Кликин Михаил Геннадьевич. Личный враг Бога

   Смирившись с тем, что он окончательно заплутал в путанице улиц, Глеб остановился и огляделся.
   Место, где он сейчас находился, выглядело несколько мрачновато. Солнце уже давно скрылось за громадой стены, и ее тень накрыла большую часть Города. Вдоль узкой мощеной дороги выстроились в несколько рядов коробки приземистых домов с плоскими глиняными крышами и узкими вертикальными щелями окон. Темными ровными свечками тянулись вверх какие-то незнакомые деревья.
   «Трущобы», — подумалось Глебу.
   В ближайшем доме открылась обитая железом дверь. Распахнулась, словно бы сама по себе. И встала. Никто не показывался, не выходил.
   Приглашение?
   Глеб сделал шаг по направлению к ней.
   И вдруг оттуда выскочило что-то стремительное и большое и понеслось прямо на него.
   Глеб даже присел от неожиданности.
   Здоровенный пес летел по направлению к нему. Лапы врывались в землю, отшвыривали назад куски дерна. Длинный язык вывалился из пасти на бок и тяжело болтался, словно флаг, насквозь пропитанный кровью.
   «…запрещено убийство…» — так сказал охранник.
   А вдруг это тоже будет считаться убийством?
   Но если он ничего не сделает, то это будет самоубийство.
   Глеб выхватил меч, выставил клинок перед собой, выжидая, когда собака бросится на него, чтобы вцепиться в горло.
   Но пес, не обратив ни малейшего внимания на застывшего в боевой стойке человека, пронесся мимо. Слегка ошалев, Глеб развернулся и посмотрел ему вслед.
   По дороге шла женщина с корзиной в левой руке. Пес метнулся к ней, радостно запрыгал вокруг, норовя лизнуть хозяйку в лицо, ткнуть мокрым носом в ее подбородок.
   — Здравствуйте, господин, — поздоровалась женщина, поравнявшись с Глебом. Он кивнул, сглотнул слюну и сказал:
   —Добрый вечер.
   Женщина улыбнулась и пошла дальше. Пес, играя, схватил зубами ее свободную руку и стал несильно тянуть вперед, по направлению к дому.
   — Тише, Буян. Тише. — Она высвободила запястье, обернулась и посмотрела на Глеба, все еще улыбаясь, и Глеб понял, что она смеется над ним.
   Он спрятал оружие и попытался принять непринужденную позу.
   Последнее время он постоянно чувствовал себя дураком.
   К ночи Глеб все-таки нашел гостиницу.
   Было темно, и он так и не понял, в какую часть Города забрел и насколько далеко она находится от площади с фонтаном. Впрочем, даже если бы сейчас стоял белый день, навряд ли бы это помогло ему сориентироваться.
   Хозяин уже спал, когда Глеб забарабанил в дверь, над которой висела толстая доска с названием заведения.
   Его впустили, и за золотой простили столь поздний визит. Кроме того, предоставили комнату и принесли скромный ужин.
   — Уже все остыло, господин, — извиняюще сказал хозяин. Он был бос, длинная ночная рубашка подметала подолом пол, забавный колпак украшал лысую голову.
   — Ничего, — ответил Глеб, — я не хочу есть.
   Но стоило хозяину уйти, как он тотчас набросился на еду и умял все до единой крошки. Перекусив, он упал на нерасправленную кровать и уже стал засыпать, как вдруг вспомнил, что не запер дверь.
   «Король лично следит…» — пришли в голову чьи-то слова, и он, будучи уже не в состоянии перебороть сонливую лень, покинул Мир, оставив свое тело на попечение Короля.

Глава 4

   Он возвращался с работы.
   Быстро темнело. Было холодно. Стелилась по земле колючая поземка. Замерзший Глеб решил срезать дорогу и пошел чужими дворами и переулками.
   Он был уже почти у самого дома, когда из темной подворотни к нему шагнули трое.
   — Эй, братишка, — хрипло сказал один из них, — тебе не кажется, что у тебя слишком длинный нос?
