Страница:
боевых вылетов, сбил девять самолетов противника. 13 июля 1944 года его
истребитель был подбит. Раненый летчик попал в плен. Фашисты направили его в
концлагерь на острове Узедом, что в Балтийском море, где находился один из
филиалов ракетного центра фон Брауна и откуда стартовали ракеты ФАУ. База,
где военнопленные вели строительные работы, тщательно охранялась. Фашисты
испытывали здесь бомбардировщик "хейнкель-III", специально подготовленный
для запуска ракет, намереваясь достать до Москвы и даже до Нью-Йорка. При
подготовке очередного полета, 8 февраля 1945 года Девятаев угнал этот
самолет в расположение советских войск, прихватив с собой еще девять своих
товарищей. Он надеялся, что свои воспользуются его сведениями и нанесут удар
по базе, а может быть выбросят десант в расположение военнопленных. Но люди
из "Смерша", которые "проверяли" Девятаева, не поверили ему. Он стал узником
сталинского лагеря. Лишь спустя 12 лет подвиг М. П. Девятаева был оценен по
достоинству. В 1957 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Иной была участь английских и американских военнопленных. На территории
Германии их было около 235,5 тысячи человек. За время войны лишь около 8,4
тысячи из них, или 3,5 процента от всей численности американских и
английских военнопленных, умерли от болезней и ран. На их родине им не
угрожали за плен каким-либо наказанием. Напротив, правительства через
Международный Красный Крест делали все, чтобы обеспечить выживание в плену
своих соотечественников, сохранить их для отечества, для семьи. Среди
английских и американских пленных не нашлось предателей, как и не было
изменнических формирований, подобных русской освободительной армии генерала
Власова. Не имелось таких формирований немецких военнопленных, пребывавших в
советском плену.
В отличие от СССР, народы других стран знают историю своих воинов,
попавших в плен. Правительство Федеративной Республики Германии еще в 1957
году приняло решение написать историю немецких военнопленных. Над ней
работала специальная научная комиссия в составе большой группы историков. В
свет вышло 22 тома, в которых на основе большого фактического материала в
целом объективно освещалось положение немецких военнопленных в тех 20
странах, где они находились.
Органы контрразведки с самого начала войны фактически стали орудием
идеологического террора. Был установлен жесткий контроль за всеми, кто
пытался разобраться в причинах поражений Красной Армии. Таких людей
репрессировали за "распространение пораженческих настроений", "ложных
слухов", объявляли "паникерами". Так, за доверительные беседы с сослуживцами
о возможных ошибках командования в стратегических вопросах был обвинен в
"пораженчестве", заключен в тюрьму, где и погиб, крупный военный ученый,
автор капитального труда о стратегическом развертывании вооруженных сил,
генерал В. А. Меликов.
Чтобы подобным репрессиям придать видимость законности, Президиум
Верховного Совета СССР 6 июля 1941 года принял указ "Об ответственности за
распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди
населения". По приговору военного трибунала виновные карались тюремным
заключением на срок от двух до пяти лет, если это действие по своему
характеру не влекло за собой по закону более тяжкого наказания.
В директиве партийным и советским организациям прифронтовых областей от
29 июня 1941 года СНК СССР и ЦК ВКП (б) потребовали "организовать
беспощадную борьбу со всякими... паникерами, распространителями слухов".
"Все коммунисты, -- говорилось в ней, -- должны знать, что враг коварен,
хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов". Положения директивы
о борьбе "со слухами" почти дословно повторил Сталин в речи по радио 3 июля.
Несмотря на всеобщую и повсеместную волну патриотизма (просьбы о
добровольной отправке на фронт, массовая запись в народное ополчение,
своевременное проведение мобилизации военнообязанных, патриотические митинги
и т. д.), высшее политическое и государственное руководство СССР приняло
меры, с тем чтобы отразить "контрреволюционные выступления" в Москве и
прилегаю-
щих к ней районах. В связи с этим заметно менялись задачи
истребительных батальонов -- добровольческих формирований трудящихся,
созданных в соответствии с постановлениями Политбюро ЦК ВКП (б) и СНК СССР
от 24 июня 1941 года для охраны предприятий и учреждений и борьбы с
парашютными десантами и диверсантами противника. Постановлением от 9 июля "О
мероприятиях по борьбе с десантами и диверсантами противника в Москве и
прилегающих районах" Государственный Комитет Обороны поставил их
первоочередной задачей "борьбу с возможными контрреволюционными
выступлениями".
Были приняты меры по усилению идеологического контроля. В конце июня
1941 года у населения были изъяты радиоприемники и сданы на хранение в
местные отделения связи. Лишь в конце войны, по постановлению СНК СССР от 14
марта 1945 года, их возвратили прежним владельцам. Еще раньше, 24 июня, по
постановлению СНК СССР и ЦК ВКП (б) было образовано Советское информационное
бюро (Совинформбюро), в котором сосредоточивалось руководство всей работой
по освещению международной и внутренней жизни СССР, событий и военных
действий на фронтах. Вся информация, поступавшая из этого учреждения в
советские и зарубежные газеты, журналы, радиостанции, советские посольства и
общественные организации, тщательно просеивалась через идеологическое сито
сталинизма. В результате она становилась малопригодной для понимания
действительного хода событий.
Основные направления идеологической работы определялись лично Сталиным.
Почти в каждом своем выступлении в годы войны он пытался отвести от себя
ответственность за бедствия страны. В речи по радио 3 июля 1941 года Сталин
утверждал, будто заключение советско-германского договора о ненападении было
"выигрышем" для СССР, "проигрышем" для Германии. В докладе о 24-й годовщине
Октябрьской революции катастрофические поражения на фронте он представил
всего лишь как "временные неудачи Красной Армии", первопричина которых была
"в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск" (за
что, разумеется, ответственность несли Великобритания и США). "Другая
причина временных неудач нашей армии, -- подчеркивалось в докладе, --
состоит в недостатке у нас танков и отчасти авиации". Виновника этого
"недостатка" Сталин не указал.
