– Как Бостонская гавань в бурю, генерал.
– Очень хорошо. Я понимаю. Приуатноссь… В связи с вышеизложенным весь наш штат был оповещен о том, что друг известного лица может разыскивать его на территории аэропорта, анонимно, разумеется.
– Да, конечно. – «Совсем спятил», промелькнуло при этом в голове Брендана.
– Имея в виду такую возможность, – продолжил чиновник, с трудом сдерживая триумф, – я, в свою очередь, предположил, что друг известного лица так же мог прилететь на наш остров для рандеву.
– Отличная догадка.
– Просто немного логики. Следующей осенившей меня мыслью было проверить списки пассажиров прибывающих рейсов, имея в виду преимущественно первый класс, соответствующий социальному статусу друга известного лица.
– Живой пример ясновидения, – пробормотал судья. – И вы выбрали меня.
– Ваше имя, уважаемый мистер! Пьер Префонтейн!
– Моя благоверная, покойная мать без сомнения оскорбилась бы, узрев в этом упущение «Брендана Патрика». Так же как и французы, ирландцы очень щепетильны в таких вопросах.
– Но вы с ним родственники. Я сразу же понял это!
– Действительно?
– Пьер Префонтейн!.. Жан-Пьер Фонтейн. Видите ли, я специалист по иммиграционной процедуре, можно сказать эксперт, я изучал методы многих стран. Ваше имя для меня великолепный пример, глубокоуважаемый судья. Волна за волной, иммигранты пребывали в Штаты, где это сопровождалось смешением наций, рас и языков. В процессе ассимиляции имена многих иммигрантов изменились, полностью или частично, по их желанию или по вине измученных огромным количеством работы клерков. Но корни фамилий часто сохранялись, что и произошло с вами. Семейство Фонтейн превратилось в Префонтейн, а человек, с которым так стремилось встретиться наше известное лицо, есть ни кто иной, как член американской ветви единого клана!
– Меня просто пугает ваша прозорливость, – негромко похвалил начальника Брендан, не понимая, почему в кабинете до сих пор еще нет дюжих медбратьев со смирительными одеждами. – Не могло ли это быть просто совпадением? Фонтейн – имя чрезвычайно распространенное во Франции, но, насколько мне известно, Префонтейны сосредоточены преимущественно в окрестностях Марселя.
– Да, конечно, – подхватил чиновник, снова понижая голос до шепота и при этом еще и подмигивая Брендану. – Это было бы так, без предварительных звонков с набережной Д'Орсе в Париже и английского МИДа и их инструкций по организации встречи известного лица. Окажите ему уважение, окружите его заботой, сохраняйте его анонимность и доставьте его в местное курортное местечко. Данное лицо желает полной приуатносси… Кроме того, великий воин желает конфиденциальной встречи с кем-то, кого он не нашел. Возможно, знаменитость пытается сохранить родственную принадлежность этого человека в секрете. У всех великих всегда есть секреты…
Внезапно тысячи долларов в карманах стали казаться Префонтейну непосильным грузом. Уровень защиты четыре-ноль в Вашингтоне, парижская набережная Д'Орсе, лондонское Министерство иностранных дел, кроме того, огромное количество денег, выплаченное Рэндольфом Гейтсом, пребывавшим в заметной панике, все это странным образом сплелось в единый клубок, в котором самой странной нитью было присутствие недобросовестного профессора права. Случайность или закономерность? Что все это может значить?
– Вы необыкновенный человек, – быстро сказал Брендан, скрывая за торопливыми словами свои сомнения. – Ваша логика и догадливость удивительны и неповторимы, но все должно оставаться в строжайшем секрете.
– Я ничего не слышал, достопочтенный судья! – воскликнул чиновник. – Если только вы оцените мои способности в высших сферах, не повредив мне…
– Будьте уверены, о вас услышат, где нужно. Кстати, а куда отправился мой знаменитый кузен?
– Гидроплан, на котором были он и его жена, совершил посадку у небольшого острова под названием Транквилити. Он должен был остановиться там в гостинице с одноименным названием.
– Очень скоро вы получите персональную благодарность от вышестоящего начальства, не сомневайтесь.
– Почту за честь персонально провести вас через таможню.
