Степанцов Вадим. Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Все же живет во мне вера,
И потому не оставлю в беде
Голого я инженера.
 

    ИНЖЕНЕР ЩУКИН

 
Чайник на кухне кипит со свистком,
Спрятавшись в облаке сером.
Знаешь, дружок, как порой нелегко
Быть на земле инженером.
 
 
Циркуль железный лежит на столе
Сломанным знаком вопроса...
Знаешь, дружок, как порой на земле
Быть инженером непросто.
 
 
У инженера характер такой,
Денег не нужно и даром.
Был бы рейсфедер под правой рукой,
Ну а под левой – гитара.
 
 
Чтоб не допив в городской суете
Утренний чай или кофе,
Спеть под гитару о том, как мы все
Тащим свой крест по Голгофе.
 
 
Шпроты вскрывая консервным ножом,
Глаз мы порой не смыкаем.
Жизнь – это сложная штука, дружок,
Кто, как не мы, это знаем.
 
 
Может быть кто-то подумал про нас,
Что инженером быть просто,
Пусть он попробует в жизни хоть раз
Спеть под гитару про звезды.
 
 
Я положу на чертеж транспортир,
Вычислю правильный градус
И, вырываясь из плена квартир
Ватман расправлю, как парус.
 
 
Циркуль начертит на ватмане круг.
Циркуль не может иначе.
Мы инженеры, а это, мой друг
В жизни хоть что-то, да значит!
 
 
Денег на жизнь я себе не стригу
И не кичусь я деньгами.
Двести рублей – это все, что могу
Я заработать мозгами.
 
 
Ну и пускай обнажен я душой,
А временами и телом.
Главное – то, что я в жизни большой
Занят значительным делом!
 
 
Мы, инженеры, живем без конца
В пропасть глядясь ледяную.
Женщины нам не волнуют сердца,
Если их деньги волнуют.
 
 
Крест на Голгофу несем по Руси,
Мы от рожденья до смерти.
Нас ведь об этом никто не просил:
Так уж случилось, поверьте!
 
 
Про инженера пускай говорят,
Что это звучит не гордо.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг» -
И это я знаю твердо!
 

    Вариант-1

 
Просто досталась такая судьба:
Вовсе не ради карьеры,
Пот вытирая с усталого лба
Быть на земле инженером.
 

    Вариант-2

 
А мы рисуем наши схемы,
Хоть не по схемам мы живем.
Ну и пускай раздеты все мы,
Зато мы взяток не берем.
 
 
А мы рисуем наши схемы
И нам не нравится уют,
И презираем деньги все мы
За то, что нам их не дают!
 

Кричалки для мюзикла

 
1. Мы все споем и все сыграем.
Мы лучше всех, мы это знаем!
 
 
2. Знаем истину простую:
Круче всех «12 стульев»!
 
 
3. От МДМ и до Бродвея
«12 стульев» всех сильнее!
 
 
4. Неразрешимой нет задачи,
Докажем всем, чего мы значим!
 
 
5. От самого Кремля и до луны
Командовать парадом будем мы!
 
 
6. От Бродвея до Вест Энда
Круче всех товарищ Бендер!
 
 
7. Сомненья прочь, смелей вперед,
Нас ждет успех! Труба зовет!
 
 
8. Мы мюзикл наш на луну повезем,
(Мы мюзикл наш сквозь века пронесем)
Россия и Бендер едины во всем!
 
 
9. Нам сегодня надо, братцы,
Ни за что не обосраться!
 

Либретто

Действие 1

Сцена 1 (Пролог. Уездный город «N».)

   Уездный город «N», где «грязь под луною сверкает, как антрацит» и в котором «так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть».
   Звучит увертюра, в мелодии которой явно угадываются музыкальные цитаты из похоронного марша Шопена. Вступает хор работников парикмахерских, бюро похоронных процессий и ЗАГСа, в котором служит делопроизводителем Ипполит Матвеевич Воробьянинов.
   Хор: «Если будете проездом в нашем городе уездном...»
   В финале хора вступает соло гробовых дел мастера Безенчука:
   Б: «Начальство дуба даст, барин – в ящик сыграет...»

