Страница:
тысяч танков, в том числе 1861 танк новых образцов -- Т-34 и KB, из которых
1475 были в войсках западных военных округов. Там же была сосредоточена и
большая часть советских танков устаревших конструкций -- Т-26 и БТ-7. Для
нападения на СССР Германия смогла выставить 3582 танка и штурмовых орудия
(из общего числа 5639 танков и штурмовых орудий, имевшихся у нее), в том
числе 1634 танка новой конструкции Т-III и T-IV и около 1700 танков
устаревших конструкций T-I и Т-II, а также чешские танки Т-38.
Успехи индустриального развития СССР позволили обеспечить советские
танковые силы боевыми машинами, обладавшими превосходными
тактико-техническими качествами. У советского танка Т-26 была 45-мм пушка и
телескопический стабилизирующий прицел, позволявший повысить точность
стрельбы с ходу. Танк БТ-7 на колесах развивал скорость до 72 километров в
час, на гусеничном ходу -- 52 километра. Танки KB и Т-34 поражали немецкие с
расстояния свыше 1500 метров, в то время как немецкие могли делать это с
расстояния не более 500 метров, да и то при стрельбе в борт или корму.
Немецкий танк T-I был оснащен только пулеметами, а Т-II -- легкой пушкой
(20-мм калибра) и пулеметом.
Не уступала Красная Армия агрессору и в артиллерии. Германские войска
имели заметное преимущество в автоматическом оружии, а наличие большого
количества автомашин значительно повышало их мобильность.
С 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года общая численность
Вооруженных Сил СССР увеличилась более чем в 2,8 раза и достигла 5374 тысяч
человек, из которых 563,5 тысячи были коммунистами и свыше двух миллионов --
комсомольцами.
Вся официальная пропаганда долго и упорно утверждала, что советские
войска способны дать отпор любому агрессору, в том числе и германскому.
Например, на одном из закрытых собраний в мае 1941 года секретарь ЦК ВКП (б)
А. С. Щербаков часть своего выступления посвятил развенчанию мифа о
непобедимости германской армии. Он заверил слушателей, что Красная Армия
готова "на чужой земле защищать свою землю".
Известные основания для этого имелись. В западных военных округах к
середине июня 1941 года находилось более половины всех сил и средств Красной
Армии. При надлежащей организации и подготовке они могли задержать врага и
дать ему отпор, особенно на угрожаемых направлениях. Например, в полосе
Киевского особого военного округа советские войска превосходили
немецко-фашистские в численности личного состава в 1,2 раза, орудий и
минометов -- в 1,4 раза, средних (Т-34).и тяжелых (KB) танков -- в 3,5 раза,
легких танков (Т-26 и БТ-7) -- в 5 раз и самолетов -- в 2,5 раза.
Это понуждает искать причины поражения советских войск в первые месяцы
Великой Отечественной войны не столько в соотношении сил и средств, сколько
в умении распорядиться ими.
К тому времени, когда Гитлер отдал приказ о нападении на СССР,
Вооруженные Силы Советского государства уже были обескровлены,
боеспособность их была серьезно подорвана в ходе репрессий, которые Сталин и
его режим развязали против советского народа. Начавшись в конце 20-х, своих
чудовищных масштабов они достигли в середине и второй половине 30-х годов.
Среди репрессированных оказались три из пяти маршалов Советского Союза,
командующие военными округами и многие другие видные военачальники. Всего
лишь за полтора года, с мая 1937-го по сентябрь 1938-го, были репрессированы
(в значительной части -- физически уничтожены) около половины командиров
полков, почти все командиры бригад и дивизий, все командиры корпусов, все
командующие войсками военных округов, большинство политических работников
корпусов, дивизий и бригад, около трети комиссаров полков, многие
преподаватели высших и средних учебных заведе-
ний Красной Армии и Военно-Морского Флота, общим числом свыше сорока
тысяч человек.
Но палачи на этом не остановились. Массовые репрессии продолжались
вплоть до нападения Германии на СССР. За тридцать четыре месяца, с сентября
1938-го по июнь 1941-го, прежняя цифра жертв более чем удвоилась. Даже в
октябре 1941 года, когда гитлеровцы вели бои на подступах к Москве, в
сталинских застенках были расстреляны 25 видных военачальников, специалистов
разных отраслей военного дела, конструкторов оружия.
Репрессии привели почти к полной смене командного и политического
состава армии и флота, в большинстве случаев эта смена проходила
многократно. К лету 1941 года около 75 процентов командиров и 70 процентов
политических работников находились в своих должностях менее года. Около 85
процентов командного состава было моложе 35 лет. Из Вооруженных Сил исчезали
талантливые и способные командиры. За четыре с половиной предвоенных года,
например, в Западном (Белорусском) военном округе сменилось четыре, в
Киевском -- пять, Закавказском -- шесть, Ленинградском -- семь командующих
войсками. Подобное происходило в каждом звене управления Вооруженными Силами
СССР. Из армии были устранены носители передовых взглядов в теории и
практике военного искусства и военного строительства, утвердилась монополия
маршалов К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного, Г. И. Кулика и им подобных, чья
неспособность понимать насущные проблемы военного дела ныне хорошо известна.
В Вооруженных Силах СССР почти не осталось людей, которые могли бы
отстаивать и развивать передовые военные идеи, воплощать их в жизнь. Вместо
серьезного осмысления теории и практики военного строительства в СССР и
других странах насаждался "классовый подход". Осуждая тех, кто требовал
вместо кавалерии создавать крупные механизированные соединения, нарком
обороны Ворошилов предупреждал, что такую же позицию занимают генеральные
штабы буржуазных армий. "Мы стоим на иной точке зрения, -- говорил он в
докладе о 20-летнем юбилее Красной Армии. -- Мы убеждены, что наша
доблестная конница еще не раз заставит о себе говорить, как о мощной и
победоносной Красной кавалерии".
Эта линия наркома обороны упорно проводилась в жизнь. В 1935 году число
кавалерийских дивизий увеличилось вдвое, весной следующего года были созданы
Красные казачьи войска. В 1938 году уже имелось 32 ка-
валерийские дивизии. Лишь под влиянием опыта военных действий в Европе
и на Дальнем Востоке, воспринятого с запозданием, численность их сократилась
до 13 дивизий.
