Страница:
дней пленум работал восемь. В ходе работы проводились заседания Политбюро ЦК
ВКП (б) с расширенным представительством партийных организаций Москвы и
Ленинграда. Решением пленума "чрезвычайщина" была отменена. И. В. Сталин и
его сторонники много говорили об агрессивных устремлениях кулачества, его
антисоветских действиях. Н. И. Бухарин, А. И. Рыков обращали основное
внимание на бедственное положение среднего крестьянства. В целом группа Н.
И. Бухарина добилась своего, и в августе 1928 года постановлением ЦИК СССР
была объявлена амнистия в отношении всех, кто был осужден по 107 статье в
связи с введением "чрезвычайщины".
Однако, вместе с тем, Н. И. Бухарин допустил серьезную политическую
ошибку. В ходе работы пленума он, спровоцированный Сталиным, пошел на
переговоры с Л. Б. Каменевым, недавно восстановленным в партии,
о том, что тот и Г. В. Зиновьев не шли на блок со Сталиным. Этот
разговор ночью с 11 на 12 июля стал известен не только Сталину, но и
Троцкому, который к этому времени находился в Алма-Ате. В этом разговоре Н.
И. Бухарин раскрыл соотношение сторон, назвал своих сторонников, тактику
действий, резко отрицательно характеризовал Сталина. Основную беду он видел
в том, что к этому времени перемешались функции партии и государства, а
средний член ЦИК и ЦК не видит и не понимает всей глубины разногласий.
Позднее именно этот факт будет центральным пунктом в политической
дискредитации Н. И. Бухарина.
Сталин и его ближайшее окружение пытались все трудности и просчеты в
экономике свести к проискам классовых врагов. Таковыми в деревне явились
кулаки, а в городе -- "буржуазные специалисты". Страну захлестнула волна
"спецеедства". Начало показательным судебным процессам положило так
называемое "Шахтинское дело". Перед судом предстали инженерно-технические
работники угольной промышленности Донбасса. Их обвиняли в систематической,
хорошо организованной вредительской и дивер-сионно-шпионской деятельности с
целью подрыва каменноугольной промышленности. Поначалу советские и партийные
работники Донбасса при изучении ситуации пришли к выводу, что оснований для
таких серьезных обвинений нет, а причина всему технические неполадки и
элементарное разгильдяйство отдельных инженерно-технических работников.
Однако после соответствующей информации Центральным Комитетом партии в
Донбасс была направлена специальная комиссия в составе В. М. Молотова, Л. М.
Кагановича, Е. М. Ярославского и М. П. Томского, которая задала иной тон и
заданность работе. В помощь местным чекистам из Москвы выехал уполномоченный
Экономического управления ОГПУ А. А. Слуцкий, который довольно быстро "нашел
связь" шахтинцев с Московским центром, т. е. вредителями в Госплане в ВСНХ.
Сотрудники ОГПУ осуществляли непосредственное руководство проведением
научно-технической экспертизы, корректировали ее заключение, применяли в
ходе следствия моральное воздействие на арестованных.
Члены комиссии ЦК ВКП (б) требовали усиления репрессивных мер в
отношении инженерно-технических работников. Выступая в марте 1928 г., т. е.
еще до суда, перед рабочими г. Артемовска, Е. Ярославский заявил, что против
"контрреволюционеров будут приняты все меры, иначе мы все погибнем".
"Шахтинское дело" специально рассматривалось на апрельском (1928 г.) Пленуме
ЦК ВКП (б). Оно послужило своего рода прецедентом, после которого репрессии
против инженерно-технических работников и других групп интеллигенции шли по
хорошо отработанному сценарию. Процессы над вредителями возникали всякий
раз, когда обострялась внутриполитическая ситуация в партии, возникали
разногласия или оказывался под угрозой авторитет Сталина. А его оппонентов
сразу же спешили обвинить в том, что они льют воду на мельницу классового
врага.
Осенью 1928 года во время отдыха Н. И. Бухарина в Кисловодске Сталину и
его окружению удалось дискредитировать и отсечь от политического руководства
большую группу бывших руководителей Московской партийной организации. Эта
акция проходила в два этапа. На первом -- в сентябре--октябре -- было
инспирировано обращение ряда членов МК в ЦК партии по поводу примиренческого
отношения ряда руководителей районных партийных организаций к правому
уклону. Начавшаяся проработка завершилась 18--19 октября 1928 года на VI
чрезвычайной конференции МК ВКП (б) освобождением Пенькова, Рютина,
Куликова, Мороза и других от руководства районными партийными организациями
и выводом из состава бюро МК ВКП (б). В ноябре удар был направлен против
руководства непосредственно МК ВКП (б). От занимаемой должности первого
секретаря МК был освобожден кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП (б) Н. А.
Угланов. Первым секретарем МК стал В. М. Молотов.
Таким образом, осенью 1928 года группа Н. И. Бухарина была лишена
поддержки крупнейшей столичной партийной организации. Члены Политбюро М. И.
Калинин и К. Е. Ворошилов еще в ходе июльского Пленума перешли на
просталинские позиции. Началась подготовка к проработке Н. И. Бухарина, А.
И. Рыкова, М. П. Томского. Сталину и его сторонникам (Молотову, Кагановичу,
Микояну и др.) нельзя отказать в последовательности нагнетания обвинений.
Сначала Бухарина, Рыкова и Томского обвинили в якобы примиренческом
отношении к правому уклону, затем в колебаниях и паникерстве, наконец, они
сами "превращаются" в правых уклонистов и, более того, в лидеров того самого
уклона, за усиление борьбы с которым они сами голосовали на Пленуме ЦК
партии.
1929 год на самом деле явился годом "Великого пере-
лома". Путем хорошо продуманных политических ходов Сталину удалось
устранить конкурентов в борьбе за власть. В начале года за пределы СССР в
Турцию был выслан главный сталинский оппонент Л. Д. Троцкий, до этого
находившийся в ссылке в Алма-Ате. Почти одновременно с этим в конце января
-- начале февраля на объединенном заседании членов Политбюро ЦК и Президиума
ЦКК ВКП (б) Н. И. Бухарин и его сторонники были обвинены Сталиным в том, что
являются фактически вождями правого уклона в партии.
