Остапенко Юлия Владимировна. Тебе держать ответ

   — Поэтому, — продолжал Флейн, — думай не о завтрашнем дне, мальчик мой. Думай о послезавтрашнем. Старый Одвелл давно наложил в штаны и теперь ерепенится только по привычке. Все мы, лорды старой закалки, одинаковы — пусть бы тебя пришпилили копьём к стене, а дёргайся до конца, пока не испустишь дух. Таким был твой дед… Но когда старый пёс Одвелл испустит дух, старый пёс Фосиган вспомнит о тебе. Ты должен быть готов.
   — Как готов? — спросил Анастас. — Что мне понадобится?
   И лорд Флейн засмеялся дребезжащим старческим смехом, а потом щёлкнул его по лбу костлявым пальцем — так, что остался синяк.
   — Деньги, болван. Деньги — вот что всегда нужно. Имея деньги, имеешь всё. И всех.
   Он был прав. Анастас уже знал, что такое деньги: узнал после того, как деньги лорда Кордариола, Тартайла и Берджоя купили им лояльность Дардейла и Тибрина, стоявших за бело-лиловые цвета, а также нейтралитет Чейзеров, вставших было на сторону Одвелла. Конечно, оставались такие, как Блейдансы, сражавшиеся за честь, и как Индабираны, слишком глубоко погрязшие в преступлениях Одвеллов, чтобы отступиться от них теперь, но таких было меньшинство. Большую часть остальных можно было купить, как обычных наёмников, которых тоже немало шлялось сейчас по северу Бертана — волки всегда чуют, где пахнет кровью. Они присягали тем, кто предлагал больше; поэтому Анастас должен был предложить больше. Это было очень просто и лишь немногим более гнусно, чем голова лорда Крейтона, торчащая у того меж ляжек. «Если я делаю одно, — сказал себе Анастас, — то почему не сделать и другое?» Хотя его матушка вряд ли бы это одобрила. Она презирала богиню Аравин, заступницу купцов, торгашей и тех, кто покупал кровь за золото. Матушка поклонялась Гвидре, который предпочитал просить — и давать, если его попросят.
   Анастас совмещал. Ныне он приехал в Эфрин торговать — своим словом и кровью своих людей. Его выворачивало от одной этой мысли. Если бы не Илайна и её рёбёнок, если бы не призрачная, с каждым днём тающая надежда найти Адриана… Анастас хотел, чтобы они жили в мире. Для этого он должен был построить для них мир, а любое строительство стоит денег. Он надеялся, что однажды увидит свою мать и сумеет ей это объяснить.
   Он лежал в лохани, пока вода совсем не остыла, потом смыл с себя грязь, слезающую клочьями серой пены, вылез, отёрся и съел остывший ужин. За окнами смеркалось, море шумело так сильно, что шелест волн долетал даже сюда, через два квартала от берега. Колокола на главной площади пробили девять. До назначенной встречи оставалось три часа. Он неожиданно почувствовал ноющее томление в паху и невольно подумал о девушке, которая принесла ему ужин, но тут же отмахнулся от этой мысли. Интересно, дождётся ли Илайна его возвращения. Он хотел быть с ней рядом, когда она родит на свет его дитя.
   Он оделся, оставив сапоги на полу, и прилёг на кровать. Анастас скакал шесть дней, почти не делая остановок, но усталости не чувствовал, однако знал, что это обманчивое ощущение, вызванное внутренним напряжением. Нет, он не боялся — во всяком случае, не того, чего ему посоветовал бы остерегаться Линлойс, будь он жив. Было, конечно, безумием ехать совсем одному во фьев одвеллского септы, на встречу, которую сам же этот септа и назначил. С большой вероятностью это могло оказаться ловушкой — однако Анастас так не думал. Уж слишком сильно, по слухам из надёжных источников лорда Флейна, был обижен лорд Бьярд на своего хозяина, не пожелавшего в столь смутное время финансировать его судостроительную авантюру. Лорда Одвелла можно было понять: теряя каждый день по деревне и каждую неделю — по замку, он имел нужды более насущные, чем отдалённая и неясная перспектива торговли с андразийскими варварами. Ничего странного — клан Одвелл доживал свои последние дни. Анастасу же приходилось думать о тех днях, что настанут после. Поэтому он, по совету лорда Флейна, дал Бьярду денег на его корабль, хотя и был вынужден из-за этого сократить свою армию на пятьсот копий. Любопытно даже взглянуть, что он там на них построил.
