Страница:
выше реки, держал своих людей в строю и обучал их, герцог показал глазами
дону Микеле, которому поручен был Оливеротто, чтобы тот не допустил
Оливеротто ускользнуть. Тогда дон Микеле поскакал вперед и, подъехав к
Оливеротто, сказал ему, что нельзя уводить солдат из помещений, так как люди
герцога их отнимут; поэтому он предложил ему их разместить и вместе ехать
навстречу герцогу. Оливеротто исполнил это распоряжение, и в это время
неожиданно подъехал герцог, который, увидев Оливеротто, позвал его, а
Оливеротто, поклонившись, присоединился к остальным. Они въехали в
Синигалию, спешились у дома герцога и, как только вошли с ним в по-
тайную комнату, были схвачены людьми герцога который сейчас же вскочил
на коня и велел окружить солдат Оливеротто и Орсини. Люди Оливеротто были
истреблены, так как были ближе, но отряды Орсини и Вителли которые стояли
дальше и почуяли гибель своих господ, успели соединиться и, вспомнив
доблесть и дисциплину Орсини и Вителли, пробились вместе и спаслись,
несмотря на усилия местных жителей и врагов. Однако солдаты герцога, не
довольствуясь тем, что ограбили людей Оливеротто, начали грабить Синигалию,
и если бы герцог не обуздал их, приказав перебить многих, они разграбили бы
весь город. Когда подошла ночь и кончилось волнение герцог решил, что
настало удобное время убить Вителлоц-цо и Оливеротто, приказал отвести их
обоих в указанное место и велел их удавить. При этом не обратили никакого
внимания на их слова, достойные их прежней жизни: Вителлоццо просил
дозволить ему вымолить у папы полное отпущение грехов, а Оливеротто, с
плачем, сваливал на Вителлоццо вину за все козни против герцога. Паоло и
герцог Гравина Орсини были оставлены в живых пока герцог не узнал, что папа
в Риме захватил кардинала Орсини, архиепископа Флорентийского, и мессера
Джакомо ди Санта Кроче. Когда известие об этом пришло они были таким же
образом удавлены в Кастель дель Пиэве восемнадцатого января 1502 года.
Жизнь Каструччо Кастракани из Лукки
Покажется, дорогие Дзаноби и Луиджи, удивительным для всякого, кто над
этим задумается, что все или большая часть тех, кто свершил в этом мире
деяния величайшие и между всеми своими современниками достиг положения
высокого, имели происхождение и рождение низкое и темное или же терпели от
судьбы всевозможные удары. Ибо все они либо были подкинуты зверям, либо
имели отцом столь ничтожного человека, что, стыдясь его, объявляли себя
детьми Юпитера или иного бога. Кто были такие люди, всякому в достаточной
мере известно; повторять это было бы скучно и мало приятно для читателя;
опустим это как совершенно лишнее. Думаю, что указанное происходит от того,
что природа, желая доказать, что великими делает людей она, а не
благоразумие, начинает показывать свои силы в такой момент, когда
благоразумие не может играть никакой роли, и становится ясно, что люди всем
обязаны именно ей.
Одним из таких людей был Каструччо Кастракани из Лукки. Принимая во
внимание время, когда он жил, и город, где он родился, свершил он дела
величайшие. И происхождение его не было ни более счастливым, ни более
славным, чем у других знаменитых людей, как выяснится из описания его жизни.
Мне казалось полезным восстановить ее в памяти людей, так как в ней,
думается мне, я нашел много такого, что может послужить замечательнейшим
примером способностей и счастья. И решил я посвятить это описание вам, так
как из всех людей, кого я знаю, вам больше всего доставляют удовольствие
славные деяния.
Итак, скажу, что семья Кастракани принадлежит к знатным семьям города
Лукки, хотя судьбе было угодно устроить так, что в наше время она уже не
существует. К ней принадлежал некий Антонио, который вступил в духовное
звание, сделался каноником церкви Сан-Микеле в Лукке и в знак почета звался
мессер Антонио. Близких у него не было никого, кроме одной сестры, которую
он выдал замуж за Буонаккорсо Ченнами. Когда Буонаккорсо умер и жена его
осталась вдовою, она решила поселиться у брата и не вступать больше в брак.
У мессера Антонио за домом, где он жил, был виноградник, в который было
очень нетрудно проникнуть с разных сторон, так как он соприкасался со
многими садами.
Случилось однажды, что мадонна Дианора (так звали сестру мессера
Антонио) рано утром, вскоре после восхода солнца, пошла в виноградник
погулять и собрать, как это делают женщины, кое-каких трав для приправы к
кушаньям. И показалось ей, что под одной лозою между листьями что-то
шевелится, а когда она присмотрелась, ей послышался плач. Она пошла по
направлению этих звуков и увидела ручки и лицо ребенка, который, запутавшись
в листьях, казалось, просил помощи. Удивленная и вместе с тем испуганная,
охваченная состраданьем и ошеломленная, она подняла ребенка, понесла его в
дом, выкупала, завернула, как полагается, в белые ткани и, когда пришел
мессер Антонио, показала ему. Он, выслушав ее рассказ и увидев младенца, был
удивлен и разжалоблен не меньше, чем сестра. Посоветовавшись между собой о
том, что делать с младенцем, они решили, так как он был священником,
воспитать его. Они взяли в дом кормилицу и стали растить ребенка с такой
любовью, как если бы он был их собственным сыном.
Они его окрестили и назвали именем своего отца - Каструччо.
С годами Каструччо становился все более и более привлекательным и
обнаруживал во всем ум и благоразумие. Вскоре он стал учиться тому, что
мессер Антонио, принимая во внимание его возраст, ему преподавал. Ибо он
решил, что сделает его священником и со временем откажется в его пользу от
канониката и от других своих бенефиций. И учил его, имея в виду эту цель. Но
он нашел в своем ученике такие наклонности, которые совершенно не подходили
к священническому званию. Ибо, не достигши еще и четырнадцатилетнего
возраста, он начал
проявлять дух самостоятельности перед мессером Антонио, а мадонны
Дианоры совсем перестал бояться и, оставив церковные книги, начал учиться
владеть оружием. Теперь только и доставляло ему удовольствие, что
фехтованье, бег взапуски с товарищами, прыганье, борьба и другие подобные
упражнения. В них он обнаружил замечательные способности, как душевные, так
и телесные, и далеко превзошел всех своих сверстников. А если он и читал
иногда что-нибудь, то увлекали его лишь такие книги, в которых говорилось о
войнах и о подвигах великих людей. Все это причиняло мессеру Антонио
несказанное огорчение и очень его печалило.
