Страница:
Освенцима59. Айно Куусинен, сидевшая на Воркуте, вспоминает:
В 1945 появились еще тысячи военнопленных, на сей раз члены армии
генерала Власова, воевавшие на стороне нацистов. Многие были в кандалах.
Этих несчастных послали добывать уголь в отдаленных зонах. Я познакомилась с
одним из них, полковником, попавшим к нам в больницу. Узнав, что я тоже
политическая, он сказал мне, что, наверное, его скоро расстреляют, но его
ненависть к режиму переживет его60.
Впрочем, история репатриантов в исправительных лагерях -- это уже
история ГУЛага, и мы отсылаем читателя к "Архипелагу ГУЛагу" А. Солженицына.
Наверное, мы никогда не узнаем -- хотя бы с приблизительной точностью --
число репатриированных, влившихся в 20-25-миллионную армию рабов, которые
составляли в ту пору население лагерей. Нам остается лишь гадать об этом.
468
Согласно официальной советской статистике, опубликованной в 1945 году,
освобождено и репатриировано было 5 236 130 советских граждан, из них 750
тысяч в тот момент еще находились в пути. Остальные 4 491 403 человека, как
говорится в советской публикации, вернулись в родные места или же получили
работу в других районах, государство предоставило им денежные займы,
обеспечило продовольственными карточками и строительными материалами. Особая
забота была проявлена о детях61. Один западный поклонник
советского режима в более критическом контексте признает, что, вероятно, 500
тысяч из вернувшихся были посланы в лагеря, однако же всякий, кто мог
разумно обосновать сдачу в плен, мог быть уверен, что избежит кары, "и
офицеры, как правило, не подлежали наказанию"62.
Бывший офицер НКВД, имевший доступ к досье этой организации, сообщает
другие цифры, которые представляются нам более точными. Всего из ранее
оккупированных районов в 194347 годах было репатриировано около пяти с
половиной миллионов русских. Из них
20 % -- расстреляны или осуждены на 25 лет лагерей (что по сути дела
равносильно смертному приговору).
15-20 % -- осуждены на 5--10 лет лагерей.
10 % -- высланы в отдаленные районы Сибири не менее, чем на шесть лет.
15 % -- посланы на принудительные работы в Донбасс, Кузбасс и другие
районы, разрушенные немцами. Вернуться домой им разрешалось лишь по
истечении срока работ.
15-20 % -- разрешили вернуться в родные места, но им редко удавалось
найти работу.
Эти весьма приблизительные данные не дают при сложении 100%: вероятно,
недостающие 15-25 % -- это люди, "скрывшиеся" уже в СССР, умершие в дороге
или бежавшие.
Однако число пострадавших не ограничивается теми, кто побывал в
немецкой неволе. Все родственники людей, временно вышедших из-под советского
контроля, автоматически оказывались на положении подозреваемых. Так, в 1950
году органы уговорили одну 14-летнюю девочку следить за своим отцом, бывшим
военнопленным. Бывало и наоборот: работники НКВД шантажом заставляли бывших
военнопленных доносить на друзей и родных. Над всеми, кто был связан с
такими людьми, повисало облако недоверия. Брата одного человека,
репатриированного американцами, по этой причине не взяли на
работу63. В романе советского писателя Федора Абрамова "Две зимы
и три лета", где действие происходит
469
в послевоенной деревне, есть персонаж, бывший военнопленный,
подвергнутый как предатель всеобщему остракизму64. Улов ГУЛага
пополнялся также за счет родственников тех, кто в 1945 году бежал от Красной
армии на Запад. Хотя при этом советское правосудие могло пользоваться
законом от 1934 года, в котором говорилось об ответственности
родственников65, предпочтение в общем отдавалось сфабрикованным
обвинениям. Очевидно, законники смутно чувствовали, что с этим пунктом все
же дело нечисто66.
17 сентября 1955 года правительство Хрущева объявило амнистию для
репатриантов67. Многие были освобождены, многим сократили сроки.
Но тысячи остались за бортом амнистии. По сообщению ЦРУ, в 1956 году на
Кыштымском атомном заводе на Урале работало 25 тысяч бывших
власовцев68. К тому же многие не дожили до амнистии, умерли от
голода, холода, болезней и лишений. Среди тех, кто выжил, оказалась горстка
старых эмигрантов, выданных англичанами в Австрии. Они-то и принесли на
Запад рассказы о лагерях ГУЛага.
1. См.: "A. I. Romanov". Nights Are Longest There: Smersh from the
Inside.--
London, 1972, p. 136. 2 См.: Gerald Reitlinger. The House Built on Sand
-- London, 1960, pp. 394--395.
См : Qustav Herling. A World Apart.-- London, 1951, pp. 59, 122;
Mikhail
Koriakov I'll Never Go Back.-- London, 1948, p. 113; А. Солженицын.
Архипе
лаг ГУЛаг (1918-1956). Опыт художественного исследования, т. 1.--
Париж,
ИМКА-Пресс, 1973, с. 88. См. также: Unto Parvilahti Beria's Gardens.--
Lon
don, 1959, p. 65; "Voinov". Outlaw: The Autobiography of a Soviet
Waif.--
London, 1955 [В дальнейшем: Outlaw], p. 195.
См.: А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 249.
См : Aino Kuusinen. Before and After Stalin.-- London, 1974, pp.
200--201.
См.: "N. N. N." На фронте 1941 года и в плену -- Буэнос-Айрес, 1974, с.
75.
Информация предоставлена профессором Джоном Эриксоном, которому я
чрезвычайно признателен за то, что он объяснил мне характер этих
приказов.
См также: А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 92. Упоминание о
прика
зах за NoNo 260 и 270 от 1942 года см. в кн.: Julius Epstein. Operation
Keelhaul:
The Story of Forced Repatriation from 1944 to the Present.-- Old
Greenwich,
Connecticut, 1973, p. 149; D. J. Dallin, B. I. Nicolaevsky. Forced
Labour in Soviet
Russia.-- London, 1948, p. 283.
См.: "N. N. N.", указ. соч., с. 38.
9 См.: The Daily Mail, 30.5.1945.
10 Советские пленные в Египте цитировали англичанам приказ No 131 (см/
Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 45 А, 56 А). В Форте
Дике в США полковник Роджерс представил аналогичный рапорт (см.: Николас
Бетелл. Последняя тайна-- Лондон, [1978], с. 199--200)
См.: Peter Deriabin, Frank Gibney. The Secret World -- London, 1960, p.
49.
Еще больше повезло одному начальнику штаба дивизии и полковнику, попав
шим в окружение: у них по возвращении из окружения были просто мелкие
неприятности. Но то было критическое время, начало 1943 года (см. там
же,
р 51), когда каждый командир был на счету и лишь рядовые не считались
незаменимыми.
См.: Dwight D. Eisenhower. Crusade in Europe.-- New York, 1950, pp.
468--469.
См.: В Штрик-Штрикфельд. Против Сталина и Гитлера.-- Посев, 1981, с.
32;
Светлана Аллилуева. Двадцать писем к другу.-- Нью-Йорк, 1967, с.