   Глеб, испугавшись этих внезапно выросших из мрака фигур, а еще больше — этих знакомых слов, отшатнулся. И вдруг почему-то сказал:
   — Зато у тебя нос, словно картофелина, — хотя в темноте не мог разобрать даже смутных очертаний лиц.
   Хрипун встал, словно наткнулся на невидимую стену. Он неуверенно коснулся своего носа и с трудом выдавал:,
   —Ты?.. Там…Да?
   — Там? Я… — Глеб тоже растерялся. Это казалось невероятным, но они встретились. Уже здесь.
   Хрипун вдруг шагнул к нему, облапил, и Глеб понял, что этот здоровяк сейчас его просто раздавит, сомнет, сотрет в порошок… Но нападающий тотчас отпустил его и завопил:
   — Ха/А меч? Мой меч у тебя?
   —Да…—Глеб не знал, чего ожидать.
   — Ха! Здорово! Вот уж! А! Слушай! Ха! — Крепыш просто тонул в эмоциях. — Здорово ты меня! Тогда! Ха! А! — Он возбужденно мотал головой, хлопал Глеба по плечу, толкал в грудь, и Глеб все никак не мог понять, во что же он вляпался, что же происходит сейчас — встреча двух друзей или избиение за старую обиду. — Ты молодец! Но меч не мое оружие. Тебе сказали это? Я работаю палицей…
   — Иван! — встряли стоящие чуть позади темные фигуры. — Ты его знаешь?
 
   — Ха! Конечно!
   — Значит?..
   — Да идите вы все! — махнул на них рукой здоровяк. — Шпана! Сволочи! Ха!
 
   Фигуры растаяли в темноте. Глеб вздохнул облегченно. Теперь он был уверен, что экзекуция не состоится.
   — Да как тебя зовут-то?
   — Глеб.
   —А там?
   — Тоже Глеб.
   — Здорово! А меня — Крушитель. Здесь — Иван. Слушай, ты торопишься?
 
   — В общем-то, да.
   — Ерунда! — уверенно заявил новообретенный товарищ. — Пошли! — Он сгреб Глеба в охапку и поволок куда-то.
   — Куда? — Глеб пытался сопротивляться, но под ногами был лед, и ботинки беспомощно скользили.
   — Познакомишься с Серегой. Мы с ним учились вместе. Другая он мой.
   — А я-то при чем?
   — Так он тоже там бывает. Мы вместе. Надо бы позвонить ему. Ха! Плевать! Рано еще. Так, без приглашения зайдем.
   — Но… — Глеб пытался найти какие-то доводы, чтобы оправдать свое нежелание идти к какому-то Сереге, но Иван тащил его, игнорируя любые аргументы. Он сам так и сыпал словами:
   — Мы с Серегой с самого детства вместе. В школе учились. Потом в институте. Только я не закончил. А он— голова! Он меня и подбил на это дело. Дорого, конечно, но зато… Ха! Мне нравится! А ты сам давно? Нет? Понятно! Как же ты меня смог тогда?.. Тебе повезло, что у меня не было булавы. Меч — это не мое. Серега, вот он да. Он все острое любит. А я человек простой. Дубину в руки — никакой шлем не выдержит. Ха!..
   Глеб смирился с тем, что домой он сегодня попадет поздно, и, уже не сопротивляясь, следовал за своим могучим проводником. Тем более что у него наклевывалась одна интересная идея.
