Страница:
Охотник стиснул зубы. Дайру прав! Этот Хашузар, чтоб ему сгореть в Бездне до золы, не поверил рассказу о пропавшей девочке. Решил, что Гильдия узнала про садок… ах, мерзавец! Клещей-ракушек разводит, заполонил хищными тварями ручей и озеро, а теперь боится, что это дойдет до короля! Детей не пожалел, убийца, сволочь!
— Шебаршатся, — предупредил Нургидан, стоя на четвереньках и вглядываясь в сырую журчащую тьму.
Внизу и вправду просыпалась жизнь — недобрая, голодная. Она медленно поднималась к каменным ступенькам, с которых людям некуда было отступить.
— Окно… — прикинул Шенги. — Пролезете, птенцы?
Он сорвал остатки сети и швырнул вниз, чтобы отвлечь и задержать тварей. Под окном обнаружился узкий карниз. Шенги не задумываясь прошел по нему лицом к черной бездне, и встал под окном, вжавшись спиной в стену.
— Ну, мальки, давайте, как в цирке! — бодро заговорил он. — Мне на плечи — и наверх! Мечи снимите, куртки сбросьте, а то не протиснетесь.
— А ты? — сурово спросил Нургидан.
— А что — я? Подожду помощи. Твари долго будут сетку рвать. — Шенги, как все Подгорные Охотники, умел врать не краснея. — Выберетесь — бегом отсюда, только не попадитесь наемникам. Стена такая, что корова перелезет. — Охотник прикоснулся к талисману. — Дальше — вверх по ручью. Деревню обойдите стороной, подмоги не ждите, не пойдут мужики против Хашузара. Выйдете на проезжую дорогу. Там может встретиться конный разъезд. Приведете стражников сюда. Ясно?
Дайру молча отстегнул меч, снял куртку и пошел по карнизу, только двигался он лицом к стене. Шенги подставил руки, помогая ученику взобраться себе на плечи.
— Не достаю, — негромко сказал сверху Дайру.
Сильные руки подхватили мальчишку, подняли повыше. Теперь он коснулся оконного проема.
— Не могу… не подтянуться…
— Постарайся! — с гневным отчаянием приказал учитель. — Вцепись и тащи себя наверх!
— Не могу! — Дайру обрушился на руки учителю, чуть не свалив его с карниза.
Шенги до крови прикусил губу, помогая обреченному мальчику вернуться на ступеньки.
— Давай ты, Нургидан. Сумеешь?
— А что там уметь! — пренебрежительно откликнулся мальчишка. Он быстро преодолел карниз, ловко вскарабкался на плечи учителю. Шенги даже не успел сказать ему что-нибудь ободряющее, как плечам стало легко: проворный, как лесной зверек, парнишка подтянулся на руках и протиснулся головой вперед в узкое окно.
— Попробуй еще, — обернулся Охотник к Дайру, стараясь, чтобы голос не звучал умоляюще.
Но ученик покачал головой.
— Ты ведь нарочно сказал про помощь, да? — спросил он с неожиданным спокойствием. — Чтобы мы ушли? Какие конные разъезды осенью? Дорога пустая…
Шенги хотел выдать очередную порцию успокоительной лжи, но встретил серьезный, взрослый взгляд Дайру и понял: врать нельзя.
— Верно, мой мальчик. Даже если он встретит кого-нибудь, все равно не успеет привести подмогу. Но если погибать всем, пусть хоть кто-то спасется.
— Правильно, — хладнокровно отозвался Дайру. — Он и Нитху, может, выручит.
«И я считал его трусом!» — взвыл про себя Совиная Лапа.
Умница Дайру правильно истолковал его взгляд.
— Я боюсь только людей, — почти весело сказал он. — Ас тобой вообще ничего не боюсь… О, гляди — лезут! Прыгай сюда, учитель, на ступеньках больше места!
Над краем проема зашевелились черные комья. Их становилось больше, они подталкивали друг друга, спеша добраться до добычи, растерзать, разорвать.
— Здоровенные какие! — почти с восхищением выдохнул Дайру.
Шенги поудобнее встал на нижней ступеньке, взял в левую руку меч. Когти правой лапы лязгнули в нетерпеливом ожидании смертельной схватки.
— Возьми оба меча, свой и Нургидана. Не пытайся раскалывать раковины, просто спихивай вниз. Ногами не сталкивай — вцепятся в сапог, не стряхнешь… Ничего, нас не так просто сожрать! Держись, сынок!
Нургидан выскользнул из окна вниз головой, извернулся в воздухе, как циркач, прокатился по земле без малейшего ушиба и сразу вскочил на ноги.
Что там учитель нес насчет дороги, конных разъездов и помощи, все это юный Сын Рода пропустил мимо ушей. Кому нужны какие-то дурацкие разъезды, если он, Нургидан, на свободе и готов действовать! Всего-то и надо — открыть дверь! А если здешние стражники сунутся мешать, то пусть потом не плачут и не жалуются.
Мальчик огляделся. Окно было в задней стене сарая, отсюда не видны были двор, башня и домик стражи.
Нургидан завернул за угол. На торцовой стене, на высоко вбитых в каменную стену крючьях, висела для просушки длинная сеть, местами изорванная. (Мальчик недобро ухмыльнулся: понятно, зачем она нужна и кто ее рвал!) Тут же стояли две большие бочки, на которых лежала доска. (Тоже ясно: чтобы дотянуться до крючьев!)
Спрятавшись за одной из бочек, Нургидан осмотрелся и, не заметив никакой опасности, вновь завернул за угол. Вот она, дверь…
Уау! Чтоб Серая Старуха наизнанку вывернула «полдесятника» со всем его гарнизоном! На двери не просто замок, а замочище! Ну, без топора никак…
По-звериному сторожко озираясь, мальчик двинулся через двор в поисках топора. Перебежав открытое пространство, он очутился под прикрытием бревенчатой стены. В домике стражи еще шла игра. За порог неслись слова «дракон», «алмаз», «подкова», перемешанные с упоминаниями Серой Старухи, а также различных частей тела.
Злая улыбка скользнула по губам Нургидана. Он прыгнул на крыльцо, захлопнул дверь и заложил засовом. Пусть посидят взаперти, пусть!..
— Эй, гаденыш, ты что делаешь? — раздался гневный голос. Один из стоявших у ворот стражников заметил маневры мальчика и, свирепо пыхтя, спешил через двор.
Нургидан с досадой вспомнил, что безоружен, кинулся наутек и скрылся за углом сарая. Стражник азартно ринулся следом.
Замковая охрана от безделья подраспустилась, стражник стоял в карауле без шлема. Возможно, он успел пожалеть об этом, когда длинная доска, описав полукруг, смачно ахнула его по уху. Бедняга закатил глаза и рухнул к ногам Нургидана.
