Страница:
Тихий плач, негромкий, но ясный, проник сквозь прочные стены, запертые двери и закрытые ставни. Товарищи вздрогнули и переглянулись.
— Слышишь? — прошептал Глеб.
Маг молча кивнул.
Плач то усиливался, то стихал. И слышалось в нем безграничное одиночество, печаль и бессилие. Скорбные звуки ввергали в уныние и наводили страх.
— Ветер, — неуверенно произнес Епископ.
— А может, волк?..
На кухне, отделенный от друзей занавеской и неплотно прикрытой дверью, застыл в нелепой позе толстый Боров. Он был одет в длинную ночную рубашку, но на его помятом лице не осталось и следа сонливости. Хозяин заведения, трепеща, напряженно вслушивался в тихие звуки Плача.
«Странник был прав, — шептал про себя Парот. — Странник был прав. Плачущий Человек вернулся… Но который из них? Тот худой с посохом или молодой воин с мечом?»
Глава 15
— Слышишь? — прошептал Глеб.
Маг молча кивнул.
Плач то усиливался, то стихал. И слышалось в нем безграничное одиночество, печаль и бессилие. Скорбные звуки ввергали в уныние и наводили страх.
— Ветер, — неуверенно произнес Епископ.
— А может, волк?..
На кухне, отделенный от друзей занавеской и неплотно прикрытой дверью, застыл в нелепой позе толстый Боров. Он был одет в длинную ночную рубашку, но на его помятом лице не осталось и следа сонливости. Хозяин заведения, трепеща, напряженно вслушивался в тихие звуки Плача.
«Странник был прав, — шептал про себя Парот. — Странник был прав. Плачущий Человек вернулся… Но который из них? Тот худой с посохом или молодой воин с мечом?»
Глава 15
Иван ждал у подъезда, как и было договорено. Он сидел на скамейке и грыз семечки.
— Привет, —сказал Глеб, незаметно приблизившись к товарищу со спины.
Иван обернулся, расплылся в улыбке:
— Ха! Здорово, Глеб. Что-то ты к нам не спешил заглядывать.
— Так уж получилось.
— Ну, ладно. Сначала сделаем дело, а поговорим потом. Готов?
— Конечно.
— Пошли…
Иван рывком поднялся со скамьи, отряхнул с колен шелуху и быстро зашагал по направлению к автобусной остановке. На плече у него болталась черная спортивная сумка, было видно, что в ней ничего нет. Или почти ничего…
Народу на остановке было много. Когда подошел автобус, товарищи с трудом протиснулись в салон.
— Нам до конца, — сказал Иван. Глеб кивнул, давая понять, что услышал.
Через четыре остановки в динамиках неразборчиво прохрипело: «Завод!», с шипением разошлись гармошки дверей, и обеспокоенные пассажиры заторопились на свободу, толкаясь и привычно переругиваясь. Сразу стало свободней.
«Следующая — Университет», — объявил водитель, и автобус тронулся дальше.
Иван что-то негромко мурлыкал себе под нос. Глеб молчал и смотрел в грязное окно. На какое-то мгновение ему вдруг показалось, что движение автобуса — лишь иллюзия, создаваемая бегущими мимо деревьями, домами, светофорами и бетонными столбами. Двигалась дорога, а не автобус. Эффект перрона и трогающегося поезда…
Автобус подпрыгнул на ухабе, и все встало на свои места.
Утром вдруг хлынул дождь.
Крестьяне радовались щедрому дару небес, столь необычному в это время года, на этих сухих, недалеких от безводных пустынь землях.
Выбежали под ливень полуголые ребятишки, заскакали босиком по лужам, запрыгали, затопали по воде, взметая тучи брызг. Степенно вышли на улицу взрослые, подняли лица к хмурому небу, прикрыли глаза, наслаждаясь упругими ударами капель, упиваясь бегущими по коже ручейками. Старики и старухи, не усидев дома, кутаясь в теплое, прятались под навесами, под карнизами, под деревьями, но, не утерпев, тянули под тугие струи свои иссушенные руки и ловили дождь в пригоршни, подносили к лицу, вдыхали запах, омывали морщины, смачивали бледные губы и уже не обращали внимания на то, что вода затекает в рукава, одежда намокает, тяжелеет…
Разбрелась по улицам домашняя птица. Мокрые куры разгребают размякшую почву, довольные петухи позабыли про вечные распри и бок о бок со своими недавними недругами роются в земле, извлекая жирных червей. Расстелив крылья по грязи, ходят самовлюбленные гусаки. Утки — те совсем сошли с ума — кряхтят, крякают, верещат.
Вместе с мальчишками носятся по лужам деревенские псы. Длинные языки вывалились меж зубов, шерсть налипла на ребра, хвосты бешено крутятся из стороны в сторону. Гавкают, покусывают играючи босые икры визжащих детей.
Крестьяне спешно выгоняют скотину под дождь, веря в старую примету, что омытых небесной влагой животных потом целый год никакая хворь не возьмет. Кругом мычат коровы, коротко мекают козы. Свиньи валятся в самую грязь, лежа роют землю рылом, грызут камни, чавкают. Овцы сбились в испуганное стадо, дрожат, шарахаются от людей, собак, животных. Лошади поднимают морды к небу и всхрапывают, раздувая бархатные ноздри.
Кругом шум, веселье. Дождь пришел!
По напоенной до предела земле бегут ручьи. Пыль смыта с лугов, вечно серая трава вдруг заблистала зеленой свежестью.
И уже видны разрывы в тучах. Вот-вот появится солнце, дунет ветер, пронесется над лужами. А когда там следующий ливень? Дожить бы…
Глеб открыл глаза и некоторое время не мог понять, где находится.
Вокруг было темно, только узкая светлая щель у самого пола выдавала расположение двери. Воздух был необыкновенно свеж, возможно, это и сбило его с толку — вот уже несколько дней подряд он дышал сухим ветром, несущим жар пустыни.
Стояла тишина.
Глеб прикинул, сколько он проспал. По его оценке, время сейчас шло к обеду.
Впервые за все путешествие Глеб ощутил, что наконец-то по-настоящему отдохнул. Сила и бодрость наполняли его, словно пенящееся пиво кружку. Талисман ждет, и никакой Плач, никакой демон не смогут остановить Двуживущего воина, полного решимости забрать то, ради чего он и пришел в этот богом забытый край.
Глеб потянулся, хрустнув суставами. Соскочил с кровати на пол, едва не ударившись лбом о противоположную стену. Оделся в кромешной тьме и только потом, нашарив задвижку, открыл дверь с нарисованной на ней цифрой «I».
Епископ ждал за столом. И, судя по объедкам, ждал уже достаточно долго. Перед магом лежала раскрытая книга, занимая почти все пространство стола. Сбоку на столешнице притулилось блюдо с рисом. Возле самого локтя, в опасной близости, стояла кружка. Глубокая тарелка с тушеным мясом по воле Епископа и вовсе покинула стол, переместившись на один из табуретов.