Видимо, полагал: каждый советский гражданин в том увидит свою вину сам.
Оба аргумента показались Сталину настолько убедительными, что повторялись им
до конца войны и свыше четырех десятилетий после ее окончания повторялись
советскими историками.
По любому вопросу мнение Сталина было, как правило, решающим. Порой это
имело тяжелые последствия. Так произошло, например, с планом обороны страны.
Перед войной его обсуждали трижды, но дважды Сталин отверг предложения
Генерального штаба, считавшего, что в случае агрессии Гитлер нанесет главный
удар на западном (смоленско-московском) направлении. У Сталина мнение было
иное: еще в гражданскую войну он усвоил, что Германии нужен хлеб Украины,
уголь Донбасса. Поэтому по настоянию Сталина был разработан третий вариант
плана, исходивший из предположения, что главный удар германской армии
следует ждать на юго-западном направлении. В соответствии с этим
распределялись и силы Красной Армии. Когда же весной 1941 года обнаружилось,
что главные силы немецкой армии сосредоточены для удара на западном
направлении, никто из военных уже не рискнул доложить Сталину о его
просчете.
Фактически прекратилась коллективная работа органов, во главе которых
стоял Сталин. По воспоминаниям Г. К. Жукова, Ставку Верховного
Главнокомандования и Государственный Комитет Обороны как высший орган власти
в стране Сталин представлял единолично, используя Генеральный штаб в
качестве своего рабочего органа. А это влекло ошибочные решения с тяжелыми
для страны последствиями. Все военные познания Сталина, как отмечал в одном
из писем Жуков, "были сугубо дилетантские". Происшедшая в годы войны
концентрация в руках Сталина всей полноты высшей власти в партии и
государстве означала возведение некомпетентности и безответственности в
главную, определяющую черту руководства великой державой.
Минуло более трех месяцев с начала войны, когда Сталин согласился
назначить на 10 октября пленум ЦК ВКП (б). Предполагалось рассмотреть
военное положение, вопросы партийной и государственной работы в интересах
обороны страны. Уже со всех концов, даже с фронта, в Москву прибыли члены
ЦК, однако накануне открытия пленум отложили, и собрался он лишь через два
года и четыре месяца -- 27 января 1944 года, хотя по уставу полагалось "не
менее одного пленарного заседания в 4 меся-
ца". Сталин пренебрег и сроками созыва съездов ("не реже одного раза в
3 года"), выказав пренебрежение к уставу партии. Очередной, XIX, съезд он
собрал лишь в 1952 году -- через более чем 13 лет после предыдущего.
Утвердившийся в стране тоталитарный режим, наиболее рельефным
выражением которого стала ничем не ограниченная власть Сталина, свел к
простой формальности дееспособность Советов депутатов трудящихся,
профсоюзов, комсомола, всех общественных организаций. Пагубные последствия
такого положения особенно жестоко проявились, как только на страну
обрушилась лавина вражеских армий. Для мобилизации всех сил и средств страны
на борьбу с немецко-фашистской агрессией требовались иные органы, способные
эффективно действовать, не подрывая режима личной власти Сталина. Его адепты
считали, что таковыми должны стать маленькие диктаторы, которые были бы
послушными исполнителями воли большого диктатора и которых этот большой
диктатор мог бы устранить в любой подходящий момент, как несоответствующих
Конституции СССР.
Вечером 30 июня три члена политбюро ЦК ВКП (б) -- В. М. Молотов, К. Е.
Ворошилов, А. И. Микоян и три кандидата в члены политбюро -- Л. П. Берия, Н.
А. Вознесенский, Г. М. Маленков, в отсутствие И. В. Сталина, находившегося в
состоянии крайней растерянности или даже прострации, договорились о создании
Государственного Комитета Обороны под председательством Сталина. Сталин
согласился, чтобы вместе с ним в ГКО вошли Молотов (заместитель
председателя), Берия, Ворошилов, Маленков (в последующем состав ГКО менялся)
.
В руках ГКО была сосредоточена "вся полнота власти в государстве", как
говорилось в постановлении о его создании, "ввиду создавшегося чрезвычайного
положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения
отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину".
Никогда еще -- ни до, ни после войны -- в стране не имелось органа с
такими неограниченными полномочиями, существовавшего, вопреки Конституции
СССР, свыше четырех лет. Иногда его уподобляют Совету Рабочей и Крестьянской
Обороны времени гражданской войны. Но такое сравнение несостоятельно.
Создание последнего было оформлено юридически безупречно, да и сфера его
полномочий, как чрезвычайного органа, была строго ограничена.
Оставление противнику обширной территории, потеря не поддававшихся
учету национальных богатств, беспрерывное отступление в глубь страны,
легкость, с какой противник одерживал победу за победой, начинали порождать
поголовное отчаяние и неверие. Спасти положение могла твердая и решительная
власть. С целью ее создания Государственный Комитет Обороны в конце октября
-- ноябре 1941 года учредил более чем в 60 городах прифронтовой полосы (на
Кавказе -- в 1942 году) чрезвычайные органы власти -- городские комитеты
обороны, возглавляемые первыми секретарями обкомов или горкомов ВКП (б).
Через своих уполномоченных и оперативные группы комитеты обороны руководили
мобилизацией населения и материальных ресурсов на строительство
оборонительных рубежей, создание народного ополчения и других
добровольческих формирований, организовывали производство и ремонт боевой
техники и вооружения на местных предприятиях.
Хотя в комитеты обороны входили всего 4--5 ответственных лиц
(председатель областного или городского совета -- в качестве заместителя,
военный комиссар области или города, военный комендант, начальник местного
управления НКВД), они проявили себя как действенные органы власти. В своей
работе городские комитеты обороны опирались на аппарат обкома или горкома
партии.
Военные поражения тяжело отражались на морально политическом состоянии
армии и флота, порождали растерянность, подрывали доверие к руководителям
государства. Нарастал глубокий кризис официальной идеологии -- сталинизма.