151--154;
Рой Медведев. К суду истории.-- Нью-Йорк, 1974, с. 941; Werner Maser.
Hitler.-- London, 1973, pp. 6--7; Г. К. Жуков. Воспоминания и размышле
ния.-- Москва, 1971, с. 591.
15 См.: Outlaw, pp. 216--217.
16. Николай Краснов. Незабываемое.-- Сан-Франциско, 1957, с. 208, 231;
"A. I. Romanov", указ. соч., с. 84--85.
471
См.: Unto Parvilahti, указ. соч., р. 38.
Информация получена от Джозефа Гарлинского, бывшего узника Освенцима,
и секретаря Международного комитета лагерей Германа Лангбейна. Та же
самая участь постигла узников Бухенвальда (см.: А. Солженицын.
Архипелаг
ГУЛаг, т. 1, с. 249). Описание Бухенвальда непосредственно после
освобожде
ния см. в кн.: Mikhail Koriakov, указ. соч., р. 145; о военных в ГУЛаге
см. кн.:
Edward Buca. Vorkuta.-- London, 1976, pp. 18, 30, 54, 175; см. также
кн.:
Дмитрий Панин. Записки Сологдина.-- Посев, 1973, с. 379--380, 398, 421.
David J. Dallin. Soviet Espionage.-- Yale, 1955, p. 231; Alexander
Foote. Hand
book for Spies.-- London, 1964, p. 155.
Malcolm J. Proudfoot. European Refugees.-- London, 1957, p. 154.
Возглавляемое
Ф И. Голиковым учреждение официально называлось "Центральное управление
по делам репатриации" и имело свои отделы при СНК РСФСР, Украины, Бело
руссии, Молдавии, Эстонии, Латвии, Литвы, на всех фронтах, при
исполкомах
местных Советов ранее оккупированных территорий и т. д. Были созданы
также
заграничные отделы и группы репатриации (которые обычно называли
репатриа-
ционными комиссиями или миссиями), имевшие за пределами СССР 249 прием-
но-распределительных пунктов, т. е. лагерей. (Примеч. ред.)
См.: А. М. Некрич. 1941, 22 июня.-- Москва, 1965, с. 121--122; Рой
Медве
дев, указ. соч., с. 884, 902--903; А.Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1,
с. 245--246.
John R. Deane. The Strange Alliance.-- London, 1947, pp. 188--189.
См.: "A. I. Romanov", указ. соч., pp. 119--120, 169--170; Victor
Kravchenko.
I Chose Freedom.-- London, 1947, pp. 427--428; Рой Медведев, указ.
соч.,
с. 938--939; John Erickson. The Road to Stalingrad.--- London, 1972, p.
176.
Подробнее о миссиях и их организации см. в кн.: Malcolm J. Proudfoot,
указ.
соч., pp. 154, 157, 213--214, 290; Архив военного министерства
Великобрита
нии, 32/11119, 158 А--160 А, 228 А; 32/11139, 7 А, 83 А, 216 А--217 А;
32/11647, 13 А и последующие.
Подробнее см.: Per Olov Enquist. The Legionnaires.-- London, 1974, p.
108; Mikhail
Koriakov, указ. соч., pp. 160--161. Чеслав Йесман свидетельствует об
отсутствии
боевого опыта у Васильева и Шершуна, работавших в Англии, а Деннис
Хиллс
утверждает то же самое о полковнике Яковлеве и его помощниках в Италии.
"A. I. Romanov", указ. соч., р. 171.
См.: Elinor Lipper. Eleven Years in Soviet Prison Camps.-- London,
1951, p. 74.
Тем же самым занимался и "А. И. Романов" (см.: "A. I. Romanov", указ.
соч.,
р. 34). Такие перевозки в 1941 г. перешли в компетенцию Берии (см.:
Victor
Kravchenko, указ. соч., р. 404); они осуществлялись в основном
заключенными.
D. J. Dallin, В. I. Nicolaevsky, указ. соч., р. 286.
См. рассказ о массовом убийстве в кн.: "A. I. Romanov", указ. соч., р.
167--169.
См.: Malcolm J. Proudfoot, указ. соч., pp. 156--157, 271.
См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11683, 196 А.
См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47901, 43.
См. там же, 371/47899; 47897, 141 -- 143.
472
См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 101 А (6 В)
См. там же, 45 А, 46 А (Александрия); 32/11119, 14 D (лагерь
Баттервик); Архив
министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 83
(Кемптон-Парк).
Множество других примеров читатель найдет на страницах этой книги.
Vladimir Petrov. It Happens in Russia: Seven Years Forced Labour in the
Siberian
Goldfields.-- London, 1951, pp. 452--453.
"A. I. Romanov", указ. соч., р. 127; Вячеслав Науменко. Великое
предательст
во: выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-1947), т. 1.--
Нью-Йорк,
1962, с. 186.
См.: Outlaw, p. 241.
Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 210 А; Архив ми
нистерства иностранных дел Великобритании, 371/50606, 189--194.
См. об этом в кн.: Antony G. Sutton. Wall Street and the Bolshevik
revolu
tion.-- New Rochell, 1974, p. 87; David J. Dallin. Soviet Espionage.--
Yale,
1955, pp. 122, 406--407.
Anita Preiss. Verbannung nach Sibirien.-- Manitoba, 1972, S. 24.
В. Науменко, указ. соч., т. 1, с. 146--147; там же, т. 2, Нью-Йорк,
1970, с. 355.
А Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 261--262
См : Mikhail Koriakov, указ. соч., с. 116.
В Англии предполагали, что половина 5 тысяч пленных, отосланных в 1944
году в Мурманск, была расстреляна (см.: Архив военного министерства
Вели
кобритании, 32/11119, 240 В). Эта цифра, однако, представляется сильно
завышенной.
47. См.: Outlaw, p. 239; В. Науменко, указ. соч., т. 2, с. 53. 48
Anatoli Granovsky. All Pity Choked: The Memoirs of a Soviet Secret Agent.--
London, 1955, pp. 212--214.
Информация любезно предоставлена Николаем Борисовичем Комаровым.
См.: "A. I. Romanov", указ. соч., pp. 172--175; D. Dallin, В.
Nicolaevsky, указ.
соч., р. 284.
51 Antoni Ekart. Vanished without Trace: the Story of Seven Years in
Soviet Russia.-- London, 1954, pp. 302--303.
См.: Elinor Lipper, указ. соч., р. 281--282.
См.: Antoni Ekart, указ. соч., р. 236--237. Аналогичный случай описан в
кн.:
Edward Виса, указ. соч., р. 184 .
См.: John Fischer. The Scared Men in the Kremlin.-- London, 1947, p.
118--119.
См.: А Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 567.
Этот рассказ госпожи Липинс любезно передала мне ее родственница, Яна
Хейл. См. также: Malcolm J. Proudfoot, указ. соч., pp. 218--219.
Подробнее см. кн : В. Науменко, указ. соч., т. 2, с. 237--292,
297--317, 319--339;
A. Petrovsky. Unvergessener Verrat!-- Miinchen, 1961, SS. 261--263,
336.
