. Если впереди действительно была река, то в голове обоза уже, должно быть, готовились к переправе. Или к привалу. Лучшего место для отдыха не сыскать.
Почуяв воду, заржали лошади, вздергивая головы и скаля зубы. Зафыркали быки, раздувая мокрые ноздри. Погонщики больше не подстегивали животных, наоборот, сдерживали их, не давая перейти на бег.
— Отстаем, — сказал Глеб, и маленький отряд ускорил шаг, пытаясь догнать ушедший далеко вперед обоз.
Через десять минут они поднялись на пригорок и увидели реку. На ее берегу сгрудились в беспорядочное стадо животные. Караванщики снимали тяжелые вьюки с блестящих крупов и ласково вытирали пот пучками сухой травы. Разгруженные быки забрались в заросли ивняка и обдирали там листья. Лошади, стоя по брюхо в воде, жадно пили. Рядом с ними купались, раздевшись догола, освободившиеся погонщики. До реки было еще далеко, но уже отсюда было слышно, как зычно командует Смирл, перегруппировывая отряды. Караван располагался на обеденный привал.
— Ну вот, значит, сейчас и отдохнем, — сказал Коготь.
И в то же мгновение Глеб увидел, как из далеких кустов, растущих на холмистых берегах, вышли люди. Они стали крадучись к пробираться по ложбинке к беззаботному каравану, и холм надежно закрывал их от глаз охранников. Людей было чуть более десятка. Они держали в руках мечи, и у всех на левом локте поблескивала круглая тарелка щита. Глеб замер.
— Вижу, — сказал Тролль, встав рядом с ним.
—Что случилось? — Коготь замотал головой и наткнулся взглядом на подкрадывающихся к торговому обозу разбойников. — Черт! Не успеем! Что делать?
Глеб хотел крикнуть, но понял, что в общем гомоне, царящем на берегу, его никто не услышит. Бежать? Слишком далеко — бандиты нападут раньше. Глеб повернулся к магу.
— Давай, устрой фейерверк! — сказал он.
— Что? — не понял сперва Коготь.
— Пых-х-х!!! — разъяснил ему более понятливый Тролль, ткнув в небо руками с растопыренными пальцами.
— А! — Маг, прищурившись, глянул на кружащих стервятников и взмахнул посохом. С ревущим грохотом взметнулась к солнцу ослепительная молния, на мгновение замерла качающимся потрескивающим столбом и развалилась черными брызгами.
Гномы недоуменно повернули головы в их сторону.
— Еще! Еще! — Глеб бешено размахивал руками, показывая на холмы, за которыми пряталась банда. Рядом оглушительно и совершенно нечленораздельно ревел Тролль, вращая своими лапами так, что походил на работающую ветряную мельницу.
Ушла в небо вторая молния. И еще одна наклонилась к холмам, таящим угрозу.
Смирл, казалось, понял. Он что-то скомандовал, и гномы перестроились в шеренгу, выхватив оружие. Встревоженные погонщики стали вылезать из реки и сгонять животных в кучу.
— Бежим! Туда! — выкрикнул Глеб и устремился к реке. Маленький отряд последовал за ним.
Они сбежали с возвышенности, и на какое-то мгновение лагерь у реки исчез, закрытый очередным холмом, а когда друзья взбежали на вершину, то увидели, как два отряда — гномы и люди, охранники и разбойники — сходятся навстречу друг другу, пригнувшись, выставив перед собой оружие, готовясь к смертельной схватке. А потом нападающая банда нерешительно замерла, встала, дрогнула и бросилась назад, за холмы, к густым прибрежным зарослям. Гномы взревели и, занеся топоры над головами, устремились вслед за бегущим противником.
— Идиоты! — пробормотал Тролль. — Они же караван без охраны оставили!
А гномы, увлекшись преследованием, уходили все дальше и Дальше. Они словно ныряли по волнующейся степи — поблескивали кольчуги на вершине холма, и снова отряд исчезал в очередной ложбинке, с тем чтобы через мгновение вновь вынырнуть на следующей возвышенности. И все никак они не могли догнать бегущего врага, хотя — вот он — совсем рядом, оглядывается, панически торопится, манит своей трусостью, заманивает…
— Я так и знал! — прорычал Тролль. Глеб обернулся. С противоположной стороны бежали к каравану десятки людей. Они потрясали в воздухе оружием, предвкушая легкую поживу. Они были еще далеко, но еще дальше был отряд ничего не замечаю щих, увлеченных погоней охранников.
