Страница:
первое вышло лишь 12 мая" (Schnitzler, P. 297)-
С. ю8. ...два русских корабля... кругосветное путешествие!-- Первую русскую
кругосветную экспедицию совершили парусные корабли "Надежда" и "Нева";
начальником экспедиции был Иван Федорович Крузенштерн (1770--1846),
командовавший "Надеждой"; "Невой" командовал Ю. Ф. Лисянский (i773--^З?)-
С. Ю9. Лорд Дарем сказал...-- Русский флот, созданный практически лишь при
Петре I, не раз одерживал победы на море (разгром турецкого флота в
Дарданелльском и Афонском сражениях в 1807 г.; победа-- совместно с Англией и
Францией -- над турецко-египетским флотом в На-варинском сражении в 1827 г.),
однако при Александре I флот пребывал в некотором небрежении и вновь стал
привлекать особое внимание властей лишь при Николае I. Излюбленной темой
иностранцев было указание на слабость этой "игрушки императора". Пушкин
зафиксировал в дневнике разговор с предшественником Дарема -- английским
поверенным в делах в Петербурге Джоном Блаем, состоявшийся 29 ноября 1833 г.:
"...зачем у вас флот в Балтийском море? для безопасности Петербурга? но он
защищен Кронштадтом. Игрушка!" {Пушкин. Т. 8. С. 24); нидерландский
полковник Гагерн пересказывает в своем дневнике путешествия по России мнение
о русском флоте некоего поляка: "Это дорогая игрушка императора и, собственно,
не имеет цели. Большую часть года он замкнут льдами Финского залива; он не
может выйти из Балтийского моря и не в состоянии выдержать борьбы с
английским флотом" [Россия. С. 664). Презрительный отзыв о русском флоте
английского посла в России с июля 1835 ДО весны 1837 г. Джона Джорджа
Лембтона, первого графа Дарема (i792--1840) в выражениях, почти сходных с теми,
какие приводит Кюстин, зафиксирован в донесении французского посла в
Петербурге в 1835--1841 гг. Проспера де Баранта премьер-министру Тьеру от 4
апреля 1836 г: "Лорд Дарем не однажды говорил о русском флоте и кронштадтской
эскадре с истинно английским презрением" {АМАЕ. Т. 191. Fol. 77). Кюстин мог
обсуждать мнения англичан о русском флоте как с Барантом, так и с Козловским;
последнему принадлежало "словцо", сказанное преемнику
Дарема, маркизу Кленрикарду, в ответ на насмешки над балтийским русским флотом:
"Русский флот превратил Балтику в русское озеро" (А. И. Тургенев--
Н.И.Тургеневу, 12/24 августа 1839 г.-- РО ИРЛИ. Ф. з 9-No 706. Л. 21 об.; подл.
по-фр.) Почти все авторы антикюстиновских брошюр опровергли "клевету" на
русский флот. Лабенский откоммен-тировал деланное пренебрежение англичан к
русскому флоту следующим образом: "Я помню, что лет пять назад, когда
отношения наши с Великобританией были далеко не столь хороши, англичане,
именующие, если верить г-ну де Кюстину, наши корабли прелестными игрушками,
были настроены на сей счет не столь философично. Игрушки наши так сильно не
нравились газете "Тайме", что она каждое утро задавалась вопросом, отчего у нас
в Кронштадте этих игрушек целых двадцать семь штук и не надеемся ли мы
воспользоваться моментом, когда Джон Буль будет занят в другом месте, чтобы
внезапно сжечь его верфи и порты. (...) Всерьез толковала об этом английская
газета или нет, ясно, что игрушки наши не вызывали у нее того благородного
презрения, каким обливает их г-н де Кюстин" (Labinski. P. 89). Греч напоминал,
что "Россия есть морская держава, обязанная содержать флот", что "при первом
же телеграфном известии об опасности, которое поступит в Зимний дворец,
тридцать кораблей в полной боевой готовности и с запасом провианта на борту
смогут отплыть в любом направлении" и что "вольно лорду Дарему именовать
наши суда игрушкой: есть игрушки, которыми можно сильно покалечиться"
[Gretch. Р. 21--22). Я.Толстой восклицал: "Эта игрушка, г-н маркиз,--
Геркулесова палица!" (Tolstoy. Р. 38), а устами Ж. Шод-Эга, чью статью он
инспирировал (см. в статье, наст. том, с. 393)' уточнял свои претензии к Кюстину:
"Пусть русский флот состоит из трех эскадр и включает в себя от ста до ста
пятидесяти военных судов, пусть в русском флоте служат сорок тысяч человек,--
г-н де Кюстин, видевший одну лишь Балтийскую эскадру и стремящийся, как
видно, успокоить подозрительность Англии, спешит заклеймить русский флот
презрительным определением: "Игрушка императора"" (Chaudes-
Aigues. P. 34 )
С. in. ...после того, как завоевания на юге дадут им такую возможность.--
Общим местом европейской политической печати, враждебной к России, была
мысль о том, что главная цель Николая I -- завоевание Константинополя;
напротив, журналисты, сочувствовавшие России, подчеркивали, что в
Константинополь Россия стремилась лишь при Екатерине II, император же
Николай ведет политику исключительно мирную и оборонительную.
Подтверждением этой точки зрения мог служить итог русско-турецкой войны
1828--1829 гг., когда армия И. И. Дибича без боя заняла город Адрианополь и
тем открыла себе путь к турецкой столице, однако не стала продолжать
наступление. Война окончилась подписанием в сентябре 1829 г.
Адрианопольского мирного договора, так как в русских правительственных
кругах осознали, что завоевание Стамбула может втянуть Россию в
конфронтацию с ведущими европейскими державами (см.: Шеремет В. И. Турция
и Адрианопольский мир 1829 г. М., 1975- ^- ll5--гб; Восточный вопрос во
внешней политике России. Конец XVIII -- начало XX в. М.,
1078. С. QI--94)- Отталкивание Николая I от политики его бабки Екатери- ;
ны II проявилось в том числе и в ревизии ее "греческого проекта", ^
предусматривавшего уничтожение Турции и основание на ее месте Греческой
империи под скипетром представителя дома Романовых и со столицей ;
в Константинополе (см.: Олегов щит. С. 64--65). Мысль об исключительном i
миролюбии Николая I активно утверждалась в прорусской европейской ;
печати (см., например, серию статей в газете "Journal de Francfort" за ноябрь 1834 r-
французского журналиста Шарля Дюрана, чьи услуги были как раз в это время
куплены русским правительством). Однако, несмотря на все подобные заверения,
французские журналисты неустанно приписывали России завоевательные планы,
заходящие все дальше и дальше, причем по-прежнему в южном направлении; так,
газета "Commerce" утверждала 8 октября 1837 г-! что "ныне Россия уже не считает
Константинополь достойным слишком больших жертв (...) Истинно русские
честолюбцы помышляют о Персии и Индии". О стремлении русских в южные
страны см. также примеч. к наст. тому, с. 88.
Финны... остаются язычниками в душе...-- Возможно, отзвуки чтения
Шницлера: "Суоми, язычники до XII столетия и даже позже..." (Schnitzler. Р. 6о7).