См.: Unto Parvilahti, указ. соч., pp. 60--61.
См.: Bernard Roeder. Katorga: An Aspect of Modern Slavery.-- London,
1958, p. 7;
Urszula Muskus. Dlugi most: Moje Przezycia w Zwiazku Sowieckim
1939-1956.--
London, 1975,1. 124--125.
473
60. Aino Kuusinen, указ. соч., р. 177. В львовской тюрьме их голыми
запихивали в камеры (см.: Edward Виса, указ. соч., р. II). Среди власовцев
было много военных врачей, но им не разрешали практиковать (см.: Joseph
Sholmer Vorkuta.-- London, 1954, p. 141).
См : International Labour Review (Montreal), L945, LII, pp. 533--534.
28 авгу
ста 1945 года "Правда" опубликовала большую статью, где описывались
стра
дания русских во время немецкой оккупации и меры по перевоспитанию тех.
кто эту оккупацию пережил Особое внимание в статье обращено на полити
ческое перевоспитание репатриантов
Alexander Werth. Russia: The Post-War Years -- London, 1971. pp.
24--25. 105
В связи с этим безосновательным утверждением см.: А. Солженицын. Архипе
лаг ГУЛаг, т. 1, с. 253--255; Victor Kravchenko, указ. соч., pp.
427--428
См.: Peter Deriabin, Frank Gibney, указ. соч., pp. 77--78, 99, 101 --
102.
См.: Alexander Werth, указ. соч., р. 22. Иной картины и не могло бы
быть до С
хрущевской амнистии. (См.: Roman Kolkowicz. The Soviet Military and Com
munist Party -- New Jersey, 1967, p. 120.)
См.: Собрание Законов СССР, 1934, ст. 255; Декрет ВЦИК 8 июня 1934 г.
(Примеч. ред.)
См.: Н. Becker. Devil on my Shoulder.-- London, 1955, p. 173.
Постановление Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. за
подписями
председателя Верховного Совета СССР К. Ворошилова и секретаря H Пегова.
(Примеч. ред.)
Я благодарен Д. Диксону, предоставившему мне фотокопию отчета ЦРУ 491,
В.
В странах Европы в течение веков сложилась столь прочная традиция
предоставления политического убежища, что до 1939 года ни одно государство,
скорее всего, не стало бы даже рассматривать возможность возвращения на
родину граждан, жизни или свободе которых могло бы угрожать такое
решение1. Однако в 1939 году был подписан советско-германский
договор, получивший название пакта Риббентропа-Молотова2. После
заключения пакта на вокзале в Бресте состоялась дружеская встреча офицеров
гестапо и НКВД, во время которой произошел обмен заключенными. Немцы выдали
русских антисоветчиков, а Советы порадовали Гиммлера изрядным числом
немецких коммунистов и евреев, которым ранее было предоставлено убежище в
СССР3.
Не прошло и года, как было заключено еще одно соглашение об
экстрадиции. 21 июня 1940 года в Компьене немцы в присутствии самого Гитлера
представили делегации французского правительства свои условия заключения
перемирия. Положение французов было хуже некуда: их армии были разбиты,
союзник отвел свои силы с позиций в Дюнкерке. И все же генерал Виган упорно
противился многим немецким требованиям, в том числе -- о выдаче рейху
беженцев из Германии, находившихся во Франции и ее колониях. Виган назвал
это требование бесчестным в свете французской традиции предоставления
убежища, но Кейтель и слушать не желал о том, чтобы убрать это условие, и
французам пришлось покориться. Через некоторое время во Франции появились
нацистские близнецы советских репатриационных комиссий, и началась охота за
беглыми немцами. Многих гестапо вывезло в неизвестном направлении, некоторые
были посланы на строительство железной дороги в Сахаре (где они, между
прочим, работали бок о бок с русскими, которых англичане позже выдали
Советам). Наконец, многие, не видя другого выхода, вызвались работать в
трудовой организации Тодта, где им даже платили зарплату. Данных о массовых
расстрелах немецких беженцев у нас нет4.
Сомнительно, однако, чтобы западные государственные деятели могли взять
эти прецеденты за образец. Положение русских,
475
работавших или служивших у немцев, не имело прецедентов. Тут возникало
множество вопросов, прежде всего вопрос о том, могли ли русские пленные
ссылаться на Женевскую конвенцию, которую не подписала их страна. И если да,
то исключало ли это их выдачу советскому правительству против их желания.
Можно было бы подумать, что тексты конвенций -- Гаагской 1899 и 1907 и
Женевской 1929 года -- разом решат этот вопрос, но, к сожалению, в тексте
отсутствовали четкие разъяснения по главному пункту. А главный пункт
заключался в следующем. Если русские пленные считались повторно взятыми в
плен советскими солдатами или гражданскими лицами, то, конечно, никаких
возражений против их возвращения на родину быть не могло, и отношение
советского правительства к ним, пусть даже и жестокое, с юридической точки
зрения никак не касалось английского или немецкого правительств. Но как быть
в тех случаях, когда русские, служившие в немецкой армии, носившие немецкую
форму и присягнувшие на верность фюреру, заявляли о том, что являются
немецкими солдатами? Можно ли было признать их правоту? А если да -- то как
это отразилось бы на законности их выдачи СССР?
Заинтересованные стороны -- Англия, Германия и США,-- подписавшие
Конвенцию, придерживались разных точек зрения по этому вопросу. Английскую
точку зрения высказал в сентябре 1944 года юрисконсульт МИДа Патрик Дин:
Несмотря на условия Женевской конвенции, солдат, взятый в плен армией
своей страны в тот момент, когда он находился на службе во вражеской армии,
не может перед лицом своего правительства и закона своей страны претендовать
на протекцию Конвенции. Мы наверняка не признали бы такого права за
английским гражданином, взятым в плен в момент его службы в немецкой армии.
Если такой субъект взят в плен союзной армией, союзное командование имеет
право передать его без всяких условий его собственному правительству, не
нарушая при этом Конвенции. Избрав иной путь, мы поставили бы себя в
затруднительное положение по отношению к союзным правительствам, и они имели
бы основания обвинять нас в попытке укрыть возможных предателей от
наказания, положенного им по законам их страны5.
Через несколько месяцев выяснилось, что США заняли в этом вопросе
позицию, коренным образом отличную от английской. МИД узнал об этом из
сообщения посла в Америке, лорда Галифакса, от 28 марта6. На это
указывал и один из служащих английского посольства в письме Бернарду Гафлеру
из американского
476
Отдела особых военных проблем. Его комментарии были затребованы ввиду
того, что
по мнению МИДа, условия соглашения между правительством его величества
и Советским Союзом обязывают возвращать в СССР даже тех советских граждан,
которые требуют, чтобы их оставили в стране как немецких
военнопленных7.
