Страница:
мостовой, в экипажах, у окна не было рта, который бы безмолвствовал, не
было руки, которая бы бездействовала; это был поистине человеческий ура-
ган, слагавшийся из грома криков и града конфетти, драже, яиц с мукой,
апельсинов и цветов.
В три часа звуки выстрелов, с трудом покрывая этот дикий шум, однов-
ременно раздались на Пьяцца-дель-Пополо и у Венецианского дворца и воз-
вестили начало скачек.
Скачки, так же как и мокколи, составляют непременную принадлежность
последнего дня карнавала. По звуку выстрелов экипажи тотчас вышли из це-
пи и рассыпались по ближайшим боковым улицам.
Все эти маневры совершаются, кстати сказать, с удивительной ловкостью
и быстротой, хотя полиция нисколько не заботится о том, чтобы указывать
места или направлять движение.
Пешеходы стали вплотную к дворцам, послышался топот копыт и стук са-
бель.
Отряд карабинеров, по пятнадцати в ряд, развернувшись во всю ширину
улицы, промчался галопом по Корсо, очищая его для скачек. Когда отряд
доскакал до Венецианского дворца, новые выстрелы возвестили, что улица
свободна.
В ту же минуту под неистовый оглушительный рев, словно тени, пронес-
лись восемь лошадей, подстрекаемые криками трехсот тысяч зрителей и же-
лезными колючками, которые прыгали у них на спинах. Немного погодя с
замка св. Ангела раздалось три пушечных выстрела, - это означало, что
выиграл третий номер.
Тотчас же, без всякого другого сигнала, экипажи снова хлынули на Кор-
со из всех соседних улиц, словно на миг задержанные ручьи разом устреми-
лись в питаемое ими русло, и огромная река понеслась быстрее прежнего
между гранитными берегами.
Но теперь к чудовищному водовороту прибавился еще новый источник шума
и сутолоки: на сцену выступили продавцы мокколи.
Мокколи, или мокколетти, - это восковые свечи разной толщины, начиная
от пасхальной свечи и кончая самой тоненькой свечкой; для действующих
лиц последнего акта карнавала в Риме они являются предметом двух проти-
воположных забот:
1) не давать гасить свой мокколетто;
2) гасить чужие мокколетти.
В этом смысле мокколетто похож на жизнь: человек нашел только один
способ передавать ее, да и тот получил от бога.
Но он нашел тысячу способов губить ее; правда, в этом случае ему нес-
колько помогал дьявол.
Чтобы зажечь мокколетто, достаточно поднести его к огню.
Но как описать тысячи способов, изобретенных для тушения мокколетти:
исполинские меха, чудовищные гасильники, гигантские веера?
Мокколетти раскупали нарасхват. Франц и Альбер последовали примеру
других.
Вечер быстро наступал, и под пронзительный крик тысяч продавцов:
"Мокколи!" - над толпой зажглись первые звезды. Это послужило сигналом.
Не прошло и десяти минут, как от Венецианского дворца до Пьяцца-дельПо-
поло засверкало пятьдесят тысяч огоньков.
Это был словно праздник блуждающих огней.
Трудно представить себе это зрелище.
Вообразите, что все звезды спустились с неба и закружились на земле в
неистовой пляске. А в воздухе стоит такой крик, какого никогда не слыха-
ло человеческое ухо на всем остальном земном шаре.
К этому времени окончательно исчезают все сословные различия. Факкино
преследует князя, князь - транстеверинца, транстеверинец - купца; и все
это дует, гасит, снова зажигает. Если бы в этот миг появился древний
Эол, он был бы провозглашен королем мокколи, а Аквилон - наследным прин-
цем.
Этот яростный огненный бой длился около двух часов; на Корсо было
светло, как днем; можно было разглядеть лица зрителей в окнах четвертого
и пятого этажей.
Каждые пять минут Альбер смотрел на часы; наконец, они показали семь.
Друзья проезжали как раз мимо виа-деи-Понтефичи. Альбер выскочил из
коляски, держа в руке мокколетто.
Несколько масок окружило его, дуя на его свечу; но, будучи ловким
боксером, он отшвырнул их от себя шагов на десять и побежал к церкви
Сан-Джакомо.
Паперть кишела любопытными и масками, которые наперерыв старались
выхватить или потушить друг у друга свечу. Франц следил глазами за
Альбером и видел, как тот взошел на первую ступеньку; почти тотчас же
маска, одетая в столь хорошо знакомый костюм поселянки, протянула руку,
и на этот раз Альбер без сопротивления отдал мокколетто.
Франц был слишком далеко, чтобы слышать слова, которыми они обменя-
лись; но, по-видимому, разговор был мирный, ибо Альбер и поселянка уда-
лились рука об руку. Франц еще с минуту смотрел им вслед, но скоро поте-
рял их из виду.
Внезапно раздались звуки колокола, возвещавшего конец карнавала, и в
ту же секунду, как по мановению волшебного жезла, все мокколетти разом
погасли, словно могучий ветер единым дыханием задул их.
Франц очутился в полной темноте.
Вместе с огнями исчез и шум, словно тот же порыв ветра унес с собой и
крики. Слышен был только стук экипажей, развозивших маски по домам; вид-
ны были только редкие огоньки, светившиеся в окнах.
Карнавал кончился.
Быть может, никогда в жизни Франц не испытывал такого резкого перехо-
да от веселья к унынию; словно некий дух ночи одним мановением превратил
весь Рим в огромную могилу. Тьма усугублялась тем, что ущербная луна еще
не появлялась на небе; поэтому улицы, по которым проезжал Франц, были
погружены в непроницаемый мрак. Впрочем, путь был не длинный; минут че-
рез десять его коляска, или, вернее, коляска графа, остановилась у две-
рей гостиницы.
Обед ждал его. Так как Альбер предупредил, что не рассчитывает рано
вернуться, то Франц сел за стол один.
Маэстро Пастрини, привыкший видеть их всегда вместе, осведомился, по-
чему Альбер не обедает. Франц отвечал, что Альбер приглашен в гости.
Внезапное исчезновение огней, тьма, сменившая яркий свет, тишина, погло-
тившая шум, - все это вызвало в душе Франца безотчетную грусть, не ли-
шенную смутной тревоги. Обед прошел молчаливо, несмотря на угодливую за-
ботливость хозяина, то и дело заходившего узнать, всем ли доволен его
постоялец. Франц решил ждать Альбера до последней минуты. Поэтому он ве-
лел подать экипаж только к одиннадцати часам и попросил маэстро Пастрини
немедленно дать ему знать, если Альбер явится в гостиницу. К одиннадцати
часам Альбер не вернулся. Франц оделся и уехал, предупредив хозяина, что
проведет ночь на балу у герцога Браччано.
Дом герцога Браччано - один из приятнейших в Риме; супруга его, при-
надлежащая к старинному роду Колона, - очаровательная хозяйка, и их при-
емы получили европейскую известность. Франц и Альбер оба приехали в Рим
с рекомендательными письмами к герцогу; поэтому первый вопрос, заданный
им Францу, касался его спутника. Франц отвечал, что они расстались в ту
минуту, когда гасили мокколетти, и что он потерял его из виду близ виа
Мачелло.
