Степанцов Вадим. Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

 
 
Это минус. Но на том спасибо.
На челе мигрень играет блюз.
Лес притих. В руке кошёлка, ибо
Водочка с грибами - это плюс.
 
 
Боль в хребте. Хребет уже не молод.
Всюду грязь и гниль, куда ни глянь.
Пасмурно. Грядёт великий холод.
И понятно всем, что дело дрянь.
 

Зима

 
Фригиднее таймырской снежной бабы,
Зима сулит снежки, фристайл, бобслей
И прочие фригидные забавы
С оргазмом в виде гриппа и соплей;
 
 
Застыли в жилах все эритроциты,
На дровнях мужичок ушел в поход,
И ёлочка в преддверьи геноцида
Подумала: "Скорей бы новый год!.."
 
 
Мороз и пиво - всё для аппетита
И учащенных ходок в туалет;
На южном побережьи Антарктиды
Пингвины ловят ультрафиолет;
 
 
Земля промёрзла. В преисподней черти
Завидуют клиентам адских бань.
И, вечностью дыша, порядок смерти
Вновь наложил на хаос жизни длань.
 

8. Время дождя

 
Надо мной на бреющем полёте
Музы пронеслись. Видать, к дождю.
Я глядел вослед им, весь в помёте,
Словно старый памятник вождю.
 
 
На душе вдруг стало как-то гадко,
Вследствие чего в руке моей
Появилась мощная рогатка,
Выдавшая тут же залп камней.
 
 
Матерясь и каркая от боли,
Музы покидали небеса
И камнями падали на поле
В заросли полыни и овса.
 
 
"Надо же, - подумал я некстати,
Собирая камни в вещмешок, -
Столько было муз, и в результате -
Лишь один коротенький стишок..."
 

9. Все формы ваши - это негативы...

 
Все формы ваши - это негативы
Злодейских ваших происков души.
Вы просто отвратительно красивы,
Вы просто безобразно хороши.
 
 
Вы так дурны, что, право, нет вас краше.
Вы гнусно обаятельны, милы.
А сладкое, как мёд, сопрано ваше
Ушам больней любой бензопилы.
 
 
Ваш бюст бесчеловечно судьбоносный
Порой способен вызвать тошноту;
Ваш шаг, до омерзенья грациозный,
Усугубляет вашу красоту.
 
 
Вы совершенны с вашим духом в теле
до столь уродской степени, что вы
так мерзостно божественны в постели,
Что все желанья падают, увы.
 

10. Вы божественны дьявольски, Анна...

 
Вы божественны дьявольски, Анна,
Вам к лицу полнолуния свет.
Вы сегодня особо желанны,
Вы мой смысл, вы мой Новый Завет.
 
 
Зеркала всех времён и народов
Отразить вас почли бы за честь.
Полагаю я, что сумасбродов,
всех погубленных вами, не счесть.
 
 
Вы на белую розу похожи,
Что в руке я сжимаю сейчас,
Что, впиваясь шипами под кожу,
Продолжает всё ж радовать глаз.
 
 
Но зачем же глядите так странно
Вы на мой кровоточащий перст?
Почему вы дрожите так, Анна?
Мне не больно уже, вот вам крест!..
 
 
Пусть ваш взор прекратит, моя рыбка,
Полыхать столь безумным огнём!
Вас чуть портит лишь он и улыбка,
Вам к дантисту б сходить на приём...
 
 
Не смотрите ж, как кот на сметану,
На подаренной розы укол,
Ибо впредь я мешать вам не стану
Предпочесть мне осиновый кол!
 

11. Вы в доме моём вновь сосёте мои папиросы...

 
Вы в доме моём вновь сосёте мои папиросы
И портите гнусною рожей своей интерьер.
Но я возвращусь. И в руке моей будут не розы.
Покуда не поздно, бычкуйте окурок, Жан-Пьер!
 
 
Вы в доме моём вновь мои попиваете вина,
И тщетно кусает вас преданный мне фокстерьер.
Но я возвращусь. Величав и суров, как дубина.
Покуда не поздно, бычкуйте окурок, Жан-Пьер!
 