Патрик Дин, будущий посол в Вашингтоне, следующим образом комментировал
заявление американцев: "Позиция США, на мой взгляд, является неверной и
несовместимой с Ялтинским соглашением"8. Позже он разъяснил свою
точку зрения подробнее:
Хотя [в тексте Ялтинского соглашения] не сказано прямо о том, что
английское правительство должно репатриировать в СССР советских граждан, не
желающих возвращаться, из текста ясно следует, что такие советские граждане
подлежат выдаче советским властям независимо от их желания9.
На Бернарда Гафлера, однако, софистика Дина не произвела ни малейшего
впечатления. Вновь изложив причины, обусловившие позицию американцев, и
отметив, что США не принуждают к репатриации иностранных граждан, которым
форма немецкой армии дает право рассчитывать на защиту Женевской конвенции,
он продолжал:
Как я помню по моей службе на страже английских интересов в Германии,
наше посольство в Берлине, следуя инструкциям вашего правительства, сообщило
немецким властям, что лицо, носящее форму английской армии, является
английским военнослужащим и на него распространяется действие Женевской
конвенции. Насколько я понимаю, ваше правительство по-прежнему считает, что
форма определяет принадлежность ее обладателя независимо от его
национальности, и именно в таком духе я информировал немецкое правительство
в связи с бельгийским инцидентом, по поводу которого немцы заявили протест
нашим правительствам. Далее, насколько я понимаю, из всех взятых им в плен
лиц ваше правительство вынуждает вернуться под опеку соответствующего
правительства лишь советских граждан. К другим национальностям это не
относится. Госдепартамент считает нашу политику в этом вопросе вполне
последовательной, тогда как в политике вашего правительства мы усматриваем
непоследовательность, с которой нам будет трудно согласиться... Поскольку
изменение нашей
477
практики в отношении советских граждан, на наш взгляд, могло бы
вступить в противоречие с духом и буквой Женевской конвенции о
военнопленных, к которой присоединилось также и ваше правительство,
Госдепартамент был бы очень признателен, если бы вы могли сообщить нам ваше
решение по этому вопросу10.
Английское посольство обратилось в МИД за "инструкциями по дальнейшему
обсуждению данного вопроса с Госдепартаментом". Прежде чем передать дело
юрисконсульту, Джон Голсуорси подытожил свою точку зрения в документе,
который можно считать довольно точным отражением позиции МИДа:
Насколько я знаю, мы исходим из принципа целесообразности. У нас было
уже довольно хлопот с советскими властями по поводу лиц, которых они считали
советскими гражданами и которых мы таковыми не считали (напр., с поляками и
прибалтийцами), не говоря уж о всех тех, которые по политическим или личным
соображениям не желают называться советскими гражданами (хотя и являются
таковыми), но хотят, чтобы их считали немецкими военнопленными. Кроме того,
в последней категории есть ряд лиц, которые понимают, что виновны в активном
сотрудничестве с немцами, и было бы неразумно ставить англо-советские
отношения под угрозу ради людей, активно воевавших против нашего союзника.
Конечно, среди них есть и другие: некоторые из тех, кого мы вынуждены
передать советским властям, пострадали от советского режима без всякой вины
с их стороны, не воевали против СССР и просто не хотят возвращаться на
родину11.
Голсуорси, вероятно, имел в виду жуткие истории, описанные бригадиром
Файербрейсом в рапорте, поданном в МИД за месяц до того12. Патрик
Дин, которому Голсуорси передал письмо Гафлера для юридического комментария,
ограничился вопросом о русских, служивших в вермахте и потому претендующих
на то, чтобы их считали немецкими военнослужащими. Он начал с утверждения:
Мы никогда не считали, что человек, по каким-либо причинам надевший
военную форму страны, воюющей с его собственной страной, автоматически
подпадает под защиту Конвенции о военнопленных от военных властей его страны
или союзников последней. Если придерживаться такого взгляда, то все
предатели, надев форму вражеской армии и активно
478
воюя против собственной страны, могли бы избежать ответственности и
претендовать на то, чтобы с ними обходились как с военнопленными согласно
Конвенции.
В заключение Дин признавал, что хотя в подходе англичан к этому вопросу
могут быть недостатки, МИДу не грозит критика, поскольку министерство не
объявило публично о своих обязательствах перед СССР.
Я согласен с доводом Госдепартамента, что, сравнивая эту точку зрения с
нашим высказыванием о первостепенном значении военной формы при решении
вопроса о [национальности] военнопленных, можно обнаружить известную
непоследовательность. Но, насколько мне известно, нам удалось избежать
публичных высказываний на этот счет... И несмотря на такую
непоследовательность, наша точка зрения представляется мне правильной.
Правда, Дин тут же поспешил добавить, что передавать этот довод
придирчивому Гафлеру не стоит: "Я не считаю абсолютно необходимым отвечать
Госдепартаменту до тех пор, пока Департамент этого не
пожелает"13.
"Непоследовательность", на которую намекал Гафлер и которую признавал
Дин, заключалась в противоречии между позицией МИДа в отношении плененных
русских и прежней политикой министерства. Когда Идеи прибыл на Ялтинскую
конференцию, МИД телеграфировал ему:
В отношении военнопленных мы до сих пор, за немногими исключениями,
руководствовались принципом, принятым германским правительством и
правительством его королевского величества, что здесь первостепенную роль
играет носимая военнопленными форма, а не национальность.
Этот принцип использовался, когда он служил к выгоде англичан,
например, когда они хотели защитить "чехов, поляков, бельгийцев и других
служащих английской армии, освобожденных Красной армией". Соответственно,
МИД рекомендовал включить в Ялте в текст предстоящего соглашения такую
формулировку: "Все лица, носящие [английскую или американскую военную
форму]... будут по данному соглашению, независимо от национальности,
рассматриваться как солдаты этих армий"14.
Примерно в это же время аналогичную точку зрения высказал представитель
МИДа Уолтер Роберте на конференции Управ-
479
ления по делам военнопленных в Лондоне15. После конференции
Роберте предложил попросить Молотова подтвердить,
что, согласно вышеназванному соглашению, всякое лицо, в момент пленения
врагом служившее в армии любой из заинтересованных сторон, будет
рассматриваться как гражданин или подданный этой страны16.
Излишне говорить, что у Молотова были причины отклонить это
предложение. Как отметил полковник Филлимор из военного министерства,
мы были вынуждены против своей воли отказаться от пункта насчет граждан
стран-союзниц, служащих в английской армии. Советские представители заявили,
что вопрос был поднят слишком поздно и им необходимо дополнительное время
для его рассмотрения17.
Следовательно, если бы англичанам удалось настоять на своем, в самом
тексте Ялтинского соглашения оказалось бы условие, существование которого
Патрик Дин так упорно теперь отрицал. Правда, Дин как бы молчаливо
признавал, что до сих пор англичане всегда придавали первостепенное значение
военной форме. Русские же, по его мнению, попадали в особую категорию, так
как они "надели форму армии страны, воюющей с их собственным государством",
а отсюда следует, что взятые в плен русские являются не немецкими солдатами,
но просто-напросто плененными русскими предателями, и англичане имеют полное
право выдать их советским властям, которые, в свою очередь, вправе наказать
В 1945 появились еще тысячи военнопленных, на сей раз члены армии
генерала Власова, воевавшие на стороне нацистов. Многие были в кандалах.