Сцена 2

   Ипполит Матвеевич после трудового дня, проведенного в ЗАГСе, возвращается домой и в дверях сталкивается с отцом Федором, который загадочно взволнован. Происходит разговор отца Федора с Ипполитом Матвеевичем, из которого И.М. узнает о том, что ему надо поторопиться к своей теще.
   Дуэт О.Ф. и И.М.: «Ах, Ипполит Матвеич, дай вам Бог...»
   Ипполит Матвеевич входит в комнату, где лежит умирающая Клавдия Ивановна Петухова. У ее смертного одра происходит диалог Воробьянинова с Клавдией Ивановной, из которого он узнает о сокровищах, которые она зашила в один из стульев гостинного гарнитура, оставленного в Старгороде.
   Дуэт К.И. и И.М.: «Прошу вас, сядьте рядом, Ипполит...»
   Отец Федор, узнавший на исповеди тайну о зашитых в стул бриллиантах, обращается к Господу с благодарностью за этот нежданный подарок и за то, что теперь, получив драгоценности, он сможет осуществить свою давнюю мечту: купить маленький свечной заводик в Самаре. В свою очередь Ипполит Матвеевич в то же самое время мечтает о будущей богатой жизни после того, как он сумеет завладеть бриллиантами тещи. Все – и отец Федор, и Ипполит Матвеевич, и Клавдия Ивановна собираются в путь. Только О.Ф. и И.М. – в путь за сокровищами в Старгород, а К.И. – в последний путь.
   Ария отца Федора: «О, Господи, хвала тебе, Всевышний...»
   Ария Ипполита Матвеевича: «Ах, бриллианты в стуле, ах этот вздор!...»
   Хор: «Однако в путь немедля надо ехать...»
   «Без денег счастья в жизни нет...»

Сцена 3

   Старгород. Звучит лирическая тема. На заднем плане дворник Тихон подметает двор 2-го дома социального обеспечения, который при прежней власти был фамильным особняком Воробьянинова. Появляется Остап. («А что, отец, невесты у вас в городе есть?» - «Наших невест давно с фонарями на томи свете ищут» - «Вопросов больше не имею»).
   Остап спрашивает Тихона, что в этом доме было раньше? Тихон рассказывает о том, какой замечательный был барин и о прежней жизни при нем. («О, если бы он появился здесь!...») Неожиданно появляется Ипполит Матвеевич, и Тихон с возгласом: («Барин! Из Парижа!) падает в обморок. Остап мечтательно представляет себе Париж, но И.М. фразой «Вовсе я не из Парижа» выводит командора из романтического состояния. Остап оценивает ситуацию и шантажирует И.М. Между ним и Остапом происходит торг («Зачем вам эти деньги, Киса?»). Одновременно Остап, уже предвкушая новое приключение, восклицает («Труба зовет! Лед тронулся»), между прочим продолжая торг.
   Монолог Остапа. Разговор с судьбой. «И снова туда, где море огней...» Концессионеры выясняют у Тихона, что первый стул находится в Старгороде. Ария «В путь» с присоединившимся к ней Остапом.
   Очухавшийся на время Тихон восклицает: «Командовать парадом ... будет он!»

Сцена 4

   2-ой дом Старсобеса. «Голубой воришка», завхоз Альхен со своими такими же «голубыми» братьями-сиротами объедают старушек. «Сироты» бодро поют о своей несчастной доле, а хор старушек заунывно исполняет благодарственную песню о счастливой и радостной жизни. В доме, в поиске стула появляется Остап, который представляется инспектором пожарной охраны. В сопровождении завхоза «великий комбинатор» проходит через четыре комнаты, отгороженные друг от друга перегородками. Воришка Альхен уже продал в доме все, что возможно было продать. Остался стул и огнетушитель. Во время «проверки» Остап разбивает огнетушитель, который в последствии издает странные звуки, раздуваясь в размерах. Альхен пытается сбагрить стул, который с его помощью мигрирует из одной комнаты в другую. Остап не успевает за ним. В последней комнате Бендер все-таки, хватает за руку Альхена, успевшего все-таки через окно продать стул отцу Федору. Возмущенный Остап избивает Альхена, который перекладывает свою вину на дюжих «сирот». В то же самое время И.М. на улице встречает отца Федора со стулом в руках. Между ними завязывается потасовка. Сцена переходит в массовый мордобой. Остап бьет Альхена. Альхен – «сирот». «Сироты» - старушек. И.М. и О.Ф. – друг друга в драке за стул. Они разламывают его, сражаясь ножками от стула, как мечами. Когда они разрывают обшивку стула и оттуда выскакивает пружина, пеногон-огнетушитель «Эклер», взяв самое верхнее «фа», с криком выпускает невероятной силы пенную струю.
   Хор «голубых воришек», поедающих обед - песня о трудной доле.
   Хор старушек - «О счастливой и радостной жизни» (возможно – дуэт хоров)
   Дуэт Остапа и Альхена, в финале которого «великий комбинатор» избивает «голубого воришку», который в свою очередь лупит «братьев-сирот».
   Дуэт Ипполита Матвеевича и отца Федора перерастающий в драку за стул. Музыкальная тема переходит в дуэт дуэтов. Действо заканчивается коллективной дракой и трансформацией стула в струю пеногона-огнетушителя.