Был в городе Лукке дворянин из рода Гуиниджи, по имени мессер
Франческо, который богатством, любезностью и доблестью далеко оставлял за
собою всех других жителей Лукки. Его промыслом была война, и он долго воевал
под начальством Висконти Миланского. Он был гибеллином и из всех других
сторонников этой партии пользовался наибольшим уважением в Лукке. Проживая в
Лукке и сходясь с другими гражданами вечером и утром в лоджии подесты,
которая находится в начале площади Сан-Микеле, первой из городских площадей,
он много раз видел, как Каструччо с другими мальчиками с ближайших улиц
занимались упражнениями, о которых я говорил выше. И так как мессеру
Франческо показалось, что Каструччо не только превосходит всех других, а еще
пользуется над ними царственным влиянием и что они любят и почитают его в
высокой степени, - ему очень захотелось узнать, кто этот мальчик. Окружающие
рассказали ему все, и он загорелся еще более сильным желанием взять его к
себе. И однажды, подозвав его, он спросил, где бы он стал жить более охотно:
в доме дворянина, который бы его учил ездить верхом и обращаться с оружием,
или в доме священника, где он только и слышит, что службы и обедни. Мессер
Франческо увидел, как обрадовался Каструччо, услышав о лошадях и об оружии.
Но он немного стеснялся, и мессеру Франческо пришлось подбодрить его, чтобы
он заговорил. Тогда он сказал, что если позволит его учитель, то для него не
будет большей радости, как оставить духовное ученье и приступить к воинским
занятиям. Мессеру Франческо очень понравился ответ Каструччо, и через
несколько дней он добился того, что мессер Антонио уступил ему мальчика.
Побудило каноника к этому больше всего то, что, зная натуру своего питомца,
он понимал, что не сможет долго вести его в том направлении, в каком вел.
Таким образом, Каструччо перешел из дома каноника мессера Антонио
Кастракани в дом кондотьера мессера Франческо Гуиниджи. И нужно удивляться,
в какое необыкновенно короткое время он преисполнился всех достоинств и
усвоил все манеры, какие требуются от настоящего дворянина. Прежде всего он
сделался великолепным наездником. С величайшей ловкостью управлял он любой
самой горячей лошадью, а в воинских играх и турнирах, хотя был молод,
отличался больше всех и не встречал себе в состязаниях соперника ни по силе,
ни по ловкости. И был он к тому же замечательного нрава, отличался
несказанной скромностью, так что никто не знал за ним поступка и не слышал
от него слова, которые могли бы вызвать осуждение. Он был почтителен со
старшими, скромен с равными, любезен с низшими. Все это заставляло любить
его не только всю семью Гуиниджи, но и весь город Лукку.
Случилось в это время - Каструччо уже минуло восемнадцать лет, - что в
Павии гибеллины были изгнаны гвельфами. На помощь им Висконти Миланским был
послан Франческо Гуиниджи. С ним вместе отправился и Каструччо, которому был
вверен отряд на полную его ответственность. В этом походе Каструччо дал
такие доказательства благоразумия и мужества, что никто из участников
кампании не приобрел большего расположения у кого бы то ни было, чем он. И
не только в Павии, но во всей Ломбардии он заслужил большое и почетное имя.
Вернулся в Лукку Каструччо окруженный гораздо большим уважением, чем до
отъезда, и делал все, что было возможно, чтобы приобрести себе друзей, не
упуская ни одного способа, какие необходимы для привлечения людей. Мессер
Франческо тем временем умер, и так как у него был тринадцатилетний сын по
имени Паголо, то попечителем его и управляющим своими имениями он назначил
Каструччо. Перед смертью он призвал его к себе и просил, чтобы он постарался
воспитать его сына с такими же добрыми чувствами, с какими был им воспитан
он сам, и чтобы ту признательность, которую он не успел воздать отцу, он
воздал сыну. Когда мессер Франческо
умер, Каструччо остался воспитателем и попечителем Паголо. Его слава и
его могущество выросли настолько, что расположение, которым он пользовался в
Лукке, частью перешло в зависть и многие осыпали его клеветами, как человека
подозрительного и скрывающего тиранические планы. Первым между его недругов
был мессер Джорджо дельи Опици, глава гвельфской партии. Он надеялся после
смерти мессера Франческо сделаться синьором Лукки, и ему казалось, что
Каструччо, оставшийся в правящих кругах благодаря расположению, завоеванному
его достоинствами, отнял у него всякую к этому возможность, поэтому
распускал о нем всякие слухи, чтобы лишить его популярности. Сначала
Каструччо относился к этому с пренебрежением. Но потом стал беспокоиться,
как бы происки Джорджо не вызвали к нему немилости у викария короля Роберта
Неаполитанского и не побудили его изгнать его из Лукки.
В это время синьором Пизы был Угуччоне делла Фаджола из Ареццо, который
сначала был выбран пизанцами капитаном, потом захватил власть над городом. У
Угуччоне нашли приют некоторые гибеллины, изгнанные из Лукки. Каструччо
поддерживал с ними сношения, желая с помощью Угуччоне дать им возможность
вернуться. Эти свои планы он сообщил в Лукке нескольким друзьям, которые не
хотели больше терпеть власть семьи Опици. Дав им указания, как действовать,
он тайно укрепил башню Онести, снабдил ее военными припасами и
продовольствием так, что в случае необходимости в ней можно было
продержаться в течение нескольких дней. И, сговорившись с Угуччоне, когда
настала ночь, дал ему сигналы. Угуччоне с многочисленным войском спустился в
равнину между горами и Луккой и, увидев сигнал, подступил к воротам
Сан-Пьеро и поджег передовые укрепления. Каструччо с другой стороны поднял
тревогу, призывая народ к оружию, и овладел воротами изнутри. Угуччоне и его
люди ворвались в город, рассыпались по всем улицам и умертвили мессера
Джорджо вместе со всей семьей, многих его друзей и сторонников. Губернатор
был изгнан. Конституция Лукки была изменена так, как это было угодно
Угуччоне, к великому ущербу города, ибо более ста семейств были из него
изгнаны. Бежавшие отправились частью во Флоренцию, частью в Пистойю, где
власть принадлежала гвельфам. Следствием этого было то, что оба города
сделались враждебны Угуччоне и лукканцам.