— Ты пропустил самое интересное, — сказал маг без предварительного приветствия.
— Доброе утро, — произнес Глеб.
— Утро? — Епископ хмыкнул. — Я уже успел два раза перекусить, а ты говоришь «утро». Но утро было действительно добрым.
— А что? — Глеб опустился на один из свободных табуретов, взял в руки тарелку с мясом, зачерпнул ложкой, попробовал. Еда остыла и была чуть теплой. Но вкусной.
— Какой тут ливень прошел!
— Это для меня не новость, — сказал Глеб, пододвигая поближе рис. — Я и сам однажды под такую грозу попал, что страшно вспомнить.
Маг убрал книгу, поднялся, подошел к окну, спросил:
— Пойдем прямо сейчас?
— А чего тянуть? Червячка заморю и тронемся.
— Какого червячка? — не понял Епископ.
— Ну… это так. Образно. Поговорка такая.
— Понятно, — задумчиво сказал маг. Он вглядывался в недалекий Утес Плачущего Человека, разглядывал каменистые склоны, где-то крутые, а где-то осыпавшиеся, местами голые, местами поросшие зеленью.
— Только как бы нам перебраться через реку? — спросил Глеб с набитым ртом.
— Я узнавал у хозяина. Он говорит, что там есть лодки. Они ничьи, общие.
— Общие и ничьи — это абсолютно разные понятия.
— Не придирайся к словам, — скривился Епископ. — Главное, что мы можем ими воспользоваться… — Маг помолчал, продолжая созерцать вид за окном, затем добавил неуверенно: — Реку-то мы переплывем, но, боюсь, скалолазы из нас никудышные выйдут.
— А нам на вершину карабкаться ни к чему, — заявил Глеб, — Южный склон достаточно пологий. Вход должен быть где-то там, в зарослях терновника. Ты видишь какие-нибудь заросли?
— Ты еще спроси у меня, не зацвел ли там твой терновник, — буркнул Епископ. — Растет что-то внизу, но южную сторону отсюда почти не видать.
— Ладно, через час разберемся на месте.
Но к подножию утеса они приблизились не через час и даже не через два. В пути к недалекой скале вдруг вышло несколько досадных задержек…
После того как Глеб заморил червячка, друзья без лишних сборов покинули гостиницу. Они прошли по тропе, что змеилась меж гряд. Почва на узкой дорожке раскисла, сделалась скользкой, и Глеб дважды падал. В конце концов он наплевал на приличия и двинулся напролом, приминая посадки и оставляя глубокие следы на напоенном дождем, перекопанном черноземе. Епископ шел уверенной походкой опирающейся на посох манекенщицы, на каждом шаге скрещивая ноги и колыша костлявыми бедрами.
«Забавно!» — подумал Глеб, но тут же поскользнулся в третий раз, едва устоял на ногах и после этого уже не отвлекался, все внимание сосредоточив на предательской тропе.
Они вышли к затопленной помойной яме. В низинках вдоль деревенской дороги поблескивали лужи.
— Здорово промочило, — вслух отметил Глеб. Маг согласно кивнул.
Дождь давно уже кончился, и деревня обезлюдела. Словно бы отдыхала после бурного праздника. Только водоплавающие птицы пытались купаться в мелких лужах да бродили по лужайкам непривязанные козы, вымокшие и оттого жалкие.
Так и не встретив ни единого человека, товарищи вышли из с деревни и прямиком направились к скале.
Вот тут-то и вышла первая заминка.
На лугу за селением пасся здоровенный бык. Друзья не обращали на него внимания, да и животное вело себя спокойно. До с определенного момента. Стоило людям переступить некую незримую линию, как с быком что-то случилось. Он вдруг взревел, задрал хвост, сорвался с места и, сделав два неуклюжих прыжка, преградил дорогу путникам. Глаза его налились кровью, он широко расставил ноги, склонил голову к земле, взрывая дерн острыми рогами. Ноздри его трепетали, выпуская пар бешеного дыхания.
— Кажется, мы ему не понравились, — пробормотал Глеб, замерев на месте. — Ты можешь с ним что-нибудь сделать?
— Разве только напугать, — прошептал маг. — Но тогда он может броситься прямо на нас.
— Такую тушу мечом не свалить. — Глеб тоже шептал, кривя губы и храня полную неподвижность. Бык пока не трогался с места. Он только взрыкивал совсем не по-бычьи, рвал копытами землю, мотал низко склоненной головой, яростно косил алым глазом на неподвижных людей.
— Значит, так и будем стоять? — тихо осведомился Глеб.
— У тебя есть план?
— Может, ты знаешь какой наговор или как это там у вас называется?
— Ничего я не знаю.
— Вот вляпались!
Глеб попробовал осторожно отступить, но бык заметил движение человека, рогами взрыл почву, вырвал кусок дерна, взметнул вверх и вперед, осыпав людей комьями сырой земли.
— Стой, — просипел Епископ. — Не зли его. Сейчас он остынет.
Глеб утер грязь с лица. Вот теперь он сам разозлился.
— Ну уж нет! Сейчас мы проверим, кто здесь самый быстрый.
— Эй, что ты задумал? — заволновался маг.
— Потеху по-испански.
— Подожди…
— Чего ждать?! — Глеб выхватил меч и прыгнул вперед. Свистнул в воздухе клинок, и срубленный рог отлетел в траву. Бык вздернул голову, пытаясь подцепить человека, но Глеб уже отскочил, отведя меч к плечу.
— Ну, если так! — крикнул Епископ. Он отступил, пользуясь тем, что бык сейчас видел только одного Глеба, и закрутил посохом. Руки мага слабо засветились.
— Торро! Торро! — вскричал Глеб, чувствуя, как горячится кровь. Бык шагнул к нему, пропахал оставшимся рогом борозду и вдруг стремительно рванул с места. Из-под копыт полетела грязь, забрызгав Епископа, сбив творящееся волшебство. Глеб крутанулся на месте, уворачиваясь. Вместо мулеты — блестящая сталь меча.
— Торро! — Он разорвал дистанцию, воспользовавшись замешательством животного, отупевшего от ярости. Краем глаза заметил, что Епископ вновь принялся размахивать своим посохом.
— Торро! — Полуослепший бык метнулся на голос, на блеск металла. И вновь человек исчез перед самым его носом.
— Торро! — вновь раздался раскатистый голос сбоку. Взбесившееся животное развернулось все телом, и Глеб едва не попал ему под копыта.
— Я готов! — крикнул маг. — Отойди в сторону! Глеб отпрянул, и в то же мгновение над его ухом что-то просвистело, левый висок обдало горячим порывом ветра. Морду быка лизнуло невесть откуда взявшееся серебристое пламя, и бык осел, взревел испуганно. Неприятно запахло паленой шерстью. А тут еще Глеб подскочил, взмахнув мечом, отрубил и второй рог. Вновь размахнулся и со всей силы заехал рукоятью точно в лоб животного.