Письмо восьмое
С. i iQ. Петербург, и июля...-- 29 июня по старому стилю. ...проплываете мимо
сфинксов... копии античных творений...-- На самом деле сфинксы перед
Академией художеств натуральные, купленные в 1832 г. в Египте у Мехмета-Али.
Ошибку заметили многие русские читатели. Вяземский 1/13 декабря 1843 r; B
ожидании второго, "исправленного" издания писал А. И. Тургеневу: "Желательно
знать, как он <Кюстин) докажет, например, что <...) гранитные сфинксы-- дурная
копия" (НЛО'. С. 12ч). В печати на ошибку Кюстина не преминул указать Греч
(см.: Gretch.
Р. 25----26).
С. 120. С борта корабля петербургские набережные кажутся величественными...
столько же неприятными для глаза...-- Противопоставление, на которое нередко указывали
французские путешественники, прибывавшие в Петербург морским путем; см., например, в
"Замечаниях о России" (i8i8J Бернардена де Сен-Пьера: "Увиденный с Невы, город
ослепляет своим великолепием (. ') но впечатление это исчезает, лишь только подплывает!!
ближе и обнаруживаешь перед собою не более чем театральную декорацию. Все эти
архитектурные шедевры возведены из дерева, кирпича и извести? все эти украшения
выполнены дурно" (Voyage en Russie. P. 209). 1
...площади с колоннами... следовало... окружить зданиями, которые дерзко ус*
тремляясъ ввысь... нарушали бы однообразие...-- Ср. аналогичные впечатлений в изданной в
Петербурге по-французски книге "Безделки: Прогулки празд-' ного наблюдателя по Санкт-
Петербургу" (i8n; автор ее, Г.-Т. Фабср, русский чиновник, прожил несколько лет во
Франции и даже воевал в ряда< революционной армии): "Санкт-Петербург хочется назвать
городом с колоннами. Страсть к колоннам господствует повсюду, за колоннами ионической"
ордена скрываются подчас и каретный сарай, и мастерская портного" (Faber. Т. 2. Р. 133);
Фабер отмечает также, что Петербург с его прямыми линиями элегантен, но чересчур
монотонен, лишен пикантности: "Мне хотелось время от времени видеть среди плоских крыш
высоко вознесенный чердак, хотелось бы, чтобы в однообразный ряд фасадов с колоннами
вторгался готический храм с его башенками, витражами, углублениями и таинственными
галереями. Я хотел бы, чтобы помимо улиц, проложенных по линейке, мне попадались и
улочки кривые, возбуждающие любопытство..." (Faber. Т. 2. Р. 137)-
С. i2i. ...между творениями человека и окружающей природой отсутствует... связь...--
В своей критике русской подражательности Кюстин странным образом совпадает с
тогдашним русским официозом, глашатаи которого сокрушались: "...в угождение
итальянскому стилю мы забыли наше удобство, наш климат, наше русское солнце, -- ив
мороз стали ходить нараспашку, и в темноте под парасолем. Вместо сеней и паперти
приделали к церквам сквозные портики, дающие защиту от дождя и горячего солнца, а не от
лютого мороза" (рецензия на "Проекты церквей, сочиненные <(...) К. Тоном".-- Северная
пчела. 15 апреля 1839 г.).
С. 122. ...солнце палит нещадно...-- Ср. в письме Николая I к И. Ф. Паскевичу от 11 /23
июля 1839 г.: "Жара у нас удивительная, и погода такая прелестная, какой никто не запомнит;
однако больных и умерших много от такой необыкновенной температуры" (Щербатов А. Г.
Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. СПб., 1896. Т. 5. Приложение. С. 393)-
...у> градусов по Реомюру... -- Приблизительно 24 градуса по Цельсию.
Имеются ли у вас рекомендательные письма...-- Кюстин еще в Париже получил
рекомендательные письма к директору императорских театров А. М. Гедеонову и обер-
церемониймейстеру И. И. Воронцову-Дашкову (см.: Tarn. P. 514; НЛО. С. ю7, 127); в
Киссингене А. И. Тургенев дал ему рекомендательные письма к московскому почт-директору
А. Я. Булгакову и к П. А. Вяземскому. Первого Тургенев просил принять Кюстина "с истинно
московским гостеприимством" (НЛО. С. 116), а второму предлагал познакомить гостя в
Петербурге с писателем и ученым В. Ф. Одоевским, историком-библиографом, знатоком
записок иностранцев о России Ф. П. Аделунгом и поэтессой К. К. Павловой, а если тот поедет
в Москву, "передать его Булгакову и Чаадаеву, моим именем, и Свербеевой для чести русской
красоты" (ОА. Т. 4- С. 79; E. А. Свербеева, московская приятельница Тургенева, мыслилась
тому аналогом г-жи Рекамье, а салон Свербе-евых -- аналогом парижского салона Рекамье в
Аббеи-о-Буа). По-видимому, в Киссингене же Варнгаген снабдил Кюстина письмом к
педагогу и литератору Я. М. Неверову (НЛО. С. 127). О причинах, по которым Кюстин не
встретился с теми представителями русской культурной элиты, которым хотел "передать" его
Тургенев, см. наст. том, с. 344 и примеч., и:
НЛО. С. ю8--1ю).
С. 123. ...моя коляска была отправлена... на имя некоего русского князя...-- С просьбой
помочь ему отыскать пропавшую коляску Кюстин обратился к своему новому русскому
знакомцу - - князю Козловскому, а тот в свою очередь переадресовал просьбу своему
приятелю П. А. Вяземскому, вицедиректору департамента внешней торговли Министерства
финансов; в ответном письме
секретарю Козловского Штюберу Вяземский заверял: "Я немедля отдам необходимые
распоряжения таможне, дабы там разобрались в недоразумении, происшедшем с маркизом де
Кюстином, и возвратили ему его экипаж как можно раньше" [НЛО. С. 129).
Гостиница Кулона находилась по адресу: Михайловская площадь, дом 8. С. 124. ...хваленая
статуя Петра Великого...-- Почти все европейские путешественники считали своим долгом
описать знаменитую статую, "предмет восхищения всей Европы" (Schnit^ler. P. 223), но
восхищение это было отнюдь не всеобщим. Так аббат Жоржель, автор "Путешествия в Санкт-
Петербург" (i8i8), упрекал скульптора в том, что он обтесал и отполировал глыбу-пьедестал,
чем испортил впечатление от памятника, а г-жа де Сталь в книге "Десять лет в изгнании"
(изд. 1821) критикует использование в памятнике змеи; сознавая, что функция ее--
"удерживать в равновесии колоссальные фигуры всадника и коня", она возражает против
вкладываемого в памятник смысла: Петру, по ее мнению, следовало опасаться не столько
"пресмыкающихся" царедворцев, сколько приверженцев старины (см.: Voyage en Russie. P.
218--219; 223; Россия. С. 39). О скептических репликах на памятник, изваянный Фальконе, в
русской прессе 18зо-х гг., см.: Осповат А. Л., Тименчик Р. Д. "Печальну повесть сохранить..."
М., 1987. С. 56--58. Негативную оценку памятника Петру см. также в наст.
томе, с. 175-
Собор Святого Исаака -- Исаакиевский собор, строившийся в i8i8--1858
гг. по проекту уроженца Франции Огюста Рикара (Августа Августовича) Монферрана (1786--
1858); к 1839 г. были уже сооружены все четыре портика, но еще не завершен купол, и собор
стоял в лесах.