Этих несчастных послали добывать уголь в отдаленных зонах. Я познакомилась с
одним из них, полковником, попавшим к нам в больницу. Узнав, что я тоже
политическая, он сказал мне, что, наверное, его скоро расстреляют, но его
ненависть к режиму переживет его60.
Впрочем, история репатриантов в исправительных лагерях -- это уже
история ГУЛага, и мы отсылаем читателя к "Архипелагу ГУЛагу" А. Солженицына.
Наверное, мы никогда не узнаем -- хотя бы с приблизительной точностью --
число репатриированных, влившихся в 20-25-миллионную армию рабов, которые
составляли в ту пору население лагерей. Нам остается лишь гадать об этом.
468
Согласно официальной советской статистике, опубликованной в 1945 году,
освобождено и репатриировано было 5 236 130 советских граждан, из них 750
тысяч в тот момент еще находились в пути. Остальные 4 491 403 человека, как
говорится в советской публикации, вернулись в родные места или же получили
работу в других районах, государство предоставило им денежные займы,
обеспечило продовольственными карточками и строительными материалами. Особая
забота была проявлена о детях61. Один западный поклонник
советского режима в более критическом контексте признает, что, вероятно, 500
тысяч из вернувшихся были посланы в лагеря, однако же всякий, кто мог
разумно обосновать сдачу в плен, мог быть уверен, что избежит кары, "и
офицеры, как правило, не подлежали наказанию"62.
Бывший офицер НКВД, имевший доступ к досье этой организации, сообщает
другие цифры, которые представляются нам более точными. Всего из ранее
оккупированных районов в 194347 годах было репатриировано около пяти с
половиной миллионов русских. Из них
20 % -- расстреляны или осуждены на 25 лет лагерей (что по сути дела
равносильно смертному приговору).
15-20 % -- осуждены на 5--10 лет лагерей.
10 % -- высланы в отдаленные районы Сибири не менее, чем на шесть лет.
15 % -- посланы на принудительные работы в Донбасс, Кузбасс и другие
районы, разрушенные немцами. Вернуться домой им разрешалось лишь по
истечении срока работ.
15-20 % -- разрешили вернуться в родные места, но им редко удавалось
найти работу.
Эти весьма приблизительные данные не дают при сложении 100%: вероятно,
недостающие 15-25 % -- это люди, "скрывшиеся" уже в СССР, умершие в дороге
или бежавшие.
Однако число пострадавших не ограничивается теми, кто побывал в
немецкой неволе. Все родственники людей, временно вышедших из-под советского
контроля, автоматически оказывались на положении подозреваемых. Так, в 1950
году органы уговорили одну 14-летнюю девочку следить за своим отцом, бывшим
военнопленным. Бывало и наоборот: работники НКВД шантажом заставляли бывших
военнопленных доносить на друзей и родных. Над всеми, кто был связан с
такими людьми, повисало облако недоверия. Брата одного человека,
репатриированного американцами, по этой причине не взяли на
работу63. В романе советского писателя Федора Абрамова "Две зимы
и три лета", где действие происходит
469
в послевоенной деревне, есть персонаж, бывший военнопленный,
подвергнутый как предатель всеобщему остракизму64. Улов ГУЛага
пополнялся также за счет родственников тех, кто в 1945 году бежал от Красной
армии на Запад. Хотя при этом советское правосудие могло пользоваться
законом от 1934 года, в котором говорилось об ответственности
родственников65, предпочтение в общем отдавалось сфабрикованным
обвинениям. Очевидно, законники смутно чувствовали, что с этим пунктом все
же дело нечисто66.
17 сентября 1955 года правительство Хрущева объявило амнистию для
репатриантов67. Многие были освобождены, многим сократили сроки.
Но тысячи остались за бортом амнистии. По сообщению ЦРУ, в 1956 году на
Кыштымском атомном заводе на Урале работало 25 тысяч бывших
власовцев68. К тому же многие не дожили до амнистии, умерли от
голода, холода, болезней и лишений. Среди тех, кто выжил, оказалась горстка
старых эмигрантов, выданных англичанами в Австрии. Они-то и принесли на
Запад рассказы о лагерях ГУЛага.
1. См.: "A. I. Romanov". Nights Are Longest There: Smersh from the
Inside.--
London, 1972, p. 136. 2 См.: Gerald Reitlinger. The House Built on Sand
-- London, 1960, pp. 394--395.
См : Qustav Herling. A World Apart.-- London, 1951, pp. 59, 122;
Mikhail
Koriakov I'll Never Go Back.-- London, 1948, p. 113; А. Солженицын.
Архипе
лаг ГУЛаг (1918-1956). Опыт художественного исследования, т. 1.--
Париж,
ИМКА-Пресс, 1973, с. 88. См. также: Unto Parvilahti Beria's Gardens.--
Lon
don, 1959, p. 65; "Voinov". Outlaw: The Autobiography of a Soviet
Waif.--
London, 1955 [В дальнейшем: Outlaw], p. 195.
См.: А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 249.
См : Aino Kuusinen. Before and After Stalin.-- London, 1974, pp.
200--201.
См.: "N. N. N." На фронте 1941 года и в плену -- Буэнос-Айрес, 1974, с.
75.
Информация предоставлена профессором Джоном Эриксоном, которому я
чрезвычайно признателен за то, что он объяснил мне характер этих
приказов.
См также: А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 92. Упоминание о
прика
зах за NoNo 260 и 270 от 1942 года см. в кн.: Julius Epstein. Operation
Keelhaul:
The Story of Forced Repatriation from 1944 to the Present.-- Old
Greenwich,
Connecticut, 1973, p. 149; D. J. Dallin, B. I. Nicolaevsky. Forced
Labour in Soviet
Russia.-- London, 1948, p. 283.
См.: "N. N. N.", указ. соч., с. 38.
9 См.: The Daily Mail, 30.5.1945.
10 Советские пленные в Египте цитировали англичанам приказ No 131 (см/
Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 45 А, 56 А). В Форте
Дике в США полковник Роджерс представил аналогичный рапорт (см.: Николас
Бетелл. Последняя тайна-- Лондон, [1978], с. 199--200)
См.: Peter Deriabin, Frank Gibney. The Secret World -- London, 1960, p.
49.
Еще больше повезло одному начальнику штаба дивизии и полковнику, попав
шим в окружение: у них по возвращении из окружения были просто мелкие
неприятности. Но то было критическое время, начало 1943 года (см. там
же,
р 51), когда каждый командир был на счету и лишь рядовые не считались
незаменимыми.
См.: Dwight D. Eisenhower. Crusade in Europe.-- New York, 1950, pp.
468--469.
См.: В Штрик-Штрикфельд. Против Сталина и Гитлера.-- Посев, 1981, с.
32;
Светлана Аллилуева. Двадцать писем к другу.-- Нью-Йорк, 1967, с.