Бык жалобно рявкнул и бросился прочь, сбив с ног зазевавшегося, потерявшего бдительность Глеба.
Коррида закончилась победой.
Маг подбежал к товарищу, помог подняться.
— Все нормально?
Глеб ощупал себя, покрутил головой, подвигал руками.
— Вроде все на месте.
— Здорово ты ему рога посшибал!
—Оба хороши.
Задрав хвост, бык со всех ног несся к деревне.
— Не затоптал бы кого, — озабоченно сказал Глеб. Отряхнувшись, заправившись, друзья продолжили путь. Не сделав и двадцати шагов, они оказались на ранее не замеченной ими дорожке, что вела от деревни к реке. Через полчаса товарищи вышли на берег. Утес Плачущего Человека виделся теперь во всей красе. Он походил на развалины замка, на разрушенную крепостную стену с обколотыми пиками башен, полузасыпанную обвалами, местами поросшую кустарником, запаршивевшую, одичалую. Петля широкой и глубоководной реки заменяла ров, делая эту естественную крепость еще более неприступной…
Тропа уткнулась прямо в лодки, лежащие на песчаном берегу, довольно далеко от воды.
— Вот тебе и на! — сказал Глеб, почесав в затылке.
— Что же он мне про замки-то ничего не сказал! — раздосадованно плюнул в реку Епископ.
Легкие челноки были скованы друг с дружкой длинной цепью, а та, в свою очередь, намертво крепилась к двум огромным кленам. Гирлянда лодок напоминала нанизанных на огромный кукан и выпотрошенных гигантских рыб.
— Ты можешь их как-нибудь отпереть? — неуверенно спросил Глеб.
— Ничего я не могу! — досадуя, ответил маг. — Это скорей по твоей части.
— Я не взломщик.
— Значит, надо возвращаться за ключами. Потеряем еще час, если не больше.
Через час товарищи вновь пришли на берег, к прикованным на цепь лодкам. Епископ ругался на чем свет стоит, Глеб посмеивался. Первый же человек, встреченный ими в деревне, объяснил, и что ключи от всех замков лежат в дупле одного из кленов, там, у Кружной Реки.
И ключи действительно оказались на месте.
— Вот она, разница между общим и ничьим, — сказал, улыбаясь, Глеб. — Если бы эти лодки были ничьи, то ключей мы бы вообще не нашли.
— Стоило бегать! — Епископ уже отыскал злополучный тайник в стволе и теперь отпирал ржавый замок.
— А где… — начал Глеб и вдруг подавился хохотом. — Где… где… — он пытался закончить фразу, но каждый раз фыркал и заходился в приступе смеха. Хмурый Епископ покачал головой и стал в одиночку толкать освобожденный челнок к воде. Глядя на его усилия, Глеб захохотал еще громче.
— Хватит ржать! — Маг выпрямился. — Помоги лучше!
Глеб с трудом подавил рвущийся хохот. Он показал пальцем в лодку, сказал:
— А где… — хрюкнул, но сдержался и все же договорил: — А весла где?
Епископ глянул в челнок и громко чертыхнулся.
— Ну уж нет! Назад я не пойду! Хватит! Будем руками грести! Грести руками все же не пришлось. Правда, и весел товарищи так и не отыскали. Но на берегу гнило несколько старых посудин. Эти-то не были прикованы, лежали в стороне кверху днищем, никому не нужные, уже наполовину утонув в песке. Выбрав одну, что выглядела покрепче, Глеб с помощью меча выломал из борта несколько досок, обрубил по размеру, попытался придать им ло-патообразную форму. Хмурый Епископ следил за его работой.
— Чем не весла! — сказал Глеб, закончив труд.
— Все ладони в мозолях будут, — скривился маг.
— Не будут, — успокоил товарища Глеб. — Чего тут плыть-то? Сорок гребков — и мы на том берегу…
Дружно навалившись на борт, они опрокинули лодку, вылив из нее дождевую воду. Затем вновь кувыркнули на днище. Глеб закинул в челнок самодельные грубые весла, снял меч, чтоб не мешался, положил рядом с веслами. Упершись руками в корму, пробуксовывая ногами в плотном слежавшемся песке, друзья протащили челнок по берегу и столкнули в воду. Замочив полы своего длинного балахона, первым в лодку запрыгнул маг. Глеб оттолкнулся от берега и вскочил следом. Течение тотчас подхватило легкую лодочку.
— Давай, греби, — сказал Глеб, подхватывая грубое весло, вырубленное из доски. Сам он встал по левому борту, ближе к носу, Епископ занял положение у кормы, стал подгребать справа.
Внезапно выяснилось, что непростая это задача — направить капризный челнок в нужную сторону. Тем более когда приходится грести вдвоем, неудобно стоя на коленях, держа в руках обрубки досок. Неуправляемая посудина крутилась на месте. То и дело течение прибивало ее назад к берегу. Друзья взмокли от усилий и от брызг, летящих из-под весел. Река постепенно сносила их вниз по течению, несла как раз к южному склону утеса, но они все еще бестолково барахтались у того же берега, от которого отплыли, и никак не могли достичь хотя бы середины потока.
— Стоп! — скомандовал Глеб. —Давай потихоньку… И-и, раз! — Он загреб со своей стороны. — Ты пока стой! Сейчас я выровняю лодку… Теперь оба! И-и, два!..
Через какое-то время товарищи приноровились к лодке и течению и наконец-то медленно-медленно устремились к противоположному берегу под громкий ровный счет и команды Глеба.
Когда скала была уже совсем рядом, Епископ чуть сильней налег на весло, и доска вдруг с хрустом переломилась. Глеб оглянулся. Растерянный маг держал в руках бесполезный обломок, а большая часть весла шустро уплывала вниз по течению. Чертыхнувшись, Глеб передвинулся на самый нос и стал загребать с обоих сторон. Худо-бедно, но лодка слушалась его.
Через минуту весло задело дно, и Глеб, не мешкая, прыгнул в воду. Здесь уже было неглубоко — чуть выше колена. Даже сквозь твердую подошву сапог чувствовались острые грани мелких подводных камней, иногда ноги запинались о булыжники покрупнее. Дно поднималось полого, и Глеб достаточно долго брел, волоча за собой лодку с сидящим в ней магом, прежде чем достиг берега.
— Вылезай, приехали, — обратился он к товарищу. Епископ, цепляясь за качающиеся борта, прополз к носу и спрыгнул на землю. Глеб выбрался из воды. Вдвоем они вытащили лодку на каменистую отмель и осмотрелись.
