Страница:
-- очевидно, желая определить православные царские врата с помощью католической реалии
(табернаклем называется балдахин над папским алтарем в соборе Святого Петра в Риме).
Архиепископ, совершавший богослужение...-- Митрополит петербургский Серафим
(Стефан Васильевич Глаголевский; 1763--1843)-
С. 173- я н мог проникнуться к нему симпатией.-- Мемуаристы изображают герцога
Лейхтенбергского как "красивого малого, кутилу и игрока, который, чтобы пользоваться
большой свободой в собственном разврате, постарался деморализовать свою молодую жену"
(Тютчева. С. 24), как человека "корыстного, неделикатного в денежных делах,
безнравственного и, поскольку он согласился жениться, и притом не по страстной любви, на
столь унизительных условиях, вероятно, лишенного религиозных чувств" (Rz.ewuska. Т. а. Р.
127).
С. 174- Колонна Александра (Александрийская колонна), "самая высокая из всех, какие
существовали в древние и новые времена" (Schnit^ler'. Р. 224--225), была торжественно
открыта 30 августа 1834 г.; ее общая высота 47>5 метра; высота Вандомской колонны,
установленной по приказу Наполеона в 1806--1810 гг. на Вандомской площади (до
Революции называвшейся сначала площадью Завоеваний, а затем площадью Людовика Вели-
кого) -- 43'5 метра. Колонны эти могли считаться соперницами: если Наполеон воздвиг свою
в честь побед над немцами и русскими в Аустерлиц-ком сражении, то Николай увековечил
своей славу Александра I -- победителя Наполеона. См.: Кириченко Е. П. Вандомская
колонна в Париже и Александрийский столп в Петербурге: символика уподоблений и проти-
вопоставления // Россия и Франция. XVIII--XX века. М., 1995- С. 88--97-
...в том виде, в каком существовал при императрице Елизавете.-- Зимний дворец в том
виде, в каком видел его Кюстин (и в каком он существует и поныне),-- это пятый вариант
дворца, построенный в 1754--'7б2 гг. в царствование Елизаветы Петровны (1709--1761),
императрицы с 1741 г-) архитектором В. В. Растрелли. К 1839 г. изменился также цвет
дворца: из зеленовато-белого он был перекрашен в бело-желтый цвет (см.: Анциферов Н. П.
Душа Петербурга. Приложение к репринтному воспроизведению.
М., 1991- С. 93)-
С. 174--175- дворец, Сената и другие подражания языческим храмам, в которых,
впрочем, размещается военное министерство... одну-единственную площадь...-- Хотя
Дворцовая и Сенатская (иначе Петровская) площадь достаточно удалены Друг от друга и
ныне представляют собой самостоятельные образования, в начале XIX века все пространство
от Зимнего собора до Исаакиевского дворца воспринималось как единое целое (см.: Schni^ler.
P. 226). Ниже (наст. том, с. 35') Кюстин дословно повторяет описание этой триединой
площади -- "Петровской, Исаакиевской и площади Зимнего дворца",--- данное Шницлером.
Именуя Сенат "подражанием языческим
470
Комментарии
храмам", Кюстин, очевидно, имеет в виду восьмиколонные лоджии коринфского ордера,
украшающие его фасад, равно как и фасад Синода. В том же стиле ампир, использующем в
выборе форм и декора наследие императорского Рима и древнегреческой архаики,
выполнено и здание Главного штаба (построено в 1819--1829 гг. архитектором К. Росси), где
размещались многочисленные министерства.
С. 175- --снискала незаслуженную славу благодаря шарлатанской гордыне
воздвигнувшей ее женщины...-- Имеется в виду Екатерина II, имя которой запечатлено в
надписи на постаменте "Медного всадника": "Петру Первому Екатерина Вторая".
С. 176. Северные пустыни покрываются статуями и барельефами...-- Ср. сходное
впечатление от тогдашнего Петербурга русского старожила: "Двое маршалов -- перед
Казанским собором; велико, и пространно, и пустынно" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу,
12/24 августа 1839 г., Петербург -- РО ИРЛИ. Ф. 309- No 706. Л. 22). О Казанском соборе и
установленных перед ним статуях Кутузова и Барклая де Толли см. примеч. к наст. тому, с.
352-Византии -- первоначальное название Константинополя. ...в том, чтобы, худо ли,
хорошо ли, подражать другим народам...-- Мысль о способности к подражанию как одной
из центральных черт русского национального характера, -- непременный атрибут
французских "отчетов" о путешествии в Россию конца XVIII -- начала XIX вв.: ср.,
например, в "Путешествии в Сибирь" Шаппа д'0троша (1768): "У русских воображение
обнаружить почти так же трудно, как и гений, зато они наделены исключительной
способностью к подражанию" (Voyage. P. ii75)> B "Секретных записках о России" (i8oo) Ш.-
Ф.-Ф. Массона: "Русский характер, сказал кто-то, состоит в том, что у русских нет никакого
характера, но зато есть восхитительная способность усваивать себе характер других наций.
(...) Русский дворянин, единственный представитель русской нации, которого можно
встретить за границей и с каким можно свести знакомство у него на родине, кажется, создан
нарочно для того, чтобы усваивать себе взгляды, нравы, повадки и языки других народов. Он
способен быть легкомыслен, как французский щеголь прежних лет, музыкален, как италья-
нец, рассудителен, как немец, оригинален, как англичанин, низок, как раб, и горд, как
республиканец. Он способен менять вкусы и характер так же легко, как и моды, и эта
гибкость органов и ума есть бесспорно его отличительная черта" (Voyage. P. 1187), или в
"Десяти годах в изгнании" г-жи де Сталь: "Гибкость их природы делает русских способными
подражать во всем другим народам. Сообразно с обстоятельствами они могут держать себя
как англичане, французы, немцы, но никогда они не перестают быть русскими..." (Россия. С.
30); сходные мысли высказывает и Ансело (см.: Ancelot. P. 231--232). Больше того, если Ж.-
Ж. Руссо в "Общественном договоре" (кн. 2, гл. 8) утверждал, что подражательность лишит
русских силы и приведет Россию к утрате самостоятельности не только культурной, но и
политической, некоторые авторы видели в подражательности залог грядущей мощи России:
"Русским предстоит многое копировать, многому учиться. Им незачем заниматься
изобретениями, ибо гораздо больше пользы
471
Комментарии
доставят им подражания; они поступают очень верно, когда призывают к себе иностранцев, с
которых берут пример и у которых перенимают новые для себя обыкновения. Лишь овладев
всеми сокровищами, какими богаты соседние страны, Россия сможет заняться отделкой и
усовершенствованием деталей" (Фабер Г.-Т. Безделки. Прогулки праздного наблюдателя по
Санкт-Петербургу//Новое литературное обозрение. 1994- No 4- с- З^)-Подчас сами русские
соглашались с подобными определениями и даже гордились ими (см. в дневнике Гагерна его
беседу с воспитателем цесаревича генералом Кавелиным, заверявшим гостей, что главный
талант русской нации-- "гений подражания"-- Россия. С. 686). Однако авторы анти-
кюстиновских брошюр были иного мнения; Лабенский указывал на то, что подражание -- не
прерогатива русских: греки подражали египтянам, римляне -- грекам, французы --
понемногу всем европейским нациям: "Отнимите у французской цивилизации то, что она
заимствовала у греков и римлян (начиная с языка), отнимите у нее то, что она почерпнула у
арабов, испанцев, итальянцев, немцев и англичан, -- и посмотрите, к чему сведутся
собственные ее изобретения" (Labinski. Р. 59--6о).