151--154;
Рой Медведев. К суду истории.-- Нью-Йорк, 1974, с. 941; Werner Maser.
Hitler.-- London, 1973, pp. 6--7; Г. К. Жуков. Воспоминания и размышле
ния.-- Москва, 1971, с. 591.
15 См.: Outlaw, pp. 216--217.
16. Николай Краснов. Незабываемое.-- Сан-Франциско, 1957, с. 208, 231;
"A. I. Romanov", указ. соч., с. 84--85.
471
См.: Unto Parvilahti, указ. соч., р. 38.
Информация получена от Джозефа Гарлинского, бывшего узника Освенцима,
и секретаря Международного комитета лагерей Германа Лангбейна. Та же
самая участь постигла узников Бухенвальда (см.: А. Солженицын.
Архипелаг
ГУЛаг, т. 1, с. 249). Описание Бухенвальда непосредственно после
освобожде
ния см. в кн.: Mikhail Koriakov, указ. соч., р. 145; о военных в ГУЛаге
см. кн.:
Edward Buca. Vorkuta.-- London, 1976, pp. 18, 30, 54, 175; см. также
кн.:
Дмитрий Панин. Записки Сологдина.-- Посев, 1973, с. 379--380, 398, 421.
David J. Dallin. Soviet Espionage.-- Yale, 1955, p. 231; Alexander
Foote. Hand
book for Spies.-- London, 1964, p. 155.
Malcolm J. Proudfoot. European Refugees.-- London, 1957, p. 154.
Возглавляемое
Ф И. Голиковым учреждение официально называлось "Центральное управление
по делам репатриации" и имело свои отделы при СНК РСФСР, Украины, Бело
руссии, Молдавии, Эстонии, Латвии, Литвы, на всех фронтах, при
исполкомах
местных Советов ранее оккупированных территорий и т. д. Были созданы
также
заграничные отделы и группы репатриации (которые обычно называли
репатриа-
ционными комиссиями или миссиями), имевшие за пределами СССР 249 прием-
но-распределительных пунктов, т. е. лагерей. (Примеч. ред.)
См.: А. М. Некрич. 1941, 22 июня.-- Москва, 1965, с. 121--122; Рой
Медве
дев, указ. соч., с. 884, 902--903; А.Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1,
с. 245--246.
John R. Deane. The Strange Alliance.-- London, 1947, pp. 188--189.
См.: "A. I. Romanov", указ. соч., pp. 119--120, 169--170; Victor
Kravchenko.
I Chose Freedom.-- London, 1947, pp. 427--428; Рой Медведев, указ.
соч.,
с. 938--939; John Erickson. The Road to Stalingrad.--- London, 1972, p.
176.
Подробнее о миссиях и их организации см. в кн.: Malcolm J. Proudfoot,
указ.
соч., pp. 154, 157, 213--214, 290; Архив военного министерства
Великобрита
нии, 32/11119, 158 А--160 А, 228 А; 32/11139, 7 А, 83 А, 216 А--217 А;
32/11647, 13 А и последующие.
Подробнее см.: Per Olov Enquist. The Legionnaires.-- London, 1974, p.
108; Mikhail
Koriakov, указ. соч., pp. 160--161. Чеслав Йесман свидетельствует об
отсутствии
боевого опыта у Васильева и Шершуна, работавших в Англии, а Деннис
Хиллс
утверждает то же самое о полковнике Яковлеве и его помощниках в Италии.
"A. I. Romanov", указ. соч., р. 171.
См.: Elinor Lipper. Eleven Years in Soviet Prison Camps.-- London,
1951, p. 74.
Тем же самым занимался и "А. И. Романов" (см.: "A. I. Romanov", указ.
соч.,
р. 34). Такие перевозки в 1941 г. перешли в компетенцию Берии (см.:
Victor
Kravchenko, указ. соч., р. 404); они осуществлялись в основном
заключенными.
D. J. Dallin, В. I. Nicolaevsky, указ. соч., р. 286.
См. рассказ о массовом убийстве в кн.: "A. I. Romanov", указ. соч., р.
167--169.
См.: Malcolm J. Proudfoot, указ. соч., pp. 156--157, 271.
См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11683, 196 А.
См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47901, 43.
См. там же, 371/47899; 47897, 141 -- 143.
472
См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 101 А (6 В)
См. там же, 45 А, 46 А (Александрия); 32/11119, 14 D (лагерь
Баттервик); Архив
министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 83
(Кемптон-Парк).
Множество других примеров читатель найдет на страницах этой книги.
Vladimir Petrov. It Happens in Russia: Seven Years Forced Labour in the
Siberian
Goldfields.-- London, 1951, pp. 452--453.
"A. I. Romanov", указ. соч., р. 127; Вячеслав Науменко. Великое
предательст
во: выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-1947), т. 1.--
Нью-Йорк,
1962, с. 186.
См.: Outlaw, p. 241.
Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 210 А; Архив ми
нистерства иностранных дел Великобритании, 371/50606, 189--194.
См. об этом в кн.: Antony G. Sutton. Wall Street and the Bolshevik
revolu
tion.-- New Rochell, 1974, p. 87; David J. Dallin. Soviet Espionage.--
Yale,
1955, pp. 122, 406--407.
Anita Preiss. Verbannung nach Sibirien.-- Manitoba, 1972, S. 24.
В. Науменко, указ. соч., т. 1, с. 146--147; там же, т. 2, Нью-Йорк,
1970, с. 355.
А Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 261--262
См : Mikhail Koriakov, указ. соч., с. 116.
В Англии предполагали, что половина 5 тысяч пленных, отосланных в 1944
году в Мурманск, была расстреляна (см.: Архив военного министерства
Вели
кобритании, 32/11119, 240 В). Эта цифра, однако, представляется сильно
завышенной.
47. См.: Outlaw, p. 239; В. Науменко, указ. соч., т. 2, с. 53. 48
Anatoli Granovsky. All Pity Choked: The Memoirs of a Soviet Secret Agent.--
London, 1955, pp. 212--214.
Информация любезно предоставлена Николаем Борисовичем Комаровым.
См.: "A. I. Romanov", указ. соч., pp. 172--175; D. Dallin, В.
Nicolaevsky, указ.
соч., р. 284.
51 Antoni Ekart. Vanished without Trace: the Story of Seven Years in
Soviet Russia.-- London, 1954, pp. 302--303.
См.: Elinor Lipper, указ. соч., р. 281--282.
См.: Antoni Ekart, указ. соч., р. 236--237. Аналогичный случай описан в
кн.:
Edward Виса, указ. соч., р. 184 .
См.: John Fischer. The Scared Men in the Kremlin.-- London, 1947, p.
118--119.
См.: А Солженицын. Архипелаг ГУЛаг, т. 1, с. 567.
Этот рассказ госпожи Липинс любезно передала мне ее родственница, Яна
Хейл. См. также: Malcolm J. Proudfoot, указ. соч., pp. 218--219.
Подробнее см. кн : В. Науменко, указ. соч., т. 2, с. 237--292,
297--317, 319--339;
A. Petrovsky. Unvergessener Verrat!-- Miinchen, 1961, SS. 261--263,
336.
