Страница:
пером за ухом и с чернильницей вместо сердца; все, что есть в мире, сво-
дилось для него к вычитанию или к умножению, и цифра значила для него
гораздо больше, чем человек, если эта цифра увеличивала итог, который
мог быть уменьшен этим человеком.
Поэтому Данглар лег спать в обычный час и спал спокойно.
Вильфор, получив от графа де Сальвье рекомендательное письмо, поцело-
вал Рене в обе щеки, прильнул губами к руке маркизы де Сен-Меран, пожал
руку маркизу и помчался на почтовых по дороге в Экс.
Старик Дантес, убитый горем, томился в смертельной тревоге.
Что же касается Эдмона, то мы знаем, что с ним сталось.
Оставим Вильфора на парижской дороге, где, платя тройные прогоны, он
мчался во весь опор, и заглянем, миновав две-три гостиных, в малый тю-
ильрийский покой, с полуциркульным окном, знаменитый тем, что это был
любимый кабинет Наполеона и Людовика XVIII, а затем ЛуиФилиппа.
В этом кабинете, сидя за столом орехового дерева, который он вывез из
Гартвеля и который, в силу одной из причуд, свойственных выдающимся лич-
ностям, он особенно любил, король Людовик XVIII рассеянно слушал челове-
ка лет пятидесяти, с седыми волосами, с аристократическим лицом, изыс-
канно одетого. В то же время он делал пометки на полях Горация, издания
Грифиуса, издания довольно неточного, хоть и почитаемого и дававшего его
величеству обильную пищу для хитроумных филологических наблюдений.
- Так вы говорите, сударь... - сказал король.
- Что я чрезвычайно обеспокоен, ваше величество.
- В самом деле? Уж не приснились ли вам семь коров тучных и семь то-
щих?
- Нет, ваше величество. Это означало бы только, что нас ждут семь го-
дов обильных и семь голодных; а при таком предусмотрительном государе,
как ваше величество, голода нечего бояться.
- Так что же вас беспокоит, милейший Блакас?
- Ваше величество, мне кажется, есть основания думать, что на юге со-
бирается гроза.
- В таком случае, дорогой герцог, - отвечал Людовик XVIII, - мне ка-
жется, вы плохо осведомлены. Я, напротив, знаю наверняка, что там прек-
расная погода.
Людовик XVIII, хоть и был человеком просвещенного ума, любил нехитрую
шутку.
- Сир, - сказал де Блакас, - хотя бы для того, чтобы успокоить верно-
го слугу, соблаговолите послать в Лангедок, в Прованс и в Дофине надеж-
ных людей, которые доставили бы точные сведения о состоянии умов в этих
трех провинциях.
- Canimus surdis [4], - отвечал король, продолжая делать пометки на
полях Горация.
- Ваше величество, - продолжал царедворец, усмехнувшись, чтобы пока-
зать, будто он понял полустишие венузинского поэта, - ваше величество,
быть может, совершенно правы, надеясь на преданность Франции; но, дума-
ется мне, что я не так уж неправ, опасаясь какой-нибудь отчаянной попыт-
ки...
- С чьей стороны?
- Со стороны Бонапарта или хотя бы его партии.
- Дорогой Блакас, - сказал король, - ваш страх не дает мне работать.
- А ваше спокойствие, сир, мешает мне спать.
- Постойте, дорогой мой, погодите: мне пришло на ум пресчастливое за-
мечание о Pastor quum traheret; [5] погодите, потом скажете.
Наступило молчание, и король написал мельчайшим почерком несколько
строк на полях Горация.
- Продолжайте, дорогой герцог, - сказал он, самодовольно подымая го-
лову, как человек, считающий, что сам набрел на мысль, когда истолковал
мысль другого. - Продолжайте, я вас слушаю.
- Ваше величество, - начал Блакас, который сначала надеялся один вос-
пользоваться вестями Вильфора, - я должен сообщить вам, что не пустые
слухи и не голословные предостережения беспокоят меня. Человек благомыс-
лящий, заслуживающий моего полного доверия и имевший от меня поручение
наблюдать за югом Франции (герцог слегка замялся, произнося эти слова),
прискакал ко мне на почтовых, чтобы сказать: страшная опасность угрожает
королю. Вот почему я и поспешил к вашему величеству.
- Mala ducis avi domum [6], - продолжал король, делая пометки.
- Может быть, вашему величеству угодно, чтобы я оставил этот предмет?
- Нет, нет, дорогой герцог, но протяните руку...
- Которую?
- Какую угодно; вот там, налево...
- Здесь, ваше величество?
- Я говорю налево, а вы ищете направо; я хочу сказать - налево от ме-
ня; да, тут; тут должно быть донесение министра полиции от вчерашнего
числа... Да вот и сам Дандре... Ведь вы сказали: господин Дандре? - про-
должал король, обращаясь к камердинеру, который вошел доложить о приезде
министра полиции.
- Да, сир, барон Дандре, - отвечал камердинер.
- Да, барон, - сказал Людовик XVIII с едва заметной улыбкой, - войди-
те, барон, и расскажите герцогу все последние новости о господине Бона-
парте. Не скрывайте ничего, как бы серьезно ни было положение. Правда
ли, что остров Эльба - вулкан, и он извергает войну, ощетинившуюся и ог-
ненную: bella, horrida bella [7]?
Дандре, изящно опираясь обеими руками на спинку стула, сказал:
- Вашему величеству угодно было удостоить взглядом мое вчерашнее до-
несение?
- Читал, читал; но расскажите сами герцогу, который никак не может
его найти, что там написано; расскажите ему подробно, чем занимается
узурпатор на своем острове.
- Все верные слуги его величества, - обратился барон к герцогу, -
должны радоваться последним новостям, полученным с острова Эльба. Бона-
парт...
Дандре посмотрел на Людовика XVIII, который, увлекшись каким-то при-
мечанием, не поднял даже головы.
- Бонапарт, - продолжал барон, - смертельно скучает; по целым дням он
созерцает работы минеров в ПортоЛангоне.
- И почесывается для развлечения, - прибавил король.
- Почесывается? - сказал герцог. - Что вы хотите сказать, ваше вели-
чество?
- Разве вы забыли, что этот великий человек, этот герой, этот полубог
страдает накожной болезнью?
- Мало того, герцог, - продолжал министр полиции, - мы почти уверены,
что в ближайшее время узурпатор сойдет с ума.
- Сойдет с ума?
- Несомненно; ум его мутится, он то плачет горькими слезами, то хохо-
чет во все горло; иной раз сидит целыми часами на берегу и бросает ка-
мешки в воду, и если камень сделает пять или шесть рикошетов, то он ра-
дуется, точно снова выиграл битву при Маренго или Аустерлице. Согласи-
тесь сами, это явные признаки сумасшествия.
- Или мудрости, господин барон, - смеясь, сказал Людовик XVIII, - ве-
ликие полководцы древности в часы досуга забавлялись тем, что бросали
камешки в воду; разверните Плутарха и загляните в жизнь Сципиона Афри-
канского.