Случилось то, чего в свое время опасался М. В. Фрунзе. После
утверждения в должности председателя Реввоенсовета Республики и народного
комиссара обороны СССР в января 1925 года в докладе на пленуме ЦК партии он
предупреждал: "Многие из наших товарищей, и, я думаю, особенно те, которые
побывали на фронтах гражданской войны, вероятно, живут настроениями,
созданными эпохой гражданской войны. Я утверждаю, что эти настроения очень
опасны, так как война, которая будет в дальнейшем, будет не похожа на
гражданскую войну... Но по технике, по методам ведения ее это не будет
война, похожая на нашу гражданскую войну. Мы будем иметь дело с великолепной
армией, вооруженной всеми новейшими техническими усовершенствованиями, и
если мы в нашей армии не будем иметь этих усовершенствований, то перспективы
могут оказаться для нас весьма и весьма неблагоприятными".
Большинство советских военачальников с пониманием восприняли идеи М. В.
Фрунзе. Развитие военной промышленности позволило начать техническое
перевооружение Красной Армии. В 1929 году в СССР был сформирован опытный
механизированный полк, развернутый в следующем году в механизированную
бригаду. В 1932 году на ее базе создается первый в мире механизированный
корпус. Это соединение имело две механизированные и одну
стрелково-пулеметную бригады, отдельный зенитно-артил-лерийский дивизион и
насчитывало более 500 танков и 200 автомобилей. К началу 1936 года в Красной
Армии уже имелось 4 механизированных корпуса, 6 отдельных механизированных
бригад, 6 отдельных танковых полков, 15 механизированных полков в составе
кавалерийских дивизий, 83 танковых батальона и роты в составе стрелковых
дивизий.
В 1939 году механизированные корпуса были расформированы. Это означало
окончательную победу линии Ворошилова, ближайшего соратника Сталина по
разгрому Красной Армии.
Советско-финляндская война, победы Гитлера в Западной Европе, боевые
действия Красной Армии по отражению японской агрессии на реке Халхин-Гол
разоблачили несостоятельность Ворошилова и сторонников его "линии". Вместо
Ворошилова наркомом обороны был назначен мар-
шал С. К. Тимошенко, посредственный военачальник, панически боявшийся
Сталина. Он принял срочные меры по восстановлению боеспособности армии,
извлечению уроков из опыта последних военных событий. В середине 1940 года
стали создаваться 9 механизированных корпусов, в феврале -- марте следующего
года началось формирование еще 20 механизированных корпусов. Но время было
безвозвратно потеряно.
Сталинский террор, преступное ослабление армии сыграли большую роль в
том, что Гитлер решил напасть на Советский Союз и предпринял для этого
необходимые приготовления. Обстановка всеобщего страха и подозрительности,
неограниченный ничем режим личной власти Сталина парализовали инициативные
действия советских должностных лиц, ответственных за безопасность страны.
Все предупреждения на этот счет отвергались как провокационные, как происки
"классового врага". Хотя советская разведка обладала достоверными сведениями
о планах противника, времени нападения, боевом и численном составе армии,
вооружении Германии и ее союзников, однако в угоду взглядам Сталина ее
данные искажались. Особенно усердствовали в этом начальник главного
разведывательного управления Генерального штаба генерал Ф. И. Голиков и
народный комиссар государственной безопасности Л. П. Берия.
Пагубные последствия имело пренебрежение к опыту германской армии,
"секретам" ее побед. Не придали этому серьезного значения ни нарком обороны
С. К. Тимошенко, ни новый начальник Генерального штаба генерал Г. К. Жуков,
возглавлявший его с февраля 1941 года.
По воспоминаниям В. А. Новобранеца, начальника информационного отдела
разведуправления Генерального штаба Красной Армии в 1940--1941 годах,
однажды советским разведчикам удалось заполучить из Франции "Официальный
отчет французского Генерального штаба о франко-германской войне 1939--1940
гг.". Его лично вручил нашему военному атташе начальник Генштаба французской
армии генерал Гамелен. При этом, -- пишет В. А. Новобранец, -- он сказал:
"Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба".
Ценность документа определялась тем, что "в нем была показана вся
немецкая армия до каждой дивизии и части (больше сотни дивизий) -- их
состав, вооружение, нумерация и группировка. На схеме был изображен весь ход
боевых действий с первого до последнего дня войны".
Из документа следовало, "что же нового в оперативном искусстве дали
немцы, где и в чем секрет их молниеносной победы. Почему такая крупная
страна, как Франция, Пыла разгромлена в течение одного месяца?". На основе
изучения документа группой офицеров был представлен начальнику Генерального
штаба Г. К. Жукову доклад "О франко-немецкой войне 1939--40 гг."
Как же воспринял Г. К. Жуков доклад разведчиков? "Ответ получили такой,
-- вспоминал В. А. Новобранец, -- что о нем стыдно писать. На нашем докладе
стояла резолюция Жукова: „Мне это не нужно. Сообщите, сколько
израсходовано заправок горючего на одну колесную машину"".
Трагедию усугубило Телеграфное агентство Советского Союза. 14 июня, за
неделю до нападения Германии на СССР, оно официально опровергло широко
распространившиеся "в английской и вообще в иностранной печати... слухи о
близости войны между СССР и Германией". Страна и армия были окончательно
дезориентированы о действительном положении своей страны.
Лишь в ночь на 22 июня 1941 года, когда немецкие дивизии уже
изготовились для атаки советской границы, Сталин разрешил привести в боевую
готовность войска западных приграничных округов. Но к началу войны они не
успели подняться по тревоге, рассредоточиться, занять боевые позиции. Войска
были застигнуты врасплох.
За первые часы войны противник нанес массированные удары по 66
аэродромам приграничных округов, уничтожив около 1200 самолетов, из них на
земле -- свыше 800 и в воздушных боях -- около 400 самолетов. Только
Западный и Прибалтийский военные округа потеряли почти половину своей
авиации. В течение нескольких часов, пока противник истреблял на земле
самолеты, командование Прибалтийского военного округа запрещало своим
летчикам подниматься в небо для отражения вражеских атак. Все же за этот
день советские летчики совершили около шести тысяч боевых вылетов и сбили
свыше двухсот самолетов противника. Были случаи, когда, израсходовав
боеприпасы, они таранили вражеские машины.