См.: Unto Parvilahti, указ. соч., pp. 60--61.
См.: Bernard Roeder. Katorga: An Aspect of Modern Slavery.-- London,
1958, p. 7;
Urszula Muskus. Dlugi most: Moje Przezycia w Zwiazku Sowieckim
1939-1956.--
London, 1975,1. 124--125.
473
60. Aino Kuusinen, указ. соч., р. 177. В львовской тюрьме их голыми
запихивали в камеры (см.: Edward Виса, указ. соч., р. II). Среди власовцев
было много военных врачей, но им не разрешали практиковать (см.: Joseph
Sholmer Vorkuta.-- London, 1954, p. 141).
См : International Labour Review (Montreal), L945, LII, pp. 533--534.
28 авгу
ста 1945 года "Правда" опубликовала большую статью, где описывались
стра
дания русских во время немецкой оккупации и меры по перевоспитанию тех.
кто эту оккупацию пережил Особое внимание в статье обращено на полити
ческое перевоспитание репатриантов
Alexander Werth. Russia: The Post-War Years -- London, 1971. pp.
24--25. 105
В связи с этим безосновательным утверждением см.: А. Солженицын. Архипе
лаг ГУЛаг, т. 1, с. 253--255; Victor Kravchenko, указ. соч., pp.
427--428
См.: Peter Deriabin, Frank Gibney, указ. соч., pp. 77--78, 99, 101 --
102.
См.: Alexander Werth, указ. соч., р. 22. Иной картины и не могло бы
быть до С
хрущевской амнистии. (См.: Roman Kolkowicz. The Soviet Military and Com
munist Party -- New Jersey, 1967, p. 120.)
См.: Собрание Законов СССР, 1934, ст. 255; Декрет ВЦИК 8 июня 1934 г.
(Примеч. ред.)
См.: Н. Becker. Devil on my Shoulder.-- London, 1955, p. 173.
Постановление Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. за
подписями
председателя Верховного Совета СССР К. Ворошилова и секретаря H Пегова.
(Примеч. ред.)
Я благодарен Д. Диксону, предоставившему мне фотокопию отчета ЦРУ 491,
В.
В странах Европы в течение веков сложилась столь прочная традиция
предоставления политического убежища, что до 1939 года ни одно государство,
скорее всего, не стало бы даже рассматривать возможность возвращения на
родину граждан, жизни или свободе которых могло бы угрожать такое
решение1. Однако в 1939 году был подписан советско-германский
договор, получивший название пакта Риббентропа-Молотова2. После
заключения пакта на вокзале в Бресте состоялась дружеская встреча офицеров
гестапо и НКВД, во время которой произошел обмен заключенными. Немцы выдали
русских антисоветчиков, а Советы порадовали Гиммлера изрядным числом
немецких коммунистов и евреев, которым ранее было предоставлено убежище в
СССР3.
Не прошло и года, как было заключено еще одно соглашение об
экстрадиции. 21 июня 1940 года в Компьене немцы в присутствии самого Гитлера
представили делегации французского правительства свои условия заключения
перемирия. Положение французов было хуже некуда: их армии были разбиты,
союзник отвел свои силы с позиций в Дюнкерке. И все же генерал Виган упорно
противился многим немецким требованиям, в том числе -- о выдаче рейху
беженцев из Германии, находившихся во Франции и ее колониях. Виган назвал
это требование бесчестным в свете французской традиции предоставления
убежища, но Кейтель и слушать не желал о том, чтобы убрать это условие, и
французам пришлось покориться. Через некоторое время во Франции появились
нацистские близнецы советских репатриационных комиссий, и началась охота за
беглыми немцами. Многих гестапо вывезло в неизвестном направлении, некоторые
были посланы на строительство железной дороги в Сахаре (где они, между
прочим, работали бок о бок с русскими, которых англичане позже выдали
Советам). Наконец, многие, не видя другого выхода, вызвались работать в
трудовой организации Тодта, где им даже платили зарплату. Данных о массовых
расстрелах немецких беженцев у нас нет4.
Сомнительно, однако, чтобы западные государственные деятели могли взять
эти прецеденты за образец. Положение русских,
475
работавших или служивших у немцев, не имело прецедентов. Тут возникало
множество вопросов, прежде всего вопрос о том, могли ли русские пленные
ссылаться на Женевскую конвенцию, которую не подписала их страна. И если да,
то исключало ли это их выдачу советскому правительству против их желания.
Можно было бы подумать, что тексты конвенций -- Гаагской 1899 и 1907 и
Женевской 1929 года -- разом решат этот вопрос, но, к сожалению, в тексте
отсутствовали четкие разъяснения по главному пункту. А главный пункт
заключался в следующем. Если русские пленные считались повторно взятыми в
плен советскими солдатами или гражданскими лицами, то, конечно, никаких
возражений против их возвращения на родину быть не могло, и отношение
советского правительства к ним, пусть даже и жестокое, с юридической точки
зрения никак не касалось английского или немецкого правительств. Но как быть
в тех случаях, когда русские, служившие в немецкой армии, носившие немецкую
форму и присягнувшие на верность фюреру, заявляли о том, что являются
немецкими солдатами? Можно ли было признать их правоту? А если да -- то как
это отразилось бы на законности их выдачи СССР?
Заинтересованные стороны -- Англия, Германия и США,-- подписавшие
Конвенцию, придерживались разных точек зрения по этому вопросу. Английскую
точку зрения высказал в сентябре 1944 года юрисконсульт МИДа Патрик Дин:
Несмотря на условия Женевской конвенции, солдат, взятый в плен армией
своей страны в тот момент, когда он находился на службе во вражеской армии,
не может перед лицом своего правительства и закона своей страны претендовать
на протекцию Конвенции. Мы наверняка не признали бы такого права за
английским гражданином, взятым в плен в момент его службы в немецкой армии.
Если такой субъект взят в плен союзной армией, союзное командование имеет
право передать его без всяких условий его собственному правительству, не
нарушая при этом Конвенции. Избрав иной путь, мы поставили бы себя в
затруднительное положение по отношению к союзным правительствам, и они имели
бы основания обвинять нас в попытке укрыть возможных предателей от
наказания, положенного им по законам их страны5.
Через несколько месяцев выяснилось, что США заняли в этом вопросе
позицию, коренным образом отличную от английской. МИД узнал об этом из
сообщения посла в Америке, лорда Галифакса, от 28 марта6. На это
указывал и один из служащих английского посольства в письме Бернарду Гафлеру
из американского
476
Отдела особых военных проблем. Его комментарии были затребованы ввиду
того, что
по мнению МИДа, условия соглашения между правительством его величества
и Советским Союзом обязывают возвращать в СССР даже тех советских граждан,
которые требуют, чтобы их оставили в стране как немецких
военнопленных7.