Горбящийся, вымощенный гранитными плитами берег напоминал панцирь черепахи. Ровный и почти плоский возле реки, через несколько метров он внезапно вздымался и уходил вверх, чем дальше, тем круче поднимаясь к небу. Всюду торчали острые обломки скал, чернели глубокие трещины. Многочисленные уступы и площадки густо поросли терновником. Местами кусты были сметены обвалами, и длинные языки щебенки кое-где достигали реки и исчезали под водой.
— Не думал я, что этот склон такой большой, — проговорил Глеб, прицепляя к поясу меч. — Пока мы его обшарим…
— А что искать-то?
— Заваленную пещеру в зарослях терновника.
— Да, — усмехнулся Епископ. — Здесь уйма обвалов и море зарослей.
— А ты чего хотел? Точных координат, полученных со спутника?..
Друзья разошлись в разные стороны и стали взбираться вверх по южному склону Утеса Плачущего Человека. Чем выше они поднимались, тем тяжелей было карабкаться, тем больше препятствий приходилось преодолевать.
— Не лезь высоко! — крикнул Глеб. Дробящееся эхо повторило его слова. — Пещера должна быть где-то на полпути к вершине!
— Я и не собираюсь превращаться в альпиниста! — отозвался Епископ. — А ты, если вдруг увидишь гнома, постарайся с ним поговорить!
— Ладно! — крикнул в ответ Глеб, в два прыжка достиг ближайшего каменистого выступа, сплошь заросшего терновником, и шагнул в глубь колючих плотных кустов. Из-под его ног осыпалась струйка мелких камешков и покатилась вниз разрастающимся гремящим ручьем, с тем чтобы влиться в воды Кружной Реки.
Пещера отыскалась, когда день близился к завершению и уже почти весь склон был обшарен до последнего камешка. Необследованной оставалась только небольшая площадка, козырьком нависшая над крутым обрывом. Густо разросшиеся там кусты вполне могли скрывать за собой вход в подземелье.
Разочарованные Глеб и Епископ сошлись вместе.
— Или мы плохо искали, — сказал Глеб, — или это место там. — Он показал на неприступный карниз, прилепившийся к отвесной скале над пропастью.
— Ты летать умеешь? — спросил маг. — Я пока еще нет.
— Главное, добраться до уступа. — Глеб, прищурившись, разглядывал скалу. Уже сгущались вечерние тени, и каждый камешек, каждый выступ и выбоина на обрыве теперь виделись четче, обрисованные чернилами тьмы. — Смотри: сверху можно спуститься вон по той трещине, затем оттуда перебраться на выступ, проползти три метра, цепляясь за корни, и уже можно будет дотянуться до карниза.
— Ты хочешь рискнуть? — спросил Епископ, оценивая намеченный товарищем маршрут.
— Опасно, — признал Глеб.
— Убийственно. Я бы не полез.
—Надо подстраховаться.
—Как?
— Вернемся в деревню, раздобудем веревку. А завтра попробуем. Я обвяжусь, ты будешь держать.
— Веревка не поможет, — с сомнением в голосе сказал Епископ. — Если сорвешься, то с размаху ударишься о скалу.
— Мне кажется, шанс есть. Стоит попробовать.
— Но даже если ты туда и залезешь, так что дальше? Будешь в одиночку разгребать завал?
— Сперва надо посмотреть. А что делать потом, решим позже Может, там и нет ничего?
— Вот именно. Стоит лезть… — Епископ вдруг хлопнул себя по ребрам, словно придавил какое-то насекомое. Почесал бок продолжил: — Мне кажется, надо искать другой вход.
— Через гномьи ходы?
—Да.
— И ты думаешь, что их будет легче отыскать?
— Не знаю.
— Ты сегодня облазил половину горы, может, что-то видел?
Маг пожал плечами и вновь хлестнул себя рукой.
— Да что же это там? — пробормотал он, прощупывая пальцами свое пыльное одеяние.
— Что?
— Жук, должно быть, какой-то забрался. С полудня скребется, никак его раздавить не могу. Протрясти одежду надо бы.
— И постирать. Может, это вошь? — подшутил Глеб.
— Скажешь тоже. — Маг, придав лицу озабоченное выражение, запустил руку за пазуху. — Ага! — довольно вскричал он через несколько мгновений и извлек сжатый кулак.
— Поймал?
— Шевелится. — Епископ раскрыл ладонь, держа вторую наготове, готовый в случае чего тут же прихлопнуть пойманное насекомое. Глеб глянул и хохотнул:
— Вот так жук!
В руке у мага лежал розовый маленький камешек. И вдруг он шевельнулся, перекатился с боку на бок, едва не свалившись с ладони. Епископ едва успел подхватить его.
— Надо срочно уходить, — сказал маг.
— Живой Камень? — Глеб прекратил неуместный смех.
— Он самый. Проснулся. Видимо, скоро будет обвал. Или землетрясение. Поспешим, надо успеть отсюда выбраться.
Епископ спрятал Живой Камень в карман, и друзья начали торопливый спуск. Но они опоздали.
Позади раздался треск, оглушительный грохот. Взметнулось с беспокойное эхо, прокатилось над горой, на рекой. Дрогнула земля. Потекли по склонам ручейки каменной крошки и щебня, поднялась в воздух пыль, и низкое солнце сразу сделалось красным и тусклым. Утес содрогнулся еще раз, сильней. Что-то где-то ухнуло, развалилось, прорычало рассыпчатым громом. Друзья замерли на небольшом уступе, прижались спинами к скале, не решаясь динуться дальше. Они смотрели себе под ноги, вниз, на широкую петлю Кружной Реки. У Глеба над головой пролетел булыжник свалившийся откуда-то сверху. В волосы посыпалось мелкое каменное крошево.
Через минуту все стихло. Не веря установившейся тишине, товарищи еще какое-то время стояли неподвижно, затем Епископ сказал:
— Кажется, пронесло, — и опустился на землю. В воздухе висела колючая пыль, дышалось тяжело. Но земля уже не колыхалась под ногами, и скалы не дрожали.
— Давай спускаться, — поторопил некстати усевшегося товарища Глеб. — Не было бы еще одного толчка. И в следующий раз предупреждай, если у тебя в кармане вдруг зашевелится жук.
Они вышли из-за прикрытия скалы, обернулись, разглядывая изменившийся облик Утеса. Тут-то Глеб и заметил пещеру.
— Я так и знал, что она там, — сказал он.
Карниз, что лепился на отвесной стене, целиком рухнул вниз, в пропасть, вместе с зарослями терновника, открыв чернеющую дыру пещеры.
— А вот теперь туда уже никак не добраться, — произнес Епископ, и Глеб был вынужден с ним согласиться. Только опытный, полностью снаряженный скалолаз мог достичь входа в пещеру по совершенно ровной вертикальной стене. — Так что придется искать ходы гномов.
— И где их искать? Маг пожал плечами.
— Если легенда про Плачущего Человека не врет, то ходы. здесь есть. И их можно найти. Вернемся в деревню, расспросим поподробней Борова.