   «Когда всё кончится, — думал Анастас, лёжа на скрипучей кровати в паршивой эфринской гостинице, — Бьярд, наверное, уже вернётся из своей Андразии. Если он удачно сплавает, я дам ему денег ещё на один корабль, для нас. Выкуплю у Фьорелла его остров, в обмен на Гвизли, которое он так сильно хочет… И отвезу туда их всех. Адриана, Бертрана, Илайну с нашим сыном, матушку, девочек… И там они всегда, всегда будут в безопасности. И я больше не брошу их. Не оставлю. Не сбегу… Матушка разгневается, конечно, захочет обратно в Эвентри, но я его снесу. После всего, что там было, после крови отца и Ричарда, которая там пролилась, после того, как Одвелл держал там Адриана, я просто снесу этот проклятый замок к Мологу, сровняю его с землёй. Клан — это не стены, это люди».
   В мыслях всё звучало стройно и правильно, но Анастас не был уверен, что сумел бы столь же внятно объяснить кому-нибудь своё решение. Не то что своей леди-матери, а хотя бы Илайне… Впрочем, Адриан, возможно, понял бы его. Адриан всегда его понимал.
   «Я тебя найду, малыш, ты только живи», — подумал Анастас Эвентри и моргнул. Глаза у него снова резануло, он поднял руку, чтобы протереть их, и она отдалась ноющей болью. Дала о себе знать старая рана — разнылась на сыром морском воздухе. Анастас пошевелили головой, удивлённо осматриваясь. Он сам не заметил, как задремал. Свеча на столе догорела и погасла. Неужели проспал?.. Он вскочил — и тут же услышал, как на ратуше бьют колокола.
   Нет, не проспал. В самый раз.
   Он снял со спинки стула плащ, накинул на плечи, натянул капюшон на глаза. Лестница с жилого этажа вела в коридор, смежный с гостевым залом; ведущая туда дверь была прикрыта, чтобы хмельное веселье одних гостей не тревожило покоя других.
   Никто не видел, как он вышел из гостиницы.
   На пристани было пусто — и было бы тихо, если бы не гудели волны, разбиваясь о доски мола. Ночь стояла безлунная, редкие звёзды едва освещали пришвартованные к берегу рыбацкие лодки. Анастас прошёл в дальний конец пристани, ступил на мол, доски жалобно заскрипели у него под ногой. Ветер рвал полы его плаща.
   Он прошёл по настилу, слыша только скрип досок у себя под ногами и рёв волн. Человек, стоящий почти в самом конце пристани, у сброшенного на доски трапа, повернулся и смотрел, как он приближается. Подойдя к нему почти вплотную, Анастас увидел, что он тоже в плаще с капюшоном, но, в отличие от Анастаса, не прячет круглощёкого, радушно улыбающегося лица.
   — Приветствую вас, мой лорд, — сказал Эли Бьярд, перекрывая гул прибоя. — Я рад, что вы всё же решились почтить меня визитом. Ну как она вам — хороша?
   Анастас взглянул туда, куда широким жестом указал лорд Бьярд, — на судно, со скрипом покачивающееся на беспокойных волнах и кажущееся в темноте огромным демоном, восставшим из глубин владений Риограна. Что ж, хотелось бы верить, что впечатляющие размеры этой махины поспособствуют её прочности и стойкости во время бури, а не утянут её на дно.
   Бьярд помедлил, как будто ожидая от Анастаса возгласов восхищения. Не дождавшись, сказал немного обиженно:
   — Прошу вас, идите за мной.