Патрик Дин, будущий посол в Вашингтоне, следующим образом комментировал
заявление американцев: "Позиция США, на мой взгляд, является неверной и
несовместимой с Ялтинским соглашением"8. Позже он разъяснил свою
точку зрения подробнее:
Хотя [в тексте Ялтинского соглашения] не сказано прямо о том, что
английское правительство должно репатриировать в СССР советских граждан, не
желающих возвращаться, из текста ясно следует, что такие советские граждане
подлежат выдаче советским властям независимо от их желания9.
На Бернарда Гафлера, однако, софистика Дина не произвела ни малейшего
впечатления. Вновь изложив причины, обусловившие позицию американцев, и
отметив, что США не принуждают к репатриации иностранных граждан, которым
форма немецкой армии дает право рассчитывать на защиту Женевской конвенции,
он продолжал:
Как я помню по моей службе на страже английских интересов в Германии,
наше посольство в Берлине, следуя инструкциям вашего правительства, сообщило
немецким властям, что лицо, носящее форму английской армии, является
английским военнослужащим и на него распространяется действие Женевской
конвенции. Насколько я понимаю, ваше правительство по-прежнему считает, что
форма определяет принадлежность ее обладателя независимо от его
национальности, и именно в таком духе я информировал немецкое правительство
в связи с бельгийским инцидентом, по поводу которого немцы заявили протест
нашим правительствам. Далее, насколько я понимаю, из всех взятых им в плен
лиц ваше правительство вынуждает вернуться под опеку соответствующего
правительства лишь советских граждан. К другим национальностям это не
относится. Госдепартамент считает нашу политику в этом вопросе вполне
последовательной, тогда как в политике вашего правительства мы усматриваем
непоследовательность, с которой нам будет трудно согласиться... Поскольку
изменение нашей
477
практики в отношении советских граждан, на наш взгляд, могло бы
вступить в противоречие с духом и буквой Женевской конвенции о
военнопленных, к которой присоединилось также и ваше правительство,
Госдепартамент был бы очень признателен, если бы вы могли сообщить нам ваше
решение по этому вопросу10.
Английское посольство обратилось в МИД за "инструкциями по дальнейшему
обсуждению данного вопроса с Госдепартаментом". Прежде чем передать дело
юрисконсульту, Джон Голсуорси подытожил свою точку зрения в документе,
который можно считать довольно точным отражением позиции МИДа:
Насколько я знаю, мы исходим из принципа целесообразности. У нас было
уже довольно хлопот с советскими властями по поводу лиц, которых они считали
советскими гражданами и которых мы таковыми не считали (напр., с поляками и
прибалтийцами), не говоря уж о всех тех, которые по политическим или личным
соображениям не желают называться советскими гражданами (хотя и являются
таковыми), но хотят, чтобы их считали немецкими военнопленными. Кроме того,
в последней категории есть ряд лиц, которые понимают, что виновны в активном
сотрудничестве с немцами, и было бы неразумно ставить англо-советские
отношения под угрозу ради людей, активно воевавших против нашего союзника.
Конечно, среди них есть и другие: некоторые из тех, кого мы вынуждены
передать советским властям, пострадали от советского режима без всякой вины
с их стороны, не воевали против СССР и просто не хотят возвращаться на
родину11.
Голсуорси, вероятно, имел в виду жуткие истории, описанные бригадиром
Файербрейсом в рапорте, поданном в МИД за месяц до того12. Патрик
Дин, которому Голсуорси передал письмо Гафлера для юридического комментария,
ограничился вопросом о русских, служивших в вермахте и потому претендующих
на то, чтобы их считали немецкими военнослужащими. Он начал с утверждения:
Мы никогда не считали, что человек, по каким-либо причинам надевший
военную форму страны, воюющей с его собственной страной, автоматически
подпадает под защиту Конвенции о военнопленных от военных властей его страны
или союзников последней. Если придерживаться такого взгляда, то все
предатели, надев форму вражеской армии и активно
478
воюя против собственной страны, могли бы избежать ответственности и
претендовать на то, чтобы с ними обходились как с военнопленными согласно
Конвенции.
В заключение Дин признавал, что хотя в подходе англичан к этому вопросу
могут быть недостатки, МИДу не грозит критика, поскольку министерство не
объявило публично о своих обязательствах перед СССР.
Я согласен с доводом Госдепартамента, что, сравнивая эту точку зрения с
нашим высказыванием о первостепенном значении военной формы при решении
вопроса о [национальности] военнопленных, можно обнаружить известную
непоследовательность. Но, насколько мне известно, нам удалось избежать
публичных высказываний на этот счет... И несмотря на такую
непоследовательность, наша точка зрения представляется мне правильной.
Правда, Дин тут же поспешил добавить, что передавать этот довод
придирчивому Гафлеру не стоит: "Я не считаю абсолютно необходимым отвечать
Госдепартаменту до тех пор, пока Департамент этого не
пожелает"13.
"Непоследовательность", на которую намекал Гафлер и которую признавал
Дин, заключалась в противоречии между позицией МИДа в отношении плененных
русских и прежней политикой министерства. Когда Идеи прибыл на Ялтинскую
конференцию, МИД телеграфировал ему:
В отношении военнопленных мы до сих пор, за немногими исключениями,
руководствовались принципом, принятым германским правительством и
правительством его королевского величества, что здесь первостепенную роль
играет носимая военнопленными форма, а не национальность.
Этот принцип использовался, когда он служил к выгоде англичан,
например, когда они хотели защитить "чехов, поляков, бельгийцев и других
служащих английской армии, освобожденных Красной армией". Соответственно,
МИД рекомендовал включить в Ялте в текст предстоящего соглашения такую
формулировку: "Все лица, носящие [английскую или американскую военную
форму]... будут по данному соглашению, независимо от национальности,
рассматриваться как солдаты этих армий"14.
Примерно в это же время аналогичную точку зрения высказал представитель
МИДа Уолтер Роберте на конференции Управ-
479
ления по делам военнопленных в Лондоне15. После конференции
Роберте предложил попросить Молотова подтвердить,
что, согласно вышеназванному соглашению, всякое лицо, в момент пленения
врагом служившее в армии любой из заинтересованных сторон, будет
рассматриваться как гражданин или подданный этой страны16.
Излишне говорить, что у Молотова были причины отклонить это
предложение. Как отметил полковник Филлимор из военного министерства,
мы были вынуждены против своей воли отказаться от пункта насчет граждан
стран-союзниц, служащих в английской армии. Советские представители заявили,
что вопрос был поднят слишком поздно и им необходимо дополнительное время
для его рассмотрения17.
Следовательно, если бы англичанам удалось настоять на своем, в самом
тексте Ялтинского соглашения оказалось бы условие, существование которого
Патрик Дин так упорно теперь отрицал. Правда, Дин как бы молчаливо
признавал, что до сих пор англичане всегда придавали первостепенное значение
военной форме. Русские же, по его мнению, попадали в особую категорию, так
как они "надели форму армии страны, воюющей с их собственным государством",
а отсюда следует, что взятые в плен русские являются не немецкими солдатами,
но просто-напросто плененными русскими предателями, и англичане имеют полное
право выдать их советским властям, которые, в свою очередь, вправе наказать