Мальчик нагнулся над поверженным врагом, пытаясь извлечь из ножен меч, который стражник при падении прижал к земле своим телом. И тут чья-то тень закрыла солнце. Вскинув глаза, Нургидан увидел над собой второго стражника.
Вытаскивать меч было некогда. Нургидан вновь подхватил брошенную было доску и яростно отмахнулся снизу вверх, угодив новому противнику в подбородок. Стражник не удержал равновесия, аккуратно приземлился головой на камень и затих, растянувшись рядом со своим напарником.
Но завладеть трофейным оружием Нургидану опять-таки не удалось. На шум примчался «полдесятник» с мечом наготове. Кошачьи усы вздыбились, в выпученных глазах пиратскими парусами плескался гнев.
Мальчишка гибко уклонился от удара и скрылся за бочкой. «Полдесятник» вновь взметнул меч…
Тут бочка накренилась, на миг с сомнением застыла на ребре и, глухо ухнув, покатилась на шарахнувшегося «полдесятника». Вояка не успел отскочить. Стянутая ржавыми обручами махина сбила наемника с ног и перекатилась через него, а подскочивший сбоку Нургидан взмахнул испытанной в бою доской и с одного удара заставил командира стражников забыть об этом жестоком, суетном мире.
Юный победитель распрямил спину и ухмыльнулся. У его ног лежали без сознания трое противников. Нургидан, подпрыгнув, сорвал со стены сеть, набросил на стражников, подсунул края сети под неподвижные тела и связал концы двумя узлами. Бросив довольный взгляд на дело своих рук, мальчик весело произнес старинную присказку рыбаков:
— Птица — в небо, ветер — в поле, зерно — в клеть, а рыба — в мою сеть!
Глянул на пояс «полдесятника» — нет ли ключей? Разочарованно хмыкнул, подобрал отлетевший в сторону меч стражника, прикинул, нельзя ли им сломать замок («Ой, вряд ли!»), и пустился на поиски топора.
И вновь ему помешали. Проходя мимо домика наемников, он услышал грохот. Мальчишка поднялся на крыльцо, неодобрительно глянул на сотрясающуюся под напором изнутри щеколду, но ничего не успел предпринять. Мощный удар — и засов слетел, дверь рванулась в лицо мальчику.
Нургидан перехватил ее левой рукой и изо всей силы толкнул вперед, навстречу ломящимся на свободу наемникам. Раздалось звучное «блямс». Самый шустрый из стражников, получив дверью в лоб, полетел вниз головой с крыльца и стал пригоден для боя примерно в той же степени, что и его закутанные в сеть собратья по оружию.
Второй стражник на мгновение опешил, увидев перед собой мальчишку с не по росту большим мечом, но сразу пришел в себя. Клинки со звоном встретились.
Кровь тонко и остро билась в жилках на висках Нургидана. Юный Сын Рода был счастлив.
Стражник допустил ошибку, оставаясь на пороге и мешая своему товарищу вступить в драку. Просто не счел парнишку опасным противником. Как же он удивился, когда его небрежный выпад «серебряное копье» был уверенно отведен защитным приемом «лесная мгла»! Затем клинок подростка сверкнул навстречу стражнику — и тот согнулся, выронив меч. Сквозь пальцы, зажавшие рану в боку, закапали крупные багровые капли. Стражник отступил на несколько шагов, открывая для Нургидана последнего противника — бледного юнца с трясущимися руками. В выпученных от страха глазах наемника отражался не тринадцатилетний мальчуган, а грозный воин из легенд. Нургидану не пришлось даже взмахнуть мечом, он лишь оскалился и взрычал. Стражник попятился, захлопнул дверь и накинул изнутри крюк.
В запале Нургидан сунулся ломать дверь, но тут заметил то, что искал: за углом, возле дровяной поленницы, стояла щербатая колода с всаженным в нее топором.
Только сейчас Нургидан вспомнил о попавших в беду друзьях.
Он тут развлекается, а учитель, может, уже погиб! И этот недотепа Дайру!
Теперь — и только теперь! — на мальчишку накатил страх. Не помня себя, спрыгнул он с крыльца, метнулся к колоде, выхватил увесистый колун и бегом помчался к сараю.
Два удара обрушились на замок — и тот с возмущенным лязгом отлетел в сторону.
За распахнутой дверью открылась жуткая и мерзкая картина. Учитель и Дайру отступили на верхнюю ступеньку, а нижние заполонила копошащаяся, булькающая и хлюпающая масса. Бесформенные черные комья упорно лезли вверх, угрожающе приоткрыв серые полоски створок.
Шенги и Дайру вывалились из сарая, захлопнули дверь и, прислонившись к стене, отдышались. Охотник стряхнул хищного моллюска с отворота сапога и раздавил каблуком.
Нургидан скороговоркой доложил о своих приключениях.
Дайру, уже пришедший в себя, сделал большие глаза и выразительно пропел:
Нургидан не обиделся. В сверкании долгожданного подвига померкли глупые былые недоразумения. Победитель мог позволить себе великодушие и незлобивость.
— Ну-ну, — снисходительно отозвался он. — Один под крыльцом. Двое взаперти. Трое в сеть увязаны. Если думаешь, что среди них есть коза, сходи и проверь!
Шенги широко улыбнулся, притянул мальчишек к себе, взъерошил им волосы.
— А теперь… — Он хотел по привычке сказать «птенцы», но запнулся. — А теперь поговорим со здешним хозяином.
Долго искать не пришлось. Хашузар встретил их на том же месте, что и в прошлый раз, — на пороге башни. Только сейчас в его руках был чудовищных размеров арбалет.
Из окон таращились перепуганные старческие физиономии. Было ясно, что слуги не сунутся в заварушку даже по господскому приказу.
Охотники его ученики не спеша подошли почти вплотную к Сыну Рода. Лицо Хашузара было в красных пятнах, губы дрожали.
— Почтеннейший, — весело изумился Шенги, — ты надеешься убить троих одной стрелой?
Хашузар взглянул на ухмыляющегося Охотника, на бледного решительного Дайру с двумя мечами, на Нургидана, который стоял с топором, словно наррабанский палач.
Арбалет медленно опустился. Лицо хозяина одрябло, утратило надменность.
— Гильдия не будет говорить с тобой, почтеннейший властитель, — заверил его Совиная Лапа. — Гильдия будет говорить с королем, а вот король — с тобой. Но это потом, а сейчас нам нужна лодка. И очень, очень быстро!
17
18
— Шебаршатся, — предупредил Нургидан, стоя на четвереньках и вглядываясь в сырую журчащую тьму.
Внизу и вправду просыпалась жизнь — недобрая, голодная. Она медленно поднималась к каменным ступенькам, с которых людям некуда было отступить.
— Окно… — прикинул Шенги. — Пролезете, птенцы?
