Степанцов Вадим. Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

 
Однажды в приличном был обществе я,
Где явно по прихоти фатума злого
Из уст моих вырвалось в ходе питья
и светских бесед неприличное слово.
 
 
Все взоры сей миг обратились ко мне,
Возникла эффектная сцена немая.
Себя же почувствовав словно... в огне,
Едва не сошел от смущенья с ума я.
Я понял, что просто теряю лицо,
Затем машинально, от ужаса, снова
Еще неприличнее выдал словцо,
Стремясь извиниться за первое слово.
Весь социум в шоке был. Выказать тщась
Великий мой стыд вперемешку с досадой,
В смятении я разразился тотчас
Уже ну совсем неприличной тирадой.
Народ же безмолвствовал. Уши у дам
Отвисли, как у спаниэлей. Мужчины
Попадали в обморок сплошь тут и там
Ввиду некрасивой такой чертовщины.
Как следствие данной конфузии мной
Цепная реакция вдруг овладела.
Объятый реакцией этой цепной,
Я стал неприличен уже до предела.
Я каялся, некоей силой влеком,
Плохие слова рассыпая как манну,
И только под утро одним... добряком
Я был наконец-то пристрелен гуманно.
 

120. Нет, я не Пушкин, я другой...

 
Нет, я не Пушкин, я другой,
И, будь вы, сударь, князь ли, граф ли,
Ступать не стану я ногой
На те же пушкинские грабли.
Не обо мне тут даже речь,
Не в страхах дело тут банальных,
Я не себя стремлюсь сберечь,
Но том стихов потенциальных.
 
 
Ну как смогу их написать
я, будучи, простите, мертвым?
Убийцей же поэта стать
На кой, на кой, скажите, черт вам?
 
 
Мне б не хотелось обделить
Всех тех, кто дорожит поэтом,
И вам меня не подстрелить,
Забудьте и мечтать об этом!
 
 
Вы злитесь, вы рогатый муж,
И вы не склонны к политесам,
Но я не Пушкин, и к тому ж
Вы мелковаты для Дантеса.
 
 
Заботой о потомках я
альтруистическою движим,
А вы... вы жалкая свинья,
Раз вам своя безрогость ближе.
 
 
И мне плевать, мон шер ами,
На ваших двух рогов зачатки,
И не трудитесь, черт возьми,
В меня метать свои перчатки!..
 
 
Нет, не пойду я на дуэль,
На кою вами зван любезно,
И вы свой можете картель
Себе в одно засунуть место!
 

121. Урок истории

 
Хотя гипотез, домыслов, базаров
В ученом мире на сей счет полно,
Причина вымиранья динозавров
Науке неизвестна все равно.
 
 
Одни считают, что метеориты
Их расстреляли залпом аж одним -
К нулю сводили, дескать, габариты
Всю вероятность промаха по ним.
 
 
Идея разделяется иными,
Что отравились попросту они
Растеньями покрытосеменными,
Что стали модны именно в те дни...
 
 
Чушь! В ходе эволюции их роста
и массы, главным образом, самцов,
Самцы утратили способность просто
На самок залезать в конце концов.
 
 
Жестока эволюция, жестока -
В аспекте крупных туш, коротких ног.
Взять бронтозавра или диплодока -
Какой там, к черту, секс у них быть мог?
 
 
И самкин хвост, и собственное брюхо
мешало. Что ж за позу-то принять
Должна, скажите, бедная зверюга,
Супружеский чтоб долг свой исполнять?
 
 
На задних лапках сзади стоя? Лежа?
Нет! - при воображении моем.
И на спину смешно валить партнершу
В зловонный мезозойский водоем!..
 
 
Вот почему сейчас их так негусто -
Интим их оказался на нуле!
А дух святой, и аист, и капуста,
Позднее появились на земле.
 
 
Открытье, кое я запатентую,
Научный представляет интерес.
А вам, друзья мои, рекомендую
Не набирать излишне лишний вес!
 

124. Когда во рту моем накопится слюна...