Так как флорентийцам и другим гвельфам стало казаться, что гибеллинская
партия приобрела чересчур большую силу в Тоскане, они сговорились между
собою вернуть на родину изгнанников. И, собрав большое войско, пришли в
Вальдиньеволе и заняли Монтекатини, а оттуда двинулись в Монте-Карло и
обложили его, чтобы иметь свободный путь к Лукке. Но Угуччоне, сосредоточив
крупные силы, пизанские и лукканские, а также значительный конный отряд из
немцев, который был ему прислан из Ломбардии, пошел навстречу флорентийцам.
Они же, как только узнали о его приближении, сняли осаду Монте-Карло и
расположились между Монтекатини и Пешией. Угуччоне занял позицию в двух
милях от них, под Монте-Карло. В течение нескольких дней между враждебными
войсками происходили лишь кавалерийские стычки, ибо вследствие болезни
Угуччоне пизанцы и лукканцы избегали решительного сражения.
Но так как Угуччоне становилось все хуже, он отправился для лечения в
Монте-Карло, вверив команду Каструччо, что сделалось причиною поражения
гвельфов. Решив, что неприятельское войско останется без вождя, они
воспрянули духом, а Каструччо, узнавши об этом, чтобы укрепить их в этом
убеждении, прождал еще несколько дней, делая вид, что боится, и не позволял
никаким вооруженным силам выходить из лагеря. Гвельфы же, видя, как трусит
противник, становились все более дерзкими и каждый день, построившись для
битвы, выходили навстречу Каструччо. Когда последний познакомился с их
боевым порядком и ему стало казаться, что гвельфы осмелели достаточно, он
решил принять сражение. Прежде всего он обратился к своим солдатам со
словами ободрения, доказывая им, что победа будет обеспечена, если они будут
исполнять его приказания.
Каструччо видел, что неприятель поставил лучшие свои силы в центре, а
более слабые - на флангах. Сам он поступил наоборот: сильнейшие свои части
расположил на обоих крыльях, а те, на которые рассчитывал меньше, - в
центре. В таком построении он выступил из лагеря, как только увидел
появление противника, который, согласно своему обыкновению, вышел к нему
навстречу. Центру
своему он приказал двигаться медленно, а флангам скомандовал наступать
со всей стремительностью. Поэтому, когда войска сошлись, на обоих флангах
сейчас же завязался бой, а центры бездействовали, ибо центр Каструччо отстал
настолько, что гвельфы не могли прийти с ним в соприкосновение. Таким
образом, лучшие части Каструччо бились со слабейшими силами неприятеля, а
лучшие силы неприятеля стояли без пользы, не будучи в состоянии ни ударить
на тех, кто был перед ними, ни оказать помощь своим. Оба крыла гвельфов
вследствие этого сопротивлялись недолго и повернули в тыл, а центр, видя,
что фланги его обнажены, лишенный возможности показать свою доблесть, тоже
обратился в бегство. Поражение было полное и потери гвельфов огромны. Убитых
насчитывалось больше 10 000 человек, в числе которых было много вождей и
именитых рыцарей гвельфской партии со всей Тосканы, а кроме того, несколько
влиятельных особ, пришедших к гвельфам на помощь; среди них - Пьеро, брат
короля Роберта, Карло, его племянник, и Филиппо, синьор города Тарента.
Каструччо потерял не больше 300 человек, в их числе был Франческо, сын
Угуччоне, безрассудно смелый юноша, павший при первом столкновении.
Поражение гвельфов создало великую славу имени Каструччо настолько, что
Угуччоне проникся такой завистью к нему и стал так опасаться за свою власть,
что только и думал о том, как его погубить: ему казалось, что эта победа
отняла у него синьорию, а не укрепила ее. Обдумывая положение, он ожидал
подходящего случая для выполнения своих планов. В это время случилось, что
был убит Пьер Аньоло Микели из Лукки, человек почтенный и очень уважаемый;
убийца его нашел приют в доме Каструччо, который прогнал стражу, явившуюся
арестовать его, и вдобавок помог ему бежать. Когда Угуччоне, находившийся в
это время в Пизе, узнал об этом, он решил, что у него справедливый повод для
наказания Каструччо. Он призвал сына своего Нери, которого он назначил перед
тем синьором Лукки, и поручил ему, пригласив под каким-нибудь предлогом
Каструччо, схватить его и предать смерти. И когда Каструччо отправился
однажды запросто во дворец, не подозревая о готовящейся ловушке, Нери
сначала удержал его у себя к обеду, а потом арестовал. Но он не решился
умертвить Каструччо без всякой
судебной процедуры, боясь народного волнения, и потому держал его в
заключении, ожидая от отца подробных распоряжений, как ему поступить.
Угуччоне выразил сыну свое недовольство его медлительностью и
нерешительностью и, чтобы кончить с этим делом, сам отправился из Пизы в
Лукку во главе четырехсотенного конного отряда. Но еще прежде, чем он доехал
до Баньи, пизанцы восстали с оружием в руках, убили его заместителя и членов
его семьи, остававшихся в Пизе, и провозгласили синьором графа Гаддо делла
Герардеска. Угуччоне узнал о происшествиях в Пизе еще до прибытия в Лукку и
решил не возвращаться обратно, чтобы и лукканцы, по примеру Пизы, не закрыли
перед ним ворот. Но несмотря на то, что он вступил в Лукку, жители города,
как бы желая добиться освобождения Каструччо, начали прежде всего собираться
на площадях и высказывать свои мнения, не считаясь ни с чем, потом стали
волноваться и, наконец, взялись за оружие, требуя Каструччо. Дело приняло
такой оборот, что Угуччоне, опасаясь худшего, выпустил его из заключения. А
он, едва получив свободу, собрав друзей и поддерживаемый народом, выступил
против Угуччоне. Тому не оставалось ничего другого - ибо помощи ему ждать
было неоткуда, - как вместе со своими сторонниками бежать из города. Он
отправился в Ломбардию к синьорам делла Скала. Там он и умер в бедности.