Он сорвал остатки сети и швырнул вниз, чтобы отвлечь и задержать тварей. Под окном обнаружился узкий карниз. Шенги не задумываясь прошел по нему лицом к черной бездне, и встал под окном, вжавшись спиной в стену.
— Ну, мальки, давайте, как в цирке! — бодро заговорил он. — Мне на плечи — и наверх! Мечи снимите, куртки сбросьте, а то не протиснетесь.
— А ты? — сурово спросил Нургидан.
— А что — я? Подожду помощи. Твари долго будут сетку рвать. — Шенги, как все Подгорные Охотники, умел врать не краснея. — Выберетесь — бегом отсюда, только не попадитесь наемникам. Стена такая, что корова перелезет. — Охотник прикоснулся к талисману. — Дальше — вверх по ручью. Деревню обойдите стороной, подмоги не ждите, не пойдут мужики против Хашузара. Выйдете на проезжую дорогу. Там может встретиться конный разъезд. Приведете стражников сюда. Ясно?
Дайру молча отстегнул меч, снял куртку и пошел по карнизу, только двигался он лицом к стене. Шенги подставил руки, помогая ученику взобраться себе на плечи.
— Не достаю, — негромко сказал сверху Дайру.
Сильные руки подхватили мальчишку, подняли повыше. Теперь он коснулся оконного проема.
— Не могу… не подтянуться…
— Постарайся! — с гневным отчаянием приказал учитель. — Вцепись и тащи себя наверх!
— Не могу! — Дайру обрушился на руки учителю, чуть не свалив его с карниза.
Шенги до крови прикусил губу, помогая обреченному мальчику вернуться на ступеньки.
— Давай ты, Нургидан. Сумеешь?
— А что там уметь! — пренебрежительно откликнулся мальчишка. Он быстро преодолел карниз, ловко вскарабкался на плечи учителю. Шенги даже не успел сказать ему что-нибудь ободряющее, как плечам стало легко: проворный, как лесной зверек, парнишка подтянулся на руках и протиснулся головой вперед в узкое окно.
— Попробуй еще, — обернулся Охотник к Дайру, стараясь, чтобы голос не звучал умоляюще.
Но ученик покачал головой.
— Ты ведь нарочно сказал про помощь, да? — спросил он с неожиданным спокойствием. — Чтобы мы ушли? Какие конные разъезды осенью? Дорога пустая…
Шенги хотел выдать очередную порцию успокоительной лжи, но встретил серьезный, взрослый взгляд Дайру и понял: врать нельзя.
— Верно, мой мальчик. Даже если он встретит кого-нибудь, все равно не успеет привести подмогу. Но если погибать всем, пусть хоть кто-то спасется.
— Правильно, — хладнокровно отозвался Дайру. — Он и Нитху, может, выручит.
«И я считал его трусом!» — взвыл про себя Совиная Лапа.
Умница Дайру правильно истолковал его взгляд.
— Я боюсь только людей, — почти весело сказал он. — Ас тобой вообще ничего не боюсь… О, гляди — лезут! Прыгай сюда, учитель, на ступеньках больше места!
Над краем проема зашевелились черные комья. Их становилось больше, они подталкивали друг друга, спеша добраться до добычи, растерзать, разорвать.
— Здоровенные какие! — почти с восхищением выдохнул Дайру.
Шенги поудобнее встал на нижней ступеньке, взял в левую руку меч. Когти правой лапы лязгнули в нетерпеливом ожидании смертельной схватки.
— Возьми оба меча, свой и Нургидана. Не пытайся раскалывать раковины, просто спихивай вниз. Ногами не сталкивай — вцепятся в сапог, не стряхнешь… Ничего, нас не так просто сожрать! Держись, сынок!
* * *
Нургидан выскользнул из окна вниз головой, извернулся в воздухе, как циркач, прокатился по земле без малейшего ушиба и сразу вскочил на ноги.
Что там учитель нес насчет дороги, конных разъездов и помощи, все это юный Сын Рода пропустил мимо ушей. Кому нужны какие-то дурацкие разъезды, если он, Нургидан, на свободе и готов действовать! Всего-то и надо — открыть дверь! А если здешние стражники сунутся мешать, то пусть потом не плачут и не жалуются.
Мальчик огляделся. Окно было в задней стене сарая, отсюда не видны были двор, башня и домик стражи.
Нургидан завернул за угол. На торцовой стене, на высоко вбитых в каменную стену крючьях, висела для просушки длинная сеть, местами изорванная. (Мальчик недобро ухмыльнулся: понятно, зачем она нужна и кто ее рвал!) Тут же стояли две большие бочки, на которых лежала доска. (Тоже ясно: чтобы дотянуться до крючьев!)
Спрятавшись за одной из бочек, Нургидан осмотрелся и, не заметив никакой опасности, вновь завернул за угол. Вот она, дверь…
Уау! Чтоб Серая Старуха наизнанку вывернула «полдесятника» со всем его гарнизоном! На двери не просто замок, а замочище! Ну, без топора никак…
По-звериному сторожко озираясь, мальчик двинулся через двор в поисках топора. Перебежав открытое пространство, он очутился под прикрытием бревенчатой стены. В домике стражи еще шла игра. За порог неслись слова «дракон», «алмаз», «подкова», перемешанные с упоминаниями Серой Старухи, а также различных частей тела.
Злая улыбка скользнула по губам Нургидана. Он прыгнул на крыльцо, захлопнул дверь и заложил засовом. Пусть посидят взаперти, пусть!..
— Эй, гаденыш, ты что делаешь? — раздался гневный голос. Один из стоявших у ворот стражников заметил маневры мальчика и, свирепо пыхтя, спешил через двор.
Нургидан с досадой вспомнил, что безоружен, кинулся наутек и скрылся за углом сарая. Стражник азартно ринулся следом.
Замковая охрана от безделья подраспустилась, стражник стоял в карауле без шлема. Возможно, он успел пожалеть об этом, когда длинная доска, описав полукруг, смачно ахнула его по уху. Бедняга закатил глаза и рухнул к ногам Нургидана.
Мальчик нагнулся над поверженным врагом, пытаясь извлечь из ножен меч, который стражник при падении прижал к земле своим телом. И тут чья-то тень закрыла солнце. Вскинув глаза, Нургидан увидел над собой второго стражника.
Вытаскивать меч было некогда. Нургидан вновь подхватил брошенную было доску и яростно отмахнулся снизу вверх, угодив новому противнику в подбородок. Стражник не удержал равновесия, аккуратно приземлился головой на камень и затих, растянувшись рядом со своим напарником.
Но завладеть трофейным оружием Нургидану опять-таки не удалось. На шум примчался «полдесятник» с мечом наготове. Кошачьи усы вздыбились, в выпученных глазах пиратскими парусами плескался гнев.
