Страница:
---------------------------------------------------------------
From: yuri.felshtinsky@verizon.net
WWW: http://www.felshtinsky.com
Date: 24 Sep 2004
---------------------------------------------------------------
ИССЛЕДОВАНИЯ НОВЕЙШЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ
ИН
РИ
Под общей редакцией А.И.СОЛЖЕНИЦЫНА
ИССЛЕДОВАНИЯ
НОВЕЙШЕЙ
РУССКОЙ
ИСТОРИИ
2
Н.Д.ТОЛСТОЙ
ЖЕРТВЫ ЯЛТЫ
МОСКВА
русский путь
1996
ББК 63.3(2) 622.13 Т52
ISBN 5-85887-016-3
Перевод с английского Е.С.Гессен
Редакторы русского перевода Ю.Г.Фельштинский и В. Л. Скороденко
Серия: Исследования новейшей русской истории 2
© 1979, Corgi Books. A Division of Transworld
Publishers LTD. Great Britain (C)1988, by The Russian Social Fund for
Persecuted Persons and their Families, русский перевод © 1996, Русский путь,
оформление
Первое издание книги "Жертвы Ялты" вышло в свет 6 февраля 1978 года. С
тех пор общественное мнение, пресса и радио не раз выражали интерес в связи
с обнародованной в ней информацией. Вызванные книгой вопросы были поставлены
на обсуждение в парламенте; министру иностранных дел было предложено
провести публичное расследование дела.
20 февраля "Таймc" опубликовала передовую статью, в которой
перечислялись обвинения в адрес министерства иностранных дел и
подчеркивалась настоятельная необходимость для Великобритании хоть как-то
загладить вину:
Английские официальные лица обвиняются в том, что они приняли
неправильное решение, проводили неверную политику и тем самым способствовали
смерти множества ни в чем неповинных людей. Им следовало бы... высказать
парламенту и общественности свою точку зрения на насильственную
репатриацию... Гарольд Макмиллан, бывший в 194445 годах министром-резидентом
при командовании Средиземноморского театра, должен поддержать кампанию
гласности своим немалым авторитетом, рассказав все, что ему известно...
Однако и представители защиты, если таковая окажется, тоже должны быть
выслушаны.
Через два дня министр иностранных дел отклонил запрос о публичном
расследовании на том основании, что такой шаг может создать нежелательный
прецедент, когда раньше времени будут введены в обращение материалы тайных
архивов, засекреченные на основании Закона о тридцатилетнем сроке давности.
Однако он добавил:
Расследование и проверка данных -- это дело общественности. Если живы
люди, имевшие отношение к этому вопросу, они имеют полное право
комментировать документы; этим же правом может воспользоваться каждый.
В процессе изысканий материалов для этой книги я обратился к господам
Браймлоу, Дину, Голсуорси и Макмиллану с просьбой предоставить мне
информацию. Все ответили отказом. Как объяснил сэр Томас Браймлоу в письме
от 21 августа 1973 года:
Я все еще государственный служащий, связанный законом о государственной
тайне... Поэтому с сожалением сообщаю, что мне не пристало высказывать свое
мнение...
Теперь этот предлог отпал, устраненный властью министра иностранных
дел; но бывшие дипломаты и государственные деятели по-прежнему
безмолвствовали. В письме в "Тайме" сэр Николас Читам, предшественник Джона
Голсуорси на посту посла в Мексике, смиренно просил нарушить это молчание:
Как бывший коллега этих господ, имеющий некоторое отношение к русской
белоэмиграции, я был бы глубоко заинтересован в их комментариях и
объяснениях. Я уверен, что этот интерес разделяют многие ваши читатели.
Как раз в это время сэр Патрик Дин, посол в Вашингтоне в 1965-69 годах,
а в 1973-м председатель Англо-говорящего союза, решил выступить в
телевизионной документальной передаче о скрывающихся немецких военных
преступниках. Дин, который когда-то был обвинителем на Нюрнбергском
процессе, выразил сожаление по поводу того, что многим немцам удалось
избежать суда. В Нюрнберг Дин приехал в 1946 году. До этого он выступал в
роли одного из сторонников и инициаторов насильственной репатриации русских.
Поэтому его появление в качестве обвинителя вызвало иронические комментарии
в Англии, Германии и других странах. В уставе Международного Военного
трибунала, принятом 8 августа 1945 года, в числе крупнейших военных
преступлений названы
нарушения законов войны или обычаев ведения войны. К таким нарушениям
следует отнести убийства и дурное обращение с мирным населением... или
военнопленными... либо их депортацию на принудительные работы...
Несмотря на это, как свидетельствует бывший коллега Дина, тот не
выказывал
...каких-либо угрызений совести по поводу своего участия в политике, в
результате которой более миллиона русских --
мужчин, женщин и детей -- были высланы без суда и следствия на смерть,
муки и рабский труд*.
Но в 1978 году первые разоблачения содеянного Англией в 1945 стали
настоящей сенсацией. Судя по этой реакции, подавляющее большинство англичан
сожалеет о мерах, которые привели к столь бессмысленной жестокости. В ряду
негодующих откликов особняком стоит заявление бывшего английского офицера
Шона Стюарта:
Летом 1945 года моя рота получила приказ окружить (казаков), бежавших
из лагерей в горы восточнее Лиенца. Насколько я помню, все мы считали, что
те, кого мы ловим, заслуживают самого худшего. Так я думал тогда, так думаю
и сейчас.
Казаков, окруженных ротой Стюарта и другими отрядами, 15 июня доставили
на грузовиках в советский приемный пункт в Граце. Вскоре после того, как я
прочитал отклик Стюарта, мне удалось разыскать участника этих событий.
Сержант 56-го Рисского полка Дональд Лоуренс был в конвое бронемашин,
сопровождавшем пленных. Вот что он рассказал мне.
Когда пленные прибыли в Грац, одна женщина рванулась к парапету виадука
через реку Мур. Сперва она кинула в воду ребенка, потом бросилась вниз сама.
Пленных, мужчин и женщин вместе, загнали в огромный, огороженный проволокой
концентрационный лагерь. Сержант Лоуренс видел, как пьяные советские
охранники на расставленных по всему периметру сторожевых вышках стреляли из
автоматов в плотную толпу пленных. Одну женщину ему удалось тайком вывезти в
своей машине назад в Лиенц. Сержант на всю жизнь запомнил этот кошмар.