В партийных организациях страны "вдруг" развернулась кампания по
осуждению сторонников "правого" уклона. А в канун апрельского Пленума ЦК и
ЦКК ВКП (б) некоторые партийные организации стали выносить решения о выводе
из состава ЦК трех влиятельных членов Политбюро -- Н. И. Бухарина, А. И.
Рыкова и М. П. Томского. Одновременно 9 марта 1929 года Президиум Исполкома
Коминтерна по предложению Д. 3. Мануильского выразил политическое недоверие
Н. И. Бухарину и вошел в Политбюро ЦК ВКП (б) с предложением освободить его
от работы в Коминтерне. К этому времени выступление группы Н. И. Бухарина
против чрезвычайных мер в экономике переросло в борьбу против становления
режима личной власти Сталина. Бухарин апеллировал к членам ЦК ВКП (б),
поднимал вопрос о нелояльности Сталина, его грубости и нарушении принципов
коллегиальности в работе Политбюро ЦК ВКП (б). Обосновывая свою позицию, он
решительно отмежевался от какой-либо оппозиции. "Вы новой оппозиции не
получите. И не один из нас никакой "новой" или "новейшей" оппозиции
возглавлять не будет... Сколько раз нужно говорить, что мы за колхозы, что
мы за совхозы, что мы за великую реконструкцию, что мы за решительную борьбу
против кулака, чтобы перестали возводить на нас поклепы!", -- заявлял он.
Сталин и его сторонники обвиняли группу Бухарина в либеральном
толковании нэпа, что квалифицировалось как линия на свертывание
социалистического наступления и ослабление позиций пролетариата в борьбе
против капиталистических форм хозяйства. Основу этих ошибок находили в
бухаринских требованиях постоянных уступок крестьянству, в отрицании им
неизбежности обострения классовой борьбы в переходный период. Сталин
спекулировал на политических ошибках Бухарина в прошлом и настоящем,
напоминал о его борьбе против В. И. Ленина
по вопросам Брестского мира, извратил суть переговоров Бухарина с
Каменевым летом 1928 г.
Главная цель, которую ставил Сталин, была достигнута: апрельский Пленум
осудил взгляды группы Бухарина "как несовместимые с генеральной линией
партии и совпадающие в основном с позицией правого уклона", освободил Н. И.
Бухарина и М. П. Томского от занимаемых постов в редакции газеты "Правда", в
Коминтерне, в ВЦСПС, но в составе Политбюро они еще оставались. В мае 1929
года на очередной сессии ВЦИК было принято решение о целесообразности
разделения председателя СНК СССР и РСФСР. Это делалось, чтобы ослабить
позиции А. И. Рыкова, который совмещал их. Новым председателем Совнаркома
РСФСР стал С. И. Сырцов.
Свое завершение разгром группы Бухарина получил осенью 1929 года. Вновь
к осени было инспирировано новое обращение партийных организаций в ЦК ВКП
(б). Несмотря на капитуляцию, на ноябрьском Пленуме ЦК ВКП (б), когда группа
Бухарина выступила с заявлением о снятии своих разногласий с партией, было
принято решение вывести Н. И. Бухарина "как застрельщика и руководителя
правых уклонистов из состава Политбюро ЦК". Позднее из состава руководящих
партийных органов были выведены А. И. Рыков и М. П. Томский. В обновленном
составе Политбюро Сталин пользовался авторитетом не только вождя, но и
ведущего теоретика партии. Празднование 50-летнего юбилея Сталина показало,
что формирование режима личной власти вступает в фазу формирования культа
личности вождя.
Вместе с тем в это время еще оставались представители старой партийной
гвардии октябрьского и послеоктябрьского периодов, которые пользовались
непререкаемым авторитетом в партии и государстве. Они занимали ведущее
положение в руководстве местных партийных и советских организаций. Так, к
XVI съезду партии летом 1930 года из 1329 руководящих работников,
представляющих 165 округов, 1178 (88 %) вступили в партию до 1920 г. Они
решительно поддерживали большинство ЦК в борьбе как против сторонников Л. Д.
Троцкого, так и сторонников Н. И. Бухарина. Но именно эти представители
старой партийной гвардии партийного руководства второго эшелона в 1930--1934
гг. оказывали сопротивление режиму личной власти Сталина в партии и
государстве.
Власть Советов на местах все больше и больше становилась эфемерной. Они
выполняли указания местных
партийных органов. Общее число членов сельских Советов к 1929 году
увеличилось и составило 1 447 927 человек. Бумажный поток захлестнул местные
Советы, доходя до фактических размеров. В докладной записке ЦИК СССР об
организации работы Советов за 1929 год указывалось, что только в Хмельницкий
сельсовет на Украине за один день поступило 55 различных бумаг, требующих
немедленно исполнения. Большинство поступающих бумаг имело грозные
предупреждения вплоть до "предания суду", а в циркуляре Краснодарского РИК,
разосланного на места, настоятельно требовалось обеспечить зверское
наступление на "кулака". По тому же Краснодарскому РИКу за 9 месяцев 1928
года прошло 20.000 бумаг. В одном из аульских сельсоветов Адыгейской области
секретарь Совета две недели сидел только за составлением и заполнением
различных форм статистической отчетности по организационно-массовой работе
Советов. В докладной записке обращалось внимание, что окружные и районные
работники не учитывают, что число работников на местах ограничено, и к тому
же все они, как правило, малограмотны. Поэтому в практике грубый нажим
вместо разъяснительной работы применялся как правило. Председатель одного из
райкомов прямо заявил инструктору ЦИК СССР: "Нас пугают, и мы пугаем".
Это особенно ярко проявилось в период коллективизации. Несложную
механику работы местных Советов вскрыл председатель Совнаркома РСФСР С. И.
Сырцов, выступая 20 февраля 1930 года на собрании партийной ячейки Института
Красной Профессуры: "Ведь если долго возиться с крестьянином, да убеждать
его, да прорабатывать практические вопросы, тебя, глядишь, и обскачет
соседний район, не теряющий времени на эти "пустяки". Так зачем же долго
возиться с крестьянином? Намекни ему насчет Соловков, насчет того, что его
со снабжения снимут, или заставь голосовать по принципу "кто за
коллективизацию, тот -- за Советскую власть, кто против коллективизации, тот
-- против Советской власти".