   Анастас ступил следом за своим проводником на шаткий трап. Косая доска, соединявшая берег с кораблём, раскачивалась и стонала, будто была живым существом, и каждый шаг идущих по ней людей причинял ей боль. Достигнув борта, лорд Бьярд перепрыгнул через планшир и повернулся к Анастасу с протянутой рукой, но тот, не прикоснувшись к ней, легко соскочил на палубу.
   — Вы прежде ходили по морю, мой лорд? — снова заулыбался лорд Бьярд.
   Анастас покачал головой. Он оглядывался, ожидая увидеть людей, но, похоже, на корабле они были одни.
   — Здесь никого нет, мой лорд, — угадал его мысли Бьярд. — Только вы и я.
   Что ж, разумно. Вне зависимости от исхода разговора, Анастас не собирался делать своё пребывание в Эфрине всеобщим достоянием. Для всех, кроме лорда Флейна, Хьюга Кордариола и Илайны, он отбыл в Шарлэйк на смотр войск, которые собирался предложить ему тамошний лорд. Шарлэйк граничит с Бьярдом, и даже если бы кто-то случайно увидел его в таверне или на северо-западном тракте, это можно было бы легко объяснить.
   — Сюда, прошу вас, — сказал лорд Бьярд, откидывая крышку трюма, и в следующее мгновение исчез внизу. Внутри было темно. Анастас колебался недолго. Поздно осторожничать — придя сюда, он многим рискует, но если Бьярд собирается убить его, то в любом случае сделает это. Анастас нащупал носком сапога перекладину ступени и скользнул вниз. Приземлившись на твёрдое деревянное дно, коснулся рукой стены, чтобы удержать равновесие, и в тот же миг в окружающем мраке вспыхнул слабый огонёк.
   — Будьте так любезны, прикройте крышку трюма. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь с берега заметил свет.
   Это было резонно; Анастас выполнил просимое. Лорд Бьярд, пыхтя, стягивал перчатки. Он уже уселся за импровизированный стол, роль которого выполняла бочка. На бочке стояла свеча, трепетавшая на сквозняке. Больше не было ничего.
   — Простите за скудность обстановки, мой лорд, — сказал Бьярд, пригласительным жестом указывая Анастасу на бочку напротив себя. — Это помещение не оборудовано для жилья. В каюте наверху гораздо удобнее, но там нам пришлось бы сидеть в темноте, потому что свет был бы виден на пристани. Занавеси ещё не успели повесить. Всегда, знаете ли, остаётся что-то, о чём вспоминаешь в последний миг.
   Он говорил, хитро щурясь, но, конечно, в коварстве и лицемерии сильно уступал лорду Флейну. Анастас почти не знал лорда Бьярда, видел его всего однажды, когда он самолично приехал во Флейн предложить свою помощь — а вернее, как вскоре выяснилось, выклянчить инвестиции. Решай Анастас сам, он бы выгнал этого вёрткого человечка взашей, не дослушав. Но в тот миг рядом с ним был старый Флейн, и решения принимал он.
   — Я мог бы предложить вам вина, — продолжал Бьярд, бросив перчатки на бочку и потирая сухие пальцы, вытянутые над пламенем свечи, — но слышал, что вы совсем не пьёте. Впрочем, наверху у меня есть бутылочка тарталэсского, так что если слухи лгут…
   — Лорд Эли, — перебил его Анастас, заговорив впервые с той минуты, когда они встретились на моле, — я бросил множество важных и спешных дел и скакал восемь дней, чтобы увидеть ваш корабль и услышать, что вы мне скажете. Я всё ещё не понимаю, почему этот разговор требовал моего присутствия в Эфрине. Но как бы там ни было, будьте любезны приступать к делу. Я бы хотел утром выехать обратно.
   — Могу понять, — стерев с лица елейную улыбочку, сказал лорд Бьярд. — Разумеется, вы правы, мой лорд. Не могу не оценить серьёзность, с которой вы, вопреки юности ваших лет, подходите к делам, кои богам было угодно взвалить на ваши плечи. Вы верно сказали, я не мог не настаивать, чтобы вы прибыли в Эфрин. И, да, я хотел, чтобы вы увидели «Светлоликую». Как она вам?