Сцена 5

   Домик заведующего архивом Старкомхоза Варфаломея Коробейникова. Он хранитель всех ордеров, среди которых – ордера на мебельный гарнитур мадам Петуховой.
   Ария Коробейникова: «Я раньше служил в жилотделе, а нынче в архиве служу...»
   Появляется Остап, заявляющий, что хочет купить у Коробейникова ордера, которые содержат сведения о местонахождении мебельного гарнитура Воробьянинова. Коробейников отдает Остапу ордера, сообщая, что один ордер на десять стульев выдан музею мебельного мастерства в Москве, а другой – инвалиду империалистической войны т. Грицацуеву в Старгороде. Денег за это он не получает. Остап «кидает» архивариуса.
   Дуэт Остапа и Коробейникова, который завершается фразой Бендера: «тише, дурак, я сказал тебе – завтра, русским сказал же тебе языком».
   Вслед за ушедшим Остапом появляется отец Федор, которого обманутый Коробейников отправляет по ложному следу, продав ему ордера на другой гарнитур, купленный инженером Брунсом.
   Дуэт отца Федора и Коробейникова.

Сцена 6

   Остап заявляет, что он видел вдову Грицацуева, что она – «знойная женщина, мечта поэта», и что он готов на ней жениться.
   Потрясенный И.М. восклицает: «Зачем, зачем вам эти узы брака, чтоб жизнь губить до гробовой доски, чтоб в жертву приносить себя, однако, всю душу разрывая на куски?»
   Остап отвечает ему: «Ах, что вы знаете о жизни и о жертвах...»
   Дуэт Остапа и Ипполита Матвеевича о счастье, о семье, о браке и о загубленной жизни, переходящий в свадьбу.
   Свадьба Остапа и Грицацуевой, на которой И.М. продолжает ранее начатую тему «Зачем, зачем вам эти узы брака...». Остап на свадьбе берет деньги у вдовы под предлогом того, что нужно ехать в Москву («Однако в путь скорее надо ехать, чтоб вашу грудь в Москве укутать мехом...») На свадьбе происходит вскрытие второго стула. На сей раз пружина выскакивает из-под обшивки с трамвайным звоном и... свадьба трансформируется в праздник Первомая и торжественный пуск старгородского трамвая.
   Праздничные колонны демонстрантов, девушки, цветы, комсомольцы на автомобилях во фраках и белых перчатках, Альхен с большим красным бантом на груди, физкультурники, пионеры, военные...
   Хор (на мотив «Ты будь готов к борьбе, к труду и к обороне...») поет песню про Первомай с припевом: «На Первомай, на Первомай, на Первомай Везет меня трамвай!»
   (м.б. ария председателя Старкомхоза т. Гаврилина: «Трамвай построить – это вам не ешака купить...»)
   Остап и И.М. прямо с митинга на трамвае уезжают в Москву.

Сцена 7

   Герои прибывают в Москву. Романтическая и красивая картина советской столицы конца двадцатых годов.
   Хор: «Песня о Москве».
   Хор: «Будь готов!»

Сцена 8

   Остап и И.М. поселяются в Общежитии имени монаха Бертольда Шварца, где И.М. знакомится с Лизой и проникается к ней глубоким романтическим чувством. Лиза конфликтует со своим мужем Колей на почве вегетарианской еды, апологетом которой в силу безденежья является Коля. Остап рассказывает И.М. о том, что стулья находятся в музее мебели и на следующий день будут проданы с аукциона. Часть денег, взятых у вдовы, Остап отдает И.М. Тот предвкушает, что завтра весь мир будет у его ног. У него кружится голова от предчувствия близкого счастья, и он назначает свидание Лизе. Они идут в ресторан. Но там, в угаре водки и попсовой музыки развеивается вся романтика. И.М. банально напивается и грязно домогается Лизу. В результате чего он пропивает деньги, приготовленные Для аукциона.
   Хор: «Наше общежитие студентов-химиков давно...»
   Ария И.М., встретившего Лизу
   Дуэт Лизы и Коли: «Лев Толстой не ел свиного мяса...»
   Остап вручает деньги И.М. со словами: «Сейчас я вам даю всего две сотни, а завтра это будет миллион...»