 
Вы в доме живёте моём на широкую ногу;
Своим пиджаком оскверняете мой шифоньер.
Но я возвращусь. А ведь я вас крупнее намного.
Покуда не поздно, бычкуйте окурок, Жан-Пьер!
 
 
Вы в доме моём, вероятно, моею женою
Сейчас обладаете вновь за узором портьер...
Но я возвращусь. И возникну у вас за спиною.
Покуда не поздно, бычкуй свой окурок, Жан-Пьер!
 

13. Вы склонны думать, муж быть должен сильным...

 
Вы склонны думать, муж быть должен сильным,
Решительным и блещущим умом,
Пусть не богатым, но любвеобильным,
И в переносном смысле, и в прямом.
 
 
Вы, право же, мне льстите, мэм. К тому же,
Слегка иначе я смотрю, увы,
На то, каким быть должен выбор мужа
Для женщины такой, как, скажем, вы.
 
 
Хорош тот муж, что глуп как сивый мерин,
Богат, немолод, глух, подслеповат,
Тот, что в жене-красавице уверен,
Сам будучи уродлив и горбат;
 
 
Тот, что бывает всякий раз в Европе
По важным государственным делам,
Весь круг забот о вашем гардеробе
Ни с кем не разделяя пополам;
 
 
Тот, что своей дражайшей половине
Отводит в жизни роль земной оси,
Тот, что её возводит в ранг богини
С частичной импотенцией в связи;
 
 
Тот, что свою утратив даже веру,
Не попадет в мишень ни из ружья,
Ни, более того, из револьвера -
Вот муж, которым был бы счастлив я.
 

14. Где придавят безобразно...

 
Где придавят безобразно
Беды как борцы сумо,
Так, что тезис "жизнь прекрасна"
Превратится в "жизнь - дерьмо"
 
 
И труизм "Бог есть" в итоге
Перейдет в иной труизм,
Мы, слегка к себе жестоки,
Принимаем атеизм.
 
 
Но поскольку кредо это
В общем-то претит уму,
Даже фразу "Бога нету"
Мстительно, в подкорке где-то
Адресуем мы Ему.
 

17. Диссидентом слыть приятно...

 
Диссидентом слыть приятно,
В диссидентство лестно впасть,
Но лишь там, где травоядна
Существующая власть.
 
 
Так Спартак, герой отважный,
Был отнюдь не идиот -
Ждал, покуда Сулла страшный
Сам на пенсию уйдет.
 
 
Не на Грозного озлился
Разин, похмелясь с утра;
Пугачев как прыщ развился
Не на теле у Петра.
 
 
И Ильич, решив отдаться
Кровной мести и борьбе,
Ни при Сталине рождаться
не посмел, ни при себе.
 
 
Камикадзе одержимым
Будет полный лишь баран,
С тираническим режимом
Бьются там, где добр тиран.
 
 
Вот порой и остается
Говорить со вздохом "пас",
Ибо задница даётся
Человеку только раз.
 

18. - Для чего я на свете живу...

 
- Для чего я на свете живу,
То есть жил, формулируя строго? -
На финальном своём рандеву
Я спрошу наконец-то у Бога. -
 
 
Я был добрым, не свят был едва,
Я не крал, был не чужд состраданья.
Ну и что? Вообще, какова
Цель наличья меня в мирозданьи?
 
 
Суетился я, как таракан,
Хлеб свой в поте лица пожирая.
И к чему этот весь балаган
С бестелесною вечностью рая?..
 
 
Да! - зачем придаётся мне плоть,
Раз её все равно отнимают?..
И почешет затылок Господь:
- А действительно. Хрен её знает...
 

19. Если ты напился водки...

 
Если ты напился водки
И нетрезвым влез в трамвай,
Сонный к плечику красотки
профиль свой не прижимай.
 
 
Пусть её ты и не лапал,
Но плечами и душой
Так черства она, что на пол
Рухнет враз твой торс большой.
 
 
И к старушкам, взявшим моду
Оккупировать трамвай,
Жизнерадостную морду
Не особо прижимай.
 