До реки уже было рукой подать. Друзья обогнули большой валун, и Глеб вдруг криво, безрадостно усмехнулся, остановился и произнес:
— Сдается мне, что в деревню сегодня мы не попадем.
— Почему? — спросил Епископ. Он глянул на товарища, проследил за его взглядом и коротко ругнулся.
Берег неузнаваемо переменился. Маг сперва даже подумал, то они ошиблись и вышли не туда, но потом он увидел каменистую отмель и знакомые угловатые валуны по левой стороне и понял, что это все-таки то самое место.
Река бурлила по невесть откуда взявшемуся перекату, швырялась пеной, ярилась меж острых камней. Плоские гранитные ты вздыбились, образовав труднопроходимые каменные торосы. А там, где должна была находиться лодка, огромным надгробьем впечатался в землю обломок скалы, сброшенный землетрясением откуда-то сверху, возможно с самой вершины Утеса.
— Привет, —сказал Глеб, незаметно приблизившись к товарищу со спины.
Иван обернулся, расплылся в улыбке:
— Ха! Здорово, Глеб. Что-то ты к нам не спешил заглядывать.
— Так уж получилось.
— Ну, ладно. Сначала сделаем дело, а поговорим потом. Готов?
— Конечно.
— Пошли…
Иван рывком поднялся со скамьи, отряхнул с колен шелуху и быстро зашагал по направлению к автобусной остановке. На плече у него болталась черная спортивная сумка, было видно, что в ней ничего нет. Или почти ничего…
Народу на остановке было много. Когда подошел автобус, товарищи с трудом протиснулись в салон.
— Нам до конца, — сказал Иван. Глеб кивнул, давая понять, что услышал.
Через четыре остановки в динамиках неразборчиво прохрипело: «Завод!», с шипением разошлись гармошки дверей, и обеспокоенные пассажиры заторопились на свободу, толкаясь и привычно переругиваясь. Сразу стало свободней.
«Следующая — Университет», — объявил водитель, и автобус тронулся дальше.
Иван что-то негромко мурлыкал себе под нос. Глеб молчал и смотрел в грязное окно. На какое-то мгновение ему вдруг показалось, что движение автобуса — лишь иллюзия, создаваемая бегущими мимо деревьями, домами, светофорами и бетонными столбами. Двигалась дорога, а не автобус. Эффект перрона и трогающегося поезда…
Автобус подпрыгнул на ухабе, и все встало на свои места.
Утром вдруг хлынул дождь.
Крестьяне радовались щедрому дару небес, столь необычному в это время года, на этих сухих, недалеких от безводных пустынь землях.
Выбежали под ливень полуголые ребятишки, заскакали босиком по лужам, запрыгали, затопали по воде, взметая тучи брызг. Степенно вышли на улицу взрослые, подняли лица к хмурому небу, прикрыли глаза, наслаждаясь упругими ударами капель, упиваясь бегущими по коже ручейками. Старики и старухи, не усидев дома, кутаясь в теплое, прятались под навесами, под карнизами, под деревьями, но, не утерпев, тянули под тугие струи свои иссушенные руки и ловили дождь в пригоршни, подносили к лицу, вдыхали запах, омывали морщины, смачивали бледные губы и уже не обращали внимания на то, что вода затекает в рукава, одежда намокает, тяжелеет…
Разбрелась по улицам домашняя птица. Мокрые куры разгребают размякшую почву, довольные петухи позабыли про вечные распри и бок о бок со своими недавними недругами роются в земле, извлекая жирных червей. Расстелив крылья по грязи, ходят самовлюбленные гусаки. Утки — те совсем сошли с ума — кряхтят, крякают, верещат.
Вместе с мальчишками носятся по лужам деревенские псы. Длинные языки вывалились меж зубов, шерсть налипла на ребра, хвосты бешено крутятся из стороны в сторону. Гавкают, покусывают играючи босые икры визжащих детей.
Крестьяне спешно выгоняют скотину под дождь, веря в старую примету, что омытых небесной влагой животных потом целый год никакая хворь не возьмет. Кругом мычат коровы, коротко мекают козы. Свиньи валятся в самую грязь, лежа роют землю рылом, грызут камни, чавкают. Овцы сбились в испуганное стадо, дрожат, шарахаются от людей, собак, животных. Лошади поднимают морды к небу и всхрапывают, раздувая бархатные ноздри.
Кругом шум, веселье. Дождь пришел!
По напоенной до предела земле бегут ручьи. Пыль смыта с лугов, вечно серая трава вдруг заблистала зеленой свежестью.
И уже видны разрывы в тучах. Вот-вот появится солнце, дунет ветер, пронесется над лужами. А когда там следующий ливень? Дожить бы…
Глеб открыл глаза и некоторое время не мог понять, где находится.
Вокруг было темно, только узкая светлая щель у самого пола выдавала расположение двери. Воздух был необыкновенно свеж, возможно, это и сбило его с толку — вот уже несколько дней подряд он дышал сухим ветром, несущим жар пустыни.
Стояла тишина.
Глеб прикинул, сколько он проспал. По его оценке, время сейчас шло к обеду.
Впервые за все путешествие Глеб ощутил, что наконец-то по-настоящему отдохнул. Сила и бодрость наполняли его, словно пенящееся пиво кружку. Талисман ждет, и никакой Плач, никакой демон не смогут остановить Двуживущего воина, полного решимости забрать то, ради чего он и пришел в этот богом забытый край.
Глеб потянулся, хрустнув суставами. Соскочил с кровати на пол, едва не ударившись лбом о противоположную стену. Оделся в кромешной тьме и только потом, нашарив задвижку, открыл дверь с нарисованной на ней цифрой «I».
Епископ ждал за столом. И, судя по объедкам, ждал уже достаточно долго. Перед магом лежала раскрытая книга, занимая почти все пространство стола. Сбоку на столешнице притулилось блюдо с рисом. Возле самого локтя, в опасной близости, стояла кружка. Глубокая тарелка с тушеным мясом по воле Епископа и вовсе покинула стол, переместившись на один из табуретов.
— Ты пропустил самое интересное, — сказал маг без предварительного приветствия.
— Доброе утро, — произнес Глеб.
— Утро? — Епископ хмыкнул. — Я уже успел два раза перекусить, а ты говоришь «утро». Но утро было действительно добрым.
— А что? — Глеб опустился на один из свободных табуретов, взял в руки тарелку с мясом, зачерпнул ложкой, попробовал. Еда остыла и была чуть теплой. Но вкусной.
— Какой тут ливень прошел!
— Это для меня не новость, — сказал Глеб, пододвигая поближе рис. — Я и сам однажды под такую грозу попал, что страшно вспомнить.
Маг убрал книгу, поднялся, подошел к окну, спросил:
— Пойдем прямо сейчас?
— А чего тянуть? Червячка заморю и тронемся.
