Страница:
Таврический и фаворит императрицы.
С. 277- тот... что утаил записку княгини Дашковой...-- Намек на эпизод,
рассказанный Рюльером ранее: накануне переворота 1762 г. княгиня Дашкова написала
Екатерине записку: "Приезжай, государыня, время дорого" и послала ее с Орловым, а тот,
"думая присвоить в пользу своей фамилии честь революции ( ') имел дерзкую хитрость
утаить записку княгини Дашковой и объявил императрице: "Государыня, не теряйте ни
минуты, спешите!" (Россия XVIII века глазами иностранцев. Л., 1989. С. 289).
...некто Потемкин, семнадцати лет от роду.-- Формулировка, дословно повторяющая
фразу из письма Екатерины II к Понятовскому от а августа 1762 г., посвященного событиям 6
июля. Потемкин (которому было в то
504
Комментарии
время 23 года) конвоировал карету Петра III из Ораниенбаума в Петергоф и был в Ропше в
день гибели "бывшего императора", однако при кончине его, по-видимому, не присутствовал
(см.: Русский биографический словарь. СПб., 1905. Т. 14. С. 650).
С. 277--278. ...беседок, в которых императрица Екатерина назначала любовные
свидания...-- Интенсивное строительство в Ораниенбауме шло в первые годы царствования
Екатерины II: в 1762 г. к юго-западу от Большого (Меншиковского) дворца началось
строительство "Собственной дачи" императрицы, в состав которой входили Китайский
дворец и обширный парк;
строительство велось десять лет, а затем интерес императрицы к этим местам несколько
охладел.
Письмо семнадцатое
С. 279- Петербург, sg июля...-- По старому стилю 17 июля.
С. 28о. ...о каких не имеют представления ни в одной другой стране.-- Примечание
Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. брошюру г-на Греча".
С. 282. "Преследования и муки католической церкви в России" (1842) -- книга графа
М.-Ж. д'0ррера (см. о нем примеч. к наст. тому, с. 6).
"В октябре 1840 года... поезда столкнулись".-- Греч. (Gretch. P. 6о) и Толстой (Tolstoy.
P. 2i) указали Кюстину на ошибку, допущенную газетой "Journal des Debats", на которую он
ссылается: катастрофа произошла не в октябре, а 11/23 августа 1840 г. "Я был в ту пору
одним из директоров железной дороги,-- пишет Греч,-- и могу уверить маркиза, что этот
несчастный случай лишил жизни в общей сложности пять человек: каретника Даэна,
купеческого сына Зверкова, жену красильщика Мозебаха, юношу, чье имя я забыл, и
мальчишку -- помощника кочегара. Два человека получили ранения-- серьезные, но не
смертельные. Около десятка отделались легкими травмами или просто ушибами. Если
маркиз может назвать мне шестого погибшего, я готов заплатить ему из своего кармана
десять тысяч франков. Роковое столкновение произошло в двух с половиной лье от заставы,
так что ни одного полицейского поблизости не было. Все меры принимались по приказанию
дирекции железной дороги, состоявшей из частных лиц" (Gretch. Р. 6о--6i).
С. 283--284. ...какая здесь в чести,-- это тахт.-- Примечание Кюстина к третьему
изданию 1846 г.: "См. господина Греча".
С. 285. Нам его тайно продала полиция...-- Комментарий Греча: "Трупы, подобранные
на улице и в других местах, предоставляются полицией Медицинской Академии бесплатно;
население Петербурга так велико, что трупов здесь предостаточно, и никто не дал бы за
мертвое тело и сантима" (Crotch. P. 6з).
Берк Уильям (i792--1829)-- англичанин, который в конце i820-x гг. убивал людей,
чтобы поставлять трупы в анатомические театры, и сеял страх по всей Англии: люди боялись
быть "бёркированными".
505
Комментарии
ч
.
S
...напоминает свод законов Ивана Грозного.-- Имеется в виду судебник Ивана IV
(155 )' утвержденный первым на Руси Земским собором и сулящий смертную казнь
"тем, кто поднимет руку на государя, бунтовщикам, предателям, поджигателям,
богохульникам, убийцам, разбойникам, фальшивомонетчикам и главарям банд", а
наказание кнутом -- "обыкновенным ворам" (SchnitzlerJ.-H. Essai d'une statistique
generale de 1'Empire de Russie. P, 1829. P. 274).
С. 289. Сбиры -- судебные и полицейские стражники в Италии и других странах;
здесь -- полицейские.
Император Николай создал свод законов! -- Первый полный свод законов в 15
томах был издан в 1832 г. и вступил в силу i января 1835 г.; в рецензиях на брошюру Я.
Н. Толстого "Взгляд на российское законодательство" (см. примеч. к т. 2, с. 22) этот
свод законов преподносился как шедевр законотворческой мысли, не уступающий
кодексу Наполеона (см.: La France. 22--23 января 1840 г.).
С. 290. Это слова архиепископа Торонтского... г-н Валери...-- В книге Валери
(наст. имя и фам. Антуан Клод Паскен; 1789--1847) "Итальянские
достопримечательности и анекдоты" (1842) глава 36 посвящена тарантско-му
архиепископу Джузеппе Капеце-Латро (1744--'836); глава эта не могла не обратить на
себя внимание Кюстина, так как в ней нарисован чрезвычайно сочувственный и лестный
портрет Дельфины де Кюстин, входившей в число близких людей и корреспонденток
архиепископа, образованного, светски гостеприимного и космополитически открытого
разнонациональ-ным контактам. В книге Валери приведенной Кюстином фразы о
русских нет (возможно, что писатель сам слышал ее от Капеце-Латро), однако вообще
суждение это пользовалось большой популярностью и неоднократно встречается в
литературе. Ср., например, у Ансело: "Русские подобны выстроенным их руками
кирпичным зданиям, которые первый же несчастный случай лишает покрывающего их
ровного слоя белой краски: под блестящей оболочкой цивилизации, так
преждевременно их укрывшей, нетрудно обнаружить татар" (Ancelot. P. 308) или у
полковника Гагерна со ссылкой на Наполеона: "Приподнимите кожу -- и вы
обнаружите татарина" (Россия. С. 671). Сходную мысль о несовпадении внешнего
покрова и внутренней сути выражали и другие иностранцы -- но не прибегая к
эффектному сравнению с татарами: ср., например, у секретаря, а затем поверенного в
делах французского посольства в 1775--'78о гг. шевалье де Корберона: "Поначалу вы
видите с одной стороны варварский народ, а с другой -- просвещенное, образованное
дворянство с манерами любезными и учтивыми, но, присмотревшись, замечаете, что
дворяне в сущности -- те же варвары, хотя одетые и разукрашенные; от черни они
отличаются лишь с виду" (Voyage. P. 8о8).