С. 177- Ледяной дворец был воздвигнут зимой 1740 г. между Адмиралтейством и
Зимним дворцом по приказу не Елизаветы, а Анны Иоанновны, для потешного праздника --
женитьбы шута императрицы, князя М. А. Голицына, на калмычке Бужениновой.
С. 174. че испытывали один к другому ни малейшей приязни.-- Можно полагать, что
Николай I, внешне чтивший память "нашего ангела" Александра Павловича и увековечивший
эту память в Александрийской колонне (см. примеч. к наст. тому, с 174)' испытывал к нему
более сложные и не всегда благодарные чувства. Об этом, впрочем, можно судить только по
косвенным данным. См., напр., фразу Бенкендорфа в разговоре с П. А. Вяземским: "Я сказал
императору, что ваши ошибки были ошибками, свойственными всем нам, всему нашему
поколению, которое прежнее царствование ввело в заблуждение", приведенную в письме
Вяземского к жене от 12 апреля 1830 г. (Звенья. М., 1936. Т. 6. С. 234).
С. i8o. ...более немец, нежели русский.--- Русской среди предков Николая I была лишь
прабабка Анна Петровна, дочь Петра I и мать Петра III, все остальные были уроженцы
немецких княжеств (впрочем, ходили слухи, что Екатерина родила Павла не от Петра III, а от
графа Салтыкова, или вообще родила мертвого ребенка, которого подменили крестьянским
сыном).
С. i8i. Император беспрестанно путешествует...-- Эту страсть с неодобрением
отмечали французские дипломаты; Барант 12 ноября 1837 г. доносил тогдашнему главе
кабинета графу Моле: "Страна не имеет от этого ^"стремительных переездов" императора)
никакой пользы. Огромные траты обременяют бюджет, и без того неспособный
удовлетворить все нужды. Никто, даже среди представителей образованного сословия, не
видит у этих путешествий иной причины, кроме настоятельной потребности в новых
впечатлениях и физической деятельности. <...) Эту страсть поставить все на карту ради того,
чтобы проскакать как можно скорее любое расстояние (...') осуждают почти все как
неразумную и не достойную императора,
472
Комментарии
рискующего не одним собой" (Souvenirs. Т. 6. Р. 52); о плачевных последствиях
императорских разъездов 15 июля 1838 г. писал тому же Моле первый секретарь
французского посольства в Петербурге Серее: "Когда император уезжает, жизнь в Империи
останавливается, ибо никто не смеет взять на себя никакой ответственности. К несчастью,
этот государь своими постоянными поездками замедляет все течение жизни. Печально
видеть, что он расходует всю свою силу в путешествиях, единственное достоинство которых
-- быстрота, с которой они совершаются: даже сами русские осуждают эти кочевые
привычки, влияние которых не имеет в себе ничего благотворного. Если император Николай
разжалует в Тифлисе некоего полковника или убедится в Варшаве в добром расположении,
которое питают к нему поляки, управляемому императором народу это никакой пользы не
принесет" (АМАЕ. Т. 190. Fol. 119 verso). Эти путешествия между прочим имели
неблагоприятное воздействие на здоровье Николая I: один из наиболее тревожных
инцидентов произошел 26 августа 1836 г., когда около города Чембары его дорожная коляска
опрокинулась, и он получил перелом ключицы. Не вылежав положенный срок, Николай I
продолжил поездку, однако с этого времени близкие начали отмечать его чрезвычайную
раздражительность (см.: Полиевктов М. Николай I:
Биография и обзор царствования. М., 1918. С. 194)- Это обстоятельство не укрылось от
иностранных наблюдателей: а6 июня (н. ст.) 1838 г. "Journal des Debats" перепечатала статью
из английской газеты "Globe", в которой сообщалось, что падение императора сказалось на
его умственных способностях; о волнениях русских цензоров по этому поводу см. запись в
дневнике П. Г. Дивова от 27 июня / 9 июля 1838 г. (PC. No 6. С. 643)- Напротив, официозные
русские журналисты и их французские последователи склонны были видеть в любви
императора к разъездам проявление его отеческой заботы о подданных: "Злоупотребления, к
несчастью многочисленные в огромной империи, не имеют неприятеля более усердного и
внимательного. Он ( император) желает все видеть и все знать. Ум его деятелен и энергичен,
здоровье могуче -- их достает на все. Сегодня он в Петербурге, завтра -- в Москве; вы
полагаете, что он возвратился на брега Невы, а он тем временем обозревает берега Черного
моря" (Ferrier de Tourettes A. La Russie. Bruxelles, 1841. P. 28). Впрочем, и на русскую
публику, "особенно в среднем сословии", производили, по наблюдениям III Отделения,
"самое неприятное впечатление" путешествия императора за границей, ослаблявшие
"понятие о национальности нынешнего государя" -- "резкой черте, отличавшей его от всех
предшественников его со времени Петра I" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223- No з- Л. i55--- Отчет за
1838 г.). Любопытно, что та же привычка развлекать себя переменой места проявлялась -- в
меньшем масштабе -- в жизни двора в Петергофе: "В Царском и в Петергофе императрица
любила пить утренний кофе в одном из отдельных павильонов в парке, приходилось
следовать туда за ней, и добрая часть утра проходила в таких прогулках (...) Ездовые (...)
скакали на ферму, в Знаменское, в Сергиевку предупредить великих князей и великих
княгинь, что императрица будет
473
Комментарии
кушать кофе в Ореанде, на "мельнице", в "избе", в Монплезире, в "хижине" ^...) Через
несколько минут можно было наблюдать, как великие князья в форме, великие княгини в
туалетах, дети в нарядных платьицах, дамы и кавалеры свиты поспешно направлялись к
намеченной цели" {Тютчева.