Каждый день приносил убедительные доказательства большого обмана, лежавшего
в основе пропаганды о необыкновенной силе Красной Армии, ее способности
разгромить любого противника так называемой "малой кровью", держать
советскую границу "на замке", а того, кто нападет на СССР, бить на его же
территории. На памяти всех была та самая "дружба" Сталина и Гитлера, ради
которой поступились многим. Речь Сталина по радио 3 июля лишь на несколько
дней вселила надежду на перелом в войне.
Чтобы предотвратить развитие кризиса тоталитарной идеологии, который
безусловно благоприятствовал бы планам Гитлера, требовались чрезвычайные
меры. Но -- ка-
кие? Обратились к опыту недавно прошедших лет. Вспомнился 1937 год.
Тогда положение тоже оказалось тревожным. После насилия над многомиллионным
крестьянством в период коллективизации и затем организованного Сталиным
голода, не было уверенности в том, как поведет себя армия, состоявшая на
70--80 процентов из крестьянских сынов. Имелась и другая причина для тревоги
за армию: только что в тайниках сталинского режима оформился чудовищный по
масштабам план ликвидации командного и политического состава Красной Армии и
Военно-Морского Флота, заподозренного в нелояльности. Боялись армии. Не было
уверенности в том, как отнесется она к погрому в своих рядах и в стране.
10 мая 1937 года, за две недели до начала массовых репрессий в армии и
на флоте, был учрежден институт военных комиссаров. На работу в качестве
комиссаров ЦК ВКП (б) мобилизовал большую группу коммунистов, главным
образом рабочих и партийных работников. Одновременно на должности комиссаров
были выдвинуты строевые командиры из числа коммунистов. Через три года и три
месяца, 12 августа 1940 года, после того как погром в виде незаконных
массовых репрессий удался и армия держалась смиренно, институт военных
комиссаров упразднили. В указе Президиума Верховного Совета СССР по этому
вопросу отмечалось, что "институт комиссаров уже выполнил свои основные
задачи", что "командные кадры Красной Армии и Военно-Морского Флота за
последние годы серьезно окрепли". Теперь-то мы знаем, как они "серьезно
окрепли" в 1937--1940 годах.
К этому опыту обратились, когда опасность исходила от теперь уже
реального, а не, как прежде, мнимого врага. В соответствии с постановлением
Политбюро ЦК ВКП (б) и указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля
1941 года армейские и флотские органы политической пропаганды
реорганизовывались в политические отделы. В полках, дивизиях, на кораблях, в
штабах, военно-учебных заведениях и учреждениях Красной Армии вместо
заместителя командира (начальника) по политической части вводилась должность
военного комиссара, а в ротах, батареях, эскадронах -- политического
руководителя (политрука).
Согласно положению, утвержденному Президиумом Верховного Совета СССР,
военному комиссару предоставлялись широкие полномочия. Как "представителю
партии и правительства", ему поручалось "своевременно сигнали-
зировать Верховному командованию и правительству о командирах и
политработниках, недостойных звания командира и политработника и порочащих
своим поведением честь Рабоче-Крестьянской Красной Армии". Комиссар обязан
был не только "всемерно помогать командиру", но и "строго контролировать
проведение в жизнь всех приказов высшего командования". Приказы по полку,
дивизии, учреждению были действительны лишь в том случае, если они
подписывались командиром и комиссаром. Комиссар руководил политорганами,
партийными и комсомольскими организациями войсковых частей. Широкими
полномочиями обладал и политрук подразделения.
Согласно утвержденному Президиумом Верховного Совета СССР положению,
военные комиссары всех уровней действовали независимо от военного
командования. "Политрук, -- говорилось в положении, -- подотчетен в своей
работе комиссару полка, комиссар полка -- комиссару дивизии, комиссар
дивизии -- Военному совету армии и Главному политическому управлению Красной
Армии". Последнее, как известно, работало на правах военного отдела ЦК ВКП
(б).
Одной из главных задач комиссара являлось воспитание у воинов таких
качеств, как отвага, смелость, хладнокровие, инициатива, презрение к смерти
и "готовность биться до победного конца против врагов нашей Родины". Такие
же качества должен был проявлять и сам комиссар. "В наиболее опасные моменты
боя, -- говорилось в положении о военных комиссарах, -- военный комиссар
обязан личным примером храбрости и отваги поднять боевой дух войсковой части
и добиться безусловного выполнения боевого приказа".
От комиссара требовалось "вести беспощадную борьбу с трусами,
паникерами и дезертирами, насаждая твердой рукой революционный порядок и
воинскую дисциплину". Чтобы "в корне пресекать всякую измену", которую
Сталин, как известно, видел едва ли не всюду, военный комиссар был обязан
свои действия "координировать" с органами контрразведки -- особыми отделами
НКВД СССР.
Введение института военных комиссаров принижало роль командиров в
руководстве войсками, отражало недоверие к ним. Это, разумеется, не могло
дать серьезных положительных результатов. На те почти 15 месяцев, пока
существовал институт военных комиссаров приходятся самые тяжелые поражения
Красной Армии ее самые
большие потери. Именно за это время противник достиг наивысших успехов
на советско-германском фронте. Гитлеровские армии достигли Волги и Главного
Кавказского хребта. 9 октября 1942 года институт военных комис-саров был
упразднен. Как отмечалось в указе Президиума Верховного Совета СССР по этому
вопросу, "полностью отпала почва для существования системы военных
комиссаров. Больше того, дальнейшее существование института военных
комиссаров может явиться тормозом в улучшении управления войсками, а для
самих комиссаров создает ложное положение".