Сцена 9

   Дуэт И.М. и Лизы: «Почему часы спешат...»
   Ресторан: диалог И.М. с Лизой и с официантом: «Пройдемте в угол...»
   Ария певца: «Как на крыше нашей вновь...»
   Ссора И.М. и Лизы: «Я ухожу, а вы уж оставайтесь...»

Сцена 10

   Аукцион. На аукционе присутствуют все герои. Остап требует деньги у И.М., но денег нет. Остап избивает похотливого растратчика. Стулья покупают Эллочка (2 стула: один у инженера Щукина), завхоз редакции «Станка» (либо поэт Ляпис Трубецкой), Авессалом Изнуренков, театр Колумба для гастрольного тура по Волге-матушке и товарный двор Октябрьского вокзала. Карусель из героев, купивших стулья на аукционе.
   Хор: «Ау-ау-аукцион, какой смешной атракцион...» (музыкальная тема из фрагмента «В путь» - «Без денег в жизни счастья нет...»)
   Аукцион: «Кто больше даст...»
   Остап: «Давайте ваши деньги, Ипполит!» (парафраз «Прошу вас, сядьте рядом, Ипполит...» с ключевой фразой: «А почему вы вспомнили о нем?»)
   В финале арии Остап избивает И.М. со словами: «Вот тебе по девочкам прогулки! Вот тебе, подонок, бес в ребро! Вот тебе, за бублики и булки! Вот тебе, упырь, за все добро!»
   Казалось бы все пропало. Но Остап вновь в который раз решает все начать с нуля.

    (Конец 1-го действия)

Действие 2

   Карусель, на которой – Эллочка, голый инженер Щукин, Ляпис Трубецкой, Авессалом Изнуренков, сотрудники редакции газеты «Станок», театр Колумба...

Сцена 11

   Остап и Киса прибывают на Речной вокзал с целью проникнуть на пароход, на котором вместе с театром Колумба в речной круиз уплывут стулья. На пристани суетится народ.
   Дуэт Остапа и И.М.: «Здесь полным-полно народа...»
   Раздается пароходный гудок. К пристани подходит «Скрябин», на котором суетятся «веселые матросы».
   Хор «веселых матросов»: «Мы – веселые матросы...»
   Остап и И.М. под шумок пытаются пробраться на пароход, но «веселые матросы», занятые погрузкой реквизита, мешают им это сделать. Наконец капитан дает команду к отплытию. Остапу и И.М. под видом художников-оформителей удается проникнуть на пароход. «Скрябин» отплывает.
   Дуэт Остапа и И.М.: «Ну что же вы стоите, как сапоги казенные?»
   Ария капитана: «Быстрее, товарищ, пора торопиться...»

Сцена 12

   Вечер на рейде. «Веселые матросы», сидя с гитарой на палубе, исполняют задушевную волжскую балладу, превратившись в «грустных матросов».
   Хор «веселых матросов»: «По Волге-матушке гуляли пароходы...»
   В то же самое время параллельно Остап на палубе над длинной узкой полоской кумача малюет лозунг, с текстом которого он поминутно сверяется. В процессе работы Остап проникает в каюту, где стоят стулья, и ему удается вскрыть один (?) из них в то время, как И.М. «стоит на стреме». В стуле бриллиантов нет. В момент вылета пружины «грустные матросы» вновь становятся «веселыми».
   Наступает утро. Пароход причаливает к пристани Васюки. «Художники» поднимают транспорант, приведя этим в ужас публику на берегу. «Веселые матросы» задорно и с прибаутками вышвыривают Остапа и И.М. на берег.

Сцена 13

   Утро в Васюках. Воробьянинов расклеивает афиши с приглашением васюкинцев на сеансе одновременной игры в шахматы с гроссмейстером О.Бендером. Остап в шахматном клубе читает васюкинцам лекцию о плодотворной дебютной идее и начинает сеанс одновременной игры, во время которого собирает деньги на международный шахматный турнир в Васюках.Сеанс продолжается недолго и заканчивается полным крахом «гроссмейстера», в результате чего концессионерам приходится спешно ретироваться.

Сцена 14.