...русские гораздо более озабочены тем, чтобы заставить нас поверить... тще-
славная приверженность ко всему показному...-- Диагноз, который ставили и другие
путешественники; ср. у Ансело: "из всех человеческих слабостей русским наиболее
свойственно тщеславие; оно у них в крови. Говоря с иностранцем о памятниках своей
страны, русский никогда не скажет:
506
Комментарии
"Какая прекрасная вещь!"; он скажет: "Это лучшая вещь в мире!"" (Ancelot. P. 226) или у
Гагерна: "Размеры его ^московского Большого театра) таковы, что ничего не услышишь и не
увидишь хорошенько, но русские все-таки очень довольны; лишь бы можно было сказать:
наш театр самый большой" (PC. 1891. No i. С. 14). Можно предположить, что о русской
цивилизации как цивилизации показной, вводимой лишь из тщеславия, Кюстин беседовал и с
Барантом, в чьих "Заметках" запечатлен характерный эпизод: Николай I издал манифест, в
котором благодарил поляков дворян Киевской губернии -- за верность России во время
польского восстания 1830--1831 гг., но сразу после этого начались гонения на тех же дворян,
которым генерал-губернатор Левашов объяснил такую "непоследовательность" афоризмом:
"Манифест-- для Европы, а для вас -- кнут" (J^fotes. P. 364).
С. 291. ...чудесное воздвижение сего памятника...-- Кюстин, по-видимому,
контаминирует два события -- установление монолита Александровской колонны на
постамент (30 августа 1832 г.) и открытие колонны, отпразднованное ровно через два года с
куда большей помпезностью (см. примеч. к наст. тому, с. 174)- Поднимали колонну с
помощью 6о кабестанов и системы блоков.
С. 292. ...собор Святого Исаака... гранит, бронза и железо: ничего больше. --
Комментарий Греча: "А самый главный материал, мрамор, он даже не
заметил" (Gretch. P. 49)-
...церковного культа, изуродованного политикой! -- Негативное восприятие Кюстином
православной церкви было обострено свершившимся почти непосредственно перед его
приездом в Россию, в марте 1839 г., присоединением к православной церкви двух миллионов
верующих из Белоруссии и Литвы, которые прежде принадлежали к Унии, то есть при
сохранении православных обрядов исповедовали католическое учение об исхождении Святого
духа и признавали папское первенство над церковью. После присоединения бывшие униаты
"стали подчиняться Синоду и столько же заботиться о папе, сколько о Далай-ламе" (А. И.
Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 26 августа 1839 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 7о6. Л. 28 об.). Русская
пропаганда изображала присоединение как совершенно добровольное, но в появившейся в
1842 г. книге д'0ррера и пространных рецензиях на нее в "Journal des Debate" в октябре 1842 г.
(см. примеч. к т. 2, с. 3^) приводились многочисленные случаи преследования католиков и
униатов, не желавших менять веру (преследования эти, комментировал Барант, зачастую
"объясняются причинами отнюдь не религиозными, ибо император и те из министров, кто
подталкивает его к этим мерам, отнюдь не принадлежат к числу истово верующих и не
находятся под влиянием духовенства; тут все дело в видах политических" -- то есть в
русификаторской политике царского правительства, которое преследовало католиков, потому
что отождествляло их с революционерами и прочими врагами порядка. Ср. сходную трактовку
насаждения православия в Польше в газете "Siecle" (21 ноября I837)1 "Будь в основе всех этих
деспотических расчетов религиозное убеждение, их, пожалуй, можно было бы извинить. Но
прозелитизм императора Николая
5"7
Комментарии
лишь в последнюю очередь заслуживает названия прозелитизма религиозного. Греческая
религия, постепенно проникающая в Польшу, есть орудие политическое, призванное отнять у
народа самые живые черты его древнего патриотизма". Вообще положение католической
церкви в России смущало даже самых ревностных поклонников царской империи из числа
французских легитимистов. Они скрепя сердце признавали, что, говоря о преследованиях
католиков в России, Кюстин не погрешает против истины, и подчеркивали, насколько
подобная политика компрометирует царское правительство. "Г-н де Кюстин оставит в умах
глубокий след, -- писал 11 августа 1843 г. редактор легитимистской газеты "Quotidienne" П.-
С. Лоранти русскому министру народного просвещения С. С. Уварову.-- Конечно, русская
нация выше клеветы, но человеческие суждения не свободны от впитываемых людьми
впечатлений. Что до меня, г-н граф, я очень мало расположен слушать клевету, будь она даже
весьма остроумна. Есть вещи, которые гораздо лучше остроумия; это чувство
справедливости, а за отсутствием такового -- хороший вкус. Это, однако ж, не помешает мне
выразить пожелание, чтобы предвзятость, клевета и оскорбления не имели ни малейшего
отношения к действительности, особенно если речь идет о вопросе, столь важном в
отношении философическом, вопросе, от которого зависит само величие русской монархии.
История учит нас, что если усиление Церкви в ущерб могуществу королевских династий
всегда оказывалась гибельным, то еще более гибельным-- причем не только для Церкви, но и
для монархии -- оказывалось усиление королевской власти в ущерб Церкви. Вот почему мне
больно было читать все, что в последние два года писали в Париже о России. Я мог
предположить, что жалобы католиков преувеличены, но я мог допустить также, что
естественным стремлением такого правительства, как ваше, является стремление подчинить
своему влиянию все, что имеет влияние на человечество. И допущение мое, г-н граф, не
имело в себе ничего оскорбительного, но, тем не менее, заставляло опасаться, как бы
подобное воздействие на умы не вылилось поначалу в принуждения, а самый успех
предприятия не породил бы однажды реакцию тем более сильную, чем более могущественна
будет победившая монархия. Вот мой взгляд на вопросы, дававшие другим авторам поводы
для сочинения книг против России и ее государя" {BN. NAF. No 16604. Fol. 170). Такого же
мнения был и А. И. Тургенев: "Отвечайте на статью в "Дебатах" 11 октября (третьего дня) о
попе Домбровском, высеченном кнутом 150 ударами! и на I47"*1 умершем! -- требовал он 25
октября 1844 г. от своего корреспондента, редактора "Журнала министерства народного
просвещения" К. С. Сербиновича.-- Она возбудила здесь негодование в лучших умах и
добрых сердцах, я едва успокоил Рекамье и Шатобриаиа, объяснив им, что и при
милосердной Елисавете Петровне, уничтожившей смертную казнь,-- не более ioi удара за
смертоубийство, а что ныне гораздо менее, что священство совсем не подвержено телесному
наказанию, что ата статья -- явная клевета, и проч. Из учтивости поверили мне, но не совсем.
Огласите истину или объясните факт: мы не вправе пренебрегать клеветою, особливо когда
действуем на умы самые беспристрастные. Чем
508
Комментарии
опровергать быль и небылицу Кюстина, лучше бы уничтожать такие поклепы словом и
делом" (PC. 1882, No 5- С. 45 ) S заметке "Journal des Debats" рассказывалось о польском
католическом священнике, который после революции 1830 г. эмигрировал в Париж, но в
начале 1844 г- переодетым вернулся в Польшу для улаживания семейных дел, был узнан,
схвачен и умерщвлен.
Афанасий Великий (296--373) -- архиепископ александрийский, "отец православия";
Иоанн Златоуст, святой (347--4 7) -- отец церкви, мастер церковного красноречия.