   — Вон его дом, — сказал Иван, показывая на панельную девятиэтажку. — У себя. Видишь, окна горят. Серегины…
 
   Три дня Глеб носу не показывал из гостиницы. В соседних номерах жили люди. Двуживущие. Утром они уходили куда-то по делам, в полдень возвращались и спускались в обеденный зал. Отобедав, они весь оставшийся день бродили из комнаты в комнату, а вечером оккупировали уютный бар и лениво потягивали там пиво. И все говорили, говорили, говорили… С некоторыми из них Глеб успел познакомиться…
   — А, парень! — крикнули ему из соседней комнаты, когда он тащил к себе бутыль яблочного вина. — Может, заглянешь? У соседа собралась шумная компания из пяти человек. Кое-кого Глеб знал: конечно же, сам Кесарь — его сосед собственной персоной, балагур и весельчак; Радж — смуглый невысокий муж с кольцом в носу и с кривым ятаганом на поясе — весьма колоритная личность; Ворон — молчаливый, всегда задумчивый молодой человек, которого, как казалось, знала и уважала вся гостиница. Еще за заваленным снедью столом сидели, развалившись в уютных креслах, двое незнакомцев: один — седой старик в потрепанном халате, перепоясанном огненно-красным кушаком, второй — мускулистый полуголый варвар, из одежды на нем была только набедренная повязка из вонючей шкуры да многочисленные шнурки с нанизанными зубами неизвестных животных, с какими-то камешками и корешками — эти бусы висели у него всюду: на шее, на предплечьях, на запястьях, болтались под коленями, на щиколотке…
   Глеб поставил тяжелую бутыль на стол и сел на свободный стул.
   — Это Радж, — поочередно стал представлять Кесарь своих гостей. — Это Ворон. Это старый Жрец. Это Бешеный Волк. — Гости пьяно щурились на Глеба и чуть заметно кивали. —А это… — Кесарь наморщил лоб, вспоминая.
   — Глеб.
   — Точно — Глеб! Никак не могу запомнить. Что за странное, парень, у тебя имя…
   — Имя как имя.
   — Ну, так вот… — продолжил свой рассказ полуголый варвар, которого все для краткости называли просто Волком. — Схватил я его за рога, держу, а он головой крутит, мотает. Мне бы отпустить, чтобы нож достать, а нельзя. Он сразу башкой двинет, рогами подденет, бросит на землю, затопчет…
   — Ну и?.. — Кесарь улыбался.
   — Перегрыз я ему горло.
   — Перегрыз? — Кесарь всплеснул руками. Ворон нахмурился. Радж покачал головой.
   — Точно говорю! — Волк с гордостью показал свои великолепные зубы, звонко пощелкал по клыкам ногтем указательного пальца.
   — Быку? Горло?
   —Ну!
   — И как?
   — Нормально! Правда, кожу было тяжело прокусить, но жить захочешь… И еще, когда кровь хлынула, то я чуть не выпустил его — закашлялся, едва не захлебнулся.
   — Дикарь, — осуждающе сказал седой старик.
   — Врешь ведь, Волк. Признайся.
   — Эй! Ты поосторожней!
   — Как-то не верится.
   — Зачем мне врать-то?
   — А кто тебя знает?
   — Дикарь, — еще раз сказал старик. — Быку надо было наговор на ухо прошептать, он бы сразу успокоился.
   — Наговор, — хмыкнул Волк. — Не знаю я никаких наговоров-заговоров.
   — Вот-вот. — Старик осклабился, показав три пожелтевших зуба, торчащих вкривь-вкось из опухших розовых десен. — Куда катится Мир? Кругом одни солдафоны и дикари. Хорошего мага днем с огнем не найдешь. — Старик умело выдернул пробку из бутыли, принесенной Глебом, и налил себе в кружку вина. Тонкая рука его в коричневых пигментных пятнах даже не дрогнула, хотя — Глеб знал по себе — глиняная емкость в оплетке из ивовых прутьев была весьма тяжелой. Старик задрал голову и стал вливать в себя кисловатый хмельной напиток, мелко глотая. Острый угол кадыка дергался вверх-вниз под тонкой пергаментной кожей.
   — А ты-то сам. Жрец, хороший маг? — спросил Радж, поправив свой ятаган.
   Старик не торопясь допил вино, оторвался от кружки, вытер рукавом губы, крякнул, прищурясь, и ответил:
   — Один из лучших. — Он со значением поднял палец к потолку и повторил, слегка подвывая: — Один из лучших!
   Все смотрели на его кривой, будто бы в нескольких местах сломанный палец с грязным когтистым ногтем. Старик опустил руку, налил себе еще вина, сказал:
   — Ваша сила ограничена, моя — безгранична.