С. 33--34)-
С. i8i. Вчера вечером я был представлен императору...-- "В воскресенье
^2/14 июля 1839 г.) два часа перед балом их величества государь император и государыня
императрица изволили принимать в Зимнем дворце:
австрийского тайного советника графа Яблоновского, французских путешественников
герцога де Малье, маркиза де Кюстин и барона Моламбе;
французского генерального консула в Варшаве г-на Бреннье; датского поверенного в делах в
Швеции графа Плессен, баварского майора де Фирекка, бывшего поверенного в делах
Северо-Американских Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге г-на Леветта Гарриса,
ганноверского офицера графа Беннигсена и швейцарских путешественников господ На-
вилль" (Санкт-Петербургские ведомости. 1839. No i5 - 5/'7 июля 1839; то же сообщение на
французском языке см.: Journal de Saint-Petersbourg. 4/16 июля 1839). Об этом приеме Барант
сообщил главе кабинета Сульту: "Я представил ко двору нескольких французских
путешественников, г-на герцога де Майе (в "Санкт-Петербургских ведомостях" -- Малье), г-
на маркиза де Кюстина, г-на барона де Моламбе, г-на Бреннье, королевского консула в
Варшаве. Приняли их очень хорошо, император говорил с ними весьма любезно и пригласил
на все празднества. Те из них, кого я могу заподозрить в приверженности к легитимизму,
держались в высшей степени достойно и являлись при дворе и в свете лишь под эгидою
посольства. Они имели возможность убедиться, что это -- залог успеха". Король Луи-
Филипп, однако, выразил в ответ недовольство тем, что посол представляет ко двору его
политических противников (легитимистов), "не представленных (яо Франции) ни королю, ни
двору" (цит. по: Cadot. P. 193)- Возможно, именно для того, чтобы не напоминать о
"проступке" Баранта, Кюстин изобразил дело так, что императору его представил не посол, а
обер-церемониймейстер (Воронцов-Дашков-- см. примеч. к наст. тому, с. 159)-Поддержка
посла была, как правило, необходимым условием для приема приезжих из Франции при
дворе. Николай I относился к Июльской монархии настороженно; он не мог простить Луи-
Филиппу узурпации короны, однако, официально признав "июльскую" Францию, отказывал
в политической поддержке французским легитимистам -- активным сторонникам
возвращения на трон законного наследника престола герцога Бордоского, внука свергнутого в
1830 г. Карла X. Незадолго до приезда Кюстина в Россию Николай, как докладывал Барант
Моле 4 марта 1839 г., вовсе не принял прибывшего в Петербург с письмами от герцогини
Беррийской (матери герцога Бордоского) видного легитимиста Пэра (см.: АМАЕ. Т. 194- Fol.
53), а когда в августе 1841 г. другой французский путешественник, граф де Ланком-Брев,
представился российскому императору в мундире времен Реставрации, тот высказал Баранту
свое неудовольствие: "Вы вя днях прислали мне легитимиста; он был одет не по форме"
(Souvenirs. Т. 6. Р. баб). Меж тем противники Кюстина не замедлили истолковать тот факт,
что
474
Комментарии
Барант якобы не представил его императору, в нелестном для маркиза смысле; так "Quarterly
Review" утверждала: "Очевидно, что, несмотря на свою ненависть к Луи-Филиппу, маркиз
рассчитывал на покровительство прославленного французского посла в России, но г-н Барант
не только не поощрял его притязаний, но даже не удосужился представить его императору"
(цит. по французскому переводу: Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 262).
...один поляк...--- Яблоновский -- возможно, князь Людвиг (1784 1864), австрийский
дипломат польского происхождения.
С. 183. ...проклинать низкопоклонников, как делали Бомарше и многие другие... Пьер
Огюстен Карон де Бомарше (i732 ^799) обличал низкопоклонство судей, пресмыкающихся
перед знатью, в своих "Memoires" (i773
1774) -- судебных записках, посвященных его процессу против Ла Блаша, который после
смерти своего дяди, крупнейшего французского финансиста Пари-Дюверне, не захотел
платить Бомарше по долговым обязательствам покойного и обвинил писателя в подделке
документов. Судья Гезман принял сторону богача, что и побудило Бомарше к написанию
"Memoires".
С. 184. ...все это называется -- танцевать полонез.- Ср. в отчете о празднестве в честь
бракосочетания великой княжны: "Бал состоял (...') из одного длинного польского танца"
("Северная пчела", 4 июля 1839" No 146)-Сходное с кюстиновским изумление оттого, что
полонез - не что иное, как прогулка по анфиладам комнат, выражают и Ансело (Ancelot. P.
37^) и д'Арленкур (Arlincourt. Т. I. Р. 238).
...во времена Венского конгресса...-- См. примеч. к наст. тому, с. 78.
...урожденной принцессой Баденской. -- Елизавета Алексеевна (i779--1826) была женой
Александра с 1793 г- Супруги довольно быстро охладели друг к другу. Во время Венского
конгресса Александр предлагал императрице остаться у матери в Карлсруэ, но она
последовала за ним в Петербург. О резком и даже грубом обращении императора с женой в
эту пору свидетельствуют донесения шпионов австрийскому министру полиции Ха-геру: "2
января 1815 г. ^...) В прошлую пятницу Александр силой заставил свою несчастную жену
отправиться на бал к княгине Багратион. Императрица нехотя повиновалась ^...) В субботу
был семейный обед у Александра, который ужасно грубо обращался с императрицей, ее
братом ^герцогом Баденским) и ее сестрой <(королевой Баварской)" (цит. по: Валлотон А.
Александр I. M., 1991- С. 291).
...женщиной, за которой муже несколько лет открыто ухаживал... -- Многолетней
любовницей Александра I была Мария Антоновна Нарышкина (урожд. княжна
Четвертинская; 1779--1854)1 однако ее в Вене во время работы конгресса не было (см.: La
Garde A. de Fetes et souvenirs du congres de Vienne. Bruxelles. 1843. Т. i. P. 155).
С. 185. Фенелон Франсуа де Салиньяк де Ла Мот (1651--1751) --" французский теолог и
писатель, воспитатель дофина (внука Людовика XIV), для которого он сочинил
"воспитательный" роман "Приключения Телемака" (1695; чэд- 1699)" своего рода пособие по
"искусству править королевством", содержащее взгляды автора на различные типы монархии
475
Комментарии
(наиболее совершенным ему представлялось правление просвещенного монарха,
слушающегося умных советчиков).
С. i86. ...из музея Курция.-- То есть из музея восковых фигур, который около 1780 г.
открыл в Париже немец Кури (звавший себя на латинский манер Курцием).
Национальный наряд русских придворных дам...-- См. примеч. к наст. тому, с. 151.
С. 187. Немецкая кровь дает себя знать... -- Предки Кюстина, выходцы из бельгийской
провинции Эно, с XIII в. обосновались в Лотарингии -- пограничной области, исторически
тесно связанной не только с Францией, но и с Германией.
С. i88. ...тихо приказал слуге принести еще один стул...-- "По другим рассказам,
Николай Павлович, крайне пораженный этой наивной дерзостью, сказал улыбаясь: "Нас
должно быть восьмеро за нашим столом, ну что же, нас будет девять, потому что случай
посылает нам одним гостем более". Во время ужина государь несколько раз благосклонно
заговаривал с ним (швейцарцем)" (примечание Н. К. Шильдера-- PC. 1891. No i. С. 179)-
...английского вельможи маркиза *** -- Это был Генри Уильям Пейджет, 2-й граф
Аксбридж, с 1815 г. маркиз Энглези (1768--1854), участник сражения при Ватерлоо, отец
троих сыновей; подлинное имя указано автором рецензии в "Quarterly Rewiev" (см.:
Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 298).
...до у градусов...-- См. примеч. к наст. тому, с. 122.