Каструччо, став из пленника как бы синьором Лукки, стал действовать с
помощью друзей и использовал внезапно вспыхнувшие симпатии народа так
искусно, что был избран начальником вооруженных сил города сроком на один
год. Добившись этого, он решил, чтобы создать себе боевую славу, вернуть
Лукке многие города, взбунтовавшиеся после бегства Угуччоне. Сговорившись с
пизанцами, которые прислали ему подмогу, он двинулся к Сарцане, которую
обложил. Чтобы взять ее, он построил на господствующей высоте бастион -
флорентийцы потом обвели его стеною и назвали Сарцаннелою - и через два
месяца вынудил ее к сдаче. Непрерывно увеличивая свою славу, он взял вслед
за тем Массу, Каррару и Лавенцу и в короткое время завладел всей Луниджаной,
а чтобы закрыть проход, который вел в Луниджану из Ломбардии, захватил
Понтремоло, изгнав оттуда мессера Анастаджо Паллавизини, который был
синьором города. Вернувшись в Лукку после этого победоносного похода, он был
встре-
чен всем народом. Решив после этого не медлить с подчинением себе
города, он подкупил Паццино дель Поджо, Пуччинелло дель Портико, Франческо
Боккансакки и Чекко Гуиниджи, пользовавшихся большим влиянием, и с их
помощью захватил власть. Народ в торжественном собрании провозгласил его
государем.
В это время в Италию прибыл король римский Фридрих Баварский, чтобы
быть увенчанным императорской короною. Каструччо добился его дружбы и
отправился навстречу к нему во главе пятисот конных воинов, оставив своим
заместителем в Лукке Паголо Гуиниджи, которого в память об его отце он любил
так, как если бы он был его собственным сыном. Фридрих встретил Каструччо с
почетом, осыпал его милостями и сделал своим викарием в Тоскане. А так как
пизанцы изгнали Гаддо делла Герардеска и из страха перед ним обратились к
Фридриху за помощью, король сделал Каструччо синьором Пизы, а пизанцы, боясь
гвельфов, особенно флорентийцев, приняли его.
После отбытия в Германию Фридриха, оставившего в Риме своего
губернатора, все тосканские и ломбардские гибеллины, бывшие сторонниками
императора, стали обращаться к Каструччо, предлагая ему каждый синьорию над
своим городом, если он поможет им вернуться. Среди них были Маттео Гвиди,
Нардо Сколари, Лапо Уберти, Джероццо Нарди и Пьеро Бонаккорси - все
гибеллины и флорентийские изгнанники. Рассчитывая при их помощи и с силами,
которыми он располагал, сделаться синьором всей Тосканы, Каструччо, чтобы
нагнать на противников еще больше страха, заключил соглашение с Маттео
Висконти, государем миланским, и начал вооружать весь город и всю свою
территорию. Так как в Лукке было пять ворот, он разделил территорию на пять
частей, каждую вооружил и каждой дал начальников и знамена. Таким образом,
он сразу сосредоточил в своих руках двадцатипятитысячную армию, не считая
той помощи, которую могла послать ему Пиза. В то время как он был окружен
своими войсками и своими друзьями, Маттео Висконти подвергся нападению
пьячентинских гвельфов, которые только что изгнали своих гибеллинов и
получили помощь людьми от флорентийцев и короля Роберта. И мессер
Маттео просил Каструччо, чтобы он атаковал флорентийцев и вынудил их
отозвать свои войска из Ломбардии для защиты собственных очагов. Поэтому
Каструччо с большими силами вступил в Вальдарно, занял Фучеккио и
Сан-Миниато и причинил большое разорение стране. Флорентийцы действительно
вынуждены были, подчиняясь необходимости, отозвать свои войска. Едва они
добрались до Тосканы, как другая необходимость заставила Каструччо вернуться
в Лукку.
Была в этом городе семья Поджо, пользовавшаяся большим влиянием по той
причине, что члены ее содействовали не только возвышению Каструччо, но и
провозглашению его государем Лукки. Так как им казалось, что они не получили
за свои заслуги достаточного воздаяния, то они сговорились с другими семьями
в Лукке взбунтовать город и изгнать Каструччо. И, воспользовавшись однажды
утром каким-то случаем, они с оружием в руках напали на заместителя
Каструччо, которому он поручил ведение судебных дел, и убили его. Они
собирались продолжать свое дело и призвать народ к восстанию, когда
навстречу им вышел Стефано ди Поджо, старый и миролюбивый человек, не
участвовавший в заговоре, и благодаря своему авторитету заставил своих
родичей положить оружие, предлагая им стать посредником между ними и
Каструччо и получить от него все, чего они желают. Слагая оружие, они
проявили не больше благоразумия, чем поднимая его. Ибо Каструччо, едва узнав
о волнениях в Лукке, не теряя времени, с частью своих сил поспешил в город,
оставив командование армией Паголо Гуиниджи. И, найдя, вопреки своему
ожиданию, волнения прекратившимися и усмотрев новую возможность укрепить
свое положение, он занял наиболее важные пункты в городе своими вооруженными
сторонниками. Стефано ди Поджо, уверенный, что Каструччо должен быть ему
признателен, отправился к нему. Он просил не за себя, ибо не думал, что он в
этом нуждается, а за своих родичей. Он умолял Каструччо принять во внимание
их молодость, старую дружбу его со своей семьей и то, чем он был ей обязан.
Каструччо отвечал благосклонно, убеждал его не опасаться ничего, говоря, что
ему более приятно видеть, что волнения улеглись, чем было неприятно узнать,
что они
вспыхнули. И просил Стефано привести всех к себе, говоря, что
благодарит Бога за то, что он дает ему возможность доказать свое милосердие
и великодушие. Поверив Стефано и Каструччо, все пришли и были все вместе -
Стефано в том числе - заключены в тюрьму и преданы смерти.
За это время флорентийцы взяли обратно Сан-Миниато, и Каструччо решил
прекратить эту войну, ибо боялся удалиться из Лукки, пока его положение там
не упрочится. Когда он предложил флорентийцам мир, они сейчас же
согласились, так как и они были утомлены и хотели положить конец расходам.
Мир был заключен на два года, и стороны остались при тех владениях, которые
были у каждой из них.
Разделавшись с войною, Каструччо, чтобы не подвергаться больше такой
опасности, какой подвергался только что, под разными предлогами и разными
способами истребил в Лукке всех, кто мог из честолюбия стремиться к власти.