...русские священники не проповедуют религию своим соотечественникам. -- См.
примеч. к т. 2, с. 13-0 цивилизаторской роли католической религии см. у Кюстина
ниже, в "Кратком отчете о путешествии" (письмо тридцать шестое).
"Приидите ко мне... чтобы видеть!.." -- Контаминация евангельских речений (Матф.,
и, 28; 5, 8; ii, i5).
С. 2Q3. Когда бы орудие подавления стало одновременно и орудием освобождения...--
Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. книгу о злоключениях католической
церкви обоих обрядов, написанную по-немецки священником-ораторианцем и переведенную
на французский в 1843 г. графом де Монталамбером". Автором этой книги был немецкий
богослов, член конгрегации ораторианцев Августин Тейнер (1804--1874); переводчиком--
граф Шарль Форб де Монталамбер (1810--1870), член палаты пэров, католический
публицист, переводчик Мицкевича и защитник угнетенной Польши. Обширные отрывки из
этой книги, процитированные Кюстином в третьем издании, см.: т. 2, дополнение 2.
...то подобие независимости... что еще сохраняла за собой несчастная Церковь...--
Подчинение православной церкви светскому государю (после упразднения Петром I
патриаршества -- см. примеч. к наст. тому, с. 85 и ioi) представлялось французским
католическим публицистам одним из главных пороков российской системы; "Gazette de
France" 2 января 1838 г. желала Николаю I в качестве новогоднего подарка покорения
Константинополя, установления креста над Гробом Господним в Иерусалиме, а после этого
-- соединения двух церквей, католической и православной, и непременного признания
императором духовного главенства папы римского, ибо главенство над русской церковью
самого императора "противус-мысленно в отношении духовном".
...с чисто человеческой стороны. -- Примечание Кюстина к 3-ему изданию 1846 г.:
"Последние плоды этой узурпации, явленные в царствования Екатерины и Николая, описаны
в указанной выше книге, полной фактов любопытных и малоизвестных". Речь о книге
Тейнера (см. примеч. к наст.
тому, с. 293)-
С. 294- Вчера я прогуливался вместе с одним... французом... место учителя...--
Лабенский, причисляя "воспитателей и воспитательниц, служащих в знатных семьях", к
числу тех людей, чьи рассказы Кюстин напрасно принимал на веру, характеризует их как
"людей образованных, почтенных, зачастую хорошего происхождения, занимающих, однако,
ложное положение в обществе, с которым они соприкасаются, но не смешиваются,
и вынужденных, подчас невольно, судить это общество, где то и дело находятся
глупцы, указывающие им на их место, пристрастно и несправедливо" (Labinski. P.
97)-
С. 2Q5- Разве вам не известно, что как раз теперь происходит на Волге? --
Ср. в заметках Баранта: "Мятеж крестьян в Симбирской губернии продолжается и
усиливается. Говорят, что убиты пятнадцать помещиков либо управляющих, а около
двух тысяч беглых крестьян скрылись в лесах. Подавление восстания будет,
конечно, чрезвычайно суровым. Ежегодно в какой-нибудь точке империи
происходят подобные возмущения, подавляемые более или менее быстро, но, как
правило, без особого труда. Ни правительство, ни помещики этого не обсуждают, во
всяком случае, с иностранцами, и очень скоро все покрывается забвением" (Notes. P.
321). Последнее уточнение позволяет предположить, что Кюстин узнал о
крестьянских волнениях именно от Баранта, сообщающего в другой своей заметке
подробности, близкие к тем, которые приводит ниже Кюстин: "Только что в
Симбирской губернии началось крестьянское восстание. Крестьяне -- сами или по
чьему-либо наущению -- вообразили, будто император недавно подарил земли, к
которым они приписаны, цесаревичу. Тотчас же они прекратили признавать над
собою власть своих помещиков и повиноваться им. Дошло до того, что одного
помещика крестьяне убили самым зверским образом:
изжарили на огне; убили также и исправника. Восстание длится уже несколько
дней. Мы о подобных событиях узнаем лишь случайно и получаем сведения самые
отрывочные. Правительство держит такие происшествия в секрете, русские -- то ли
по привычке к сдержанности, то ли по беззаботности-- о них разговаривать не
любят, поэтому обычно подобные факты остаются неизвестными. Уверяют, что
бунты происходят довольно часто:
иные помещики не решаются жить в своих имениях и не бывают там даже
наездами" {Notes. P. 298--299)- О волнениях крестьян в Симбирской губернии
летом 1839 г. см.: Крестьянское движение. С. 343--З^!. Одной из причин волнений
в отчете III Отделения названа разнесшаяся "по поводу бракосочетания великой
княжны Марии Николаевны весть, что крестьяне будут освобождены", а также
"благоустройство удельных крестьян и оказываемая им защита, ^которые) сильно
подействовали на возбуждение еще большего омерзения к крепостному
состоянию". "Толки всегда одни и те же,-- резюмирует автор отчета, -- царь хочет,
да бояре противятся" (Крестьянское движение. С. 343--344)- Началось все с
пожаров, возникших, возможно, просто от засухи, а затем среди крестьян
распространились слухи, "что поджоги производят помещики для разорения своих
крестьян, которые назначены быть вольными или отданными в приданое его
императорскому высочеству великой княгине Марии Николаевне", и крестьяне
начали жечь поместья и убивать помещиков (Крестьянское движение. С. 345)-
Императорскими крестьянами Кюстин называет государственных, или
казенных, крестьян, устройство которых в царствование Николая I было поручено
графу П. Д. Киселеву, для чего в апреле 1836 г. было создано Пятое отделение его
величества канцелярии, впоследствии преобразованное
5Ю
Комментарии
в министерство государственных имущсств; в отношении государственных крестьян в самом
деле принимались более существенные и удачные меры, чем в отношении крестьян
владельческих (их обеспечивали зерном в неурожайные годы, давали податные льготы,
малоземельных наделяли землей и проч.; кроме того, у них были введены зачатки
самоуправления: "сельские общества" и волости имели свои сходы, избирали "голов",
"старшин" и особых судей).
С. 297- Пушкин, как вы знаете, был величайший поят России.-- Информацию о дуэли
Кюстин мог почерпнуть из заметок в "Journal des Debats" за 28 февраля и 4 марта 1837 г. (см.:
Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. М.,
1987. С. 343--344)-
С. 298. Дуэль в России... не согласуется с общественными нравами...-- В соответствии с
тезисом об отсутствии у русских чувства чести (см. примеч. к наст. тому, с. 83) Кюстин
преувеличивает экзотичность дуэли для русской психики. Дуэли были запрещены еще
Петром I, но это не мешало русским дворянам прибегать к этому способу защиты своей
чести (в начале XIX века дуэли в России происходили, по-видимому, едва ли не чаще, чем во
Франции). См. о дуэлях в России: Лотман. С. 529--538> Востриков А. В. Поэтика
оскорбления в русской дуэльной традиции // Пятые тыняновские чтения. Рига; Москва, 1994-
С. юо--109.
...он велит отслужить панихиду...-- Возражение Греча: "Никогда император не
заказывал торжественной панихиды по Пушкине, и тем более не присутствовал на этой
церемонии" (Gretch. P. 67).