 
Когда во рту моем накопится слюна
Во внеурочный час свершенья моциона
И станет полость рта слюною той полна,
Я в люк ее солью канализационный.
Я плюну в этот люк как истый гражданин,
Заботящийся так о чистом тротуаре;
Прохожие меня похвалят, но один
найдется все ж урод, какой-то пролетарий.
 
 
Свиреп и некрасив, как воплощенье зла,
Он с гаечным ключом появится из люка,
Распространяя смрад бездомного козла,
И встанет на тропу войны, противный злюка.
 
 
Позиции моей гражданской оценить
Не хватит у него сознательности кроткой,
Но боль, напротив, мне замыслив причинить,
Он побежит за мной, смердя дешевой водкой.
 
 
Я стану на бегу кричать, что он неправ,
Что я, мол, семьянин лояльный и хороший,
Но он не прекратит, выказывая нрав,
Шокировать народ оплеванною рожей.
 
 
И... я его прощу. От сердца от всего.
В трамвай вскочить успев и показавши палец.
За то, что он живет, не ведая того
Что в слепоте своей творит, неандерталец;
 
 
Того, что не меня клянет он, а Судьбу,
Того, что от Судьбы укрыться в люке негде,
Того, что мой плевок на столь покатом лбу
Есть меньшее из зол в общественном аспекте;
 
 
Того, что высший смысл и пафос бытия -
Не собственный комфорт, но Обществу служенье
И целое спасти возможно лишь плюя
на часть его, и в том суть жертвоприношенья.
 

125. "Да, - подумалось мне, - я сдержу себя, но до поры...

 
"Да, - подумалось мне, - я сдержу себя, но до поры.
Ибо зверя сейчас ты большого во мне пробудила.
Так у нас никакой не получится, детка, игры.
Все закончится вдруг, как мгновенный бросок крокодила..."
 
 
- Посмотри на меня, - приказала тем временем ты,
Осветив интерьер ослепительной плотью нагою.
Я зажмурил глаза, чтоб не видеть твоей красоты,
И представил тебя разжиревшей беззубой каргою.
 
 
Но не смог. Ну а ты стала веки мои разлеплять,
В поле зренья попасть норовя наготою сверкавшей.
Я, в ответ замычав, принялся головою вилять,
Как ребенок от ложки, наполненной манною кашей.
 
 
Тут и вспомнил, глаза не пытаясь уж боле закрыть,
я про истину ту, и притом гениально простую,
Что чем особь тупей, тем мощней гормональная прыть,
И что дам принимать на головку-то лучше пустую.
 
 
И тогда, чтоб нажать посильней на педаль тормозов,
Стал стишок сочинять, медитируя, как эпилептик.
То есть к Музе взывать. И малышка явилась на зов.
И услужливо рифм принесла с собой боекомплектик.
 
 
Я почувствовал спад, и пока пресловутый стишок
Вызревал как пасьянс, до хмельного дотронулся тела.
Чтоб секунду спустя оказаться повергнутым в шок -
Муза явно меня Афродите вернуть не хотела.
 
 
"Эй, ты что?! - Прорычал я, лишенный приаповых сил,
Возродить в себе тщась рукотворно былого Геракла. -
Все, достаточно, сгинь! Я тебя не об этом просил!.."
Но крылатая тварь лишь молчала и скалилась нагло.
 
 
...Ты, одевшись, ушла, разъяренной пантере сродни.
Я массировал глаз, на паркете в нокауте лежа.
- Но, - утешила Муза, - стишок-то какой, оцени!
- Да, - уныло признал я, - Но стерва ты редкая все же...
 

127. Дамы ценят благородство...

 
Дамы ценят благородство,
Верность, совесть, ум и честь,
Впавшего же в донкихотство
С Росинанта просят слезть.
 
 
Ибо требуют их цели
Средств неблагородных столь,
Что играют чести цепи
Отрицательную роль.
 
 
Дон-Кихот не может грубым
По определенью быть
И тем более по трупам
Даже ради дам ходить.
 