Он не щадил никого, подвергал изгнанию, отнимал имущество, а кого мог
захватить - лишал жизни, говоря, что узнал на опыте, что никто из них не
может быть ему верен. И для большей своей безопасности он воздвиг в Лукке
крепость, на постройку которой пошли камни от башен, принадлежавших
дону Микеле, которому поручен был Оливеротто, чтобы тот не допустил
Оливеротто ускользнуть. Тогда дон Микеле поскакал вперед и, подъехав к
Оливеротто, сказал ему, что нельзя уводить солдат из помещений, так как люди
герцога их отнимут; поэтому он предложил ему их разместить и вместе ехать
навстречу герцогу. Оливеротто исполнил это распоряжение, и в это время
неожиданно подъехал герцог, который, увидев Оливеротто, позвал его, а
Оливеротто, поклонившись, присоединился к остальным. Они въехали в
Синигалию, спешились у дома герцога и, как только вошли с ним в по-
тайную комнату, были схвачены людьми герцога который сейчас же вскочил
на коня и велел окружить солдат Оливеротто и Орсини. Люди Оливеротто были
истреблены, так как были ближе, но отряды Орсини и Вителли которые стояли
дальше и почуяли гибель своих господ, успели соединиться и, вспомнив
доблесть и дисциплину Орсини и Вителли, пробились вместе и спаслись,
несмотря на усилия местных жителей и врагов. Однако солдаты герцога, не
довольствуясь тем, что ограбили людей Оливеротто, начали грабить Синигалию,
и если бы герцог не обуздал их, приказав перебить многих, они разграбили бы
весь город. Когда подошла ночь и кончилось волнение герцог решил, что
настало удобное время убить Вителлоц-цо и Оливеротто, приказал отвести их
обоих в указанное место и велел их удавить. При этом не обратили никакого
внимания на их слова, достойные их прежней жизни: Вителлоццо просил
дозволить ему вымолить у папы полное отпущение грехов, а Оливеротто, с
плачем, сваливал на Вителлоццо вину за все козни против герцога. Паоло и
герцог Гравина Орсини были оставлены в живых пока герцог не узнал, что папа
в Риме захватил кардинала Орсини, архиепископа Флорентийского, и мессера
Джакомо ди Санта Кроче. Когда известие об этом пришло они были таким же
образом удавлены в Кастель дель Пиэве восемнадцатого января 1502 года.
Жизнь Каструччо Кастракани из Лукки
Покажется, дорогие Дзаноби и Луиджи, удивительным для всякого, кто над
этим задумается, что все или большая часть тех, кто свершил в этом мире
деяния величайшие и между всеми своими современниками достиг положения
высокого, имели происхождение и рождение низкое и темное или же терпели от
судьбы всевозможные удары. Ибо все они либо были подкинуты зверям, либо
имели отцом столь ничтожного человека, что, стыдясь его, объявляли себя
детьми Юпитера или иного бога. Кто были такие люди, всякому в достаточной
мере известно; повторять это было бы скучно и мало приятно для читателя;
опустим это как совершенно лишнее. Думаю, что указанное происходит от того,
что природа, желая доказать, что великими делает людей она, а не
благоразумие, начинает показывать свои силы в такой момент, когда
благоразумие не может играть никакой роли, и становится ясно, что люди всем
обязаны именно ей.
Одним из таких людей был Каструччо Кастракани из Лукки. Принимая во
внимание время, когда он жил, и город, где он родился, свершил он дела
величайшие. И происхождение его не было ни более счастливым, ни более
славным, чем у других знаменитых людей, как выяснится из описания его жизни.
Мне казалось полезным восстановить ее в памяти людей, так как в ней,
думается мне, я нашел много такого, что может послужить замечательнейшим
примером способностей и счастья. И решил я посвятить это описание вам, так
как из всех людей, кого я знаю, вам больше всего доставляют удовольствие
славные деяния.
Итак, скажу, что семья Кастракани принадлежит к знатным семьям города
Лукки, хотя судьбе было угодно устроить так, что в наше время она уже не
существует. К ней принадлежал некий Антонио, который вступил в духовное
звание, сделался каноником церкви Сан-Микеле в Лукке и в знак почета звался
мессер Антонио. Близких у него не было никого, кроме одной сестры, которую
он выдал замуж за Буонаккорсо Ченнами. Когда Буонаккорсо умер и жена его
осталась вдовою, она решила поселиться у брата и не вступать больше в брак.
У мессера Антонио за домом, где он жил, был виноградник, в который было
очень нетрудно проникнуть с разных сторон, так как он соприкасался со
многими садами.
Случилось однажды, что мадонна Дианора (так звали сестру мессера
Антонио) рано утром, вскоре после восхода солнца, пошла в виноградник
погулять и собрать, как это делают женщины, кое-каких трав для приправы к
кушаньям. И показалось ей, что под одной лозою между листьями что-то
шевелится, а когда она присмотрелась, ей послышался плач. Она пошла по
направлению этих звуков и увидела ручки и лицо ребенка, который, запутавшись
в листьях, казалось, просил помощи. Удивленная и вместе с тем испуганная,
охваченная состраданьем и ошеломленная, она подняла ребенка, понесла его в
дом, выкупала, завернула, как полагается, в белые ткани и, когда пришел
мессер Антонио, показала ему. Он, выслушав ее рассказ и увидев младенца, был
удивлен и разжалоблен не меньше, чем сестра. Посоветовавшись между собой о
том, что делать с младенцем, они решили, так как он был священником,
воспитать его. Они взяли в дом кормилицу и стали растить ребенка с такой
любовью, как если бы он был их собственным сыном.
Они его окрестили и назвали именем своего отца - Каструччо.
С годами Каструччо становился все более и более привлекательным и
обнаруживал во всем ум и благоразумие. Вскоре он стал учиться тому, что
мессер Антонио, принимая во внимание его возраст, ему преподавал. Ибо он
решил, что сделает его священником и со временем откажется в его пользу от
канониката и от других своих бенефиций. И учил его, имея в виду эту цель. Но
он нашел в своем ученике такие наклонности, которые совершенно не подходили
к священническому званию. Ибо, не достигши еще и четырнадцатилетнего
возраста, он начал
проявлять дух самостоятельности перед мессером Антонио, а мадонны
Дианоры совсем перестал бояться и, оставив церковные книги, начал учиться
владеть оружием. Теперь только и доставляло ему удовольствие, что
фехтованье, бег взапуски с товарищами, прыганье, борьба и другие подобные
упражнения. В них он обнаружил замечательные способности, как душевные, так
и телесные, и далеко превзошел всех своих сверстников. А если он и читал
иногда что-нибудь, то увлекали его лишь такие книги, в которых говорилось о
войнах и о подвигах великих людей. Все это причиняло мессеру Антонио
несказанное огорчение и очень его печалило.