- Так он до сих пор не вернулся домой? - спросил герцог.
- Я ждал его до одиннадцати часов, - ответил Франц.
- А вы знаете, куда он пошел?
- Точно не знаю; кажется, чуть ли не на свидание.
- Черт возьми! - сказал герцог. - Сегодня плохой день или, лучше ска-
зать, плохая ночь для поздних прогулок; не правда ли, графиня?
Последние слова относились к графине Г., которая только что появилась
под руку с г-ном Торлониа, братом герцога.
- Я нахожу, напротив, что это чудесная ночь, - отвечала графиня, - и
те, кто здесь собрался, будут жалеть лишь о том, что она пролетела слиш-
ком быстро.
- Я и не говорю о тех, кто здесь собрался, - возразил, улыбаясь, гер-
цог. - Единственная опасность, которая им грозит, это влюбиться в вас,
если это мужчина, а если это женщина, то заболеть от зависти к вашей
красоте; я говорю о тех, кто бродит по улицам Рима.
- Да кто же в этот час бродит по улицам, если только он не отправля-
ется на бал? - спросила графиня.
- Наш друг Альбер де Морсер, с которым я расстался в семь часов, -
сказал Франц. - Он преследовал свою незнакомку, и я его с тех пор не ви-
дел.
- Как? И вы не знаете, где он?
- Не имею ни малейшего понятия.
- У него есть оружие?
- Он в костюме паяца.
- Вам не следовало его пускать, - сказал герцог, - ведь вы знаете Рим
лучше его.
- Как бы не так! Легче было бы остановить третий номер, который выиг-
рал сегодня скачку, - отвечал Франц. - И потом, что же может с ним слу-
читься?
- Кто знает? Ночь очень темная, а от виа Мачелло до Тибра рукой по-
дать.
У Франца мороз пробежал по коже, когда он увидел, что герцог и графи-
ня разделяют его собственную тревогу.
- Я предупредил в гостинице, что еду к вам, - сказал Франц, - и мне
должны сообщить, как только он вернется.
- Да вот, - сказал герцог, - вас, кажется, ищет мой лакей.
Герцог не ошибся, увидев Франца; лакей подошел к нему.
- Ваша милость, - сказал он, - хозяин гостиницы "Лондон" прислал ска-
зать вам, что вас дожидается какой-то человек с письмом от виконта де
Морсер.
- С письмом от виконта! - вскричал Франц.
- Точно так.
- А что за человек?
- Не знаю.
- Почему он сам не принес сюда письмо?
- Посланный не дал мне никаких объяснений.
- А где посланный?
- Он ушел, когда увидел, что я отправился в залу доложить вам.
- Боже мой! - сказала графиня Францу. - Ступайте скорее. Бедняга! С
ним, может быть, случилось несчастье.
- Бегу, - сказал Франц.
- Вы вернетесь сюда и все расскажете? - спросила графиня.
- Да, если ничего серьезного не произошло; в противном случае я ни за
что не могу поручиться.
- Во всяком случае, будьте осторожны, - сказала графиня.
- О, не беспокойтесь.
Франц взял шляпу и поспешно вышел. Приехав на бал, он отослал экипаж
и велел кучеру вернуться в два часа ночи; но, к счастью, дворец герцога,
выходящий одной стороной на Корсо, а другой на площадь св. Апостолов,
находился не более как в десяти минутах ходьбы от гостиницы "Лондон".
Подойдя к дверям, Франц увидал человека, стоявшего посреди улицы; он ни
минуты не сомневался, что это посланный Альбера. Человек был закутан в
широкий плащ. Франц направился к нему, но, к немалому его удивлению, тот
первый заговорил с ним.
- Что угодно от меня вашей милости? - спросил он, отступая на шаг.
- Это вы принесли мне письмо от виконта де Морсер? - спросил Франц.
- Ваша милость живет в гостинице Пастрини?
- Да.
- Ваша милость путешествует вместе с виконтом?
- Да.
- Как зовут вашу милость?
- Барон Франц д'Эпине.
- Значит, письмо адресовано именно вашей милости.
- Нужен ответ? - спросил Франц, беря у него из рук письмо.
- Да, по крайней мере, ваш друг надеется на ответ.
- Так поднимитесь ко мне.
- Нет, я лучше подожду здесь, - усмехнувшись, сказал посланный.
- Почему?
- Ваша милость поймет, когда прочтет письмо.
- Так я найду вас здесь?
- Непременно.
Франц вошел в гостиницу; на лестнице он встретился с маэстро Пастри-
ни.
- Ну что? - спросил его тот.
- Что именно? - сказал Франц.
- Вы видели человека, который пришел к вам по поручению вашего друга?
- спросил хозяин.
- Да, видел, - отвечал Франц, - он передал мне письмо. Велите, пожа-
луйста, подать огня.
Хозяин приказал слуге принести свечу. Францу показалось, что у маэст-
ро Пастрини весьма растерянный вид, и это еще усилило его желание поско-
рее прочесть письмо Альбера; как только слуга зажег свечу, он поспешно
развернул листок бумаги. Письмо было написано рукой Альбера, под ним
стояло его имя. Франц прочел его дважды - настолько неожиданно было его
содержание.
Вот оно от слова до слова:
"Дорогой друг, тотчас же по получении этого письма возьмите из моего
бумажника, который вы найдете в ящике письменного стола, мой аккредитив,
присоедините к нему и свой, если моего будет недостаточно. Бегите к Тор-
лониа, возьмите у него четыре тысячи пиастров и вручите их подателю се-
го. Необходимо, чтобы эта сумма была мне доставлена без промедления.
Ограничиваюсь этим, ибо полагаюсь на вас так же, как вы могли бы по-
ложиться на меня.
Р.S. I believe now in Italian bandits [35].
Ваш друг
Альбер де Морсер".
Под этими строками другим почерком было написано по-итальянски:
"Se alle sei della mattina le quattro mila piastre non sono nelle mie
mani, alle sette il conte Alberto avra cessato di vivere.
Luigi Vampa [36]
Вторая подпись все объяснила Францу, и он понял нежелание посланного
подняться к нему в комнату: он считал более безопасным для себя оста-
ваться на улице. Альбер попал в руки того самого знаменитого разбойника,
в существование которого упорно не хотел верить.
Нельзя было терять ни минуты. Франц бросился к письменному столу, от-
пер его, нашел в ящике бумажник, а в бумажнике аккредитив; аккредитив
был на шесть тысяч пиастров, но из них Альбер уже издержал три тысячи.
Что касается Франца, то у него вовсе не было аккредитива; так как он жил
во Флоренции и приехал в Рим всего лишь на неделю, то он взял с собой
только сотню луидоров, и из этой сотни у него оставалось не более поло-
вины. Таким образом, не хватало семи или восьми сот пиастров до необхо-
димой Альберу суммы. Правда, в таких необычайных обстоятельствах Франц
мог надеяться на любезность г-на Торлониа.
Он хотел уже, не медля ни минуты, возвратиться во дворец Браччано,
как вдруг его осенила блестящая мысль. Он вспомнил о графе Монте-Кристо.
Франц протянул руку к звонку, чтобы послать за маэстро Пастрини, как
вдруг дверь отворилась, и он сам появился на пороге.