...Зимний дворец... возродился из пепла.-- Вечером 17/29 декабря 1837 г. из-за
неисправности печной трубы в Зимнем дворце вспыхнул пожар, произведший огромные
разрушения (уцелели лишь стены и своды первого этажа). Для восстановления дворца 29
декабря 1837 г. была создана специальная комиссия под председательством министра двора
князя П. М. Волконского. Общее руководство строительными работами было поручено
генералу П. А. Клейнмихелю, стараниями которого Зимний дворец "возникал из огня на
трупах работников" (Герцен А. И. Сочинения. М., 1958. Т. 7- С. 358). На строительстве
трудились ежедневно по 8--ю тысяч работников. К весне 1839 г. была завершена первая
очередь восстановительных работ; все основные работы были завершены в 1840 г.
Европейские читатели были склонны верить картине строительства, нарисованной Кюстином;
см., например, в дневнике герцогини де Дино 24 мая 1843 г.: "Я знаю Россию и русскую
жизнь недостаточно хорошо, чтобы проверить точность рассказов и описаний, однако как из
преданий, так и из собственных моих сношений с русскими я знаю довольно, чтобы понять,
что описания Кюстина вполне правдоподобны. Так, все, что он рассказывает о тысячах
рабочих, принесенных в жертву ради скорейшего восстановления императорского Зимнего
дворца в Санкт-Петербурге, я слышала в Берлине" (Dino. P. 270--271). О тяжелых условиях, в
каких трудились рабочие на восстановлении дворца, Кюстин мог слышать от французского посла Баранта, который в
своих посмертно изданных "Заметках" о России специально подчеркивает, что "в обществе
об этом не говорили"; а сам он узнал страшные подробности "случайно, после смерти
французского художника и французского архитектора, работавших во дворце"; картина,
которую рисует в своих "Заметках" Барант, разительно напоминает Кю-стинову: "Я слышал
от князя Василия Долгорукова, в обязанности которого входил надзор за этими работами, что
во дворце имелись комнаты, куда невозможно было войти, не снявши фрака и галстука, а
между тем в комнатах этих трудилось множество рабочих. Император навещал строительство
ежедневно, почитая его делом своей жизни, главной своей заботой. Испарения гипса,
необычайная жара, внезапный переход в другую атмосферу, на морозные зимние улицы,
умножали среди рабочих болезни, нередко приводившие к смертельному исходу" (Notes. P.
305--3 ^)- Авторы антикюстиновских брошюр (Греч и Толстой) решительно опровергали
утверждения Кюстина о гибели рабочих на строительстве дворца; Греч добавлял, что
русскому человеку смена температур не страшна: недаром русские из бани бросаются в снег.
Заметим, что далеко не все французские путешественники, побывавшие в России на рубеже
1830--i840-x гг., уделяли судьбе рабочих, восстанавливавших дворец, такое же внимание, как
Кюстин; так, К. Мармье, посетивший Россию в 1842 г., просто констатирует, что дворец
сгорел и был возведен заново в несколько месяцев (Marmier. Т. i. P. 273)- Тон, в каком
Кюстин рассказывает о реконструкции дворца, резко контрастировал с риторикой русских
официозных сочинений, в которых подчеркивалась чудесная мощь царя, по чьей воле дворец
"к назначенному дню встал, прекрасный, из развалин, и это истинное чудо, едва постижимое,
совершилось не волшебством, но действием слова, сказанного Государем, вполне постигшим
свой народ, и чувством народа, беспредельно и свято преданного Государю" (Ба-шуцкий А.
П. Возобновление Зимнего дворца в Санкт-Петербурге. СПб., 1839. С. 70); ср. у Кюстина
ниже, на с. 127, полемику с высказываниями такого рода. Характерно, что особо
подчеркивалась "русскость" свершившегося чуда, которого иностранцам, "думавшим и
писавшим, что едва ли достаточно и двадцати лет, чтоб воссоздать дворец таким, каков он
был до пожара", не понять: "Те могут только разгадать это, кому близко знакома Русь" (Там
же. С. 74). Среди официозных "топосов" в описаниях возрожденного дворца следует назвать
также параллель Николай I -- Петр I, не раз используемую и Кюстином (см., напр., наст. том,
с. 179 и особенно 193): "Петр Великий сделал из России, в четверть столетия, то, на что
требовались в других европейских государствах многие веки, и правнук дивного Петра
сказал, что он чрез год будет встречать праздник Светлого Воскресения в стенах возобнов-
ленного дворца -- сказал, и дворец возродился из развалин к назначенному дню" (Северная
пчела. 5 апреля 1839 г.). Здесь нелишне напомнить, что сразу после переезда царской семьи в
восстановленный Зимний обнаружился фундаментальный дефект вентиляционной системы,
который,
15 А. де Кюстин, т. i
449
Комментарии
по мысли великой княжны Ольги Николаевны, служил постоянным источником легочных
заболеваний ее родных (см.: Сон юности. С. 117;
ср.: Там же. С. 132). Недостатки восстановленного дворца не были тайной и для посторонних;
Гагерн замечает (в августе 1839 г.): "Невыгодные последствия столь большой поспешности
повсюду видны в Зимнем дворце: сырые, нездоровые стены; все комнаты летом много
топились для просушки, поэтому уже во многих апартаментах стало невозможно жить"
(Россия. С. 671). Таким образом, сбылись предсказания о том, что "от чрезмерно скорой
отделки неминуемо должно во вновь возведенных стенах и каменных сводах остаться много
сырости", которые зафиксировало III отделение еще в 1838 году (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 3-
л- i6a об.).
С. 125. ...бракосочетания великой княжны...-- Марии Николаевны (1819-- 1876), старшей
дочери императора, которой предстояло стать женой герцога Максимилиана
Лейхтенбергского (1817--1852). Об этой свадьбе, на которой Кюстин присутствовал,
подробнее см. ниже, в письме одиннадцатом.
С. 126. Герберштейн Сигизмунд фон (1486--1566) -- немецкий дипломат, побывавший в
России, при дворе великого князя московского Василия III Ивановича (i479--'533) в '517 ч
15'2^ п"- и оставивший "Записки о моско-витских делах" (см.: Россия XV--XVIII вв. глазами
иностранцев. Л., 1986. С. 3i--15 ); был п()слс)м Максимилыша I Габсбурга (i459--l5l9) --
австрийского эрцгерцога, с 1493 г- императора "Священной Римской империи".
...в истории Карамзина...-- Кюстин читал "Историю государства Российского" во
французском переводе Жоффре и Сен-Тома, начавшем выходить в 1819 г., еще при жизни
Карамзина, под названием "История России" (см.:
Быкова Т. А. Переводы произведений Карамзина//ХУШ век. Сб. 8. Л., 1969. С. 337; Corbet Ch.
L'opinion franyaise face a 1'inconnue russe. P., 1967. P. 120--122); Кюстин пользовался
парижским изданием 1826 г. (т. i--и).
"(Царь) скажем, и сделано"...-- Карамзин. Т. VII. гл. IV.
С. 127. "Удивительно ли... что Великий князь богат?.." -- Карамзин. Т. VII. гл. IV.