Брендан Патрик Пьер Префонтейн подхватил свой чемодан из блестящей коричневой кожи и, все еще находясь в крайней степени изумления, прошествовал во внутренний зал аэропорта Блэкбурн. Изумлен, черт возьми, да он был просто ошеломлен и оглушен происшедшим с ним событием. Про себя он никак не мог решить, покупать ли ему срочно обратный билет на следующий рейс до Бостона или… но ноги его все уже решили за него. Они направили его к стойке под небесно-голубым знаком, на котором белыми буквами было написано: «Межостровное сообщение». Если он просто наведет там кое-какие справки, то особого вреда это не принесет, а купить билет до Бостона никогда не поздно. На стене позади стойки ближайший к нему список перечислял рейсы «На острова», где среди Наветренных и Подветренных островов, Гренад и прочей экзотики, Транквилити был зажат, подобно мясу в сэндвиче, между Канада Кай и Черепашьими утесами. Два молодых создания в униформе, чернокожая девушка и белокожий юноша, тихо переговаривались, облокотившись о стойку с противоположной ее стороны, в ожидании клиентов. Заметив трущегося рядом Префонтейна, девушка приветливо спросила его:
– Чем могу помочь вам, сэр?
– Я не вполне уверен, – ответил Брендан нерешительно. – Мои планы так переменчивы, но кажется на Транквилити остановился мой друг.
– В гостинице, сэр?
– Да, похоже на то. Сколько туда лететь?
– При ясной погоде, сэр, не больше пятнадцати минут, но туда летают только гидропланы. И похоже, что до завтрашнего утра свободных машин не будет.
– А вот и ошибаешься, моя хорошая, – перебил девушку появившийся из-за спины Префонтейна парень в белой рубашке с маленькими золотыми крылышками на вороте.
– Через несколько минут я повезу заказ для Джонни, – добавил он, подходя ближе.
– Но в сегодняшнем расписании его нет.
– Час назад он там появился. С пометкой «срочно».
Еще до того как затихли последние звуки этой фразы, острый взгляд Префонтейна жадно впился в груду картонных коробок, медленно ползущих по линии карусельного транспортера в сторону багажного отделения секции «Межостровное сообщение». Даже если бы он и располагал временем для размышлений, он уже знал точно, какое бы решение было бы принято в конце концов.
– Я хотел бы приобрести билет на этот рейс, если это возможно, – сказал он, рассматривая надписи на проплывающих мимо картонных упаковках с пищевой смесью от Герберта для младенцев и подгузниками «Памперс» среднего размера. Он нашел неизвестную женщину с мальчиком и младенцем.
Глава 8
Всем сотрудникам Федеральной Комиссии по торговле доподлинно было известно, что их председатель Альберт Армбрустер страдает язвой, а также имеет гипертонию, и поэтому, по предписанию врача, должен немедленно следовать домой при малейшем признаке недомоганий. Что и случилось с ним сразу же после более чем плотного ленча, о коей маленькой слабости председателя также все знали. Но никто не знал того, что во время этого ленча раздался звонок Алекса Конклина, сообщающий новые сведения о кризисе в стане Снейк Леди. Так же как и в случае первого звонка, заставшего Армбрустера в душе, Алекс, оставаясь инкогнито, предупредил трясущегося председателя, что кто-то по имени Кобра сегодня в течение дня войдет с ним в контакт, может быть дома, а может быть в офисе. («Используй в работе все наиболее банальные пугающие словечки», – говорилось в псалме от Святого Конклина). Кроме того, Армбрустер был предупрежден о том, что должен хранить молчание… «Таков приказ Шестого Флота». «Ох, Боже ты мой!» Сразу после этого Армбрустер призвал свою персональную колесницу и приказал мчать себя домой, сославшись на обострение грызущего его недуга. Дополнительные неприятности, в виде Джейсона Борна, стерегли председателя около его дома.
– Доброе утро, мистер Армбрустер, – вежливо сказал незнакомец, обращаясь к председателю, выбирающемуся из машины, дверь которой предусмотрительно придерживалась шофером.
– А?.. Что?.. – реакция Армбрустера была быстрой, но несколько рассеянной.
– Я просто пожелал вам доброго утра. Моя фамилия Симон. Несколько лет назад мы встречались в Белом Доме, на приеме в честь создания Совета Служб Президента…
– Меня там не было, – выразительно перебил человека председатель комиссии.
– В самом деле? – спросил незнакомец, голосом по-прежнему вежливым, но явно с недоверчивостью, удивленно изогнув дугой брови.
– Мистер Армбрустер? – шофер закрыл дверь и с полупоклоном повернулся к председателю. – Какие будут распоряжения на?..
– Нет, нет, – поспешно ответил Армбрустер. – Ты свободен. На сегодня все… и на вечер тоже.