— Какого червячка? — не понял Епископ.
— Ну… это так. Образно. Поговорка такая.
— Понятно, — задумчиво сказал маг. Он вглядывался в недалекий Утес Плачущего Человека, разглядывал каменистые склоны, где-то крутые, а где-то осыпавшиеся, местами голые, местами поросшие зеленью.
— Только как бы нам перебраться через реку? — спросил Глеб с набитым ртом.
— Я узнавал у хозяина. Он говорит, что там есть лодки. Они ничьи, общие.
— Общие и ничьи — это абсолютно разные понятия.
— Не придирайся к словам, — скривился Епископ. — Главное, что мы можем ими воспользоваться… — Маг помолчал, продолжая созерцать вид за окном, затем добавил неуверенно: — Реку-то мы переплывем, но, боюсь, скалолазы из нас никудышные выйдут.
— А нам на вершину карабкаться ни к чему, — заявил Глеб, — Южный склон достаточно пологий. Вход должен быть где-то там, в зарослях терновника. Ты видишь какие-нибудь заросли?
— Ты еще спроси у меня, не зацвел ли там твой терновник, — буркнул Епископ. — Растет что-то внизу, но южную сторону отсюда почти не видать.
— Ладно, через час разберемся на месте.
Но к подножию утеса они приблизились не через час и даже не через два. В пути к недалекой скале вдруг вышло несколько досадных задержек…
После того как Глеб заморил червячка, друзья без лишних сборов покинули гостиницу. Они прошли по тропе, что змеилась меж гряд. Почва на узкой дорожке раскисла, сделалась скользкой, и Глеб дважды падал. В конце концов он наплевал на приличия и двинулся напролом, приминая посадки и оставляя глубокие следы на напоенном дождем, перекопанном черноземе. Епископ шел уверенной походкой опирающейся на посох манекенщицы, на каждом шаге скрещивая ноги и колыша костлявыми бедрами.
«Забавно!» — подумал Глеб, но тут же поскользнулся в третий раз, едва устоял на ногах и после этого уже не отвлекался, все внимание сосредоточив на предательской тропе.
Они вышли к затопленной помойной яме. В низинках вдоль деревенской дороги поблескивали лужи.
— Здорово промочило, — вслух отметил Глеб. Маг согласно кивнул.
Дождь давно уже кончился, и деревня обезлюдела. Словно бы отдыхала после бурного праздника. Только водоплавающие птицы пытались купаться в мелких лужах да бродили по лужайкам непривязанные козы, вымокшие и оттого жалкие.
Так и не встретив ни единого человека, товарищи вышли из с деревни и прямиком направились к скале.
Вот тут-то и вышла первая заминка.
На лугу за селением пасся здоровенный бык. Друзья не обращали на него внимания, да и животное вело себя спокойно. До с определенного момента. Стоило людям переступить некую незримую линию, как с быком что-то случилось. Он вдруг взревел, задрал хвост, сорвался с места и, сделав два неуклюжих прыжка, преградил дорогу путникам. Глаза его налились кровью, он широко расставил ноги, склонил голову к земле, взрывая дерн острыми рогами. Ноздри его трепетали, выпуская пар бешеного дыхания.
— Кажется, мы ему не понравились, — пробормотал Глеб, замерев на месте. — Ты можешь с ним что-нибудь сделать?
— Разве только напугать, — прошептал маг. — Но тогда он может броситься прямо на нас.
— Такую тушу мечом не свалить. — Глеб тоже шептал, кривя губы и храня полную неподвижность. Бык пока не трогался с места. Он только взрыкивал совсем не по-бычьи, рвал копытами землю, мотал низко склоненной головой, яростно косил алым глазом на неподвижных людей.
— Значит, так и будем стоять? — тихо осведомился Глеб.
— У тебя есть план?
— Может, ты знаешь какой наговор или как это там у вас называется?
— Ничего я не знаю.
— Вот вляпались!
Глеб попробовал осторожно отступить, но бык заметил движение человека, рогами взрыл почву, вырвал кусок дерна, взметнул вверх и вперед, осыпав людей комьями сырой земли.
— Стой, — просипел Епископ. — Не зли его. Сейчас он остынет.
Глеб утер грязь с лица. Вот теперь он сам разозлился.
— Ну уж нет! Сейчас мы проверим, кто здесь самый быстрый.
— Эй, что ты задумал? — заволновался маг.
— Потеху по-испански.
— Подожди…
— Чего ждать?! — Глеб выхватил меч и прыгнул вперед. Свистнул в воздухе клинок, и срубленный рог отлетел в траву. Бык вздернул голову, пытаясь подцепить человека, но Глеб уже отскочил, отведя меч к плечу.
— Ну, если так! — крикнул Епископ. Он отступил, пользуясь тем, что бык сейчас видел только одного Глеба, и закрутил посохом. Руки мага слабо засветились.
— Торро! Торро! — вскричал Глеб, чувствуя, как горячится кровь. Бык шагнул к нему, пропахал оставшимся рогом борозду и вдруг стремительно рванул с места. Из-под копыт полетела грязь, забрызгав Епископа, сбив творящееся волшебство. Глеб крутанулся на месте, уворачиваясь. Вместо мулеты — блестящая сталь меча.
— Торро! — Он разорвал дистанцию, воспользовавшись замешательством животного, отупевшего от ярости. Краем глаза заметил, что Епископ вновь принялся размахивать своим посохом.
— Торро! — Полуослепший бык метнулся на голос, на блеск металла. И вновь человек исчез перед самым его носом.
— Торро! — вновь раздался раскатистый голос сбоку. Взбесившееся животное развернулось все телом, и Глеб едва не попал ему под копыта.
— Я готов! — крикнул маг. — Отойди в сторону! Глеб отпрянул, и в то же мгновение над его ухом что-то просвистело, левый висок обдало горячим порывом ветра. Морду быка лизнуло невесть откуда взявшееся серебристое пламя, и бык осел, взревел испуганно. Неприятно запахло паленой шерстью. А тут еще Глеб подскочил, взмахнув мечом, отрубил и второй рог. Вновь размахнулся и со всей силы заехал рукоятью точно в лоб животного.
Бык жалобно рявкнул и бросился прочь, сбив с ног зазевавшегося, потерявшего бдительность Глеба.
Коррида закончилась победой.
Маг подбежал к товарищу, помог подняться.
— Все нормально?
Глеб ощупал себя, покрутил головой, подвигал руками.
— Вроде все на месте.
— Здорово ты ему рога посшибал!
—Оба хороши.
Задрав хвост, бык со всех ног несся к деревне.