Интересно, какова бы была реакция публики, когда б с вышеприведенным
заявлением выступил не Шон Стюарт, а немецкий офицер.
К счастью, большинство англичан, вероятно, присоединились бы к точке
зрения профессора Робина Кемболла, специалиста по России и бывшего
военно-морского офицера:
Эта мрачная, неприятная глава нашей истории слишком тяжела для честного
английского сознания. Попытки уйти от ответственности и оправдаться
незнанием последствий или "духом времени" лишь ухудшают дело... Наша
политика...
* Джеффри Мак-Дермот в газ. "Спектейтор", 18.2 1978.
была совершенно непростительна, и чем выискивать иллюзорные извинения,
достойнее, я полагаю, по-христиански принять этот факт таким, каков он есть,
и нести наш крест в стыдливом молчании.
В июле 1978 года было составлено обращение к общественности об
основании фонда для возведения в Лондоне Мемориала жертвам Ялты. Обращение
подписали члены всех представленных в парламенте политических партий, видные
ученые и общественные деятели. Мемориала как вечного напоминания об
отвращении английского народа к тому, что было втайне проделано от его имени
в 1945 году, и о глубоком сочувствии к миллионам страдальцев.
Николай Толстой Сомерсет, август 1978
Памяти жертв посвящается
Но раз уж вы сошлись здесь на крови Дорогами из Англии и Польши, То
прикажите положить тела Пред всеми на виду, и с возвышенья Я всенародно
расскажу про все Случившееся. Расскажу о страшных Кровавых и безжалостных
делах, Превратностях, убийствах по ошибке, Наказанном двуличье и к кощу -- О
кознях пред развязкой, погубивших Виновников. Вот что имею я Поведать вам.
Вильям Шекспир. Гамлет (перевод Б. Пастернака)
Прошло уже много лет с тех пор, как миру стало известно, что в 1944-47
годах западные союзники выдали Сталину два с лишним миллиона русских,
большинство которых постигла ужасная участь. Поначалу эти сведения были в
основном достоянием эмигрантских кругов, которых непосредственно коснулась
эта трагедия; в последние годы появилось несколько работ на английском
языке, основанных на тщательном изучении вопроса1.
Однако, несмотря на обилие публикаций, многие из которых содержат
богатую информацию, изученными оказались лишь отдельные аспекты проблемы.
Начать с того, что даже самые недавние исследователи не получили доступа к
большой части чрезвычайно важных материалов. В соответствии с Законом о
тридцатилетнем сроке давности, государственные документы становятся доступны
лишь постепенно, и поэтому до выхода в свет настоящей работы ни один историк
не мог воспользоваться документами, появившимися после Потсдамской
конференции, с июля 1945 и до конца 1947 года. Между тем информация,
содержащаяся в этих документах, охватывает половину интересующего нас
периода, и их значение для понимания всего случившегося самоочевидно. До сих
пор не были опрошены многочисленные участники событий, включая тех, кто в то
время занимал ключевые позиции. Их свидетельства должны были во многом
изменить прежнюю картину.
Об объеме работы, которую еще предстоит проделать, лучше всего,
вероятно, говорит тот факт, что примерно три четверти материалов,
использованных в книге "Жертвы Ялты", ранее не появлялись в печати.
Обстоятельства, в силу которых столь огромное количество русских оказалось в
Германии; насильственные репатриации из Норвегии, Северной Африки, Франции,
Бельгии, Голландии и нейтральных стран; вопрос о нарушении Англией и
Америкой Женевской конвенции; операции, в которых с советской стороны были
задействованы НКВД и СМЕРШ; судьба русских, возвращенных на родину,-- все
это впервые подробно описано лишь в этой книге.
Одна из важнейших глав посвящена страшному эпизоду, который, как ни
странно, полностью ускользнул от внимания историков. Тысячи беженцев,
никогда не живших в Советской России, покинувших родину в 1919 году в
качестве союзников англичан и американцев и, соответственно, не имевших
никакого отношения к Ялтинским соглашениям, были переданы в Австрии СМЕРШу
по договоренности столь секретной, что для сокрытия следов этой операции до
сих пор принимаются исключительные меры.
История насильственной репатриации остается животрепещущей темой и
сегодня. Лорд Эйвон, он же Антони Идеи, ответственный за проведение всей
этой политики, неоднократно писал мне и пытался оправдать репатриации,
отказываясь в то же время отвечать на конкретные, причем ключевые вопросы.
Только один чиновник министерства иностранных дел, имевший прямое отношение
к событиям 1944-45 годов, согласился поговорить с автором, да и то лишь
затем, чтобы объяснить, что именно этот период начисто выпал у него из
памяти. Остальные отказались давать интервью, и автор лишь позднее узнал
формальную причину их молчания: политику определял министр, делом
государственных служащих было ее воплощать. Как бы ни относиться к этому
аргументу вообще, для темы данной книги он малопригоден. И если до сих пор
историки, уделяя основное внимание политическим деятелям и их решениям,
почти полностью игнорировали безымянных государственных служащих, теперь
необходимо рассказать о том, какой властью обладали эти люди и как они ею
пользовались.
В разгар насильственных репатриаций, в июле 1945, в Англии прошли
всеобщие выборы. Эрнест Бевин сменил Идена на посту министра иностранных
дел. Стремясь понять, продолжать ли ему политику Идена, он запросил
подробный отчет о принятых мерах. В отчете говорилось, что "для возвращения
русских на родину "насильственные меры" до сих пор не применялись".
Основываясь на этой лживой информации, Бевин с большой неохотой согласился
еще полтора года продолжать ту же политику и вынудил американцев тоже
принять ее.
Не случайно эта история так долго оставалась неизвестной западной
общественности. А. И. Солженицын даже предположил, что поскольку
...общественное мнение не помешало "операции", не хотело обсуждать эту
тему, не просило объяснений... нам кажется, что этот грех ложится на весь
английский народ...2
Вряд ли это справедливо. В 1945 году самое большее несколько сотен
англичан знали о роли своей страны в происходившем, а
весь смысл последнего понимали и вовсе немногие. Один только Джордж
Оруэлл обвинял прессу в попытке замолчать ужасающие факты. Но его обвинения
были гласом вопиющего в пустыне. И сам Оруэлл полагал, что это отчасти
объясняется "ядовитым влиянием советского мифа на интеллектуальную жизнь
Англии", имея в виду распространенное среди английских левых мнение, что
сталинская Россия действительно свободное и справедливое
государство3.