   — Так уж и безгранична? — хмыкнул Кесарь.
   — По сравнению с пашей.
   — То есть сейчас ты можешь любого из нас легко убить?
   — Ну, сейчас, допустим, не могу. Мы же в Городе. А вообще — да. Без сомнения.
   — Ты? — Бешеный Волк засмеялся. — Беззубый старикашка?
   — Не смейся над тем, чего не знаешь, — остановил его смех хмурый Ворон. — Старик прав. Магия сильней меча.
   — Правильно, — Жрец довольно кивнул. — Моя сила не в мускулах и не в оружии. Моя сила — это весь Мир. Что вы можете предпринять против всего Мира?
   — Ну, например, я могу в одно мгновение проткнуть тебя этим ножом, — изрядно захмелевший Волк схватил кинжал, что лежал на столе рядом с куском окорока.
   — Возможно, — Жрец кивнул и вдруг исчез. Его пустое кресло опрокинулось. Вытаращенными глазами Волк целую минуту смотрел на место, где только что находился старик. Затем варвар вскочил на ноги, обвел диким взглядом всю комнату, выглянул в коридор, вернулся, пробежал вдоль стен, сел на место, окончательно растерявшись.
   И в тот же момент опрокинутое кресло поднялось, заняло нормальное положение, и в нем вновь возник старик, все так же расслабленно возлежащий на мягких подушках.
   — Я всего лишь отвел вам всем глаза. Тут и магии-то почти нет. Примитив. Забава. Надеюсь, Король простит мне эту маленькую шалость.
   Посрамленный Волк молчал. Немного неуверенно улыбался Кесарь. Глеб смотрел на мага с восхищением и легкой завистью. Он уже жалел, что выбрал путь воина. Старик заметил его взгляд и улыбнулся.
   — Не надо завидовать мне, сынок, — сказал он. — Магия требует больших жертв. Я, например, десять лет жил в глухой деревне, притворяясь Одноживущим, прежде чем овладел большинством заклинаний огненной стихии. Потом я на три года ушел в предгорья Драконьих Скал, где читал старые книги и изучал магию воздуха. Я скрывался от людей, от Одноживущих и от Двуживущих. И только сейчас я могу жить более-менее спокойно — о моей силе знают окружающие и немногие хотят вступить со мной в бой. Но даже мои знания не дают абсолютной защиты. И поэтому большую часть времени я провожу в Городе, под охраной Короля и его гвардии… Новорожденному воину жить значительно проще, чем магу, поверь мне.
   — Это точно, — подтвердил Кесарь. — Я видел, как двое мечников издевались над молодым неопытным магом. Они кололи его мечами, а он только и мог, что швыряться сгустками огня, которые не смогли бы, наверное, и стог сухого сена поджечь.
   — Меня рядом не было, — вздохнул Жрец.
   — Закололи они его. Насмерть. А он ведь и недели здесь не прожил.
   — Уж я бы… — пригрозил старик, поднимая к потолку корявый палец…
   Собравшиеся еще долго говорили о чем-то, вспоминали поочередно свои старые приключения, хвастались. Иногда они говорили одновременно, взахлеб, перебивая друг друга, иногда, напротив, в воздухе надолго повисало молчание. Они ели и пили, все больше хмелея, и Глеб старался не отставать от старших товарищей. Он все порывался рассказать им историю про Кинг-Конгаи свой меч, про Рябого Пса и про Апостола, но его уже никто не слушал, только привычно кивали головами на слова, не улавливая их смысл, но Глебу и этого было достаточно. И он, растроганный этими рассеянными пьяными кивками, все говорил и говорил, выдумывая то, чего и не было никогда, а вскоре и вовсе потерял нить повествования, запутался, остановился на полуслове, перед глазами все поплыло, и он тяжело повалился под стол, задев локтем пустое звонкое блюдо.