Не лучшим образом обстояло дело и в высшем законодательном органе ЦИК
СССР. Об этом, в частности, свидетельствуют материалы заседаний фракций ВКП
(б) в ЦИК СССР. Здесь предварительно обсуждались вопросы, выносимые на
заседания сессий ЦИК СССР. При подготовке нового бюджета на 1929 год
бюджетная комиссия, заседавшая несколько месяцев, подготовила проект,
который был представлен на заседании Политбю-
ро, где внесенные поправки, по сути, свели на нет всю работу
профессионалов. Когда на заседании фракции ВКП (б) А. Курц заявил, что он
категорически против того, чтобы Политбюро выступало в качестве инстанции,
вносящей окончательные поправки к бюджету, Н. А. Скрипник заявил следующее:
"Ведь мы сейчас работаем в советском органе, и нам становиться на почву
некоторого противостояния руководящих советских органов руководству
партийных органов нельзя. Политбюро, руководя всей партийной работой, сочло
необходимым изменить предложения бюджетной комиссии. С какой стати, какое мы
имеем право, даже будучи несогласными с тем или иным постановлением
Политбюро, становиться на путь жалобы на Политбюро во фракцию ВКП (б) сессии
ЦИК СССР? С какого времени фракция ЦИК Союза стала судьей Политбюро?"
Среди членов ЦИК СССР утверждалось мнение в необходимости
централизации, создании единых союзных органов, способных решать все задачи
республик, краев и областей. "Чем больше мы будем развиваться по пути
коллективизации и строительства социализма, чем больше мы будем обогащаться,
тем более мы будем нуждаться в едином центральном органе... земля и воля
одинаково нуждаются в единой, твердой и железной руке Коминтерна и Союза",
-- говорил М. Цхакая на заседании фракции ВКП (б) в ЦИК СССР.
Однако было бы неверным утверждать, что такие настроения в Советах
отражали полностью мнение народных масс -- интеллигенции, рабочего класса,
крестьянства. В мае 1929 года в Москве получила хождение по рукам анонимная
платформа за подписью "Голос Масс". Она была адресована членам ЦК и ЦКК ВКП
(б). В ней отмечалось, что каждого честного коммуниста волнует мысль о
внутрипартийном положении и о положении Советской власти. "Партию в течение
пяти лет трясет как в лихорадке внутрипартийной борьбы. То "левый" уклон, то
правый, а если теперь еще какой-либо появится, то и назвать не знаем как, к
сожалению, только две стороны. Огромная энергия идет на это дело. В
развернутом документе давалась характеристика всех перипетий борьбы против
Троцкого, Бухарина, Рыкова и Томского. Выскочки, карьеристы, подхалимы с
головокружительной быстротой поднимаются по лестнице вверх. Треплятся где
надо и где не надо, а на деле фактически сплетничают, подхалимничают перед
начальством, тем самым выходят в люди. Доберутся до ответственных работников
и творят, что им ле-
вая нога подскажет. Никакие вожжи не действуют. Ведь выше сидит
человек, который сам почище этого. Как восставать против него... Круговая
порука налицо, и нынешним режимом ее не устранить".
В качестве основных требований выдвигались немедленное отстранение
Сталина от руководства партией, возвращение к ленинским принципам партийного
руководства. Кроме этого предлагалось провести чистку партии от карьеристов
и примазавшихся элементов, восстановить ленинский состав ЦК. Поиски ОГПУ
авторов этой платформы не дали результатов.
К этому времени уже определилась генеральная линия руководства. Она
была направлена на форсированное осуществление индустриализации и
коллективизации сельского хозяйства. Волевыми решениями Сталина были
завышены плановые показатели первого пятилетнего плана, неоправданно
расширялся фронт капитального строительства. Эта практика получила
своеобразное "теоретическое" обоснование в статье Сталина "Год великого
перелома". Она выдвигала в качестве основной задачи -- наступление
социализма по всему фронту.
Переход к форсированной коллективизации и индустриализации вновь
сопровождался "чрезвычайщиной". Решением ЦИК СССР от 14 декабря 1929 года
сроком на три месяца был объявлен неблагополучным по бандитизму Сибирский
край. Уполномоченным по борьбе с бандитизмом был назначен полномочный
представитель ОГПУ по Сибири Л. М. Заковский. При нем была создана
специальная тройка для внесудебного рассмотрения дел по статьям 58 и 167 УК
РСФСР.
С началом широкой кампании ликвидации кулачества как класса ОГПУ краев
и областей было дано право внесудебного рассмотрения дел. 4 февраля 1930
года Президиум ЦИК СССР утвердил инструкции ЦИК и Совнаркомам союзных
республик, краевым и областным исполкомам. Этой инструкцией вся организация
выселения возлагалась на ОГПУ. Ликвидация кулачества должна была проводиться
с максимальной быстротой и ни в малейшей степени не затрагивать посевной
кампании. 17 апреля 1930 года коммунистическая фракция ЦИК СССР предложила
ОГПУ руководствоваться при рассмотрении дел о кулаках постановлением от 15
июля 1927 года, т. е. приравнивать их к делам контрреволюционеров, шпионов,
белогвардейцев и бандитов.
В 1929--30 гг. страна стояла на грани гражданской
войны. Особенно сильными выступления крестьянства были в Сибири,
Поволжье, на Северном Кавказе. В сводках ОГПУ отмечалось, что во главе
выступлений стояли не только кулаки и середняки, но нередко советские и
партийные работники, а в одном случае даже районный уполномоченный ОГПУ.
Одновременно со стороны белогвардейской эмиграции были предприняты попытки
возглавить эти разрозненные восстания. Руководитель Российского
общевоинского союза генерал А. П. Кутепов дал поручение группе штабных
офицеров разработать план организации вооруженной борьбы против Советской
России к весне 1930 года. К этому времени на территорию СССР по нелегальным
каналам должны были прибыть 50 специально подготовленных офицеров для
осуществления руководства военными действиями.
Эти планы стали известны руководству иностранного отдела ОГПУ. 26
января 1930 года генерал А. П. Кутепов был похищен специальной оперативной
группой ОГПУ. Однако привезти его в Советскую Россию не удалось, он
скончался в пути. Одновременно были арестованы эмиссары РОВС на всей
территории СССР.