Де Блакас задумался, видя такую беспечность и в министре и в короле.
Вильфор не выдал ему всей своей тайны, чтобы другой не воспользовался
ею, но все же сказал достаточно, чтобы поселить в нем немалые опасения.
- Продолжайте, Дандре, - сказал король, - Блакас еще не убежден,
расскажите, как узурпатор обратился на путь истинный.
Министр полиции поклонился.
- На путь истинный, - прошептал герцог, глядя на короля и на Дандре,
которые говорили поочередно, как вергилиевские пастухи. - Узурпатор об-
ратился на путь истинный?
- Безусловно, любезный герцог.
- На какой же?
- На путь добра. Объясните, барон.
- Дело в том, герцог, - вполне серьезно начал министр, - что недавно
Наполеон принимал смотр; двое или трое из его старых ворчунов, как он их
называет, изъявили желание возвратиться во Францию; он их отпустил, нас-
тойчиво советуя им послужить их доброму королю; это его собственные сло-
ва, герцог, могу вас уверить.
- Ну, как, Блакас? Что вы на это скажете? - спросил король с торжест-
вующим видом, отрываясь от огромной книги, раскрытой перед ним.
- Я скажу, ваше величество, что один из нас ошибается, или господин
министр полиции, или я; но так как невозможно, чтобы ошибался господин
министр полиции, ибо он охраняет благополучие и честь вашего величества,
то, вероятно, ошибаюсь я. Однако, на месте вашего величества, я все же
расспросил бы то лицо, о котором я имел честь докладывать; я даже наста-
иваю, чтобы ваше величество удостоили его этой чести.
- Извольте, герцог; по вашему указанию я приму кого хотите, но я хочу
принять его с оружием в руках. Господин министр, нет ли у вас донесения,
посвежее? На этом проставлено двадцатое февраля, а ведь сегодня уже
третье марта.
- Нет, ваше величество, но я жду нового донесения с минуты на минуту.
Я выехал из дому с утра, и может быть, оно получено без меня.
- Поезжайте в префектуру, и если оно еще не получено, то... - Людовик
засмеялся, - то сочините сами; ведь так это делается?
- Хвала богу, сир, нам не нужно ничего выдумывать, - отвечал министр,
- нас ежедневно заваливают самыми подробными доносами; их пишут всякие
горемыки в надежде получить что-нибудь за услуги, которых они не оказы-
вают, но хотели бы оказать. Они рассчитывают на счастливый случай и на-
деются, что какое-нибудь нежданное событие оправдает их предсказания.
- Хорошо, ступайте, - сказал король, - и не забудьте, что я вас жду.
- Ваше величество, через десять минут я здесь...
- А я, ваше величество, - сказал де Блакас, - пойду приведу моего
вестника.
- Постойте, постойте, - сказал король. - Знаете, Блакас, мне придется
изменить ваш герб; я дам вам орла с распущенными крыльями, держащего в
когтях добычу, которая тщетно силится вырваться, и с девизом: Nenax [8].
- Я вас слушаю, ваше величество, - отвечал герцог, кусая ногти от не-
терпения.
- Я хотел посоветоваться с вами об этом стихе: Moli fugiens
anhalitu...[9] Полноте, дело идет об олене, которого преследует волк.
Ведь вы же охотник и оберегермейстер; как вам нравится это - Moli
anhelitu?
- Превосходно, ваше величество. Но мой вестник похож на того оленя, о
котором вы говорите, ибо он проехал двести двадцать лье на почтовых, и
притом меньше чем в три дня.
- Это лишний труд и беспокойство, когда у нас есть телеграф, который
сделал бы то же самое в три или четыре часа, и притом без всякой одышки.
- Ваше величество, вы плохо вознаграждаете рвение бедного молодого
человека, который примчался издалека, чтобы предостеречь ваше величест-
во. Хотя бы ради графа Сальвье, который мне его рекомендует, примите его
милостиво, прошу вас.
- Граф Сальвье? Камергер моего брата?
- Он самый.
- Да, да, ведь он в Марселе.
- Он оттуда мне и пишет.
- Так и он сообщает об этом заговоре?
- Нет, но рекомендует господина де Вильфор и поручает мне представить
его вашему величеству.
- Вильфор! - вскричал король. - Так его зовут Вильфор?
- Да, сир.
- Это он и приехал из Марселя?
- Он самый.
- Что же вы сразу не назвали его имени? - сказал король, и на лице
его показалась легкая тень беспокойства.
- Сир, я думал, что его имя неизвестно вашему величеству.
- Нет, нет, Блакас; это человек дельный, благородного образа мыслей,
главное - честолюбивый. Да вы же знаете его отца, хотя бы по имени...
- Его отца?
- Ну да, Нуартье.
- Жирондист? Сенатор?
- Вот именно.
- И ваше величество доверили государственную должность сыну такого
человека?
- Блакас, мой друг, вы ничего не понимаете; я вам сказал, что Вильфор
честолюбив; чтобы выслужиться, Вильфор пожертвует всем, даже родным от-
цом.
- Так прикажете привести его?
- Сию же минуту; где он?
- Ждет внизу, в моей карете.
- Ступайте за ним.
- Бегу.
И герцог побежал с живостью молодого человека; его искренний роя-
листский пыл придавал ему силы двадцатилетнего юноши.
Людовик XVIII, оставшись один, снова устремил взгляд на раскрытого
Горация и прошептал: "Justum et tenacem propositi virum..." [10].
Де Блакас возвратился так же поспешно, как вышел, но в приемной ему
пришлось сослаться на волю короля: пыльное платье Вильфора, его наряд,
отнюдь не отвечающий придворному этикету, возбудили неудовольствие мар-
киза де Брезе, который изумился дерзости молодого человека, решившегося
в таком виде явиться к королю. Но герцог одним словом: "По велению его
величества" - устранил все препятствия, и, несмотря на возражения, кото-
рые порядка ради продолжал бормотать церемониймейстер, Вильфор вошел в
кабинет.
Король сидел на том же месте, где его оставил герцог. Отворив дверь,
Вильфор очутился прямо против него; молодой человек невольно остановил-
ся.
- Войдите, господин де Вильфор, - сказал король, - войдите!
Вильфор поклонился и сделал несколько шагов в ожидании вопроса коро-
ля.
- Господин де Вильфор, - начал Людовик XVIII, - герцог Блакас гово-
рит, что вы имеете сообщить нам нечто важное.
- Сир, герцог говорит правду, и я надеюсь, что и вашему величеству
угодно будет согласиться с ним.
- Прежде всего так ли велика опасность, как меня хотят уверить?
- Ваше величество, я считаю ее серьезной; но благодаря моей поспеш-
ности она, надеюсь, предотвратима.
- Говорите подробно, не стесняйтесь, - сказал король, начиная и сам
заражаться волнением, которое отражалось на лице герцога и в голосе
Вильфора, - говорите, но начните с начала, я во всем и везде люблю - по-
рядок.