   — Пожалуй, пора спать, — сказал Кесарь и долго и безуспешно пытался встать на ноги…
   Перед тем как лечь, в комнату к наконец-то угомонившимся постояльцам поднялся хозяин гостиницы. Его гости спали в самых причудливых позах. Кто-то развалился на столе, кто-то скорчился на полу. Старый Жрец по-прежнему полулежал в кресле, нос его был необычайно красен, халат распахнулся, открыв на всеобщее обозрение худую впалую грудь. И только Ворон, даже во сне хмуря брови, лежал на кровати. Правда, поперек нее.
   Хозяин заведения осуждающе пощелкал языком и вышел, плотно притворив за собой дверь.
   Вечером следующего дня хозяин зашел в комнату к Глебу.
   — Здравствуйте, господин.
   — Привет. — Глеб был необычайно мрачен. Его подташнивало, кружилась голова, ломило мышцы. Утром он обнаружил у себя здоровенный синяк на бедре и какое-то время натужно пытался вспомнить, где он им разжился, но от этих усилий лишь еще больше разболелась голова, и Глеб, отчаявшись хоть что-то восстановить в памяти, махнул на все рукой, дав себе зарок больше не пить вообще.
   Разве только пиво.
   И иногда немного в компании.
   — Вы должны мне, господин.
   — Да? — искренне удивился Глеб.
   — Один золотой.
   — Я же дал тебе два.
   — Кредит кончился, господин. Вы уже живете в долг.
   — Вот черт! Неужели здесь все так дорого?
   — Моя гостиница одна из самых дешевых в Городе, господин. Вы живете здесь уже четыре дня. Комната, белье, завтрак, обед и ужин — с вас один золотой, господин.
   — Вот черт! У меня больше нет денег.
   — Это плохо, господин. Вы должны мне заплатить.
   — Чем? — Глеб развел руками.
   Хозяин какое-то время укоризненно смотрел на него, затем к кивнул и сказал:
   — Я понял. У вас нет денег. — Он с поклоном исчез за дверью. «Всего-то!» — подумал Глеб, опрокидываясь на кровать.
   Перед глазами закружились черные пятна. Загудел колоколом пустой череп.
 
   Пожалуй, реалистичность Мира порой была чрезмерна.
   Утром, едва только Глеб продрал глаза, хозяин гостиницы вернулся. Он без стука распахнул дверь, окинул относительный порядок в комнате беглым взглядом и холодно поздоровался с порога:
   — Доброе утро, господин.
   — Доброе, — осторожно подтвердил Глеб. Он увидел, что за фигурой хозяина маячит еще кто-то плечистый, в блистающих доспехах.
   — Вы не нашли денег?
   — Когда? Я спал. — Глеб вылез из-под одеяла, стал неуклюже одеваться.
   — Плохо, господин. Я вынужден вас выселить.
   — Хорошо. Я и сам уже собирался уходить.
   — Но вы должны мне два золотых.
   — Как два? Вчера вечером я должен был всего один.
   —А теперь два.
   — Да это же вымогательство! — возмутился Глеб.
   — Это бизнес.
   — Бизнес? — Не сдержавшись, Глеб улыбнулся, так забавно звучало это слово здесь, в мире магии и мечей.
   Хозяин шагнул в комнату. Следом за ним зашли и те — плечистые в доспехах. Сразу стало тесно, захотелось на свободу, на воздух. Только сейчас Глеб понял, что эти четыре дня прошли для него даром. Только сейчас он вспомнил про Рябого Пса. И заторопился.
   — Ну, хорошо. Я найду денег и все верну. Заработаю, займу, наконец. Честно. Я не обманываю, поверьте.
   Хозяин отрицательно водил головой из стороны в сторону. Вперед выступил один из здоровяков в доспехах. Он посмотрел на Глеба, обернулся к хозяину гостиницы, еще раз пристально оглядел фигуру Глеба с ног до головы, спросил:
   — Двуживущий?
   —Да.
   —Имя?
   — Глеб.
   — Правильно. Новорожденный?
   — Что вы заладили? — Глеб разозлился. — «Новорожденный, новорожденный». Хватит уже! Надоело!
   — Понятно. Новичок. В Городе первый раз.
   — Да. И что? Это преступление?