Мальчишка гибко уклонился от удара и скрылся за бочкой. «Полдесятник» вновь взметнул меч…
Тут бочка накренилась, на миг с сомнением застыла на ребре и, глухо ухнув, покатилась на шарахнувшегося «полдесятника». Вояка не успел отскочить. Стянутая ржавыми обручами махина сбила наемника с ног и перекатилась через него, а подскочивший сбоку Нургидан взмахнул испытанной в бою доской и с одного удара заставил командира стражников забыть об этом жестоком, суетном мире.
Юный победитель распрямил спину и ухмыльнулся. У его ног лежали без сознания трое противников. Нургидан, подпрыгнув, сорвал со стены сеть, набросил на стражников, подсунул края сети под неподвижные тела и связал концы двумя узлами. Бросив довольный взгляд на дело своих рук, мальчик весело произнес старинную присказку рыбаков:
— Птица — в небо, ветер — в поле, зерно — в клеть, а рыба — в мою сеть!
Глянул на пояс «полдесятника» — нет ли ключей? Разочарованно хмыкнул, подобрал отлетевший в сторону меч стражника, прикинул, нельзя ли им сломать замок («Ой, вряд ли!»), и пустился на поиски топора.
И вновь ему помешали. Проходя мимо домика наемников, он услышал грохот. Мальчишка поднялся на крыльцо, неодобрительно глянул на сотрясающуюся под напором изнутри щеколду, но ничего не успел предпринять. Мощный удар — и засов слетел, дверь рванулась в лицо мальчику.
Нургидан перехватил ее левой рукой и изо всей силы толкнул вперед, навстречу ломящимся на свободу наемникам. Раздалось звучное «блямс». Самый шустрый из стражников, получив дверью в лоб, полетел вниз головой с крыльца и стал пригоден для боя примерно в той же степени, что и его закутанные в сеть собратья по оружию.
Второй стражник на мгновение опешил, увидев перед собой мальчишку с не по росту большим мечом, но сразу пришел в себя. Клинки со звоном встретились.
Кровь тонко и остро билась в жилках на висках Нургидана. Юный Сын Рода был счастлив.
Стражник допустил ошибку, оставаясь на пороге и мешая своему товарищу вступить в драку. Просто не счел парнишку опасным противником. Как же он удивился, когда его небрежный выпад «серебряное копье» был уверенно отведен защитным приемом «лесная мгла»! Затем клинок подростка сверкнул навстречу стражнику — и тот согнулся, выронив меч. Сквозь пальцы, зажавшие рану в боку, закапали крупные багровые капли. Стражник отступил на несколько шагов, открывая для Нургидана последнего противника — бледного юнца с трясущимися руками. В выпученных от страха глазах наемника отражался не тринадцатилетний мальчуган, а грозный воин из легенд. Нургидану не пришлось даже взмахнуть мечом, он лишь оскалился и взрычал. Стражник попятился, захлопнул дверь и накинул изнутри крюк.
В запале Нургидан сунулся ломать дверь, но тут заметил то, что искал: за углом, возле дровяной поленницы, стояла щербатая колода с всаженным в нее топором.
Только сейчас Нургидан вспомнил о попавших в беду друзьях.
Он тут развлекается, а учитель, может, уже погиб! И этот недотепа Дайру!
Теперь — и только теперь! — на мальчишку накатил страх. Не помня себя, спрыгнул он с крыльца, метнулся к колоде, выхватил увесистый колун и бегом помчался к сараю.
Два удара обрушились на замок — и тот с возмущенным лязгом отлетел в сторону.
За распахнутой дверью открылась жуткая и мерзкая картина. Учитель и Дайру отступили на верхнюю ступеньку, а нижние заполонила копошащаяся, булькающая и хлюпающая масса. Бесформенные черные комья упорно лезли вверх, угрожающе приоткрыв серые полоски створок.
Шенги и Дайру вывалились из сарая, захлопнули дверь и, прислонившись к стене, отдышались. Охотник стряхнул хищного моллюска с отворота сапога и раздавил каблуком.
Нургидан скороговоркой доложил о своих приключениях.
Дайру, уже пришедший в себя, сделал большие глаза и выразительно пропел:
Он уже усвоил, что напарника не благодарят за спасение жизни.
Слава храброму герою,
Что, готов к любому бою,
Обещает всем врагам —
По зубам и по рогам!
Нургидан не обиделся. В сверкании долгожданного подвига померкли глупые былые недоразумения. Победитель мог позволить себе великодушие и незлобивость.
— Ну-ну, — снисходительно отозвался он. — Один под крыльцом. Двое взаперти. Трое в сеть увязаны. Если думаешь, что среди них есть коза, сходи и проверь!
Шенги широко улыбнулся, притянул мальчишек к себе, взъерошил им волосы.
— А теперь… — Он хотел по привычке сказать «птенцы», но запнулся. — А теперь поговорим со здешним хозяином.
Долго искать не пришлось. Хашузар встретил их на том же месте, что и в прошлый раз, — на пороге башни. Только сейчас в его руках был чудовищных размеров арбалет.
Из окон таращились перепуганные старческие физиономии. Было ясно, что слуги не сунутся в заварушку даже по господскому приказу.
Охотники его ученики не спеша подошли почти вплотную к Сыну Рода. Лицо Хашузара было в красных пятнах, губы дрожали.
— Почтеннейший, — весело изумился Шенги, — ты надеешься убить троих одной стрелой?
Хашузар взглянул на ухмыляющегося Охотника, на бледного решительного Дайру с двумя мечами, на Нургидана, который стоял с топором, словно наррабанский палач.
Арбалет медленно опустился. Лицо хозяина одрябло, утратило надменность.
— Гильдия не будет говорить с тобой, почтеннейший властитель, — заверил его Совиная Лапа. — Гильдия будет говорить с королем, а вот король — с тобой. Но это потом, а сейчас нам нужна лодка. И очень, очень быстро!
17
— Ну что ж ты, глупая! Ведь не знаешь, какая в озере дрянь водится! Вот съели бы тебя! — сокрушался Вертел.
— Да отшлепать ее как следует! — прогудел кузнец. Он был настроен мрачнее, чем его молодой приятель, хотя синяк под глазом достался не ему.
Нитха исподлобья поглядывала на разбойников и прикидывала: продолжать разыгрывать наивного ребенка или этот номер уже не пройдет?
За воспитанием пленницы похитители не заметили, как в берег ткнулась лодка.
Подошедшему к костру Червяку начали наперебой рассказывать про коварство юной наррабанки, но тот лишь отмахнулся.
— Плохи дела, парни! Права девчонка: нас хотят размазать. Не привез господин Тертого, а вот наемников с ним было морд десять.
— И что теперь? — недоуменно прогудел кузнец.
— Наломай сучьев. Эти, в озере, не любят огня. Потом сядем и подумаем.