- Я представлю вашему величеству подробный отчет; но прошу извинить,
если мое смущение несколько затемнит смысл моих слов.
Взгляд, брошенный на короля после этого вкрадчивого вступления, ска-
зал Вильфору, что августейший собеседник внимает ему с благосклонностью,
и он продолжал:
- Ваше величество, я приехал со всей поспешностью в Париж, чтобы уве-
домить ваше величество о том, что по долгу службы я открыл не какое-ни-
будь обыденное и пустое сообщничество, какие каждый день затеваются в
низших слоях населения и войска, но подлинный заговор, который угрожает
трону вашего величества. Сир, узурпатор снаряжает три корабля; он замыш-
ляет какое-то дело, может быть безумное, но тем не менее и грозное, нес-
мотря на все его безумие. В настоящую минуту он уже, должно быть, поки-
нул остров Эльба и направился - куда? - не знаю. Без сомнений, он попы-
тается высадиться либо в Неаполе, либо на берегах Тосканы, а может быть,
даже и во Франции. Вашему величеству не безызвестно, что властитель ост-
рова Эльба сохранил сношения и с Италией и с Францией.
- Да, - отвечал король в сильном волнении, - совсем недавно мы узна-
ли, что бонапартисты собираются на улице Сен-Жак; но продолжайте, прошу
вас; как вы получили все эти сведения?
- Ваше величество, я почерпнул их из допроса, который я учинил одному
марсельскому моряку. Я давно начал следить за ним и в самый день моего
отъезда отдал приказ об его аресте. Этот человек, несомненный бонапар-
тист, тайно ездил на остров Эльба; там он виделся с маршалом, и тот дал
ему устное поручение к одному парижскому бонапартисту, имени которого я
от него так и не добился; но поручение состояло в том, чтобы подготовить
умы к возвращению (прошу помнить, ваше величество, что я передаю слова
подсудимого), к возвращению, которое должно последовать в самое ближай-
шее время.
- А где этот человек? - спросил король.
- В тюрьме, ваше величество.
- И дело показалось вам серьезным?
- Настолько серьезным, что, узнав о нем на семейном торжестве, в са-
мый день моего обручения, я тотчас все бросил, и невесту и друзей, все
отложил до другого времени и явился повергнуть к стопам вашего величест-
ва и мои опасения и заверения в моей преданности.
- Да, - сказал Людовик, - ведь вы должны были жениться на мадемуазель
де Сен-Меран.
- На дочери одного из преданнейших ваших слуг.
- Да, да; но вернемся к этому сообщничеству, господин де Вильфор.
- Ваше величество, боюсь, что это нечто большее, чем сообщничество,
боюсь, что это заговор.
- В наше время, - отвечал Людовик с уликой, - легко затеять заговор,
но трудно привести в исполнение уже потому, что мы, недавно возвратясь
на престол наших предков, обращаем взгляд одновременно на прошлое, на
настоящее и на будущее. Вот уже десять месяцев, как мои министры зорко
следят за тем, чтобы берега Средиземного моря бдительно охранялись. Если
Бонапарт высадится в Неаполе, то вся коалиция подымится против него,
прежде чем он успеет дойти до Пьомбино; если он высадится в Тоскане, то
ступит на вражескую землю; если он высадится во Франции, то лишь с горс-
точкой людей, и мы справимся с ним без труда, потому что население нена-
видит его. Поэтому успокойтесь, но будьте все же уверены в нашей коро-
левской признательности.
- А! Вот и господин Дандре, - воскликнул герцог Блакас.
На пороге кабинета стоял министр полиции, бледный, трепещущий; взгляд
его блуждал, словно сознание покидало его. Вильфор хотел удалиться, но
де Блакас удержал его за руку.
Людовик XVIII, увидав отчаянное лицо министра полиции, с силой от-
толкнул стол, за которым сидел.
- Что с вами, барон? - воскликнул он. - Почему вы в таком смятении?
Неужели из-за догадок герцога Блакаса, которые подтверждает господин де
Вильфор?
Герцог тоже быстро подошел к барону, но страх придворного пересилил
злорадство государственного деятеля: в самом деле, положение было тако-
во, что несравненно лучше было самому оказаться посрамленным, чем видеть
посрамленным министра полиции.
- Ваше величество... - пролепетал барон.
- Говорите! - сказал король.
Тогда министр полиции, уступая чувству отчаяния, бросился на колени
перед Людовиком XVIII, который отступил назад и нахмурил брови.
- Заговорите вы или нет? - спросил он.
- Ах, ваше величество! Какое несчастье! Что мне делать? Я безутешен!
- Милостивый государь, - сказал Людовик XVIII, - я вам приказываю го-
ворить.
- Ваше величество, узурпатор покинул остров Эльба двадцать восьмого
февраля и пристал к берегу первого марта.
- Где? - быстро спросил король.
- Во Франции, ваше величество, в маленькой гавани близ Антиб, в зали-
ве Жуан.
- Первого марта узурпатор высадился во Франции близ Антиб, в заливе
Жуан, в двухстах пятидесяти лье от Парижа, а вы узнали об этом только
нынче, третьего марта!.. Нет, милостивый государь, этого не может быть;
либо вас обманули, либо вы сошли с ума.
- Увы, ваше величество, это совершенная правда!
Людовик XVIII задрожал от гнева и страха и порывисто вскочил, словно
неожиданный удар поразил его вдруг в самое сердце.
- Во Франции! - закричал он. - Узурпатор во Франции! Стало быть, за
этим человеком не следили? Или, почем знать, были с ним заодно?
- Сир, - воскликнул герцог Блакас, - такого человека, как барон Данд-
ре, нельзя обвинять в измене! Ваше величество, все мы были слепы, и ми-
нистр полиции поддался общему ослеплению, вот и все!
- Однако... - начал Вильфор, но вдруг осекся, - простите великодушно,
ваше величество, - сказал он с поклоном. - Мое усердие увлекло меня;
прошу ваше величество простить меня.
- Говорите, сударь, говорите смело, - сказал король. - Вы один преду-
ведомили нас о несчастье; помогите нам найти средство отразить его.
- Ваше величество, узурпатора на юге ненавидят; полагаю, что если он
решится идти через юг, то легко будет поднять против него Прованс и Лан-
гедок.
- Верно, - сказал министр, - но он идет через Гап и Систерон.
- Идет! - прервал король. - Стало быть, он идет на Париж?
Министр полиции не ответил ничего, что было равносильно признанию.
- А Дофине? - спросил король, обращаясь к Вильфору. - Можно ли,
по-вашему, и эту провинцию поднять, как Прованс?
- Мне горько говорить вашему величеству жестокую правду, но настрое-
ние в Дофине много хуже, чем в Провансе и в Лангедоке. Горцы - бонапар-
тисты, ваше величество.
- Он был хорошо осведомлен, - прошептал король. - А сколько у него
войска?
- Не знаю, ваше величество, - отвечал министр полиции.