К исходу дня 22 июня танковые и моторизованные соединения противника
прорвались на глубину от 20 до 35, а местами до 50 километров. За неделю
наступления на флангах Западного фронта немецкие танкисты замкнули кольцо
окружения, соединившись в районе Минска. К западу от столицы Белоруссии
образовался "котел", в кото-
ром оказались основные силы Западного фронта. Часть окруженных
прорвалась к своим, другие пали в бою или укрылись в лесах и стали
партизанами, но большинство оказалось в немецком плену. В сводке германского
верховного командования от 11 июля сообщалось, что в результате сражения за
Белосток и Минск было взято в плен около 329 тысяч человек, в том числе
несколько генералов, захвачено 3332 танка, 1809 орудий и другие военные
трофеи.
К середине июля противник нанес тяжелое поражение советским войскам
первого стратегического эшелона и продвинулся на северо-западном направлении
до 400--450, на западном -- от 450 до 600 и на юго-западном направлении --
от 300 до 350 километров. На оккупированной территории осталось около 200
складов с горючим, боеприпасами, вооружением. Соотношение сил продолжало
меняться в пользу противника. На обширном пространстве западнее Смоленска
советские войска постигла еще одна катастрофа. Здесь были окружены и в
начале августа оказались в плену 310 тысяч красноармейцев, гитлеровцы
захватили свыше трех тысяч танков и приблизительно столько же орудий. В это
же время в районе Умани, Новоархангельска и Первомайска (Украина) была
пленена окруженная группировка 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта в
составе 103 тысяч человек, 317 танков и 858 орудий.
Попытки советского командования исправить положение на фронте
оканчивались, как правило, неудачей. Плохо работали телеграфные линии и узлы
государственной и войсковой связи. Штабы имели слабое представление о боевой
обстановке. Господство в воздухе немецкой авиации затрудняло или делало
невозможным взаимодействие войск. Все это ослабляло контрудары Красной
Армии, обесценивало результаты героического сопротивления разрозненных
частей и соединений.
Неудовлетворительным был уровень стратегического руководства войсками.
Еще в июле работники Генерального штаба во главе с Г. К. Жуковым пришли к
выводу, что в ближайшее время противник не рискнет наступать на Москву,
поскольку группа немецких армий "Центр" имеет опасно открытые фланги,
особенно со стороны нашего Центрального фронта. Генштаб пришел к выводу, что
в ближайшее время немцы попытаются разгромить этот фронт. "Если это
произойдет, -- считал Жуков, -- то немецкие войска получат возможность выйти
во фланг и тыл
нашему Юго-Западному фронту, разгромят его и, захватив Киев, обретут
свободу действий на Левобережной Украине".
Выводы и предложения Генштаба 29 июля Жуков доложил верховному
главнокомандующему. Реакция Сталина была резко отрицательной. Особенно
большой гнев вызвало предложение оставить Киев, а весь Юго-Западный фронт
отвести за Днепр и предпринять другие меры по предотвращению катастрофы.
Жуков был снят с должности начальника Генерального штаба.
Последующие попытки Жукова предупредить Сталина о надвигавшейся
катастрофе были оставлены без внимания. Самые худшие его опасения
оправдались. В середине сентября танковые дивизии противника завершили
окружение четырех армий Юго-Западного фронта. Лишь после этого, 19 сентября,
по приказу Ставки советские войска оставили Киев. Но было уже поздно. Из
вражеского кольца удалось вырваться немногим. В сводке германского
командования по поводу этой катастрофы сообщалось о пленении 665 тысяч
красноармейцев и захвате 3718 орудий, 884 танков.
Неожиданной, непредвиденной оказалась для советского командования и
такая крупномасштабная операция, как операция "Тайфун", названная
гитлеровским руководством "решающим сражением года". В ходе ее проведения
противник рассчитывал нанести советским войскам сокрушительное поражение,
захватить Москву и с триумфом закончить "молниеносную войну". Для этой цели
предназначались силы, значительно превосходившие войска западного
направления. Но ни Ставка Верховного главнокомандования Вооруженных Сил
СССР, ни фронтовое командование не смогли определить ни замысел, ни боевой и
численный состав группировки противника, ни направления его главного удара.
Наступление началось 30 сентября из района Шостки в направлении Орла
против Брянского фронта и 2 октября из районов Рославля и Духовщины --
против Западного и Резервного фронтов. Противник достиг ошеломляющего
успеха: к 7 октября ему удалось окружить четыре армии Западного и Резервного
фронтов под Вязьмой и две армии Брянского фронта южнее Брянска. Окруженные
отвлекли на себя огромные силы противника, предназначенные для наступления
на Москву. Но их сопротивление продолжалось недолго. В сводке германского
командования сообщалось, что русские потеряли 663 тысячи человек пленными,
немецкие трофеи составили 1242 танка и 5412 орудий.
Эта катастрофа поставила страну в отчаянное положение. 7 октября Сталин
поручил Берия через каналы своего ведомства выяснить условия для заключения
с Германией мира, подобного Брестскому миру 1918 года. Однако Гитлер,
надеясь на скорое падение Москвы, на близкую победу, отказался вести
переговоры с СССР.
За первые пять месяцев войны германские войска вторглись в пределы СССР
на глубину от 850 до 1200 километров, блокировали Ленинград, находились в
опасной близости к Москве, захватили большую часть Донбасса и Крыма. Занятая
врагом территория превышала 1,5 миллиона квадратных километров. На ней перед
войной проживало 74,5 миллиона человек.
Советские войска понесли потери, невиданные в истории войн. Они были
дважды обескровлены. От довоенной армии практически ничего не осталось. До 1
декабря 1941 года СССР потерял убитыми, без вести пропавшими и пленными 7
миллионов человек, около 22 тысяч танков, до 25 тысяч боевых самолетов.