- Синьор Пастрини, - быстро спросил он, - как вы думаете, граф у се-
бя?
- Да, ваша милость, он только что вернулся.
- Он не успел еще лечь?
- Не думаю.
- Так зайдите к нему, пожалуйста, и попросите для меня разрешения
явиться к нему.
Маэстро Пастрини поспешил исполнить поручение; через пять минут он
вернулся.
- Граф ждет вашу милость, - сказал он.
Франц пересек площадку, и лакей ввел его к графу. Тот находился в не-
большом кабинете, которого Франц еще не видел и вдоль стен которого сто-
яли диваны. Граф встал ему навстречу.
- Какой счастливый случай привел вас ко мне? - сказал он. - Может
быть, вы поужинаете со мной? Это было бы, право, очень мило с вашей сто-
роны.
- Нет, я пришел по важному делу.
- По делу? - сказал граф, взглянув на Франца своим проницательным
взглядом. - По какому же?
- Мы здесь одни?
Граф подошел к двери и вернулся:
- Совершенно одни.
Франц протянул ему письмо Альбера.
- Прочтите, - сказал он.
Граф прочел письмо.
- Н-да! - сказал он.
- Прочли вы приписку?
- Да, - сказал он, - вижу:
"Se alle sei della mattina le quattro miia piastre non sono nelle mie
mani, alle sette il conte Alberto avra cessato di vivere.
Luigi Vampa".
- Что вы на это скажете? - спросил Франц.
- Вы располагаете этой суммой?
- Да, не хватает только восьмисот пиастров.
Граф подошел к секретеру, отпер и выдвинул ящик, полный золота.
- Надеюсь, - сказал он Францу, - вы не обидите меня и не обратитесь
ни к кому другому?
- Вы видите, напротив, что я пришел прямо к вам, - отвечал Франц.
- И я благодарю вас за это. Берите.
И он указал Францу на ящик.
- А разве необходимо посылать Луиджи Вампа эту сумму? - спросил
Франц, в свою очередь пристально глядя на графа.
- Еще бы! - сказал тот. - Судите сами, приписка достаточно ясна.
- Мне кажется, что, если бы вы захотели, вы нашли бы более простой
способ, - сказал Франц.
- Какой? - удивленно спросил граф.
- Например, если бы мы вместе поехали к Луиджи Вампа, я уверен, что
он не отказал бы вам и освободил Альбера.
- Мне? А какое влияние могу я иметь на этого разбойника?
- Разве вы не оказали ему одну из тех услуг, которые никогда не забы-
ваются?
- Какую?
- Разве вы не спасти жизнь Пеппино?
- А-а! - произнес граф. - Кто вам сказал?
- Не все ли равно? Я это знаю.
Граф помолчал, нахмурив брови.
- А если я поеду к Луиджи, вы поедете со мной?
- Если мое общество не будет вам неприятно.
- Что же, пусть будет так; погода прекрасная, прогулка в окрестностях
Рима доставит нам только удовольствие.
- Оружие надо захватить?
- Зачем?
- Деньги?
- Не нужно. Где человек, который принес письмо?
- На улице.
- Он ждет ответа?
- Да.
- Надо все-таки узнать, куда мы едем; я позову его.
- Бесполезно: он не захотел войти.
- К вам, может быть, но ко мне он придет.
Граф подошел к окну кабинета, выходившему на улицу, и особенным обра-
зом свистнул. Человек в плаще отделился от стены и вышел на середину
улицы.
- Salite! [37] - сказал граф тоном, каким отдают приказание слуге.
- Посланный немедленно, не колеблясь, даже торопливо повиновался и,
поднявшись на крыльцо, вошел в гостиницу. Пять секунд спустя он стоял у
дверей кабинета.
- А, это ты, Пеппино? - сказал граф.
Вместо ответа Пеппино бросился на колени, схватил руку графа и нес-
колько раз поцеловал ее.
- Вот как! - сказал граф, - ты еще не забыл, что я спас тебе жизнь?
Странно, ведь прошла уже целая неделя.
- Нет, ваша светлость, я никогда не забуду, - отвечал Пеппино голо-
сом, в котором звучала глубокая благодарность.
- Никогда? Это очень долго! Но хорошо уже то, что ты так думаешь.
Встань и отвечай.
Пеппино с беспокойством взглянул на Франца.
- Ты можешь говорить при его милости, - сказал граф, - это мой друг.
Вы мне разрешите называть вас этим именем? - прибавил граф по-французс-
ки, обращаясь к Францу. - Это необходимо, чтобы внушить ему доверие.
- Можете говорить при мне, - сказал Франц, - я друг графа.
- Хорошо, - отвечал Пеппино, обращаясь к графу, - пусть ваша свет-
лость спрашивает, я буду отвечать.
- Каким образом виконт Альбер попал в руки Луиджи?
- Ваша светлость, коляска француза несколько раз встречалась с той, в
которой сидела Тереза.
- Подруга атамана?
- Да. Француз начал любезничать; Тереза в шутку отвечала ему; француз
бросал ей букеты, она тоже бросала ему цветы; разумеется, с дозволения
атамана, который сидел в той же коляске.
- Как? - воскликнул Франц. - Луиджи Вампа сидел в коляске поселянок?
- Он был наряжен кучером и правил, - отвечал Пеппино.
- Дальше? - сказал граф.
- А дальше француз снял маску; Тереза, с дозволения атамана, тоже
открыла лицо; француз попросил свидания, Тереза назначила время и место;
только вместо Терезы на паперти церкви Сан-Джакомо ждал Беппо.
- Как? - прервал опять Франц. - Эта поселянка, которая вырвала у него
мокколетто?..
- Это был пятнадцатилетний мальчик, - отвечал Пеппино. - Но вашему
другу нечего стыдиться, что он попался. Он не первый, кого надул Беппо.
- И Беппо увел его из города? - спросил граф.
- Да. В конце виа Мачелло ждала карета; Беппо сел и пригласил францу-
за с собой; тот не заставил просить себя. Он любезно уступил Беппо пра-
вую сторону и сел рядом. Тут Беппо сказал ему, что повезет его на виллу,
в миле от Рима. Француз отвечал, что готов ехать хоть на край света. Ку-
чер поехал на виа-ди-Рипетта, миновал ворота святого Павла, но когда они
очутились в поле, француз стал уже слишком вольничать, и Беппо приставил
ему к груди пару пистолетов. Кучер остановил лошадей, обернулся и сделал
то же самое. В то же время четверо наших, прятавшихся на берегу Альмо,
подбежали к карете. Француз вздумал было защищаться, даже, кажется, нем-
ножко придушил Беппо; но что можно сделать против пятерых вооруженных
людей? Оставалось только сдаться. Его вытащили из кареты, довели до бе-
рега речонки и проводили к Терезе и Луиджи, которые ждали его в катаком-
бах СанСебастьяно.
- Ну что же, - сказал граф Францу, - по-моему, эта история стоит вся-
кой другой. Что вы скажете? Вы ведь знаток в этом деле?
- Скажу, что посмеялся бы от души, - отвечал Франц, - если бы она
случилась с кем-нибудь другим, а не с бедным Альбером.