   — Вы должны два золотых этому человеку. У вас их нет. Это преступление.
   — И что дальше? Вы посадите меня в тюрьму? Выгоните взашей из вашего Города? Казните?
   — В этом нет необходимости. Ваше оружие стоит достаточно, чтобы выплатить долг. Вы должны отдать меч. — Ратник повернулся к хозяину гостиницы и спросил: — Вас устроит такой вариант?
   — Да. Конечно.
   — Эй! — Глеб вцепился в меч обеими руками, прижал его к телу. — Вы не можете его забрать. Во-первых, он стоит значительно больше, чем два золотых…
   — Хозяин вернет вам остаток от суммы…
   — Не нужна мне ваша сдача! Это мой меч!
   — Прошу вас, отдайте нам оружие, или мы будем вынуждены применить силу.
   В распахнутую дверь заглядывали посторонние люди. Спор привлек сюда уже целую толпу. Глеб с радостью увидел знакомое лицо соседа и с пылом обратился к нему:
   — Кесарь, чего они? Скажи им—я все заплачу позже. Ну!
   — Не связывайся с ними, парень. — Сосед покачал головой. — Лучшей сделай то, что они хотят.
   — Но почему?
   — Потому что они сильней. Это гвардия Короля. Видишь, Пегас на доспехах? Отдай им меч.
   — Да что же это! Всем только и дело, что до моего меча!
   — А у тебя больше ничего нет, — хохотнул кто-то из толпы. Хозяин гостиницы и воины в доспехах молча ждали.
   — А если я?.. — Глеб потянул рукоять, высвобождая клинок из ножен.
   — Даже не вздумай! — Кесарь метнулся к нему, схватил за руки, стиснул запястья, надавил, заставляя спрятать клинок. — Ты же станешь изгоем. Тогда ты никогда больше не попадешь в Город. По крайней мере живым. — Он повернулся к хозяину. — Сколько задолжал тебе этот парень?
   —Два золотых.
   — Вот, — Кесарь достал деньги из кармана, положил в протянутую ладонь Одноживущего,—Теперь все?
   — Да. Но твой друг должен немедленно покинуть мою гостиницу.
   — Слышишь? — Кесарь повернулся к Глебу. — Не спорь с ним.
   — И не собираюсь. Спасибо за помощь. Я все верну, скажи только, где тебя найти.
   — Эй, парень! Ты делаешь большую ошибку, принимая меня за друга. Просто сейчас мы в Городе, а два золотых для меня — пустяк. И, кроме того, я сегодня в хорошем настроении. Так что собирай свои вещи и уматывай побыстрей. А если нам доведется встретиться вне Города, на диких землях — мы поговорим с помощью наших мечей. Здесь так собирают долги. И отдают тоже. Надеюсь, ты будешь готов к этой встрече.
   — Зря ты так. Кесарь. Нам бы держаться друг за друга.
   — Не учи меня. Молод еще.
   — И все равно спасибо.
   — Давай-давай. Пожалуйста. И помни, парень, деньги здесь — не последняя вещь.
   — Это везде так. Но в других местах, кроме денег, есть и иные ценности. А вот здесь…
   — Покиньте здание, — напомнил здоровяк из королевской гвардии.
   — Одну минуту, —отозвался Глеб.
   Поняв, что представление окончено, толпящиеся у дверей люди стали расходиться. Ушел и хозяин, бросив прощальный взгляд на собирающегося Глеба. Из посторонних в комнате остались одни охранники.
   Впрочем, они-то как раз посторонними и не были.
   Глеб заправился, подтянул перевязь меча, оглядел комнату — не оставил ли чего, хотя пришел сюда совершенно пустой и уходил сейчас так же, — сказал:
 
   — Пока! — и, опередив плечистых гвардейцев, вышел в коридор.
   Ему позарез нужны были деньги. А про Рябого Пса он опять позабыл — теперь старая обида, нанесенная обманщиком, казалась ему мелкой и пустой.