Раздвоение власти происходило не только в армии, но и в управлении
народным хозяйством. Большой стимул этому процессу дал XVIII съезд ВКП (б),
предоставивший первичным партийным организациям "производственных
предприятий, в том числе совхозов, колхозов и МТС..., право контроля
деятельности администрации предприятия". Окончательно же эта тенденция
оформилась на XVIII партийной конференции (февраль 1941 года), которая сочла
необходимым, "чтобы партийные организации систематически влезали в дела
промышленных предприятий, железных дорог, пароходств и портов". Конференция
постановила в центрах с развитой промышленностью иметь "не одного, а
несколько секретарей горкомов, обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных
республик по промышленности, соответственно основным отраслям
промышленности, имеющимся в городе, области, крае, республике, а также там,
где это нужно, секретаря по железнодорожному транспорту и секретаря по
водному транспорту".
Секретари партийных комитетов по отраслям промышленности возглавили
вновь созданные отраслевые отделы, в том числе по отраслям военной
промышленности -- танковой, авиационной, минометной, боеприпасов,
вооружения. Эту систему чрезвычайных органов партийного руководства
экономикой дополняли созданные в ноябре 1941 года по постановлению ЦК ВКП
(б) политотделы машинно-тракторных станций (МТС) и совхозов, а также
институт уполномоченных ГКО и парторгов ЦК ВКП (б) и нижестоящих партийных
органов. С довоенной поры продолжали действовать политотделы на
железнодорожном и водном транспорте.
Усиление партийного руководства экономикой, осуществление Советским
государством разработанной ВКП (б) военно-экономической политики сыграло
немалую роль
в том, что народное хозяйство СССР в целом выполнило свою основную
задачу: преодолело трудности военной перестройки, увеличило производство
оборонной продукции до размеров, необходимых для победы. Однако параллельное
существование рядом с народными комиссариатами и местными органами Советской
власти партийных структур управления народным хозяйством не избавляло от
ошибок, а, напротив, являлось источником некомпетентных решений, осложнявших
экономическую жизнь страны. В результате административно-командная система
получила мощный импульс для своего процветания в будущем.
Широкие полномочия по управлению народным хозяйством порождали
наихудшие методы партийного руководства экономической жизнью: субъективизм,
волюнтаризм, формализм, компанейщину, митинговщину, а нередко и
очковтирательство. В процессе принятия решений игнорировались реальные
возможности предприятий, что порождало стремление выполнить план любой
ценой, не считаясь с затратами ресурсов, физических и душевных сил людей.
Сокрытию этих пороков служила идеология, требовавшая от трудящихся
самопожертвования, которое не всегда вызывалось объективной необходимостью.
Пренебрежение к человеку превратилось в норму жизни. Скудное питание,
нехватка жилья и всего самого необходимого в сочетании с продолжительным
рабочим днем подрывали здоровье людей.
Характерной чертой партийного руководства народным хозяйством стала
демонстрация патриотической активности трудящихся. Поощрялись различные
"движения", "инициативы", "почины". Особое предпочтение отдавалось
"социалистическому соревнованию", которое якобы раскрывало величайшие
творческие возможности рабочего класса, всех трудящихся. Пропагандировался
голый энтузиазм, жертвой которого стала материальная заинтересованность
работников. Все это, заслоняя реальные проблемы, рисовало картину
интенсивной деятельности, показного благополучия, принижало роль
специалистов, инженеров, работников науки в народном хозяйстве. Обстановка
страха, царивший в стране произвол, незаконные репрессии исключали всякую
возможность разоблачения мифа о подобных "преимуществах" социалистической
экономики, сдерживавших рост общественного производства.
Несмотря на это, даже при таком отягчающем факторе, как потеря больших
производственных мощностей
в результате оккупации советской территории в 1941 -- 1942 годах, СССР
выиграл экономическое противоборство с Германией и ее сателлитами. СССР
произвел больше своего противника автоматов -- в 4,7 раза, пулеметов -- и
1,4 раза, орудий всех видов и калибров -- в 1,5 раза, минометов -- в 5 раз,
танков и самоходно-артиллерийских установок -- в 2,2 раза, боевых самолетов
-- в 1,1 раза.
Усилению боевой мощи СССР способствовали также поставки из США,
осуществленные в соответствии с законом о ленд-лизе (официально он назывался
"Акт содействия обороне США"). Помощь по ленд-лизу составила заметную часть
от советского военного производства: самолетов -- около 10 процентов, танков
и самоходно-артиллерийских установок -- 12 процентов, орудий -- около 2
процентов, паровозов -- 6,3 процента (от общего парка СССР). Никакому
сравнению не поддается количество полученных автомобилей -- 401,4 тысячи
единиц. В СССР поступило 2 миллиона 599 тысяч тонн нефтепродуктов, 422
тысячи полевых телефонов, свыше 15 миллионов пар обуви, около 69 миллионов
квадратных метров шерстяных тканей, 4,3 миллиона тонн продовольствия. Общая
стоимость помощи по ленд-лизу составила (с учетом транспортных расходов и
услуг) около 11 миллиардов долларов.
Хотя режим личной власти Сталина, как, может быть, никакой другой
тоталитарный режим, причинил своей стране страшные бедствия, народы СССР в
час грозных испытаний дружно поднялись на защиту Отечества. Своевременно
закончилась мобилизация военнообязанных, начавшаяся 23 июня. В течение
недели было призвано 5,3 миллиона человек 1905--1918 годов рождения. В
августе прошла мобилизация военнообязанных 1890--1904 и призывников до 1923
года рождения. Всего за время войны в Красной Армии служило около 31
миллиона человек примерно сорока возрастов (до 1927 года рождения
включительно).
Свыше 20 миллионов советских граждан подали заявления с просьбой о
зачислении в Красную Армию добровольцами. Однако по разным причинам
(возраст, состояние здоровья, работа на оборонных предприятиях и др.) не все
подобные просьбы удовлетворялись. Было сформировано народное ополчение,
ставшее резервом действующей армии. Ополченцы отличились в обороне Киева,
Ленинграда, Одессы, Москвы, Севастополя, Курска и других городов.