- Да, если бы вы меня не застали, то это любовное похождение обошлось
бы вашему другу довольно дорого; но успокойтесь, он отделается страхом.
- Так поедем за ним? - спросил Франц.
- Непременно! Тем более, что он находится в очень живописном месте.
Знаете вы катакомбы Сан-Себастьяно?
- Нет, я никогда не спускался туда, но давно собираюсь это сделать.
Вот как раз подходящий случай, лучшего и желать нельзя. Ваш экипаж
внизу?
- Нет.
- Это неважно; у меня всегда экипаж наготове, и днем и ночью.
- И лошади запряжены?
- Да. Надо вам сказать, я человек непоседливый; иногда, встав из-за
стола или посреди ночи, я вдруг решаю ехать куда-нибудь на край света, и
еду.
Граф позвонил один раз; в комнату вошел камердинер.
- Велите вывезти экипаж из сарая, - сказал он, - и выньте пистолеты
оттуда; кучера не будите: нас повезет Али.
Через минуту послышался стук экипажа, поданного к крыльцу. Граф пог-
лядел на часы.
- Половина первого, - сказал он. - Мы могли бы выехать в пять часов
утра и все-таки поспели бы вовремя; но, может быть, наше промедление
доставило бы вашему приятелю беспокойную ночь, поэтому лучше будет пос-
корее вырвать его из рук неверных. Вы все еще склонны ехать со мной?
- Больше, чем когда-либо.
- Так едем.
Франц и граф вышли из комнаты. Пеппино последовал за ними.
У крыльца стоял экипаж. На козлах сидел Али. Франц узнал немого раба
из пещеры Монте-Кристо.
Франц и граф сели в экипаж, оказавшийся двухместной каретой, Пеппино
поместился рядом с Али, - и лошади помчались галопом.
Али, по-видимому, заранее получил распоряжения, потому что он поехал
по Корсо, пересек Кампо Ваччино, поднялся по Страда Сан-Грегорио и оста-
новился у ворот СанСебастьяно. Сторож не хотел пропускать их, но граф
показал разрешение, выданное губернатором Рима на беспрепятственный
въезд и выезд из города в любое время дня и ночи; решетку тотчас подня-
ли, сторож получил за труды золотой, и карета покатила дальше.
Они ехали по древней Аппиевой дороге, между двумя рядами гробниц.
Францу временами казалось, что в неверном свете восходящей луны от раз-
валин отделяется фигура часового, по, по знаку Пеппино, фигура тотчас же
снова исчезала в темноте.
Немного не доезжая цирка Каракаллы, карета остановилась. Пеппино от-
ворил дверцу, граф и Франц вышли.
- Через десять минут мы будем на месте, - сказал граф своему спутни-
ку.
Потом он отозвал в сторону Пеппино, шепотом отдал ему какое-то прика-
зание, и Пеппино, вынув из ящика кареты факел, удалился.
Прошло еще пять минут, Франц видел, как Пеппино пробирается по
узенькой тропке, вьющейся по холмистой римской равнине; потом он исчез в
высокой красноватой траве, напоминающей всклокоченную гриву гигантского
льва.
- Последуем за ним, - сказал граф.
Они двинулись по той же тропинке; пройдя шагов сто по отлогому скло-
ну, они очутились в маленькой долине. Вскоре они заметили двух человек,
переговаривавшихся в темноте.
- Идти дальше, - спросил Франц, - или, может быть, надо подождать?
- Идем, идем; Пеппино, вероятно, предупредил часового.
И в самом деле, один из разговаривавших оказался Пеппино, другой -
разбойник, стоявший на страже.
Граф и Франц подошли к ним, разбойник поклонился.
- Ваша светлость, - сказал Пеппино, - угодно вам идти за мной? Вход в
катакомбы в двух шагах отсюда.
- Хорошо, - сказал граф, - ступай вперед.
Вскоре за кустами, среди камней, показалось отверстие, в которое с
трудом мог пролезть человек.
Пеппино первый полез в расщелину; уже через несколько шагов подземный
ход стал расширяться. Тогда он остановился, зажег факел и обернулся.
Граф первый проник в это подобие отдушины, Франц последовал за ним.
Дорога спускалась под гору и постепенно расширялась; однако Франц и
граф все еще были вынуждены идти согнувшись и только с трудом могли бы
двигаться рядом. Так они прошли еще шагов полтораста, после чего были
остановлены окликом: "Кто идет?"
И при свете факела они увидели, как в темноте блеснуло дуло карабина.
- Друг, - отвечал Пеппино.
Он прошел вперед и сказал несколько слов часовому, который, подобно
первому, поклонился и сделал ночным посетителям знак, что они могут про-
должать путь.
Часовой стоял вверху лестницы ступеней в двадцать; Франц и граф спус-
тились по ней и очутились в каком-то подобии склепа. Отсюда лучами рас-
ходились пять углублений; в каменных стенах ярусами были вырублены ниши
в форме гробов. Они поняли, что наконец вступили в катакомбы.
В одно из этих углублений, длину которого невозможно было угадать,
днем проникали отблески света.
Граф положил руку на плечо Франца.
- Хотите видеть разбойничий лагерь на отдыхе? - спросил он.
- Очень даже, - отвечал Франц.
- Так идите за мной... Пеппино, потуши факел.
Пеппино исполнил приказание, и Франц с графом очутились в непроницае-
мой тьме; только впереди, шагах в пятидесяти от них, по стенам плясали
красноватые блики, ставшие еще более явственными, когда Пеппино погасил
факел.
Они молча пошли вперед, причем граф уверенно вел Франца, словно он
обладал способностью видеть в темноте. Впрочем, и Франц все лучше разли-
чал дорогу, по мере того как они приближались к пляшущим бликам, служив-
шим им путеводными огнями.
Перед ними показались три арки, средняя из которых служила дверью.
Эти арки отделяли проход, где находились граф и Франц, от большой квад-
ратной комнаты, окруженной нишами, подобными тем, о которых мы уже гово-
рили. В середине комнаты возвышались четыре камня, некогда служившие ал-
тарем, на что указывал крест, все еще венчавший их.
Одинокая лампа, поставленная на цоколь колонны, освещала слабым, ко-
леблющимся светом странную картину, представившуюся глазам скрытых во
тьме посетителей.
Облокотившись на цоколь, спиной к аркам сидел человек и читал.
Это был атаман шайки Луиджи Вампа.
Вокруг него, расположившись кто как хотел, лежали, завернувшись в
плащи, или сидели, прислонясь к подобию каменной скамьи, тянувшейся
вдоль стен этого склепа, человек двадцать разбойников. У каждого был под
рукой карабин.
В глубине, безмолвный и едва различимый, словно тень, часовой шагал
взад и вперед перед каким-то углублением в стене, которое угадывалось
только по тому, что в этом месте мрак казался еще гуще.
Граф дал Францу вволю налюбоваться этой живописной картиной. Потом
приложил палец к губам, и, поднявшись по трем ступенькам, которые вели в
склеп, вошел через среднюю арку и приблизился к Луиджи, который был так
погружен в чтение, что даже не слышал его шагов.
- Кто идет? - крикнул часовой, увидев в свете лампы какую-то тень,
выраставшую за спиной атамана.