Сталин и адепты его режима особо позаботились о том, чтобы снять с себя
всякую ответственность за поражения, потери. С этой целью в начале июля 1941
года суду военного трибунала были преданы командующий Западным фронтом
генерал Д. Г. Павлов и вместе с ним группа генералов Западного,
Северо-Западного и Южного фронтов. Они были объявлены виновниками поражения
и расстреляны. А чтобы народ помнил, что Сталин не только не виновен в
поражениях, но и карает виновников, то сам распорядился подписанное им же
постановление по этому вопросу "прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах
и авиаэскадрильях". С ним были обязаны познакомиться и работники
промышленных предприятий, производящих оборонную продукцию.
Вскоре сталинская месть обрушилась на красноармейцев, оказавшихся в
плену. 16 августа 1941 г. вместе с членами Ставки Сталин подписал приказ No
270. Из него следовало, что виновниками поражений, сдачи позиций врагу
являлись "неустойчивые, малодушные, трусливые элементы", которые, как
утверждалось в приказе, "имеются не только среди красноармейцев, но и среди
начальствующего состава" вплоть до командующих армиями. Приказ Ставки
требовал от окруженных "драться до последней возможности, чтобы пробиться к
своим", а если они "предпочтут сдаться в плен -- уничтожать их всеми
средствами, как наземными, так и воздушными". Наказанье грозило и их
близким: семьи пленных командиров и политработников подвергались аресту,
семьи рядовых красноармейцев лишались "государственного пособия и помощи".
За время войны в немецком плену оказалось свыше 5,7 миллиона советских
военнослужащих, из которых 3,9 миллиона попали в фашистскую неволю в 1941
году. В числе пленных оказалось более 50 генералов. Бесправие, голод,
истязания в сочетании с фашистской политикой геноцида привели к массовой
гибели людей. К февралю 1942 года в немецком плену в живых осталось 1,1
миллиона человек.
Через Международный Красный Крест воюющие страны помогали своим
военнослужащим, оказавшимся в плену: присылали медикаменты, продовольствие,
одежду, поддерживали морально. Но это не распространялось на советских
военнослужащих, поскольку СССР не подписал Женевскую конвенцию 1929 года об
обращении с военнопленными (Германия подписала этот документ в 1934 году). В
отличие от правительств других стран, в том числе и гитлеровского, Советское
правительство объявило красноармейцев, попавших в плен, не военнопленными, а
предателями, преступниками, вследствие чего Международный Красный Крест не
получал средства на их содержание.
Мучения советских граждан не кончались и после освобождения из плена.
На Родине их ожидало новое испытание: недоверие, подозрительность, лагеря,
тюрьмы. Для проверки бывших военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из
плена или вырвавшихся из вражеского окружения, по постановлению
Государственного Комитета Обороны от 27 декабря 1941 года были созданы
специальные лагеря НКВД СССР. Непосредственно проверкой освобожденных из
плена занимались органы контрразведки -- особые отделы НКВД. В апреле 1943
года эти органы были возвращены в систему наркоматов обороны и
военно-морского флота (в которых состояли до июля 1941 года), но уже под
устрашающим названием -- "Смерш" ("Смерть шпионам"). Где и сколько они
поймали действительных шпионов -- разве что самому Богу известно. Но вот в
ходе проверки освобожденных из плена они доказали, что хлеб ели не даром.
Присвоенное им новое официальное наименование ориентировало их на розыск
врагов определенного качества -- шпионов. Ведь шел 1943 год, началось
освобождение из-под оккупантов больших масс населения и военнопленных.
К 1 октября 1944 года через спецлагеря НКВД прошло 354 592 бывших
военнослужащих Красной Армии, вышедших из окружения или освобожденных из
плена, в том числе 50441 офицер. После проверки около 250 тысяч человек были
переданы в Красную Армию, из них около 18,4 тысячи, включая около 16,2
тысячи офицеров, поступили в штурмовые батальоны. Их было сформировано ровно
20, по 920 человек в каждом. Лишь немногие штурмовики выходили из боя
живыми. Их -- артиллеристов, летчиков, танкистов, пехотных командиров --
Красной Армии катастрофически не хватало. А их со штыками наперевес бросали
штурмовать высотки, укрепления противника. В октябре 1944 года в спецлагерях
НКВД формировалось еще четыре штурмовых батальона.
Чем дальше продвигались на Запад советские воины, тем больше
становилось спецлагерей и прибавлялось работы "Смершу". Проверялись не
только освобожденные из плена, но и все население, пережившее
немецко-фашистскую оккупацию. На территории Германии и ее союзников к ним
прибавились угнанные в неволю советские граждане, в основном молодежь --
юноши и девушки. Они проверялись как репатрианты. Через спецлагеря НКВД
"Смерш" пропустил даже бывших узников фашистских лагерей смерти.
В победные дни мая 1945-го председатель ГКО, он же верховный
главнокомандующий, он же председатель Совнаркома СССР, он же секретарь ЦК
ВКП (б), он же нарком обороны СССР, товарищ Сталин приказал командующим
войсками 1-го и 2-го Белорусских, 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских
фронтов, еще не остывших от недавних боев, сформировать сто лагерей по
десять тысяч человек в каждом для размещения и содержания бывших
военнопленных и репатриируемых советских граждан. Проверка их была возложена
на органы контрразведки "Смерш", комиссии НКВД и НКГБ.
Не у всех безвинных людей эта "проверка" кончалась счастливо. Были
полицаи, перебежчики, действительные предатели, кто сознательно перешел на
службу врагу. Но для многих "проверка" означала продолжение страданий. Так
случилось, например, с генералом Павлом Григорьевичем Понеделиным, бывшим
командующим 12-й армией.
В августе 1941 года, будучи тяжело раненным, в бессознательном
состоянии под Уманью он попал в плен.
В том же году по ложному докладу заочно его приговорили к расстрелу. В
гитлеровских лагерях Понеделин держался мужественно. Когда изменивший Родине
генерал Власов предложил ему сотрудничать с гитлеровцами, он плюнул ему в
лицо. После освобождения из плена Понеде-лина арестовали, и в мае 1945-го он
вновь оказался в лагере, но теперь уже советском. После нескольких лет
лагерей Понеделин написал ходатайство Сталину о помиловании. Но в 1950 году
его вновь судили и еще раз приговорили к расстрелу.