— Бежим наперерез! — рявкнул Глеб. — Нельзя допустить их к обозу! За мной! Коготь! Давай! Фейерверк!
Глеб понесся навстречу бегущим разбойникам. Раскручивая над головой дубину, за ним устремился Тролль. Перехватив топоры, бросились вдогонку коротконогие гномы. Маг немного поотстал, он выбросил вверх руку с зажатым посохом, и в небо ушел огненный шар. Набрав высоту, сгусток пламени оглушительно разорвался, и на его месте заклубился черный густой дым. Он все уплотнялся, менял форму, и наконец на фоне облаков проявился знак — два скрещенных меча — символ битвы. Коготь надеялся, что Смирл правильно его истолкует. Маг не знал, что отряд гномов уже вступил в сражение. Он не мог видеть, как остановились преследуемые разбойники, как из ближайших зарослей появились еще небритые оборванные люди с мечами в руках, как, не успев перестроиться в боевые порядки, схлестнулись два отряда, смешались в беспорядочную кучу, и непонятно было, на чьей стороне перевес, и вздымались топоры, и рассекали воздух мечи, и звенели доспехи, принимая на себя тяжелые удары… Коготь был уверен, что гномы, завидя зловещий черный знак, уже торопятся назад, на охрану брошенного каравана, на помощь Глебу и его друзьям.
Но не видел маг и того, как зашевелились погонщики, доставая длинные отточенные ножи, как гномы-торговцы скинули расшитые золотом плащи и поснимали с седел топоры да молоты, как выдвинулся вперед Свертль, выкрикивая яростные слова. Коготь не смотрел в сторону обоза, он бежал вслед за Глебом, наперерез дикой орде разбойников, и потому не мог видеть, как вы ступили на защиту каравана его владельцы и слуги.
Первый удар нанес Глеб. Он взмахнул копьем, и бандит, бегущий впереди, рухнул на землю и покатился вниз по склону холма, приминая траву и пачкая ее красным.
Толпа нахлынула, словно прибой. Глеб отступил, не давая противнику окружить себя, и начал смертоносный танец. Он на мгновение пригнулся, сжимаясь, словно пружина, а потом распрямился, и копье в его руках ожило, со свистом прошило воздух к и принялось стегать его, сплетая незримую паутину блоков и выпадов. В бешеном темпе работали ноги. Мускулистое тело раскачивалось из стороны в сторону, уклоняясь от ударов коротких мечей. Если бы Глеба сейчас увидел гоблин, то он сразу узнал бы эту манеру боя, эти короткие подшагивания, скручивания корпусом, маятниковые движения торса, эти широкие молниеносные взлеты копья — Глеб мастерски исполнял боевой танец гоблинов. Виртуозная техника, за века отточенная маленьким зеленокожим народцем до совершенства, помноженная на силу и ловкость Двуживущего, приносила поистине страшные плоды —
разбойники, не успев увидеть смертоносного движения, заливались кровью и падали на землю, в агонии цепляясь скрюченными пальцами за пучки сухой степной травы, словно пытались таким образом еще на миг задержаться в этом мире. Глеб не наносил глубоких пронзающих ударов, при которых копье могло застрять в ране; он поражал открытые шеи, широкими взмахами вспарывал животы, подрезал бедра. Он не думал. В этом не было необходимости — мысль не может успеть за рефлексами. Уот был прав. И Глеб механически парировал удары, атаковал сам, уклонялся от выпадов; своим стремительным танцем он порождал смерть, и мечущееся копье щедро разбрызгивало по земле алые капли уходящей жизни.
Справа от Глеба ревел в запале битвы Тролль. Косматый великан вздымал заляпанную кровью и мозгами дубину и обрушивал ее на головы врагов. Его ноги, живот и грудь были покрыты многочисленными порезами, но густой мех защищал гиганта не хуже кольчуги, и поэтому раны были неопасными, хотя и обильно кровоточили, склеивая шерсть в тяжелые темные сосульки. Разбойники окружили Тролля со всех сторон, но это его нисколько не беспокоило, скорее наоборот — так он мог одним ударом раскроить больше черепов. И он орудовал своей сокрушительной палицей, расшвыривая нападающих в стороны, стряхивая их с себя, топча ногами поверженные тела, не обращая внимания на булавочные уколы мечей.