 
Дон-Кихоту неохота
Из дерьма таскать им мед,
Вот тогда-то Дон-Кихоту
Азенкур и настает.
 
 
Тьфу на кодекс чести даме,
Обойдется как-нибудь,
Коль усыпан все ж цветами
Трупами мощеный путь.
 
 
Тут и режет путь к отходу
Большинство прекрасных дам -
Ликвидируй Дон-Кихота
Или впредь тебе не дам.
 
 
Хлопнув литр, всплакнет немного,
Вытрет сопли Дон-Кихот
И отправится в дорогу,
Во крестовый свой поход.
 
 
Он с врагами разберется,
И луну добыв, и трон,
И погибнет, а вернется,
собственно, уже не он.
 
 
Он, забывший тексты глупых
И наивных серенад,
Даме вымостит на трупах
Путь в непреходящий ад.
 
 
Он ее, как вошь, подавит,
Двинет, если что, в пятак,
Без прелюдии заставит
Делать этак и вот так.
 
 
И, приручена вполне им,
Та поймет, летя в кровать,
Что негоже дульсинеям
дон-кихотов убивать,
 
 
Что усвоить надо с детства
Непреложный статус-кво:
Идеал есть цель - не средство
Возвышенья до него.
 

129. ...Что бы делал без вашей любви я...

 
...Что бы делал без вашей любви я?
Я б, наверное, умер уже...
Вы пишите, пишите, София!
Не давайте лениться душе...
Хорошо, когда женщины пишут,
Что им свойственно, ой, не всегда!
Ими редко духовное движет,
Но такие как вы - это да!
 
 
Ох, как женщины все ж хороши те!
Как идет им перо и лорнет!..
Вы, однако, пишите, пишите...
Отвлекаться не надо, нет-нет!..
 
 
Да, подобные женщины ценны,
В пантеонах им место давно.
Даже если постельные сцены
Им играть иногда не дано...
 
 
Клякс не сделайте, Сонечка, снова.
Переписывать - дьявольский труд...
Вы пишите, пишите... Ведь слово
на вес золота каждое тут!..
 
 
Вам воздастся известностью, ибо
По масштабности и глубине
Не бульварное пишете чтиво,
а о мире роман! И войне...
 

130. ...А если вы все же, по скудости мозга...

 
...А если вы все же, по скудости мозга,
откажете в фаворе мне, колдуну,
я вылеплю вашу фигурку из воска,
причем в натуральную величину.
Фигурку же вашу слепив восковую,
на вас я воздействую через нее...
Конечно же, шутка. Конечно, блефую.
Конечно, неправда. Конечно, вранье!
 
 
Как то, что, когда на приеме у лорда
приблизитесь вдруг вы к накрытым столам,
гостей озирая надменно и гордо,
я вашу фигурку согну пополам,
 
 
чтоб, шествуя важно в спокойствии чинном,
лицом и локтями вы плюхнулись в торт,
явивши как женщинам, так и мужчинам
разнузданной позы своей натюрморт;
 
 
что вашу фигурку затем восковую,
прочтя заклинанье, я злобно проткну
и что вы застонете; я ж, торжествуя,
фигурку расправлю и снова согну;
 
 
что стану пронзать вас орудьем железным,
чтоб стали вы ерзать, змеею кривясь,
но все ж постигая, насколько телесна
меж вами и мною духовная связь;
 
 
что позы развратные все, что возможны,
заставлю принять вас до хруста костей;
что, корча при этом забавные рожи,
весьма развлечете вы пьяных гостей;
 
 
что всхлип "Помогите!!!" мужчины все в свете
тех телодвижений превратно поймут
и вашей былой репутации леди
наступит, я выражусь мягко, капут...
 
 
Конечно же, бред. Ну вы сами судите -
в плену ль суеверий вам быть вековых?
И, чтобы вам лучше судилось, зайдите
в музейчик мой женских фигур восковых...
 