Кроме ополчения, за счет добровольцев создавались многие части и
соединения Красной Армии. В их числе три женских авиационных полка -- 586-й
истребительный, 587-й (впоследствии -- 125-й гвардейский) и 588-й
истребитель был подбит. Раненый летчик попал в плен. Фашисты направили его в
концлагерь на острове Узедом, что в Балтийском море, где находился один из
филиалов ракетного центра фон Брауна и откуда стартовали ракеты ФАУ. База,
где военнопленные вели строительные работы, тщательно охранялась. Фашисты
испытывали здесь бомбардировщик "хейнкель-III", специально подготовленный
для запуска ракет, намереваясь достать до Москвы и даже до Нью-Йорка. При
подготовке очередного полета, 8 февраля 1945 года Девятаев угнал этот
самолет в расположение советских войск, прихватив с собой еще девять своих
товарищей. Он надеялся, что свои воспользуются его сведениями и нанесут удар
по базе, а может быть выбросят десант в расположение военнопленных. Но люди
из "Смерша", которые "проверяли" Девятаева, не поверили ему. Он стал узником
сталинского лагеря. Лишь спустя 12 лет подвиг М. П. Девятаева был оценен по
достоинству. В 1957 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Иной была участь английских и американских военнопленных. На территории
Германии их было около 235,5 тысячи человек. За время войны лишь около 8,4
тысячи из них, или 3,5 процента от всей численности американских и
английских военнопленных, умерли от болезней и ран. На их родине им не
угрожали за плен каким-либо наказанием. Напротив, правительства через
Международный Красный Крест делали все, чтобы обеспечить выживание в плену
своих соотечественников, сохранить их для отечества, для семьи. Среди
английских и американских пленных не нашлось предателей, как и не было
изменнических формирований, подобных русской освободительной армии генерала
Власова. Не имелось таких формирований немецких военнопленных, пребывавших в
советском плену.
В отличие от СССР, народы других стран знают историю своих воинов,
попавших в плен. Правительство Федеративной Республики Германии еще в 1957
году приняло решение написать историю немецких военнопленных. Над ней
работала специальная научная комиссия в составе большой группы историков. В
свет вышло 22 тома, в которых на основе большого фактического материала в
целом объективно освещалось положение немецких военнопленных в тех 20
странах, где они находились.
Органы контрразведки с самого начала войны фактически стали орудием
идеологического террора. Был установлен жесткий контроль за всеми, кто
пытался разобраться в причинах поражений Красной Армии. Таких людей
репрессировали за "распространение пораженческих настроений", "ложных
слухов", объявляли "паникерами". Так, за доверительные беседы с сослуживцами
о возможных ошибках командования в стратегических вопросах был обвинен в
"пораженчестве", заключен в тюрьму, где и погиб, крупный военный ученый,
автор капитального труда о стратегическом развертывании вооруженных сил,
генерал В. А. Меликов.
Чтобы подобным репрессиям придать видимость законности, Президиум
Верховного Совета СССР 6 июля 1941 года принял указ "Об ответственности за
распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди
населения". По приговору военного трибунала виновные карались тюремным
заключением на срок от двух до пяти лет, если это действие по своему
характеру не влекло за собой по закону более тяжкого наказания.
В директиве партийным и советским организациям прифронтовых областей от
29 июня 1941 года СНК СССР и ЦК ВКП (б) потребовали "организовать
беспощадную борьбу со всякими... паникерами, распространителями слухов".
"Все коммунисты, -- говорилось в ней, -- должны знать, что враг коварен,
хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов". Положения директивы
о борьбе "со слухами" почти дословно повторил Сталин в речи по радио 3 июля.
Несмотря на всеобщую и повсеместную волну патриотизма (просьбы о
добровольной отправке на фронт, массовая запись в народное ополчение,
своевременное проведение мобилизации военнообязанных, патриотические митинги
и т. д.), высшее политическое и государственное руководство СССР приняло
меры, с тем чтобы отразить "контрреволюционные выступления" в Москве и
прилегаю-
щих к ней районах. В связи с этим заметно менялись задачи
истребительных батальонов -- добровольческих формирований трудящихся,
созданных в соответствии с постановлениями Политбюро ЦК ВКП (б) и СНК СССР
от 24 июня 1941 года для охраны предприятий и учреждений и борьбы с
парашютными десантами и диверсантами противника. Постановлением от 9 июля "О
мероприятиях по борьбе с десантами и диверсантами противника в Москве и
прилегающих районах" Государственный Комитет Обороны поставил их
первоочередной задачей "борьбу с возможными контрреволюционными
выступлениями".
Были приняты меры по усилению идеологического контроля. В конце июня
1941 года у населения были изъяты радиоприемники и сданы на хранение в
местные отделения связи. Лишь в конце войны, по постановлению СНК СССР от 14
марта 1945 года, их возвратили прежним владельцам. Еще раньше, 24 июня, по
постановлению СНК СССР и ЦК ВКП (б) было образовано Советское информационное
бюро (Совинформбюро), в котором сосредоточивалось руководство всей работой
по освещению международной и внутренней жизни СССР, событий и военных
действий на фронтах. Вся информация, поступавшая из этого учреждения в
советские и зарубежные газеты, журналы, радиостанции, советские посольства и
общественные организации, тщательно просеивалась через идеологическое сито
сталинизма. В результате она становилась малопригодной для понимания
действительного хода событий.
Основные направления идеологической работы определялись лично Сталиным.
Почти в каждом своем выступлении в годы войны он пытался отвести от себя
ответственность за бедствия страны. В речи по радио 3 июля 1941 года Сталин
утверждал, будто заключение советско-германского договора о ненападении было
"выигрышем" для СССР, "проигрышем" для Германии. В докладе о 24-й годовщине
Октябрьской революции катастрофические поражения на фронте он представил
всего лишь как "временные неудачи Красной Армии", первопричина которых была
"в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск" (за
что, разумеется, ответственность несли Великобритания и США). "Другая
причина временных неудач нашей армии, -- подчеркивалось в докладе, --
состоит в недостатке у нас танков и отчасти авиации". Виновника этого
"недостатка" Сталин не указал.