 
Материнские рефлексы
В них подавлены как вши.
Даже перспективы секса
Их не тронут струн души.
 
 
Обрести нирвану дабы,
Равновесье и покой,
Пьяной толстой грязной бабы
на плечо приляг щекой.
 
 
И она в ответ прижмётся
с благодарностью, глядишь.
Только так и окунётся
дух в гармонию и тишь,
 
 
Чтоб в лирическом экстазе
Осознать, как жизнь пестра,
Как богаты ипостаси
Идеала и добра.
 

21. Жил-был пёс

 
- Нерон, к ноге! - Позвали вы меня,
Когда звонок сотряс вдруг дверь входную.
Я, визитёра вашего браня,
Ответил "гав!" и к двери встал вплотную.
 
 
- Нерон, сидеть! Сидеть и не вставать!..
Ваш крик изрядно действовал на нервы.
"Сижу, сижу. И нечего орать..."
В мозгу мелькнула мысль: "Все бабы - стервы."
 
 
Вошёл мужик с букетом красных роз
И с мордою типичного альфонса.
- Меня вы звали? - Задал он вопрос. -
И я у ваших ног, мой лучик солнца!
 
 
"Нерон, к ноге, - невольно вспомнил я, -
Сейчас его сидеть заставят, ну-ка..."
- Садитесь, друг мой, - счастья не тая,
сказали вы. Я улыбнулся глупо.
 
 
- Какой кобель! - Воскликнул ваш нахал.
"Сам ты кобель," - подумал я уныло
И выдал обаятельный оскал,
От коего вся кровь его застыла.
 
 
Потом вы ели мясо - вы и гость,
А чтоб мои желудочные спазмы
слегка унять, вы кинули мне кость.
- Спасибо! - Гавкнул я не без сарказма.
 
 
- А ваш кобель могёт мышей ловить? -
Сострил ваш друг, задавшись новой темой.
"А не пора ль тебя мне укусить?" -
Встал я перед классической дилеммой.
 
 
Мужик не унимался: - А нельзя ль
погладить псину?.. "Нет, ну отчего же, -
подумал я, - погладь, коль рук не жаль
И коль имеешь запасную рожу..."
 
 
Тут, слава Богу, наступила ночь;
Он выпил заключительную чарку
И вскорости на вас залез, точь-в-точь
как я намедни на одну овчарку.
 
 
Чтоб было мне удобней наблюдать,
Как сей счастливый обладатель вами
Геройски будет вами обладать,
Я занял место рядом на диване.
 
 
"Что ж, жизнь собачья, но и не совсем, -
Я размышлял, взирая из алькова, -
Конечно, есть и спектр своих проблем,
Зато кино не нужно никакого.
 
 
И ты, мой дорогой незваный гость,
Меня напрасно на смех поднимаешь.
Тебе досталась тоже только кость,
О чём ты, впрочем, не подозреваешь..."
 

22. За окнами ночные пели птицы;...

 
За окнами ночные пели птицы;
В гармонии с природой и с собой
Я флегматично изучал страницы
Журнальчика с названием "Плейбой".
 
 
"О, где же ты, моя ночная фея,
Приди и стань моей любви рабой!.." -
Шептал я, заслоняясь от Морфея
Журнальчиком с названием "Плейбой".
 
 
Явились вы, одетая в футболку,
Сравнимая с мечтою голубой.
Я резко встал и отложил на полку
Журнальчик под названием "Плейбой".
 
 
"Как славно, что покой нам только снится,
подумал я, - что жизнь есть вечный бой!"
Вы были лучше, нежель все страницы
Журнальчика с названием "Плейбой".
 
 
- Пятьсот, - прервали вы немую сцену,
Неглупой пораскинувши губой.
Я молвил: - Леди, за такую цену
Я сто куплю журнальчиков "Плейбой".
 
 
Зачем любовь ценой больших столь денег?
Нет, не судьба вам стать моей судьбой!.. -
И я раскрыл, спустив вас со ступенек,
Журнальчик свой с названием "Плейбой".
 