Критика Оруэлла, несомненно, была справедлива. Английские репортеры, по
редакторскому ли наущению или без оного, неохотно печатали сообщения,
представляющие советскую, систему не в лучшем свете, хотя немногие заходили
так далеко, как "либерал" А.Дж. Каммингс, заявивший в своей статье в "Ньюс
кроникл" от 3 октября 1944 года, что, "за исключением одного-единственного
человека, все эти русские... рвутся назад... на родину".
Помимо широко распространившегося культа "Дядюшки Джо" тут, однако,
действовали и другие факторы. После самоубийства целого ряда русских,
содержавшихся в английских лагерях, Патрик Дин, работавший в МИДе, писал,
что известия об этих событиях могут "вызвать политические неприятности", и
настаивал, чтобы "министерство иностранных дел поговорило с отделом
новостей, с целью сделать все возможное для избежания огласки"4,
"которая могла бы помешать нам"5. Гай Берджесс, разоблаченный
впоследствии советский агент, в то время работал в отделе новостей МИДа, и
легко представить себе, что он не преминул воспользоваться предложением
Дина.
Конечно, служащие министерства понимали, что английская общественность
будет возражать против применения жестоких мер к русским, не желавшим
возвращаться в СССР, особенно к многочисленным женщинам и детям. Это
откровенно признал другой чиновник МИДа, Джон Голсуорси,-- правда, когда
речь зашла о тех, кого МИД не собирался репатриировать:
Я думаю, что любое обнародование советских требований (вернуть
пленных)... полезно. Просвещенное общественное / мнение может только
укрепить нашу позицию в отказе передать этих несчастных советским
властям6.
Но такая откровенность была исключением -- и не случайно. МИД в 1944-45
годах не раз напоминал заинтересованным лицам о том, что меры по репатриации
следует тщательно скрывать от английской общественности, иначе разразится
"скандал с разговорами о незаконной процедуре, о том, что людей обманом
заставляют
давать согласие на возвращение в СССР и т. д." Этого надлежало
"избегать во что бы то ни стало"7.
Все это противоречит заверениям тех, кто сейчас ищет оправдания решению
МИДа. В дебатах на эту тему в палате лордов 17 марта 1976 года лорд Хенки
утверждал, что если бы английское правительство попыталось задержать
русских, не желавших возвращаться на родину, на него "обрушился бы
безудержный поток критики", поскольку это ставило под угрозу возвращение
английских военнопленных, освобожденных Красной армией8.
Тут мы подошли к важному пункту. Стал бы Сталин и в самом деле
рассматривать возможность задержания освобожденных Красной армией английских
и американских военнопленных в качестве заложников, требуя взамен
возвращения двух с лишним миллионов советских граждан, находившихся в
Западной Европе? Это соображение мы подробно обсудим дальше. Сейчас же
достаточно сказать одно: никаких доказательств того, что кто-либо из
сотрудников МИДа в то время опасался такой возможности, нет. Конечно, Сталин
проявил бы тогда еще меньше желания сотрудничать с английскими властями в
выполнении условий Ялтинского соглашения, но в самом худшем случае
англичане, оказавшиеся в руках Красной армии, вернулись бы домой на
несколько недель позже, не сушей -- через Германию, а морем -- через Одессу.
Ни Идеи, ни его советники не думали, что Сталин станет задерживать
английских пленных в качестве quid pro quo. Мы также впервые приведем в этой
книге поразительные свидетельства того, что даже если Сталин и обдумывал
такой шаг, то лишь затем, чтобы от него отказаться.
В книге впервые будет подробно показано, насколько политика США в этом
вопросе отличалась от английской. После того, как англичане решили
придерживаться принципа насильственной репатриации, Госдепартамент США
несколько месяцев тянул с ответом. В конце концов он нехотя сдался. Но
американцев так возмутили случаи относительно незначительного кровопролития,
произошедшие из-за попыток насильственно репатриировать русских, что
правительство США временно отказалось от этой политики. И только под сильным
нажимом Англии сотни русских, служивших в немецкой армии, были возвращены на
родину.
Твердая позиция США ни на день не задержала возвращения из СССР ни
одного американца, и советские власти ни разу не угрожали Америке мерами,
которых якобы боялись чиновники английского МИДа. Английское правительство
было полностью информировано об американской позиции и о том, что советские
власти не реагировали на нее жестко. Таким образом, никакой нужды рассуждать
насчет преимуществ альтернативной политики не было: она проводилась на
глазах у англичан.
Далее. Если бы действительно на карту было поставлено возвращение
английских военнопленных, то почему эта политика проводилась еще в течение
почти двух лет после того, как последние из них вернулись домой? Еще
примечательнее другое: раз уж речь шла об английских военнопленных, судьба
которых так сильно заботила сторонников насильственной репатриации, то,
отправляя домой русских в форме вермахта, разве не подвергали англичане
риску нацистских репрессий тех своих соотечественников, которые все еще
находились в руках у немцев? А ведь это была гораздо более реальная и
страшная угроза, и министерство иностранных дел тогда с ней считалось.
Истинные причины, лежащие в основе английской и американской политики,
станут ясны читателю из дальнейшего повествования. Перед читателем пройдет
также страшная драма русских: как попали они в руки к немцам, почему столь
многие вступили в немецкую армию, чтобы воевать против Сталина, и, самое
главное, что происходило во время репатриации, которую проводили английские
и американские войска, в большинстве своем питавшие глубочайшее отвращение к
поставленной перед ними задаче. Лорд Бетелл уже воссоздал живую картину
таких операций. Но полная история русских военнопленных 1941-45 годов
раскроет масштабы трагедии, вполне сравнимой с судьбой евреев при нацизме --
и по количеству вовлеченных в это дело людей, и по глубине причиненных им
страданий.