С. 189. Брейгель Бархатный (1568--1625)-- фламандский живописец, отличавшийся
деликатностью колорита и пристрастием к идиллическим пейзажам.
...собора Святого Николая...-- Имеется в виду Никольский Морской собор на
Никольской площади, сооруженный в 1753--'7б2 гг. архитектором С. И. Чевакинским в стиле
барокко с использованием традиционных форм русской церковной архитектуры.
С. 190. Я близок с польским семейством...-- Имеется в виду семейство Гуровских.
Баронесса Цецилия Владиславовна Фредерике (1794--1851)" жена (с 1814 г.) барона Петра
Андреевича Фредерикса (1786--1855), командира лейб-гвардейского московского полка,
была дочерью польского графа Гуровского и "внучкой, по своей матери, известного
прусского фельдмаршала фон Бишофсфердера (...)и воспитывалась с самых юных лет при
прусском дворе, в семье короля Фридриха Вильгельма III и супруги его королевы Луизы, с
дочерью их принцессой Шарлоттой, впоследствии императрицей всероссийской Александрой
Федоровной. Они были связаны самой нежной дружбой, которая не изменилась до их
смерти" (Фредерике М. П. Из воспоминаний//Исторический вестник. 1898. Т. i. С. 57--58)-
Cecile, как звали ее при дворе, была для императрицы "неиссякаемым источником помощи во
всех обыденных делах, сочувствием ли или словом и делом" (Сон юности. С. 22--23). У
Цецилии Фредерике было два брата -- графы Адам и Игнаций Гуровские (см. о них ниже
примеч. к т. i, с. 270).
...путешествие императрицы Екатерины в
Крым... деревни, состоящие из одних
476
Комментарии
раскрашенных фасадов...-- Сведения о грандиозных "декорациях", возведенных Г. А.
Потемкиным по случаю поездки Екатерины II в обществе знатных иностранцев по
новоприсоединенному к России Крыму (1787), восходят, в частности, к "Запискам, или
Воспоминаниям и анекдотам" французского посла при дворе Екатерины графа Л.-Ф. де
Сегюра (ср. примеч. к наст. тому, с. 28), который, описывая это путешествие, неоднократно
подчеркивал его сказочность, сравнивая увиденное то со сказками "Тысячи и одной ночи", то
с дворцом Армиды (см.: Segur L.-F. de. Memoires ou Souvenirs et anecdotes. P., 1827. Т. 3. P.
159, 195). Образ этот использовался во французской газетной публицистике кюстиновского
времени; так, рассуждая 2 сентября 1837 г- о Вознесенских маневрах русской армии, газета
"Courrier francais" замечала: "Всем памятно торжественно обставленное путешествие
Екатерины II по южным губерниям России: все чудеса, какими галантный и честолюбивый
Потемкин надеялся потешить гордыню императрицы, будут вновь устроены в наши дни, но
уже с другой целью. Ныне русские хотят ослепить зрелищем своего могущества посланцев
европейских держав, которые будут сопровождать императора Николая в Крым. Безлюдные
степи, занимающие центр империи, как по волшебству покроются селениями, людьми и
стадами. Целые народы будут переселены на новое место ради того, чтобы потешить взоры
гостей. Куда ни глянь, всюду путешественники увидят знаки достатка и плодородия, а затем
нескромность нескольких услужливых писателей поразит Европу рассказами, не
уступающими вымыслам "Тысячи и одной ночи"".
С. 191- ...ках говорит Фруассар.-- Кюстин подражает стилю французских хроник,
одним из самых прославленных создателей которых был Жан Фруассар (ок. 1337--ок- i400)-
...что всякий француз "либо завзятый якобинец,, либо неистовый роялист".-- Кюстин в
афористической форме резюмирует содержание седьмой главы первой части книги г-жи де
Сталь "О влиянии страстей на счастье индивидов и наций" (1796); глава называется "О духе
партий".
Письмо двенадцатое
С. 192. Письмо, которое вы сейчас прочтете...-- Это указание на подлинность
письма-- не литературный прием. В конце июня 1840 г. Кюстин писал Софи Гэ:
"Сохранилось ли у вас мое письмо к Эдуару (Сент-Барбу) из Петербурга, датированное IQ
июля 1839 года? Там говорится о празднике у великой княгини Елены, которая долго
расспрашивала меня о вас. Я дошел до этого места в описании моего путешествия и из
почтения к истине, которое движет мною в работе над этой книгой, предпочитаю не
выдумывать, а обратиться к расставленным мною же вехам" (цит. по: Тот.
Р. 521).
С. 193- Петербург, ig июля...-- По старому стилю 7 июля. ...спущен на воду iso-пушечный
корабль... -- "В среду 5 числа (июля) спущен на воду в Новом Адмиралтействе
новопостроенный корпуса кора-
477
Комментарии
бельных инженеров полковником Поповым стадвадцатипушечный корабль "Россия" в
высочайшем присутствии его величества государя императора и всей императорской
фамилии, с обычным при таких случаях торжеством" (Санкт-Петербургские ведомости, и
июля 1839; в "Journal de Saint-Petersbourg" та же информация помечена 11/23 июля 1839)- По
словам М. А. Корфа, спуск этого корабля на воду был сопряжен с большим риском, так как
"для постройки судов подобного размера нет или, по крайней мере, тогда не существовало
здесь соответственных доков и, по воле государя, этот корабль был построен в таком доке,
где между его сторонами и ребрами корабля оставалось пустоты не более нескольких
вершков", тем не менее все прошло благополучно (PC. 1899- No J. С. 23).
С. 195- Великая княгиня Елена Павловна (урожд. Фредерика Шарлотта Мария, принцесса
Вюртембергская; 1806--1873); жена (с 1824) великого князя Михаила Павловича (1798--
1849) и дочь Павла Вюртембергского (1785--1852), брата вюртембергского короля
Вильгельма I, вступившего на престол в i8i6 г. Поскольку у короля в ту пору были только
дочери, а в Вюртемберге действовал салический закон, запрещавший передачу престола по
женской линии, после смерти Вильгельма I корона должна была перейти к Павлу, но тот,
любивший светскую жизнь и скучавший в столице королевства, Штутгарте, отказался от этой
чести и уехал в Париж, где прожил всю жизнь; там же получили образование его дети. Елена
Павловна интересовалась литературой и философией, ценила просвещенных собеседников и
сама говорила "легко и умно" (Kauchtschischwili N. II Diario di Dar'ja Fedorovna Ficquelmont.
Milano, 1968. P. 101), обсуждала с А. И. Тургеневым и П. А. Вяземским "Ламартина, Гюго,
Дюма", старинные рукописи, Шеллинга и Ламенне (письма А. И. Тургенева Н. И. Тургеневу
от 20 и 24 октября 1839 г-; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 66 об., 70). По воспоминаниям
министра государственных имуществ П. Д. Киселева, Николай I отозвался об общении Елены
Павловны с Кюстином так: "Елена -- это ученый нашего семейства, я к ней отсылаю
европейских путешественников; в последний раз это был Кюстин, который завел со мною
разговор об истории православной церкви; я тотчас отправил его к Елене, которая расскажет
(табернаклем называется балдахин над папским алтарем в соборе Святого Петра в Риме).