- Как не знаете? Вы забыли справиться об этом? Правда, это не столь
важно, - прибавил король с убийственной улыбкой.
- Ваше величество, я не мог об этом справиться; депеша сообщает
только о высадке узурпатора и о пути, по которому он идет.
- А как вы получили депешу? - спросил король.
Министр опустил голову и покраснел, как рак.
- По телеграфу, ваше величество.
Людовик XVIII сделал шаг вперед и скрестил руки на груди, как Наполе-
он.
- Итак, - сказал он, побледнев от гнева, - семь союзных армий ниспро-
вергли этого человека; чудом возвратился я на престол моих предков после
двадцатипятилетнего изгнания; все эти двадцать пять лет я изучал, обду-
мывал, узнавал людей и дела той Франции, которая была мне обещана, - и
для чего? Для того чтобы в ту минуту, когда я достиг цели моих желаний,
сила, которую я держал в руках, разразилась громом и разбила меня!
- Ваше величество, это рок, - пробормотал министр, чувствуя, что та-
кое бремя, невесомое для судьбы, достаточно, чтобы раздавить человека.
- Стало быть, то, что говорили про нас ваши враги, справедливо: мы
ничему не научились, ничего не забыли! Если бы меня предали, как его, я
мог бы еще утешиться. Но быть среди людей, которых я осыпал почестями,
которые должны бы беречь меня больше, чем самих себя, ибо мое счастье -
их счастье: до меня они были ничем, после меня опять будут ничем - и по-
гибнуть из-за их беспомощности, их глупости! Да, милостивый государь, вы
правы, это - рок!
Министр, не смея поднять голову, слушал эту грозную отповедь. Блакас
отирал пот с лица; Вильфор внутренне улыбался, чувствуя, что значение
его возрастает.
- Пасть, - продолжал Людовик XVIII, который с первого взгляда измерил
глубину пропасти, разверзшейся перед монархией, - пасть и узнать о своем
падении по телеграфу! Мне было бы легче взойти на эшафот, как мой брат,
Людовик XVI, чем спускаться по тюильрийской лестнице под бичом насме-
шек... Вы не знаете, милостивый государь, что значит во Франции стать
посмешищем, а между тем вам следовало это знать.
- Ваше величество, - бормотал министр, - пощадите!..
- Подойдите, господин де Вильфор, - продолжал король, обращаясь к мо-
лодому человеку, который неподвижно стоял поодаль, следя за разговором,
который касался судьбы целого государства, - подойдите и скажите ему,
что можно было знать наперед все то, чего он не знал.
- Ваше величество, физически невозможно было предугадать замыслы, ко-
торые узурпатор скрывал решительно от всех.
- Физически невозможно! Какой веский довод! К сожалению, веские дово-
ды то же, что и люди с весом, я узнаю им цену. Министру, имеющему в сво-
ем распоряжении целее управление, департаменты, агентов, сыщиков, шпио-
нов и секретный фонд в полтора миллиона франков, невозможно знать, что
делается в шестидесяти милях от берегов Франции? Вот молодей человек, у
которого не было ни одного из этих средств, и он, простой судейский чи-
новник, знал больше, чем вы со всей вашей полицией, и он спас бы мою ко-
рону, если бы имел право, как вы, распоряжаться телеграфом.
Взгляд министра полиции с выражением глубочайшей досады обратился на
Вильфора, который склонил голову со скромностью победителя.
- Про вас я не говорю, Блакас, - продолжал король, - если вы ничего и
не открыли, то по крайней мере были настолько умны, что упорствовали в
своих подозрениях; другой, может быть, отнесся бы к сообщению господина
де Вильфора, как к пустякам, или подумал бы, что оно внушено корыстным
честолюбием.
Это был намек на те слова, которые министр полиции с такой уверен-
ностью произнес час тому назад.
Вильфор понял игру короля. Другой, может быть, упоенный успехом, дал
бы увлечь себя похвалами; но он боялся нажить смертельного врага в ми-
нистре полиции, хотя и чувствовал, что тог погиб безвозвратно. Однако
министр, не умевший, в дележе власти, предугадать замыслы Наполеона,
мог, в судорогах своей агонии, проникнуть в тайну Вильфора: Для этого
ему стоило только допросить Дантеса. Поэтому, вместе того чтобы добить
министра, он пришел ему на помощь.
- Ваше величество, - сказал Вильфор, - стремительность событий дока-
зывает, что только бог, послав бурю, мог остановить их. То, что вашему
величеству угодно приписывать моей проницательности, всего-навсего дело
случая; я только воспользовался этим случаем как преданный слуга. Не це-
ните меня выше, чем я заслуживаю, сир, чтобы потом не разочароваться в
вашем первом впечатлении.
Министр полиции поблагодарил Вильфора красноречивым взглядом, а
Вильфор понял, что успел в своем намерении и, не утратив благодарности
короля, приобрел друга, на которого в случае нужды мог надеяться.
- Пусть будет так, - сказал король. - А теперь, господа, - продолжал
он, обращаясь к де Блакасу и министру полиции, - вы мне более не нужны,
можете идти... То, что теперь остается делать, относится к ведению воен-
ного министра.
- К счастью, - сказал герцог, - мы можем надеяться на армию: вашему
величеству известно, что все донесения свидетельствуют об ее преданности
вашей короне.
- Не говорите мне о донесениях; теперь я знаю, как им можно верить.
Да, кстати о донесениях, барон: какие новости об улице Сен-Жак?
- Об улице Сен-Жак! - невольно воскликнул Вильфор, но тотчас спохва-
тился: - Простите, сир, преданность вашему величеству то и дело застав-
ляет меня забывать, - не о моем уважении, оно слишком глубоко запечатле-
но в моем сердце, - но о правилах этикета.
- Прошу вас, - отвечал король, - сегодня вы приобрели право спраши-
вать.
- Сир, - начал министр полиции, - я как раз хотел доложить сегодня
вашему величеству о новых сведениях, собранных по этому делу, но внима-
ние вашего величества было отвлечено грозным событием в заливе Жуан; те-
перь эти сведения уже не могут представлять для вашего величества ника-
кого интереса.
- Напротив, - отвечал король, - это дело имеет, мне кажется, прямую
связь с тем, которое теперь занимает нас, и смерть генерала Кенель, мо-
жет быть, наведет нас на след большого внутреннего заговора.
Услышав имя Кенель, Вильфор вздрогнул.
- Действительно, ваше величество, - продолжал министр полиции, - судя
по всему, это не самоубийство, как полагали сначала, а убийство. Генерал
Кенель, по-видимому, исчез по выходе из бонапартистского клуба. Какой-то
неизвестный приходил к нему в то утро и назначил ему свидание на улице
Сен-Жак. К сожалению, камердинер, который причесывал генерала, когда
незнакомца ввели в кабинет, и слышал, как он назначил свидание на улице
Сен-Жак, не запомнил номера дома.
Пока министр полиции сообщал королю эти сведения, Вильфор, ловивший
каждое слово, то краснел, то бледнел.