Тогда же по указанию В. Р. Менжинского местные органы и центральный
аппарат ОГПУ провели масштабную операцию под кодовым названием "Весна". В ее
ходе по всей территории СССР были арестованы бывшие офицеры и генералы
царской армии, находившиеся на службе в РККА. Среди арестованных были видные
военные теоретики -- Снесарев, Свечин, Лигнау, Верховский. Против этого
выступили многие видные советские военачальники. Открытый конфликт произошел
на Украине, где командующий Киевским военным округом И. Э. Якир, выразив
недоверие действиям руководителю ГПУ Украины В. А. Балицкому, выехал в
Москву и, добившись встречи с председателем ЦКК Г. К. Орджоникидзе, решил
вопрос об освобождении арестованных командиров Красной Армии. Среди
арестованных и расстрелянных оказалась большая группа бывших участников
белого движения, вернувшихся в СССР после амнистии в 1921 году во главе с
генералом Секретевым.
Чрезвычайные полномочия, данные тройкам, касались окончательного права
вынесения решений. Это осуществлялось на основе местной практики
рассмотрения внесудебных дел. Однако такой порядок приводил к различиям в
проведении карательной политики. За одно и то же преступление в различных
регионах выносили различ-
ные меры наказания. Поэтому в марте 1931 года внесудебные компетенции
троек были ограничены рассмотрением дел только о контрреволюции в деревне с
исключением права применения тройками высшей меры социальной защиты. По
делам внесудебного рассмотрения прошло всего 39 828 человек. Немало среди
дел оказалось фальсифицированных.
21 июля 1930 года ОГПУ арестовало директора Института экономики
сельского хозяйства, всемирно известного ученого, профессора
Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева А. В. Чаянова. Вслед за ним
были арестованы ученые экономисты-аграрники: Н. Д. Кондратьев -- профессор
Тимирязевской сельскохозяйственной академии, директор Конъюнктурного
института, Л. Н. Юровский -- профессор Московского планово-экономического
института, член коллегии Наркомфина СССР, Н. П. Макаров -- профессор, член
Президиума Земплана Наркомзема РСФСР, профессора А. Н. Челинцев, Л. Н.
Литощенко, Л. Б. Кафенгауз и др.
В сообщении, опубликованном в печати от имени ОГПУ, сообщалось, что эти
ученые-аграрники встали во главе "кулацко-эсеровской контрреволюционной
организации, именуемой трудовая крестьянская партия, сокращенно ТКП, и
поставившей своей целью "подготовку вооруженной интервенции, свержение
Советской власти, реставрацию капитализма". В сообщении говорилось, что эта
ши-рокоразветвленная организация состоит преимущественно из кулацких
элементов и ушедших в подполье эсеров. Называлась общая численность ТКП --
около 200 тысяч человек. Начало шельмованию А. В. Чаянова положил Сталин,
который, выступая на конференции аграрников-марксистов, назвал его труды
антинаучными, антисоветскими, антимарксистскими. Как показала проверка,
проведенная в 1987 году Главной военной прокуратурой, группа следователей во
главе с Я. С. Аграновым фальсифицировала дело ТПК. Среди осужденных по делу
ТПК проходил директор Аграрного института старый большевик И. А. Теодорович.
Другим, не менее известным судебным процессом того времени был судебный
процесс по делу Инженерного центра (Промпартии). Это дело рассматривалось
Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР. На скамье подсудимых
оказались представители научно-технической интеллигенции -- Л. К. Рамзин,
директор Теплотехнического института, И. А. Калинников, замести-
тель председателя производственного сектора Госплана, В. А. Ларичев,
председатель топливной секции Госплана, Н. Ф. Черновский, председатель
научно-технического совета ВСНХ, и другие. Председатель Госплана Г. М.
Кржижановский был потрясен арестами своих коллег и обратился за разъяснением
к председателю ОГПУ В. Р. Менжинскому. Руководство ОГПУ ответило, что "враги
народа обнаружены и в ВСНХ, и в Наркомфине, и в НКПС".
Ответственные работники ВСНХ и Госплана обвинялись во вредительстве,
разработке целой политической программы реставрации капитализма в СССР, в
связях с белоэмигрантскими организациями, в частности с Торг-промом, в
получении финансовых средств от французской разведки и известного миллионера
Рябушинского. Судебный процесс строился на подлогах и фальсификациях.
Известно, что к этому времени от одного из руководителей Торгпрома --
Третьякова, только что начавшего сотрудничество с советской разведкой,
неожиданно потребовали материалы, доказывающие связь проходивших по процессу
с ним как одним из руководителей белоэмигрантской подрывной организации.
Пятеро из подсудимых были приговорены к расстрелу, трое остальных -- к
10-летнему заключению. Однако он не был приведен в исполнение, расстрел
заменили лишением свободы на 10 лет. Не обошлось и без казусов. Так, лидеры
Промпартии обвинялись в получении денег от Рябушинского, который к этому
времени был давно покойником, уже в ходе самого судебного процесса
финансистом стали называть П. Н. Милюкова. Как и "Шахтинское дело", этот
процесс явился одним из дел на специалистов старой школы, обвиненных во
вредительстве. По сути дела было объявлено, что вредители сидят во всех
отраслях народного хозяйства.
В марте 1931 года появилось сообщение ОГПУ, что раскрыта еще одна
вредительская организация, наиболее опасная по своим идейным воззрениям, чем
все предшествующие, -- "Союзное бюро ЦК РСДРП меньшевиков". Среди тех, кто
был арестован, Громан, Шер, Суханов, Иков и другие деятели меньшевистской
партии. Из них, пожалуй, только один Иков был связан с меньшевистской
эмиграцией. Все остальные уже давно находились на хозяйственной работе,
полностью отойдя от какой-либо политической деятельности. Они занимали
руководящие посты в Госплане, ВСНХ, Наркомторге, Центросоюзе и Госбанке.
Политическая программа этой организации, из материалов, представленных
сотрудниками экономиче-
ского отдела ОГПУ, в качестве основной задачи выдви-гала реставрацию
капитализма в СССР. Основная ставка была на интервенцию, а основным методом
контрреволюционной деятельности было вредительство. Согласно обвинительному
заключению, вредительство выражалось в неправильных расчетах, извращении
принципов распределения товаров, в вопросах спроса и сбыта. В нем также
отмечалось стремление дискредитировать взятые Советской властью темпы
развития промышленности, задерживать наступление социализма по всему фронту.
Для этого давались искаженные оценки положения в народном хозяйстве,
раздувались и преувеличивались трудности, был недочет ресурсов.