Летчик, старший лейтенант Михаил Петрович Девя-таев, совершил 180
1475 были в войсках западных военных округов. Там же была сосредоточена и
большая часть советских танков устаревших конструкций -- Т-26 и БТ-7. Для
нападения на СССР Германия смогла выставить 3582 танка и штурмовых орудия
(из общего числа 5639 танков и штурмовых орудий, имевшихся у нее), в том
числе 1634 танка новой конструкции Т-III и T-IV и около 1700 танков
устаревших конструкций T-I и Т-II, а также чешские танки Т-38.
Успехи индустриального развития СССР позволили обеспечить советские
танковые силы боевыми машинами, обладавшими превосходными
тактико-техническими качествами. У советского танка Т-26 была 45-мм пушка и
телескопический стабилизирующий прицел, позволявший повысить точность
стрельбы с ходу. Танк БТ-7 на колесах развивал скорость до 72 километров в
час, на гусеничном ходу -- 52 километра. Танки KB и Т-34 поражали немецкие с
расстояния свыше 1500 метров, в то время как немецкие могли делать это с
расстояния не более 500 метров, да и то при стрельбе в борт или корму.
Немецкий танк T-I был оснащен только пулеметами, а Т-II -- легкой пушкой
(20-мм калибра) и пулеметом.
Не уступала Красная Армия агрессору и в артиллерии. Германские войска
имели заметное преимущество в автоматическом оружии, а наличие большого
количества автомашин значительно повышало их мобильность.
С 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года общая численность
Вооруженных Сил СССР увеличилась более чем в 2,8 раза и достигла 5374 тысяч
человек, из которых 563,5 тысячи были коммунистами и свыше двух миллионов --
комсомольцами.
Вся официальная пропаганда долго и упорно утверждала, что советские
войска способны дать отпор любому агрессору, в том числе и германскому.
Например, на одном из закрытых собраний в мае 1941 года секретарь ЦК ВКП (б)
А. С. Щербаков часть своего выступления посвятил развенчанию мифа о
непобедимости германской армии. Он заверил слушателей, что Красная Армия
готова "на чужой земле защищать свою землю".
Известные основания для этого имелись. В западных военных округах к
середине июня 1941 года находилось более половины всех сил и средств Красной
Армии. При надлежащей организации и подготовке они могли задержать врага и
дать ему отпор, особенно на угрожаемых направлениях. Например, в полосе
Киевского особого военного округа советские войска превосходили
немецко-фашистские в численности личного состава в 1,2 раза, орудий и
минометов -- в 1,4 раза, средних (Т-34).и тяжелых (KB) танков -- в 3,5 раза,
легких танков (Т-26 и БТ-7) -- в 5 раз и самолетов -- в 2,5 раза.
Это понуждает искать причины поражения советских войск в первые месяцы
Великой Отечественной войны не столько в соотношении сил и средств, сколько
в умении распорядиться ими.
К тому времени, когда Гитлер отдал приказ о нападении на СССР,
Вооруженные Силы Советского государства уже были обескровлены,
боеспособность их была серьезно подорвана в ходе репрессий, которые Сталин и
его режим развязали против советского народа. Начавшись в конце 20-х, своих
чудовищных масштабов они достигли в середине и второй половине 30-х годов.
Среди репрессированных оказались три из пяти маршалов Советского Союза,
командующие военными округами и многие другие видные военачальники. Всего
лишь за полтора года, с мая 1937-го по сентябрь 1938-го, были репрессированы
(в значительной части -- физически уничтожены) около половины командиров
полков, почти все командиры бригад и дивизий, все командиры корпусов, все
командующие войсками военных округов, большинство политических работников
корпусов, дивизий и бригад, около трети комиссаров полков, многие
преподаватели высших и средних учебных заведе-
ний Красной Армии и Военно-Морского Флота, общим числом свыше сорока
тысяч человек.
Но палачи на этом не остановились. Массовые репрессии продолжались
вплоть до нападения Германии на СССР. За тридцать четыре месяца, с сентября
1938-го по июнь 1941-го, прежняя цифра жертв более чем удвоилась. Даже в
октябре 1941 года, когда гитлеровцы вели бои на подступах к Москве, в
сталинских застенках были расстреляны 25 видных военачальников, специалистов
разных отраслей военного дела, конструкторов оружия.
Репрессии привели почти к полной смене командного и политического
состава армии и флота, в большинстве случаев эта смена проходила
многократно. К лету 1941 года около 75 процентов командиров и 70 процентов
политических работников находились в своих должностях менее года. Около 85
процентов командного состава было моложе 35 лет. Из Вооруженных Сил исчезали
талантливые и способные командиры. За четыре с половиной предвоенных года,
например, в Западном (Белорусском) военном округе сменилось четыре, в
Киевском -- пять, Закавказском -- шесть, Ленинградском -- семь командующих
войсками. Подобное происходило в каждом звене управления Вооруженными Силами
СССР. Из армии были устранены носители передовых взглядов в теории и
практике военного искусства и военного строительства, утвердилась монополия
маршалов К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного, Г. И. Кулика и им подобных, чья
неспособность понимать насущные проблемы военного дела ныне хорошо известна.
В Вооруженных Силах СССР почти не осталось людей, которые могли бы
отстаивать и развивать передовые военные идеи, воплощать их в жизнь. Вместо
серьезного осмысления теории и практики военного строительства в СССР и
других странах насаждался "классовый подход". Осуждая тех, кто требовал
вместо кавалерии создавать крупные механизированные соединения, нарком
обороны Ворошилов предупреждал, что такую же позицию занимают генеральные
штабы буржуазных армий. "Мы стоим на иной точке зрения, -- говорил он в
докладе о 20-летнем юбилее Красной Армии. -- Мы убеждены, что наша
доблестная конница еще не раз заставит о себе говорить, как о мощной и
победоносной Красной кавалерии".
Эта линия наркома обороны упорно проводилась в жизнь. В 1935 году число
кавалерийских дивизий увеличилось вдвое, весной следующего года были созданы
Красные казачьи войска. В 1938 году уже имелось 32 ка-
валерийские дивизии. Лишь под влиянием опыта военных действий в Европе
и на Дальнем Востоке, воспринятого с запозданием, численность их сократилась
до 13 дивизий.