На левом фланге, встав спинами друг к другу, привычно размахивали острыми топорами два гнома из охраны Смирла. Разбойники, потрясая мечами, волнами накатывались на них, на мгновение полностью скрывали дружную пару приземистых воинов, и уже казалось, что гномы задавлены массой орущих людей, как толпа, изрядно поредев, отступала, оставив на земле агонизирующие тела, а плечистые силачи все так же стояли неприступным островком среди бушующего людского моря, и по лезвиям их топоров стекали кровавые ручьи. Бок о бок с гномами отмахивался тяжелым посохом Коготь. Было видно, что он ослабел и с каждой новой волной нападающих сил у него оставалось все меньше и меньше. Маг не мог использовать свои могучие заклинания, он едва успевал парировать пламенеющим посохом многочисленные атаки разбойников. Пот заливал глаза, все медленней и медленней поднимался магический жезл, все больших усилий стоило Когтю устоять на ногах.
А разбойники все напирали, не считаясь с потерями. Их было много. Сотня или даже больше. И противостояла им всего лишь пятерка воинов, пусть могучих и бесстрашных, но одиноких в своем могуществе. Орда оттесняла защищающийся маленький отряд к каравану, предчувствуя скорую победу, предвкушая недалекий грабеж. И Глеб отступал, потому что свистящему копью требовался простор. Отступал Тролль, весь мокрый, с прилипшей к телу шерстью, с ног до головы перемазанный кровью, как своей, так и чужой. Понемногу сдавали назад гномы, и пятился вместе с ними обессилевший Коготь. Но вот маг запнулся, ноги его подкосились, и он повалился под ноги атакующих, и толпа захлестнула его, наваливаясь на дружных гномов, оттирая их от упавшего человека, размахивая своими примитивными мечами…
А потом толпа разбойников дрогнула. Глеб почувствовал их нерешительность, секундное замешательство и, улучив мгновение, оглянулся. Поднимаясь на холм, спешила к месту битвы ровная цепь гномов и людей. Они бежали молча, но лица их искажала ярость, и неистово сверкали глаза, и скалились безмолвным звериным рыком разверстые рты. Солнце блестело на тяжелых молотах, на двуручных топорах, на острых ножах. На подмогу горстке бойцов торопились торговцы и погонщики, и сам Повелитель гномов вел их за собой.
Воодушевленный этим зрелищем, Глеб с новой силой обрушился на врагов. В уши ворвался яростный победный рев, и он с изумлением узнал в нем свой голос.
Справа возник Свертль. Не останавливаясь, он взмахнул топором, и обезглавленное тело ближайшего разбойника упало к ногам гнома, забрызгав кровью его кольчугу.
Подобно сметающему все на своем пути цунами, нахлынул на толпу грабителей вал подоспевших караванщиков. Сверкнули молниями топоры, басовито прогудели в рассекаемом воздухе боевые молоты, быстрыми зарницами замелькали кинжалы, и передние ряды бандитов рухнули, раздавленные неистовой силой. Гномы и люди сделали еще один шаг, ступая прямо по поверженным телам, по красной скользкой траве, и вновь сверкнуло рассветными оттенками оружие, и взревел Тролль, и пропело пронзительную ноту копье Глеба. И разбойники не выдержали натиска, дрогнули и бросились бежать, на этот раз по-настоящему, не оглядываясь, выкидывая мешающие мечи, в панике толкая друг друга, запинаясь и падая. Вслед за ними устремились вооруженные ножами погонщики, но они постепенно теряли запал и один за другим останавливались, удивленно глядя на разбросанные кругом мертвые тела, словно дивясь делу своих рук. А выжившие в сече грабители убегали все дальше, скрываясь от преследования в густых прибрежных зарослях.
С противоположной стороны, из-за далеких холмов спешил к месту завершившейся битвы поредевший отряд Смирла.
Глеб бросился к распластавшемуся на земле Когтю. Маг все еще сжимал в руках посох. Он лежал в неудобной позе, и Глеб с ужасом узнал это вывернутое положение — он вспомнил позу мертвого Уота, позу убитого молодого гоблина, его учителя, проводника и друга. Маг лежал на животе, уткнувшись лицом в кровавую грязь, а Глеб не мог заставить себя перевернуть тело друга. Он боялся увидеть мертвые слепые глаза, устремленные на него. Сквозь него. Он боялся взглянуть на лицо. Лицо, обезображенное маской смерти.
Глеб опустился на колени и склонил голову. «Как я их сделал… — вспомнилось ему, — … как я их сделал…»
— Они ушли? — донесся до него едва слышный голос. Не веря своим ушам, Глеб посмотрел на Когтя.
— Уже все? — Маг пошевелился, высвобождая из-под себя вывернутую руку.
Глеб вскочил на ноги.