дилось для него к вычитанию или к умножению, и цифра значила для него
гораздо больше, чем человек, если эта цифра увеличивала итог, который
мог быть уменьшен этим человеком.
Поэтому Данглар лег спать в обычный час и спал спокойно.
Вильфор, получив от графа де Сальвье рекомендательное письмо, поцело-
вал Рене в обе щеки, прильнул губами к руке маркизы де Сен-Меран, пожал
руку маркизу и помчался на почтовых по дороге в Экс.
Старик Дантес, убитый горем, томился в смертельной тревоге.
Что же касается Эдмона, то мы знаем, что с ним сталось.
Оставим Вильфора на парижской дороге, где, платя тройные прогоны, он
мчался во весь опор, и заглянем, миновав две-три гостиных, в малый тю-
ильрийский покой, с полуциркульным окном, знаменитый тем, что это был
любимый кабинет Наполеона и Людовика XVIII, а затем ЛуиФилиппа.
В этом кабинете, сидя за столом орехового дерева, который он вывез из
Гартвеля и который, в силу одной из причуд, свойственных выдающимся лич-
ностям, он особенно любил, король Людовик XVIII рассеянно слушал челове-
ка лет пятидесяти, с седыми волосами, с аристократическим лицом, изыс-
канно одетого. В то же время он делал пометки на полях Горация, издания
Грифиуса, издания довольно неточного, хоть и почитаемого и дававшего его
величеству обильную пищу для хитроумных филологических наблюдений.
- Так вы говорите, сударь... - сказал король.
- Что я чрезвычайно обеспокоен, ваше величество.
- В самом деле? Уж не приснились ли вам семь коров тучных и семь то-
щих?
- Нет, ваше величество. Это означало бы только, что нас ждут семь го-
дов обильных и семь голодных; а при таком предусмотрительном государе,
как ваше величество, голода нечего бояться.
- Так что же вас беспокоит, милейший Блакас?
- Ваше величество, мне кажется, есть основания думать, что на юге со-
бирается гроза.
- В таком случае, дорогой герцог, - отвечал Людовик XVIII, - мне ка-
жется, вы плохо осведомлены. Я, напротив, знаю наверняка, что там прек-
расная погода.
Людовик XVIII, хоть и был человеком просвещенного ума, любил нехитрую
шутку.
- Сир, - сказал де Блакас, - хотя бы для того, чтобы успокоить верно-
го слугу, соблаговолите послать в Лангедок, в Прованс и в Дофине надеж-
ных людей, которые доставили бы точные сведения о состоянии умов в этих
трех провинциях.
- Canimus surdis [4], - отвечал король, продолжая делать пометки на
полях Горация.
- Ваше величество, - продолжал царедворец, усмехнувшись, чтобы пока-
зать, будто он понял полустишие венузинского поэта, - ваше величество,
быть может, совершенно правы, надеясь на преданность Франции; но, дума-
ется мне, что я не так уж неправ, опасаясь какой-нибудь отчаянной попыт-
ки...
- С чьей стороны?
- Со стороны Бонапарта или хотя бы его партии.
- Дорогой Блакас, - сказал король, - ваш страх не дает мне работать.
- А ваше спокойствие, сир, мешает мне спать.
- Постойте, дорогой мой, погодите: мне пришло на ум пресчастливое за-
мечание о Pastor quum traheret; [5] погодите, потом скажете.
Наступило молчание, и король написал мельчайшим почерком несколько
строк на полях Горация.
- Продолжайте, дорогой герцог, - сказал он, самодовольно подымая го-
лову, как человек, считающий, что сам набрел на мысль, когда истолковал
мысль другого. - Продолжайте, я вас слушаю.
- Ваше величество, - начал Блакас, который сначала надеялся один вос-
пользоваться вестями Вильфора, - я должен сообщить вам, что не пустые
слухи и не голословные предостережения беспокоят меня. Человек благомыс-
лящий, заслуживающий моего полного доверия и имевший от меня поручение
наблюдать за югом Франции (герцог слегка замялся, произнося эти слова),
прискакал ко мне на почтовых, чтобы сказать: страшная опасность угрожает
королю. Вот почему я и поспешил к вашему величеству.
- Mala ducis avi domum [6], - продолжал король, делая пометки.
- Может быть, вашему величеству угодно, чтобы я оставил этот предмет?
- Нет, нет, дорогой герцог, но протяните руку...
- Которую?
- Какую угодно; вот там, налево...
- Здесь, ваше величество?
- Я говорю налево, а вы ищете направо; я хочу сказать - налево от ме-
ня; да, тут; тут должно быть донесение министра полиции от вчерашнего
числа... Да вот и сам Дандре... Ведь вы сказали: господин Дандре? - про-
должал король, обращаясь к камердинеру, который вошел доложить о приезде
министра полиции.
- Да, сир, барон Дандре, - отвечал камердинер.
- Да, барон, - сказал Людовик XVIII с едва заметной улыбкой, - войди-
те, барон, и расскажите герцогу все последние новости о господине Бона-
парте. Не скрывайте ничего, как бы серьезно ни было положение. Правда
ли, что остров Эльба - вулкан, и он извергает войну, ощетинившуюся и ог-
ненную: bella, horrida bella [7]?
Дандре, изящно опираясь обеими руками на спинку стула, сказал:
- Вашему величеству угодно было удостоить взглядом мое вчерашнее до-
несение?
- Читал, читал; но расскажите сами герцогу, который никак не может
его найти, что там написано; расскажите ему подробно, чем занимается
узурпатор на своем острове.
- Все верные слуги его величества, - обратился барон к герцогу, -
должны радоваться последним новостям, полученным с острова Эльба. Бона-
парт...
Дандре посмотрел на Людовика XVIII, который, увлекшись каким-то при-
мечанием, не поднял даже головы.
- Бонапарт, - продолжал барон, - смертельно скучает; по целым дням он
созерцает работы минеров в ПортоЛангоне.
- И почесывается для развлечения, - прибавил король.
- Почесывается? - сказал герцог. - Что вы хотите сказать, ваше вели-
чество?
- Разве вы забыли, что этот великий человек, этот герой, этот полубог
страдает накожной болезнью?
- Мало того, герцог, - продолжал министр полиции, - мы почти уверены,
что в ближайшее время узурпатор сойдет с ума.
- Сойдет с ума?
- Несомненно; ум его мутится, он то плачет горькими слезами, то хохо-
чет во все горло; иной раз сидит целыми часами на берегу и бросает ка-
мешки в воду, и если камень сделает пять или шесть рикошетов, то он ра-
дуется, точно снова выиграл битву при Маренго или Аустерлице. Согласи-
тесь сами, это явные признаки сумасшествия.
- Или мудрости, господин барон, - смеясь, сказал Людовик XVIII, - ве-
ликие полководцы древности в часы досуга забавлялись тем, что бросали
камешки в воду; разверните Плутарха и загляните в жизнь Сципиона Афри-
канского.