132. Трудно быть богом

 
Если б я был богом, я бы стал
Рисовать не так картину мира;
Я бы не вставал на пьедестал,
Чтоб меня творили как кумира;
 
 
Я бы сделал так, чтоб дух святой
Все объял, от нас, людей, до дуба,
Чтоб не только спячкой и едой
Протоплазма занималась тупо;
 
 
Я бы создал этот мир таким,
Чтобы волки в нем овец не жрали,
Чтоб звучал не так нелепо гимн
В пользу доброты и норм морали;
 
 
Покаянья требуя в грехах,
Чаще человек чтоб небо славил
(не до хруста в шейных позвонках),
Я бы гравитацию ослабил;
 
 
А потом и я сказал бы: "Стоп!
Что-то расшалилась тварь земная..."
И послал, как водится, потоп.
Но не чтобы вновь творить, а чтоб
Впредь уж не творил бы ни хрена я...
 

133. Приятно, если некий душегуб...

 
Приятно, если некий душегуб,
Имея море трупов в деле личном,
Тебя однажды превративши в труп,
На сей раз взят окажется с поличным;
Приятно, что в тебя он ледоруб
Воткнет, склеротик, не надев перчаток,
И на орудье, воткнутом в твой труп,
Оставит пальца жирный отпечаток;
 
 
Приятно осознать, как много раз
Смеялся он над следственною группой,
Морочил правосудье, гондурас,
А на тебе споткнулся, трутень глупый;
 
 
Приятно позлорадствовать над ним,
Подумать: "Ну и редкостный ты пень же!.."
Гордясь, что стало на земле одним
благодаря тебе поганцем меньше;
 
 
Приятно знать, что здесь-то уж закон
Не даст лазейки крючкотворам прытким
И что не раз под мат и самогон
Допросит гниду следователь Пыткин.
 

134. Мысль о том, что нету никакого рая...

 
Мысль о том, что нету никакого рая,
Мало повергает, если честно, в грусть.
Пусть я просто в Лету кану, умирая,
Пусть меня не станет и не будет пусть.
Хуже, если нету никакого ада.
Это не отрада и не благодать.
Потому что в Лету для иного гада
Было бы ну просто свинством попадать.
 
 
Ради одного лишь крупного мерзавца,
Ради всевозможных гнид и сволочей
Я готов от рая сразу отказаться,
Лишь бы только ад был, и погорячей.
 
 
Да, не быть, конечно, тоже скучновато,
Но, когда б я все же, из воды уже,
Вдалеке увидел теплый отблеск ада,
Стало бы светлей мне как-то на душе.
 

135. Услыхав крещендо комара...

 
Услыхав крещендо комара,
Сделал вдох я грудью волосатой,
Замер и сказал себе "пора",
Утомленный суточной засадой.
Я напрягся весь, когда комар
В комнату влетел, пища лукаво,
И нанес ладонями удар,
С диким ревом выскочив из шкафа.
 
 
Этот гнус не зря меня бесил.
Он, мерзавец, каждый день являлся.
Он меня однажды укусил.
Я отмстить на Библии поклялся.
 
 
Мой хлопок был резок и тяжел,
Но комар со скоростью ракеты
Меж ладоней вновь моих прошел,
Как в метро меж створок турникета.
 
 
Я гоняться за москитом стал,
Истоптал и потолок, и стены,
Но умело кровосос летал,
Уходя со света в тень мгновенно.
 
 
Я присел на стул, едва живой;
Он зашелся сзади в писке пылком;
Тщась его прихлопнуть головой,
Я об стенку треснулся затылком.
 
 
А потом я на спину упал,
Чтоб всей массой на него свалиться;
Он вспорхнул, но я вставать не стал -
Я придумал мертвым притвориться.
 
 
Нанеся контрольный мне укус
С гнусным торжеством тореадора,
В смерть мою поверив, подлый гнус
Скрылся в полумраке коридора.
 
 
Я открыл глаза по счету "три",
Тихо встал, измученный, небритый,
И прошел на цыпочках к двери,
Но вооружась бейсбольной битой.
 
 
Через час я услыхал шаги.
Мной с трудом, но все же обнаружен,
Он вернулся - на щеке слуги,
Что явился звать меня на ужин.
 