Архиепископ, совершавший богослужение...-- Митрополит петербургский Серафим
(Стефан Васильевич Глаголевский; 1763--1843)-
С. 173- я н мог проникнуться к нему симпатией.-- Мемуаристы изображают герцога
Лейхтенбергского как "красивого малого, кутилу и игрока, который, чтобы пользоваться
большой свободой в собственном разврате, постарался деморализовать свою молодую жену"
(Тютчева. С. 24), как человека "корыстного, неделикатного в денежных делах,
безнравственного и, поскольку он согласился жениться, и притом не по страстной любви, на
столь унизительных условиях, вероятно, лишенного религиозных чувств" (Rz.ewuska. Т. а. Р.
127).
С. 174- Колонна Александра (Александрийская колонна), "самая высокая из всех, какие
существовали в древние и новые времена" (Schnit^ler'. Р. 224--225), была торжественно
открыта 30 августа 1834 г.; ее общая высота 47>5 метра; высота Вандомской колонны,
установленной по приказу Наполеона в 1806--1810 гг. на Вандомской площади (до
Революции называвшейся сначала площадью Завоеваний, а затем площадью Людовика Вели-
кого) -- 43'5 метра. Колонны эти могли считаться соперницами: если Наполеон воздвиг свою
в честь побед над немцами и русскими в Аустерлиц-ком сражении, то Николай увековечил
своей славу Александра I -- победителя Наполеона. См.: Кириченко Е. П. Вандомская
колонна в Париже и Александрийский столп в Петербурге: символика уподоблений и проти-
вопоставления // Россия и Франция. XVIII--XX века. М., 1995- С. 88--97-
...в том виде, в каком существовал при императрице Елизавете.-- Зимний дворец в том
виде, в каком видел его Кюстин (и в каком он существует и поныне),-- это пятый вариант
дворца, построенный в 1754--'7б2 гг. в царствование Елизаветы Петровны (1709--1761),
императрицы с 1741 г-) архитектором В. В. Растрелли. К 1839 г. изменился также цвет
дворца: из зеленовато-белого он был перекрашен в бело-желтый цвет (см.: Анциферов Н. П.
Душа Петербурга. Приложение к репринтному воспроизведению.
М., 1991- С. 93)-
С. 174--175- дворец, Сената и другие подражания языческим храмам, в которых,
впрочем, размещается военное министерство... одну-единственную площадь...-- Хотя
Дворцовая и Сенатская (иначе Петровская) площадь достаточно удалены Друг от друга и
ныне представляют собой самостоятельные образования, в начале XIX века все пространство
от Зимнего собора до Исаакиевского дворца воспринималось как единое целое (см.: Schni^ler.
P. 226). Ниже (наст. том, с. 35') Кюстин дословно повторяет описание этой триединой
площади -- "Петровской, Исаакиевской и площади Зимнего дворца",--- данное Шницлером.
Именуя Сенат "подражанием языческим
470
Комментарии
храмам", Кюстин, очевидно, имеет в виду восьмиколонные лоджии коринфского ордера,
украшающие его фасад, равно как и фасад Синода. В том же стиле ампир, использующем в
выборе форм и декора наследие императорского Рима и древнегреческой архаики,
выполнено и здание Главного штаба (построено в 1819--1829 гг. архитектором К. Росси), где
размещались многочисленные министерства.
С. 175- --снискала незаслуженную славу благодаря шарлатанской гордыне
воздвигнувшей ее женщины...-- Имеется в виду Екатерина II, имя которой запечатлено в
надписи на постаменте "Медного всадника": "Петру Первому Екатерина Вторая".
С. 176. Северные пустыни покрываются статуями и барельефами...-- Ср. сходное
впечатление от тогдашнего Петербурга русского старожила: "Двое маршалов -- перед
Казанским собором; велико, и пространно, и пустынно" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу,
12/24 августа 1839 г., Петербург -- РО ИРЛИ. Ф. 309- No 706. Л. 22). О Казанском соборе и
установленных перед ним статуях Кутузова и Барклая де Толли см. примеч. к наст. тому, с.
352-Византии -- первоначальное название Константинополя. ...в том, чтобы, худо ли,
хорошо ли, подражать другим народам...-- Мысль о способности к подражанию как одной
из центральных черт русского национального характера, -- непременный атрибут
французских "отчетов" о путешествии в Россию конца XVIII -- начала XIX вв.: ср.,
например, в "Путешествии в Сибирь" Шаппа д'0троша (1768): "У русских воображение
обнаружить почти так же трудно, как и гений, зато они наделены исключительной
способностью к подражанию" (Voyage. P. ii75)> B "Секретных записках о России" (i8oo) Ш.-
Ф.-Ф. Массона: "Русский характер, сказал кто-то, состоит в том, что у русских нет никакого
характера, но зато есть восхитительная способность усваивать себе характер других наций.
(...) Русский дворянин, единственный представитель русской нации, которого можно
встретить за границей и с каким можно свести знакомство у него на родине, кажется, создан
нарочно для того, чтобы усваивать себе взгляды, нравы, повадки и языки других народов. Он
способен быть легкомыслен, как французский щеголь прежних лет, музыкален, как италья-
нец, рассудителен, как немец, оригинален, как англичанин, низок, как раб, и горд, как
республиканец. Он способен менять вкусы и характер так же легко, как и моды, и эта
гибкость органов и ума есть бесспорно его отличительная черта" (Voyage. P. 1187), или в
"Десяти годах в изгнании" г-жи де Сталь: "Гибкость их природы делает русских способными
подражать во всем другим народам. Сообразно с обстоятельствами они могут держать себя
как англичане, французы, немцы, но никогда они не перестают быть русскими..." (Россия. С.
30); сходные мысли высказывает и Ансело (см.: Ancelot. P. 231--232). Больше того, если Ж.-
Ж. Руссо в "Общественном договоре" (кн. 2, гл. 8) утверждал, что подражательность лишит
русских силы и приведет Россию к утрате самостоятельности не только культурной, но и
политической, некоторые авторы видели в подражательности залог грядущей мощи России:
"Русским предстоит многое копировать, многому учиться. Им незачем заниматься
изобретениями, ибо гораздо больше пользы
471
Комментарии
доставят им подражания; они поступают очень верно, когда призывают к себе иностранцев, с
которых берут пример и у которых перенимают новые для себя обыкновения. Лишь овладев
всеми сокровищами, какими богаты соседние страны, Россия сможет заняться отделкой и
усовершенствованием деталей" (Фабер Г.-Т. Безделки. Прогулки праздного наблюдателя по
Санкт-Петербургу//Новое литературное обозрение. 1994- No 4- с- З^)-Подчас сами русские
соглашались с подобными определениями и даже гордились ими (см. в дневнике Гагерна его
беседу с воспитателем цесаревича генералом Кавелиным, заверявшим гостей, что главный
талант русской нации-- "гений подражания"-- Россия. С. 686). Однако авторы анти-
кюстиновских брошюр были иного мнения; Лабенский указывал на то, что подражание -- не
прерогатива русских: греки подражали египтянам, римляне -- грекам, французы --
понемногу всем европейским нациям: "Отнимите у французской цивилизации то, что она
заимствовала у греков и римлян (начиная с языка), отнимите у нее то, что она почерпнула у
арабов, испанцев, итальянцев, немцев и англичан, -- и посмотрите, к чему сведутся
собственные ее изобретения" (Labinski. Р. 59--6о).