— Да! Да! Вот черт! — кричал он. — Ушли! Ну ты и напугал меня! А! Чертяка! Живой! — Он обхватил мага руками и стал аккуратно переворачивать его, помогая другу сесть, выпрямиться, принять нормальное живое положение. — А я уж было подумал!
— Это ты зря так думал, — пробормотал Коготь. Он был весь исцарапан, покрыт кровоподтеками, под глазами расползлись пятна синяков, на лбу багровела шишка. — Я еще поживу. Я еще долго поживу… Долго… Поживу… У-у! Что ж так больно? Слышь, Глеб… У тебя осталась мазь? Ну, которой ты меня мазал… после драки с оборотнем… Как его? Торк… Да… В деревне… Помнишь? Ободрали… всю кожу, черти… скальпировали…
— Конечно. Я уж и забыл про нее. Сейчас, погоди… — Глеб суетливо копался в поясе, пытаясь выудить из маленького нашитого кармашка баночку с гоблинским снадобьем. — Сейчас… Сейчас… — бормотал он, размешивая мазь неуклюжими ободранными пальцами.
Не жалея чудодейственного средства, Глеб густо покрыл все ссадины и царапины друга, мазнул себя по кровоточащей ране на левой руке — все-таки достали его мечом, хоть он и не заметил этого в пылу схватки — и отбросил опустевший горшочек в сторону.
— Умели твои гоблины шаманить, — признал Коготь, чувствуя, как холодок стягивает раны, как отступает боль, как светлеет голова и наливаются силой мышцы.
К ним подошел Тролль. До последнего момента он гнался за разбойниками и остановился лишь тогда, когда один из них нырнул в воду и поплыл прочь, на другой берег, к нависающим спасительным кустам. Великан реки ненавидел, и один только вид плывущего человека отрезвил его, пробрав дрожью. Прекратив бесполезное преследование. Тролль повернул назад.
— А ты где был? — спросил он мага. — Видел, как мы их сделали? Это не какое-то там чистоплюйство. Это работа настоящих мужчин. — И великан гордо обвел руками холм, на котором валялись мертвые тела — с размозженными черепами, обезглавленные, покрытые многочисленными ранами, со вспоротыми животами — страшное кровавое зрелище, еще более ужасное потому, что над всем этим кошмаром ярко светило солнце и плыли по голубому небу легкие, такие мирные облака. Высматривая ценные вещички, среди трупов ходили погонщики, своей сосредоточенностью и неторопливостью похожие на грибников, — мародерство в Мире процветало во все времена, у всех народов.
К друзьям подошел Свертль. Усталый, перемазанный чужой кровью, в простой кольчуге. Повелитель ничем не отличался от своих менее именитых сородичей.
— Спасибо, — сказал он. — Я рад, что взял вас в свою охрану.
— Мы ценим твою признательность, — ответил Коготь, — но хотелось бы, чтобы ты выразил ее в золоте.
Гном пристально посмотрел на мага и сказал:
— Когда-нибудь жадность тебя погубит.
— Скорее меня погубит любовь к приключениям.
Позади раздался лязг и тяжелый топот ног. К Свертлю подбежал взмыленный Смирл. Он вытянулся под суровым взглядом Повелителя и отрапортовал:
— Отряд разбойников в тридцать человек уничтожен. Наши потери — пятеро убитых, пятнадцать раненых, из них трое тяжело… — Смирл замолчал, растерянно опустил глаза и тихо, совсем не по-уставному, пробормотал, разведя руками: — Никогда они так не делали… Обычно без хитростей… В лоб… Кто бы мог подумать… что отвлекают… — и совсем съежился под гневным взглядом Свертля. Сейчас Повелитель гномов выглядел, как и подобает выглядеть Властелину Подземного Царства — его глаза сверкали сдерживаемой яростью, он подался вперед, сложив руки на груди. Невысокий, но властный, он напомнил Глебу Наполеона. — Ты допустил… — начал было Свертль гневно, но замолчал и обвел тяжелым взглядом людей и гномов, остановившихся и смотрящих на эту сцену.
— Ладно, — сказал Свертль чуть тише, — поговорим потом. А сейчас дай своим воинам отдохнуть и позаботься о раненых… Черт тебя побери! — не сдержавшись, выругался он.
— Да, господин! — Смирл облегченно выдохнул и, развернувшись, побежал назад, туда, где стоял, выстроившись в ровную шеренгу, его отряд.
— Я стал очень невыдержанным, — ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Свертль.
Двуживущие друзья — гном, два человека и тролль — медленно пошли к каравану. Гномы-торговцы уже суетились среди животных, проверяя свое отвоеванное имущество.