 
- Сэр!.. - Он начал. - Цыц! Не шевелись... -
Я прервал. И он тотчас заткнулся.
С губ нервозно слизывая слизь,
Я дубинкой злобно замахнулся...
 
 
...Позже, преступленья скрыв следы,
Я изрек с улыбкой карнозавра:
- Да, сегодня снова выиграл ты.
Но готовься. Мы продолжим. Завтра...
 

136. Мне, к людским недостаткам терпимому...

 
Мне, к людским недостаткам терпимому,
Лишь один ненавистен из всех -
Человеку не верить любимому
Почитаю за смертный я грех.
Эту истину вычитал где-то я
И ей следую, а потому
То, что с кем-то лежишь ты раздетая,
Я превратно - нет-нет! - не пойму!
 
 
Это просто недоразумение,
Обстоятельств-то в жизни не счесть!
И я верю нисколько не менее
Как в твой ум, так и в совесть и честь.
 
 
Ты притихла, как только в квартиру я
заглянул, и мужчина притих,
Но не факты страшны, - я цитирую -
А трактовка неверная их.
 
 
Пред соблазном же интерпретировать
Потакая вульгарным глазам,
Я Писанье могу процитировать:
"Вырви глаз соблазняющий сам."
 
 
Как твое мне забавно смятение!
Но оно неуместно, поверь -
Ну бывают порой совпадения,
И я верю в них, я же не зверь!
 
 
И душа в совершенном ладу моя
С тем, что вижу я, о мой малыш.
Знаю - это не то, что я думаю,
И сейчас ты мне все объяснишь!..
 

137. Законы бытия жестоки...

 
Законы бытия жестоки,
А человек в душе свинья,
И в то, что ни во что в итоге
не надо верить, верю я.
Сей мир - дерьмо со дня созданья,
Хотя порой не так уж плох,
И думать есть все основанья,
что Бога нету, видит Бог.
 
 
А впрочем, слишком я ничтожен,
Чтоб мненье веское родить.
Я ни о чем судить не должен,
Насколько я могу судить.
 
 
Да и имеет ли значенье
Вся эта, скажем так, фигня?
Мы все козлы, без исключенья,
За исключением меня.
 

138. Покуда вы танго плясали...

 
Покуда вы танго плясали
С каким-то хлыщом вдалеке,
Я стал пожирать вас глазами
С бокалом "мартини" в руке.
Сначала глазами своими
Я ухо отгрыз вам одно,
Затем (симметрии во имя)
Второе сожрал под вино.
 
 
Я думал, заметите. Вы же
Едва ли замедлили шаг.
С ушами-то толком не слыша,
Вы мало нуждались в ушах.
 
 
Тогда я, опять же глазами,
Вам руки оттяпал, как зверь,
Раз вы не заметили сами
Своих предыдущих потерь.
 
 
Но вы, как горчичник, приникли
к партнеру, на йоту чтоб хоть
смутиться - с руками, без них ли,
Вы были едина с ним плоть.
 
 
Тогда я искусно и ловко
Из всех остававшихся сил
Безмозглую вашу головку
Глазами, давясь, откусил.
 
 
И вновь не заметить пропажи
смогли вы, и не мудрено -
Фактически голову вашу
Вы уж потеряли давно.
 
 
Когда же вернулись вы с танца,
Я, легкий почувствовав стыд,
Сказал, что нам лучше расстаться,
Что вами по горло я сыт.
 

139. ...И опыт, сын ошибок трудных

 
Я ментов всегда любить готов
Не за их конкретные деянья.
Я за символизм люблю ментов,
Мент - прекрасный символ воздаянья.
 
 
Он плохих не ловит - ничего!
Ловит нас хоть - и на том спасибо.
Он на нас шлифует мастерство,
Да к тому же, рак - он тоже рыба.
 
 
Получив по морде от него,
Даже в свете грустного столь факта
Вновь в добра мы верим торжество,
И бандитов даже жаль нам как-то -
 
 
Если даже с нами он вот так,
Их-то вообще поубивает!
Он же покалечит их, бедняг,
Если, разумеется, поймает.
 