– Завтра утром в обычное время, сэр?
– Да, завтра, пожалуй. Если ничего не случится. Я неважно себя чувствую. Поэтому справься сначала в офисе.
– Да, сэр, – шофер приложил палец к козырьку форменной фуражки и забрался обратно в машину.
– Весьма печально слышать такое, – проговорил незнакомец, наблюдая за тем, как шофер запускает мотор и автомобиль исчезает за углом.
– Что?.. А, это вы. Я не был в Белом Доме на этом чертовом приеме!
– Может быть, я ошибаюсь…
– Вероятно. Ну, всего наилучшего, – нетерпеливо попрощался Армбрустер, направляясь было к каменной лестнице, ведущей к дверям дома.
– Однако, господин председатель, я точно помню, что адмирал Бартон представлял нас друг другу…
– Что?.. – Председатель быстро обернулся. – Что вы только что сказали?
– Мы теряем время, – ответил Джейсон Борн и налет учтивости исчез из его голоса. Лицо его стало жестким и холодным. – Я Кобра.
– Ох, Господи ты Боже мой!.. Что-то сегодня я не очень хорошо себя чувствую… – Армбрустер сказал это хриплым шепотом, резко вскинув голову и разглядывая окна своего дома и дверь.
– Если мы не побеседуем, то ваше состояние может значительно ухудшится, – продолжил Джейсон, проследив за взглядом председателя комиссии. – Поднимемся к вам и поговорим внутри?
– Нет! – поспешно воскликнул Армбрустер. – Она трещит все время без умолка и везде сует свой нос, разнюхивает обо всех моих гостях, а потом болтает об этом по всему городу, да еще и преувеличивает раз в сто.
– Я так понимаю, вы говорите о вашей жене?
– Да, обо всех о них. Женщины не знают, когда нужно держать варежку закрытой.
– Вероятно, она ощущает потребность в общении…
– Что?
– Ну, не в этом дело. Через квартал, ниже по улице, у меня машина. Как вы смотрите на небольшую поездку?
– Так будет лучше, черт возьми. Остановите у аптеки в конце улицы. У них есть заказ на мое лекарство… И кто вы такой, Бога ради?
– Я уже сказал вам, – ответил Борн. – Кобра. Есть такая змея.
– Ох, Боже ты мой… – прошептал Армбрустер.
Заказ в аптеке не заставил себя долго ждать, и после этого Джейсон отвез председателя комиссии в бар по соседству, который он заранее присмотрел на случай необходимости.
Помещение бара, затемненное, с глубокими, укромными кабинками с низкими столиками, надежно укрывающими посетителей от любопытных взоров, как нельзя лучше подходило для предстоящего разговора. Фон беседы был очень важен. Здесь Армбрустеру будет некуда деться от ясных, пронизывающих и испытующих его глаз незнакомца, задающего леденящие кровь вопросы. Дельта и Каин заняли свои места. Команду принял Джейсон Борн, Дэвид Вебб был забыт.
– Своей безопасностью мы должны заниматься сами, – негромко сказал Кобра, после того как принесли их напитки. – Имея в виду сохранение системы, мы должны знать, сколько вреда каждый из нас может принести под воздействие амитала.
– Что это такое, черт побери? – спросил Армбрустер, отпивая из своего стакана большую часть содержимого, хватаясь за живот и прикрывая глаза.
– Искусственный наркотик, так называемый «эликсир правды».
– Что?
– К такой подаче мяча вы не привыкли, – объяснил Борн, припоминая бейсбольные термины Конклина. – Нам нужно прикрыть все базы, потому что в этой игре обычных правил может и не быть. В смысле конституционных прав.
– Да кто вы такой? – Председатель Федеральной Комиссии отрыгнул и поспешно хлебнул из стакана. Руки его заметно дрожали. – Ликвидационная команда из одного человека? Джон Доу очень много знал, и поэтому его пришили в скверике?
– Не ерничайте. Подобное было бы абсолютно ошибочным. Это лишь пошло бы на пользу тех, кто старается найти нас, дало бы им след…
– В таком случае, что вы имеете в виду?
– Сохранение наших жизней, включая репутацию в обществе и стиль жизни.
– Да, вы тот еще остряк, мать вашу. Как вы собираетесь это организовать?
– Давайте говорить о вас, идет? По вашим же словам, здоровье у вас не ахти. Вы можете уйти в отставку по требованию врача и далее мы, «Медуза», берем заботу о вас на себя.