23. За стеной пианист исполнял грибоедовский вальс...

 
За стеной пианист исполнял грибоедовский вальс,
А на улице было промозгло, туманно и сыро.
Ты любила голландца по имени Ван дер Ваальс,
Что к тебе пристрастился сильней, чем к голландскому сыру.
 
 
Естество испытателя развито было во мне,
Что в итоге решило голландца дальнейшую участь.
- Так ты, значит, голландец, - сказал я ему в тишине, -
Вот и славно. Сейчас мы проверим тебя на летучесть...
 
 
Я окно распахнул. До асфальта неблизок был путь.
Подошедши к голландцу, я взял его мягко за горло.
- Нет, - сказал он, не надо. Я лучше уж сам как-нибудь...
И, меня отстранив, он к окошку проследовал гордо.
 
 
...Результат отрицательный тоже порой результат,
И, рождаясь, не всякую сказку мы делаем былью.
Мой голландец поправку в известный вносил постулат,
Что звучал теперь так: "У любви как у пташки лишь крылья".
 
 
Он пикировал вниз, с гравитацией тщетно борясь.
Я за ним наблюдал с сожалением, грустью и болью.
И когда он ударил лицом в непролазную грязь,
Я тебя упрекнул, услыхав приглушённое "хрясь!":
- Недостаточно он окрылён был твоею любовью...
 

24. Замедление кадра

 
Дым последней затяжки из лёгких с тоской выдыхая,
Я глядел на окурок, что шёл по параболе в бак.
Там плескался бензин. Мизансцена была неплохая
Для красивой кончины с огнём и со звуком "ба-бах!!!"
 
 
А окурок тем временем падал, склоняясь к бензину.
Оставался лишь миг. Рубикон протекал позади.
Я уныло напряг отсыревших мозгов древесину,
Вспоминая, как принял решенье из жизни уйти.
 
 
Умереть из-за бабы... О как это, в сущности, глупо.
"Ты дурак, - снизошло на меня вдруг, - ты редкостно глуп.
Хорошо умереть, за собой не оставивши трупа,
Но куда, интересно, приятель, ты денешь свой труп?.."
 
 
Я не мог с непреложной той истиной не согласиться,
Что отвратное зрелище буду по смерти являть.
Глас же здравого смысла во мне продолжал суетиться
И в разнузданных всяческих формах меня оскорблять.
 
 
Я внимал построеньям логическим. Мой же окурок
Продолжал опускаться, чтоб мне учинить фейерверк.
А рассудок вещал: "Ты ублюдок, слюнтяй и придурок.
Ты маньяк, мазохист, и всё это с приставкою "сверх".
 
 
Что с того, что явилась она не мечтою поэта,
А обычною шельмой с душою и телом бревна?
Почему бы её к праотцам не отправить за это?
Ты нужней во сто крат человечеству, нежель она!
 
 
Что стоишь как кретин, из башки никотин выпуская?
Умереть захотел? Ну а я здесь при чём? Идиот...
Я хороший ведь?" "Да." "А она ведь плохая?" "Плохая."
"Ну так сделай же что-нибудь, ибо конец нам грядёт!"
 
 
"Так ведь поздно..." "Успеешь..." Меня одолели сомненья.
Не хотелось мне жить, умирать расхотелось вдвойне.
И почувствовал я, как в душе наступило волненье.
"Чёрт, какой пропадает поэт!" - вдруг подумалось мне.
 
 
Мой окурок стремился к бензину, как к близкому другу.
До границы раздела двух сред оставался микрон
в миг, когда я, к окурку с внезапностью выбросив руку,
Сжал в двух пальцах его и издал облегчения стон.
 

25. Зачем вы любите меня...

 
Зачем вы любите меня,
божественная Ольга,
изнемогая и сопя
на смятой простыне?
Вы любите, собой пьяня,
меня, но лишь постольку,
поскольку любите себя
в своей любви ко мне.
 
 
Зачем вы любите цветы,
божественная Ольга?
Вы, по годам своим скорбя,
их любите, мадам,
за мимолётность красоты,
и любите постольку,
поскольку любите себя
в своей любви к цветам.
 