   — Понятия не имею, — сухо ответил Анастас. — Время суток и погода не располагали к внимательному осмотру.
   — О… Но разве… Простите, я думал, что вы уже видели её — быть может, днём…
   — Я прибыл вчера в восемь вечера и едва успел вымыться с дороги. Простите мою бесчувственность и неспособность по достоинству оценить ваши достижения. Я вижу по крайней мере, что вы действительно построили этот корабль, как и обещали. Здесь вроде бы сухо, видимо, течи нет. Это всё, что я могу сказать, простите. Смею верить, есть ещё какая-то причина, требовавшая моего присутствия?
   — О да, — сморщился Бьярд. — Говоря по правде, я жаждал переговорить с вами с глазу на глаз там, где не будет этого вашего лорда Флейна. Он старый циник, а к тому же вы знаете, как подозрительны бывают пожилые люди. Он мог неправильно меня понять и…
   — К вашему сведению, именно он убедил меня финансировать ваше предприятие. Вижу, для вас это новость? В любом случае, я готов услышать то, что, по-вашему, не предназначается для его ушей. Ну, говорите.
   Он был резок и знал это; он устал, он скучал по Илайне, он тревожился сам не зная отчего, и у него почти не было сил это скрывать. Его радовал тот факт, что они говорили в трюме, а не в убранной коврами позолоченной каюте наверху. Здесь обстановка не обязывала к официозу, и можно было говорить прямо.
   Бьярд наконец понял, что собеседник ждёт от него не велеречивой лести, а разговора по делу, и, к вящему удовольствию Анастаса, прямо к делу и перешёл.
   — Невозможно переоценить перспективы торговли с Андразией, мой лорд. Прежде восточные варвары торговали только с Фарией и Даланаем, ибо, как вы знаете, брать желаемое огнём и топором для них привычнее, чем золотом. При этом они теряют зачастую больше, чем получают — время великих воинов и великих походов прошло для Андразии, нынче им научились давать отпор, и дети их голодают… Они на многое согласятся, если найти к ним подход. Тот, кто сумеет проложить к ним торговый путь, кто завоюет их доверие, заработает на этом вдесятеро больше, чем мог мечтать…
   — Что вам от меня нужно, Бьярд? — устало спросил Анастас.
   — О, вы уже и так немало мне дали, милорд. Вложение, которое вы сделали вот сюда, — Бьярд притопнул ногой по днищу корабля, — окупится вам сторицей уже осенью, когда я вернусь из плавания. Но, как это ни прискорбно, пока что моё начинание почти ни у кого не нашло отклика. Ваша не по годам глубокая мудрость позволила вам…
   — Не моя, — снова перебил Анастас. — Лорда Флейна.
   — Да, но ведь от имени Эвентри я заложил это судно. И имя Эвентри станет мне стягом и пропуском в земли лорда Хэдлода, когда я встану на якорь в его порту перед переходом в Андразию. Судно, которое построил Флейн… или Одвелл… или даже Бьярд, он мог бы просто не пропустить. А мы, увы, вряд ли способны были бы проделать весь путь без единого захода в порт.
   — Дальше, — сказал Анастас, начиная понимать.
   Лорд Бьярд картинно взмахнул руками.
   — А дальше, мой лорд, — целый мир! Я подумываю, наладив связи в Андразии, через неё пойти к Даланаю — но на обратном пути мне понадобится остановиться в Кейне. Только там есть порт, способный вместить и обслужить мою «Светлоликую», а ей нужна будет помощь — вы ведь, без сомнения, слышали о бурях Косматого моря…
   — Кейн принадлежит Одвеллу.
   — О да. Сейчас да. Но, быть может, всё изменится к осени.
   Анастас слегка нахмурился и откинулся назад, упершись кулаком в край бочки.