Видимо, полагал: каждый советский гражданин в том увидит свою вину сам.
Оба аргумента показались Сталину настолько убедительными, что повторялись им
до конца войны и свыше четырех десятилетий после ее окончания повторялись
советскими историками.
По любому вопросу мнение Сталина было, как правило, решающим. Порой это
имело тяжелые последствия. Так произошло, например, с планом обороны страны.
Перед войной его обсуждали трижды, но дважды Сталин отверг предложения
Генерального штаба, считавшего, что в случае агрессии Гитлер нанесет главный
удар на западном (смоленско-московском) направлении. У Сталина мнение было
иное: еще в гражданскую войну он усвоил, что Германии нужен хлеб Украины,
уголь Донбасса. Поэтому по настоянию Сталина был разработан третий вариант
плана, исходивший из предположения, что главный удар германской армии
следует ждать на юго-западном направлении. В соответствии с этим
распределялись и силы Красной Армии. Когда же весной 1941 года обнаружилось,
что главные силы немецкой армии сосредоточены для удара на западном
направлении, никто из военных уже не рискнул доложить Сталину о его
просчете.
Фактически прекратилась коллективная работа органов, во главе которых
стоял Сталин. По воспоминаниям Г. К. Жукова, Ставку Верховного
Главнокомандования и Государственный Комитет Обороны как высший орган власти
в стране Сталин представлял единолично, используя Генеральный штаб в
качестве своего рабочего органа. А это влекло ошибочные решения с тяжелыми
для страны последствиями. Все военные познания Сталина, как отмечал в одном
из писем Жуков, "были сугубо дилетантские". Происшедшая в годы войны
концентрация в руках Сталина всей полноты высшей власти в партии и
государстве означала возведение некомпетентности и безответственности в
главную, определяющую черту руководства великой державой.
Минуло более трех месяцев с начала войны, когда Сталин согласился
назначить на 10 октября пленум ЦК ВКП (б). Предполагалось рассмотреть
военное положение, вопросы партийной и государственной работы в интересах
обороны страны. Уже со всех концов, даже с фронта, в Москву прибыли члены
ЦК, однако накануне открытия пленум отложили, и собрался он лишь через два
года и четыре месяца -- 27 января 1944 года, хотя по уставу полагалось "не
менее одного пленарного заседания в 4 меся-
ца". Сталин пренебрег и сроками созыва съездов ("не реже одного раза в
3 года"), выказав пренебрежение к уставу партии. Очередной, XIX, съезд он
собрал лишь в 1952 году -- через более чем 13 лет после предыдущего.
Утвердившийся в стране тоталитарный режим, наиболее рельефным
выражением которого стала ничем не ограниченная власть Сталина, свел к
простой формальности дееспособность Советов депутатов трудящихся,
профсоюзов, комсомола, всех общественных организаций. Пагубные последствия
такого положения особенно жестоко проявились, как только на страну
обрушилась лавина вражеских армий. Для мобилизации всех сил и средств страны
на борьбу с немецко-фашистской агрессией требовались иные органы, способные
эффективно действовать, не подрывая режима личной власти Сталина. Его адепты
считали, что таковыми должны стать маленькие диктаторы, которые были бы
послушными исполнителями воли большого диктатора и которых этот большой
диктатор мог бы устранить в любой подходящий момент, как несоответствующих
Конституции СССР.
Вечером 30 июня три члена политбюро ЦК ВКП (б) -- В. М. Молотов, К. Е.
Ворошилов, А. И. Микоян и три кандидата в члены политбюро -- Л. П. Берия, Н.
А. Вознесенский, Г. М. Маленков, в отсутствие И. В. Сталина, находившегося в
состоянии крайней растерянности или даже прострации, договорились о создании
Государственного Комитета Обороны под председательством Сталина. Сталин
согласился, чтобы вместе с ним в ГКО вошли Молотов (заместитель
председателя), Берия, Ворошилов, Маленков (в последующем состав ГКО менялся)
.
В руках ГКО была сосредоточена "вся полнота власти в государстве", как
говорилось в постановлении о его создании, "ввиду создавшегося чрезвычайного
положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения
отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину".
Никогда еще -- ни до, ни после войны -- в стране не имелось органа с
такими неограниченными полномочиями, существовавшего, вопреки Конституции
СССР, свыше четырех лет. Иногда его уподобляют Совету Рабочей и Крестьянской
Обороны времени гражданской войны. Но такое сравнение несостоятельно.
Создание последнего было оформлено юридически безупречно, да и сфера его
полномочий, как чрезвычайного органа, была строго ограничена.
Оставление противнику обширной территории, потеря не поддававшихся
учету национальных богатств, беспрерывное отступление в глубь страны,
легкость, с какой противник одерживал победу за победой, начинали порождать
поголовное отчаяние и неверие. Спасти положение могла твердая и решительная
власть. С целью ее создания Государственный Комитет Обороны в конце октября
-- ноябре 1941 года учредил более чем в 60 городах прифронтовой полосы (на
Кавказе -- в 1942 году) чрезвычайные органы власти -- городские комитеты
обороны, возглавляемые первыми секретарями обкомов или горкомов ВКП (б).
Через своих уполномоченных и оперативные группы комитеты обороны руководили
мобилизацией населения и материальных ресурсов на строительство
оборонительных рубежей, создание народного ополчения и других
добровольческих формирований, организовывали производство и ремонт боевой
техники и вооружения на местных предприятиях.
Хотя в комитеты обороны входили всего 4--5 ответственных лиц
(председатель областного или городского совета -- в качестве заместителя,
военный комиссар области или города, военный комендант, начальник местного
управления НКВД), они проявили себя как действенные органы власти. В своей
работе городские комитеты обороны опирались на аппарат обкома или горкома
партии.
Военные поражения тяжело отражались на морально политическом состоянии
армии и флота, порождали растерянность, подрывали доверие к руководителям
государства. Нарастал глубокий кризис официальной идеологии -- сталинизма.