Диккенс... о путешествии в Америку...-- "Американские заметки" Чарлза Диккенса
(1822--1870) вышли в 1842 г. в Лондоне и в том же году (тоже по-английски) в Париже.
...соучастниками и жертвами которых они являются.-- Примечание Кю-стина к
изданию 1854 r" "У нас работа дает человеку жить; в России она его убивает, если, конечно, не
ведется медленно и осторожно".
Письмо девятое
С. 128. Петербург, is июля...-- По старому стилю 30 июня. "Дрожка" -- В первом и втором
издании Кюстин употребляет это слово именно в такой форме; ему указали на ошибку (см.,
например, Chaudes-Aieues. П. 341--342)' и он стал чисать "дрожки" (см. т. 2, Дополнение i). В
настоящем переводе слово употребляется так, как принято в русском языке.
...либо плоская шляпа с маленькими полями... -- Речь идет о так называемом кучерском
цилиндре -- "жесткой шляпе с низкой, сильно расширяющейся кверху тульей" и донышком
из лакированной кожи (Кирсанова. С. 313)-
450
Комментарии
С. 132. Когда Петр Великий ввел то, что называют здесь чином... в полк немых
солдат...-- Представления о России как о государстве полностью военизированном, где
деспотическая власть уподобляет всех подданных-рабов солдатам и нещадно эксплуатирует
их честолюбие, бытовали во французской словесности от "Путешествия в Сибирь" аббата
Шаппа д'0троша (1768) до Ансело, писавшего: "Табель о рангах превратила все дворянство в
один нескончаемый полк, а империю -- в просторную казарму" (Ancelot. Р. 88--89), и даже
обсуждались в Палате депутатов (например, в дискуссии о намерении приравнять военных
чиновников к кадровым офицерам 30 апреля 1838 г. Россия была упомянута как страна,
существенным изъяном которой является подчинение всей системы управления воинскому
уставу). В кюстиновском описании "чина" можно различить и отзвук бесед с Козловским,
который в "Опыте истории России" констатировал: "Стремясь заставить всех служить, Петр I
возымел сумасбродное намерение уравнять все виды службы при помощи ни с чем не
сообразной условной классификации. Он создал табель о рангах: так, титулярный советник
приравнен к капитану, коллежский асессор-- к майору. ( ') Это-- звания в абсолютном
смысле, как в военном сословии, и обладатели их переходят из одного ведомства в другое, как
из одного полка в другой. <...) ^Монарх) данной ему властью продвигать вверх своих
подданных создает цепь рабской зависимости, подобной которой не сыщешь ни в какой
другой стране..." (Из наследия П. Б. Козловского. С. 304--3 5)" О том же писал в "Объяснениях
поэта", приложенных к третьей части поэмы "Дзяды", Мицкевич (о знакомстве Кюстина с его
творчеством см. примеч, к наст. тому. с. уо}: "Каждый класс или чин соответствует
определенному военному званию: так, например, доктор философии или медицины состоит в
восьмом классе и имеет звание майора или чин коллежского асессора;
капитанское звание имеет фрейлина или придворная статс-дама; епископ или архиерей
являются генералами. Между высшими и низшими чиновниками отношения подчиненности и
послушания соблюдаются с такою же точностью, как в армии" (Мицкевич. Т. з. С. 287;
Michiewica. P. 484); GP- ^W у того же автора: "Не столь давно один из придворных чинов
зарезался, потому что на каком-то дворцовом торжестве ему было отведено более низкое
место, чем это полагалось по иерархии" (Мицкевич. Т. з- С. 292;
Mickiewici P. 50 --501)- Критики Кюстина (см.: Chaudes-Aigues. P. 34'! Tosltoy P. 54) упрекали
его в том, что он неправильно употребляет слово "чин", превращая его из обычной
должности, какая есть в любой стране, в целую систему (см. наст. том, с. 339: "Чин состоит из
четырнадцати классов"). Однако, ошибаясь в словоупотреблении, Кюстин был прав в общей
характеристике российской бюрократической системы.
С. 134- Новый Михайловский замок, или дворец, был выстроен на Михайловской
площади (впоследствии площадь Искусств) по проекту К. И. Росси в 1819--1825 гг. не для
Александра I, а для его брата великого князя Михаила Павловича (1798--1849)- На эту
ошибку указал Греч (Gretch. P. 30).
Старый Михайловский замок был построен в 1797--i8oo гг. по проекту
451
Комментарии
архитектора В. Ф. Бренна для Павла I и назван Михайловским в честь архангела Михаила,
которого Павел почитал своим небесным патроном. Резиденцией императора замок стал i
ноября 1800 г., а в ночь с и на 12 марта следующего, i8oi г. император был убит
заговорщиками в своей спальне в Михайловском замке, после чего царская семья снова
вернулась в Зимний. В 1819 г. в замке разместилось Главное инженерное училище, и он стал
называться Инженерным.
...при жизни владельца... конную статую его отца Петра III, другой несчастной
жертвы--унизить имя своей славной матери.-- Петр III (1728--1762) был свергнут с
престола и убит стараниями его жены, матери Павла I Екатерины II. Конная статуя перед
Михайловским замком, установленная при Павле I, в i8oo г., изображала, однако, не Петра III,
а Петра I. Ее украшала надпись "Прадеду правнук" (полемический парафраз надписи,
сочиненной Екатериной II для Медного всадника). На эту ошибку указал Греч (Gretch. P. 30);
ср. комментарий Кюстина в издании 1854 г.: "После того, как моя книга была опубликована,
русские принялись уверять меня, что статуя эта изображает Петра I. Быть может, ее успели
перекрестить".
С. 134--'35- ^ России находятся добряки... Пален привел убийц.-- Хотя отрядом
заговорщиков, ворвавшихся в спальню императора, командовал не граф Петр Алексеевич
Пален (i745--1826), в ту пору петербургский военный губернатор, а генерал-лейтенант
Леонтий Леонтьевич Беннигсен (1745--1826), истинным организатором заговора был Пален,
державший все его нити в своих руках. Сведения об убийстве Павла Кюстин мог почерпнуть
из таких французских книг, как "Российская история" Левека (см. о ней ниже примеч. к наст.
тому, с. 368), "История Александра I" Раббе (i8a6), "Философская и политическая история
России" Эно и Шеншо (1828--1830), "Россия" Шопена (1838); все они опирались на
анонимный мемуарный документ, впервые опубликованный в марте 1820 г. в парижском
журнале "Revue encyclopedique" под названием "Смерть императора Павла. Отрывок из
дневника современника" (см.: Эйдельман Н. Я. Грань веков. М., 1982. С. 178--179)-
С. 135- .--спасти свою мать, да и самого себя...-- Заговорщики убедили Александра,
что у Павла уже готов приказ о его аресте.