   — Вы — септа Одвелла, лорд Эли. Вы должны были бы к нему обращаться с этой просьбой, а не ко мне.
   — К лорду Дэйгону? О да, — с горечью отозвался Бьярд. — Лорду Дэйгону сейчас, без сомнения, только и выслушивать мои предложения. Он не пустил меня даже на порог! Могу ли я дать ему копья — вот всё, что его интересовало. А какие у меня копья, когда я всё, всё до последнего гроша извёл на этот корабль — и то бы мне не хватило, если бы не ваша своевременная помощь… Вы молоды, мой лорд, у вас гибкий, живой ум, вы способны глядеть в будущее и оценивать перспективы великих начинаний. А лорд Дэйгон… лорд Дэйгон стар, — снисходительно улыбнулся лорд Бьярд, который был моложе своего хозяина самое большее лет на десять. — Старики не видят дальше своего носа.
   Он словно забыл, что Анастас только что сказал ему о Даррене Флейне. Или ему было удобно делать вид, будто забыл.
   — К тому же, — продолжал Бьярд, сцепляя пальцы, — у меня есть глаза и уши, я вижу и слышу, что происходит сейчас в Бертане. Даже если бы лорд Дэйгон изволил выслушать меня и обещать поддержку, к осени его обещания обратятся в прах… вместе с его кланом.
   — Польщён вашей верой в меня.
   — Я верю в разум, мой друг, — если мне позволено будет вас так звать. В разумный мир, приносящий больше пользы, чем безумная война. Я верю…
   — В золото, — криво улыбнулся Анастас.
   — Да, — невозмутимо кивнул Бьярд. — В золото, по крайней мере больше, чем в меч. Если вам интересно знать моё мнение, то будущее мира — за золотом, а не за мечом. О, знаю, вы посмеётесь надо мной — вы, молодой, сильный воин, победитель, любимец Дирха! Но я теперь говорю вам: пройдут века, и золотом, а не мечом, будут начинаться и выигрываться битвы, подобных которым наш мир ещё не знал.
   «Тебе меня в этом не нужно убеждать, — подумал Анастас. — Ведь сейчас я покупаю тебя, твой меч, твою честь, отданную клану Одвелл. А ты покупаешь меня. И твоим золотом, а не мечом, я срублю голову Одвелла и верну свою семью — видят боги, я понимаю, о чём ты говоришь, быть может, лучше, чем ты сам».
   — Стало быть, — сказал он вслух, — вы хотите, чтобы я обеспечил вам лояльность лордов побережья. А там, как знать, — быть может, кто-то из них согласится выслушать вас и расширить ваши вложения. Я правильно вас понимаю, милорд?
   — Мои слова о вашей мудрости были больше чем лестью, лорд Анастас.
   — Так не обесценивайте их, снова повторяя как лесть. Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать. Что-то ещё?
   — О да, — тонко улыбнулся Бьярд. — Но на сей раз я не буду просить, мой лорд. Я предложу. Мы здесь одни, я могу быть откровенен. Я делец. Бог моего клана — Риогран, но сам я чту Аравин, она мне больше по нутру. И она дала мне достаточно разума, дабы понять, что одними обещаниями неясной выгоды трудно долгое время удержать веру в дело у человека, подобного вам, тем более в нынешние времена. Поэтому я покажу вам кое-что прямо сейчас.
   — Что же это? — невольно заинтригованный, спросил Анастас.
   На сей раз Бьярд не ответил. Он отбросил полу плаща, и Анастас только теперь увидел на нём нательную суму, вроде той, какую носят ростовщики и менялы. Бьярд надел её как перевязь, крепкая кожаная лямка обхватывала грудь плотно и надёжно, без риска соскользнуть. Лорды носят так мечи, а не золото. «Эти торгаши, — как наяву услышал Анастас визгливый голос своей леди-матери. — Эти торгаши!..»
   Эли Бьярд расстегнул суму и осторожно, словно невесть какую драгоценность, вынул из неё маленький чёрный пузырёк.
   — Что это? — снова спросил Анастас.