— Отпустили б вы меня, — жалобно, тоненько подала голос Нитха. — У нас в Наррабане говорят: «На ребенка даже пес не лает». Я никому-никому не расскажу…
— А может, правда… — начал Вертел.
— Захлопнись! — оборвал его Червяк. — Еще к господину наведаюсь, когда не так опасно будет. — Разбойник замолчал, по-собачьи прислушался. — Вроде ветка хрустнула?
— Это ж я! — пояснил кузнец, который обламывал сухие сучья клена, предоставив другим решать серьезные вопросы.
— Вроде с другой стороны…
— А, — бросила Нитха, ни к кому особо не обращаясь. — Это мои демоны. Давно знака не подавали…
— Чего-о? — выдал кузнец свое излюбленное выражение.
— А ты разве не слыхал, что все наррабанки — колдуньи? — округлила глаза девочка.
Вертел хохотнул:
— Я слыхал, они по другой части колдуньи. Ты для этого еще мала.
— А господин считает, что в самый раз! — поддержал шутку Червяк.
— Смейтесь, смейтесь, — зловеще произнесла девчонка. — Те двое тоже смеялись, которые хотели продать меня пиратам… по пути из Наррабана.
Кузнец заинтересовался, положил наземь охапку сучьев и приготовился слушать: заниматься двумя делами одновременно он не умел.
— Тогда тоже была ночь, костер и берег, — устремив взор вдаль, с придыханием повествовала девочка, — только это был берег моря. Те двое смеялись, не зная, что утро застанет их мертвыми, с посиневшими лицами, с выкатившимися глазами…
— Э-эй, ты это… ты чего? — струсил суеверный кузнец.
— Захлопнись, паршивка! — встревожился Червяк.
— Ты ей рот не затыкай! — вступился Вертел. — Рассказывай, малышка. Что ты с ними сделала?
— Моя мать, — нараспев продолжила Нитха, — была колдуньей из племени джахак. Когда я родилась, из пустыни дул горячий ветер и в столбах пыли плясали демоны. Моя мать вышла из шатра и закляла их страшным заклятием. Демоны приняли людское обличье и простерлись ниц перед матерью. И мать повелела им всюду следовать за мной и убить любого, кто замыслит на меня зло…
— Ну, то небось в Наррабане было, — поспешил успокоить себя Вертел, на которого сказка произвела впечатление.
— Для демонов нет слова «далеко»! — страстно воскликнула Нитха. — Вечность для них — мгновение, гора — пылинка, годы пути — один шаг! Стоит мне воззвать к ним… стоит произнести три имени — Хагхад, Драхгадж и Хартум…
Девочка не договорила: из затянутого вечерним сумраком ивняка раздался разноголосый мрачный вой, будто волчья стая затосковала под луной.
Разбойники в смятении шарахнулись к костру. Больше всех перепугалась Нитха — взвизгнула, закрыла лицо руками.
Лозняк зашумел, словно сквозь него ломился крупный зверь. Разбойники сгрудились овечьим стадом. Нитха вцепилась в локоть кузнеца, ища защиты.
Но вместо грозного чудища к костру вышел невысокий плечистый человек.
— Привет! — бодро заявил он. — Я — демон Хартум, будем знакомы. Остальные, которых мне не выговорить, тоже здесь. Давайте сюда, ребята! Сейчас мы этих нехороших людей раскатаем в очень, очень тонкую лепешку!
Нитха радостно вскрикнула, бросилась к учителю, но жесткая злая рука вцепилась ей в плечо.
— Выследил, да? — взвизгнул Червяк. Возле смуглой шейки девочки тускло засветилось лезвие ножа. — А вот шагни вперед — враз ей кровь пущу!
Мальчишки, вышедшие к костру, в смятении переглянулись.
— Отпусти ребенка, — ровно сказал Шенги. — Уйдете все трое, мы вас не тронем.
— Так я и поверил! Нашел дурака! Эй, парни, в лодку! Девчонку берем с собой!
Сбросившие оторопь разбойники двинулись к берегу. Вслед плетью ударил мальчишеский голос.
— Трусы, слизняки! — четко выговаривал каждое слово Дайру. — За спиной девчонки спрятались, дерьмо крысиное! Правильно делаете! Учитель любого из вас на ладонь посадит, кулак сожмет — водичка брызнет!
Червяк не обратил внимания на эту тираду, но кузнец остановился, набычился:
— Ты, сопляк, чего ляпнул? Да я любого учителя… хоть твоего, хоть какого…
— Беги, доходяга, пока не отшлепали! — радостно заорал Дайру. — С девчонкой втроем сладили! А с мужчиной один на один — штаны обмочишь!
— Да я любого… голыми руками!
— Спорим? — деловито откликнулся Охотник. — Кто победит, тому девчонка!
— Идет! — гаркнул кузнец. — Червяк, стой! Дернешься — пришибу! Как спорить будем? Я в карраджу не очень… Я… — Каршихоут подумал и убежденно закончил: — Я сильный!
— Силой мериться? Ладно. По-аргосмирски или как на Рудном Кряже?
— Как на Рудном Кряже. Только… это… чтоб по-честному!
— Будет по-честному! — вмешался Вертел. — Сам пригляжу!
— И я пригляжу, — кивнул Нургидан. — Давайте к костру, чтоб виднее…
Всех охватило азартное возбуждение. Каршихоут и Шенги разминали мускулы, сосредоточенно топали, вставая поудобнее. Нургидан и Вертел спорили над охапкой сучьев, ища палку, которая выдержала бы битву гигантов. Дайру, встав на колени, держал наготове нож, чтобы сделать на земле отметку. Даже Червяк был захвачен общим порывом. Не отводя острия от горла пленницы, он напряженно бормотал ей в ухо:
— Сейчас каждому привяжут руку за спину… ага, на левых решили мериться, у твоего-то правая не людская… Не надейся, не поможет ему это, Каршихоут — левша. Смотри, смотри, встают! Нет у вас такого в Наррабане, да? Белобрысый ножом у их ног землю метит. Как встали, так стоять должны. Кто ногу сдвинул — проиграл…
Две сильные ладони легли на палку. Два плеча почти коснулись друг друга. Две груди разом вдохнули и выдохнули воздух.
— Давай! — крикнул Нургидан.
Толстый сук покачнулся в воздухе. Две силы гнули, кренили его, каждая в свою сторону. Мощь нашла на мощь. У противников вздулись жилы на шее, зубы оскалились.
Вертел упал на живот рядом с Дайру, готовый заорать, если хоть одна подошва шагнет за оставленную ножом метку.
Нитха в этот миг легко могла бы вырваться из лап Червяка. Но она, как и ее похититель, забыла обо всем, следя за поединком силачей.
Каршихоут был крупнее и массивнее противника, но привыкшая к молоту лапища впервые встретила достойное сопротивление. Палка подрагивала, чуть наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Нитха бормотала что-то по-наррабански, остальные напряженно молчали.