При этом возгласе Вампа вскочил, выхватывая из-за пояса пистолет. В
было руки, которая бы бездействовала; это был поистине человеческий ура-
ган, слагавшийся из грома криков и града конфетти, драже, яиц с мукой,
апельсинов и цветов.
В три часа звуки выстрелов, с трудом покрывая этот дикий шум, однов-
ременно раздались на Пьяцца-дель-Пополо и у Венецианского дворца и воз-
вестили начало скачек.
Скачки, так же как и мокколи, составляют непременную принадлежность
последнего дня карнавала. По звуку выстрелов экипажи тотчас вышли из це-
пи и рассыпались по ближайшим боковым улицам.
Все эти маневры совершаются, кстати сказать, с удивительной ловкостью
и быстротой, хотя полиция нисколько не заботится о том, чтобы указывать
места или направлять движение.
Пешеходы стали вплотную к дворцам, послышался топот копыт и стук са-
бель.
Отряд карабинеров, по пятнадцати в ряд, развернувшись во всю ширину
улицы, промчался галопом по Корсо, очищая его для скачек. Когда отряд
доскакал до Венецианского дворца, новые выстрелы возвестили, что улица
свободна.
В ту же минуту под неистовый оглушительный рев, словно тени, пронес-
лись восемь лошадей, подстрекаемые криками трехсот тысяч зрителей и же-
лезными колючками, которые прыгали у них на спинах. Немного погодя с
замка св. Ангела раздалось три пушечных выстрела, - это означало, что
выиграл третий номер.
Тотчас же, без всякого другого сигнала, экипажи снова хлынули на Кор-
со из всех соседних улиц, словно на миг задержанные ручьи разом устреми-
лись в питаемое ими русло, и огромная река понеслась быстрее прежнего
между гранитными берегами.
Но теперь к чудовищному водовороту прибавился еще новый источник шума
и сутолоки: на сцену выступили продавцы мокколи.
Мокколи, или мокколетти, - это восковые свечи разной толщины, начиная
от пасхальной свечи и кончая самой тоненькой свечкой; для действующих
лиц последнего акта карнавала в Риме они являются предметом двух проти-
воположных забот:
1) не давать гасить свой мокколетто;
2) гасить чужие мокколетти.
В этом смысле мокколетто похож на жизнь: человек нашел только один
способ передавать ее, да и тот получил от бога.
Но он нашел тысячу способов губить ее; правда, в этом случае ему нес-
колько помогал дьявол.
Чтобы зажечь мокколетто, достаточно поднести его к огню.
Но как описать тысячи способов, изобретенных для тушения мокколетти:
исполинские меха, чудовищные гасильники, гигантские веера?
Мокколетти раскупали нарасхват. Франц и Альбер последовали примеру
других.
Вечер быстро наступал, и под пронзительный крик тысяч продавцов:
"Мокколи!" - над толпой зажглись первые звезды. Это послужило сигналом.
Не прошло и десяти минут, как от Венецианского дворца до Пьяцца-дельПо-
поло засверкало пятьдесят тысяч огоньков.
Это был словно праздник блуждающих огней.
Трудно представить себе это зрелище.
Вообразите, что все звезды спустились с неба и закружились на земле в
неистовой пляске. А в воздухе стоит такой крик, какого никогда не слыха-
ло человеческое ухо на всем остальном земном шаре.
К этому времени окончательно исчезают все сословные различия. Факкино
преследует князя, князь - транстеверинца, транстеверинец - купца; и все
это дует, гасит, снова зажигает. Если бы в этот миг появился древний
Эол, он был бы провозглашен королем мокколи, а Аквилон - наследным прин-
цем.
Этот яростный огненный бой длился около двух часов; на Корсо было
светло, как днем; можно было разглядеть лица зрителей в окнах четвертого
и пятого этажей.
Каждые пять минут Альбер смотрел на часы; наконец, они показали семь.
Друзья проезжали как раз мимо виа-деи-Понтефичи. Альбер выскочил из
коляски, держа в руке мокколетто.
Несколько масок окружило его, дуя на его свечу; но, будучи ловким
боксером, он отшвырнул их от себя шагов на десять и побежал к церкви
Сан-Джакомо.
Паперть кишела любопытными и масками, которые наперерыв старались
выхватить или потушить друг у друга свечу. Франц следил глазами за
Альбером и видел, как тот взошел на первую ступеньку; почти тотчас же
маска, одетая в столь хорошо знакомый костюм поселянки, протянула руку,
и на этот раз Альбер без сопротивления отдал мокколетто.
Франц был слишком далеко, чтобы слышать слова, которыми они обменя-
лись; но, по-видимому, разговор был мирный, ибо Альбер и поселянка уда-
лились рука об руку. Франц еще с минуту смотрел им вслед, но скоро поте-
рял их из виду.
Внезапно раздались звуки колокола, возвещавшего конец карнавала, и в
ту же секунду, как по мановению волшебного жезла, все мокколетти разом
погасли, словно могучий ветер единым дыханием задул их.
Франц очутился в полной темноте.
Вместе с огнями исчез и шум, словно тот же порыв ветра унес с собой и
крики. Слышен был только стук экипажей, развозивших маски по домам; вид-
ны были только редкие огоньки, светившиеся в окнах.
Карнавал кончился.
Быть может, никогда в жизни Франц не испытывал такого резкого перехо-
да от веселья к унынию; словно некий дух ночи одним мановением превратил
весь Рим в огромную могилу. Тьма усугублялась тем, что ущербная луна еще
не появлялась на небе; поэтому улицы, по которым проезжал Франц, были
погружены в непроницаемый мрак. Впрочем, путь был не длинный; минут че-
рез десять его коляска, или, вернее, коляска графа, остановилась у две-
рей гостиницы.
Обед ждал его. Так как Альбер предупредил, что не рассчитывает рано
вернуться, то Франц сел за стол один.
Маэстро Пастрини, привыкший видеть их всегда вместе, осведомился, по-
чему Альбер не обедает. Франц отвечал, что Альбер приглашен в гости.
Внезапное исчезновение огней, тьма, сменившая яркий свет, тишина, погло-
тившая шум, - все это вызвало в душе Франца безотчетную грусть, не ли-
шенную смутной тревоги. Обед прошел молчаливо, несмотря на угодливую за-
ботливость хозяина, то и дело заходившего узнать, всем ли доволен его
постоялец. Франц решил ждать Альбера до последней минуты. Поэтому он ве-
лел подать экипаж только к одиннадцати часам и попросил маэстро Пастрини
немедленно дать ему знать, если Альбер явится в гостиницу. К одиннадцати
часам Альбер не вернулся. Франц оделся и уехал, предупредив хозяина, что
проведет ночь на балу у герцога Браччано.
Дом герцога Браччано - один из приятнейших в Риме; супруга его, при-
надлежащая к старинному роду Колона, - очаровательная хозяйка, и их при-
емы получили европейскую известность. Франц и Альбер оба приехали в Рим
с рекомендательными письмами к герцогу; поэтому первый вопрос, заданный
им Францу, касался его спутника. Франц отвечал, что они расстались в ту
минуту, когда гасили мокколетти, и что он потерял его из виду близ виа
Мачелло.
- Так он до сих пор не вернулся домой? - спросил герцог.