 
Зачем вы любите вино,
божественная Ольга,
свои печали в нем топя
и воя на луну?
Вы любите вино, да, но -
опять же лишь постольку,
поскольку любите себя
в своей любви к вину.
 
 
Зачем вы любите себя,
божественная Ольга,
как первую любовь любя
себя в своей судьбе?
Вы любите, себя губя,
себя, и лишь постольку,
поскольку любите себя
в своей любви к себе.
 

26. ...И подумал я вдруг, что подумала ты...

 
...И подумал я вдруг, что подумала ты,
что моею ты думаешь стать до рассвета;
ты подумала, внюхавшись томно в цветы,
что кретином быть надо, подумать чтоб это.
 
 
Я подумал, что ты так подумала, но
я подумал, что, собственно, так я и думал;
и подумала ты, допивая вино,
что я правильно думал башки своей дубом.
 
 
Я подумал, что ты все ж подумала зря,
что подумал я так, не подумав при этом,
что подумаешь так ты на то несмотря,
что отказ я считать и не думал ответом.
 
 
И подумала ты, что я именно так
и подумал с цинизмом солдата удачи,
и подумала вдруг, что я был бы дурак,
если б вздумалось думать мне как-то иначе.
 

27. Из рубрики рекламных объявлений

 
"Палач. Окончил специальный ВУЗ.
Оказываю разные услуги.
Пытаю и казню на всякий вкус,
Ломаю рёбра, позвоночник, руки;
 
 
Умею вешать, головы рубить,
Бить в зубы, обрабатывать дубиной,
Жечь на костре, четвертовать, скопить;
Владею плетью, дыбой, гильотиной;
 
 
Нуждаюсь в ассистентке молодой
С наклонностями садомазохистки;
С людьми приветлив. Недурён собой.
Люблю животных, Шиллера и виски."
 

28. Инаугурационная речь

 
Взойдя на трон посредством путча,
Свершивши госпереворот,
Взгляну, фуражку нахлобучив,
Сквозь мрак очков на мой народ.
 
 
Не расплывусь в улыбке доброй;
Слова же будут просто злы.
И в рупор прошепчу я коброй:
- Ну что, допрыгались? Козлы...
 
 
Как знаем с первого мы класса,
Идея светлая нужна,
Чтоб стать вождём народной массы.
И, слава Богу, есть она -
 
 
Вы от свободы окосели,
Так получите же меня -
Здоровый дух в здоровом теле,
Как у Троянского коня.
 
 
Пора вернуть вас на колени,
Перебесившихся козлов,
И исцелить вас как от лени,
Так и от недержанья слов.
 
 
Улыбки радости на рожах
Видны мне что-то не вполне...
Ну ничего. Господь поможет.
Улыбки будут. Верьте мне.
 
 
Как вас учил великий Гёте,
Свобод достоин не любой.
И в принципе-то вы могёте
Всегда пойти за них на бой.
 
 
Но вы поймёте - в размышленьях,
А также почерпнув из книг,
Что лучше жить, пусть на коленях,
Чем глупо умереть на них...
 

29. Инесса, Инесса, ты чёрная роза...

 
Инесса, Инесса, ты чёрная роза,
В чьих острых, до времени скрытых шипах
Реальная, знаю, таится угроза,
Равно как в твоих ароматных губах.
 
 
Как царственно ты восседаешь в карете!..
Ты чёрная роза, но чёрный твой цвет
Мне видится только лишь в розовом свете,
И сей дальтонизм, он не лечится, нет.
 
 
Ты чёрная кошка, что перебежала
Мой путь, и, уверенный в собственном я,
Твой будущий рыцарь плаща и кинжала
С пути не свернул, на приметы плюя.
 
 
Однако, ты очень плохая примета,
Теперь ты как с мышью со мною шалишь.
Ты в сердце впилась с быстротою кометы,
Ты чёрная кошка, я серая мышь.
 
 
Инесса, Инесса, ты чёрная месса,
Где я поклоняться готов Сатане.
Бессилен изгнать я могучего беса,
Которого ты поселила во мне.
 