 
Ну а не поймает - леший с ним.
Но какое обмундированье!
Он вселяет веру в нас одним
Фактом своего существованья.
 
 
А без веры жизнь была б не та,
Без идеи люди жить не могут.
Если б в мире не было мента,
Следовало б выдумать, как Бога.
 
 
Сам он может не носить креста,
Он погрязнуть может хоть в фашизме,
Как актер, играющий Христа,
Не обязан быть Христом по жизни.
 
 
Пусть он слабо бережет подчас
От воров иль от себя, злодея,
Но, быть может, бережет тем нас
От себя самих он, что ценнее?
 
 
Пусть он нос вам на бок своротит
Иль дубинкой глаз попортит ваш, но
Даже если он и сам бандит,
В сущности, не так уж это важно.
 
 
Быть идеей функция важна,
А не заниматься всякой хренью,
А идея быть всегда должна
Выше, чем возможность претворенья.
 

140. Отче наш

 
Дай нам тесными, Отче, вратами входить,
Чтоб мы все в Твоем Царствии жили;
Дай мозгов нам, чтоб имя Твое нам святить,
Как их в сказке дал Гудвин Страшиле;
 
 
Дай нам хлеба насущного прежде всего,
И побольше, не жадничай, Отче!
И избавь от лукавого, Ты от него
Избавляешь пока что не очень;
 
 
Дай намерений, в рай путь мостящих, благих,
Дай нам ближних любить всей душою,
Ибо ближний сам чувств не внушает таких
(Я воспользуюсь шуткой чужою);
 
 
Дай нам, Боже мой, Бог знает, кто уж Ты там -
Дух святой, Иисус, Иегова -
Этой веры в Тебя, Ты же видишь и сам,
Что у нас с этим как-то фигово;
 
 
Если нужно, пинком ставь на истинный путь,
У пинка эффективность большая;
Но не сильно, иначе о вере забудь
(Не подумай, что я угрожаю);
 
 
Не кради у людей, не убий и не лги,
Искушения всуе ища им,
И прости нам по-божески наши долги,
Как Твои нам долги мы прощаем!
 

141. Гляжу я на себя - ну скот скотом...

 
Гляжу я на себя - ну скот скотом!
Исполнен зла и всякого дерьма я.
Да, я плохой. Но главное не в том.
А в том, что сам я это понимаю.
Лежу ли я нетрезвый под кустом,
Оплаканный грозой в начале мая, -
Да, я свинья. Но главное не в том.
А в том, что сам я это понимаю.
 
 
Сворую ль в магазине я батон
(Мне ж так и так дорога в ад прямая!) -
Да, я неправ. Но главное не в том.
А в том, что сам я это понимаю.
 
 
И, этим пониманием ведом,
Исправиться хочу, причем весьма, я.
Вру, не хочу. Но главное не в том.
А в том, что сам я это понимаю.
 

143. Ты выйдешь замуж. Глупо, даже очень...

 
Ты выйдешь замуж. Глупо, даже очень,
То, что не я теперь тобой любим.
Но у меня есть право первой ночи,
И склонен я воспользоваться им.
 
 
Ты выйдешь замуж. Говоря короче,
Другому отдана ты и верна.
Но у меня есть право первой ночи.
Поверь, я им воспользуюсь сполна.
 
 
Ты выйдешь замуж... Ставим многоточье -
Ты все равно ко мне ведь приползешь.
Плюс, у меня есть право первой ночи.
Пожалуй, я воспользуюсь им все ж.
 
 
Ты выйдешь замуж. Это минус. Впрочем,
На вещи шире следует смотреть -
Ведь у меня есть право первой ночи.
И я им буду пользоваться впредь!
 

    1996

144. Праздность любопытства

 
Всегда вас вижу где-то вдалеке я
В часы, когда со мною рядом вы.
Ах, бабочка по имени Психея!
Ее мне не поймать, увы, увы.
 