Воображение Джейсона работало, обращая фантастические образы в выражения, которые он черпал из писания от Святого Алекса.
– Никого не удивит, если вы, обеспеченный человек, приобретете себе виллу или даже целый остров на Карибах. Там вы будете в полной безопасности, и никто не сможет связаться с вами без вашего согласия. Ну, какие-нибудь тщательно отрежессированные интервью будут, по-видимому, допустимы. Безопасность их и содержание гарантируется. Все это будет вполне возможно.
– Одинокая жизнь вдали от всех, так что ли? – ответил Армбрустер. – Я с мамочкой на пару. Я же ее просто придушу в конце концов.
– Не обязательно все будет так скучно, – возразил Кобра. – Визиты гостей не возбраняются. По вашему желанию, их в любое время доставят на остров. И кроме того, женщины. По вашему выбору или выбору тех, чьим вкусам вы доверяете. Ваша жизнь будет протекать, мало отличаясь от сегодняшней, возможны некоторые неудобства, но не без приятных неожиданностей. Наша цель будет достигнута. Вы будете защищены и, тем самым, будет обеспечена и наша безопасность. Но, как я уже говорил, такое положение дел всего лишь гипотеза. Что до меня, считаю необходимым, потому что я в курсе почти всего. Мой отъезд – вопрос нескольких дней… А как много знаете вы, мистер Армбрустер?
– Я не участвовал непосредственно в операциях на местах. Я имею дело с глобальной стратегией. Как и многие другие, я получаю телексы из банков в Цюрихе, проверяю списки депозитов и работаю с компаниями, в которых приобретается долевое участие. Вот вроде и все.
– Тогда вилла это не для вас.
– Да на кой дьявол мне она сдалась? Если бы я захотел, я смог бы купить себе не одну, а две. В Цюрихе у меня около ста миллионов долларов.
Борн с трудом смог заставить себя не выдать свое удивление и внимательно посмотрел на председателя комиссии.
– Я не в курсе, – сказал он.
– А кому я должен был рассказывать? Мамочке-трепунье?
– Кого еще вы знаете лично? – спросил Кобра.
– Из основной команды практически никого, но и они меня не знают. Черт, да никто никого не знал… И кстати, раз уж мы про это заговорили, то возьмем например вас. О вас я никогда не слышал. Как я понял, вы крутитесь наверху. Меня предупреждали, что вы подкатитесь ко мне, но сам я вас вижу впервые.
– Меня призвали для особого случая. Моя деятельность глубоко законспирирована.
– Так я и уверяю, вам не будет…
– А что Шестой Флот? – перебил его Борн, отводя разговор подальше от своей персоны.
– Иногда я встречаюсь кое с кем из них, но думаю, что мы не обменялись и дюжиной слов. Он военный, а я гражданский. Очень даже гражданский.
– Сейчас – да, но когда все это начиналось, вы тоже были в армии.
– Но черта с два я стал военным. Одна форма еще не из кого не делала военным, а из меня и подавно.
– А что вы скажите насчет парочки генералов, одного из Брюсселя, а другого из Пентагона?
– Они решили делать карьеру и поэтому остались в армии. Мне это было не нужно, и я не остался.
– Мы должны иметь в виду утечку информации, сплетни, – сказал Борн наудачу. В его глазах появился интерес. – Мы не можем себе позволить ни малейшего намека на военную направленность.
– Вы имеете в виду хунту?
– Вот именно. Ничего такого, – подтвердил Борн, внимательно наблюдая за реакцией Армбрустера. – Подобные вещи сродни горной лавине…
– Даже не думайте! – злобно зашептал председатель Федеральной Комиссии по торговле, перебив Борна. – Шестой Флот, как вы изволите называть его, делает дела только здесь, и то только потому, что это представляет определенные удобства. Он адмирал до мозга костей, он обожает свист снарядов, походы в кильватерных колоннах и прочую муру, но он завязан на Вашингтон, и все!
– Я знаю это, как и вы, – многозначительно сказал Джейсон, скрывая за интонацией свое удивление. – Но кто-то, находящийся в системе защиты в течение последних пятнадцати лет, соорудил свой собственный сценарий, и это уходит концами в Сайгон, в Штаб в Сайгоне.
– Это может исходить из Сайгона, но совершенно точно не могло зацепиться здесь. Наши солдатики ничего не смыслят в подобных делах, и мы все это знаем… Даже в Сайгоне они сами управиться не могли. Но мне понятна ваша мысль. Вы связываете нас с Пентагоном, и пресса и голубоглазые чистюли в Конгрессе имеют поживу на полгода. Дюжина подкомиссий обеспечена работой.