— Не затоптал бы кого, — озабоченно сказал Глеб. Отряхнувшись, заправившись, друзья продолжили путь. Не сделав и двадцати шагов, они оказались на ранее не замеченной ими дорожке, что вела от деревни к реке. Через полчаса товарищи вышли на берег. Утес Плачущего Человека виделся теперь во всей красе. Он походил на развалины замка, на разрушенную крепостную стену с обколотыми пиками башен, полузасыпанную обвалами, местами поросшую кустарником, запаршивевшую, одичалую. Петля широкой и глубоководной реки заменяла ров, делая эту естественную крепость еще более неприступной…
Тропа уткнулась прямо в лодки, лежащие на песчаном берегу, довольно далеко от воды.
— Вот тебе и на! — сказал Глеб, почесав в затылке.
— Что же он мне про замки-то ничего не сказал! — раздосадованно плюнул в реку Епископ.
Легкие челноки были скованы друг с дружкой длинной цепью, а та, в свою очередь, намертво крепилась к двум огромным кленам. Гирлянда лодок напоминала нанизанных на огромный кукан и выпотрошенных гигантских рыб.
— Ты можешь их как-нибудь отпереть? — неуверенно спросил Глеб.
— Ничего я не могу! — досадуя, ответил маг. — Это скорей по твоей части.
— Я не взломщик.
— Значит, надо возвращаться за ключами. Потеряем еще час, если не больше.
Через час товарищи вновь пришли на берег, к прикованным на цепь лодкам. Епископ ругался на чем свет стоит, Глеб посмеивался. Первый же человек, встреченный ими в деревне, объяснил, и что ключи от всех замков лежат в дупле одного из кленов, там, у Кружной Реки.
И ключи действительно оказались на месте.
— Вот она, разница между общим и ничьим, — сказал, улыбаясь, Глеб. — Если бы эти лодки были ничьи, то ключей мы бы вообще не нашли.
— Стоило бегать! — Епископ уже отыскал злополучный тайник в стволе и теперь отпирал ржавый замок.
— А где… — начал Глеб и вдруг подавился хохотом. — Где… где… — он пытался закончить фразу, но каждый раз фыркал и заходился в приступе смеха. Хмурый Епископ покачал головой и стал в одиночку толкать освобожденный челнок к воде. Глядя на его усилия, Глеб захохотал еще громче.
— Хватит ржать! — Маг выпрямился. — Помоги лучше!
Глеб с трудом подавил рвущийся хохот. Он показал пальцем в лодку, сказал:
— А где… — хрюкнул, но сдержался и все же договорил: — А весла где?
Епископ глянул в челнок и громко чертыхнулся.
— Ну уж нет! Назад я не пойду! Хватит! Будем руками грести! Грести руками все же не пришлось. Правда, и весел товарищи так и не отыскали. Но на берегу гнило несколько старых посудин. Эти-то не были прикованы, лежали в стороне кверху днищем, никому не нужные, уже наполовину утонув в песке. Выбрав одну, что выглядела покрепче, Глеб с помощью меча выломал из борта несколько досок, обрубил по размеру, попытался придать им ло-патообразную форму. Хмурый Епископ следил за его работой.
— Чем не весла! — сказал Глеб, закончив труд.
— Все ладони в мозолях будут, — скривился маг.
— Не будут, — успокоил товарища Глеб. — Чего тут плыть-то? Сорок гребков — и мы на том берегу…
Дружно навалившись на борт, они опрокинули лодку, вылив из нее дождевую воду. Затем вновь кувыркнули на днище. Глеб закинул в челнок самодельные грубые весла, снял меч, чтоб не мешался, положил рядом с веслами. Упершись руками в корму, пробуксовывая ногами в плотном слежавшемся песке, друзья протащили челнок по берегу и столкнули в воду. Замочив полы своего длинного балахона, первым в лодку запрыгнул маг. Глеб оттолкнулся от берега и вскочил следом. Течение тотчас подхватило легкую лодочку.
— Давай, греби, — сказал Глеб, подхватывая грубое весло, вырубленное из доски. Сам он встал по левому борту, ближе к носу, Епископ занял положение у кормы, стал подгребать справа.
Внезапно выяснилось, что непростая это задача — направить капризный челнок в нужную сторону. Тем более когда приходится грести вдвоем, неудобно стоя на коленях, держа в руках обрубки досок. Неуправляемая посудина крутилась на месте. То и дело течение прибивало ее назад к берегу. Друзья взмокли от усилий и от брызг, летящих из-под весел. Река постепенно сносила их вниз по течению, несла как раз к южному склону утеса, но они все еще бестолково барахтались у того же берега, от которого отплыли, и никак не могли достичь хотя бы середины потока.
— Стоп! — скомандовал Глеб. —Давай потихоньку… И-и, раз! — Он загреб со своей стороны. — Ты пока стой! Сейчас я выровняю лодку… Теперь оба! И-и, два!..
Через какое-то время товарищи приноровились к лодке и течению и наконец-то медленно-медленно устремились к противоположному берегу под громкий ровный счет и команды Глеба.
Когда скала была уже совсем рядом, Епископ чуть сильней налег на весло, и доска вдруг с хрустом переломилась. Глеб оглянулся. Растерянный маг держал в руках бесполезный обломок, а большая часть весла шустро уплывала вниз по течению. Чертыхнувшись, Глеб передвинулся на самый нос и стал загребать с обоих сторон. Худо-бедно, но лодка слушалась его.
Через минуту весло задело дно, и Глеб, не мешкая, прыгнул в воду. Здесь уже было неглубоко — чуть выше колена. Даже сквозь твердую подошву сапог чувствовались острые грани мелких подводных камней, иногда ноги запинались о булыжники покрупнее. Дно поднималось полого, и Глеб достаточно долго брел, волоча за собой лодку с сидящим в ней магом, прежде чем достиг берега.
— Вылезай, приехали, — обратился он к товарищу. Епископ, цепляясь за качающиеся борта, прополз к носу и спрыгнул на землю. Глеб выбрался из воды. Вдвоем они вытащили лодку на каменистую отмель и осмотрелись.
Горбящийся, вымощенный гранитными плитами берег напоминал панцирь черепахи. Ровный и почти плоский возле реки, через несколько метров он внезапно вздымался и уходил вверх, чем дальше, тем круче поднимаясь к небу. Всюду торчали острые обломки скал, чернели глубокие трещины. Многочисленные уступы и площадки густо поросли терновником. Местами кусты были сметены обвалами, и длинные языки щебенки кое-где достигали реки и исчезали под водой.
— Не думал я, что этот склон такой большой, — проговорил Глеб, прицепляя к поясу меч. — Пока мы его обшарим…
— А что искать-то?
— Заваленную пещеру в зарослях терновника.
— Да, — усмехнулся Епископ. — Здесь уйма обвалов и море зарослей.
— А ты чего хотел? Точных координат, полученных со спутника?..
Друзья разошлись в разные стороны и стали взбираться вверх по южному склону Утеса Плачущего Человека. Чем выше они поднимались, тем тяжелей было карабкаться, тем больше препятствий приходилось преодолевать.