С. 299- ...одаренного юноши... осмеливается даже написать оду...-- По мнению
исследователей, комментируемое место -- "первый заграничный отзыв о Лермонтове"
(Шульц В. К. Лермонтов в переводе французских писателей // PC. 1883. No 8. С. 275)-
Изложение Кюстином истории Лермонтова вызвало возражения Греча: "Молодой офицер,
уже несколько раз нарушивший субординацию, сочинил стихотворение на смерть Пушкина в
духе, не угодном правительству, ибо постарался особенно превознести в поведении
покойного то, что заслуживало справедливого упрека. Он в самом деле был отправлен на
Кавказ, однако пребывание в тамошней армии не только не погубило его талант, но,
напротив, позволило ему расцвести с новой силой. Он вернулся спустя некоторое время
целый и невредимый. В Грузии он не бывал, и потому гибельное воздействие тамошнего
климата ему не грозило. По возвращении продолжал он сочинять стихи и искать ссоры со
всяким, кто попадется на пути; он дрался с сыном г-на де Баранта, за что вторично был
сослан на Кавказ, где скоро погиб на дуэли" (Gretch. P. 67--68).
...императору-- покровителю словесности!-- "Смерть поэта" Лермонтова была
впервые опубликована на русском языке в 1858 г., а до этого распространялась в списках."
Первый французский перевод отрывков из "Смерти поэта" Лермонтова был опубликован
только в 1855 г. (в статье Сен-Рене Талландье "Кавказский поэт"-- "Revue des Deux
Mondes", i февраля 1855 г.). Кюстин, по-видимому, опирается на чей-то устный пересказ. По
мнению М. Кадо, источник тезиса о "благодарности императору" --
5"
Комментарии
эпиграф к стихотворению, взятый из трагедии французского драматурга Ж. Ротру
"Венцеслав" (I647): "Будь справедлив и накажи убийцу!// Чтоб казнь его в позднейшие века //
Твой правый суд потомству возвестила, // Чтоб видели злодеи в ней пример" (Cadot. P. 438).
С. goo. ...перечитать переводы... стихотворений Пушкина... у новой западноев-
ропейской школы в поязии.-- Кюстин мог прочесть по-французски несколько стихотворений в
сборнике П. де Жюльвекура "Балалайка. Народные русские песни и другие стихотворения,
переведенные стихами и прозой" (1837;
впрочем, если народные песни Жюльвекур переводил стихами, то Пушкина, напротив,--
прозой); оду "Клеветникам России" в переводе Н. Б. Голицына (1839; см- подробнее примеч. к
т. а, с. ао8), стихотворение "Полководец" в переводе Каролины Павловой в ее сборнике "Les
Preludes" ("Прелюды"; 1839), изданном в Париже при посредничестве А. И. Тургенева;
несколько стихотворений в сборнике Элима Мещерского "Les Boreales" ("Северное сияние";
1839); не раз переводился на французский в годы, предшествовавшие выходу книги Кюстина,
"Бахчисарайский фонтан" (перевод Ж.-М. Шопена-- 1826; перевод Ш. Бодье-- 1837; перевод
Н. Б. Голицына, посланный им Кюстину в составе "Поэтических опытов",-- 1839).
Подробнее см.: Шульц Б. К.// Древняя и новая Россия. i88o. Т. i7. Май-- август. С. 17--36;
305--330; 447--497- Т. i8. Декабрь. С. 408--4I7 Все эти переводы в самом деле почти не
передавали самобытности пушкинского творчества. Кроме того, мысль о подражательности
пушкинских сочинений Кюстин мог почерпнуть из наиболее обстоятельного очерка о
Пушкине, опубликованного к моменту выхода "России в 1839 году" -- статьи Шарля Бодье в
"Revue des Deux Mondes" (i августа 1837 г.;
см. о ней: Cadot. Р. 4"9> 434--435) i и и3 статьи А. де Сиркура о "Борисе Годунове",
помещенной в том же 1837 г. в журнале "Revue francaise et etrangere" (т. а). О заемном
характере русской литературы, "дословно воспроизводящей формы, физиономию и даже
предрассудки нашей ^французской) словесности", писал и Ансело (Ancelot. P. 299)- Кюстин
признавался, что увидел в Пушкине не "истинно русскую поэзию", но лишь подражание
"новой английской и немецкой школе", не только на страницах "России в 1839 году", но и в
написанном еще до выхода книги, 7 марта 1843 г. (см.: Lettres a Vamhagen. P. 442)" частном
письме к Варнгагену, который, со своей стороны, был о Пушкине очень высокого мнения, чем
в 1839 году в Киссингене даже удивил А. И. Тургенева; 2 июля 1839 г. тот сообщал брату о
Варнгагене: "поразил своим пониманием России: более всего восхищается Пушкиным" (РО
ИРЛИ. Ф. 309. No 7 6- Л. 9; подл. по-фр.). Пренебрежительное отношение Кюстина к стилю
Пушкина вызвало отпор Я. Н. Толстого: "Г-н де Кюстин, не употребивший ни одного слова
нашего языка без того, чтобы не исказить его самым диким образом, принимающий тараканов
(пруссаков) за персики, а крестьян заставляющий пить вместо кваса "кварц", дерзает судить
наших поэтов не только за идеи, но за стиль и чистоту выражений! (...) Да читали ли вы, г-н
маркиз, хоть французские переводы его поэм?" (Tolstoy. Р. 8о--81).
Поляк Мицкевич...-- Стихи и поэмы Адама Мицкевича (1798--1855)"
5^
Комментарии
с 1832 г. жившего в Париже, неоднократно переводились в 18зо-е гг. на французский язык; в
новом переводе К. Островского "Сочинения" Мицкевича вышли в Париже в 1841 г., как раз в
пору работы Кюстина над "Россией в 1839 году". Возможные заимствования Кюстина из
"Объяснений поэта", заключающих Третью часть поэмы "Дзяды" (1832; фр. пер. 1834 и
1841), отмечены в соответствующих местах наших примечаний. Кюстин мог знать Мицкевича
не только как поэта, но и как автора "Лекций о славянской литературе", которые тот с конца
1840 г. читал в парижском Коллеж де Франс. М. Кадо предполагает, что курсы 1840--1841 и
1841---1842 гг. могли оказать на Кюстина влияние, заметное, например, в оценке Ивана
Грозного или в подчеркивании "татарского" элемента в психологии русских {Cadot. Р. 257);
если принять эту гипотезу, тогда к плодам этого влияния позволительно отнести и мысль об
отсутствии в России русской, национальной литературы, не раз повторявшуюся Мицкевичем
(см. например, лекцию от 7 июня 1842 г.-- Мицкевич. Т. 4- С. 39 --391)- Впрочем, в 1841--
1842 гг. Кюстин жил по большей части вне Франции, в Швейцарии и Италии, а первое
издание лекций Мицкевича на французском языке датировано 1849 !' > потому вопрос о том,
в какой мере автор "России в 1839 году" был знаком с содержанием этих лекций, остается
открытым.