Де Блакас задумался, видя такую беспечность и в министре и в короле.
Вильфор не выдал ему всей своей тайны, чтобы другой не воспользовался
ею, но все же сказал достаточно, чтобы поселить в нем немалые опасения.
- Продолжайте, Дандре, - сказал король, - Блакас еще не убежден,
расскажите, как узурпатор обратился на путь истинный.
Министр полиции поклонился.
- На путь истинный, - прошептал герцог, глядя на короля и на Дандре,
которые говорили поочередно, как вергилиевские пастухи. - Узурпатор об-
ратился на путь истинный?
- Безусловно, любезный герцог.
- На какой же?
- На путь добра. Объясните, барон.
- Дело в том, герцог, - вполне серьезно начал министр, - что недавно
Наполеон принимал смотр; двое или трое из его старых ворчунов, как он их
называет, изъявили желание возвратиться во Францию; он их отпустил, нас-
тойчиво советуя им послужить их доброму королю; это его собственные сло-
ва, герцог, могу вас уверить.
- Ну, как, Блакас? Что вы на это скажете? - спросил король с торжест-
вующим видом, отрываясь от огромной книги, раскрытой перед ним.
- Я скажу, ваше величество, что один из нас ошибается, или господин
министр полиции, или я; но так как невозможно, чтобы ошибался господин
министр полиции, ибо он охраняет благополучие и честь вашего величества,
то, вероятно, ошибаюсь я. Однако, на месте вашего величества, я все же
расспросил бы то лицо, о котором я имел честь докладывать; я даже наста-
иваю, чтобы ваше величество удостоили его этой чести.
- Извольте, герцог; по вашему указанию я приму кого хотите, но я хочу
принять его с оружием в руках. Господин министр, нет ли у вас донесения,
посвежее? На этом проставлено двадцатое февраля, а ведь сегодня уже
третье марта.
- Нет, ваше величество, но я жду нового донесения с минуты на минуту.
Я выехал из дому с утра, и может быть, оно получено без меня.
- Поезжайте в префектуру, и если оно еще не получено, то... - Людовик
засмеялся, - то сочините сами; ведь так это делается?
- Хвала богу, сир, нам не нужно ничего выдумывать, - отвечал министр,
- нас ежедневно заваливают самыми подробными доносами; их пишут всякие
горемыки в надежде получить что-нибудь за услуги, которых они не оказы-
вают, но хотели бы оказать. Они рассчитывают на счастливый случай и на-
деются, что какое-нибудь нежданное событие оправдает их предсказания.
- Хорошо, ступайте, - сказал король, - и не забудьте, что я вас жду.
- Ваше величество, через десять минут я здесь...
- А я, ваше величество, - сказал де Блакас, - пойду приведу моего
вестника.
- Постойте, постойте, - сказал король. - Знаете, Блакас, мне придется
изменить ваш герб; я дам вам орла с распущенными крыльями, держащего в
когтях добычу, которая тщетно силится вырваться, и с девизом: Nenax [8].
- Я вас слушаю, ваше величество, - отвечал герцог, кусая ногти от не-
терпения.
- Я хотел посоветоваться с вами об этом стихе: Moli fugiens
anhalitu...[9] Полноте, дело идет об олене, которого преследует волк.
Ведь вы же охотник и оберегермейстер; как вам нравится это - Moli
anhelitu?
- Превосходно, ваше величество. Но мой вестник похож на того оленя, о
котором вы говорите, ибо он проехал двести двадцать лье на почтовых, и
притом меньше чем в три дня.
- Это лишний труд и беспокойство, когда у нас есть телеграф, который
сделал бы то же самое в три или четыре часа, и притом без всякой одышки.
- Ваше величество, вы плохо вознаграждаете рвение бедного молодого
человека, который примчался издалека, чтобы предостеречь ваше величест-
во. Хотя бы ради графа Сальвье, который мне его рекомендует, примите его
милостиво, прошу вас.
- Граф Сальвье? Камергер моего брата?
- Он самый.
- Да, да, ведь он в Марселе.
- Он оттуда мне и пишет.
- Так и он сообщает об этом заговоре?
- Нет, но рекомендует господина де Вильфор и поручает мне представить
его вашему величеству.
- Вильфор! - вскричал король. - Так его зовут Вильфор?
- Да, сир.
- Это он и приехал из Марселя?
- Он самый.
- Что же вы сразу не назвали его имени? - сказал король, и на лице
его показалась легкая тень беспокойства.
- Сир, я думал, что его имя неизвестно вашему величеству.
- Нет, нет, Блакас; это человек дельный, благородного образа мыслей,
главное - честолюбивый. Да вы же знаете его отца, хотя бы по имени...
- Его отца?
- Ну да, Нуартье.
- Жирондист? Сенатор?
- Вот именно.
- И ваше величество доверили государственную должность сыну такого
человека?
- Блакас, мой друг, вы ничего не понимаете; я вам сказал, что Вильфор
честолюбив; чтобы выслужиться, Вильфор пожертвует всем, даже родным от-
цом.
- Так прикажете привести его?
- Сию же минуту; где он?
- Ждет внизу, в моей карете.
- Ступайте за ним.
- Бегу.
И герцог побежал с живостью молодого человека; его искренний роя-
листский пыл придавал ему силы двадцатилетнего юноши.
Людовик XVIII, оставшись один, снова устремил взгляд на раскрытого
Горация и прошептал: "Justum et tenacem propositi virum..." [10].
Де Блакас возвратился так же поспешно, как вышел, но в приемной ему
пришлось сослаться на волю короля: пыльное платье Вильфора, его наряд,
отнюдь не отвечающий придворному этикету, возбудили неудовольствие мар-
киза де Брезе, который изумился дерзости молодого человека, решившегося
в таком виде явиться к королю. Но герцог одним словом: "По велению его
величества" - устранил все препятствия, и, несмотря на возражения, кото-
рые порядка ради продолжал бормотать церемониймейстер, Вильфор вошел в
кабинет.
Король сидел на том же месте, где его оставил герцог. Отворив дверь,
Вильфор очутился прямо против него; молодой человек невольно остановил-
ся.
- Войдите, господин де Вильфор, - сказал король, - войдите!
Вильфор поклонился и сделал несколько шагов в ожидании вопроса коро-
ля.
- Господин де Вильфор, - начал Людовик XVIII, - герцог Блакас гово-
рит, что вы имеете сообщить нам нечто важное.
- Сир, герцог говорит правду, и я надеюсь, что и вашему величеству
угодно будет согласиться с ним.
- Прежде всего так ли велика опасность, как меня хотят уверить?
- Ваше величество, я считаю ее серьезной; но благодаря моей поспеш-
ности она, надеюсь, предотвратима.
- Говорите подробно, не стесняйтесь, - сказал король, начиная и сам
заражаться волнением, которое отражалось на лице герцога и в голосе
Вильфора, - говорите, но начните с начала, я во всем и везде люблю - по-
рядок.