   — Снадобье от подагры, которое делают андразийцы. Взгляните.
   Ничего не понимая, Анастас смотрел, как лорд-торговец бережно, одними кончиками пальцев отвинчивает хрустальный колпачок и поворачивает флакон отверстием к Анастасу. В пламени свечи мутно блеснула смолянисто-чёрная матовая поверхность мази, которой он был заполнен.
   — Его делают из особых смол, которые добывают в пещерах Андразийского хребта. Намазанное тонким слоем, оно довольно быстро вылечивает почти любую разновидность подагрической хвори. Правда, после использования этой смеси, случается, на коже остаются неприятные следы, похожие на ожоги, но после они проходят…
   — Лорд Эли, — сказал Анастас, — вы вытащили меня в вашу глушь в самый разгар кампании для того, чтобы предложить средство от подагры?
   — Лорд Флейн оценил бы ценность этого товара, — лукаво ответил Бьярд. — Как я уже сказал, андразийские лекари используют эту смесь как средство от подагры. Мне продал её один фариец, учёный, исследовавший это зелье у себя на родине. У него была любопытная мысль, которую он пока что не успел проверить. Когда я беседовал с ним, при нас находилась моя сестра, леди Сесилия… теперь местра Сесилия — она настоятельница обители гвидреанок в Скортиаре… быть может, вы слышали об этой обители.
   Многозначительный тон, с которым Бьярд подчеркнул последние слова, был излишним. Конечно, Анастас слышал об обители гвидреанок, где, бывало, излечивали самые тяжёлые и страшные болезни. Разве что чёрную оспу ещё не научились лечить. Говаривали, что это неспроста: дескать, сёстры-монахини практиковали запрещённое учение фарийских лекарей, но то были только слухи.
   — Сестра моя, — продолжал Бьярд, — заинтересовалась мазью и взяла её, дабы изучить её действие на больных подагрой. Через несколько недель она вернула мне этот пузырёк с гонцом и письмом, где описывала те самые свойства этого зелья, о которых подозревал фариец. Стремясь усилить целебные качества андразийской грязи, Сесилия смешала её со спиртом и некоторыми другими ингредиентами. Получившаяся смесь перед вами. Я хотел, чтобы вы увидели её действие, но не рискнул вывозить её за пределы своего фьева. Не могли бы вы отойти к той стене? И стойте там, пока я вас не позову.
   Анастас, заинтригованный ещё больше прежнего, подчинился. Когда он оказался у крутого, закруглявшегося книзу борта трюма, лорд Бьярд встал, снял свечу с металлической плошки, на которой она стояла, и очень осторожно капнул в центр этой плошки одну-единственную тягучую каплю чёрного зелья андразийцев.
   — Сейчас лучше не двигайтесь, мой лорд, — предупредил Бьярд и поднёс пламя свечи к блестевшей посреди металла капле.
   Стрела пламени фута в три высотой взметнулась от плошки ввысь и лизнула потолочную балку трюма. Анастас вскрикнул от неожиданности и изумления, но лорд Бьярд уже лил на плошку воду из заранее заготовленных вёдер, стоявших у стены трюма. От первого потока воды пламя гневно зашипело, метнулось в сторону, но потом вновь рванулось ввысь; лишь третье ведро воды смогло погасить струю огня, которую изрыгнула одна крохотная чёрная капля.
   — Молог задери! — воскликнул Анастас, бросаясь вперёд. — Что это такое было?!
   — Я решил назвать это вещество «андразийским вепрем», — ответил лорд Бьярд. — Удачное название, не находите? Неусмиримое, бешеное, как вепрь, и довольно одного жаркого взгляда, чтобы оно разбушевалось. Осторожнее, сударь! Если уронить этот флакончик, весь корабль в мгновение ока превратится в факел, а с ним и мы с вами.