- Я ждал его до одиннадцати часов, - ответил Франц.
- А вы знаете, куда он пошел?
- Точно не знаю; кажется, чуть ли не на свидание.
- Черт возьми! - сказал герцог. - Сегодня плохой день или, лучше ска-
зать, плохая ночь для поздних прогулок; не правда ли, графиня?
Последние слова относились к графине Г., которая только что появилась
под руку с г-ном Торлониа, братом герцога.
- Я нахожу, напротив, что это чудесная ночь, - отвечала графиня, - и
те, кто здесь собрался, будут жалеть лишь о том, что она пролетела слиш-
ком быстро.
- Я и не говорю о тех, кто здесь собрался, - возразил, улыбаясь, гер-
цог. - Единственная опасность, которая им грозит, это влюбиться в вас,
если это мужчина, а если это женщина, то заболеть от зависти к вашей
красоте; я говорю о тех, кто бродит по улицам Рима.
- Да кто же в этот час бродит по улицам, если только он не отправля-
ется на бал? - спросила графиня.
- Наш друг Альбер де Морсер, с которым я расстался в семь часов, -
сказал Франц. - Он преследовал свою незнакомку, и я его с тех пор не ви-
дел.
- Как? И вы не знаете, где он?
- Не имею ни малейшего понятия.
- У него есть оружие?
- Он в костюме паяца.
- Вам не следовало его пускать, - сказал герцог, - ведь вы знаете Рим
лучше его.
- Как бы не так! Легче было бы остановить третий номер, который выиг-
рал сегодня скачку, - отвечал Франц. - И потом, что же может с ним слу-
читься?
- Кто знает? Ночь очень темная, а от виа Мачелло до Тибра рукой по-
дать.
У Франца мороз пробежал по коже, когда он увидел, что герцог и графи-
ня разделяют его собственную тревогу.
- Я предупредил в гостинице, что еду к вам, - сказал Франц, - и мне
должны сообщить, как только он вернется.
- Да вот, - сказал герцог, - вас, кажется, ищет мой лакей.
Герцог не ошибся, увидев Франца; лакей подошел к нему.
- Ваша милость, - сказал он, - хозяин гостиницы "Лондон" прислал ска-
зать вам, что вас дожидается какой-то человек с письмом от виконта де
Морсер.
- С письмом от виконта! - вскричал Франц.
- Точно так.
- А что за человек?
- Не знаю.
- Почему он сам не принес сюда письмо?
- Посланный не дал мне никаких объяснений.
- А где посланный?
- Он ушел, когда увидел, что я отправился в залу доложить вам.
- Боже мой! - сказала графиня Францу. - Ступайте скорее. Бедняга! С
ним, может быть, случилось несчастье.
- Бегу, - сказал Франц.
- Вы вернетесь сюда и все расскажете? - спросила графиня.
- Да, если ничего серьезного не произошло; в противном случае я ни за
что не могу поручиться.
- Во всяком случае, будьте осторожны, - сказала графиня.
- О, не беспокойтесь.
Франц взял шляпу и поспешно вышел. Приехав на бал, он отослал экипаж
и велел кучеру вернуться в два часа ночи; но, к счастью, дворец герцога,
выходящий одной стороной на Корсо, а другой на площадь св. Апостолов,
находился не более как в десяти минутах ходьбы от гостиницы "Лондон".
Подойдя к дверям, Франц увидал человека, стоявшего посреди улицы; он ни
минуты не сомневался, что это посланный Альбера. Человек был закутан в
широкий плащ. Франц направился к нему, но, к немалому его удивлению, тот
первый заговорил с ним.
- Что угодно от меня вашей милости? - спросил он, отступая на шаг.
- Это вы принесли мне письмо от виконта де Морсер? - спросил Франц.
- Ваша милость живет в гостинице Пастрини?
- Да.
- Ваша милость путешествует вместе с виконтом?
- Да.
- Как зовут вашу милость?
- Барон Франц д'Эпине.
- Значит, письмо адресовано именно вашей милости.
- Нужен ответ? - спросил Франц, беря у него из рук письмо.
- Да, по крайней мере, ваш друг надеется на ответ.
- Так поднимитесь ко мне.
- Нет, я лучше подожду здесь, - усмехнувшись, сказал посланный.
- Почему?
- Ваша милость поймет, когда прочтет письмо.
- Так я найду вас здесь?
- Непременно.
Франц вошел в гостиницу; на лестнице он встретился с маэстро Пастри-
ни.
- Ну что? - спросил его тот.
- Что именно? - сказал Франц.
- Вы видели человека, который пришел к вам по поручению вашего друга?
- спросил хозяин.
- Да, видел, - отвечал Франц, - он передал мне письмо. Велите, пожа-
луйста, подать огня.
Хозяин приказал слуге принести свечу. Францу показалось, что у маэст-
ро Пастрини весьма растерянный вид, и это еще усилило его желание поско-
рее прочесть письмо Альбера; как только слуга зажег свечу, он поспешно
развернул листок бумаги. Письмо было написано рукой Альбера, под ним
стояло его имя. Франц прочел его дважды - настолько неожиданно было его
содержание.
Вот оно от слова до слова:
"Дорогой друг, тотчас же по получении этого письма возьмите из моего
бумажника, который вы найдете в ящике письменного стола, мой аккредитив,
присоедините к нему и свой, если моего будет недостаточно. Бегите к Тор-
лониа, возьмите у него четыре тысячи пиастров и вручите их подателю се-
го. Необходимо, чтобы эта сумма была мне доставлена без промедления.
Ограничиваюсь этим, ибо полагаюсь на вас так же, как вы могли бы по-
ложиться на меня.
Р.S. I believe now in Italian bandits [35].
Ваш друг
Альбер де Морсер".
Под этими строками другим почерком было написано по-итальянски:
"Se alle sei della mattina le quattro mila piastre non sono nelle mie
mani, alle sette il conte Alberto avra cessato di vivere.
Luigi Vampa [36]
Вторая подпись все объяснила Францу, и он понял нежелание посланного
подняться к нему в комнату: он считал более безопасным для себя оста-
ваться на улице. Альбер попал в руки того самого знаменитого разбойника,
в существование которого упорно не хотел верить.
Нельзя было терять ни минуты. Франц бросился к письменному столу, от-
пер его, нашел в ящике бумажник, а в бумажнике аккредитив; аккредитив
был на шесть тысяч пиастров, но из них Альбер уже издержал три тысячи.
Что касается Франца, то у него вовсе не было аккредитива; так как он жил
во Флоренции и приехал в Рим всего лишь на неделю, то он взял с собой
только сотню луидоров, и из этой сотни у него оставалось не более поло-
вины. Таким образом, не хватало семи или восьми сот пиастров до необхо-
димой Альберу суммы. Правда, в таких необычайных обстоятельствах Франц
мог надеяться на любезность г-на Торлониа.
Он хотел уже, не медля ни минуты, возвратиться во дворец Браччано,
как вдруг его осенила блестящая мысль. Он вспомнил о графе Монте-Кристо.
Франц протянул руку к звонку, чтобы послать за маэстро Пастрини, как
вдруг дверь отворилась, и он сам появился на пороге.