...в школах... запрещено рассказывать о смерти императора Павла...-- То же отмечали
и другие французские мемуаристы: так, дипломат Ф. Кюсси писал: "...по приказу российского
императора запрещено рассказывать в школах о том, что Петр III и Павел I были убиты. Нет,
два этих государя "скончались от апоплексического удара", как писал г-н де Крюденер,
российский поверенный в делах в Берлине, сообщая в записке, которую я видел
собственными глазами, генералу Бернонвилю, французскому посланнику в Пруссии, о
смерти императора Павла. История, перекроенная по приказу царя и в угоду его воле,
С. ю8. ...два русских корабля... кругосветное путешествие!-- Первую русскую
кругосветную экспедицию совершили парусные корабли "Надежда" и "Нева";
начальником экспедиции был Иван Федорович Крузенштерн (1770--1846),
командовавший "Надеждой"; "Невой" командовал Ю. Ф. Лисянский (i773--^З?)-
С. Ю9. Лорд Дарем сказал...-- Русский флот, созданный практически лишь при
Петре I, не раз одерживал победы на море (разгром турецкого флота в
Дарданелльском и Афонском сражениях в 1807 г.; победа-- совместно с Англией и
Францией -- над турецко-египетским флотом в На-варинском сражении в 1827 г.),
однако при Александре I флот пребывал в некотором небрежении и вновь стал
привлекать особое внимание властей лишь при Николае I. Излюбленной темой
иностранцев было указание на слабость этой "игрушки императора". Пушкин
зафиксировал в дневнике разговор с предшественником Дарема -- английским
поверенным в делах в Петербурге Джоном Блаем, состоявшийся 29 ноября 1833 г.:
"...зачем у вас флот в Балтийском море? для безопасности Петербурга? но он
защищен Кронштадтом. Игрушка!" {Пушкин. Т. 8. С. 24); нидерландский
полковник Гагерн пересказывает в своем дневнике путешествия по России мнение
о русском флоте некоего поляка: "Это дорогая игрушка императора и, собственно,
не имеет цели. Большую часть года он замкнут льдами Финского залива; он не
может выйти из Балтийского моря и не в состоянии выдержать борьбы с
английским флотом" [Россия. С. 664). Презрительный отзыв о русском флоте
английского посла в России с июля 1835 ДО весны 1837 г. Джона Джорджа
Лембтона, первого графа Дарема (i792--1840) в выражениях, почти сходных с теми,
какие приводит Кюстин, зафиксирован в донесении французского посла в
Петербурге в 1835--1841 гг. Проспера де Баранта премьер-министру Тьеру от 4
апреля 1836 г: "Лорд Дарем не однажды говорил о русском флоте и кронштадтской
эскадре с истинно английским презрением" {АМАЕ. Т. 191. Fol. 77). Кюстин мог
обсуждать мнения англичан о русском флоте как с Барантом, так и с Козловским;
последнему принадлежало "словцо", сказанное преемнику
Дарема, маркизу Кленрикарду, в ответ на насмешки над балтийским русским флотом:
"Русский флот превратил Балтику в русское озеро" (А. И. Тургенев--
Н.И.Тургеневу, 12/24 августа 1839 г.-- РО ИРЛИ. Ф. з 9-No 706. Л. 21 об.; подл.
по-фр.) Почти все авторы антикюстиновских брошюр опровергли "клевету" на
русский флот. Лабенский откоммен-тировал деланное пренебрежение англичан к
русскому флоту следующим образом: "Я помню, что лет пять назад, когда
отношения наши с Великобританией были далеко не столь хороши, англичане,
именующие, если верить г-ну де Кюстину, наши корабли прелестными игрушками,
были настроены на сей счет не столь философично. Игрушки наши так сильно не
нравились газете "Тайме", что она каждое утро задавалась вопросом, отчего у нас
в Кронштадте этих игрушек целых двадцать семь штук и не надеемся ли мы
воспользоваться моментом, когда Джон Буль будет занят в другом месте, чтобы
внезапно сжечь его верфи и порты. (...) Всерьез толковала об этом английская
газета или нет, ясно, что игрушки наши не вызывали у нее того благородного
презрения, каким обливает их г-н де Кюстин" (Labinski. P. 89). Греч напоминал,
что "Россия есть морская держава, обязанная содержать флот", что "при первом
же телеграфном известии об опасности, которое поступит в Зимний дворец,
тридцать кораблей в полной боевой готовности и с запасом провианта на борту
смогут отплыть в любом направлении" и что "вольно лорду Дарему именовать
наши суда игрушкой: есть игрушки, которыми можно сильно покалечиться"
[Gretch. Р. 21--22). Я.Толстой восклицал: "Эта игрушка, г-н маркиз,--
Геркулесова палица!" (Tolstoy. Р. 38), а устами Ж. Шод-Эга, чью статью он
инспирировал (см. в статье, наст. том, с. 393)' уточнял свои претензии к Кюстину:
"Пусть русский флот состоит из трех эскадр и включает в себя от ста до ста
пятидесяти военных судов, пусть в русском флоте служат сорок тысяч человек,--
г-н де Кюстин, видевший одну лишь Балтийскую эскадру и стремящийся, как
видно, успокоить подозрительность Англии, спешит заклеймить русский флот
презрительным определением: "Игрушка императора"" (Chaudes-
Aigues. P. 34 )
С. in. ...после того, как завоевания на юге дадут им такую возможность.--
Общим местом европейской политической печати, враждебной к России, была
мысль о том, что главная цель Николая I -- завоевание Константинополя;
напротив, журналисты, сочувствовавшие России, подчеркивали, что в
Константинополь Россия стремилась лишь при Екатерине II, император же
Николай ведет политику исключительно мирную и оборонительную.
Подтверждением этой точки зрения мог служить итог русско-турецкой войны
1828--1829 гг., когда армия И. И. Дибича без боя заняла город Адрианополь и
тем открыла себе путь к турецкой столице, однако не стала продолжать
наступление. Война окончилась подписанием в сентябре 1829 г.
Адрианопольского мирного договора, так как в русских правительственных
кругах осознали, что завоевание Стамбула может втянуть Россию в
конфронтацию с ведущими европейскими державами (см.: Шеремет В. И. Турция
и Адрианопольский мир 1829 г. М., 1975- ^- ll5--гб; Восточный вопрос во
внешней политике России. Конец XVIII -- начало XX в. М.,
1078. С. QI--94)- Отталкивание Николая I от политики его бабки Екатери- ;
ны II проявилось в том числе и в ревизии ее "греческого проекта", ^
предусматривавшего уничтожение Турции и основание на ее месте Греческой
империи под скипетром представителя дома Романовых и со столицей ;
в Константинополе (см.: Олегов щит. С. 64--65). Мысль об исключительном i
миролюбии Николая I активно утверждалась в прорусской европейской ;
печати (см., например, серию статей в газете "Journal de Francfort" за ноябрь 1834 r-
французского журналиста Шарля Дюрана, чьи услуги были как раз в это время
куплены русским правительством). Однако, несмотря на все подобные заверения,
французские журналисты неустанно приписывали России завоевательные планы,
заходящие все дальше и дальше, причем по-прежнему в южном направлении; так,
газета "Commerce" утверждала 8 октября 1837 г-! что "ныне Россия уже не считает
Константинополь достойным слишком больших жертв (...) Истинно русские
честолюбцы помышляют о Персии и Индии". О стремлении русских в южные
страны см. также примеч. к наст. тому, с. 88.
Финны... остаются язычниками в душе...-- Возможно, отзвуки чтения
Шницлера: "Суоми, язычники до XII столетия и даже позже..." (Schnitzler. Р. 6о7).
Письмо восьмое
С. i iQ. Петербург, и июля...-- 29 июня по старому стилю. ...проплываете мимо
сфинксов... копии античных творений...-- На самом деле сфинксы перед
Академией художеств натуральные, купленные в 1832 г. в Египте у Мехмета-Али.