Каждый день приносил убедительные доказательства большого обмана, лежавшего
в основе пропаганды о необыкновенной силе Красной Армии, ее способности
разгромить любого противника так называемой "малой кровью", держать
советскую границу "на замке", а того, кто нападет на СССР, бить на его же
территории. На памяти всех была та самая "дружба" Сталина и Гитлера, ради
которой поступились многим. Речь Сталина по радио 3 июля лишь на несколько
дней вселила надежду на перелом в войне.
Чтобы предотвратить развитие кризиса тоталитарной идеологии, который
безусловно благоприятствовал бы планам Гитлера, требовались чрезвычайные
меры. Но -- ка-
кие? Обратились к опыту недавно прошедших лет. Вспомнился 1937 год.
Тогда положение тоже оказалось тревожным. После насилия над многомиллионным
крестьянством в период коллективизации и затем организованного Сталиным
голода, не было уверенности в том, как поведет себя армия, состоявшая на
70--80 процентов из крестьянских сынов. Имелась и другая причина для тревоги
за армию: только что в тайниках сталинского режима оформился чудовищный по
масштабам план ликвидации командного и политического состава Красной Армии и
Военно-Морского Флота, заподозренного в нелояльности. Боялись армии. Не было
уверенности в том, как отнесется она к погрому в своих рядах и в стране.
10 мая 1937 года, за две недели до начала массовых репрессий в армии и
на флоте, был учрежден институт военных комиссаров. На работу в качестве
комиссаров ЦК ВКП (б) мобилизовал большую группу коммунистов, главным
образом рабочих и партийных работников. Одновременно на должности комиссаров
были выдвинуты строевые командиры из числа коммунистов. Через три года и три
месяца, 12 августа 1940 года, после того как погром в виде незаконных
массовых репрессий удался и армия держалась смиренно, институт военных
комиссаров упразднили. В указе Президиума Верховного Совета СССР по этому
вопросу отмечалось, что "институт комиссаров уже выполнил свои основные
задачи", что "командные кадры Красной Армии и Военно-Морского Флота за
последние годы серьезно окрепли". Теперь-то мы знаем, как они "серьезно
окрепли" в 1937--1940 годах.
К этому опыту обратились, когда опасность исходила от теперь уже
реального, а не, как прежде, мнимого врага. В соответствии с постановлением
Политбюро ЦК ВКП (б) и указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля
1941 года армейские и флотские органы политической пропаганды
реорганизовывались в политические отделы. В полках, дивизиях, на кораблях, в
штабах, военно-учебных заведениях и учреждениях Красной Армии вместо
заместителя командира (начальника) по политической части вводилась должность
военного комиссара, а в ротах, батареях, эскадронах -- политического
руководителя (политрука).
Согласно положению, утвержденному Президиумом Верховного Совета СССР,
военному комиссару предоставлялись широкие полномочия. Как "представителю
партии и правительства", ему поручалось "своевременно сигнали-
зировать Верховному командованию и правительству о командирах и
политработниках, недостойных звания командира и политработника и порочащих
своим поведением честь Рабоче-Крестьянской Красной Армии". Комиссар обязан
был не только "всемерно помогать командиру", но и "строго контролировать
проведение в жизнь всех приказов высшего командования". Приказы по полку,
дивизии, учреждению были действительны лишь в том случае, если они
подписывались командиром и комиссаром. Комиссар руководил политорганами,
партийными и комсомольскими организациями войсковых частей. Широкими
полномочиями обладал и политрук подразделения.
Согласно утвержденному Президиумом Верховного Совета СССР положению,
военные комиссары всех уровней действовали независимо от военного
командования. "Политрук, -- говорилось в положении, -- подотчетен в своей
работе комиссару полка, комиссар полка -- комиссару дивизии, комиссар
дивизии -- Военному совету армии и Главному политическому управлению Красной
Армии". Последнее, как известно, работало на правах военного отдела ЦК ВКП
(б).
Одной из главных задач комиссара являлось воспитание у воинов таких
качеств, как отвага, смелость, хладнокровие, инициатива, презрение к смерти
и "готовность биться до победного конца против врагов нашей Родины". Такие
же качества должен был проявлять и сам комиссар. "В наиболее опасные моменты
боя, -- говорилось в положении о военных комиссарах, -- военный комиссар
обязан личным примером храбрости и отваги поднять боевой дух войсковой части
и добиться безусловного выполнения боевого приказа".
От комиссара требовалось "вести беспощадную борьбу с трусами,
паникерами и дезертирами, насаждая твердой рукой революционный порядок и
воинскую дисциплину". Чтобы "в корне пресекать всякую измену", которую
Сталин, как известно, видел едва ли не всюду, военный комиссар был обязан
свои действия "координировать" с органами контрразведки -- особыми отделами
НКВД СССР.
Введение института военных комиссаров принижало роль командиров в
руководстве войсками, отражало недоверие к ним. Это, разумеется, не могло
дать серьезных положительных результатов. На те почти 15 месяцев, пока
существовал институт военных комиссаров приходятся самые тяжелые поражения
Красной Армии ее самые
большие потери. Именно за это время противник достиг наивысших успехов
на советско-германском фронте. Гитлеровские армии достигли Волги и Главного
Кавказского хребта. 9 октября 1942 года институт военных комис-саров был
упразднен. Как отмечалось в указе Президиума Верховного Совета СССР по этому
вопросу, "полностью отпала почва для существования системы военных
комиссаров. Больше того, дальнейшее существование института военных
комиссаров может явиться тормозом в улучшении управления войсками, а для
самих комиссаров создает ложное положение".