- Синьор Пастрини, - быстро спросил он, - как вы думаете, граф у се-
бя?
- Да, ваша милость, он только что вернулся.
- Он не успел еще лечь?
- Не думаю.
- Так зайдите к нему, пожалуйста, и попросите для меня разрешения
явиться к нему.
Маэстро Пастрини поспешил исполнить поручение; через пять минут он
вернулся.
- Граф ждет вашу милость, - сказал он.
Франц пересек площадку, и лакей ввел его к графу. Тот находился в не-
большом кабинете, которого Франц еще не видел и вдоль стен которого сто-
яли диваны. Граф встал ему навстречу.
- Какой счастливый случай привел вас ко мне? - сказал он. - Может
быть, вы поужинаете со мной? Это было бы, право, очень мило с вашей сто-
роны.
- Нет, я пришел по важному делу.
- По делу? - сказал граф, взглянув на Франца своим проницательным
взглядом. - По какому же?
- Мы здесь одни?
Граф подошел к двери и вернулся:
- Совершенно одни.
Франц протянул ему письмо Альбера.
- Прочтите, - сказал он.
Граф прочел письмо.
- Н-да! - сказал он.
- Прочли вы приписку?
- Да, - сказал он, - вижу:
"Se alle sei della mattina le quattro miia piastre non sono nelle mie
mani, alle sette il conte Alberto avra cessato di vivere.
Luigi Vampa".
- Что вы на это скажете? - спросил Франц.
- Вы располагаете этой суммой?
- Да, не хватает только восьмисот пиастров.
Граф подошел к секретеру, отпер и выдвинул ящик, полный золота.
- Надеюсь, - сказал он Францу, - вы не обидите меня и не обратитесь
ни к кому другому?
- Вы видите, напротив, что я пришел прямо к вам, - отвечал Франц.
- И я благодарю вас за это. Берите.
И он указал Францу на ящик.
- А разве необходимо посылать Луиджи Вампа эту сумму? - спросил
Франц, в свою очередь пристально глядя на графа.
- Еще бы! - сказал тот. - Судите сами, приписка достаточно ясна.
- Мне кажется, что, если бы вы захотели, вы нашли бы более простой
способ, - сказал Франц.
- Какой? - удивленно спросил граф.
- Например, если бы мы вместе поехали к Луиджи Вампа, я уверен, что
он не отказал бы вам и освободил Альбера.
- Мне? А какое влияние могу я иметь на этого разбойника?
- Разве вы не оказали ему одну из тех услуг, которые никогда не забы-
ваются?
- Какую?
- Разве вы не спасти жизнь Пеппино?
- А-а! - произнес граф. - Кто вам сказал?
- Не все ли равно? Я это знаю.
Граф помолчал, нахмурив брови.
- А если я поеду к Луиджи, вы поедете со мной?
- Если мое общество не будет вам неприятно.
- Что же, пусть будет так; погода прекрасная, прогулка в окрестностях
Рима доставит нам только удовольствие.
- Оружие надо захватить?
- Зачем?
- Деньги?
- Не нужно. Где человек, который принес письмо?
- На улице.
- Он ждет ответа?
- Да.
- Надо все-таки узнать, куда мы едем; я позову его.
- Бесполезно: он не захотел войти.
- К вам, может быть, но ко мне он придет.
Граф подошел к окну кабинета, выходившему на улицу, и особенным обра-
зом свистнул. Человек в плаще отделился от стены и вышел на середину
улицы.
- Salite! [37] - сказал граф тоном, каким отдают приказание слуге.
- Посланный немедленно, не колеблясь, даже торопливо повиновался и,
поднявшись на крыльцо, вошел в гостиницу. Пять секунд спустя он стоял у
дверей кабинета.
- А, это ты, Пеппино? - сказал граф.
Вместо ответа Пеппино бросился на колени, схватил руку графа и нес-
колько раз поцеловал ее.
- Вот как! - сказал граф, - ты еще не забыл, что я спас тебе жизнь?
Странно, ведь прошла уже целая неделя.
- Нет, ваша светлость, я никогда не забуду, - отвечал Пеппино голо-
сом, в котором звучала глубокая благодарность.
- Никогда? Это очень долго! Но хорошо уже то, что ты так думаешь.
Встань и отвечай.
Пеппино с беспокойством взглянул на Франца.
- Ты можешь говорить при его милости, - сказал граф, - это мой друг.
Вы мне разрешите называть вас этим именем? - прибавил граф по-французс-
ки, обращаясь к Францу. - Это необходимо, чтобы внушить ему доверие.
- Можете говорить при мне, - сказал Франц, - я друг графа.
- Хорошо, - отвечал Пеппино, обращаясь к графу, - пусть ваша свет-
лость спрашивает, я буду отвечать.
- Каким образом виконт Альбер попал в руки Луиджи?
- Ваша светлость, коляска француза несколько раз встречалась с той, в
которой сидела Тереза.
- Подруга атамана?
- Да. Француз начал любезничать; Тереза в шутку отвечала ему; француз
бросал ей букеты, она тоже бросала ему цветы; разумеется, с дозволения
атамана, который сидел в той же коляске.
- Как? - воскликнул Франц. - Луиджи Вампа сидел в коляске поселянок?
- Он был наряжен кучером и правил, - отвечал Пеппино.
- Дальше? - сказал граф.
- А дальше француз снял маску; Тереза, с дозволения атамана, тоже
открыла лицо; француз попросил свидания, Тереза назначила время и место;
только вместо Терезы на паперти церкви Сан-Джакомо ждал Беппо.
- Как? - прервал опять Франц. - Эта поселянка, которая вырвала у него
мокколетто?..
- Это был пятнадцатилетний мальчик, - отвечал Пеппино. - Но вашему
другу нечего стыдиться, что он попался. Он не первый, кого надул Беппо.
- И Беппо увел его из города? - спросил граф.
- Да. В конце виа Мачелло ждала карета; Беппо сел и пригласил францу-
за с собой; тот не заставил просить себя. Он любезно уступил Беппо пра-
вую сторону и сел рядом. Тут Беппо сказал ему, что повезет его на виллу,
в миле от Рима. Француз отвечал, что готов ехать хоть на край света. Ку-
чер поехал на виа-ди-Рипетта, миновал ворота святого Павла, но когда они
очутились в поле, француз стал уже слишком вольничать, и Беппо приставил
ему к груди пару пистолетов. Кучер остановил лошадей, обернулся и сделал
то же самое. В то же время четверо наших, прятавшихся на берегу Альмо,
подбежали к карете. Француз вздумал было защищаться, даже, кажется, нем-
ножко придушил Беппо; но что можно сделать против пятерых вооруженных
людей? Оставалось только сдаться. Его вытащили из кареты, довели до бе-
рега речонки и проводили к Терезе и Луиджи, которые ждали его в катаком-
бах СанСебастьяно.
- Ну что же, - сказал граф Францу, - по-моему, эта история стоит вся-
кой другой. Что вы скажете? Вы ведь знаток в этом деле?
- Скажу, что посмеялся бы от души, - отвечал Франц, - если бы она
случилась с кем-нибудь другим, а не с бедным Альбером.
- Да, если бы вы меня не застали, то это любовное похождение обошлось
бы вашему другу довольно дорого; но успокойтесь, он отделается страхом.