Случилось то, чего в свое время опасался М. В. Фрунзе. После
утверждения в должности председателя Реввоенсовета Республики и народного
комиссара обороны СССР в января 1925 года в докладе на пленуме ЦК партии он
предупреждал: "Многие из наших товарищей, и, я думаю, особенно те, которые
побывали на фронтах гражданской войны, вероятно, живут настроениями,
созданными эпохой гражданской войны. Я утверждаю, что эти настроения очень
опасны, так как война, которая будет в дальнейшем, будет не похожа на
гражданскую войну... Но по технике, по методам ведения ее это не будет
война, похожая на нашу гражданскую войну. Мы будем иметь дело с великолепной
армией, вооруженной всеми новейшими техническими усовершенствованиями, и
если мы в нашей армии не будем иметь этих усовершенствований, то перспективы
могут оказаться для нас весьма и весьма неблагоприятными".
Большинство советских военачальников с пониманием восприняли идеи М. В.
Фрунзе. Развитие военной промышленности позволило начать техническое
перевооружение Красной Армии. В 1929 году в СССР был сформирован опытный
механизированный полк, развернутый в следующем году в механизированную
бригаду. В 1932 году на ее базе создается первый в мире механизированный
корпус. Это соединение имело две механизированные и одну
стрелково-пулеметную бригады, отдельный зенитно-артил-лерийский дивизион и
насчитывало более 500 танков и 200 автомобилей. К началу 1936 года в Красной
Армии уже имелось 4 механизированных корпуса, 6 отдельных механизированных
бригад, 6 отдельных танковых полков, 15 механизированных полков в составе
кавалерийских дивизий, 83 танковых батальона и роты в составе стрелковых
дивизий.
В 1939 году механизированные корпуса были расформированы. Это означало
окончательную победу линии Ворошилова, ближайшего соратника Сталина по
разгрому Красной Армии.
Советско-финляндская война, победы Гитлера в Западной Европе, боевые
действия Красной Армии по отражению японской агрессии на реке Халхин-Гол
разоблачили несостоятельность Ворошилова и сторонников его "линии". Вместо
Ворошилова наркомом обороны был назначен мар-
шал С. К. Тимошенко, посредственный военачальник, панически боявшийся
Сталина. Он принял срочные меры по восстановлению боеспособности армии,
извлечению уроков из опыта последних военных событий. В середине 1940 года
стали создаваться 9 механизированных корпусов, в феврале -- марте следующего
года началось формирование еще 20 механизированных корпусов. Но время было
безвозвратно потеряно.
Сталинский террор, преступное ослабление армии сыграли большую роль в
том, что Гитлер решил напасть на Советский Союз и предпринял для этого
необходимые приготовления. Обстановка всеобщего страха и подозрительности,
неограниченный ничем режим личной власти Сталина парализовали инициативные
действия советских должностных лиц, ответственных за безопасность страны.
Все предупреждения на этот счет отвергались как провокационные, как происки
"классового врага". Хотя советская разведка обладала достоверными сведениями
о планах противника, времени нападения, боевом и численном составе армии,
вооружении Германии и ее союзников, однако в угоду взглядам Сталина ее
данные искажались. Особенно усердствовали в этом начальник главного
разведывательного управления Генерального штаба генерал Ф. И. Голиков и
народный комиссар государственной безопасности Л. П. Берия.
Пагубные последствия имело пренебрежение к опыту германской армии,
"секретам" ее побед. Не придали этому серьезного значения ни нарком обороны
С. К. Тимошенко, ни новый начальник Генерального штаба генерал Г. К. Жуков,
возглавлявший его с февраля 1941 года.
По воспоминаниям В. А. Новобранеца, начальника информационного отдела
разведуправления Генерального штаба Красной Армии в 1940--1941 годах,
однажды советским разведчикам удалось заполучить из Франции "Официальный
отчет французского Генерального штаба о франко-германской войне 1939--1940
гг.". Его лично вручил нашему военному атташе начальник Генштаба французской
армии генерал Гамелен. При этом, -- пишет В. А. Новобранец, -- он сказал:
"Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба".
Ценность документа определялась тем, что "в нем была показана вся
немецкая армия до каждой дивизии и части (больше сотни дивизий) -- их
состав, вооружение, нумерация и группировка. На схеме был изображен весь ход
боевых действий с первого до последнего дня войны".
Из документа следовало, "что же нового в оперативном искусстве дали
немцы, где и в чем секрет их молниеносной победы. Почему такая крупная
страна, как Франция, Пыла разгромлена в течение одного месяца?". На основе
изучения документа группой офицеров был представлен начальнику Генерального
штаба Г. К. Жукову доклад "О франко-немецкой войне 1939--40 гг."
Как же воспринял Г. К. Жуков доклад разведчиков? "Ответ получили такой,
-- вспоминал В. А. Новобранец, -- что о нем стыдно писать. На нашем докладе
стояла резолюция Жукова: „Мне это не нужно. Сообщите, сколько
израсходовано заправок горючего на одну колесную машину"".
Трагедию усугубило Телеграфное агентство Советского Союза. 14 июня, за
неделю до нападения Германии на СССР, оно официально опровергло широко
распространившиеся "в английской и вообще в иностранной печати... слухи о
близости войны между СССР и Германией". Страна и армия были окончательно
дезориентированы о действительном положении своей страны.
Лишь в ночь на 22 июня 1941 года, когда немецкие дивизии уже
изготовились для атаки советской границы, Сталин разрешил привести в боевую
готовность войска западных приграничных округов. Но к началу войны они не
успели подняться по тревоге, рассредоточиться, занять боевые позиции. Войска
были застигнуты врасплох.
За первые часы войны противник нанес массированные удары по 66
аэродромам приграничных округов, уничтожив около 1200 самолетов, из них на
земле -- свыше 800 и в воздушных боях -- около 400 самолетов. Только
Западный и Прибалтийский военные округа потеряли почти половину своей
авиации. В течение нескольких часов, пока противник истреблял на земле
самолеты, командование Прибалтийского военного округа запрещало своим
летчикам подниматься в небо для отражения вражеских атак. Все же за этот
день советские летчики совершили около шести тысяч боевых вылетов и сбили
свыше двухсот самолетов противника. Были случаи, когда, израсходовав
боеприпасы, они таранили вражеские машины.