На суде все обвиняемые признали свою вину и подтвердили те обвинения,
которые выдвигались против них. В обвинительном заключении содержалось
ВКП (б) с расширенным представительством партийных организаций Москвы и
Ленинграда. Решением пленума "чрезвычайщина" была отменена. И. В. Сталин и
его сторонники много говорили об агрессивных устремлениях кулачества, его
антисоветских действиях. Н. И. Бухарин, А. И. Рыков обращали основное
внимание на бедственное положение среднего крестьянства. В целом группа Н.
И. Бухарина добилась своего, и в августе 1928 года постановлением ЦИК СССР
была объявлена амнистия в отношении всех, кто был осужден по 107 статье в
связи с введением "чрезвычайщины".
Однако, вместе с тем, Н. И. Бухарин допустил серьезную политическую
ошибку. В ходе работы пленума он, спровоцированный Сталиным, пошел на
переговоры с Л. Б. Каменевым, недавно восстановленным в партии,
о том, что тот и Г. В. Зиновьев не шли на блок со Сталиным. Этот
разговор ночью с 11 на 12 июля стал известен не только Сталину, но и
Троцкому, который к этому времени находился в Алма-Ате. В этом разговоре Н.
И. Бухарин раскрыл соотношение сторон, назвал своих сторонников, тактику
действий, резко отрицательно характеризовал Сталина. Основную беду он видел
в том, что к этому времени перемешались функции партии и государства, а
средний член ЦИК и ЦК не видит и не понимает всей глубины разногласий.
Позднее именно этот факт будет центральным пунктом в политической
дискредитации Н. И. Бухарина.
Сталин и его ближайшее окружение пытались все трудности и просчеты в
экономике свести к проискам классовых врагов. Таковыми в деревне явились
кулаки, а в городе -- "буржуазные специалисты". Страну захлестнула волна
"спецеедства". Начало показательным судебным процессам положило так
называемое "Шахтинское дело". Перед судом предстали инженерно-технические
работники угольной промышленности Донбасса. Их обвиняли в систематической,
хорошо организованной вредительской и дивер-сионно-шпионской деятельности с
целью подрыва каменноугольной промышленности. Поначалу советские и партийные
работники Донбасса при изучении ситуации пришли к выводу, что оснований для
таких серьезных обвинений нет, а причина всему технические неполадки и
элементарное разгильдяйство отдельных инженерно-технических работников.
Однако после соответствующей информации Центральным Комитетом партии в
Донбасс была направлена специальная комиссия в составе В. М. Молотова, Л. М.
Кагановича, Е. М. Ярославского и М. П. Томского, которая задала иной тон и
заданность работе. В помощь местным чекистам из Москвы выехал уполномоченный
Экономического управления ОГПУ А. А. Слуцкий, который довольно быстро "нашел
связь" шахтинцев с Московским центром, т. е. вредителями в Госплане в ВСНХ.
Сотрудники ОГПУ осуществляли непосредственное руководство проведением
научно-технической экспертизы, корректировали ее заключение, применяли в
ходе следствия моральное воздействие на арестованных.
Члены комиссии ЦК ВКП (б) требовали усиления репрессивных мер в
отношении инженерно-технических работников. Выступая в марте 1928 г., т. е.
еще до суда, перед рабочими г. Артемовска, Е. Ярославский заявил, что против
"контрреволюционеров будут приняты все меры, иначе мы все погибнем".
"Шахтинское дело" специально рассматривалось на апрельском (1928 г.) Пленуме
ЦК ВКП (б). Оно послужило своего рода прецедентом, после которого репрессии
против инженерно-технических работников и других групп интеллигенции шли по
хорошо отработанному сценарию. Процессы над вредителями возникали всякий
раз, когда обострялась внутриполитическая ситуация в партии, возникали
разногласия или оказывался под угрозой авторитет Сталина. А его оппонентов
сразу же спешили обвинить в том, что они льют воду на мельницу классового
врага.
Осенью 1928 года во время отдыха Н. И. Бухарина в Кисловодске Сталину и
его окружению удалось дискредитировать и отсечь от политического руководства
большую группу бывших руководителей Московской партийной организации. Эта
акция проходила в два этапа. На первом -- в сентябре--октябре -- было
инспирировано обращение ряда членов МК в ЦК партии по поводу примиренческого
отношения ряда руководителей районных партийных организаций к правому
уклону. Начавшаяся проработка завершилась 18--19 октября 1928 года на VI
чрезвычайной конференции МК ВКП (б) освобождением Пенькова, Рютина,
Куликова, Мороза и других от руководства районными партийными организациями
и выводом из состава бюро МК ВКП (б). В ноябре удар был направлен против
руководства непосредственно МК ВКП (б). От занимаемой должности первого
секретаря МК был освобожден кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП (б) Н. А.
Угланов. Первым секретарем МК стал В. М. Молотов.
Таким образом, осенью 1928 года группа Н. И. Бухарина была лишена
поддержки крупнейшей столичной партийной организации. Члены Политбюро М. И.
Калинин и К. Е. Ворошилов еще в ходе июльского Пленума перешли на
просталинские позиции. Началась подготовка к проработке Н. И. Бухарина, А.
И. Рыкова, М. П. Томского. Сталину и его сторонникам (Молотову, Кагановичу,
Микояну и др.) нельзя отказать в последовательности нагнетания обвинений.
Сначала Бухарина, Рыкова и Томского обвинили в якобы примиренческом
отношении к правому уклону, затем в колебаниях и паникерстве, наконец, они
сами "превращаются" в правых уклонистов и, более того, в лидеров того самого
уклона, за усиление борьбы с которым они сами голосовали на Пленуме ЦК
партии.
1929 год на самом деле явился годом "Великого пере-
лома". Путем хорошо продуманных политических ходов Сталину удалось
устранить конкурентов в борьбе за власть. В начале года за пределы СССР в
Турцию был выслан главный сталинский оппонент Л. Д. Троцкий, до этого
находившийся в ссылке в Алма-Ате. Почти одновременно с этим в конце января
-- начале февраля на объединенном заседании членов Политбюро ЦК и Президиума
ЦКК ВКП (б) Н. И. Бухарин и его сторонники были обвинены Сталиным в том, что
являются фактически вождями правого уклона в партии.
В партийных организациях страны "вдруг" развернулась кампания по
осуждению сторонников "правого" уклона. А в канун апрельского Пленума ЦК и
ЦКК ВКП (б) некоторые партийные организации стали выносить решения о выводе
из состава ЦК трех влиятельных членов Политбюро -- Н. И. Бухарина, А. И.