Ошибку заметили многие русские читатели. Вяземский 1/13 декабря 1843 r; B
ожидании второго, "исправленного" издания писал А. И. Тургеневу: "Желательно
знать, как он <Кюстин) докажет, например, что <...) гранитные сфинксы-- дурная
копия" (НЛО'. С. 12ч). В печати на ошибку Кюстина не преминул указать Греч
(см.: Gretch.
Р. 25----26).
С. 120. С борта корабля петербургские набережные кажутся величественными...
столько же неприятными для глаза...-- Противопоставление, на которое нередко указывали
французские путешественники, прибывавшие в Петербург морским путем; см., например, в
"Замечаниях о России" (i8i8J Бернардена де Сен-Пьера: "Увиденный с Невы, город
ослепляет своим великолепием (. ') но впечатление это исчезает, лишь только подплывает!!
ближе и обнаруживаешь перед собою не более чем театральную декорацию. Все эти
архитектурные шедевры возведены из дерева, кирпича и извести? все эти украшения
выполнены дурно" (Voyage en Russie. P. 209). 1
...площади с колоннами... следовало... окружить зданиями, которые дерзко ус*
тремляясъ ввысь... нарушали бы однообразие...-- Ср. аналогичные впечатлений в изданной в
Петербурге по-французски книге "Безделки: Прогулки празд-' ного наблюдателя по Санкт-
Петербургу" (i8n; автор ее, Г.-Т. Фабср, русский чиновник, прожил несколько лет во
Франции и даже воевал в ряда< революционной армии): "Санкт-Петербург хочется назвать
городом с колоннами. Страсть к колоннам господствует повсюду, за колоннами ионической"
ордена скрываются подчас и каретный сарай, и мастерская портного" (Faber. Т. 2. Р. 133);
Фабер отмечает также, что Петербург с его прямыми линиями элегантен, но чересчур
монотонен, лишен пикантности: "Мне хотелось время от времени видеть среди плоских крыш
высоко вознесенный чердак, хотелось бы, чтобы в однообразный ряд фасадов с колоннами
вторгался готический храм с его башенками, витражами, углублениями и таинственными
галереями. Я хотел бы, чтобы помимо улиц, проложенных по линейке, мне попадались и
улочки кривые, возбуждающие любопытство..." (Faber. Т. 2. Р. 137)-
С. i2i. ...между творениями человека и окружающей природой отсутствует... связь...--
В своей критике русской подражательности Кюстин странным образом совпадает с
тогдашним русским официозом, глашатаи которого сокрушались: "...в угождение
итальянскому стилю мы забыли наше удобство, наш климат, наше русское солнце, -- ив
мороз стали ходить нараспашку, и в темноте под парасолем. Вместо сеней и паперти
приделали к церквам сквозные портики, дающие защиту от дождя и горячего солнца, а не от
лютого мороза" (рецензия на "Проекты церквей, сочиненные <(...) К. Тоном".-- Северная
пчела. 15 апреля 1839 г.).
С. 122. ...солнце палит нещадно...-- Ср. в письме Николая I к И. Ф. Паскевичу от 11 /23
июля 1839 г.: "Жара у нас удивительная, и погода такая прелестная, какой никто не запомнит;
однако больных и умерших много от такой необыкновенной температуры" (Щербатов А. Г.
Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. СПб., 1896. Т. 5. Приложение. С. 393)-
...у> градусов по Реомюру... -- Приблизительно 24 градуса по Цельсию.
Имеются ли у вас рекомендательные письма...-- Кюстин еще в Париже получил
рекомендательные письма к директору императорских театров А. М. Гедеонову и обер-
церемониймейстеру И. И. Воронцову-Дашкову (см.: Tarn. P. 514; НЛО. С. ю7, 127); в
Киссингене А. И. Тургенев дал ему рекомендательные письма к московскому почт-директору
А. Я. Булгакову и к П. А. Вяземскому. Первого Тургенев просил принять Кюстина "с истинно
московским гостеприимством" (НЛО. С. 116), а второму предлагал познакомить гостя в
Петербурге с писателем и ученым В. Ф. Одоевским, историком-библиографом, знатоком
записок иностранцев о России Ф. П. Аделунгом и поэтессой К. К. Павловой, а если тот поедет
в Москву, "передать его Булгакову и Чаадаеву, моим именем, и Свербеевой для чести русской
красоты" (ОА. Т. 4- С. 79; E. А. Свербеева, московская приятельница Тургенева, мыслилась
тому аналогом г-жи Рекамье, а салон Свербе-евых -- аналогом парижского салона Рекамье в
Аббеи-о-Буа). По-видимому, в Киссингене же Варнгаген снабдил Кюстина письмом к
педагогу и литератору Я. М. Неверову (НЛО. С. 127). О причинах, по которым Кюстин не
встретился с теми представителями русской культурной элиты, которым хотел "передать" его
Тургенев, см. наст. том, с. 344 и примеч., и:
НЛО. С. ю8--1ю).
С. 123. ...моя коляска была отправлена... на имя некоего русского князя...-- С просьбой
помочь ему отыскать пропавшую коляску Кюстин обратился к своему новому русскому
знакомцу - - князю Козловскому, а тот в свою очередь переадресовал просьбу своему
приятелю П. А. Вяземскому, вицедиректору департамента внешней торговли Министерства
финансов; в ответном письме
секретарю Козловского Штюберу Вяземский заверял: "Я немедля отдам необходимые
распоряжения таможне, дабы там разобрались в недоразумении, происшедшем с маркизом де
Кюстином, и возвратили ему его экипаж как можно раньше" [НЛО. С. 129).
Гостиница Кулона находилась по адресу: Михайловская площадь, дом 8. С. 124. ...хваленая
статуя Петра Великого...-- Почти все европейские путешественники считали своим долгом
описать знаменитую статую, "предмет восхищения всей Европы" (Schnit^ler. P. 223), но
восхищение это было отнюдь не всеобщим. Так аббат Жоржель, автор "Путешествия в Санкт-
Петербург" (i8i8), упрекал скульптора в том, что он обтесал и отполировал глыбу-пьедестал,
чем испортил впечатление от памятника, а г-жа де Сталь в книге "Десять лет в изгнании"
(изд. 1821) критикует использование в памятнике змеи; сознавая, что функция ее--
"удерживать в равновесии колоссальные фигуры всадника и коня", она возражает против
вкладываемого в памятник смысла: Петру, по ее мнению, следовало опасаться не столько
"пресмыкающихся" царедворцев, сколько приверженцев старины (см.: Voyage en Russie. P.
218--219; 223; Россия. С. 39). О скептических репликах на памятник, изваянный Фальконе, в
русской прессе 18зо-х гг., см.: Осповат А. Л., Тименчик Р. Д. "Печальну повесть сохранить..."
М., 1987. С. 56--58. Негативную оценку памятника Петру см. также в наст.
томе, с. 175-
Собор Святого Исаака -- Исаакиевский собор, строившийся в i8i8--1858
гг. по проекту уроженца Франции Огюста Рикара (Августа Августовича) Монферрана (1786--
1858); к 1839 г. были уже сооружены все четыре портика, но еще не завершен купол, и собор
стоял в лесах.