Был в городе Лукке дворянин из рода Гуиниджи, по имени мессер
Франческо, который богатством, любезностью и доблестью далеко оставлял за
собою всех других жителей Лукки. Его промыслом была война, и он долго воевал
под начальством Висконти Миланского. Он был гибеллином и из всех других
сторонников этой партии пользовался наибольшим уважением в Лукке. Проживая в
Лукке и сходясь с другими гражданами вечером и утром в лоджии подесты,
которая находится в начале площади Сан-Микеле, первой из городских площадей,
он много раз видел, как Каструччо с другими мальчиками с ближайших улиц
занимались упражнениями, о которых я говорил выше. И так как мессеру
Франческо показалось, что Каструччо не только превосходит всех других, а еще
пользуется над ними царственным влиянием и что они любят и почитают его в
высокой степени, - ему очень захотелось узнать, кто этот мальчик. Окружающие
рассказали ему все, и он загорелся еще более сильным желанием взять его к
себе. И однажды, подозвав его, он спросил, где бы он стал жить более охотно:
в доме дворянина, который бы его учил ездить верхом и обращаться с оружием,
или в доме священника, где он только и слышит, что службы и обедни. Мессер
Франческо увидел, как обрадовался Каструччо, услышав о лошадях и об оружии.
Но он немного стеснялся, и мессеру Франческо пришлось подбодрить его, чтобы
он заговорил. Тогда он сказал, что если позволит его учитель, то для него не
будет большей радости, как оставить духовное ученье и приступить к воинским
занятиям. Мессеру Франческо очень понравился ответ Каструччо, и через
несколько дней он добился того, что мессер Антонио уступил ему мальчика.
Побудило каноника к этому больше всего то, что, зная натуру своего питомца,
он понимал, что не сможет долго вести его в том направлении, в каком вел.
Таким образом, Каструччо перешел из дома каноника мессера Антонио
Кастракани в дом кондотьера мессера Франческо Гуиниджи. И нужно удивляться,
в какое необыкновенно короткое время он преисполнился всех достоинств и
усвоил все манеры, какие требуются от настоящего дворянина. Прежде всего он
сделался великолепным наездником. С величайшей ловкостью управлял он любой
самой горячей лошадью, а в воинских играх и турнирах, хотя был молод,
отличался больше всех и не встречал себе в состязаниях соперника ни по силе,
ни по ловкости. И был он к тому же замечательного нрава, отличался
несказанной скромностью, так что никто не знал за ним поступка и не слышал
от него слова, которые могли бы вызвать осуждение. Он был почтителен со
старшими, скромен с равными, любезен с низшими. Все это заставляло любить
его не только всю семью Гуиниджи, но и весь город Лукку.
Случилось в это время - Каструччо уже минуло восемнадцать лет, - что в
Павии гибеллины были изгнаны гвельфами. На помощь им Висконти Миланским был
послан Франческо Гуиниджи. С ним вместе отправился и Каструччо, которому был
вверен отряд на полную его ответственность. В этом походе Каструччо дал
такие доказательства благоразумия и мужества, что никто из участников
кампании не приобрел большего расположения у кого бы то ни было, чем он. И
не только в Павии, но во всей Ломбардии он заслужил большое и почетное имя.
Вернулся в Лукку Каструччо окруженный гораздо большим уважением, чем до
отъезда, и делал все, что было возможно, чтобы приобрести себе друзей, не
упуская ни одного способа, какие необходимы для привлечения людей. Мессер
Франческо тем временем умер, и так как у него был тринадцатилетний сын по
имени Паголо, то попечителем его и управляющим своими имениями он назначил
Каструччо. Перед смертью он призвал его к себе и просил, чтобы он постарался
воспитать его сына с такими же добрыми чувствами, с какими был им воспитан
он сам, и чтобы ту признательность, которую он не успел воздать отцу, он
воздал сыну. Когда мессер Франческо
умер, Каструччо остался воспитателем и попечителем Паголо. Его слава и
его могущество выросли настолько, что расположение, которым он пользовался в
Лукке, частью перешло в зависть и многие осыпали его клеветами, как человека
подозрительного и скрывающего тиранические планы. Первым между его недругов
был мессер Джорджо дельи Опици, глава гвельфской партии. Он надеялся после
смерти мессера Франческо сделаться синьором Лукки, и ему казалось, что
Каструччо, оставшийся в правящих кругах благодаря расположению, завоеванному
его достоинствами, отнял у него всякую к этому возможность, поэтому
распускал о нем всякие слухи, чтобы лишить его популярности. Сначала
Каструччо относился к этому с пренебрежением. Но потом стал беспокоиться,
как бы происки Джорджо не вызвали к нему немилости у викария короля Роберта
Неаполитанского и не побудили его изгнать его из Лукки.
В это время синьором Пизы был Угуччоне делла Фаджола из Ареццо, который
сначала был выбран пизанцами капитаном, потом захватил власть над городом. У
Угуччоне нашли приют некоторые гибеллины, изгнанные из Лукки. Каструччо
поддерживал с ними сношения, желая с помощью Угуччоне дать им возможность
вернуться. Эти свои планы он сообщил в Лукке нескольким друзьям, которые не
хотели больше терпеть власть семьи Опици. Дав им указания, как действовать,
он тайно укрепил башню Онести, снабдил ее военными припасами и
продовольствием так, что в случае необходимости в ней можно было
продержаться в течение нескольких дней. И, сговорившись с Угуччоне, когда
настала ночь, дал ему сигналы. Угуччоне с многочисленным войском спустился в
равнину между горами и Луккой и, увидев сигнал, подступил к воротам
Сан-Пьеро и поджег передовые укрепления. Каструччо с другой стороны поднял
тревогу, призывая народ к оружию, и овладел воротами изнутри. Угуччоне и его
люди ворвались в город, рассыпались по всем улицам и умертвили мессера
Джорджо вместе со всей семьей, многих его друзей и сторонников. Губернатор
был изгнан. Конституция Лукки была изменена так, как это было угодно
Угуччоне, к великому ущербу города, ибо более ста семейств были из него
изгнаны. Бежавшие отправились частью во Флоренцию, частью в Пистойю, где
власть принадлежала гвельфам. Следствием этого было то, что оба города
сделались враждебны Угуччоне и лукканцам.