С. 177- Ледяной дворец был воздвигнут зимой 1740 г. между Адмиралтейством и
Зимним дворцом по приказу не Елизаветы, а Анны Иоанновны, для потешного праздника --
женитьбы шута императрицы, князя М. А. Голицына, на калмычке Бужениновой.
С. 174. че испытывали один к другому ни малейшей приязни.-- Можно полагать, что
Николай I, внешне чтивший память "нашего ангела" Александра Павловича и увековечивший
эту память в Александрийской колонне (см. примеч. к наст. тому, с 174)' испытывал к нему
более сложные и не всегда благодарные чувства. Об этом, впрочем, можно судить только по
косвенным данным. См., напр., фразу Бенкендорфа в разговоре с П. А. Вяземским: "Я сказал
императору, что ваши ошибки были ошибками, свойственными всем нам, всему нашему
поколению, которое прежнее царствование ввело в заблуждение", приведенную в письме
Вяземского к жене от 12 апреля 1830 г. (Звенья. М., 1936. Т. 6. С. 234).
С. i8o. ...более немец, нежели русский.--- Русской среди предков Николая I была лишь
прабабка Анна Петровна, дочь Петра I и мать Петра III, все остальные были уроженцы
немецких княжеств (впрочем, ходили слухи, что Екатерина родила Павла не от Петра III, а от
графа Салтыкова, или вообще родила мертвого ребенка, которого подменили крестьянским
сыном).
С. i8i. Император беспрестанно путешествует...-- Эту страсть с неодобрением
отмечали французские дипломаты; Барант 12 ноября 1837 г. доносил тогдашнему главе
кабинета графу Моле: "Страна не имеет от этого ^"стремительных переездов" императора)
никакой пользы. Огромные траты обременяют бюджет, и без того неспособный
удовлетворить все нужды. Никто, даже среди представителей образованного сословия, не
видит у этих путешествий иной причины, кроме настоятельной потребности в новых
впечатлениях и физической деятельности. <...) Эту страсть поставить все на карту ради того,
чтобы проскакать как можно скорее любое расстояние (...') осуждают почти все как
неразумную и не достойную императора,
472
Комментарии
рискующего не одним собой" (Souvenirs. Т. 6. Р. 52); о плачевных последствиях
императорских разъездов 15 июля 1838 г. писал тому же Моле первый секретарь
французского посольства в Петербурге Серее: "Когда император уезжает, жизнь в Империи
останавливается, ибо никто не смеет взять на себя никакой ответственности. К несчастью,
этот государь своими постоянными поездками замедляет все течение жизни. Печально
видеть, что он расходует всю свою силу в путешествиях, единственное достоинство которых
-- быстрота, с которой они совершаются: даже сами русские осуждают эти кочевые
привычки, влияние которых не имеет в себе ничего благотворного. Если император Николай
разжалует в Тифлисе некоего полковника или убедится в Варшаве в добром расположении,
которое питают к нему поляки, управляемому императором народу это никакой пользы не
принесет" (АМАЕ. Т. 190. Fol. 119 verso). Эти путешествия между прочим имели
неблагоприятное воздействие на здоровье Николая I: один из наиболее тревожных
инцидентов произошел 26 августа 1836 г., когда около города Чембары его дорожная коляска
опрокинулась, и он получил перелом ключицы. Не вылежав положенный срок, Николай I
продолжил поездку, однако с этого времени близкие начали отмечать его чрезвычайную
раздражительность (см.: Полиевктов М. Николай I:
Биография и обзор царствования. М., 1918. С. 194)- Это обстоятельство не укрылось от
иностранных наблюдателей: а6 июня (н. ст.) 1838 г. "Journal des Debats" перепечатала статью
из английской газеты "Globe", в которой сообщалось, что падение императора сказалось на
его умственных способностях; о волнениях русских цензоров по этому поводу см. запись в
дневнике П. Г. Дивова от 27 июня / 9 июля 1838 г. (PC. No 6. С. 643)- Напротив, официозные
русские журналисты и их французские последователи склонны были видеть в любви
императора к разъездам проявление его отеческой заботы о подданных: "Злоупотребления, к
несчастью многочисленные в огромной империи, не имеют неприятеля более усердного и
внимательного. Он ( император) желает все видеть и все знать. Ум его деятелен и энергичен,
здоровье могуче -- их достает на все. Сегодня он в Петербурге, завтра -- в Москве; вы
полагаете, что он возвратился на брега Невы, а он тем временем обозревает берега Черного
моря" (Ferrier de Tourettes A. La Russie. Bruxelles, 1841. P. 28). Впрочем, и на русскую
публику, "особенно в среднем сословии", производили, по наблюдениям III Отделения,
"самое неприятное впечатление" путешествия императора за границей, ослаблявшие
"понятие о национальности нынешнего государя" -- "резкой черте, отличавшей его от всех
предшественников его со времени Петра I" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223- No з- Л. i55--- Отчет за
1838 г.). Любопытно, что та же привычка развлекать себя переменой места проявлялась -- в
меньшем масштабе -- в жизни двора в Петергофе: "В Царском и в Петергофе императрица
любила пить утренний кофе в одном из отдельных павильонов в парке, приходилось
следовать туда за ней, и добрая часть утра проходила в таких прогулках (...) Ездовые (...)
скакали на ферму, в Знаменское, в Сергиевку предупредить великих князей и великих
княгинь, что императрица будет
473
Комментарии
кушать кофе в Ореанде, на "мельнице", в "избе", в Монплезире, в "хижине" ^...) Через
несколько минут можно было наблюдать, как великие князья в форме, великие княгини в
туалетах, дети в нарядных платьицах, дамы и кавалеры свиты поспешно направлялись к
намеченной цели" {Тютчева.