...Зимний дворец... возродился из пепла.-- Вечером 17/29 декабря 1837 г. из-за
неисправности печной трубы в Зимнем дворце вспыхнул пожар, произведший огромные
разрушения (уцелели лишь стены и своды первого этажа). Для восстановления дворца 29
декабря 1837 г. была создана специальная комиссия под председательством министра двора
князя П. М. Волконского. Общее руководство строительными работами было поручено
генералу П. А. Клейнмихелю, стараниями которого Зимний дворец "возникал из огня на
трупах работников" (Герцен А. И. Сочинения. М., 1958. Т. 7- С. 358). На строительстве
трудились ежедневно по 8--ю тысяч работников. К весне 1839 г. была завершена первая
очередь восстановительных работ; все основные работы были завершены в 1840 г.
Европейские читатели были склонны верить картине строительства, нарисованной Кюстином;
см., например, в дневнике герцогини де Дино 24 мая 1843 г.: "Я знаю Россию и русскую
жизнь недостаточно хорошо, чтобы проверить точность рассказов и описаний, однако как из
преданий, так и из собственных моих сношений с русскими я знаю довольно, чтобы понять,
что описания Кюстина вполне правдоподобны. Так, все, что он рассказывает о тысячах
рабочих, принесенных в жертву ради скорейшего восстановления императорского Зимнего
дворца в Санкт-Петербурге, я слышала в Берлине" (Dino. P. 270--271). О тяжелых условиях, в
каких трудились рабочие на восстановлении дворца, Кюстин мог слышать от французского посла Баранта, который в
своих посмертно изданных "Заметках" о России специально подчеркивает, что "в обществе
об этом не говорили"; а сам он узнал страшные подробности "случайно, после смерти
французского художника и французского архитектора, работавших во дворце"; картина,
которую рисует в своих "Заметках" Барант, разительно напоминает Кю-стинову: "Я слышал
от князя Василия Долгорукова, в обязанности которого входил надзор за этими работами, что
во дворце имелись комнаты, куда невозможно было войти, не снявши фрака и галстука, а
между тем в комнатах этих трудилось множество рабочих. Император навещал строительство
ежедневно, почитая его делом своей жизни, главной своей заботой. Испарения гипса,
необычайная жара, внезапный переход в другую атмосферу, на морозные зимние улицы,
умножали среди рабочих болезни, нередко приводившие к смертельному исходу" (Notes. P.
305--3 ^)- Авторы антикюстиновских брошюр (Греч и Толстой) решительно опровергали
утверждения Кюстина о гибели рабочих на строительстве дворца; Греч добавлял, что
русскому человеку смена температур не страшна: недаром русские из бани бросаются в снег.
Заметим, что далеко не все французские путешественники, побывавшие в России на рубеже
1830--i840-x гг., уделяли судьбе рабочих, восстанавливавших дворец, такое же внимание, как
Кюстин; так, К. Мармье, посетивший Россию в 1842 г., просто констатирует, что дворец
сгорел и был возведен заново в несколько месяцев (Marmier. Т. i. P. 273)- Тон, в каком
Кюстин рассказывает о реконструкции дворца, резко контрастировал с риторикой русских
официозных сочинений, в которых подчеркивалась чудесная мощь царя, по чьей воле дворец
"к назначенному дню встал, прекрасный, из развалин, и это истинное чудо, едва постижимое,
совершилось не волшебством, но действием слова, сказанного Государем, вполне постигшим
свой народ, и чувством народа, беспредельно и свято преданного Государю" (Ба-шуцкий А.
П. Возобновление Зимнего дворца в Санкт-Петербурге. СПб., 1839. С. 70); ср. у Кюстина
ниже, на с. 127, полемику с высказываниями такого рода. Характерно, что особо
подчеркивалась "русскость" свершившегося чуда, которого иностранцам, "думавшим и
писавшим, что едва ли достаточно и двадцати лет, чтоб воссоздать дворец таким, каков он
был до пожара", не понять: "Те могут только разгадать это, кому близко знакома Русь" (Там
же. С. 74). Среди официозных "топосов" в описаниях возрожденного дворца следует назвать
также параллель Николай I -- Петр I, не раз используемую и Кюстином (см., напр., наст. том,
с. 179 и особенно 193): "Петр Великий сделал из России, в четверть столетия, то, на что
требовались в других европейских государствах многие веки, и правнук дивного Петра
сказал, что он чрез год будет встречать праздник Светлого Воскресения в стенах возобнов-
ленного дворца -- сказал, и дворец возродился из развалин к назначенному дню" (Северная
пчела. 5 апреля 1839 г.). Здесь нелишне напомнить, что сразу после переезда царской семьи в
восстановленный Зимний обнаружился фундаментальный дефект вентиляционной системы,
который,
15 А. де Кюстин, т. i
449
Комментарии
по мысли великой княжны Ольги Николаевны, служил постоянным источником легочных
заболеваний ее родных (см.: Сон юности. С. 117;
ср.: Там же. С. 132). Недостатки восстановленного дворца не были тайной и для посторонних;
Гагерн замечает (в августе 1839 г.): "Невыгодные последствия столь большой поспешности
повсюду видны в Зимнем дворце: сырые, нездоровые стены; все комнаты летом много
топились для просушки, поэтому уже во многих апартаментах стало невозможно жить"
(Россия. С. 671). Таким образом, сбылись предсказания о том, что "от чрезмерно скорой
отделки неминуемо должно во вновь возведенных стенах и каменных сводах остаться много
сырости", которые зафиксировало III отделение еще в 1838 году (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 3-
л- i6a об.).
С. 125. ...бракосочетания великой княжны...-- Марии Николаевны (1819-- 1876), старшей
дочери императора, которой предстояло стать женой герцога Максимилиана
Лейхтенбергского (1817--1852). Об этой свадьбе, на которой Кюстин присутствовал,
подробнее см. ниже, в письме одиннадцатом.
С. 126. Герберштейн Сигизмунд фон (1486--1566) -- немецкий дипломат, побывавший в
России, при дворе великого князя московского Василия III Ивановича (i479--'533) в '517 ч
15'2^ п"- и оставивший "Записки о моско-витских делах" (см.: Россия XV--XVIII вв. глазами
иностранцев. Л., 1986. С. 3i--15 ); был п()слс)м Максимилыша I Габсбурга (i459--l5l9) --
австрийского эрцгерцога, с 1493 г- императора "Священной Римской империи".
...в истории Карамзина...-- Кюстин читал "Историю государства Российского" во
французском переводе Жоффре и Сен-Тома, начавшем выходить в 1819 г., еще при жизни
Карамзина, под названием "История России" (см.:
Быкова Т. А. Переводы произведений Карамзина//ХУШ век. Сб. 8. Л., 1969. С. 337; Corbet Ch.
L'opinion franyaise face a 1'inconnue russe. P., 1967. P. 120--122); Кюстин пользовался
парижским изданием 1826 г. (т. i--и).
"(Царь) скажем, и сделано"...-- Карамзин. Т. VII. гл. IV.
С. 127. "Удивительно ли... что Великий князь богат?.." -- Карамзин. Т. VII. гл. IV.