 
Ты чёрная роза, и кошка, и месса,
Ты чёрный мой юмор, ты чёрный мой флаг.
Забудь обо мне, умоляю, Инесса,
Весёлый мой Роджер, светлейший мой мрак!
 

30. Как обещал Христос в своем ученьи...

 
Как обещал Христос в своем ученьи,
Коль будешь хорошо себя вести
И проявлять лояльность в злоключеньи,
Он даст к нему за пазуху вползти.
 
 
Как обещал чудаковатый Будда,
Коль будешь хорошо себя вести,
То, сбросив бытия десятки пут, ты
Покой как в склепе сможешь обрести.
 
 
И сам Аллах, сравнимый в гневе с бурей,
Коль будешь хорошо себя вести,
В оазисах Эдема лапать гурий
Сулил возможность (господи, прости!).
 
 
Вербует каждый бог себе адептов,
Стремясь их души грешные спасти,
Но я бесплатно и без их рецептов
Способен хорошо себя вести.
 

31. Как упоительны в России вечера!..

 
Не в ту родились мы эпоху, вы правы.
Родиться б лет двести назад нам иль сто.
Не те времена мы застали и нравы,
А как мы украсили б времечко то!..
 
 
Да, вижу нередко я, сидя во мраке,
Себя средь роскошной мирской суеты,
Средь шумного бала, в цилиндре и фраке,
Среди изобилья питья и еды.
 
 
Вот с графом Сперанским мы в нашем поместье
Верхом объезжаем угодья мои;
Бильярд и охота, из Рима известья;
Мы пьём у камина Клико и Аи.
 
 
Вот с Пушкиным мчим мы к Мадам в экипаже,
Своими стихами шокируем Русь;
Письмо на французском, княжны и лепажи,
А вот на дуэли я с кем-то дерусь...
 
 
Ну да, из-за дамы какой-то замужней...
И тут появляетесь вы, мон амур...
Нет - вас я топтал бы и сёк на конюшне,
Как всех остальных крепостных своих дур...
 

32. Как этот мир несправедлив, жесток...

 
Как этот мир несправедлив, жесток,
Как много в нём людей плохих страдает!
Их гнусность есть страданий их исток,
И стыд пред ними так меня снедает!
 
 
Как это неприятно - быть плохим,
Быть мерзкой тварью или, скажем, мразью,
Внушая отвращение другим
И в собственном купаясь безобразьи!
 
 
Они дерьмом рождаются на свет
И будут им, не грохнут их покуда,
А вдуматься - вины паскуды нет
В том, что она такая вот паскуда!..
 
 
И мне понятно, как их чувства злы,
Когда они, моральные кастраты,
Безнравственные гниды и козлы,
Меня встречают, баловня Эраты.
 
 
Как им досадно видеть, как я мил,
Умён, добропорядочен и тонок!..
Да не простит мне ни один дебил
Того, что я столь правильный подонок.
 
 
Мне как пред бедняками богачу
пред ними стыдно. Чтоб воздать им дань, я
ну так периодически хочу,
им уподобясь, их принять страданья!..
 
 
Но мне, как им, мешает естество.
Им не понять, отбросам и калекам,
Моих душевных мук и каково
Являться столь прекрасным человеком.
 

33. Когда я стану немощным и старым...

 
Когда я стану немощным и старым,
Когда склероз сомкнёт свои тиски,
Когда апоплексическим ударом
Добряк Всевышний вправит мне мозги,
 
 
Тогда-то и уверую в него я,
Смутившись перспективой вечной мглы,
И, прекратив стезёй блуждать кривою,
Вопросов срежу острые углы.
 
 
Мне полегчает. Станет вдруг понятно
Всё то, на что отсутствовал ответ,
А белые различной формы пятна
Зальёт ученья истинного свет.
 
 
Падут неразрешимые дилеммы,
Растаяв в одночасье словно воск,
Когда их гениально впишет в схему
Услужливо смутировавший мозг...
 
 
Но то - потом. Покуда же я молод,
Быть реалистом подобает мне -
Постольку лишь, поскольку чёрный холод
Не стал ещё реальностью в спине.
 