С. 277- тот... что утаил записку княгини Дашковой...-- Намек на эпизод,
рассказанный Рюльером ранее: накануне переворота 1762 г. княгиня Дашкова написала
Екатерине записку: "Приезжай, государыня, время дорого" и послала ее с Орловым, а тот,
"думая присвоить в пользу своей фамилии честь революции ( ') имел дерзкую хитрость
утаить записку княгини Дашковой и объявил императрице: "Государыня, не теряйте ни
минуты, спешите!" (Россия XVIII века глазами иностранцев. Л., 1989. С. 289).
...некто Потемкин, семнадцати лет от роду.-- Формулировка, дословно повторяющая
фразу из письма Екатерины II к Понятовскому от а августа 1762 г., посвященного событиям 6
июля. Потемкин (которому было в то
504
Комментарии
время 23 года) конвоировал карету Петра III из Ораниенбаума в Петергоф и был в Ропше в
день гибели "бывшего императора", однако при кончине его, по-видимому, не присутствовал
(см.: Русский биографический словарь. СПб., 1905. Т. 14. С. 650).
С. 277--278. ...беседок, в которых императрица Екатерина назначала любовные
свидания...-- Интенсивное строительство в Ораниенбауме шло в первые годы царствования
Екатерины II: в 1762 г. к юго-западу от Большого (Меншиковского) дворца началось
строительство "Собственной дачи" императрицы, в состав которой входили Китайский
дворец и обширный парк;
строительство велось десять лет, а затем интерес императрицы к этим местам несколько
охладел.
Письмо семнадцатое
С. 279- Петербург, sg июля...-- По старому стилю 17 июля.
С. 28о. ...о каких не имеют представления ни в одной другой стране.-- Примечание
Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. брошюру г-на Греча".
С. 282. "Преследования и муки католической церкви в России" (1842) -- книга графа
М.-Ж. д'0ррера (см. о нем примеч. к наст. тому, с. 6).
"В октябре 1840 года... поезда столкнулись".-- Греч. (Gretch. P. 6о) и Толстой (Tolstoy.
P. 2i) указали Кюстину на ошибку, допущенную газетой "Journal des Debats", на которую он
ссылается: катастрофа произошла не в октябре, а 11/23 августа 1840 г. "Я был в ту пору
одним из директоров железной дороги,-- пишет Греч,-- и могу уверить маркиза, что этот
несчастный случай лишил жизни в общей сложности пять человек: каретника Даэна,
купеческого сына Зверкова, жену красильщика Мозебаха, юношу, чье имя я забыл, и
мальчишку -- помощника кочегара. Два человека получили ранения-- серьезные, но не
смертельные. Около десятка отделались легкими травмами или просто ушибами. Если
маркиз может назвать мне шестого погибшего, я готов заплатить ему из своего кармана
десять тысяч франков. Роковое столкновение произошло в двух с половиной лье от заставы,
так что ни одного полицейского поблизости не было. Все меры принимались по приказанию
дирекции железной дороги, состоявшей из частных лиц" (Gretch. Р. 6о--6i).
С. 283--284. ...какая здесь в чести,-- это тахт.-- Примечание Кюстина к третьему
изданию 1846 г.: "См. господина Греча".
С. 285. Нам его тайно продала полиция...-- Комментарий Греча: "Трупы, подобранные
на улице и в других местах, предоставляются полицией Медицинской Академии бесплатно;
население Петербурга так велико, что трупов здесь предостаточно, и никто не дал бы за
мертвое тело и сантима" (Crotch. P. 6з).
Берк Уильям (i792--1829)-- англичанин, который в конце i820-x гг. убивал людей,
чтобы поставлять трупы в анатомические театры, и сеял страх по всей Англии: люди боялись
быть "бёркированными".
505
Комментарии
ч
.
S
...напоминает свод законов Ивана Грозного.-- Имеется в виду судебник Ивана IV
(155 )' утвержденный первым на Руси Земским собором и сулящий смертную казнь
"тем, кто поднимет руку на государя, бунтовщикам, предателям, поджигателям,
богохульникам, убийцам, разбойникам, фальшивомонетчикам и главарям банд", а
наказание кнутом -- "обыкновенным ворам" (SchnitzlerJ.-H. Essai d'une statistique
generale de 1'Empire de Russie. P, 1829. P. 274).
С. 289. Сбиры -- судебные и полицейские стражники в Италии и других странах;
здесь -- полицейские.
Император Николай создал свод законов! -- Первый полный свод законов в 15
томах был издан в 1832 г. и вступил в силу i января 1835 г.; в рецензиях на брошюру Я.
Н. Толстого "Взгляд на российское законодательство" (см. примеч. к т. 2, с. 22) этот
свод законов преподносился как шедевр законотворческой мысли, не уступающий
кодексу Наполеона (см.: La France. 22--23 января 1840 г.).
С. 290. Это слова архиепископа Торонтского... г-н Валери...-- В книге Валери
(наст. имя и фам. Антуан Клод Паскен; 1789--1847) "Итальянские
достопримечательности и анекдоты" (1842) глава 36 посвящена тарантско-му
архиепископу Джузеппе Капеце-Латро (1744--'836); глава эта не могла не обратить на
себя внимание Кюстина, так как в ней нарисован чрезвычайно сочувственный и лестный
портрет Дельфины де Кюстин, входившей в число близких людей и корреспонденток
архиепископа, образованного, светски гостеприимного и космополитически открытого
разнонациональ-ным контактам. В книге Валери приведенной Кюстином фразы о
русских нет (возможно, что писатель сам слышал ее от Капеце-Латро), однако вообще
суждение это пользовалось большой популярностью и неоднократно встречается в
литературе. Ср., например, у Ансело: "Русские подобны выстроенным их руками
кирпичным зданиям, которые первый же несчастный случай лишает покрывающего их
ровного слоя белой краски: под блестящей оболочкой цивилизации, так
преждевременно их укрывшей, нетрудно обнаружить татар" (Ancelot. P. 308) или у
полковника Гагерна со ссылкой на Наполеона: "Приподнимите кожу -- и вы
обнаружите татарина" (Россия. С. 671). Сходную мысль о несовпадении внешнего
покрова и внутренней сути выражали и другие иностранцы -- но не прибегая к
эффектному сравнению с татарами: ср., например, у секретаря, а затем поверенного в
делах французского посольства в 1775--'78о гг. шевалье де Корберона: "Поначалу вы
видите с одной стороны варварский народ, а с другой -- просвещенное, образованное
дворянство с манерами любезными и учтивыми, но, присмотревшись, замечаете, что
дворяне в сущности -- те же варвары, хотя одетые и разукрашенные; от черни они
отличаются лишь с виду" (Voyage. P. 8о8).