Диккенс... о путешествии в Америку...-- "Американские заметки" Чарлза Диккенса
(1822--1870) вышли в 1842 г. в Лондоне и в том же году (тоже по-английски) в Париже.
...соучастниками и жертвами которых они являются.-- Примечание Кю-стина к
изданию 1854 r" "У нас работа дает человеку жить; в России она его убивает, если, конечно, не
ведется медленно и осторожно".
Письмо девятое
С. 128. Петербург, is июля...-- По старому стилю 30 июня. "Дрожка" -- В первом и втором
издании Кюстин употребляет это слово именно в такой форме; ему указали на ошибку (см.,
например, Chaudes-Aieues. П. 341--342)' и он стал чисать "дрожки" (см. т. 2, Дополнение i). В
настоящем переводе слово употребляется так, как принято в русском языке.
...либо плоская шляпа с маленькими полями... -- Речь идет о так называемом кучерском
цилиндре -- "жесткой шляпе с низкой, сильно расширяющейся кверху тульей" и донышком
из лакированной кожи (Кирсанова. С. 313)-
450
Комментарии
С. 132. Когда Петр Великий ввел то, что называют здесь чином... в полк немых
солдат...-- Представления о России как о государстве полностью военизированном, где
деспотическая власть уподобляет всех подданных-рабов солдатам и нещадно эксплуатирует
их честолюбие, бытовали во французской словесности от "Путешествия в Сибирь" аббата
Шаппа д'0троша (1768) до Ансело, писавшего: "Табель о рангах превратила все дворянство в
один нескончаемый полк, а империю -- в просторную казарму" (Ancelot. Р. 88--89), и даже
обсуждались в Палате депутатов (например, в дискуссии о намерении приравнять военных
чиновников к кадровым офицерам 30 апреля 1838 г. Россия была упомянута как страна,
существенным изъяном которой является подчинение всей системы управления воинскому
уставу). В кюстиновском описании "чина" можно различить и отзвук бесед с Козловским,
который в "Опыте истории России" констатировал: "Стремясь заставить всех служить, Петр I
возымел сумасбродное намерение уравнять все виды службы при помощи ни с чем не
сообразной условной классификации. Он создал табель о рангах: так, титулярный советник
приравнен к капитану, коллежский асессор-- к майору. ( ') Это-- звания в абсолютном
смысле, как в военном сословии, и обладатели их переходят из одного ведомства в другое, как
из одного полка в другой. <...) ^Монарх) данной ему властью продвигать вверх своих
подданных создает цепь рабской зависимости, подобной которой не сыщешь ни в какой
другой стране..." (Из наследия П. Б. Козловского. С. 304--3 5)" О том же писал в "Объяснениях
поэта", приложенных к третьей части поэмы "Дзяды", Мицкевич (о знакомстве Кюстина с его
творчеством см. примеч, к наст. тому. с. уо}: "Каждый класс или чин соответствует
определенному военному званию: так, например, доктор философии или медицины состоит в
восьмом классе и имеет звание майора или чин коллежского асессора;
капитанское звание имеет фрейлина или придворная статс-дама; епископ или архиерей
являются генералами. Между высшими и низшими чиновниками отношения подчиненности и
послушания соблюдаются с такою же точностью, как в армии" (Мицкевич. Т. з. С. 287;
Michiewica. P. 484); GP- ^W у того же автора: "Не столь давно один из придворных чинов
зарезался, потому что на каком-то дворцовом торжестве ему было отведено более низкое
место, чем это полагалось по иерархии" (Мицкевич. Т. з- С. 292;
Mickiewici P. 50 --501)- Критики Кюстина (см.: Chaudes-Aigues. P. 34'! Tosltoy P. 54) упрекали
его в том, что он неправильно употребляет слово "чин", превращая его из обычной
должности, какая есть в любой стране, в целую систему (см. наст. том, с. 339: "Чин состоит из
четырнадцати классов"). Однако, ошибаясь в словоупотреблении, Кюстин был прав в общей
характеристике российской бюрократической системы.
С. 134- Новый Михайловский замок, или дворец, был выстроен на Михайловской
площади (впоследствии площадь Искусств) по проекту К. И. Росси в 1819--1825 гг. не для
Александра I, а для его брата великого князя Михаила Павловича (1798--1849)- На эту
ошибку указал Греч (Gretch. P. 30).
Старый Михайловский замок был построен в 1797--i8oo гг. по проекту
451
Комментарии
архитектора В. Ф. Бренна для Павла I и назван Михайловским в честь архангела Михаила,
которого Павел почитал своим небесным патроном. Резиденцией императора замок стал i
ноября 1800 г., а в ночь с и на 12 марта следующего, i8oi г. император был убит
заговорщиками в своей спальне в Михайловском замке, после чего царская семья снова
вернулась в Зимний. В 1819 г. в замке разместилось Главное инженерное училище, и он стал
называться Инженерным.
...при жизни владельца... конную статую его отца Петра III, другой несчастной
жертвы--унизить имя своей славной матери.-- Петр III (1728--1762) был свергнут с
престола и убит стараниями его жены, матери Павла I Екатерины II. Конная статуя перед
Михайловским замком, установленная при Павле I, в i8oo г., изображала, однако, не Петра III,
а Петра I. Ее украшала надпись "Прадеду правнук" (полемический парафраз надписи,
сочиненной Екатериной II для Медного всадника). На эту ошибку указал Греч (Gretch. P. 30);
ср. комментарий Кюстина в издании 1854 г.: "После того, как моя книга была опубликована,
русские принялись уверять меня, что статуя эта изображает Петра I. Быть может, ее успели
перекрестить".
С. 134--'35- ^ России находятся добряки... Пален привел убийц.-- Хотя отрядом
заговорщиков, ворвавшихся в спальню императора, командовал не граф Петр Алексеевич
Пален (i745--1826), в ту пору петербургский военный губернатор, а генерал-лейтенант
Леонтий Леонтьевич Беннигсен (1745--1826), истинным организатором заговора был Пален,
державший все его нити в своих руках. Сведения об убийстве Павла Кюстин мог почерпнуть
из таких французских книг, как "Российская история" Левека (см. о ней ниже примеч. к наст.
тому, с. 368), "История Александра I" Раббе (i8a6), "Философская и политическая история
России" Эно и Шеншо (1828--1830), "Россия" Шопена (1838); все они опирались на
анонимный мемуарный документ, впервые опубликованный в марте 1820 г. в парижском
журнале "Revue encyclopedique" под названием "Смерть императора Павла. Отрывок из
дневника современника" (см.: Эйдельман Н. Я. Грань веков. М., 1982. С. 178--179)-
С. 135- .--спасти свою мать, да и самого себя...-- Заговорщики убедили Александра,
что у Павла уже готов приказ о его аресте.
...в школах... запрещено рассказывать о смерти императора Павла...-- То же отмечали
и другие французские мемуаристы: так, дипломат Ф. Кюсси писал: "...по приказу российского
императора запрещено рассказывать в школах о том, что Петр III и Павел I были убиты. Нет,
два этих государя "скончались от апоплексического удара", как писал г-н де Крюденер,
российский поверенный в делах в Берлине, сообщая в записке, которую я видел
собственными глазами, генералу Бернонвилю, французскому посланнику в Пруссии, о
смерти императора Павла. История, перекроенная по приказу царя и в угоду его воле,