Жестокая ирония этой русской трагедии заключается в том, что русские в
Красной армии и их противники в сформированной немцами Русской
освободительной армии воевали во многом за одни и те же идеалы. Бывший
фронтовик Виктор Некрасов недавно объяснил, почему он воевал за советскую
власть в 1941-45 годах:
Мы думали, что, положив конец фашистскому рабству... мы и сами спасемся
от тирании. Мы надеялись смыть собственной кровью позор предвоенного
советско-германского пакта, мы думали, что проклятое прошлое никогда не
вернется, и именно благодаря этой надежде я оставался в партии9.
Можно спорить о том, была ли такая линия поведения достойнее, чем
решение соотечественников В. Некрасова, поднявших оружие против сталинскрй
тирании, но вряд ли мы придем к легкому и однозначному ответу. Только
тщательное изучение фактов сможет помочь нам найти истину и справедливость.
Прежде чем приступить к описанию событий тех лет, позволю себе
небольшое личное отступление. Эта тема вызвала мой интерес очень давно,
благодаря знакомству с теми, кому удалось
избежать отправки в лагеря смерти ГУЛага. Позже я столкнулся с рядом
странных совпадений, которые утвердили меня в давнишнем намерении попытаться
воздать должное памяти моих соотечественников.
В "Архипелаге ГУЛаг", в главе "Та весна", А. Солженицын поднимает
вопрос, ставший темой моей книги. Он пишет о вопиющих дипломатических и
военных ошибках, из-за которых немцы взяли в плен в 1941-42 годах столько
людей, и о той ужасной судьбе, которая постигла пленных, переданных затем
Сталину союзниками -- Англией и США. "Какой Лев Толстой развернет нам это
Бородино?"10 -- спрашивает А. Солженицын. К тому времени, как был
задан этот вопрос, я проделал уже большую исследовательскую работу, и все же
-- с какой робостью я ощутил вдруг, что должен, что обязан двигаться дальше.
К тому же по семейной линии я был в некотором смысле причастен к
насильственной репатриации, и это надлежало искупить. Мой знаменитый предок,
князь Петр Толстой, в свое время получил от Петра Великого приказ заманить
назад в Россию его сына, царевича Алексея. Не в силах сносить вспышки
отцовского гнева и военную дисциплину, юный царевич бежал во владения
императора Священной Римской Империи. Несмотря на настоятельные просьбы и
страшные угрозы, император -- не чета Рузвельту или Черчиллю -- решительно
отказался выдать своего непрошенного гостя, не зная, какой прием ожидает
того на родине. Толстому пришлось самому выслеживать несчастного юношу,
скромно жившего с молодой женой в Неаполе. Перемежая лживые обещания
зловещими угрозами, он наконец уговорил Алексея вернуться к отцу. Несмотря
на заверения в том, что его простят и не тронут, юный царевич был после
пыток убит по приказу царя.
Надеюсь, читатель простит мне, если я расскажу еще и о третьем
совпадении. В октябре 1944 года Черчилль и Идеи полетели в Москву на
совещание со Сталиным. Именно на этой встрече, получившей кодовое название
"Толстой", Идеи без всяких споров и возражений поспешил пообещать Сталину,
что все его подданные будут возвращены независимо от их желания.
А теперь пора перейти к самой истории, которая, по-видимому, являет
собой не только мрачный призрак недавнего прошлого. Ее последствия живы и
сегодня, особенно в сознании миллионов русских на родине и за рубежом. В
1977 году в Гамбурге был осужден бывший офицер СС. По словам судьи, он, хотя
и не принимал в убийствах евреев непосредственного участия, "отбирал их для
уничтожения, прекрасно зная о том, что их ждет". Политика, в результате
которой миллионы простых русских людей были брошены в вагоны для перевозки
скота, везшие их на верную
смерть, муки и невыносимые лишения, немногим отличается от позиции
гестаповца. Но лишь рассказав правду, можно ответить на обвинение А.
Солженицына в адрес английского народа.
В действительности большинство тех немногих, кто был в курсе дела,
яростно сопротивлялись тому, что считали несправедливой и неоправданной
жестокостью. С английской стороны в числе протестовавших и порой доходивших
в своем протесте даже до неподчинения приказу, были такие известные деятели,
как лорд Селборн, сэр Джеймс Григг, фельдмаршал Александер и генерал
Монтгомери. Среди американцев протест был едва ли не единодушен. Оппозицию
возглавляли дипломаты -- Джозеф К. Грю, Роберт Мерфи и Александр Кирк и
военные -- Эйзенхауэр и Беделл Смит.
"Жертвы Ялты"-- объемная книга. Я сделал все, чтобы не опустить ни
одного важного документа, постарался процитировать все необходимые
первоисточники. Надеюсь, что таким образом читатель сможет оценить, кто и в
какой степени отвечал за политику насильственных выдач, породившую столь
чудовищную череду страданий, и ее проведение в жизнь.
Весьма ценную книгу о сдаче казачьих формирований в Австрии опубликовал
поляк Юзеф Мацкевич: Josef Mackiewicz. Kontra. -- Paris, 1957. Питер
Хакс-
ли-Блайт описал эти события в кн.: Peter J. Huxley-Blythe. The East
Came
West. -- Caldwell, Idaho, 1964. Крайне важным источником является издан
ный генералом Вячеславом Науменко двухтомник документов и материалов
"Великое предательство: выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-
1947)", Нью-Йорк, 1962-1970; а также работа М. Шатова "Библиография Ос
вободительного движения народов России в годы Второй мировой войны",
Нью-Йорк, 1961. В основе всех этих трудов лежат по большей части свиде
тельства русских эмигрантов. В Германии, вслед за незаменимой книгой
Юр-
гена Торвальда: Jurgen Thorwald. Wen sie verderben wollen: Bericht des
gros-
sen Verrats.-- Stuttgart, 1952, появилось несколько важных работ о
власов-
ском движении. Новые исследования вышли в 1970-х годах. В некоторых из
них использовались свидетельства англичан и американцев, ранее
игнорируе
мые или недоступные. Трагические события начали рассматриваться в пра
вильной перспективе. Наиболее важные работы: Mark R.Elliott. The United
States and Forced Repatriation of Soviet Citizens, 1944-1947. --
Political Sci
ence Quarterly, 1973, LXXXVIII, pp. 253-275; Julius Epstein. Operation
Keel
haul: The Story of Forced Repatriation from 1944 to the Present. -- Old
Green
wich, Connecticut, 1973; Nicholas Bethell. The Last Secret: Forcible
From: yuri.felshtinsky@verizon.net
WWW: http://www.felshtinsky.com
Date: 24 Sep 2004
---------------------------------------------------------------
ИССЛЕДОВАНИЯ НОВЕЙШЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ
ИН
РИ
Под общей редакцией А.И.СОЛЖЕНИЦЫНА
ИССЛЕДОВАНИЯ
НОВЕЙШЕЙ
РУССКОЙ
ИСТОРИИ
2
Н.Д.ТОЛСТОЙ
ЖЕРТВЫ ЯЛТЫ
МОСКВА
русский путь
1996
ББК 63.3(2) 622.13 Т52
ISBN 5-85887-016-3
Перевод с английского Е.С.Гессен
Редакторы русского перевода Ю.Г.Фельштинский и В. Л. Скороденко
Серия: Исследования новейшей русской истории 2
© 1979, Corgi Books. A Division of Transworld
Publishers LTD. Great Britain (C)1988, by The Russian Social Fund for
Persecuted Persons and their Families, русский перевод © 1996, Русский путь,
оформление
Первое издание книги "Жертвы Ялты" вышло в свет 6 февраля 1978 года. С
тех пор общественное мнение, пресса и радио не раз выражали интерес в связи
с обнародованной в ней информацией. Вызванные книгой вопросы были поставлены
на обсуждение в парламенте; министру иностранных дел было предложено
провести публичное расследование дела.