Вдруг тишину над озером всколыхнул общий вопль — такой, что заметалось пламя костра. В ветвях клена забили крыльями потревоженные птицы. Громадный кузнец лицом вниз грохнулся на землю, едва не угодив головой в огонь. Шенги гордо вскинул над головой отвоеванный сук.
Мальчишки прыгали, вопили, лупили друг друга по спинам и плечам.
Вертел изумленно качал головой.
Кузнец сел, рывком освободил от веревки правую руку, которая была привязана за спиной. На лице его проступало сокрушенное недоумение.
И тут всех по сердцу полоснул визг девочки.
Все разом обернулись к Червяку, который пятился к лодке, таща за собой Нитху. Лицо разбойника было жалким, безумным.
— Пусти девчонку, гад! — рявкнул кузнец. — Ноги выдерну!
— Не-е! — захлебнулся истеричным воплем Червяк. — Моя… моя добыча! Я… господину… я…
Он оступился на прибрежном корне и взмахнул руками, выпустив Нитху. Девочка побежала к костру. Червяк дернулся следом, но сук, брошенный могучей рукой Шенги, ударил ему в лоб. Оглушенный разбойник шагнул назад и исчез.
Под берегом плеснулась вода. По нервам людей ударил крик муки и отчаяния. Он срывался, хрипел, замолкал и вновь оглашал остров.
Продолжался этот кошмар недолго: милосердная вода укрыла с головой человека, которого заживо рвали на части острые створки клещей-ракушек.
Тяжелое молчание нарушил Дайру. Он подбросил хвороста в костер и хладнокровно сказал:
— Интересно, почему мне его нисколько не жаль?
— А он был гад, — прогудел кузнец, по своей привычке глядя в суть вещей.
На этом закончились прощальные речи. Но каждый содрогнулся: что может быть страшнее смерти без погребального костра, без возможности родиться вновь?
— А что будет с нами? — робко спросил Вертел, снимая котелок с огня.
— Надо б вас страже сдать, — ответил Шенги, — да очень, очень жаль этого быка. Он мне чуть руку не сломал! И такого богатыря — на болота?
— Обоих жалко! — вступилась Нитха. — Они не злодеи. Просто неудачники и дураки. А Вертел еще и повар гениальный! У них просто жизнь сложилась по-глупому! У нас в Наррабане про таких говорят: «В какую сторону ни пойдет, все о стену лбом». Вот я сейчас расскажу…
— Да отшлепать ее как следует! — прогудел кузнец. Он был настроен мрачнее, чем его молодой приятель, хотя синяк под глазом достался не ему.
Нитха исподлобья поглядывала на разбойников и прикидывала: продолжать разыгрывать наивного ребенка или этот номер уже не пройдет?
За воспитанием пленницы похитители не заметили, как в берег ткнулась лодка.
Подошедшему к костру Червяку начали наперебой рассказывать про коварство юной наррабанки, но тот лишь отмахнулся.
— Плохи дела, парни! Права девчонка: нас хотят размазать. Не привез господин Тертого, а вот наемников с ним было морд десять.
— И что теперь? — недоуменно прогудел кузнец.
— Наломай сучьев. Эти, в озере, не любят огня. Потом сядем и подумаем.
— Отпустили б вы меня, — жалобно, тоненько подала голос Нитха. — У нас в Наррабане говорят: «На ребенка даже пес не лает». Я никому-никому не расскажу…
— А может, правда… — начал Вертел.
— Захлопнись! — оборвал его Червяк. — Еще к господину наведаюсь, когда не так опасно будет. — Разбойник замолчал, по-собачьи прислушался. — Вроде ветка хрустнула?
— Это ж я! — пояснил кузнец, который обламывал сухие сучья клена, предоставив другим решать серьезные вопросы.
— Вроде с другой стороны…
— А, — бросила Нитха, ни к кому особо не обращаясь. — Это мои демоны. Давно знака не подавали…
— Чего-о? — выдал кузнец свое излюбленное выражение.
— А ты разве не слыхал, что все наррабанки — колдуньи? — округлила глаза девочка.
Вертел хохотнул:
— Я слыхал, они по другой части колдуньи. Ты для этого еще мала.
— А господин считает, что в самый раз! — поддержал шутку Червяк.
— Смейтесь, смейтесь, — зловеще произнесла девчонка. — Те двое тоже смеялись, которые хотели продать меня пиратам… по пути из Наррабана.
Кузнец заинтересовался, положил наземь охапку сучьев и приготовился слушать: заниматься двумя делами одновременно он не умел.
— Тогда тоже была ночь, костер и берег, — устремив взор вдаль, с придыханием повествовала девочка, — только это был берег моря. Те двое смеялись, не зная, что утро застанет их мертвыми, с посиневшими лицами, с выкатившимися глазами…
— Э-эй, ты это… ты чего? — струсил суеверный кузнец.
— Захлопнись, паршивка! — встревожился Червяк.
— Ты ей рот не затыкай! — вступился Вертел. — Рассказывай, малышка. Что ты с ними сделала?
— Моя мать, — нараспев продолжила Нитха, — была колдуньей из племени джахак. Когда я родилась, из пустыни дул горячий ветер и в столбах пыли плясали демоны. Моя мать вышла из шатра и закляла их страшным заклятием. Демоны приняли людское обличье и простерлись ниц перед матерью. И мать повелела им всюду следовать за мной и убить любого, кто замыслит на меня зло…
— Ну, то небось в Наррабане было, — поспешил успокоить себя Вертел, на которого сказка произвела впечатление.
— Для демонов нет слова «далеко»! — страстно воскликнула Нитха. — Вечность для них — мгновение, гора — пылинка, годы пути — один шаг! Стоит мне воззвать к ним… стоит произнести три имени — Хагхад, Драхгадж и Хартум…
Девочка не договорила: из затянутого вечерним сумраком ивняка раздался разноголосый мрачный вой, будто волчья стая затосковала под луной.
Разбойники в смятении шарахнулись к костру. Больше всех перепугалась Нитха — взвизгнула, закрыла лицо руками.
Лозняк зашумел, словно сквозь него ломился крупный зверь. Разбойники сгрудились овечьим стадом. Нитха вцепилась в локоть кузнеца, ища защиты.
Но вместо грозного чудища к костру вышел невысокий плечистый человек.
— Привет! — бодро заявил он. — Я — демон Хартум, будем знакомы. Остальные, которых мне не выговорить, тоже здесь. Давайте сюда, ребята! Сейчас мы этих нехороших людей раскатаем в очень, очень тонкую лепешку!
Нитха радостно вскрикнула, бросилась к учителю, но жесткая злая рука вцепилась ей в плечо.
— Выследил, да? — взвизгнул Червяк. Возле смуглой шейки девочки тускло засветилось лезвие ножа. — А вот шагни вперед — враз ей кровь пущу!