Так как флорентийцам и другим гвельфам стало казаться, что гибеллинская
партия приобрела чересчур большую силу в Тоскане, они сговорились между
собою вернуть на родину изгнанников. И, собрав большое войско, пришли в
Вальдиньеволе и заняли Монтекатини, а оттуда двинулись в Монте-Карло и
обложили его, чтобы иметь свободный путь к Лукке. Но Угуччоне, сосредоточив
крупные силы, пизанские и лукканские, а также значительный конный отряд из
немцев, который был ему прислан из Ломбардии, пошел навстречу флорентийцам.
Они же, как только узнали о его приближении, сняли осаду Монте-Карло и
расположились между Монтекатини и Пешией. Угуччоне занял позицию в двух
милях от них, под Монте-Карло. В течение нескольких дней между враждебными
войсками происходили лишь кавалерийские стычки, ибо вследствие болезни
Угуччоне пизанцы и лукканцы избегали решительного сражения.
Но так как Угуччоне становилось все хуже, он отправился для лечения в
Монте-Карло, вверив команду Каструччо, что сделалось причиною поражения
гвельфов. Решив, что неприятельское войско останется без вождя, они
воспрянули духом, а Каструччо, узнавши об этом, чтобы укрепить их в этом
убеждении, прождал еще несколько дней, делая вид, что боится, и не позволял
никаким вооруженным силам выходить из лагеря. Гвельфы же, видя, как трусит
противник, становились все более дерзкими и каждый день, построившись для
битвы, выходили навстречу Каструччо. Когда последний познакомился с их
боевым порядком и ему стало казаться, что гвельфы осмелели достаточно, он
решил принять сражение. Прежде всего он обратился к своим солдатам со
словами ободрения, доказывая им, что победа будет обеспечена, если они будут
исполнять его приказания.
Каструччо видел, что неприятель поставил лучшие свои силы в центре, а
более слабые - на флангах. Сам он поступил наоборот: сильнейшие свои части
расположил на обоих крыльях, а те, на которые рассчитывал меньше, - в
центре. В таком построении он выступил из лагеря, как только увидел
появление противника, который, согласно своему обыкновению, вышел к нему
навстречу. Центру
своему он приказал двигаться медленно, а флангам скомандовал наступать
со всей стремительностью. Поэтому, когда войска сошлись, на обоих флангах
сейчас же завязался бой, а центры бездействовали, ибо центр Каструччо отстал
настолько, что гвельфы не могли прийти с ним в соприкосновение. Таким
образом, лучшие части Каструччо бились со слабейшими силами неприятеля, а
лучшие силы неприятеля стояли без пользы, не будучи в состоянии ни ударить
на тех, кто был перед ними, ни оказать помощь своим. Оба крыла гвельфов
вследствие этого сопротивлялись недолго и повернули в тыл, а центр, видя,
что фланги его обнажены, лишенный возможности показать свою доблесть, тоже
обратился в бегство. Поражение было полное и потери гвельфов огромны. Убитых
насчитывалось больше 10 000 человек, в числе которых было много вождей и
именитых рыцарей гвельфской партии со всей Тосканы, а кроме того, несколько
влиятельных особ, пришедших к гвельфам на помощь; среди них - Пьеро, брат
короля Роберта, Карло, его племянник, и Филиппо, синьор города Тарента.
Каструччо потерял не больше 300 человек, в их числе был Франческо, сын
Угуччоне, безрассудно смелый юноша, павший при первом столкновении.
Поражение гвельфов создало великую славу имени Каструччо настолько, что
Угуччоне проникся такой завистью к нему и стал так опасаться за свою власть,
что только и думал о том, как его погубить: ему казалось, что эта победа
отняла у него синьорию, а не укрепила ее. Обдумывая положение, он ожидал
подходящего случая для выполнения своих планов. В это время случилось, что
был убит Пьер Аньоло Микели из Лукки, человек почтенный и очень уважаемый;
убийца его нашел приют в доме Каструччо, который прогнал стражу, явившуюся
арестовать его, и вдобавок помог ему бежать. Когда Угуччоне, находившийся в
это время в Пизе, узнал об этом, он решил, что у него справедливый повод для
наказания Каструччо. Он призвал сына своего Нери, которого он назначил перед
тем синьором Лукки, и поручил ему, пригласив под каким-нибудь предлогом
Каструччо, схватить его и предать смерти. И когда Каструччо отправился
однажды запросто во дворец, не подозревая о готовящейся ловушке, Нери
сначала удержал его у себя к обеду, а потом арестовал. Но он не решился
умертвить Каструччо без всякой
судебной процедуры, боясь народного волнения, и потому держал его в
заключении, ожидая от отца подробных распоряжений, как ему поступить.
Угуччоне выразил сыну свое недовольство его медлительностью и
нерешительностью и, чтобы кончить с этим делом, сам отправился из Пизы в
Лукку во главе четырехсотенного конного отряда. Но еще прежде, чем он доехал
до Баньи, пизанцы восстали с оружием в руках, убили его заместителя и членов
его семьи, остававшихся в Пизе, и провозгласили синьором графа Гаддо делла
Герардеска. Угуччоне узнал о происшествиях в Пизе еще до прибытия в Лукку и
решил не возвращаться обратно, чтобы и лукканцы, по примеру Пизы, не закрыли
перед ним ворот. Но несмотря на то, что он вступил в Лукку, жители города,
как бы желая добиться освобождения Каструччо, начали прежде всего собираться
на площадях и высказывать свои мнения, не считаясь ни с чем, потом стали
волноваться и, наконец, взялись за оружие, требуя Каструччо. Дело приняло
такой оборот, что Угуччоне, опасаясь худшего, выпустил его из заключения. А
он, едва получив свободу, собрав друзей и поддерживаемый народом, выступил
против Угуччоне. Тому не оставалось ничего другого - ибо помощи ему ждать
было неоткуда, - как вместе со своими сторонниками бежать из города. Он
отправился в Ломбардию к синьорам делла Скала. Там он и умер в бедности.