20 февраля "Таймc" опубликовала передовую статью, в которой
перечислялись обвинения в адрес министерства иностранных дел и
подчеркивалась настоятельная необходимость для Великобритании хоть как-то
загладить вину:
Английские официальные лица обвиняются в том, что они приняли
неправильное решение, проводили неверную политику и тем самым способствовали
смерти множества ни в чем неповинных людей. Им следовало бы... высказать
парламенту и общественности свою точку зрения на насильственную
репатриацию... Гарольд Макмиллан, бывший в 194445 годах министром-резидентом
при командовании Средиземноморского театра, должен поддержать кампанию
гласности своим немалым авторитетом, рассказав все, что ему известно...
Однако и представители защиты, если таковая окажется, тоже должны быть
выслушаны.
Через два дня министр иностранных дел отклонил запрос о публичном
расследовании на том основании, что такой шаг может создать нежелательный
прецедент, когда раньше времени будут введены в обращение материалы тайных
архивов, засекреченные на основании Закона о тридцатилетнем сроке давности.
Однако он добавил:
Расследование и проверка данных -- это дело общественности. Если живы
люди, имевшие отношение к этому вопросу, они имеют полное право
комментировать документы; этим же правом может воспользоваться каждый.
В процессе изысканий материалов для этой книги я обратился к господам
Браймлоу, Дину, Голсуорси и Макмиллану с просьбой предоставить мне
информацию. Все ответили отказом. Как объяснил сэр Томас Браймлоу в письме
от 21 августа 1973 года:
Я все еще государственный служащий, связанный законом о государственной
тайне... Поэтому с сожалением сообщаю, что мне не пристало высказывать свое
мнение...
Теперь этот предлог отпал, устраненный властью министра иностранных
дел; но бывшие дипломаты и государственные деятели по-прежнему
безмолвствовали. В письме в "Тайме" сэр Николас Читам, предшественник Джона
Голсуорси на посту посла в Мексике, смиренно просил нарушить это молчание:
Как бывший коллега этих господ, имеющий некоторое отношение к русской
белоэмиграции, я был бы глубоко заинтересован в их комментариях и
объяснениях. Я уверен, что этот интерес разделяют многие ваши читатели.
Как раз в это время сэр Патрик Дин, посол в Вашингтоне в 1965-69 годах,
а в 1973-м председатель Англо-говорящего союза, решил выступить в
телевизионной документальной передаче о скрывающихся немецких военных
преступниках. Дин, который когда-то был обвинителем на Нюрнбергском
процессе, выразил сожаление по поводу того, что многим немцам удалось
избежать суда. В Нюрнберг Дин приехал в 1946 году. До этого он выступал в
роли одного из сторонников и инициаторов насильственной репатриации русских.
Поэтому его появление в качестве обвинителя вызвало иронические комментарии
в Англии, Германии и других странах. В уставе Международного Военного
трибунала, принятом 8 августа 1945 года, в числе крупнейших военных
преступлений названы
нарушения законов войны или обычаев ведения войны. К таким нарушениям
следует отнести убийства и дурное обращение с мирным населением... или
военнопленными... либо их депортацию на принудительные работы...
Несмотря на это, как свидетельствует бывший коллега Дина, тот не
выказывал
...каких-либо угрызений совести по поводу своего участия в политике, в
результате которой более миллиона русских --
мужчин, женщин и детей -- были высланы без суда и следствия на смерть,
муки и рабский труд*.
Но в 1978 году первые разоблачения содеянного Англией в 1945 стали
настоящей сенсацией. Судя по этой реакции, подавляющее большинство англичан
сожалеет о мерах, которые привели к столь бессмысленной жестокости. В ряду
негодующих откликов особняком стоит заявление бывшего английского офицера
Шона Стюарта:
Летом 1945 года моя рота получила приказ окружить (казаков), бежавших
из лагерей в горы восточнее Лиенца. Насколько я помню, все мы считали, что
те, кого мы ловим, заслуживают самого худшего. Так я думал тогда, так думаю
и сейчас.
Казаков, окруженных ротой Стюарта и другими отрядами, 15 июня доставили
на грузовиках в советский приемный пункт в Граце. Вскоре после того, как я
прочитал отклик Стюарта, мне удалось разыскать участника этих событий.
Сержант 56-го Рисского полка Дональд Лоуренс был в конвое бронемашин,
сопровождавшем пленных. Вот что он рассказал мне.
Когда пленные прибыли в Грац, одна женщина рванулась к парапету виадука
через реку Мур. Сперва она кинула в воду ребенка, потом бросилась вниз сама.
Пленных, мужчин и женщин вместе, загнали в огромный, огороженный проволокой
концентрационный лагерь. Сержант Лоуренс видел, как пьяные советские
охранники на расставленных по всему периметру сторожевых вышках стреляли из
автоматов в плотную толпу пленных. Одну женщину ему удалось тайком вывезти в
своей машине назад в Лиенц. Сержант на всю жизнь запомнил этот кошмар.