   Воскресный вечер в Пятигорске, красивый закатный вид на гору Машук, прогуливающиеся курортники, свеженаклеенные афиши о гастролях театра Колумб. В лермонтовской галерее продают нарзан. Остап и И.М. – чужие на этом празднике жизни. Остап встречает с человека, измученного нарзаном. Это - монтер Мечников. Он знает, где находятся оставшиеся стулья. Происходит торг монтера Мечникова с «дусей» Остапом, в процессе которого закрепляется главный постулат: «Утром деньги – вечером стулья».
   Ария монтера Мечникова: «Согласье – есть продукт при полном непротивлении сторон, и несмотря на все препоны придти к согласью есть резон».
   Остап заставляет И.М. снять пиджак и просить милостыню на всех языках. Полиглот И.М. поет арию: «Господа, я не ел три дня. Подайте на пропитание бывшему депутату Государственной думы!» на французском, английском и румынском языках. Остап отдает заработанные И.М. деньги монтеру Мечникову и получает взамен желанные стулья. Он готов их вскрыть, предвкушая удачу.

Сцена 15

   Дача инженера Брунса под Батуми. Инженер сидит на каменной веранде с большой пальмой в кадке и поет: «Му-у-сик, готов гусик?». – «Пошел вон, обжора!» - ласково поет в ответ жена. Появление отца Федора. Торг отца Федора и инженера Брунса, который заканчивается приобретением «ложного» мебельного гарнитура. Отец Федор принимается ломать стулья, в результате чего начинается землетрясение. Явление царицы Тамары. Она восседает на троне, который оказывается последним стулом из мебельного гарнитура Воробьянинова. На этом стуле они все улетают в Москву.

Сцена 16.

   Москва. Возвращение Остапа и И.М. в столицу. Танец дружбы народов. Последний стул в ЦДКЖ. Остапа объявляет И.М. о том, что он нашел последний стул, что наконец-то их старания будут вознаграждены. Внезапно появляется красивая девушка-видение. Остап говорит И.М., что он скоро вернется. Девушка берет его за руку и уводит за собой. И.М. замечает, что он стоит перед стулом. Он достает складное лезвие и вонзает его в стул. Раздается крик.

Эпилог

Финал

Лучше не бывает

    Сцена «Лучше не бывает» или «Голубой воришка»
    (Дом престарелых. Хор старушек под руководством «продюсера» хора Альхена исполняет песню «Лучше не бывает»)

 
Хор старушек:
Лучше не бывает,
Если в доме нашем,
Окна раскрывая,
Зорька в небе пляшет.
Пляшет в небе зорька
Румяна да гладка.
Было сердцу горько,
Стало сердцу сладко...
 

    Альхен:

 
Снова повторите это ариозо...
 

    (Входит Остап)
    Остап:

 
Где могу я видеть вашего завхоза?
 

    Альхен:

 
Это я, товарищ, а кто нас прерывает?
 

    Остап:

 
Очень интересно. Лучше не бывает!
Я инспектор пожарной охраны,
Я хотел бы проверить у вас,
Как на кухне работают краны
И в порядке ли ваш керогаз?
 

    Альхен:

 
Я хочу попросить вас прощенье,
Я в докладе все-все отражу.
 

    Остап:

 
Ну давайте смотреть помещенье,
А доклад я и сам напишу.
 

    Альхен:

 
Вы, товарищ, про все напишите,
Что в порядке чердак и подвал,
И что есть у нас огнетушитель...
 

    Остап (снимая огнетушитель с гвоздя и, разбивая капсулу):

 
На толкучке небось покупал?
 

    Альхен:

 
Пожалуйте за мной, пожалуйте за мной...
 

    Остап:

 
А что это за чавканье за кухонной стеной?
 

    (Остап с Альхеном входят на кухню и видят стоящих у стола «сирот», объедающих старушек.)
    Альхен:

 
То сироты...
 

    Остап:

 
Понятно. Бедняги еле живы...
Тяжелое наследье царского режима?
Дети Поволжья? Совместное воспитание обоих полов по комплексному методу?
 

    1-я старушка:

 
Они у нас пасутся,
Как на лужайке телки.
Сейчас, поди, нажрутся
И станут выть, как волки!
 