К исходу дня 22 июня танковые и моторизованные соединения противника
прорвались на глубину от 20 до 35, а местами до 50 километров. За неделю
наступления на флангах Западного фронта немецкие танкисты замкнули кольцо
окружения, соединившись в районе Минска. К западу от столицы Белоруссии
образовался "котел", в кото-
ром оказались основные силы Западного фронта. Часть окруженных
прорвалась к своим, другие пали в бою или укрылись в лесах и стали
партизанами, но большинство оказалось в немецком плену. В сводке германского
верховного командования от 11 июля сообщалось, что в результате сражения за
Белосток и Минск было взято в плен около 329 тысяч человек, в том числе
несколько генералов, захвачено 3332 танка, 1809 орудий и другие военные
трофеи.
К середине июля противник нанес тяжелое поражение советским войскам
первого стратегического эшелона и продвинулся на северо-западном направлении
до 400--450, на западном -- от 450 до 600 и на юго-западном направлении --
от 300 до 350 километров. На оккупированной территории осталось около 200
складов с горючим, боеприпасами, вооружением. Соотношение сил продолжало
меняться в пользу противника. На обширном пространстве западнее Смоленска
советские войска постигла еще одна катастрофа. Здесь были окружены и в
начале августа оказались в плену 310 тысяч красноармейцев, гитлеровцы
захватили свыше трех тысяч танков и приблизительно столько же орудий. В это
же время в районе Умани, Новоархангельска и Первомайска (Украина) была
пленена окруженная группировка 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта в
составе 103 тысяч человек, 317 танков и 858 орудий.
Попытки советского командования исправить положение на фронте
оканчивались, как правило, неудачей. Плохо работали телеграфные линии и узлы
государственной и войсковой связи. Штабы имели слабое представление о боевой
обстановке. Господство в воздухе немецкой авиации затрудняло или делало
невозможным взаимодействие войск. Все это ослабляло контрудары Красной
Армии, обесценивало результаты героического сопротивления разрозненных
частей и соединений.
Неудовлетворительным был уровень стратегического руководства войсками.
Еще в июле работники Генерального штаба во главе с Г. К. Жуковым пришли к
выводу, что в ближайшее время противник не рискнет наступать на Москву,
поскольку группа немецких армий "Центр" имеет опасно открытые фланги,
особенно со стороны нашего Центрального фронта. Генштаб пришел к выводу, что
в ближайшее время немцы попытаются разгромить этот фронт. "Если это
произойдет, -- считал Жуков, -- то немецкие войска получат возможность выйти
во фланг и тыл
нашему Юго-Западному фронту, разгромят его и, захватив Киев, обретут
свободу действий на Левобережной Украине".
Выводы и предложения Генштаба 29 июля Жуков доложил верховному
главнокомандующему. Реакция Сталина была резко отрицательной. Особенно
большой гнев вызвало предложение оставить Киев, а весь Юго-Западный фронт
отвести за Днепр и предпринять другие меры по предотвращению катастрофы.
Жуков был снят с должности начальника Генерального штаба.
Последующие попытки Жукова предупредить Сталина о надвигавшейся
катастрофе были оставлены без внимания. Самые худшие его опасения
оправдались. В середине сентября танковые дивизии противника завершили
окружение четырех армий Юго-Западного фронта. Лишь после этого, 19 сентября,
по приказу Ставки советские войска оставили Киев. Но было уже поздно. Из
вражеского кольца удалось вырваться немногим. В сводке германского
командования по поводу этой катастрофы сообщалось о пленении 665 тысяч
красноармейцев и захвате 3718 орудий, 884 танков.
Неожиданной, непредвиденной оказалась для советского командования и
такая крупномасштабная операция, как операция "Тайфун", названная
гитлеровским руководством "решающим сражением года". В ходе ее проведения
противник рассчитывал нанести советским войскам сокрушительное поражение,
захватить Москву и с триумфом закончить "молниеносную войну". Для этой цели
предназначались силы, значительно превосходившие войска западного
направления. Но ни Ставка Верховного главнокомандования Вооруженных Сил
СССР, ни фронтовое командование не смогли определить ни замысел, ни боевой и
численный состав группировки противника, ни направления его главного удара.
Наступление началось 30 сентября из района Шостки в направлении Орла
против Брянского фронта и 2 октября из районов Рославля и Духовщины --
против Западного и Резервного фронтов. Противник достиг ошеломляющего
успеха: к 7 октября ему удалось окружить четыре армии Западного и Резервного
фронтов под Вязьмой и две армии Брянского фронта южнее Брянска. Окруженные
отвлекли на себя огромные силы противника, предназначенные для наступления
на Москву. Но их сопротивление продолжалось недолго. В сводке германского
командования сообщалось, что русские потеряли 663 тысячи человек пленными,
немецкие трофеи составили 1242 танка и 5412 орудий.
Эта катастрофа поставила страну в отчаянное положение. 7 октября Сталин
поручил Берия через каналы своего ведомства выяснить условия для заключения
с Германией мира, подобного Брестскому миру 1918 года. Однако Гитлер,
надеясь на скорое падение Москвы, на близкую победу, отказался вести
переговоры с СССР.
За первые пять месяцев войны германские войска вторглись в пределы СССР
на глубину от 850 до 1200 километров, блокировали Ленинград, находились в
опасной близости к Москве, захватили большую часть Донбасса и Крыма. Занятая
врагом территория превышала 1,5 миллиона квадратных километров. На ней перед
войной проживало 74,5 миллиона человек.
Советские войска понесли потери, невиданные в истории войн. Они были
дважды обескровлены. От довоенной армии практически ничего не осталось. До 1
декабря 1941 года СССР потерял убитыми, без вести пропавшими и пленными 7
миллионов человек, около 22 тысяч танков, до 25 тысяч боевых самолетов.