 
Поверьте, мне смешны все дураки те,
Что женщину ревнуют всякий раз.
Вы мне верны ль? Да будет вам, не лгите!
Я ж верности не требую от вас.
 
 
Я сам беспечный баловень Пандемы,
И чужд мне моногамии уют.
Но эти перстни, серьги, диадемы,
Каких у вас и куры не клюют, -
 
 
Откуда это? Жалованье ваше
Не вынесло б столь непомерных трат.
Скажите, ваша душечка-мамаша
Не в курсе, часом, кто ваш меценат?..
 
 
О нет, я превращать вас не намерен
В домашнее животное свое.
Но все же, кто он, этот сивый мерин,
Кому не страшно шпаги острие?
 
 
Кто завалил вас этими мехами?
Я знаю точно, это был не я.
Скажите, что нашли вы в этом хаме,
Чарующем вас ворохом тряпья?
 
 
Поймите, я вас вовсе не ревную,
Но мне претит столь мелочный обман.
Душонку вытряхать его дрянную
из оболочки в мой не входит план!..
 
 
Я лишь уйду. Со скрежетом зубовным.
Я не ревнив, клянусь вам в этом, но
В Бермудском треугольнике любовном
Тонуть как кораблю, ей-ей, смешно.
 

    1994

148. Я замок воздушный построил среди облаков...

 
Я замок воздушный построил среди облаков
И в нем поселился, покинув поверхность земли.
И много у замка того появилось врагов,
И яростным штурмом они на мой замок пошли;
 
 
И стал защищаться мой замок, как город-герой -
Как Троя, Козельск, Ла-Рошель, Сиракузы иль Брест,
Кидаться камнями, плеваться кипящей смолой,
Использовать весь арсенал столь оправданных средств;
 
 
И драться за замок воздушный мой нравилось мне,
Но вражеской кровью набухли фундаменты стен,
Что пролил я море в своей справедливой войне,
И рухнул мой замок на землю, рассыпавшись в тлен;
 
 
Но воздуха, к счастью, по-прежнему много вокруг,
И замок подобный легко воссоздать в облаках,
И если в том замке опять заскучаю я вдруг,
Не станет тотчас недостатка и в новых врагах.
 

    1997

149. Я инстинктивно уши спрятал...

 
Я инстинктивно уши спрятал,
И челюсти, нарушив тишь
И мерзко лязгнув где-то рядом,
Схватить сумели воздух лишь.
 
 
Спустя какое-то мгновенье
Я мчался, страха не тая,
Но шевелился червь сомненья -
А прав ли, убегая, я?
 
 
Я эгоист. Лисицы рыжей
Остерегаюсь как огня,
Поскольку личное превыше
общественного для меня.
 
 
Я, съесть себя не разрешая,
Вношу в природу диссонанс;
Я жив и этим нарушаю
Экологический баланс.
 
 
Стараюсь отказать в обеде
То той, то этой я лисе...
Да ведь они же, дуры эти,
От голода подохнут все!
 
 
Мы, зайцы, сможем расплодиться,
Капусту станем пожирать;
Капустницы загнутся; птицы
Возьмутся следом вымирать;
 
 
Засохнут яблони и груши...
Страшна Природы будет месть!
И мне же, зайцу, будет хуже,
Чем если дам себя щас съесть...
 
 
Уйдя на миг из поля зренья
лисы, живот чей был так пуст,
Я с чувством острого презренья
к себе, нырнул в ближайший куст.
 
 
Она промчалась как торпеда,
Кислотной брызгая слюной
И в предвкушении обеда
Играя мышцей челюстной...
 
 
Во избежанье катаклизма,
Решил я, сидя под кустом,
Избавлюсь я от эгоизма.
Избавлюсь. Как-нибудь. Потом...
 

    1998

150. Каноны жанра

 
Я сошел по ступеням во мрак подземелья,
Освещая пылающим факелом путь.
Красноватое пламя в зловещем веселье
Очертило твою обнаженную грудь.
 
 
Плоть запястий твоих облегали оковы,
Каковые тебя прикрепляли к стене,
И от вида картины сей средневековой