- Я представлю вашему величеству подробный отчет; но прошу извинить,
если мое смущение несколько затемнит смысл моих слов.
Взгляд, брошенный на короля после этого вкрадчивого вступления, ска-
зал Вильфору, что августейший собеседник внимает ему с благосклонностью,
и он продолжал:
- Ваше величество, я приехал со всей поспешностью в Париж, чтобы уве-
домить ваше величество о том, что по долгу службы я открыл не какое-ни-
будь обыденное и пустое сообщничество, какие каждый день затеваются в
низших слоях населения и войска, но подлинный заговор, который угрожает
трону вашего величества. Сир, узурпатор снаряжает три корабля; он замыш-
ляет какое-то дело, может быть безумное, но тем не менее и грозное, нес-
мотря на все его безумие. В настоящую минуту он уже, должно быть, поки-
нул остров Эльба и направился - куда? - не знаю. Без сомнений, он попы-
тается высадиться либо в Неаполе, либо на берегах Тосканы, а может быть,
даже и во Франции. Вашему величеству не безызвестно, что властитель ост-
рова Эльба сохранил сношения и с Италией и с Францией.
- Да, - отвечал король в сильном волнении, - совсем недавно мы узна-
ли, что бонапартисты собираются на улице Сен-Жак; но продолжайте, прошу
вас; как вы получили все эти сведения?
- Ваше величество, я почерпнул их из допроса, который я учинил одному
марсельскому моряку. Я давно начал следить за ним и в самый день моего
отъезда отдал приказ об его аресте. Этот человек, несомненный бонапар-
тист, тайно ездил на остров Эльба; там он виделся с маршалом, и тот дал
ему устное поручение к одному парижскому бонапартисту, имени которого я
от него так и не добился; но поручение состояло в том, чтобы подготовить
умы к возвращению (прошу помнить, ваше величество, что я передаю слова
подсудимого), к возвращению, которое должно последовать в самое ближай-
шее время.
- А где этот человек? - спросил король.
- В тюрьме, ваше величество.
- И дело показалось вам серьезным?
- Настолько серьезным, что, узнав о нем на семейном торжестве, в са-
мый день моего обручения, я тотчас все бросил, и невесту и друзей, все
отложил до другого времени и явился повергнуть к стопам вашего величест-
ва и мои опасения и заверения в моей преданности.
- Да, - сказал Людовик, - ведь вы должны были жениться на мадемуазель
де Сен-Меран.
- На дочери одного из преданнейших ваших слуг.
- Да, да; но вернемся к этому сообщничеству, господин де Вильфор.
- Ваше величество, боюсь, что это нечто большее, чем сообщничество,
боюсь, что это заговор.
- В наше время, - отвечал Людовик с уликой, - легко затеять заговор,
но трудно привести в исполнение уже потому, что мы, недавно возвратясь
на престол наших предков, обращаем взгляд одновременно на прошлое, на
настоящее и на будущее. Вот уже десять месяцев, как мои министры зорко
следят за тем, чтобы берега Средиземного моря бдительно охранялись. Если
Бонапарт высадится в Неаполе, то вся коалиция подымится против него,
прежде чем он успеет дойти до Пьомбино; если он высадится в Тоскане, то
ступит на вражескую землю; если он высадится во Франции, то лишь с горс-
точкой людей, и мы справимся с ним без труда, потому что население нена-
видит его. Поэтому успокойтесь, но будьте все же уверены в нашей коро-
левской признательности.
- А! Вот и господин Дандре, - воскликнул герцог Блакас.
На пороге кабинета стоял министр полиции, бледный, трепещущий; взгляд
его блуждал, словно сознание покидало его. Вильфор хотел удалиться, но
де Блакас удержал его за руку.
Людовик XVIII, увидав отчаянное лицо министра полиции, с силой от-
толкнул стол, за которым сидел.
- Что с вами, барон? - воскликнул он. - Почему вы в таком смятении?
Неужели из-за догадок герцога Блакаса, которые подтверждает господин де
Вильфор?
Герцог тоже быстро подошел к барону, но страх придворного пересилил
злорадство государственного деятеля: в самом деле, положение было тако-
во, что несравненно лучше было самому оказаться посрамленным, чем видеть
посрамленным министра полиции.
- Ваше величество... - пролепетал барон.
- Говорите! - сказал король.
Тогда министр полиции, уступая чувству отчаяния, бросился на колени
перед Людовиком XVIII, который отступил назад и нахмурил брови.
- Заговорите вы или нет? - спросил он.
- Ах, ваше величество! Какое несчастье! Что мне делать? Я безутешен!
- Милостивый государь, - сказал Людовик XVIII, - я вам приказываю го-
ворить.
- Ваше величество, узурпатор покинул остров Эльба двадцать восьмого
февраля и пристал к берегу первого марта.
- Где? - быстро спросил король.
- Во Франции, ваше величество, в маленькой гавани близ Антиб, в зали-
ве Жуан.
- Первого марта узурпатор высадился во Франции близ Антиб, в заливе
Жуан, в двухстах пятидесяти лье от Парижа, а вы узнали об этом только
нынче, третьего марта!.. Нет, милостивый государь, этого не может быть;
либо вас обманули, либо вы сошли с ума.
- Увы, ваше величество, это совершенная правда!
Людовик XVIII задрожал от гнева и страха и порывисто вскочил, словно
неожиданный удар поразил его вдруг в самое сердце.
- Во Франции! - закричал он. - Узурпатор во Франции! Стало быть, за
этим человеком не следили? Или, почем знать, были с ним заодно?
- Сир, - воскликнул герцог Блакас, - такого человека, как барон Данд-
ре, нельзя обвинять в измене! Ваше величество, все мы были слепы, и ми-
нистр полиции поддался общему ослеплению, вот и все!
- Однако... - начал Вильфор, но вдруг осекся, - простите великодушно,
ваше величество, - сказал он с поклоном. - Мое усердие увлекло меня;
прошу ваше величество простить меня.
- Говорите, сударь, говорите смело, - сказал король. - Вы один преду-
ведомили нас о несчастье; помогите нам найти средство отразить его.
- Ваше величество, узурпатора на юге ненавидят; полагаю, что если он
решится идти через юг, то легко будет поднять против него Прованс и Лан-
гедок.
- Верно, - сказал министр, - но он идет через Гап и Систерон.
- Идет! - прервал король. - Стало быть, он идет на Париж?
Министр полиции не ответил ничего, что было равносильно признанию.
- А Дофине? - спросил король, обращаясь к Вильфору. - Можно ли,
по-вашему, и эту провинцию поднять, как Прованс?
- Мне горько говорить вашему величеству жестокую правду, но настрое-
ние в Дофине много хуже, чем в Провансе и в Лангедоке. Горцы - бонапар-
тисты, ваше величество.
- Он был хорошо осведомлен, - прошептал король. - А сколько у него
войска?
- Не знаю, ваше величество, - отвечал министр полиции.