С. 33--34)-
С. i8i. Вчера вечером я был представлен императору...-- "В воскресенье
^2/14 июля 1839 г.) два часа перед балом их величества государь император и государыня
императрица изволили принимать в Зимнем дворце:
австрийского тайного советника графа Яблоновского, французских путешественников
герцога де Малье, маркиза де Кюстин и барона Моламбе;
французского генерального консула в Варшаве г-на Бреннье; датского поверенного в делах в
Швеции графа Плессен, баварского майора де Фирекка, бывшего поверенного в делах
Северо-Американских Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге г-на Леветта Гарриса,
ганноверского офицера графа Беннигсена и швейцарских путешественников господ На-
вилль" (Санкт-Петербургские ведомости. 1839. No i5 - 5/'7 июля 1839; то же сообщение на
французском языке см.: Journal de Saint-Petersbourg. 4/16 июля 1839). Об этом приеме Барант
сообщил главе кабинета Сульту: "Я представил ко двору нескольких французских
путешественников, г-на герцога де Майе (в "Санкт-Петербургских ведомостях" -- Малье), г-
на маркиза де Кюстина, г-на барона де Моламбе, г-на Бреннье, королевского консула в
Варшаве. Приняли их очень хорошо, император говорил с ними весьма любезно и пригласил
на все празднества. Те из них, кого я могу заподозрить в приверженности к легитимизму,
держались в высшей степени достойно и являлись при дворе и в свете лишь под эгидою
посольства. Они имели возможность убедиться, что это -- залог успеха". Король Луи-
Филипп, однако, выразил в ответ недовольство тем, что посол представляет ко двору его
политических противников (легитимистов), "не представленных (яо Франции) ни королю, ни
двору" (цит. по: Cadot. P. 193)- Возможно, именно для того, чтобы не напоминать о
"проступке" Баранта, Кюстин изобразил дело так, что императору его представил не посол, а
обер-церемониймейстер (Воронцов-Дашков-- см. примеч. к наст. тому, с. 159)-Поддержка
посла была, как правило, необходимым условием для приема приезжих из Франции при
дворе. Николай I относился к Июльской монархии настороженно; он не мог простить Луи-
Филиппу узурпации короны, однако, официально признав "июльскую" Францию, отказывал
в политической поддержке французским легитимистам -- активным сторонникам
возвращения на трон законного наследника престола герцога Бордоского, внука свергнутого в
1830 г. Карла X. Незадолго до приезда Кюстина в Россию Николай, как докладывал Барант
Моле 4 марта 1839 г., вовсе не принял прибывшего в Петербург с письмами от герцогини
Беррийской (матери герцога Бордоского) видного легитимиста Пэра (см.: АМАЕ. Т. 194- Fol.
53), а когда в августе 1841 г. другой французский путешественник, граф де Ланком-Брев,
представился российскому императору в мундире времен Реставрации, тот высказал Баранту
свое неудовольствие: "Вы вя днях прислали мне легитимиста; он был одет не по форме"
(Souvenirs. Т. 6. Р. баб). Меж тем противники Кюстина не замедлили истолковать тот факт,
что
474
Комментарии
Барант якобы не представил его императору, в нелестном для маркиза смысле; так "Quarterly
Review" утверждала: "Очевидно, что, несмотря на свою ненависть к Луи-Филиппу, маркиз
рассчитывал на покровительство прославленного французского посла в России, но г-н Барант
не только не поощрял его притязаний, но даже не удосужился представить его императору"
(цит. по французскому переводу: Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 262).
...один поляк...--- Яблоновский -- возможно, князь Людвиг (1784 1864), австрийский
дипломат польского происхождения.
С. 183. ...проклинать низкопоклонников, как делали Бомарше и многие другие... Пьер
Огюстен Карон де Бомарше (i732 ^799) обличал низкопоклонство судей, пресмыкающихся
перед знатью, в своих "Memoires" (i773
1774) -- судебных записках, посвященных его процессу против Ла Блаша, который после
смерти своего дяди, крупнейшего французского финансиста Пари-Дюверне, не захотел
платить Бомарше по долговым обязательствам покойного и обвинил писателя в подделке
документов. Судья Гезман принял сторону богача, что и побудило Бомарше к написанию
"Memoires".
С. 184. ...все это называется -- танцевать полонез.- Ср. в отчете о празднестве в честь
бракосочетания великой княжны: "Бал состоял (...') из одного длинного польского танца"
("Северная пчела", 4 июля 1839" No 146)-Сходное с кюстиновским изумление оттого, что
полонез - не что иное, как прогулка по анфиладам комнат, выражают и Ансело (Ancelot. P.
37^) и д'Арленкур (Arlincourt. Т. I. Р. 238).
...во времена Венского конгресса...-- См. примеч. к наст. тому, с. 78.
...урожденной принцессой Баденской. -- Елизавета Алексеевна (i779--1826) была женой
Александра с 1793 г- Супруги довольно быстро охладели друг к другу. Во время Венского
конгресса Александр предлагал императрице остаться у матери в Карлсруэ, но она
последовала за ним в Петербург. О резком и даже грубом обращении императора с женой в
эту пору свидетельствуют донесения шпионов австрийскому министру полиции Ха-геру: "2
января 1815 г. ^...) В прошлую пятницу Александр силой заставил свою несчастную жену
отправиться на бал к княгине Багратион. Императрица нехотя повиновалась ^...) В субботу
был семейный обед у Александра, который ужасно грубо обращался с императрицей, ее
братом ^герцогом Баденским) и ее сестрой <(королевой Баварской)" (цит. по: Валлотон А.
Александр I. M., 1991- С. 291).
...женщиной, за которой муже несколько лет открыто ухаживал... -- Многолетней
любовницей Александра I была Мария Антоновна Нарышкина (урожд. княжна
Четвертинская; 1779--1854)1 однако ее в Вене во время работы конгресса не было (см.: La
Garde A. de Fetes et souvenirs du congres de Vienne. Bruxelles. 1843. Т. i. P. 155).
С. 185. Фенелон Франсуа де Салиньяк де Ла Мот (1651--1751) --" французский теолог и
писатель, воспитатель дофина (внука Людовика XIV), для которого он сочинил
"воспитательный" роман "Приключения Телемака" (1695; чэд- 1699)" своего рода пособие по
"искусству править королевством", содержащее взгляды автора на различные типы монархии
475
Комментарии
(наиболее совершенным ему представлялось правление просвещенного монарха,
слушающегося умных советчиков).
С. i86. ...из музея Курция.-- То есть из музея восковых фигур, который около 1780 г.
открыл в Париже немец Кури (звавший себя на латинский манер Курцием).
Национальный наряд русских придворных дам...-- См. примеч. к наст. тому, с. 151.
С. 187. Немецкая кровь дает себя знать... -- Предки Кюстина, выходцы из бельгийской
провинции Эно, с XIII в. обосновались в Лотарингии -- пограничной области, исторически
тесно связанной не только с Францией, но и с Германией.
С. i88. ...тихо приказал слуге принести еще один стул...-- "По другим рассказам,
Николай Павлович, крайне пораженный этой наивной дерзостью, сказал улыбаясь: "Нас
должно быть восьмеро за нашим столом, ну что же, нас будет девять, потому что случай
посылает нам одним гостем более". Во время ужина государь несколько раз благосклонно
заговаривал с ним (швейцарцем)" (примечание Н. К. Шильдера-- PC. 1891. No i. С. 179)-
...английского вельможи маркиза *** -- Это был Генри Уильям Пейджет, 2-й граф
Аксбридж, с 1815 г. маркиз Энглези (1768--1854), участник сражения при Ватерлоо, отец
троих сыновей; подлинное имя указано автором рецензии в "Quarterly Rewiev" (см.:
Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 298).
...до у градусов...-- См. примеч. к наст. тому, с. 122.
С. 189. Брейгель Бархатный (1568--1625)-- фламандский живописец, отличавшийся
деликатностью колорита и пристрастием к идиллическим пейзажам.