   Что-то все-таки изменилось за те четыре дня, что Глеб провел в гостинице. Теперь люди на улицах Города не казались ему чужими. Напротив, он воспринимал их почти как родных, легко заговаривал с ними, пристраивался бок о бок к незнакомым прохожим и шел, непринужденно болтая о пустяках. И, как ни странно, те воспринимали это вполне нормально и с удовольствием поддерживали разговор.
   Город оказался не так уж и велик. Бегло ознакомившись с его географией, Глеб уже недоумевал, как он вообще мог здесь заблудиться.
   Действительно, что-то изменилось!
   Единственное, что пока оставалось неизменным, — это пустота в карманах.
   На его расспросы о том, как достать денег, большинство прохожих лишь пожимали плечами и торопились уйти — Глебу показалось; что они принимали его за нищего. Некоторые люди, выслушав его короткую историю, рекомендовали наняться в охрану к торговцам. По крайней мере и еда будет, и крыша над головой, и жалованье. Но Глеба этот вариант не устраивал. Прежде всего потому, что ему деньги нужны были как можно скорей — он все-таки собирался отдать долг Кесарю, да и желудок, не желая ждать, громко бурча, сердито требовал пищи. Кто-то посоветовал обратиться к ростовщикам и даже назвал несколько фамилий и адреса, но тут же стал отсоветовать, многословно рассуждая о том, что не стоит новичку залезать в долги, ведь проценты в банках всегда велики, и может так получиться, что потом всю оставшуюся жизнь будешь расплачиваться, а если не повезет, так и в последующих жизнях… Глеб, терпеливо выслушав все доводы, отказался от мысли брать взаймы. Но без денег никак.
   — Парень, — сказал ему увешанный оружием, бугрящийся мускулами атлет, которого Глеб встретил возле маленькой закусочной, — в Городе ты много не заработаешь. Туго здесь с работой, понимаешь? Все принадлежит Одноживущим, Королю. Вот у них деньги есть. А нормальные люди приходят в Город тратиться. А деньги ищут за стенами, в диких землях. Знаешь, сколько стоит зуб водного чудовища Ренда?
   — Нет.
   — Пять тысяч золотых. Глеб присвистнул и спросил:
   — А кому он нужен?
   — В основном подобные вещицы покупают маги и лекари. Еще их охотно берут ремесленники, изготавливающие амулеты, обереги и прочие игрушки. Но пять тысяч — это еще мелочь. Самая крупная моя сделка — кожа черного дракона. Тогда я выручил ровно восемьдесят восемь тысяч золотых монет, а вдобавок мне еще отдали талисман, который предсказывает бурю.
   — И как же вы носите такие деньги? — спросил Глеб, почесав затылок.
   — Ношу?! — усмехнулся здоровяк. — Зачем? Я держу их в банке и беру необходимую сумму, когда мне вздумается. А с собой у меня всего пятьсот. И то тяжело.
   — А мне бы хоть полсотни, — сказал Глеб и смутился от того, что эту нечаянно вырвавшуюся фразу могли счесть формой попрошайничества.
   — Иди в дикие земли, парень. Чем дальше от Города, тем меньше конкурентов. В крайнем случае будешь просто охотиться и продавать мясо в деревнях. Хотя это занятие недостойно настоящего мужчины.
   Атлет оценивающе посмотрел на Глеба и добавил:
   — Хиловат ты, парень. Недавно у нас?
   Глеб неопределенно скривился лицом и развел плечи пошире.
   — Пожалуй, рано тебе в дикие земли. Лучше ограбь кого-нибудь. Или укради. Купишь новое оружие, доспехи, потренируешься. Потом и пойдешь приключений искать… Бывай, парень! Удачи тебе!
   Он ушел, а Глеб еще какое-то время стоял у закусочной и вдыхал аппетитно пахнущий воздух.
   Весь день он проходил по Городу. Уже давно опустилось за стену солнце. Темнело. Глеб устал. Ноги окаменели. Желудок ссохся. Разболелась голова, и сильно хотелось спать. Ему нужен был отдых.
   Все меньше и меньше людей становилось на улицах Города. Осветились изнутри окна домов. По небу рассыпались звезды…