Рыкова и М. П. Томского. Одновременно 9 марта 1929 года Президиум Исполкома
Коминтерна по предложению Д. 3. Мануильского выразил политическое недоверие
Н. И. Бухарину и вошел в Политбюро ЦК ВКП (б) с предложением освободить его
от работы в Коминтерне. К этому времени выступление группы Н. И. Бухарина
против чрезвычайных мер в экономике переросло в борьбу против становления
режима личной власти Сталина. Бухарин апеллировал к членам ЦК ВКП (б),
поднимал вопрос о нелояльности Сталина, его грубости и нарушении принципов
коллегиальности в работе Политбюро ЦК ВКП (б). Обосновывая свою позицию, он
решительно отмежевался от какой-либо оппозиции. "Вы новой оппозиции не
получите. И не один из нас никакой "новой" или "новейшей" оппозиции
возглавлять не будет... Сколько раз нужно говорить, что мы за колхозы, что
мы за совхозы, что мы за великую реконструкцию, что мы за решительную борьбу
против кулака, чтобы перестали возводить на нас поклепы!", -- заявлял он.
Сталин и его сторонники обвиняли группу Бухарина в либеральном
толковании нэпа, что квалифицировалось как линия на свертывание
социалистического наступления и ослабление позиций пролетариата в борьбе
против капиталистических форм хозяйства. Основу этих ошибок находили в
бухаринских требованиях постоянных уступок крестьянству, в отрицании им
неизбежности обострения классовой борьбы в переходный период. Сталин
спекулировал на политических ошибках Бухарина в прошлом и настоящем,
напоминал о его борьбе против В. И. Ленина
по вопросам Брестского мира, извратил суть переговоров Бухарина с
Каменевым летом 1928 г.
Главная цель, которую ставил Сталин, была достигнута: апрельский Пленум
осудил взгляды группы Бухарина "как несовместимые с генеральной линией
партии и совпадающие в основном с позицией правого уклона", освободил Н. И.
Бухарина и М. П. Томского от занимаемых постов в редакции газеты "Правда", в
Коминтерне, в ВЦСПС, но в составе Политбюро они еще оставались. В мае 1929
года на очередной сессии ВЦИК было принято решение о целесообразности
разделения председателя СНК СССР и РСФСР. Это делалось, чтобы ослабить
позиции А. И. Рыкова, который совмещал их. Новым председателем Совнаркома
РСФСР стал С. И. Сырцов.
Свое завершение разгром группы Бухарина получил осенью 1929 года. Вновь
к осени было инспирировано новое обращение партийных организаций в ЦК ВКП
(б). Несмотря на капитуляцию, на ноябрьском Пленуме ЦК ВКП (б), когда группа
Бухарина выступила с заявлением о снятии своих разногласий с партией, было
принято решение вывести Н. И. Бухарина "как застрельщика и руководителя
правых уклонистов из состава Политбюро ЦК". Позднее из состава руководящих
партийных органов были выведены А. И. Рыков и М. П. Томский. В обновленном
составе Политбюро Сталин пользовался авторитетом не только вождя, но и
ведущего теоретика партии. Празднование 50-летнего юбилея Сталина показало,
что формирование режима личной власти вступает в фазу формирования культа
личности вождя.
Вместе с тем в это время еще оставались представители старой партийной
гвардии октябрьского и послеоктябрьского периодов, которые пользовались
непререкаемым авторитетом в партии и государстве. Они занимали ведущее
положение в руководстве местных партийных и советских организаций. Так, к
XVI съезду партии летом 1930 года из 1329 руководящих работников,
представляющих 165 округов, 1178 (88 %) вступили в партию до 1920 г. Они
решительно поддерживали большинство ЦК в борьбе как против сторонников Л. Д.
Троцкого, так и сторонников Н. И. Бухарина. Но именно эти представители
старой партийной гвардии партийного руководства второго эшелона в 1930--1934
гг. оказывали сопротивление режиму личной власти Сталина в партии и
государстве.
Власть Советов на местах все больше и больше становилась эфемерной. Они
выполняли указания местных
партийных органов. Общее число членов сельских Советов к 1929 году
увеличилось и составило 1 447 927 человек. Бумажный поток захлестнул местные
Советы, доходя до фактических размеров. В докладной записке ЦИК СССР об
организации работы Советов за 1929 год указывалось, что только в Хмельницкий
сельсовет на Украине за один день поступило 55 различных бумаг, требующих
немедленно исполнения. Большинство поступающих бумаг имело грозные
предупреждения вплоть до "предания суду", а в циркуляре Краснодарского РИК,
разосланного на места, настоятельно требовалось обеспечить зверское
наступление на "кулака". По тому же Краснодарскому РИКу за 9 месяцев 1928
года прошло 20.000 бумаг. В одном из аульских сельсоветов Адыгейской области
секретарь Совета две недели сидел только за составлением и заполнением
различных форм статистической отчетности по организационно-массовой работе
Советов. В докладной записке обращалось внимание, что окружные и районные
работники не учитывают, что число работников на местах ограничено, и к тому
же все они, как правило, малограмотны. Поэтому в практике грубый нажим
вместо разъяснительной работы применялся как правило. Председатель одного из
райкомов прямо заявил инструктору ЦИК СССР: "Нас пугают, и мы пугаем".
Это особенно ярко проявилось в период коллективизации. Несложную
механику работы местных Советов вскрыл председатель Совнаркома РСФСР С. И.
Сырцов, выступая 20 февраля 1930 года на собрании партийной ячейки Института
Красной Профессуры: "Ведь если долго возиться с крестьянином, да убеждать
его, да прорабатывать практические вопросы, тебя, глядишь, и обскачет
соседний район, не теряющий времени на эти "пустяки". Так зачем же долго
возиться с крестьянином? Намекни ему насчет Соловков, насчет того, что его
со снабжения снимут, или заставь голосовать по принципу "кто за
коллективизацию, тот -- за Советскую власть, кто против коллективизации, тот
-- против Советской власти".