Интересно, какова бы была реакция публики, когда б с вышеприведенным
заявлением выступил не Шон Стюарт, а немецкий офицер.
К счастью, большинство англичан, вероятно, присоединились бы к точке
зрения профессора Робина Кемболла, специалиста по России и бывшего
военно-морского офицера:
Эта мрачная, неприятная глава нашей истории слишком тяжела для честного
английского сознания. Попытки уйти от ответственности и оправдаться
незнанием последствий или "духом времени" лишь ухудшают дело... Наша
политика...
* Джеффри Мак-Дермот в газ. "Спектейтор", 18.2 1978.
была совершенно непростительна, и чем выискивать иллюзорные извинения,
достойнее, я полагаю, по-христиански принять этот факт таким, каков он есть,
и нести наш крест в стыдливом молчании.
В июле 1978 года было составлено обращение к общественности об
основании фонда для возведения в Лондоне Мемориала жертвам Ялты. Обращение
подписали члены всех представленных в парламенте политических партий, видные
ученые и общественные деятели. Мемориала как вечного напоминания об
отвращении английского народа к тому, что было втайне проделано от его имени
в 1945 году, и о глубоком сочувствии к миллионам страдальцев.
Николай Толстой Сомерсет, август 1978
Памяти жертв посвящается
Но раз уж вы сошлись здесь на крови Дорогами из Англии и Польши, То
прикажите положить тела Пред всеми на виду, и с возвышенья Я всенародно
расскажу про все Случившееся. Расскажу о страшных Кровавых и безжалостных
делах, Превратностях, убийствах по ошибке, Наказанном двуличье и к кощу -- О
кознях пред развязкой, погубивших Виновников. Вот что имею я Поведать вам.
Вильям Шекспир. Гамлет (перевод Б. Пастернака)
Прошло уже много лет с тех пор, как миру стало известно, что в 1944-47
годах западные союзники выдали Сталину два с лишним миллиона русских,
большинство которых постигла ужасная участь. Поначалу эти сведения были в
основном достоянием эмигрантских кругов, которых непосредственно коснулась
эта трагедия; в последние годы появилось несколько работ на английском
языке, основанных на тщательном изучении вопроса1.
Однако, несмотря на обилие публикаций, многие из которых содержат
богатую информацию, изученными оказались лишь отдельные аспекты проблемы.
Начать с того, что даже самые недавние исследователи не получили доступа к
большой части чрезвычайно важных материалов. В соответствии с Законом о
тридцатилетнем сроке давности, государственные документы становятся доступны
лишь постепенно, и поэтому до выхода в свет настоящей работы ни один историк
не мог воспользоваться документами, появившимися после Потсдамской
конференции, с июля 1945 и до конца 1947 года. Между тем информация,
содержащаяся в этих документах, охватывает половину интересующего нас
периода, и их значение для понимания всего случившегося самоочевидно. До сих
пор не были опрошены многочисленные участники событий, включая тех, кто в то
время занимал ключевые позиции. Их свидетельства должны были во многом
изменить прежнюю картину.
Об объеме работы, которую еще предстоит проделать, лучше всего,
вероятно, говорит тот факт, что примерно три четверти материалов,
использованных в книге "Жертвы Ялты", ранее не появлялись в печати.
Обстоятельства, в силу которых столь огромное количество русских оказалось в
Германии; насильственные репатриации из Норвегии, Северной Африки, Франции,
Бельгии, Голландии и нейтральных стран; вопрос о нарушении Англией и
Америкой Женевской конвенции; операции, в которых с советской стороны были
задействованы НКВД и СМЕРШ; судьба русских, возвращенных на родину,-- все
это впервые подробно описано лишь в этой книге.
Одна из важнейших глав посвящена страшному эпизоду, который, как ни
странно, полностью ускользнул от внимания историков. Тысячи беженцев,
никогда не живших в Советской России, покинувших родину в 1919 году в
качестве союзников англичан и американцев и, соответственно, не имевших
никакого отношения к Ялтинским соглашениям, были переданы в Австрии СМЕРШу
по договоренности столь секретной, что для сокрытия следов этой операции до
сих пор принимаются исключительные меры.
История насильственной репатриации остается животрепещущей темой и
сегодня. Лорд Эйвон, он же Антони Идеи, ответственный за проведение всей
этой политики, неоднократно писал мне и пытался оправдать репатриации,
отказываясь в то же время отвечать на конкретные, причем ключевые вопросы.
Только один чиновник министерства иностранных дел, имевший прямое отношение
к событиям 1944-45 годов, согласился поговорить с автором, да и то лишь
затем, чтобы объяснить, что именно этот период начисто выпал у него из
памяти. Остальные отказались давать интервью, и автор лишь позднее узнал
формальную причину их молчания: политику определял министр, делом
государственных служащих было ее воплощать. Как бы ни относиться к этому
аргументу вообще, для темы данной книги он малопригоден. И если до сих пор
историки, уделяя основное внимание политическим деятелям и их решениям,
почти полностью игнорировали безымянных государственных служащих, теперь
необходимо рассказать о том, какой властью обладали эти люди и как они ею
пользовались.
В разгар насильственных репатриаций, в июле 1945, в Англии прошли
всеобщие выборы. Эрнест Бевин сменил Идена на посту министра иностранных
дел. Стремясь понять, продолжать ли ему политику Идена, он запросил
подробный отчет о принятых мерах. В отчете говорилось, что "для возвращения
русских на родину "насильственные меры" до сих пор не применялись".
Основываясь на этой лживой информации, Бевин с большой неохотой согласился
еще полтора года продолжать ту же политику и вынудил американцев тоже
принять ее.
Не случайно эта история так долго оставалась неизвестной западной
общественности. А. И. Солженицын даже предположил, что поскольку
...общественное мнение не помешало "операции", не хотело обсуждать эту
тему, не просило объяснений... нам кажется, что этот грех ложится на весь
английский народ...2
Вряд ли это справедливо. В 1945 году самое большее несколько сотен
англичан знали о роли своей страны в происходившем, а
весь смысл последнего понимали и вовсе немногие. Один только Джордж
Оруэлл обвинял прессу в попытке замолчать ужасающие факты. Но его обвинения
были гласом вопиющего в пустыне. И сам Оруэлл полагал, что это отчасти
объясняется "ядовитым влиянием советского мифа на интеллектуальную жизнь
Англии", имея в виду распространенное среди английских левых мнение, что
сталинская Россия действительно свободное и справедливое
государство3.