– Чего мы терпеть не собираемся, – вставил Борн.
– Согласен, – сказал Армбрустер. – Вопрос в том, можем ли мы подобраться к той сволочи, что составила сценарий?
– Подобраться можем, но не вплотную. Он имеет контакт в Лэнгли, но уровень контакта нам не известен.
– Лэнгли? Так Бог ты мой, у нас же есть там свой человек! Он может заняться этим и вычислить этого сукиного сына.
– ДеСоле? – как можно небрежней бросил Кобра.
– Точно. – Армбрустер наклонился вперед. – Вижу, вам много известно. Этот парень – наш большой секрет. И что ДеСоле сказал вам?
– Ничего. Мы его не трогали, – сказал Джейсон, усиленно подыскивая подходящий ответ. Он был Дэвидом Веббом слишком долго! Конклин прав, он уже не может соображать так же быстро, как раньше. Наконец подходящие слова пришли… В виде Правды, опасной ее части, но убедительной. Он не должен терять эту убедительность.
– Он предполагает, что за ним наблюдают, и поэтому просил нас держаться в стороне. Никаких контактов до тех пор, пока он сам не разберется в своих делах и тогда даст нам знать. Там еще ведь кое-что произошло.
– В чем дело? Говорите яснее? Кто-то вышел на него? – Председатель сжал свой стакан, и глаза его от ярости вылезли из орбит.
– Кто-то из начальства узнал, что Тигартен в Брюсселе имеет прямую факсимильную связь с кодом доступа, в обход обычной процедуры регистрации запросов и досмотра, которыми занимается ДеСоле.
– Чертовые чокнутые солдафоны! – взорвался Армбрустер. – Стоит дать им немного власти, а они начинают скакать как новобранцы и покупать все понравившиеся им игрушки! Факсы, прямые связи с кодами доступа! Господи, да наверно он попросту набрал наугад номер и вклинился прямехонько в ФБР.
– ДеСоле сказал, что у него готова устойчивая легенда, и он сможет управиться с этим сам, но времени для интересующего нас расследования у него нет. Если он узнает что-то, он выйдет на нас сам, нам соваться туда нечего.
– Неужели вы не понимаете, что из-за этого вшивого солдафона вы и угодили в это дерьмо? Если бы не этот болван со своими кодами доступа, у нас бы сейчас не было проблем. Разобрались бы со всем в пять минут.
– Но что сделано, то сделано. Проблемы и кризис нашей системы налицо, и никуда от этого не уйти, – ответил Борн. – Повторяю, мы должны защищать себя. Некоторые из наших людей должны уехать, исчезнуть, по крайней мере, ненадолго. Для пользы остальных.
Председатель Федеральной Комиссии снова отодвинулся вглубь кабинки, выражение его лица было ощутимо несогласным.
– Ага. Вот что я вам скажу, Симон, или как там вас. Вы взялись не за тех людей. Мы – бизнесмены и достаточно богаты или самолюбивы, чтобы работать на правительство за сравнительно небольшие деньги. Но самое главное – это то, что мы именно бизнесмены и имеем инвестиции в различных сферах промышленности. Кроме того, на наши места нас назначили, а не избрали, из чего следует, что от нас никто не ждет полного отчета о финансовых операциях. Чувствуете, куда я клоню?
– Не уверен, – ответил Джейсон, с ужасом понимая, что теряет контроль над ситуацией, не может больше быть угрозой для этого человека. «Я так долго был не у дел… а Альберт Армбрустер совсем не дурак. Первую панику он пережил и теперь собрался с мыслями и обдумал состояние дел». – И куда вы клоните?
– Займитесь-ка лучше нашими солдатиками. Покупайте им виллы или острова в Карибском море и удаляйте их за пределы достижимости, но не нас. Организуйте там для них придворных и королевства, и пусть играют в королей. Это как раз для них.
– И работать без них? – спокойно спросил Борн, стараясь ничем не выдать свое изумление.
– Вы сами сказали это, и мне остается только согласиться. Малейший прокол нашей военщины – и мы в заднице, потому как все это очень хорошо складывается в картинку под названием «военно-промышленный комплекс», от чего не так далеко до такого как, например, «военно-промышленный тайный сговор». – Армбрустер снова наклонился вперед. – Они нам больше не нужны! Избавьте нас от них.
– Но не обойдется без огласки.