Закончив обирать трупы, возвращались к лошадям и быкам погонщики. Им еще надо было готовить обед.
Вечером того же дня, после короткого отдыха, караван перешел вброд реку и продолжил свой путь к Городу. Позади остались пять скромных могильных холмиков и десятки незахороненных человеческих тел, на которых уже вовсю пировали рыжие степные волки и вонючие стервятники.,
Дневная жара спала, и идти стало значительно легче.
Сидя на спинах животных, дремали погонщики, привыкшие к кочевой жизни. Лишь иногда они приоткрывали глаза и сонно оглядывались по сторонам. Гарцевали на дорогих скакунах торговцы. Рядом бодро вышагивала охрана.
Незаметно на степь опустилась ночь. Загорелись в небе холодные искры звезд, выкатилась из-за холмов луна, залив все вокруг бледным матовым светом.
После полуночи они остановились на обычный четырехчасовой отдых. Быстро поужинав, караванщики растянулись на тюках возле костров и, укрывшись старыми попонами, погрузились в крепкий сон. Опустив головы к земле, стоя дремали лошади. Улеглись на брюхо разгруженные быки. Ночная степь безмолвствовала, и лишь тихо громыхали доспехами патрульные гномы, неторопливо прохаживаясь вдоль спящего обоза.
А ранним утром, едва только солнце высунулось из-за холмов, громкий голос Свертля возвестил о начале нового дня. Зашевелились люди, вылезая из-под одеял, зафыркали разбуженные животные, все громче и громче затараторили голоса, подшучивая, посмеиваясь и добродушно переругиваясь. Вскоре весь лагерь ожил. Погонщики вновь развели потухшие за ночь костры, разогрели оставшуюся с ужина похлебку и принялись завтракать. К ним присоединились гномы. Перекусив, караванщики совместными усилиями быстро нагрузили животных, и торговый обоз, набирая ход, двинулся дальше на восток.
Когда жаркое солнце зависло в зените, они вошли в деревню — первую, встреченную ими с начала путешествия.
Караван, вздымая серые тучи, неторопливо проследовал через всю деревню. Из изб выбежали пацаны. Они в восхищении замерли на обочине, разглядывая величавое шествие — тяжеловесных быков, грациозных лошадей, веселых шумных погонщиков, гордых гномов. Паническими визгами встретили мальчишки появление из облака пыли Тролля.
Вышли из домов взрослые. Они разглядывали бредущих мимо животных, вежливо, сохраняя чувство собственного достоинства, здоровались с караванщиками и, надеясь заинтересовать торговцев, расхваливали собственный товар — по большей части нехитрую крестьянскую снедь и деревенский эль.
Не останавливаясь, караван миновал это селение, а через час подошел к другому. Начинались густонаселенные земли. Земли, кормящие Город.
Тусклую желтизну дикой степи сменила зелень орошаемых плодородных земель. Крестьяне, работающие на них, разгибали спины и с интересом, словно на гостей из другого мира, смотрели на бредущий мимо караван. Им и в голову не могло прийти, что среди всех этих незнакомых гномов и людей находится Властелин Подземного Царства.
Широкие равнинные реки теперь не приходилось преодолевать вброд — через них были переброшены прочные каменные мосты, чему Тролль был очень рад. Все больше и больше людей стало попадаться навстречу. Все больше людей обгоняло караван.
Город был недалеко.
— Уходишь? — переспросил Свертль.
— Да. Мне надо идти, — повторил Глеб.
Стоящие рядом Коготь и Тролль дружно кивнули.
— Значит, в Город с нами не пойдешь?
— Мне нельзя. Я там немного… набедокурил. Да и Коготь тоже. А Тролля просто не пустят… Нет, нам в Город нельзя.
— Ну, что ж, — сказал Свертль. — Рад нашему знакомству. Признателен за вашу помощь. Если будете… — гном запнулся, — если все будет в порядке, заходите, всегда помогу, чем смогу.
— Постараемся воспользоваться твоим предложением, — ответил за всех Глеб.
— И куда вы сейчас? Искать Епископа?
— Да, — твердо сказал Глеб.
Свертль опустил глаза.
Они стояли на обочине вымощенной булыжником дороги. Мимо неторопливо проходил караван. Погонщики, предвкушая скорое окончание пути, бодро покрикивали на животных. Задумчивые торговцы уже подсчитывали в уме барыши. И только охрана все так же настороженно оглядывалась по сторонам, хотя громада Города уже давно выросла на горизонте, возносясь к небу темными неприступными стенами и острыми пиками сторожевых башен.