...русские гораздо более озабочены тем, чтобы заставить нас поверить... тще-
славная приверженность ко всему показному...-- Диагноз, который ставили и другие
путешественники; ср. у Ансело: "из всех человеческих слабостей русским наиболее
свойственно тщеславие; оно у них в крови. Говоря с иностранцем о памятниках своей
страны, русский никогда не скажет:
506
Комментарии
"Какая прекрасная вещь!"; он скажет: "Это лучшая вещь в мире!"" (Ancelot. P. 226) или у
Гагерна: "Размеры его ^московского Большого театра) таковы, что ничего не услышишь и не
увидишь хорошенько, но русские все-таки очень довольны; лишь бы можно было сказать:
наш театр самый большой" (PC. 1891. No i. С. 14). Можно предположить, что о русской
цивилизации как цивилизации показной, вводимой лишь из тщеславия, Кюстин беседовал и с
Барантом, в чьих "Заметках" запечатлен характерный эпизод: Николай I издал манифест, в
котором благодарил поляков дворян Киевской губернии -- за верность России во время
польского восстания 1830--1831 гг., но сразу после этого начались гонения на тех же дворян,
которым генерал-губернатор Левашов объяснил такую "непоследовательность" афоризмом:
"Манифест-- для Европы, а для вас -- кнут" (J^fotes. P. 364).
С. 291. ...чудесное воздвижение сего памятника...-- Кюстин, по-видимому,
контаминирует два события -- установление монолита Александровской колонны на
постамент (30 августа 1832 г.) и открытие колонны, отпразднованное ровно через два года с
куда большей помпезностью (см. примеч. к наст. тому, с. 174)- Поднимали колонну с
помощью 6о кабестанов и системы блоков.
С. 292. ...собор Святого Исаака... гранит, бронза и железо: ничего больше. --
Комментарий Греча: "А самый главный материал, мрамор, он даже не
заметил" (Gretch. P. 49)-
...церковного культа, изуродованного политикой! -- Негативное восприятие Кюстином
православной церкви было обострено свершившимся почти непосредственно перед его
приездом в Россию, в марте 1839 г., присоединением к православной церкви двух миллионов
верующих из Белоруссии и Литвы, которые прежде принадлежали к Унии, то есть при
сохранении православных обрядов исповедовали католическое учение об исхождении Святого
духа и признавали папское первенство над церковью. После присоединения бывшие униаты
"стали подчиняться Синоду и столько же заботиться о папе, сколько о Далай-ламе" (А. И.
Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 26 августа 1839 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 7о6. Л. 28 об.). Русская
пропаганда изображала присоединение как совершенно добровольное, но в появившейся в
1842 г. книге д'0ррера и пространных рецензиях на нее в "Journal des Debate" в октябре 1842 г.
(см. примеч. к т. 2, с. 3^) приводились многочисленные случаи преследования католиков и
униатов, не желавших менять веру (преследования эти, комментировал Барант, зачастую
"объясняются причинами отнюдь не религиозными, ибо император и те из министров, кто
подталкивает его к этим мерам, отнюдь не принадлежат к числу истово верующих и не
находятся под влиянием духовенства; тут все дело в видах политических" -- то есть в
русификаторской политике царского правительства, которое преследовало католиков, потому
что отождествляло их с революционерами и прочими врагами порядка. Ср. сходную трактовку
насаждения православия в Польше в газете "Siecle" (21 ноября I837)1 "Будь в основе всех этих
деспотических расчетов религиозное убеждение, их, пожалуй, можно было бы извинить. Но
прозелитизм императора Николая
5"7
Комментарии
лишь в последнюю очередь заслуживает названия прозелитизма религиозного. Греческая
религия, постепенно проникающая в Польшу, есть орудие политическое, призванное отнять у
народа самые живые черты его древнего патриотизма". Вообще положение католической
церкви в России смущало даже самых ревностных поклонников царской империи из числа
французских легитимистов. Они скрепя сердце признавали, что, говоря о преследованиях
католиков в России, Кюстин не погрешает против истины, и подчеркивали, насколько
подобная политика компрометирует царское правительство. "Г-н де Кюстин оставит в умах
глубокий след, -- писал 11 августа 1843 г. редактор легитимистской газеты "Quotidienne" П.-
С. Лоранти русскому министру народного просвещения С. С. Уварову.-- Конечно, русская
нация выше клеветы, но человеческие суждения не свободны от впитываемых людьми
впечатлений. Что до меня, г-н граф, я очень мало расположен слушать клевету, будь она даже
весьма остроумна. Есть вещи, которые гораздо лучше остроумия; это чувство
справедливости, а за отсутствием такового -- хороший вкус. Это, однако ж, не помешает мне
выразить пожелание, чтобы предвзятость, клевета и оскорбления не имели ни малейшего
отношения к действительности, особенно если речь идет о вопросе, столь важном в
отношении философическом, вопросе, от которого зависит само величие русской монархии.
История учит нас, что если усиление Церкви в ущерб могуществу королевских династий
всегда оказывалась гибельным, то еще более гибельным-- причем не только для Церкви, но и
для монархии -- оказывалось усиление королевской власти в ущерб Церкви. Вот почему мне
больно было читать все, что в последние два года писали в Париже о России. Я мог
предположить, что жалобы католиков преувеличены, но я мог допустить также, что
естественным стремлением такого правительства, как ваше, является стремление подчинить
своему влиянию все, что имеет влияние на человечество. И допущение мое, г-н граф, не
имело в себе ничего оскорбительного, но, тем не менее, заставляло опасаться, как бы
подобное воздействие на умы не вылилось поначалу в принуждения, а самый успех
предприятия не породил бы однажды реакцию тем более сильную, чем более могущественна
будет победившая монархия. Вот мой взгляд на вопросы, дававшие другим авторам поводы
для сочинения книг против России и ее государя" {BN. NAF. No 16604. Fol. 170). Такого же
мнения был и А. И. Тургенев: "Отвечайте на статью в "Дебатах" 11 октября (третьего дня) о
попе Домбровском, высеченном кнутом 150 ударами! и на I47"*1 умершем! -- требовал он 25
октября 1844 г. от своего корреспондента, редактора "Журнала министерства народного
просвещения" К. С. Сербиновича.-- Она возбудила здесь негодование в лучших умах и
добрых сердцах, я едва успокоил Рекамье и Шатобриаиа, объяснив им, что и при
милосердной Елисавете Петровне, уничтожившей смертную казнь,-- не более ioi удара за
смертоубийство, а что ныне гораздо менее, что священство совсем не подвержено телесному
наказанию, что ата статья -- явная клевета, и проч. Из учтивости поверили мне, но не совсем.
Огласите истину или объясните факт: мы не вправе пренебрегать клеветою, особливо когда
действуем на умы самые беспристрастные. Чем
508
Комментарии
опровергать быль и небылицу Кюстина, лучше бы уничтожать такие поклепы словом и
делом" (PC. 1882, No 5- С. 45 ) S заметке "Journal des Debats" рассказывалось о польском
католическом священнике, который после революции 1830 г. эмигрировал в Париж, но в
начале 1844 г- переодетым вернулся в Польшу для улаживания семейных дел, был узнан,
схвачен и умерщвлен.
Афанасий Великий (296--373) -- архиепископ александрийский, "отец православия";
Иоанн Златоуст, святой (347--4 7) -- отец церкви, мастер церковного красноречия.
...русские священники не проповедуют религию своим соотечественникам. -- См.