   Туша огонь, он отбросил свечу, и сейчас они говорили в темноте. Закончив, лорд Бьярд нашёл огарок и снова запалил его. Анастас в потрясении посмотрел на мокрую плошку, почерневшую и обуглившуюся, оплавившуюся по краям. И всё это за несколько мгновений сотворила одна капля! А у андразийцев этого дьявольского вещества в буквальном смысле — что грязи… И они даже не знают, в чём его сила. Знает об этом только лорд Бьярд и его еретичка-сестра.
   «О, боги, — подумал Анастас, чувствуя, что холодеет. — Благодарение вам, что Дэйгон Одвелл не пожелал слушать этого человека. Иначе у него было бы это оружие, а не у меня. И то, сколько у каждого из нас копий, стало бы значить гораздо меньше».
   — А говорили, что не верите в меч, — с трудом заставив себя улыбнуться, сказал Анастас.
   — В меч — да, не верю. Я верю, как вы сами сказали, в золото. И в огонь. Ваши цвета — белый и красный, мой лорд. Золото бывает и белым, и червленым, и весь белый свет вы получите, имея это пламя.
   — Да вы поэт, Бьярд.
   — О да. Рад, что вы заметили это, хотя и не оценили красоту моей «Светлоликой», — вновь тонко улыбнулся тот.
   — За какой срок вы сможете достать больше этого средства?
   — У меня есть около галлона мази, которую моя сестра сможет превратить в «андразийского вепря» меньше чем за месяц. А к осени, надеюсь, я вернусь с полными трюмами сырья.
   — Этим можно сжечь весь мир, — вырвалось у Анастаса.
   — Можно. Но ведь вы, мой лорд, не этого хотите?
   Да, Анастас хотел не этого. И лорд Бьярд знал это, когда обращался к нему. Он сам побаивается того, что открыл, и, вероятно, долго думал, прежде чем выбрал человека, которому мог бы доверить свою смертоносную тайну.
   — Кто ещё знает об этом… «вепре»?
   — Никто, мой лорд. Вы и я. Сесилия думает, что у меня был только один флакон. Это не тот секрет, который стоит доверять кому ни попадя, верно?
   «Я дам ему всё, что он захочет», — подумал Анастас. От одной мысли о том, как запылает замок Эвентри, облитый этой смесью, у него захватило дух. Он ощутил восторг, ненависть и восторг, и то самое свирепое, безудержное отчаяние, которое всегда толкало его на самые безумные поступки. «Я должен быть осторожен», — сказал он себе.
   — Отлично. Храните вашу тайну дальше. Никто не должен знать об этом.
   — Никто не узнает, мой лорд.
   Они обсудили сроки и средства связи, которые понадобятся им, когда Бьярд оповестит свою сестру о том, что для неё появилась работа, и когда работа эта будет сделана. Оплавившаяся чёрная плошка лежала между ними на бочке. Свечной огарок лорд Бьярд ради безопасности поставил на пол, подальше от того места, где упала и сгорела чёрная капля.
   — Я счастлив встретить в вашем лице столько всеобъемлющее и глубокое понимание, мой лорд, — довольно сказал Бьярд, сцепляя руки на животе, когда Анастас пообещал ему, помимо дипломатической поддержки, средства к постройке нового корабля, который Бьярд собирался заложить на будущую зиму. — Говоря по правде, клан Эвентри никогда не вызывал во мне иных чувств, кроме самого тёплого и искреннего уважения. Я имел честь когда-то участвовать в тинге, где присутствовал ваш великий дед, лорд Уильям… Тогда и Эвентри и Бьярды назывались свободными бондами — что за славные были времена! Увы, решением вашего отца, лорда Ричарда, и моего покойного родителя мы оказались септами враждующих кланов…
   — Эвентри более не являются ничьими септами.
   — О да, я знаю это. Бьярды, видимо, тоже, — обаятельно улыбнулся лорд Бьярд. — Вы разумно поступили, исправив ошибку вашего отца. Фосиган не достоин такого септы, как Эвентри. Верю, что в вашем лице, лорд Анастас, и в лице ваших братьев клан вернёт величие, какое знал при лорде Уильяме. Я, к слову, видел недавно вашего брата Адриана — на редкость славный мальчишка…