Критика Оруэлла, несомненно, была справедлива. Английские репортеры, по
редакторскому ли наущению или без оного, неохотно печатали сообщения,
представляющие советскую, систему не в лучшем свете, хотя немногие заходили
так далеко, как "либерал" А.Дж. Каммингс, заявивший в своей статье в "Ньюс
кроникл" от 3 октября 1944 года, что, "за исключением одного-единственного
человека, все эти русские... рвутся назад... на родину".
Помимо широко распространившегося культа "Дядюшки Джо" тут, однако,
действовали и другие факторы. После самоубийства целого ряда русских,
содержавшихся в английских лагерях, Патрик Дин, работавший в МИДе, писал,
что известия об этих событиях могут "вызвать политические неприятности", и
настаивал, чтобы "министерство иностранных дел поговорило с отделом
новостей, с целью сделать все возможное для избежания огласки"4,
"которая могла бы помешать нам"5. Гай Берджесс, разоблаченный
впоследствии советский агент, в то время работал в отделе новостей МИДа, и
легко представить себе, что он не преминул воспользоваться предложением
Дина.
Конечно, служащие министерства понимали, что английская общественность
будет возражать против применения жестоких мер к русским, не желавшим
возвращаться в СССР, особенно к многочисленным женщинам и детям. Это
откровенно признал другой чиновник МИДа, Джон Голсуорси,-- правда, когда
речь зашла о тех, кого МИД не собирался репатриировать:
Я думаю, что любое обнародование советских требований (вернуть
пленных)... полезно. Просвещенное общественное / мнение может только
укрепить нашу позицию в отказе передать этих несчастных советским
властям6.
Но такая откровенность была исключением -- и не случайно. МИД в 1944-45
годах не раз напоминал заинтересованным лицам о том, что меры по репатриации
следует тщательно скрывать от английской общественности, иначе разразится
"скандал с разговорами о незаконной процедуре, о том, что людей обманом
заставляют
давать согласие на возвращение в СССР и т. д." Этого надлежало
"избегать во что бы то ни стало"7.
Все это противоречит заверениям тех, кто сейчас ищет оправдания решению
МИДа. В дебатах на эту тему в палате лордов 17 марта 1976 года лорд Хенки
утверждал, что если бы английское правительство попыталось задержать
русских, не желавших возвращаться на родину, на него "обрушился бы
безудержный поток критики", поскольку это ставило под угрозу возвращение
английских военнопленных, освобожденных Красной армией8.
Тут мы подошли к важному пункту. Стал бы Сталин и в самом деле
рассматривать возможность задержания освобожденных Красной армией английских
и американских военнопленных в качестве заложников, требуя взамен
возвращения двух с лишним миллионов советских граждан, находившихся в
Западной Европе? Это соображение мы подробно обсудим дальше. Сейчас же
достаточно сказать одно: никаких доказательств того, что кто-либо из
сотрудников МИДа в то время опасался такой возможности, нет. Конечно, Сталин
проявил бы тогда еще меньше желания сотрудничать с английскими властями в
выполнении условий Ялтинского соглашения, но в самом худшем случае
англичане, оказавшиеся в руках Красной армии, вернулись бы домой на
несколько недель позже, не сушей -- через Германию, а морем -- через Одессу.
Ни Идеи, ни его советники не думали, что Сталин станет задерживать
английских пленных в качестве quid pro quo. Мы также впервые приведем в этой
книге поразительные свидетельства того, что даже если Сталин и обдумывал
такой шаг, то лишь затем, чтобы от него отказаться.
В книге впервые будет подробно показано, насколько политика США в этом
вопросе отличалась от английской. После того, как англичане решили
придерживаться принципа насильственной репатриации, Госдепартамент США
несколько месяцев тянул с ответом. В конце концов он нехотя сдался. Но
американцев так возмутили случаи относительно незначительного кровопролития,
произошедшие из-за попыток насильственно репатриировать русских, что
правительство США временно отказалось от этой политики. И только под сильным
нажимом Англии сотни русских, служивших в немецкой армии, были возвращены на
родину.
Твердая позиция США ни на день не задержала возвращения из СССР ни
одного американца, и советские власти ни разу не угрожали Америке мерами,
которых якобы боялись чиновники английского МИДа. Английское правительство
было полностью информировано об американской позиции и о том, что советские
власти не реагировали на нее жестко. Таким образом, никакой нужды рассуждать
насчет преимуществ альтернативной политики не было: она проводилась на
глазах у англичан.
Далее. Если бы действительно на карту было поставлено возвращение
английских военнопленных, то почему эта политика проводилась еще в течение
почти двух лет после того, как последние из них вернулись домой? Еще
примечательнее другое: раз уж речь шла об английских военнопленных, судьба
которых так сильно заботила сторонников насильственной репатриации, то,
отправляя домой русских в форме вермахта, разве не подвергали англичане
риску нацистских репрессий тех своих соотечественников, которые все еще
находились в руках у немцев? А ведь это была гораздо более реальная и
страшная угроза, и министерство иностранных дел тогда с ней считалось.
Истинные причины, лежащие в основе английской и американской политики,
станут ясны читателю из дальнейшего повествования. Перед читателем пройдет
также страшная драма русских: как попали они в руки к немцам, почему столь
многие вступили в немецкую армию, чтобы воевать против Сталина, и, самое
главное, что происходило во время репатриации, которую проводили английские
и американские войска, в большинстве своем питавшие глубочайшее отвращение к
поставленной перед ними задаче. Лорд Бетелл уже воссоздал живую картину
таких операций. Но полная история русских военнопленных 1941-45 годов
раскроет масштабы трагедии, вполне сравнимой с судьбой евреев при нацизме --
и по количеству вовлеченных в это дело людей, и по глубине причиненных им
страданий.