Мальчишки, вышедшие к костру, в смятении переглянулись.
— Отпусти ребенка, — ровно сказал Шенги. — Уйдете все трое, мы вас не тронем.
— Так я и поверил! Нашел дурака! Эй, парни, в лодку! Девчонку берем с собой!
Сбросившие оторопь разбойники двинулись к берегу. Вслед плетью ударил мальчишеский голос.
— Трусы, слизняки! — четко выговаривал каждое слово Дайру. — За спиной девчонки спрятались, дерьмо крысиное! Правильно делаете! Учитель любого из вас на ладонь посадит, кулак сожмет — водичка брызнет!
Червяк не обратил внимания на эту тираду, но кузнец остановился, набычился:
— Ты, сопляк, чего ляпнул? Да я любого учителя… хоть твоего, хоть какого…
— Беги, доходяга, пока не отшлепали! — радостно заорал Дайру. — С девчонкой втроем сладили! А с мужчиной один на один — штаны обмочишь!
— Да я любого… голыми руками!
— Спорим? — деловито откликнулся Охотник. — Кто победит, тому девчонка!
— Идет! — гаркнул кузнец. — Червяк, стой! Дернешься — пришибу! Как спорить будем? Я в карраджу не очень… Я… — Каршихоут подумал и убежденно закончил: — Я сильный!
— Силой мериться? Ладно. По-аргосмирски или как на Рудном Кряже?
— Как на Рудном Кряже. Только… это… чтоб по-честному!
— Будет по-честному! — вмешался Вертел. — Сам пригляжу!
— И я пригляжу, — кивнул Нургидан. — Давайте к костру, чтоб виднее…
Всех охватило азартное возбуждение. Каршихоут и Шенги разминали мускулы, сосредоточенно топали, вставая поудобнее. Нургидан и Вертел спорили над охапкой сучьев, ища палку, которая выдержала бы битву гигантов. Дайру, встав на колени, держал наготове нож, чтобы сделать на земле отметку. Даже Червяк был захвачен общим порывом. Не отводя острия от горла пленницы, он напряженно бормотал ей в ухо:
— Сейчас каждому привяжут руку за спину… ага, на левых решили мериться, у твоего-то правая не людская… Не надейся, не поможет ему это, Каршихоут — левша. Смотри, смотри, встают! Нет у вас такого в Наррабане, да? Белобрысый ножом у их ног землю метит. Как встали, так стоять должны. Кто ногу сдвинул — проиграл…
Две сильные ладони легли на палку. Два плеча почти коснулись друг друга. Две груди разом вдохнули и выдохнули воздух.
— Давай! — крикнул Нургидан.
Толстый сук покачнулся в воздухе. Две силы гнули, кренили его, каждая в свою сторону. Мощь нашла на мощь. У противников вздулись жилы на шее, зубы оскалились.
Вертел упал на живот рядом с Дайру, готовый заорать, если хоть одна подошва шагнет за оставленную ножом метку.
Нитха в этот миг легко могла бы вырваться из лап Червяка. Но она, как и ее похититель, забыла обо всем, следя за поединком силачей.
Каршихоут был крупнее и массивнее противника, но привыкшая к молоту лапища впервые встретила достойное сопротивление. Палка подрагивала, чуть наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Нитха бормотала что-то по-наррабански, остальные напряженно молчали.
Вдруг тишину над озером всколыхнул общий вопль — такой, что заметалось пламя костра. В ветвях клена забили крыльями потревоженные птицы. Громадный кузнец лицом вниз грохнулся на землю, едва не угодив головой в огонь. Шенги гордо вскинул над головой отвоеванный сук.
Мальчишки прыгали, вопили, лупили друг друга по спинам и плечам.
Вертел изумленно качал головой.
Кузнец сел, рывком освободил от веревки правую руку, которая была привязана за спиной. На лице его проступало сокрушенное недоумение.
И тут всех по сердцу полоснул визг девочки.
Все разом обернулись к Червяку, который пятился к лодке, таща за собой Нитху. Лицо разбойника было жалким, безумным.
— Пусти девчонку, гад! — рявкнул кузнец. — Ноги выдерну!
— Не-е! — захлебнулся истеричным воплем Червяк. — Моя… моя добыча! Я… господину… я…
Он оступился на прибрежном корне и взмахнул руками, выпустив Нитху. Девочка побежала к костру. Червяк дернулся следом, но сук, брошенный могучей рукой Шенги, ударил ему в лоб. Оглушенный разбойник шагнул назад и исчез.
Под берегом плеснулась вода. По нервам людей ударил крик муки и отчаяния. Он срывался, хрипел, замолкал и вновь оглашал остров.
Продолжался этот кошмар недолго: милосердная вода укрыла с головой человека, которого заживо рвали на части острые створки клещей-ракушек.
Тяжелое молчание нарушил Дайру. Он подбросил хвороста в костер и хладнокровно сказал:
— Интересно, почему мне его нисколько не жаль?
— А он был гад, — прогудел кузнец, по своей привычке глядя в суть вещей.
На этом закончились прощальные речи. Но каждый содрогнулся: что может быть страшнее смерти без погребального костра, без возможности родиться вновь?
— А что будет с нами? — робко спросил Вертел, снимая котелок с огня.
— Надо б вас страже сдать, — ответил Шенги, — да очень, очень жаль этого быка. Он мне чуть руку не сломал! И такого богатыря — на болота?
— Обоих жалко! — вступилась Нитха. — Они не злодеи. Просто неудачники и дураки. А Вертел еще и повар гениальный! У них просто жизнь сложилась по-глупому! У нас в Наррабане про таких говорят: «В какую сторону ни пойдет, все о стену лбом». Вот я сейчас расскажу…
18
Нургидан колол дрова. Это была единственная работа по дому, которую Сын Рода делал без напоминаний. Круглые чурбачки словно сами собой разлетались на аккуратные поленья, и подростком овладевало нечто вроде радости боя. Весело было воображать, будто это не обрубки дерева, а вражьи головы в шлемах.
Топор так и летал вверх-вниз в ловких руках. Отличный топор — тяжелый, острый, совсем новенький и не стоивший ни медяка. Подарок кузнеца Каршихоута.
После возвращения в город учитель навел справки и узнал, что дурень-кузнец зря маялся по лесам. Соседа-заимодавца, оказывается, пырнула ножом жена, доведенная до отчаяния частыми побоями… Растроганный нелепой судьбой могучего недотепы, учитель одолжил Каршихоуту денег. Счастливый великан воцарился в своем домике при вновь обретенной кузнице, опасаясь одного — как бы не всплыли его разбойничьи похождения… хотя какие там похождения, смех один! Похоже, молчун прячет у себя дружка… ну, как его, повара. Учитель об этом не спрашивает — и правильно делает.