– Может быть, и так. Но прищемить их чертовы солдафонские яйца не мешает.
– Я подумаю об этом.
– Не о чем думать. Через шесть месяцев мы будем контролировать ситуацию в Европе.
Джейсон Борн не сводил глаз с лица председателя Федеральной Комиссии по торговле. «Контроль?» – думал он про себя. «Но для чего? Над чем?»
– Я отвезу вас домой, – сказал он.
– Я разговаривал с Мари, – сказал Конклин. Джейсон позвонил ему в загородную резиденцию Управления в Виргинию из телефона-автомата от бензоколонки в пригороде Манассаса. – Она в гостинице, а не в вашем доме.
– Почему они переехали? – встревоженно спросил Джейсон.
– Она не смогла ничего объяснить. Кажется, было время кормления или пеленания, в общем, чего-то такого, когда мамаши не думают ни о чем кроме своего дитяти. Я слышал, как в трубке кричат твои ребятишки. А они горластые, приятель.
– Что еще она сказала, Алекс?
– Вроде как твой шурин решил перевезти их туда. Она не вдавалась в подробности. А так голос у нее был нормальный, только, как я говорил, немного нетерпеливый. Обычная Мари, к которой я привык и которую люблю. Она все спрашивала, как у тебя идут дела.
– Полагаю, ты сказал ей, что у меня все в порядке?
– Да, черт возьми. Я сказал ей, что ты залез в нору, и тебя стерегут, а ты копаешься в ворохе распечаток. Что-то вроде полуправды.
– Джонни собирался с ней поговорить. Видимо она рассказала ему, что произошло, и он перевез их в свой личный бункер.
– В личный что?
– Ты видел «Транквилити Инн» или нет? Откровенно говоря, я не помню, бывал ты там или нет?
– Четыре года назад Панов и я видели ее только в качестве стройплощадки. С тех пор мы там не были, по крайней мере я. Никто не приглашал.
– Я так полагал, что для тебя там двери всегда открыты, в любое время… В общем, понимаешь, гостиница стоит на берегу, и добраться до нее можно только по воде или по воздуху или по дерьмовой горной дороге, усыпанной такими валунами, что нормальная машина дважды ее не осилит. Все необходимое доставляется туда по воздуху или морем. С городом связи почти нет.
– А пляж наверно охраняется, – добавил Конклин. – Обычно Джонни ничего не упускает из виду.
– Именно поэтому я и послал их туда. Я позвоню ей позже.
– Так, а что насчет текущих дел? – спросил Алекс. – Как там поживает Армбрустер?
– Ну что сказать, – ответил Борн. Взгляд его задумчиво блуждал по белому пластику телефонного аппарата. – Например, из его слов я понял, что «Медуза», функционировавшая в районе Сайгона по заданию Штаба американских войск, на которой Армбрустер заработал около ста миллионов долларов, хранящихся у него в Цюрихе, желает теперь избавиться от военных, потому что они, видите ли, ей больше не нужны. Он прямо так мне и сказал.
– Поверить этому не могу, – негромко произнес отставник-разведчик, пребывая в сомнении. – Может быть, ты не так его понял?
– Нет, именно так. Он называл их солдафонами и, как мне показалось, не ставил ни во что их прошлые заслуги. Он разжаловал их до уровня желторотых новобранцев, таращащих глаза на каждую новую игрушку в витрине.
– Кое-кто из сенаторов в Комитете по обслуживанию Вооруженных Сил наверняка согласился бы с этой оценкой, – заметил Алекс.
– Но и это еще не все. Когда я пытался заговорить о том, что «Медуза» была создана в Штабе Сайгона, он возразил мне и весьма недвусмысленно. Он сказал, что когда-то могло быть так, но очень недолго, потому, что, цитирую: «Солдатики в Сайгоне сами управиться не смогли».
– Это вызов. А сказал он, почему они оказались такими слабосильными?
– Нет, и я его не спрашивал. Предполагалось, что я знаю ответ.
– Да, хорошо бы. Мне все меньше и меньше нравится картинка, разрастающаяся перед нами… А как всплыли эти сто миллионов?
– Я завел разговор о том, что «Медуза» могла бы приобрести ему виллу где-нибудь за пределами страны и вне достижимости спецслужб, если нам это покажется необходимым. Его это особенно не заинтересовало, и в заключение он сказал, что если захочет, то и сам может себе купить хоть две. После этого добавил, что в Цюрихе у него лежат сто миллионов баксов, о чем, насколько я понял, я тоже должен был знать.