35. Кризис жанра

 
Шевелюра твоя неопрятная, огненно-рыжая,
Возбуждавшая прежде, сегодня бесила меня.
- Ну, и где же ты шлялась так долго, мерзавка бесстыжая? -
Я спросил с любопытством, спокойствие еле храня.
 
 
Изучая тебя ненавидящим взглядом циклопа, я
процедил: - И заметь - ни строки за последние дни!..
Виновато рыгнув и беспомощно крыльями хлопая,
Ты промямлила с пьяной ухмылкою: - Ну, извини...
 
 
Но ведь я прилетела! - Воскликнула вдруг ты с надеждою. -
И готова содействовать всячески и вдохновлять...
- И на что же? - Вздохнул лишь, с тебя совлекая одежду, я. -
На скабрёзные вирши, на те иль иные, опять?
 
 
И чего же такого могу написать я нетленного,
Если ты предо мной появляешься в виде таком?
Я в анналы хочу, понимаешь, Евтерпа ты хренова?
И войти в них хочу я Поэтом, а не мудаком!..
 
 
Но с паршивой овцы... - тут, заставив тебя наклониться, я
С неохотою видимой в плоть погрузился твою. -
Похороним достойно в высоком искусстве амбицию!..
Но не вздумай орать, а жену мне разбудишь - убью...
 

36. Культ бессилия

 
Как властно вы в жизнь мою дверь распахнули
И, как оккупантка, без стука вошли,
пав навзничь подобно разящей акуле!
Вы слабое место моё, Натали.
 
 
Вы факелом страсти мне сердце спалили,
Сожгли все мосты мои и корабли.
Я слаб предвкушением ваших идиллий,
Вы слабое место моё, Натали.
 
 
На вас промотал я остатки наследства,
Теперь на мели я, как кит на мели.
Вы слабость моя, ограниченность в средствах,
Вы слабое место моё, Натали.
 
 
Как тщился я опохмеляться другими,
Чтоб только от вас оказаться вдали!
Но чарами вашими слаб я был с ними,
Вы слабое место моё, Натали.
 
 
Инстинкт выживанья свой я ослабляю,
Считая вас осью вращенья Земли
И слабость питать к вам себе позволяя.
Вы слабое место моё, Натали.
 

37. Купидон с большой дороги

 
Ваш друг осёкся, увидав меня,
С ножом к вам приближавшегося мрачно.
В мерцаньи сигаретного огня
Я кашлянул и сплюнул наземь смачно.
 
 
Стояла ночь, черна как паранджа;
Была тиха моя походка кунья;
Зеркальные поверхности ножа
Фиксировали фазу полнолунья.
 
 
В ответ на деликатный кашель мой
Вы, вздрогнувши, нашли меня глазами.
Ваш друг сказал: - Ну, я пошел домой.
Надеюсь, дальше уж дойдете сами...
 
 
- О Джон, взгляните - человек с ножом! -
Сказали вы с тревогой. - Джон, мне страшно!..
- Ну, что за нонсенс, бэйби! - Молвил Джон,
Сам выглядевший несколько неважно.
 
 
- Вы правы, Джон, - поддакнул я ему,
Обдав его струёй зловонной дыма, -
Не расточайте время посему.
Поверьте мне, оно неумолимо!..
 
 
Избитая сентенция моя,
как ни забавно, действо возымела,
И Джон, былых сомнений не тая,
Нырнул во тьму решительно и смело.
 
 
Я, дабы он скорее стал таков,
Исполнил имитацию погони,
И звуки участившихся шагов,
во мраке растворяясь, стихли вскоре.
 
 
С тактичностью вдвоём оставив нас,
Ваш друг ушёл, развеяв ваши грёзы.
Я глянул в бездну пары дивных глаз,
Где трогательно так блестели слёзы.
 
 
- Дешёвка, - прошептали вы, - Свинья.
Как мог он? Он вас вдвое выше ростом!..
- О да, - охотно согласился я, -
В геройстве упрекнуть его непросто.