Не лучшим образом обстояло дело и в высшем законодательном органе ЦИК
СССР. Об этом, в частности, свидетельствуют материалы заседаний фракций ВКП
(б) в ЦИК СССР. Здесь предварительно обсуждались вопросы, выносимые на
заседания сессий ЦИК СССР. При подготовке нового бюджета на 1929 год
бюджетная комиссия, заседавшая несколько месяцев, подготовила проект,
который был представлен на заседании Политбю-
ро, где внесенные поправки, по сути, свели на нет всю работу
профессионалов. Когда на заседании фракции ВКП (б) А. Курц заявил, что он
категорически против того, чтобы Политбюро выступало в качестве инстанции,
вносящей окончательные поправки к бюджету, Н. А. Скрипник заявил следующее:
"Ведь мы сейчас работаем в советском органе, и нам становиться на почву
некоторого противостояния руководящих советских органов руководству
партийных органов нельзя. Политбюро, руководя всей партийной работой, сочло
необходимым изменить предложения бюджетной комиссии. С какой стати, какое мы
имеем право, даже будучи несогласными с тем или иным постановлением
Политбюро, становиться на путь жалобы на Политбюро во фракцию ВКП (б) сессии
ЦИК СССР? С какого времени фракция ЦИК Союза стала судьей Политбюро?"
Среди членов ЦИК СССР утверждалось мнение в необходимости
централизации, создании единых союзных органов, способных решать все задачи
республик, краев и областей. "Чем больше мы будем развиваться по пути
коллективизации и строительства социализма, чем больше мы будем обогащаться,
тем более мы будем нуждаться в едином центральном органе... земля и воля
одинаково нуждаются в единой, твердой и железной руке Коминтерна и Союза",
-- говорил М. Цхакая на заседании фракции ВКП (б) в ЦИК СССР.
Однако было бы неверным утверждать, что такие настроения в Советах
отражали полностью мнение народных масс -- интеллигенции, рабочего класса,
крестьянства. В мае 1929 года в Москве получила хождение по рукам анонимная
платформа за подписью "Голос Масс". Она была адресована членам ЦК и ЦКК ВКП
(б). В ней отмечалось, что каждого честного коммуниста волнует мысль о
внутрипартийном положении и о положении Советской власти. "Партию в течение
пяти лет трясет как в лихорадке внутрипартийной борьбы. То "левый" уклон, то
правый, а если теперь еще какой-либо появится, то и назвать не знаем как, к
сожалению, только две стороны. Огромная энергия идет на это дело. В
развернутом документе давалась характеристика всех перипетий борьбы против
Троцкого, Бухарина, Рыкова и Томского. Выскочки, карьеристы, подхалимы с
головокружительной быстротой поднимаются по лестнице вверх. Треплятся где
надо и где не надо, а на деле фактически сплетничают, подхалимничают перед
начальством, тем самым выходят в люди. Доберутся до ответственных работников
и творят, что им ле-
вая нога подскажет. Никакие вожжи не действуют. Ведь выше сидит
человек, который сам почище этого. Как восставать против него... Круговая
порука налицо, и нынешним режимом ее не устранить".
В качестве основных требований выдвигались немедленное отстранение
Сталина от руководства партией, возвращение к ленинским принципам партийного
руководства. Кроме этого предлагалось провести чистку партии от карьеристов
и примазавшихся элементов, восстановить ленинский состав ЦК. Поиски ОГПУ
авторов этой платформы не дали результатов.
К этому времени уже определилась генеральная линия руководства. Она
была направлена на форсированное осуществление индустриализации и
коллективизации сельского хозяйства. Волевыми решениями Сталина были
завышены плановые показатели первого пятилетнего плана, неоправданно
расширялся фронт капитального строительства. Эта практика получила
своеобразное "теоретическое" обоснование в статье Сталина "Год великого
перелома". Она выдвигала в качестве основной задачи -- наступление
социализма по всему фронту.
Переход к форсированной коллективизации и индустриализации вновь
сопровождался "чрезвычайщиной". Решением ЦИК СССР от 14 декабря 1929 года
сроком на три месяца был объявлен неблагополучным по бандитизму Сибирский
край. Уполномоченным по борьбе с бандитизмом был назначен полномочный
представитель ОГПУ по Сибири Л. М. Заковский. При нем была создана
специальная тройка для внесудебного рассмотрения дел по статьям 58 и 167 УК
РСФСР.
С началом широкой кампании ликвидации кулачества как класса ОГПУ краев
и областей было дано право внесудебного рассмотрения дел. 4 февраля 1930
года Президиум ЦИК СССР утвердил инструкции ЦИК и Совнаркомам союзных
республик, краевым и областным исполкомам. Этой инструкцией вся организация
выселения возлагалась на ОГПУ. Ликвидация кулачества должна была проводиться
с максимальной быстротой и ни в малейшей степени не затрагивать посевной
кампании. 17 апреля 1930 года коммунистическая фракция ЦИК СССР предложила
ОГПУ руководствоваться при рассмотрении дел о кулаках постановлением от 15
июля 1927 года, т. е. приравнивать их к делам контрреволюционеров, шпионов,
белогвардейцев и бандитов.
В 1929--30 гг. страна стояла на грани гражданской
войны. Особенно сильными выступления крестьянства были в Сибири,
Поволжье, на Северном Кавказе. В сводках ОГПУ отмечалось, что во главе
выступлений стояли не только кулаки и середняки, но нередко советские и
партийные работники, а в одном случае даже районный уполномоченный ОГПУ.
Одновременно со стороны белогвардейской эмиграции были предприняты попытки
возглавить эти разрозненные восстания. Руководитель Российского
общевоинского союза генерал А. П. Кутепов дал поручение группе штабных
офицеров разработать план организации вооруженной борьбы против Советской
России к весне 1930 года. К этому времени на территорию СССР по нелегальным
каналам должны были прибыть 50 специально подготовленных офицеров для
осуществления руководства военными действиями.
Эти планы стали известны руководству иностранного отдела ОГПУ. 26
января 1930 года генерал А. П. Кутепов был похищен специальной оперативной
группой ОГПУ. Однако привезти его в Советскую Россию не удалось, он
скончался в пути. Одновременно были арестованы эмиссары РОВС на всей
территории СССР.