...собора Святого Николая...-- Имеется в виду Никольский Морской собор на
Никольской площади, сооруженный в 1753--'7б2 гг. архитектором С. И. Чевакинским в стиле
барокко с использованием традиционных форм русской церковной архитектуры.
С. 190. Я близок с польским семейством...-- Имеется в виду семейство Гуровских.
Баронесса Цецилия Владиславовна Фредерике (1794--1851)" жена (с 1814 г.) барона Петра
Андреевича Фредерикса (1786--1855), командира лейб-гвардейского московского полка,
была дочерью польского графа Гуровского и "внучкой, по своей матери, известного
прусского фельдмаршала фон Бишофсфердера (...)и воспитывалась с самых юных лет при
прусском дворе, в семье короля Фридриха Вильгельма III и супруги его королевы Луизы, с
дочерью их принцессой Шарлоттой, впоследствии императрицей всероссийской Александрой
Федоровной. Они были связаны самой нежной дружбой, которая не изменилась до их
смерти" (Фредерике М. П. Из воспоминаний//Исторический вестник. 1898. Т. i. С. 57--58)-
Cecile, как звали ее при дворе, была для императрицы "неиссякаемым источником помощи во
всех обыденных делах, сочувствием ли или словом и делом" (Сон юности. С. 22--23). У
Цецилии Фредерике было два брата -- графы Адам и Игнаций Гуровские (см. о них ниже
примеч. к т. i, с. 270).
...путешествие императрицы Екатерины в
Крым... деревни, состоящие из одних
476
Комментарии
раскрашенных фасадов...-- Сведения о грандиозных "декорациях", возведенных Г. А.
Потемкиным по случаю поездки Екатерины II в обществе знатных иностранцев по
новоприсоединенному к России Крыму (1787), восходят, в частности, к "Запискам, или
Воспоминаниям и анекдотам" французского посла при дворе Екатерины графа Л.-Ф. де
Сегюра (ср. примеч. к наст. тому, с. 28), который, описывая это путешествие, неоднократно
подчеркивал его сказочность, сравнивая увиденное то со сказками "Тысячи и одной ночи", то
с дворцом Армиды (см.: Segur L.-F. de. Memoires ou Souvenirs et anecdotes. P., 1827. Т. 3. P.
159, 195). Образ этот использовался во французской газетной публицистике кюстиновского
времени; так, рассуждая 2 сентября 1837 г- о Вознесенских маневрах русской армии, газета
"Courrier francais" замечала: "Всем памятно торжественно обставленное путешествие
Екатерины II по южным губерниям России: все чудеса, какими галантный и честолюбивый
Потемкин надеялся потешить гордыню императрицы, будут вновь устроены в наши дни, но
уже с другой целью. Ныне русские хотят ослепить зрелищем своего могущества посланцев
европейских держав, которые будут сопровождать императора Николая в Крым. Безлюдные
степи, занимающие центр империи, как по волшебству покроются селениями, людьми и
стадами. Целые народы будут переселены на новое место ради того, чтобы потешить взоры
гостей. Куда ни глянь, всюду путешественники увидят знаки достатка и плодородия, а затем
нескромность нескольких услужливых писателей поразит Европу рассказами, не
уступающими вымыслам "Тысячи и одной ночи"".
С. 191- ...ках говорит Фруассар.-- Кюстин подражает стилю французских хроник,
одним из самых прославленных создателей которых был Жан Фруассар (ок. 1337--ок- i400)-
...что всякий француз "либо завзятый якобинец,, либо неистовый роялист".-- Кюстин в
афористической форме резюмирует содержание седьмой главы первой части книги г-жи де
Сталь "О влиянии страстей на счастье индивидов и наций" (1796); глава называется "О духе
партий".
Письмо двенадцатое
С. 192. Письмо, которое вы сейчас прочтете...-- Это указание на подлинность
письма-- не литературный прием. В конце июня 1840 г. Кюстин писал Софи Гэ:
"Сохранилось ли у вас мое письмо к Эдуару (Сент-Барбу) из Петербурга, датированное IQ
июля 1839 года? Там говорится о празднике у великой княгини Елены, которая долго
расспрашивала меня о вас. Я дошел до этого места в описании моего путешествия и из
почтения к истине, которое движет мною в работе над этой книгой, предпочитаю не
выдумывать, а обратиться к расставленным мною же вехам" (цит. по: Тот.
Р. 521).
С. 193- Петербург, ig июля...-- По старому стилю 7 июля. ...спущен на воду iso-пушечный
корабль... -- "В среду 5 числа (июля) спущен на воду в Новом Адмиралтействе
новопостроенный корпуса кора-
477
Комментарии
бельных инженеров полковником Поповым стадвадцатипушечный корабль "Россия" в
высочайшем присутствии его величества государя императора и всей императорской
фамилии, с обычным при таких случаях торжеством" (Санкт-Петербургские ведомости, и
июля 1839; в "Journal de Saint-Petersbourg" та же информация помечена 11/23 июля 1839)- По
словам М. А. Корфа, спуск этого корабля на воду был сопряжен с большим риском, так как
"для постройки судов подобного размера нет или, по крайней мере, тогда не существовало
здесь соответственных доков и, по воле государя, этот корабль был построен в таком доке,
где между его сторонами и ребрами корабля оставалось пустоты не более нескольких
вершков", тем не менее все прошло благополучно (PC. 1899- No J. С. 23).
С. 195- Великая княгиня Елена Павловна (урожд. Фредерика Шарлотта Мария, принцесса
Вюртембергская; 1806--1873); жена (с 1824) великого князя Михаила Павловича (1798--
1849) и дочь Павла Вюртембергского (1785--1852), брата вюртембергского короля
Вильгельма I, вступившего на престол в i8i6 г. Поскольку у короля в ту пору были только
дочери, а в Вюртемберге действовал салический закон, запрещавший передачу престола по
женской линии, после смерти Вильгельма I корона должна была перейти к Павлу, но тот,
любивший светскую жизнь и скучавший в столице королевства, Штутгарте, отказался от этой
чести и уехал в Париж, где прожил всю жизнь; там же получили образование его дети. Елена
Павловна интересовалась литературой и философией, ценила просвещенных собеседников и
сама говорила "легко и умно" (Kauchtschischwili N. II Diario di Dar'ja Fedorovna Ficquelmont.
Milano, 1968. P. 101), обсуждала с А. И. Тургеневым и П. А. Вяземским "Ламартина, Гюго,
Дюма", старинные рукописи, Шеллинга и Ламенне (письма А. И. Тургенева Н. И. Тургеневу
от 20 и 24 октября 1839 г-; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 66 об., 70). По воспоминаниям
министра государственных имуществ П. Д. Киселева, Николай I отозвался об общении Елены
Павловны с Кюстином так: "Елена -- это ученый нашего семейства, я к ней отсылаю
европейских путешественников; в последний раз это был Кюстин, который завел со мною
разговор об истории православной церкви; я тотчас отправил его к Елене, которая расскажет