Раздвоение власти происходило не только в армии, но и в управлении
народным хозяйством. Большой стимул этому процессу дал XVIII съезд ВКП (б),
предоставивший первичным партийным организациям "производственных
предприятий, в том числе совхозов, колхозов и МТС..., право контроля
деятельности администрации предприятия". Окончательно же эта тенденция
оформилась на XVIII партийной конференции (февраль 1941 года), которая сочла
необходимым, "чтобы партийные организации систематически влезали в дела
промышленных предприятий, железных дорог, пароходств и портов". Конференция
постановила в центрах с развитой промышленностью иметь "не одного, а
несколько секретарей горкомов, обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных
республик по промышленности, соответственно основным отраслям
промышленности, имеющимся в городе, области, крае, республике, а также там,
где это нужно, секретаря по железнодорожному транспорту и секретаря по
водному транспорту".
Секретари партийных комитетов по отраслям промышленности возглавили
вновь созданные отраслевые отделы, в том числе по отраслям военной
промышленности -- танковой, авиационной, минометной, боеприпасов,
вооружения. Эту систему чрезвычайных органов партийного руководства
экономикой дополняли созданные в ноябре 1941 года по постановлению ЦК ВКП
(б) политотделы машинно-тракторных станций (МТС) и совхозов, а также
институт уполномоченных ГКО и парторгов ЦК ВКП (б) и нижестоящих партийных
органов. С довоенной поры продолжали действовать политотделы на
железнодорожном и водном транспорте.
Усиление партийного руководства экономикой, осуществление Советским
государством разработанной ВКП (б) военно-экономической политики сыграло
немалую роль
в том, что народное хозяйство СССР в целом выполнило свою основную
задачу: преодолело трудности военной перестройки, увеличило производство
оборонной продукции до размеров, необходимых для победы. Однако параллельное
существование рядом с народными комиссариатами и местными органами Советской
власти партийных структур управления народным хозяйством не избавляло от
ошибок, а, напротив, являлось источником некомпетентных решений, осложнявших
экономическую жизнь страны. В результате административно-командная система
получила мощный импульс для своего процветания в будущем.
Широкие полномочия по управлению народным хозяйством порождали
наихудшие методы партийного руководства экономической жизнью: субъективизм,
волюнтаризм, формализм, компанейщину, митинговщину, а нередко и
очковтирательство. В процессе принятия решений игнорировались реальные
возможности предприятий, что порождало стремление выполнить план любой
ценой, не считаясь с затратами ресурсов, физических и душевных сил людей.
Сокрытию этих пороков служила идеология, требовавшая от трудящихся
самопожертвования, которое не всегда вызывалось объективной необходимостью.
Пренебрежение к человеку превратилось в норму жизни. Скудное питание,
нехватка жилья и всего самого необходимого в сочетании с продолжительным
рабочим днем подрывали здоровье людей.
Характерной чертой партийного руководства народным хозяйством стала
демонстрация патриотической активности трудящихся. Поощрялись различные
"движения", "инициативы", "почины". Особое предпочтение отдавалось
"социалистическому соревнованию", которое якобы раскрывало величайшие
творческие возможности рабочего класса, всех трудящихся. Пропагандировался
голый энтузиазм, жертвой которого стала материальная заинтересованность
работников. Все это, заслоняя реальные проблемы, рисовало картину
интенсивной деятельности, показного благополучия, принижало роль
специалистов, инженеров, работников науки в народном хозяйстве. Обстановка
страха, царивший в стране произвол, незаконные репрессии исключали всякую
возможность разоблачения мифа о подобных "преимуществах" социалистической
экономики, сдерживавших рост общественного производства.
Несмотря на это, даже при таком отягчающем факторе, как потеря больших
производственных мощностей
в результате оккупации советской территории в 1941 -- 1942 годах, СССР
выиграл экономическое противоборство с Германией и ее сателлитами. СССР
произвел больше своего противника автоматов -- в 4,7 раза, пулеметов -- и
1,4 раза, орудий всех видов и калибров -- в 1,5 раза, минометов -- в 5 раз,
танков и самоходно-артиллерийских установок -- в 2,2 раза, боевых самолетов
-- в 1,1 раза.
Усилению боевой мощи СССР способствовали также поставки из США,
осуществленные в соответствии с законом о ленд-лизе (официально он назывался
"Акт содействия обороне США"). Помощь по ленд-лизу составила заметную часть
от советского военного производства: самолетов -- около 10 процентов, танков
и самоходно-артиллерийских установок -- 12 процентов, орудий -- около 2
процентов, паровозов -- 6,3 процента (от общего парка СССР). Никакому
сравнению не поддается количество полученных автомобилей -- 401,4 тысячи
единиц. В СССР поступило 2 миллиона 599 тысяч тонн нефтепродуктов, 422
тысячи полевых телефонов, свыше 15 миллионов пар обуви, около 69 миллионов
квадратных метров шерстяных тканей, 4,3 миллиона тонн продовольствия. Общая
стоимость помощи по ленд-лизу составила (с учетом транспортных расходов и
услуг) около 11 миллиардов долларов.
Хотя режим личной власти Сталина, как, может быть, никакой другой
тоталитарный режим, причинил своей стране страшные бедствия, народы СССР в
час грозных испытаний дружно поднялись на защиту Отечества. Своевременно
закончилась мобилизация военнообязанных, начавшаяся 23 июня. В течение
недели было призвано 5,3 миллиона человек 1905--1918 годов рождения. В
августе прошла мобилизация военнообязанных 1890--1904 и призывников до 1923
года рождения. Всего за время войны в Красной Армии служило около 31
миллиона человек примерно сорока возрастов (до 1927 года рождения
включительно).
Свыше 20 миллионов советских граждан подали заявления с просьбой о
зачислении в Красную Армию добровольцами. Однако по разным причинам
(возраст, состояние здоровья, работа на оборонных предприятиях и др.) не все
подобные просьбы удовлетворялись. Было сформировано народное ополчение,
ставшее резервом действующей армии. Ополченцы отличились в обороне Киева,
Ленинграда, Одессы, Москвы, Севастополя, Курска и других городов.
Кроме ополчения, за счет добровольцев создавались многие части и
соединения Красной Армии. В их числе три женских авиационных полка -- 586-й
истребительный, 587-й (впоследствии -- 125-й гвардейский) и 588-й