Каструччо, став из пленника как бы синьором Лукки, стал действовать с
помощью друзей и использовал внезапно вспыхнувшие симпатии народа так
искусно, что был избран начальником вооруженных сил города сроком на один
год. Добившись этого, он решил, чтобы создать себе боевую славу, вернуть
Лукке многие города, взбунтовавшиеся после бегства Угуччоне. Сговорившись с
пизанцами, которые прислали ему подмогу, он двинулся к Сарцане, которую
обложил. Чтобы взять ее, он построил на господствующей высоте бастион -
флорентийцы потом обвели его стеною и назвали Сарцаннелою - и через два
месяца вынудил ее к сдаче. Непрерывно увеличивая свою славу, он взял вслед
за тем Массу, Каррару и Лавенцу и в короткое время завладел всей Луниджаной,
а чтобы закрыть проход, который вел в Луниджану из Ломбардии, захватил
Понтремоло, изгнав оттуда мессера Анастаджо Паллавизини, который был
синьором города. Вернувшись в Лукку после этого победоносного похода, он был
встре-
чен всем народом. Решив после этого не медлить с подчинением себе
города, он подкупил Паццино дель Поджо, Пуччинелло дель Портико, Франческо
Боккансакки и Чекко Гуиниджи, пользовавшихся большим влиянием, и с их
помощью захватил власть. Народ в торжественном собрании провозгласил его
государем.
В это время в Италию прибыл король римский Фридрих Баварский, чтобы
быть увенчанным императорской короною. Каструччо добился его дружбы и
отправился навстречу к нему во главе пятисот конных воинов, оставив своим
заместителем в Лукке Паголо Гуиниджи, которого в память об его отце он любил
так, как если бы он был его собственным сыном. Фридрих встретил Каструччо с
почетом, осыпал его милостями и сделал своим викарием в Тоскане. А так как
пизанцы изгнали Гаддо делла Герардеска и из страха перед ним обратились к
Фридриху за помощью, король сделал Каструччо синьором Пизы, а пизанцы, боясь
гвельфов, особенно флорентийцев, приняли его.
После отбытия в Германию Фридриха, оставившего в Риме своего
губернатора, все тосканские и ломбардские гибеллины, бывшие сторонниками
императора, стали обращаться к Каструччо, предлагая ему каждый синьорию над
своим городом, если он поможет им вернуться. Среди них были Маттео Гвиди,
Нардо Сколари, Лапо Уберти, Джероццо Нарди и Пьеро Бонаккорси - все
гибеллины и флорентийские изгнанники. Рассчитывая при их помощи и с силами,
которыми он располагал, сделаться синьором всей Тосканы, Каструччо, чтобы
нагнать на противников еще больше страха, заключил соглашение с Маттео
Висконти, государем миланским, и начал вооружать весь город и всю свою
территорию. Так как в Лукке было пять ворот, он разделил территорию на пять
частей, каждую вооружил и каждой дал начальников и знамена. Таким образом,
он сразу сосредоточил в своих руках двадцатипятитысячную армию, не считая
той помощи, которую могла послать ему Пиза. В то время как он был окружен
своими войсками и своими друзьями, Маттео Висконти подвергся нападению
пьячентинских гвельфов, которые только что изгнали своих гибеллинов и
получили помощь людьми от флорентийцев и короля Роберта. И мессер
Маттео просил Каструччо, чтобы он атаковал флорентийцев и вынудил их
отозвать свои войска из Ломбардии для защиты собственных очагов. Поэтому
Каструччо с большими силами вступил в Вальдарно, занял Фучеккио и
Сан-Миниато и причинил большое разорение стране. Флорентийцы действительно
вынуждены были, подчиняясь необходимости, отозвать свои войска. Едва они
добрались до Тосканы, как другая необходимость заставила Каструччо вернуться
в Лукку.
Была в этом городе семья Поджо, пользовавшаяся большим влиянием по той
причине, что члены ее содействовали не только возвышению Каструччо, но и
провозглашению его государем Лукки. Так как им казалось, что они не получили
за свои заслуги достаточного воздаяния, то они сговорились с другими семьями
в Лукке взбунтовать город и изгнать Каструччо. И, воспользовавшись однажды
утром каким-то случаем, они с оружием в руках напали на заместителя
Каструччо, которому он поручил ведение судебных дел, и убили его. Они
собирались продолжать свое дело и призвать народ к восстанию, когда
навстречу им вышел Стефано ди Поджо, старый и миролюбивый человек, не
участвовавший в заговоре, и благодаря своему авторитету заставил своих
родичей положить оружие, предлагая им стать посредником между ними и
Каструччо и получить от него все, чего они желают. Слагая оружие, они
проявили не больше благоразумия, чем поднимая его. Ибо Каструччо, едва узнав
о волнениях в Лукке, не теряя времени, с частью своих сил поспешил в город,
оставив командование армией Паголо Гуиниджи. И, найдя, вопреки своему
ожиданию, волнения прекратившимися и усмотрев новую возможность укрепить
свое положение, он занял наиболее важные пункты в городе своими вооруженными
сторонниками. Стефано ди Поджо, уверенный, что Каструччо должен быть ему
признателен, отправился к нему. Он просил не за себя, ибо не думал, что он в
этом нуждается, а за своих родичей. Он умолял Каструччо принять во внимание
их молодость, старую дружбу его со своей семьей и то, чем он был ей обязан.
Каструччо отвечал благосклонно, убеждал его не опасаться ничего, говоря, что
ему более приятно видеть, что волнения улеглись, чем было неприятно узнать,
что они
вспыхнули. И просил Стефано привести всех к себе, говоря, что
благодарит Бога за то, что он дает ему возможность доказать свое милосердие
и великодушие. Поверив Стефано и Каструччо, все пришли и были все вместе -
Стефано в том числе - заключены в тюрьму и преданы смерти.
За это время флорентийцы взяли обратно Сан-Миниато, и Каструччо решил
прекратить эту войну, ибо боялся удалиться из Лукки, пока его положение там
не упрочится. Когда он предложил флорентийцам мир, они сейчас же
согласились, так как и они были утомлены и хотели положить конец расходам.
Мир был заключен на два года, и стороны остались при тех владениях, которые
были у каждой из них.
Разделавшись с войною, Каструччо, чтобы не подвергаться больше такой
опасности, какой подвергался только что, под разными предлогами и разными
способами истребил в Лукке всех, кто мог из честолюбия стремиться к власти.
Он не щадил никого, подвергал изгнанию, отнимал имущество, а кого мог
захватить - лишал жизни, говоря, что узнал на опыте, что никто из них не
может быть ему верен. И для большей своей безопасности он воздвиг в Лукке
крепость, на постройку которой пошли камни от башен, принадлежавших