- Как не знаете? Вы забыли справиться об этом? Правда, это не столь
важно, - прибавил король с убийственной улыбкой.
- Ваше величество, я не мог об этом справиться; депеша сообщает
только о высадке узурпатора и о пути, по которому он идет.
- А как вы получили депешу? - спросил король.
Министр опустил голову и покраснел, как рак.
- По телеграфу, ваше величество.
Людовик XVIII сделал шаг вперед и скрестил руки на груди, как Наполе-
он.
- Итак, - сказал он, побледнев от гнева, - семь союзных армий ниспро-
вергли этого человека; чудом возвратился я на престол моих предков после
двадцатипятилетнего изгнания; все эти двадцать пять лет я изучал, обду-
мывал, узнавал людей и дела той Франции, которая была мне обещана, - и
для чего? Для того чтобы в ту минуту, когда я достиг цели моих желаний,
сила, которую я держал в руках, разразилась громом и разбила меня!
- Ваше величество, это рок, - пробормотал министр, чувствуя, что та-
кое бремя, невесомое для судьбы, достаточно, чтобы раздавить человека.
- Стало быть, то, что говорили про нас ваши враги, справедливо: мы
ничему не научились, ничего не забыли! Если бы меня предали, как его, я
мог бы еще утешиться. Но быть среди людей, которых я осыпал почестями,
которые должны бы беречь меня больше, чем самих себя, ибо мое счастье -
их счастье: до меня они были ничем, после меня опять будут ничем - и по-
гибнуть из-за их беспомощности, их глупости! Да, милостивый государь, вы
правы, это - рок!
Министр, не смея поднять голову, слушал эту грозную отповедь. Блакас
отирал пот с лица; Вильфор внутренне улыбался, чувствуя, что значение
его возрастает.
- Пасть, - продолжал Людовик XVIII, который с первого взгляда измерил
глубину пропасти, разверзшейся перед монархией, - пасть и узнать о своем
падении по телеграфу! Мне было бы легче взойти на эшафот, как мой брат,
Людовик XVI, чем спускаться по тюильрийской лестнице под бичом насме-
шек... Вы не знаете, милостивый государь, что значит во Франции стать
посмешищем, а между тем вам следовало это знать.
- Ваше величество, - бормотал министр, - пощадите!..
- Подойдите, господин де Вильфор, - продолжал король, обращаясь к мо-
лодому человеку, который неподвижно стоял поодаль, следя за разговором,
который касался судьбы целого государства, - подойдите и скажите ему,
что можно было знать наперед все то, чего он не знал.
- Ваше величество, физически невозможно было предугадать замыслы, ко-
торые узурпатор скрывал решительно от всех.
- Физически невозможно! Какой веский довод! К сожалению, веские дово-
ды то же, что и люди с весом, я узнаю им цену. Министру, имеющему в сво-
ем распоряжении целее управление, департаменты, агентов, сыщиков, шпио-
нов и секретный фонд в полтора миллиона франков, невозможно знать, что
делается в шестидесяти милях от берегов Франции? Вот молодей человек, у
которого не было ни одного из этих средств, и он, простой судейский чи-
новник, знал больше, чем вы со всей вашей полицией, и он спас бы мою ко-
рону, если бы имел право, как вы, распоряжаться телеграфом.
Взгляд министра полиции с выражением глубочайшей досады обратился на
Вильфора, который склонил голову со скромностью победителя.
- Про вас я не говорю, Блакас, - продолжал король, - если вы ничего и
не открыли, то по крайней мере были настолько умны, что упорствовали в
своих подозрениях; другой, может быть, отнесся бы к сообщению господина
де Вильфора, как к пустякам, или подумал бы, что оно внушено корыстным
честолюбием.
Это был намек на те слова, которые министр полиции с такой уверен-
ностью произнес час тому назад.
Вильфор понял игру короля. Другой, может быть, упоенный успехом, дал
бы увлечь себя похвалами; но он боялся нажить смертельного врага в ми-
нистре полиции, хотя и чувствовал, что тог погиб безвозвратно. Однако
министр, не умевший, в дележе власти, предугадать замыслы Наполеона,
мог, в судорогах своей агонии, проникнуть в тайну Вильфора: Для этого
ему стоило только допросить Дантеса. Поэтому, вместе того чтобы добить
министра, он пришел ему на помощь.
- Ваше величество, - сказал Вильфор, - стремительность событий дока-
зывает, что только бог, послав бурю, мог остановить их. То, что вашему
величеству угодно приписывать моей проницательности, всего-навсего дело
случая; я только воспользовался этим случаем как преданный слуга. Не це-
ните меня выше, чем я заслуживаю, сир, чтобы потом не разочароваться в
вашем первом впечатлении.
Министр полиции поблагодарил Вильфора красноречивым взглядом, а
Вильфор понял, что успел в своем намерении и, не утратив благодарности
короля, приобрел друга, на которого в случае нужды мог надеяться.
- Пусть будет так, - сказал король. - А теперь, господа, - продолжал
он, обращаясь к де Блакасу и министру полиции, - вы мне более не нужны,
можете идти... То, что теперь остается делать, относится к ведению воен-
ного министра.
- К счастью, - сказал герцог, - мы можем надеяться на армию: вашему
величеству известно, что все донесения свидетельствуют об ее преданности
вашей короне.
- Не говорите мне о донесениях; теперь я знаю, как им можно верить.
Да, кстати о донесениях, барон: какие новости об улице Сен-Жак?
- Об улице Сен-Жак! - невольно воскликнул Вильфор, но тотчас спохва-
тился: - Простите, сир, преданность вашему величеству то и дело застав-
ляет меня забывать, - не о моем уважении, оно слишком глубоко запечатле-
но в моем сердце, - но о правилах этикета.
- Прошу вас, - отвечал король, - сегодня вы приобрели право спраши-
вать.
- Сир, - начал министр полиции, - я как раз хотел доложить сегодня
вашему величеству о новых сведениях, собранных по этому делу, но внима-
ние вашего величества было отвлечено грозным событием в заливе Жуан; те-
перь эти сведения уже не могут представлять для вашего величества ника-
кого интереса.
- Напротив, - отвечал король, - это дело имеет, мне кажется, прямую
связь с тем, которое теперь занимает нас, и смерть генерала Кенель, мо-
жет быть, наведет нас на след большого внутреннего заговора.
Услышав имя Кенель, Вильфор вздрогнул.
- Действительно, ваше величество, - продолжал министр полиции, - судя
по всему, это не самоубийство, как полагали сначала, а убийство. Генерал
Кенель, по-видимому, исчез по выходе из бонапартистского клуба. Какой-то
неизвестный приходил к нему в то утро и назначил ему свидание на улице
Сен-Жак. К сожалению, камердинер, который причесывал генерала, когда
незнакомца ввели в кабинет, и слышал, как он назначил свидание на улице
Сен-Жак, не запомнил номера дома.
Пока министр полиции сообщал королю эти сведения, Вильфор, ловивший
каждое слово, то краснел, то бледнел.