Тогда же по указанию В. Р. Менжинского местные органы и центральный
аппарат ОГПУ провели масштабную операцию под кодовым названием "Весна". В ее
ходе по всей территории СССР были арестованы бывшие офицеры и генералы
царской армии, находившиеся на службе в РККА. Среди арестованных были видные
военные теоретики -- Снесарев, Свечин, Лигнау, Верховский. Против этого
выступили многие видные советские военачальники. Открытый конфликт произошел
на Украине, где командующий Киевским военным округом И. Э. Якир, выразив
недоверие действиям руководителю ГПУ Украины В. А. Балицкому, выехал в
Москву и, добившись встречи с председателем ЦКК Г. К. Орджоникидзе, решил
вопрос об освобождении арестованных командиров Красной Армии. Среди
арестованных и расстрелянных оказалась большая группа бывших участников
белого движения, вернувшихся в СССР после амнистии в 1921 году во главе с
генералом Секретевым.
Чрезвычайные полномочия, данные тройкам, касались окончательного права
вынесения решений. Это осуществлялось на основе местной практики
рассмотрения внесудебных дел. Однако такой порядок приводил к различиям в
проведении карательной политики. За одно и то же преступление в различных
регионах выносили различ-
ные меры наказания. Поэтому в марте 1931 года внесудебные компетенции
троек были ограничены рассмотрением дел только о контрреволюции в деревне с
исключением права применения тройками высшей меры социальной защиты. По
делам внесудебного рассмотрения прошло всего 39 828 человек. Немало среди
дел оказалось фальсифицированных.
21 июля 1930 года ОГПУ арестовало директора Института экономики
сельского хозяйства, всемирно известного ученого, профессора
Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева А. В. Чаянова. Вслед за ним
были арестованы ученые экономисты-аграрники: Н. Д. Кондратьев -- профессор
Тимирязевской сельскохозяйственной академии, директор Конъюнктурного
института, Л. Н. Юровский -- профессор Московского планово-экономического
института, член коллегии Наркомфина СССР, Н. П. Макаров -- профессор, член
Президиума Земплана Наркомзема РСФСР, профессора А. Н. Челинцев, Л. Н.
Литощенко, Л. Б. Кафенгауз и др.
В сообщении, опубликованном в печати от имени ОГПУ, сообщалось, что эти
ученые-аграрники встали во главе "кулацко-эсеровской контрреволюционной
организации, именуемой трудовая крестьянская партия, сокращенно ТКП, и
поставившей своей целью "подготовку вооруженной интервенции, свержение
Советской власти, реставрацию капитализма". В сообщении говорилось, что эта
ши-рокоразветвленная организация состоит преимущественно из кулацких
элементов и ушедших в подполье эсеров. Называлась общая численность ТКП --
около 200 тысяч человек. Начало шельмованию А. В. Чаянова положил Сталин,
который, выступая на конференции аграрников-марксистов, назвал его труды
антинаучными, антисоветскими, антимарксистскими. Как показала проверка,
проведенная в 1987 году Главной военной прокуратурой, группа следователей во
главе с Я. С. Аграновым фальсифицировала дело ТПК. Среди осужденных по делу
ТПК проходил директор Аграрного института старый большевик И. А. Теодорович.
Другим, не менее известным судебным процессом того времени был судебный
процесс по делу Инженерного центра (Промпартии). Это дело рассматривалось
Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР. На скамье подсудимых
оказались представители научно-технической интеллигенции -- Л. К. Рамзин,
директор Теплотехнического института, И. А. Калинников, замести-
тель председателя производственного сектора Госплана, В. А. Ларичев,
председатель топливной секции Госплана, Н. Ф. Черновский, председатель
научно-технического совета ВСНХ, и другие. Председатель Госплана Г. М.
Кржижановский был потрясен арестами своих коллег и обратился за разъяснением
к председателю ОГПУ В. Р. Менжинскому. Руководство ОГПУ ответило, что "враги
народа обнаружены и в ВСНХ, и в Наркомфине, и в НКПС".
Ответственные работники ВСНХ и Госплана обвинялись во вредительстве,
разработке целой политической программы реставрации капитализма в СССР, в
связях с белоэмигрантскими организациями, в частности с Торг-промом, в
получении финансовых средств от французской разведки и известного миллионера
Рябушинского. Судебный процесс строился на подлогах и фальсификациях.
Известно, что к этому времени от одного из руководителей Торгпрома --
Третьякова, только что начавшего сотрудничество с советской разведкой,
неожиданно потребовали материалы, доказывающие связь проходивших по процессу
с ним как одним из руководителей белоэмигрантской подрывной организации.
Пятеро из подсудимых были приговорены к расстрелу, трое остальных -- к
10-летнему заключению. Однако он не был приведен в исполнение, расстрел
заменили лишением свободы на 10 лет. Не обошлось и без казусов. Так, лидеры
Промпартии обвинялись в получении денег от Рябушинского, который к этому
времени был давно покойником, уже в ходе самого судебного процесса
финансистом стали называть П. Н. Милюкова. Как и "Шахтинское дело", этот
процесс явился одним из дел на специалистов старой школы, обвиненных во
вредительстве. По сути дела было объявлено, что вредители сидят во всех
отраслях народного хозяйства.
В марте 1931 года появилось сообщение ОГПУ, что раскрыта еще одна
вредительская организация, наиболее опасная по своим идейным воззрениям, чем
все предшествующие, -- "Союзное бюро ЦК РСДРП меньшевиков". Среди тех, кто
был арестован, Громан, Шер, Суханов, Иков и другие деятели меньшевистской
партии. Из них, пожалуй, только один Иков был связан с меньшевистской
эмиграцией. Все остальные уже давно находились на хозяйственной работе,
полностью отойдя от какой-либо политической деятельности. Они занимали
руководящие посты в Госплане, ВСНХ, Наркомторге, Центросоюзе и Госбанке.
Политическая программа этой организации, из материалов, представленных
сотрудниками экономиче-
ского отдела ОГПУ, в качестве основной задачи выдви-гала реставрацию
капитализма в СССР. Основная ставка была на интервенцию, а основным методом
контрреволюционной деятельности было вредительство. Согласно обвинительному
заключению, вредительство выражалось в неправильных расчетах, извращении
принципов распределения товаров, в вопросах спроса и сбыта. В нем также
отмечалось стремление дискредитировать взятые Советской властью темпы
развития промышленности, задерживать наступление социализма по всему фронту.
Для этого давались искаженные оценки положения в народном хозяйстве,
раздувались и преувеличивались трудности, был недочет ресурсов.
На суде все обвиняемые признали свою вину и подтвердили те обвинения,
которые выдвигались против них. В обвинительном заключении содержалось