примеч. к т. 2, с. 13-0 цивилизаторской роли католической религии см. у Кюстина
ниже, в "Кратком отчете о путешествии" (письмо тридцать шестое).
"Приидите ко мне... чтобы видеть!.." -- Контаминация евангельских речений (Матф.,
и, 28; 5, 8; ii, i5).
С. 2Q3. Когда бы орудие подавления стало одновременно и орудием освобождения...--
Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. книгу о злоключениях католической
церкви обоих обрядов, написанную по-немецки священником-ораторианцем и переведенную
на французский в 1843 г. графом де Монталамбером". Автором этой книги был немецкий
богослов, член конгрегации ораторианцев Августин Тейнер (1804--1874); переводчиком--
граф Шарль Форб де Монталамбер (1810--1870), член палаты пэров, католический
публицист, переводчик Мицкевича и защитник угнетенной Польши. Обширные отрывки из
этой книги, процитированные Кюстином в третьем издании, см.: т. 2, дополнение 2.
...то подобие независимости... что еще сохраняла за собой несчастная Церковь...--
Подчинение православной церкви светскому государю (после упразднения Петром I
патриаршества -- см. примеч. к наст. тому, с. 85 и ioi) представлялось французским
католическим публицистам одним из главных пороков российской системы; "Gazette de
France" 2 января 1838 г. желала Николаю I в качестве новогоднего подарка покорения
Константинополя, установления креста над Гробом Господним в Иерусалиме, а после этого
-- соединения двух церквей, католической и православной, и непременного признания
императором духовного главенства папы римского, ибо главенство над русской церковью
самого императора "противус-мысленно в отношении духовном".
...с чисто человеческой стороны. -- Примечание Кюстина к 3-ему изданию 1846 г.:
"Последние плоды этой узурпации, явленные в царствования Екатерины и Николая, описаны
в указанной выше книге, полной фактов любопытных и малоизвестных". Речь о книге
Тейнера (см. примеч. к наст.
тому, с. 293)-
С. 294- Вчера я прогуливался вместе с одним... французом... место учителя...--
Лабенский, причисляя "воспитателей и воспитательниц, служащих в знатных семьях", к
числу тех людей, чьи рассказы Кюстин напрасно принимал на веру, характеризует их как
"людей образованных, почтенных, зачастую хорошего происхождения, занимающих, однако,
ложное положение в обществе, с которым они соприкасаются, но не смешиваются,
и вынужденных, подчас невольно, судить это общество, где то и дело находятся
глупцы, указывающие им на их место, пристрастно и несправедливо" (Labinski. P.
97)-
С. 2Q5- Разве вам не известно, что как раз теперь происходит на Волге? --
Ср. в заметках Баранта: "Мятеж крестьян в Симбирской губернии продолжается и
усиливается. Говорят, что убиты пятнадцать помещиков либо управляющих, а около
двух тысяч беглых крестьян скрылись в лесах. Подавление восстания будет,
конечно, чрезвычайно суровым. Ежегодно в какой-нибудь точке империи
происходят подобные возмущения, подавляемые более или менее быстро, но, как
правило, без особого труда. Ни правительство, ни помещики этого не обсуждают, во
всяком случае, с иностранцами, и очень скоро все покрывается забвением" (Notes. P.
321). Последнее уточнение позволяет предположить, что Кюстин узнал о
крестьянских волнениях именно от Баранта, сообщающего в другой своей заметке
подробности, близкие к тем, которые приводит ниже Кюстин: "Только что в
Симбирской губернии началось крестьянское восстание. Крестьяне -- сами или по
чьему-либо наущению -- вообразили, будто император недавно подарил земли, к
которым они приписаны, цесаревичу. Тотчас же они прекратили признавать над
собою власть своих помещиков и повиноваться им. Дошло до того, что одного
помещика крестьяне убили самым зверским образом:
изжарили на огне; убили также и исправника. Восстание длится уже несколько
дней. Мы о подобных событиях узнаем лишь случайно и получаем сведения самые
отрывочные. Правительство держит такие происшествия в секрете, русские -- то ли
по привычке к сдержанности, то ли по беззаботности-- о них разговаривать не
любят, поэтому обычно подобные факты остаются неизвестными. Уверяют, что
бунты происходят довольно часто:
иные помещики не решаются жить в своих имениях и не бывают там даже
наездами" {Notes. P. 298--299)- О волнениях крестьян в Симбирской губернии
летом 1839 г. см.: Крестьянское движение. С. 343--З^!. Одной из причин волнений
в отчете III Отделения названа разнесшаяся "по поводу бракосочетания великой
княжны Марии Николаевны весть, что крестьяне будут освобождены", а также
"благоустройство удельных крестьян и оказываемая им защита, ^которые) сильно
подействовали на возбуждение еще большего омерзения к крепостному
состоянию". "Толки всегда одни и те же,-- резюмирует автор отчета, -- царь хочет,
да бояре противятся" (Крестьянское движение. С. 343--344)- Началось все с
пожаров, возникших, возможно, просто от засухи, а затем среди крестьян
распространились слухи, "что поджоги производят помещики для разорения своих
крестьян, которые назначены быть вольными или отданными в приданое его
императорскому высочеству великой княгине Марии Николаевне", и крестьяне
начали жечь поместья и убивать помещиков (Крестьянское движение. С. 345)-
Императорскими крестьянами Кюстин называет государственных, или
казенных, крестьян, устройство которых в царствование Николая I было поручено
графу П. Д. Киселеву, для чего в апреле 1836 г. было создано Пятое отделение его
величества канцелярии, впоследствии преобразованное
5Ю
Комментарии
в министерство государственных имущсств; в отношении государственных крестьян в самом
деле принимались более существенные и удачные меры, чем в отношении крестьян
владельческих (их обеспечивали зерном в неурожайные годы, давали податные льготы,
малоземельных наделяли землей и проч.; кроме того, у них были введены зачатки
самоуправления: "сельские общества" и волости имели свои сходы, избирали "голов",
"старшин" и особых судей).
С. 297- Пушкин, как вы знаете, был величайший поят России.-- Информацию о дуэли
Кюстин мог почерпнуть из заметок в "Journal des Debats" за 28 февраля и 4 марта 1837 г. (см.:
Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. М.,
1987. С. 343--344)-
С. 298. Дуэль в России... не согласуется с общественными нравами...-- В соответствии с
тезисом об отсутствии у русских чувства чести (см. примеч. к наст. тому, с. 83) Кюстин
преувеличивает экзотичность дуэли для русской психики. Дуэли были запрещены еще
Петром I, но это не мешало русским дворянам прибегать к этому способу защиты своей
чести (в начале XIX века дуэли в России происходили, по-видимому, едва ли не чаще, чем во
Франции). См. о дуэлях в России: Лотман. С. 529--538> Востриков А. В. Поэтика
оскорбления в русской дуэльной традиции // Пятые тыняновские чтения. Рига; Москва, 1994-
С. юо--109.
...он велит отслужить панихиду...-- Возражение Греча: "Никогда император не
заказывал торжественной панихиды по Пушкине, и тем более не присутствовал на этой
церемонии" (Gretch. P. 67).