Сталин и адепты его режима особо позаботились о том, чтобы снять с себя
всякую ответственность за поражения, потери. С этой целью в начале июля 1941
года суду военного трибунала были преданы командующий Западным фронтом
генерал Д. Г. Павлов и вместе с ним группа генералов Западного,
Северо-Западного и Южного фронтов. Они были объявлены виновниками поражения
и расстреляны. А чтобы народ помнил, что Сталин не только не виновен в
поражениях, но и карает виновников, то сам распорядился подписанное им же
постановление по этому вопросу "прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах
и авиаэскадрильях". С ним были обязаны познакомиться и работники
промышленных предприятий, производящих оборонную продукцию.
Вскоре сталинская месть обрушилась на красноармейцев, оказавшихся в
плену. 16 августа 1941 г. вместе с членами Ставки Сталин подписал приказ No
270. Из него следовало, что виновниками поражений, сдачи позиций врагу
являлись "неустойчивые, малодушные, трусливые элементы", которые, как
утверждалось в приказе, "имеются не только среди красноармейцев, но и среди
начальствующего состава" вплоть до командующих армиями. Приказ Ставки
требовал от окруженных "драться до последней возможности, чтобы пробиться к
своим", а если они "предпочтут сдаться в плен -- уничтожать их всеми
средствами, как наземными, так и воздушными". Наказанье грозило и их
близким: семьи пленных командиров и политработников подвергались аресту,
семьи рядовых красноармейцев лишались "государственного пособия и помощи".
За время войны в немецком плену оказалось свыше 5,7 миллиона советских
военнослужащих, из которых 3,9 миллиона попали в фашистскую неволю в 1941
году. В числе пленных оказалось более 50 генералов. Бесправие, голод,
истязания в сочетании с фашистской политикой геноцида привели к массовой
гибели людей. К февралю 1942 года в немецком плену в живых осталось 1,1
миллиона человек.
Через Международный Красный Крест воюющие страны помогали своим
военнослужащим, оказавшимся в плену: присылали медикаменты, продовольствие,
одежду, поддерживали морально. Но это не распространялось на советских
военнослужащих, поскольку СССР не подписал Женевскую конвенцию 1929 года об
обращении с военнопленными (Германия подписала этот документ в 1934 году). В
отличие от правительств других стран, в том числе и гитлеровского, Советское
правительство объявило красноармейцев, попавших в плен, не военнопленными, а
предателями, преступниками, вследствие чего Международный Красный Крест не
получал средства на их содержание.
Мучения советских граждан не кончались и после освобождения из плена.
На Родине их ожидало новое испытание: недоверие, подозрительность, лагеря,
тюрьмы. Для проверки бывших военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из
плена или вырвавшихся из вражеского окружения, по постановлению
Государственного Комитета Обороны от 27 декабря 1941 года были созданы
специальные лагеря НКВД СССР. Непосредственно проверкой освобожденных из
плена занимались органы контрразведки -- особые отделы НКВД. В апреле 1943
года эти органы были возвращены в систему наркоматов обороны и
военно-морского флота (в которых состояли до июля 1941 года), но уже под
устрашающим названием -- "Смерш" ("Смерть шпионам"). Где и сколько они
поймали действительных шпионов -- разве что самому Богу известно. Но вот в
ходе проверки освобожденных из плена они доказали, что хлеб ели не даром.
Присвоенное им новое официальное наименование ориентировало их на розыск
врагов определенного качества -- шпионов. Ведь шел 1943 год, началось
освобождение из-под оккупантов больших масс населения и военнопленных.
К 1 октября 1944 года через спецлагеря НКВД прошло 354 592 бывших
военнослужащих Красной Армии, вышедших из окружения или освобожденных из
плена, в том числе 50441 офицер. После проверки около 250 тысяч человек были
переданы в Красную Армию, из них около 18,4 тысячи, включая около 16,2
тысячи офицеров, поступили в штурмовые батальоны. Их было сформировано ровно
20, по 920 человек в каждом. Лишь немногие штурмовики выходили из боя
живыми. Их -- артиллеристов, летчиков, танкистов, пехотных командиров --
Красной Армии катастрофически не хватало. А их со штыками наперевес бросали
штурмовать высотки, укрепления противника. В октябре 1944 года в спецлагерях
НКВД формировалось еще четыре штурмовых батальона.
Чем дальше продвигались на Запад советские воины, тем больше
становилось спецлагерей и прибавлялось работы "Смершу". Проверялись не
только освобожденные из плена, но и все население, пережившее
немецко-фашистскую оккупацию. На территории Германии и ее союзников к ним
прибавились угнанные в неволю советские граждане, в основном молодежь --
юноши и девушки. Они проверялись как репатрианты. Через спецлагеря НКВД
"Смерш" пропустил даже бывших узников фашистских лагерей смерти.
В победные дни мая 1945-го председатель ГКО, он же верховный
главнокомандующий, он же председатель Совнаркома СССР, он же секретарь ЦК
ВКП (б), он же нарком обороны СССР, товарищ Сталин приказал командующим
войсками 1-го и 2-го Белорусских, 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских
фронтов, еще не остывших от недавних боев, сформировать сто лагерей по
десять тысяч человек в каждом для размещения и содержания бывших
военнопленных и репатриируемых советских граждан. Проверка их была возложена
на органы контрразведки "Смерш", комиссии НКВД и НКГБ.
Не у всех безвинных людей эта "проверка" кончалась счастливо. Были
полицаи, перебежчики, действительные предатели, кто сознательно перешел на
службу врагу. Но для многих "проверка" означала продолжение страданий. Так
случилось, например, с генералом Павлом Григорьевичем Понеделиным, бывшим
командующим 12-й армией.
В августе 1941 года, будучи тяжело раненным, в бессознательном
состоянии под Уманью он попал в плен.
В том же году по ложному докладу заочно его приговорили к расстрелу. В
гитлеровских лагерях Понеделин держался мужественно. Когда изменивший Родине
генерал Власов предложил ему сотрудничать с гитлеровцами, он плюнул ему в
лицо. После освобождения из плена Понеде-лина арестовали, и в мае 1945-го он
вновь оказался в лагере, но теперь уже советском. После нескольких лет
лагерей Понеделин написал ходатайство Сталину о помиловании. Но в 1950 году
его вновь судили и еще раз приговорили к расстрелу.
Летчик, старший лейтенант Михаил Петрович Девя-таев, совершил 180