— Не лезь высоко! — крикнул Глеб. Дробящееся эхо повторило его слова. — Пещера должна быть где-то на полпути к вершине!
— Я и не собираюсь превращаться в альпиниста! — отозвался Епископ. — А ты, если вдруг увидишь гнома, постарайся с ним поговорить!
— Ладно! — крикнул в ответ Глеб, в два прыжка достиг ближайшего каменистого выступа, сплошь заросшего терновником, и шагнул в глубь колючих плотных кустов. Из-под его ног осыпалась струйка мелких камешков и покатилась вниз разрастающимся гремящим ручьем, с тем чтобы влиться в воды Кружной Реки.
Пещера отыскалась, когда день близился к завершению и уже почти весь склон был обшарен до последнего камешка. Необследованной оставалась только небольшая площадка, козырьком нависшая над крутым обрывом. Густо разросшиеся там кусты вполне могли скрывать за собой вход в подземелье.
Разочарованные Глеб и Епископ сошлись вместе.
— Или мы плохо искали, — сказал Глеб, — или это место там. — Он показал на неприступный карниз, прилепившийся к отвесной скале над пропастью.
— Ты летать умеешь? — спросил маг. — Я пока еще нет.
— Главное, добраться до уступа. — Глеб, прищурившись, разглядывал скалу. Уже сгущались вечерние тени, и каждый камешек, каждый выступ и выбоина на обрыве теперь виделись четче, обрисованные чернилами тьмы. — Смотри: сверху можно спуститься вон по той трещине, затем оттуда перебраться на выступ, проползти три метра, цепляясь за корни, и уже можно будет дотянуться до карниза.
— Ты хочешь рискнуть? — спросил Епископ, оценивая намеченный товарищем маршрут.
— Опасно, — признал Глеб.
— Убийственно. Я бы не полез.
—Надо подстраховаться.
—Как?
— Вернемся в деревню, раздобудем веревку. А завтра попробуем. Я обвяжусь, ты будешь держать.
— Веревка не поможет, — с сомнением в голосе сказал Епископ. — Если сорвешься, то с размаху ударишься о скалу.
— Мне кажется, шанс есть. Стоит попробовать.
— Но даже если ты туда и залезешь, так что дальше? Будешь в одиночку разгребать завал?
— Сперва надо посмотреть. А что делать потом, решим позже Может, там и нет ничего?
— Вот именно. Стоит лезть… — Епископ вдруг хлопнул себя по ребрам, словно придавил какое-то насекомое. Почесал бок продолжил: — Мне кажется, надо искать другой вход.
— Через гномьи ходы?
—Да.
— И ты думаешь, что их будет легче отыскать?
— Не знаю.
— Ты сегодня облазил половину горы, может, что-то видел?
Маг пожал плечами и вновь хлестнул себя рукой.
— Да что же это там? — пробормотал он, прощупывая пальцами свое пыльное одеяние.
— Что?
— Жук, должно быть, какой-то забрался. С полудня скребется, никак его раздавить не могу. Протрясти одежду надо бы.
— И постирать. Может, это вошь? — подшутил Глеб.
— Скажешь тоже. — Маг, придав лицу озабоченное выражение, запустил руку за пазуху. — Ага! — довольно вскричал он через несколько мгновений и извлек сжатый кулак.
— Поймал?
— Шевелится. — Епископ раскрыл ладонь, держа вторую наготове, готовый в случае чего тут же прихлопнуть пойманное насекомое. Глеб глянул и хохотнул:
— Вот так жук!
В руке у мага лежал розовый маленький камешек. И вдруг он шевельнулся, перекатился с боку на бок, едва не свалившись с ладони. Епископ едва успел подхватить его.
— Надо срочно уходить, — сказал маг.
— Живой Камень? — Глеб прекратил неуместный смех.
— Он самый. Проснулся. Видимо, скоро будет обвал. Или землетрясение. Поспешим, надо успеть отсюда выбраться.
Епископ спрятал Живой Камень в карман, и друзья начали торопливый спуск. Но они опоздали.
Позади раздался треск, оглушительный грохот. Взметнулось с беспокойное эхо, прокатилось над горой, на рекой. Дрогнула земля. Потекли по склонам ручейки каменной крошки и щебня, поднялась в воздух пыль, и низкое солнце сразу сделалось красным и тусклым. Утес содрогнулся еще раз, сильней. Что-то где-то ухнуло, развалилось, прорычало рассыпчатым громом. Друзья замерли на небольшом уступе, прижались спинами к скале, не решаясь динуться дальше. Они смотрели себе под ноги, вниз, на широкую петлю Кружной Реки. У Глеба над головой пролетел булыжник свалившийся откуда-то сверху. В волосы посыпалось мелкое каменное крошево.
Через минуту все стихло. Не веря установившейся тишине, товарищи еще какое-то время стояли неподвижно, затем Епископ сказал:
— Кажется, пронесло, — и опустился на землю. В воздухе висела колючая пыль, дышалось тяжело. Но земля уже не колыхалась под ногами, и скалы не дрожали.
— Давай спускаться, — поторопил некстати усевшегося товарища Глеб. — Не было бы еще одного толчка. И в следующий раз предупреждай, если у тебя в кармане вдруг зашевелится жук.
Они вышли из-за прикрытия скалы, обернулись, разглядывая изменившийся облик Утеса. Тут-то Глеб и заметил пещеру.
— Я так и знал, что она там, — сказал он.
Карниз, что лепился на отвесной стене, целиком рухнул вниз, в пропасть, вместе с зарослями терновника, открыв чернеющую дыру пещеры.
— А вот теперь туда уже никак не добраться, — произнес Епископ, и Глеб был вынужден с ним согласиться. Только опытный, полностью снаряженный скалолаз мог достичь входа в пещеру по совершенно ровной вертикальной стене. — Так что придется искать ходы гномов.
— И где их искать? Маг пожал плечами.
— Если легенда про Плачущего Человека не врет, то ходы. здесь есть. И их можно найти. Вернемся в деревню, расспросим поподробней Борова.
До реки уже было рукой подать. Друзья обогнули большой валун, и Глеб вдруг криво, безрадостно усмехнулся, остановился и произнес:
— Сдается мне, что в деревню сегодня мы не попадем.
— Почему? — спросил Епископ. Он глянул на товарища, проследил за его взглядом и коротко ругнулся.
Берег неузнаваемо переменился. Маг сперва даже подумал, то они ошиблись и вышли не туда, но потом он увидел каменистую отмель и знакомые угловатые валуны по левой стороне и понял, что это все-таки то самое место.
Река бурлила по невесть откуда взявшемуся перекату, швырялась пеной, ярилась меж острых камней. Плоские гранитные ты вздыбились, образовав труднопроходимые каменные торосы. А там, где должна была находиться лодка, огромным надгробьем впечатался в землю обломок скалы, сброшенный землетрясением откуда-то сверху, возможно с самой вершины Утеса.