Как раз сегодня учитель собирался проведать Каршихоута. За ним утром прислали из дворца — вот на обратном пути он и хотел завернуть в кузницу…
А, вот и учитель возвращается!
Нургидан еще проворнее замахал топором. Но учитель не заметил его усердия.
— Где Нитха?
— На рынок пошла.
— Как — на рынок?! А если опять украдут? Одна ушла?
— С Дайру.
— Я ж ей велел дома сидеть! Собирайся, пошли искать. Такие дела завертелись!
Может, Шенги и рассказал бы по дороге сгорающему от любопытства ученику о «завертевшихся делах», да только идти далеко не пришлось. Через пустырь навстречу неслась Нитха — запыхавшаяся, растрепанная, перепуганная:
— Дайру!.. Его… ой… какие-то люди… ой, гратхэ грау дха, Гарх-то-Горх!
Чем бы ни был до этого взволнован учитель, он тут же выбросил из головы прежние заботы и обратился к новым:
— Дайру? Его что, утащили? Да говори же ты!..
Девочка яростно закивала.
— О боги, теперь Дайру!.. Да что вы у меня, медом намазаны?
— Я видела, куда его…
— Да? Пошли, покажешь! Нургидан, останься дома. Не хватало, чтоб и тебя кто-нибудь украл!
В каком смятении ни была Нитха, но при взгляде на возмущенную физиономию мальчишки она не удержалась:
— Кого? Нургидана? Ой, да он-то кому нужен?!
Время плелось медленно и томительно, как усталый караван по пустыне. Нависла унылая, тяжелая тишина. Даже Старый Вояка перестал шебаршиться на втором ярусе.
Заплаканная Нитха съежилась у очага. Рядом на скамье мрачно сидел Нургидан. Оба молчали. Обо всем уже было переговорено, когда несчастная, растерянная девочка приплелась в башню.
Оказывается, все это время Дайру лгал им… Впрочем, нет, говорил-то он правду. Он на самом деле был родом из Анмира. И отец его действительно был переписчиком книг. И то, что после смерти имущество отца пошло с торгов, тоже не было враньем. Вот только Дайру промолчал о том, что вместе с прочим добром был продан и он сам. Потому что его мать была рабыней.
Разумеется, Серой Старухе было угодно, чтобы его хозяин перебрался в Издагмир и столкнулся со своим бежавшим невольником…
Теперь Нитха и Нургидан мучились, не зная, чем кончится дело: учителя могли обвинить в укрывательстве беглого раба и отправить на болото рыть канавы. Хозяин Дайру уже послал своих людей к Хранителю, собираясь выдвинуть обвинение.
Погруженная в невеселые мысли Нитха не услышала, как стукнула калитка. А Нургидан вскинул голову. Но не пошел навстречу вошедшему, даже с места не встал, страшно было.
Дверь отворилась, Шенги шагнул через порог. Ученики одновременно приоткрыли рты, чтобы задать вопрос, но ничего не сказали. Потому что следом за учителем вошел Дайру.
Подавленный, несчастный, с опущенным взглядом, но это был Дайру!
Топор так и летал вверх-вниз в ловких руках. Отличный топор — тяжелый, острый, совсем новенький и не стоивший ни медяка. Подарок кузнеца Каршихоута.
После возвращения в город учитель навел справки и узнал, что дурень-кузнец зря маялся по лесам. Соседа-заимодавца, оказывается, пырнула ножом жена, доведенная до отчаяния частыми побоями… Растроганный нелепой судьбой могучего недотепы, учитель одолжил Каршихоуту денег. Счастливый великан воцарился в своем домике при вновь обретенной кузнице, опасаясь одного — как бы не всплыли его разбойничьи похождения… хотя какие там похождения, смех один! Похоже, молчун прячет у себя дружка… ну, как его, повара. Учитель об этом не спрашивает — и правильно делает.
Как раз сегодня учитель собирался проведать Каршихоута. За ним утром прислали из дворца — вот на обратном пути он и хотел завернуть в кузницу…
А, вот и учитель возвращается!
Нургидан еще проворнее замахал топором. Но учитель не заметил его усердия.
— Где Нитха?
— На рынок пошла.
— Как — на рынок?! А если опять украдут? Одна ушла?
— С Дайру.
— Я ж ей велел дома сидеть! Собирайся, пошли искать. Такие дела завертелись!
Может, Шенги и рассказал бы по дороге сгорающему от любопытства ученику о «завертевшихся делах», да только идти далеко не пришлось. Через пустырь навстречу неслась Нитха — запыхавшаяся, растрепанная, перепуганная:
— Дайру!.. Его… ой… какие-то люди… ой, гратхэ грау дха, Гарх-то-Горх!
Чем бы ни был до этого взволнован учитель, он тут же выбросил из головы прежние заботы и обратился к новым:
— Дайру? Его что, утащили? Да говори же ты!..
Девочка яростно закивала.
— О боги, теперь Дайру!.. Да что вы у меня, медом намазаны?
— Я видела, куда его…
— Да? Пошли, покажешь! Нургидан, останься дома. Не хватало, чтоб и тебя кто-нибудь украл!
В каком смятении ни была Нитха, но при взгляде на возмущенную физиономию мальчишки она не удержалась:
— Кого? Нургидана? Ой, да он-то кому нужен?!
* * *
Время плелось медленно и томительно, как усталый караван по пустыне. Нависла унылая, тяжелая тишина. Даже Старый Вояка перестал шебаршиться на втором ярусе.
Заплаканная Нитха съежилась у очага. Рядом на скамье мрачно сидел Нургидан. Оба молчали. Обо всем уже было переговорено, когда несчастная, растерянная девочка приплелась в башню.
Оказывается, все это время Дайру лгал им… Впрочем, нет, говорил-то он правду. Он на самом деле был родом из Анмира. И отец его действительно был переписчиком книг. И то, что после смерти имущество отца пошло с торгов, тоже не было враньем. Вот только Дайру промолчал о том, что вместе с прочим добром был продан и он сам. Потому что его мать была рабыней.
Разумеется, Серой Старухе было угодно, чтобы его хозяин перебрался в Издагмир и столкнулся со своим бежавшим невольником…
Теперь Нитха и Нургидан мучились, не зная, чем кончится дело: учителя могли обвинить в укрывательстве беглого раба и отправить на болото рыть канавы. Хозяин Дайру уже послал своих людей к Хранителю, собираясь выдвинуть обвинение.
Погруженная в невеселые мысли Нитха не услышала, как стукнула калитка. А Нургидан вскинул голову. Но не пошел навстречу вошедшему, даже с места не встал, страшно было.
Дверь отворилась, Шенги шагнул через порог. Ученики одновременно приоткрыли рты, чтобы задать вопрос, но ничего не сказали. Потому что следом за учителем вошел Дайру.
Подавленный, несчастный, с опущенным взглядом, но это был Дайру!