С. 299- ...одаренного юноши... осмеливается даже написать оду...-- По мнению
исследователей, комментируемое место -- "первый заграничный отзыв о Лермонтове"
(Шульц В. К. Лермонтов в переводе французских писателей // PC. 1883. No 8. С. 275)-
Изложение Кюстином истории Лермонтова вызвало возражения Греча: "Молодой офицер,
уже несколько раз нарушивший субординацию, сочинил стихотворение на смерть Пушкина в
духе, не угодном правительству, ибо постарался особенно превознести в поведении
покойного то, что заслуживало справедливого упрека. Он в самом деле был отправлен на
Кавказ, однако пребывание в тамошней армии не только не погубило его талант, но,
напротив, позволило ему расцвести с новой силой. Он вернулся спустя некоторое время
целый и невредимый. В Грузии он не бывал, и потому гибельное воздействие тамошнего
климата ему не грозило. По возвращении продолжал он сочинять стихи и искать ссоры со
всяким, кто попадется на пути; он дрался с сыном г-на де Баранта, за что вторично был
сослан на Кавказ, где скоро погиб на дуэли" (Gretch. P. 67--68).
...императору-- покровителю словесности!-- "Смерть поэта" Лермонтова была
впервые опубликована на русском языке в 1858 г., а до этого распространялась в списках."
Первый французский перевод отрывков из "Смерти поэта" Лермонтова был опубликован
только в 1855 г. (в статье Сен-Рене Талландье "Кавказский поэт"-- "Revue des Deux
Mondes", i февраля 1855 г.). Кюстин, по-видимому, опирается на чей-то устный пересказ. По
мнению М. Кадо, источник тезиса о "благодарности императору" --
5"
Комментарии
эпиграф к стихотворению, взятый из трагедии французского драматурга Ж. Ротру
"Венцеслав" (I647): "Будь справедлив и накажи убийцу!// Чтоб казнь его в позднейшие века //
Твой правый суд потомству возвестила, // Чтоб видели злодеи в ней пример" (Cadot. P. 438).
С. goo. ...перечитать переводы... стихотворений Пушкина... у новой западноев-
ропейской школы в поязии.-- Кюстин мог прочесть по-французски несколько стихотворений в
сборнике П. де Жюльвекура "Балалайка. Народные русские песни и другие стихотворения,
переведенные стихами и прозой" (1837;
впрочем, если народные песни Жюльвекур переводил стихами, то Пушкина, напротив,--
прозой); оду "Клеветникам России" в переводе Н. Б. Голицына (1839; см- подробнее примеч. к
т. а, с. ао8), стихотворение "Полководец" в переводе Каролины Павловой в ее сборнике "Les
Preludes" ("Прелюды"; 1839), изданном в Париже при посредничестве А. И. Тургенева;
несколько стихотворений в сборнике Элима Мещерского "Les Boreales" ("Северное сияние";
1839); не раз переводился на французский в годы, предшествовавшие выходу книги Кюстина,
"Бахчисарайский фонтан" (перевод Ж.-М. Шопена-- 1826; перевод Ш. Бодье-- 1837; перевод
Н. Б. Голицына, посланный им Кюстину в составе "Поэтических опытов",-- 1839).
Подробнее см.: Шульц Б. К.// Древняя и новая Россия. i88o. Т. i7. Май-- август. С. 17--36;
305--330; 447--497- Т. i8. Декабрь. С. 408--4I7 Все эти переводы в самом деле почти не
передавали самобытности пушкинского творчества. Кроме того, мысль о подражательности
пушкинских сочинений Кюстин мог почерпнуть из наиболее обстоятельного очерка о
Пушкине, опубликованного к моменту выхода "России в 1839 году" -- статьи Шарля Бодье в
"Revue des Deux Mondes" (i августа 1837 г.;
см. о ней: Cadot. Р. 4"9> 434--435) i и и3 статьи А. де Сиркура о "Борисе Годунове",
помещенной в том же 1837 г. в журнале "Revue francaise et etrangere" (т. а). О заемном
характере русской литературы, "дословно воспроизводящей формы, физиономию и даже
предрассудки нашей ^французской) словесности", писал и Ансело (Ancelot. P. 299)- Кюстин
признавался, что увидел в Пушкине не "истинно русскую поэзию", но лишь подражание
"новой английской и немецкой школе", не только на страницах "России в 1839 году", но и в
написанном еще до выхода книги, 7 марта 1843 г. (см.: Lettres a Vamhagen. P. 442)" частном
письме к Варнгагену, который, со своей стороны, был о Пушкине очень высокого мнения, чем
в 1839 году в Киссингене даже удивил А. И. Тургенева; 2 июля 1839 г. тот сообщал брату о
Варнгагене: "поразил своим пониманием России: более всего восхищается Пушкиным" (РО
ИРЛИ. Ф. 309. No 7 6- Л. 9; подл. по-фр.). Пренебрежительное отношение Кюстина к стилю
Пушкина вызвало отпор Я. Н. Толстого: "Г-н де Кюстин, не употребивший ни одного слова
нашего языка без того, чтобы не исказить его самым диким образом, принимающий тараканов
(пруссаков) за персики, а крестьян заставляющий пить вместо кваса "кварц", дерзает судить
наших поэтов не только за идеи, но за стиль и чистоту выражений! (...) Да читали ли вы, г-н
маркиз, хоть французские переводы его поэм?" (Tolstoy. Р. 8о--81).
Поляк Мицкевич...-- Стихи и поэмы Адама Мицкевича (1798--1855)"
5^
Комментарии
с 1832 г. жившего в Париже, неоднократно переводились в 18зо-е гг. на французский язык; в
новом переводе К. Островского "Сочинения" Мицкевича вышли в Париже в 1841 г., как раз в
пору работы Кюстина над "Россией в 1839 году". Возможные заимствования Кюстина из
"Объяснений поэта", заключающих Третью часть поэмы "Дзяды" (1832; фр. пер. 1834 и
1841), отмечены в соответствующих местах наших примечаний. Кюстин мог знать Мицкевича
не только как поэта, но и как автора "Лекций о славянской литературе", которые тот с конца
1840 г. читал в парижском Коллеж де Франс. М. Кадо предполагает, что курсы 1840--1841 и
1841---1842 гг. могли оказать на Кюстина влияние, заметное, например, в оценке Ивана
Грозного или в подчеркивании "татарского" элемента в психологии русских {Cadot. Р. 257);
если принять эту гипотезу, тогда к плодам этого влияния позволительно отнести и мысль об
отсутствии в России русской, национальной литературы, не раз повторявшуюся Мицкевичем
(см. например, лекцию от 7 июня 1842 г.-- Мицкевич. Т. 4- С. 39 --391)- Впрочем, в 1841--
1842 гг. Кюстин жил по большей части вне Франции, в Швейцарии и Италии, а первое
издание лекций Мицкевича на французском языке датировано 1849 !' > потому вопрос о том,
в какой мере автор "России в 1839 году" был знаком с содержанием этих лекций, остается
открытым.