    Хор «сирот»:

 
Хуже не бывает,
Чем в краю далеком,
Где кручина злая
Бродит одиноко.
Бродит грусть-кручина,
Ну а с нею вместе
Девица-дивчина
Напевает песню.
У нее ни маты,
Ни отца нема е.
Муж пошел в солдаты,
Хуже не бывает.
Обломились ветки
С белыми цветами.
Будут ее детки
Тоже сиротами.
Будут петь-молиться,
Свечки задувая.
Ах, печаль-сестрица,
Хуже не бывает!
 

    Остап:

 
А что ж они стоят, как приведенья,
На чьи страданья тягостно смотреть?
Неужто в вашем божьем заведенье
И не на чем со вкусом посидеть?
 

    Альхен:

 
Отчего же? Я бы стульчик предложить вам смог.
В красном уголке стоит он ситчиком отделан.
 

    Остап:

 
А я, кстати, и не видел красный уголок.
Как с пожарною охраной обстоит в нем дело?
 

    Альхен:

 
Милости прошу вас в красный уголок,
В красный уголок, в красный...
Здесь у нас находится хоровой кружок...
 

    Остап:

 
Хоровой кружок - прекрасно!
 

    (Альхен и Остап проходят в красный уголок. Паша Эмильевич в то же самое время крадет стул.)
    Альхен:

 
Все, что есть у меня – это музыка,
Это радость, вплетенная в ноты.
Все, что есть у меня – это музыка,
Что дает ощущенье полета.
Я готов ради музыки будущей,
За которую все мы в ответе,
Оставаться в портянках и в рубище
И продать все, что можно на свете.
 

    Остап:

 
А, кстати, товарищ завхоз, где ваш стул, который, говорят, еще от старой обстановки остался?
 

    Альхен:

 
Да, продать все, что можно и с хором
Наделенных талантом людей
Отправляться в гастроль по просторам
Необъятной отчизны моей!
 

    Остап:

 
Отправляйтесь с гастролью смелее,
Чтоб искусством весь мир покорить
А потом, чтобы спеть на Бродвее,
Как прекрасно в стране этой жить!
 

    Хор старушек:

 
Смелее в путь скорее надо ехать,
Волнует грудь предчувствие успеха...
 

    Остап:

 
Конечно, в путь смелее поспешите,
Вот только стул сначала покажите!
 

    Альхен:

 
Чтоб искусством весь мир покорить –
Ради этого стоило жить!
Даже, если душа нарывает,
Лучше этого и не бывает!
 

    Хор старушек:

 
Лучше не бывает,
Если в доме нашем,
Окна раскрывая,
Зорька в небе пляшет.
 

    (В это время Паша Эмильевич через окно «сплавляет» стул отцу Федору)
    Паша Эмильевич:

 
Сто рублев гоните,
Это всех устроит.
 

    Отец Федор:

 
Сын мой, вы – грабитель,
Стул того не стоит!
Все мы люди-братья,
Это каждый знает...
 

    Паша Эмильевич:

 
Стоит, стоит, батя,
Лучше не бывает!
 

    Хор старушек:

 
Пляшет в небе зорька,.
Румяна да гладка.
Было сердцу горько,
Стало сердцу сладко.
Вспомнило сердечко,
Как оно, бывало,
Идя через речку,
Солнышко встречало,
По дороге в город
Песню напевая
Про любовь, с которой
Лучше не бывает!
 

    (Паша Эмильевич, продав стул, присоединяется к пляшущим и поющим старушкам).
    Паша Эмильевич:

 
Лучше не бывает,
Лучше не бывает...
 

    Остап:

 
Где стул, который был обещан?
 

    Альхен:

 
У нас не пропадают вещи!
 

    Паша Эмильевич:

 
Да где ж он, кто же его знает?
Смешно. Смешнее не бывает!
А ведь и вправду нету стула.
Его как будто ветром сдуло.
 

    Остап:

 
Тебе и впрямь смешно, бедняжка?
 

    Старушка:

 
Я нынче видела, как Пашка
Мелентьевич-то стул продал...
 

    Остап:

 
Кому?
 

    Старушка:

 
Тому, кто денег дал!
 

    Остап:

 
Один мой знакомый тоже продавал государственную мебель. Теперь он пошел в монахи – сидит в допре.
 

    Паша Эмильевич:

 
Мне ваше обвинение противно...
 

    Остап:

 
Кому ты продал стул, скотина!
Ну, говори скорей, подлец!...
 

    (С этими словами Остап начинает бить Пашу Эмильевича. В это время отец Федор, выходящий из дома со стулом в руках, натыкается на Ипполита Матвеевича).
    Ипполит Матвеевич:

 
А-а, это вы, святой отец!