Жестокая ирония этой русской трагедии заключается в том, что русские в
Красной армии и их противники в сформированной немцами Русской
освободительной армии воевали во многом за одни и те же идеалы. Бывший
фронтовик Виктор Некрасов недавно объяснил, почему он воевал за советскую
власть в 1941-45 годах:
Мы думали, что, положив конец фашистскому рабству... мы и сами спасемся
от тирании. Мы надеялись смыть собственной кровью позор предвоенного
советско-германского пакта, мы думали, что проклятое прошлое никогда не
вернется, и именно благодаря этой надежде я оставался в партии9.
Можно спорить о том, была ли такая линия поведения достойнее, чем
решение соотечественников В. Некрасова, поднявших оружие против сталинскрй
тирании, но вряд ли мы придем к легкому и однозначному ответу. Только
тщательное изучение фактов сможет помочь нам найти истину и справедливость.
Прежде чем приступить к описанию событий тех лет, позволю себе
небольшое личное отступление. Эта тема вызвала мой интерес очень давно,
благодаря знакомству с теми, кому удалось
избежать отправки в лагеря смерти ГУЛага. Позже я столкнулся с рядом
странных совпадений, которые утвердили меня в давнишнем намерении попытаться
воздать должное памяти моих соотечественников.
В "Архипелаге ГУЛаг", в главе "Та весна", А. Солженицын поднимает
вопрос, ставший темой моей книги. Он пишет о вопиющих дипломатических и
военных ошибках, из-за которых немцы взяли в плен в 1941-42 годах столько
людей, и о той ужасной судьбе, которая постигла пленных, переданных затем
Сталину союзниками -- Англией и США. "Какой Лев Толстой развернет нам это
Бородино?"10 -- спрашивает А. Солженицын. К тому времени, как был
задан этот вопрос, я проделал уже большую исследовательскую работу, и все же
-- с какой робостью я ощутил вдруг, что должен, что обязан двигаться дальше.
К тому же по семейной линии я был в некотором смысле причастен к
насильственной репатриации, и это надлежало искупить. Мой знаменитый предок,
князь Петр Толстой, в свое время получил от Петра Великого приказ заманить
назад в Россию его сына, царевича Алексея. Не в силах сносить вспышки
отцовского гнева и военную дисциплину, юный царевич бежал во владения
императора Священной Римской Империи. Несмотря на настоятельные просьбы и
страшные угрозы, император -- не чета Рузвельту или Черчиллю -- решительно
отказался выдать своего непрошенного гостя, не зная, какой прием ожидает
того на родине. Толстому пришлось самому выслеживать несчастного юношу,
скромно жившего с молодой женой в Неаполе. Перемежая лживые обещания
зловещими угрозами, он наконец уговорил Алексея вернуться к отцу. Несмотря
на заверения в том, что его простят и не тронут, юный царевич был после
пыток убит по приказу царя.
Надеюсь, читатель простит мне, если я расскажу еще и о третьем
совпадении. В октябре 1944 года Черчилль и Идеи полетели в Москву на
совещание со Сталиным. Именно на этой встрече, получившей кодовое название
"Толстой", Идеи без всяких споров и возражений поспешил пообещать Сталину,
что все его подданные будут возвращены независимо от их желания.
А теперь пора перейти к самой истории, которая, по-видимому, являет
собой не только мрачный призрак недавнего прошлого. Ее последствия живы и
сегодня, особенно в сознании миллионов русских на родине и за рубежом. В
1977 году в Гамбурге был осужден бывший офицер СС. По словам судьи, он, хотя
и не принимал в убийствах евреев непосредственного участия, "отбирал их для
уничтожения, прекрасно зная о том, что их ждет". Политика, в результате
которой миллионы простых русских людей были брошены в вагоны для перевозки
скота, везшие их на верную
смерть, муки и невыносимые лишения, немногим отличается от позиции
гестаповца. Но лишь рассказав правду, можно ответить на обвинение А.
Солженицына в адрес английского народа.
В действительности большинство тех немногих, кто был в курсе дела,
яростно сопротивлялись тому, что считали несправедливой и неоправданной
жестокостью. С английской стороны в числе протестовавших и порой доходивших
в своем протесте даже до неподчинения приказу, были такие известные деятели,
как лорд Селборн, сэр Джеймс Григг, фельдмаршал Александер и генерал
Монтгомери. Среди американцев протест был едва ли не единодушен. Оппозицию
возглавляли дипломаты -- Джозеф К. Грю, Роберт Мерфи и Александр Кирк и
военные -- Эйзенхауэр и Беделл Смит.
"Жертвы Ялты"-- объемная книга. Я сделал все, чтобы не опустить ни
одного важного документа, постарался процитировать все необходимые
первоисточники. Надеюсь, что таким образом читатель сможет оценить, кто и в
какой степени отвечал за политику насильственных выдач, породившую столь
чудовищную череду страданий, и ее проведение в жизнь.
Весьма ценную книгу о сдаче казачьих формирований в Австрии опубликовал
поляк Юзеф Мацкевич: Josef Mackiewicz. Kontra. -- Paris, 1957. Питер
Хакс-
ли-Блайт описал эти события в кн.: Peter J. Huxley-Blythe. The East
Came
West. -- Caldwell, Idaho, 1964. Крайне важным источником является издан
ный генералом Вячеславом Науменко двухтомник документов и материалов
"Великое предательство: выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-
1947)", Нью-Йорк, 1962-1970; а также работа М. Шатова "Библиография Ос
вободительного движения народов России в годы Второй мировой войны",
Нью-Йорк, 1961. В основе всех этих трудов лежат по большей части свиде
тельства русских эмигрантов. В Германии, вслед за незаменимой книгой
Юр-
гена Торвальда: Jurgen Thorwald. Wen sie verderben wollen: Bericht des
gros-
sen Verrats.-- Stuttgart, 1952, появилось несколько важных работ о
власов-
ском движении. Новые исследования вышли в 1970-х годах. В некоторых из
них использовались свидетельства англичан и американцев, ранее
игнорируе
мые или недоступные. Трагические события начали рассматриваться в пра
вильной перспективе. Наиболее важные работы: Mark R.Elliott. The United
States and Forced Repatriation of Soviet Citizens, 1944-1947. --
Political Sci
ence Quarterly, 1973, LXXXVIII, pp. 253-275; Julius Epstein. Operation
Keel
haul: The Story of Forced Repatriation from 1944 to the Present. -- Old
Green
wich, Connecticut, 1973; Nicholas Bethell. The Last Secret: Forcible