- Так поедем за ним? - спросил Франц.
- Непременно! Тем более, что он находится в очень живописном месте.
Знаете вы катакомбы Сан-Себастьяно?
- Нет, я никогда не спускался туда, но давно собираюсь это сделать.
Вот как раз подходящий случай, лучшего и желать нельзя. Ваш экипаж
внизу?
- Нет.
- Это неважно; у меня всегда экипаж наготове, и днем и ночью.
- И лошади запряжены?
- Да. Надо вам сказать, я человек непоседливый; иногда, встав из-за
стола или посреди ночи, я вдруг решаю ехать куда-нибудь на край света, и
еду.
Граф позвонил один раз; в комнату вошел камердинер.
- Велите вывезти экипаж из сарая, - сказал он, - и выньте пистолеты
оттуда; кучера не будите: нас повезет Али.
Через минуту послышался стук экипажа, поданного к крыльцу. Граф пог-
лядел на часы.
- Половина первого, - сказал он. - Мы могли бы выехать в пять часов
утра и все-таки поспели бы вовремя; но, может быть, наше промедление
доставило бы вашему приятелю беспокойную ночь, поэтому лучше будет пос-
корее вырвать его из рук неверных. Вы все еще склонны ехать со мной?
- Больше, чем когда-либо.
- Так едем.
Франц и граф вышли из комнаты. Пеппино последовал за ними.
У крыльца стоял экипаж. На козлах сидел Али. Франц узнал немого раба
из пещеры Монте-Кристо.
Франц и граф сели в экипаж, оказавшийся двухместной каретой, Пеппино
поместился рядом с Али, - и лошади помчались галопом.
Али, по-видимому, заранее получил распоряжения, потому что он поехал
по Корсо, пересек Кампо Ваччино, поднялся по Страда Сан-Грегорио и оста-
новился у ворот СанСебастьяно. Сторож не хотел пропускать их, но граф
показал разрешение, выданное губернатором Рима на беспрепятственный
въезд и выезд из города в любое время дня и ночи; решетку тотчас подня-
ли, сторож получил за труды золотой, и карета покатила дальше.
Они ехали по древней Аппиевой дороге, между двумя рядами гробниц.
Францу временами казалось, что в неверном свете восходящей луны от раз-
валин отделяется фигура часового, по, по знаку Пеппино, фигура тотчас же
снова исчезала в темноте.
Немного не доезжая цирка Каракаллы, карета остановилась. Пеппино от-
ворил дверцу, граф и Франц вышли.
- Через десять минут мы будем на месте, - сказал граф своему спутни-
ку.
Потом он отозвал в сторону Пеппино, шепотом отдал ему какое-то прика-
зание, и Пеппино, вынув из ящика кареты факел, удалился.
Прошло еще пять минут, Франц видел, как Пеппино пробирается по
узенькой тропке, вьющейся по холмистой римской равнине; потом он исчез в
высокой красноватой траве, напоминающей всклокоченную гриву гигантского
льва.
- Последуем за ним, - сказал граф.
Они двинулись по той же тропинке; пройдя шагов сто по отлогому скло-
ну, они очутились в маленькой долине. Вскоре они заметили двух человек,
переговаривавшихся в темноте.
- Идти дальше, - спросил Франц, - или, может быть, надо подождать?
- Идем, идем; Пеппино, вероятно, предупредил часового.
И в самом деле, один из разговаривавших оказался Пеппино, другой -
разбойник, стоявший на страже.
Граф и Франц подошли к ним, разбойник поклонился.
- Ваша светлость, - сказал Пеппино, - угодно вам идти за мной? Вход в
катакомбы в двух шагах отсюда.
- Хорошо, - сказал граф, - ступай вперед.
Вскоре за кустами, среди камней, показалось отверстие, в которое с
трудом мог пролезть человек.
Пеппино первый полез в расщелину; уже через несколько шагов подземный
ход стал расширяться. Тогда он остановился, зажег факел и обернулся.
Граф первый проник в это подобие отдушины, Франц последовал за ним.
Дорога спускалась под гору и постепенно расширялась; однако Франц и
граф все еще были вынуждены идти согнувшись и только с трудом могли бы
двигаться рядом. Так они прошли еще шагов полтораста, после чего были
остановлены окликом: "Кто идет?"
И при свете факела они увидели, как в темноте блеснуло дуло карабина.
- Друг, - отвечал Пеппино.
Он прошел вперед и сказал несколько слов часовому, который, подобно
первому, поклонился и сделал ночным посетителям знак, что они могут про-
должать путь.
Часовой стоял вверху лестницы ступеней в двадцать; Франц и граф спус-
тились по ней и очутились в каком-то подобии склепа. Отсюда лучами рас-
ходились пять углублений; в каменных стенах ярусами были вырублены ниши
в форме гробов. Они поняли, что наконец вступили в катакомбы.
В одно из этих углублений, длину которого невозможно было угадать,
днем проникали отблески света.
Граф положил руку на плечо Франца.
- Хотите видеть разбойничий лагерь на отдыхе? - спросил он.
- Очень даже, - отвечал Франц.
- Так идите за мной... Пеппино, потуши факел.
Пеппино исполнил приказание, и Франц с графом очутились в непроницае-
мой тьме; только впереди, шагах в пятидесяти от них, по стенам плясали
красноватые блики, ставшие еще более явственными, когда Пеппино погасил
факел.
Они молча пошли вперед, причем граф уверенно вел Франца, словно он
обладал способностью видеть в темноте. Впрочем, и Франц все лучше разли-
чал дорогу, по мере того как они приближались к пляшущим бликам, служив-
шим им путеводными огнями.
Перед ними показались три арки, средняя из которых служила дверью.
Эти арки отделяли проход, где находились граф и Франц, от большой квад-
ратной комнаты, окруженной нишами, подобными тем, о которых мы уже гово-
рили. В середине комнаты возвышались четыре камня, некогда служившие ал-
тарем, на что указывал крест, все еще венчавший их.
Одинокая лампа, поставленная на цоколь колонны, освещала слабым, ко-
леблющимся светом странную картину, представившуюся глазам скрытых во
тьме посетителей.
Облокотившись на цоколь, спиной к аркам сидел человек и читал.
Это был атаман шайки Луиджи Вампа.
Вокруг него, расположившись кто как хотел, лежали, завернувшись в
плащи, или сидели, прислонясь к подобию каменной скамьи, тянувшейся
вдоль стен этого склепа, человек двадцать разбойников. У каждого был под
рукой карабин.
В глубине, безмолвный и едва различимый, словно тень, часовой шагал
взад и вперед перед каким-то углублением в стене, которое угадывалось
только по тому, что в этом месте мрак казался еще гуще.
Граф дал Францу вволю налюбоваться этой живописной картиной. Потом
приложил палец к губам, и, поднявшись по трем ступенькам, которые вели в
склеп, вошел через среднюю арку и приблизился к Луиджи, который был так
погружен в чтение, что даже не слышал его шагов.
- Кто идет? - крикнул часовой, увидев в свете лампы какую-то тень,
выраставшую за спиной атамана.
При этом возгласе Вампа вскочил, выхватывая из-за пояса пистолет. В