– Неплохо, сучка.
– Навряд ли тебя принимают в их среде за жеребца, скотина.
– Выходит, это и есть предмет нашей беседы?
– Именно. Кроме того, с час назад, как раз перед тем, как ты вернулся домой из офиса, к нам приходил один человек. Денис чистила серебро, поэтому открывала ему я. Должна сказать, что его вид произвел на меня впечатление. Он был одет в вызывающе дорогой костюм и приехал сюда на черном «Порше»…
– И что дальше? – нетерпеливо перебил ее Гейтс, нагибаясь в кресле вперед. Взгляд его вновь расширившихся глаз был ожидающим и взволнованным, если не сказать более.
– Он сказал мне, что le grand profeseur [14] задолжал ему двадцать тысяч долларов, и что тебя прошлой ночью не было там, где ты должен был быть. Имелся в виду отель «Риц», не так ли?
– Нет. Что-то выплыло наружу… О, Господи, он не так понял. Что он еще сказал?
– Мне не понравился ни его тон, ни его манеры. Я ответила, что не имею никакого понятия о том, где ты был. Он знал, что я лгу, но более ничего не сказал.
– Хорошо. Ложь – это то, в чем он разбирается.
– Не думала, что двадцать тысяч станут для тебя проблемой…
– Дело не в сумме, а в том, за что ее требуют.
– Так за что же?
– Ни за что.
– Мне кажется, такие вещи ты и называешь противоречивыми, а, Рэнди?
– Заткнись!
Резко и требовательно зазвонил телефон. Гейтс вскочил с места и уставился на аппарат, не делая при этом ни малейшей попытки подойти к столу и снять трубку. Вместо этого он умоляюще посмотрел на жену и попросил, внезапно охрипшим голосом:
– Эдит, кто бы это ни был, скажи ему, что меня нет… Я уехал, меня нет в городе, и ты не знаешь, когда я вернусь.
Эдит подошла к столу с телефоном.
– Мало кто знает этот номер. Это твоя частная линия, – заметила она, снимая трубку после третьего звонка.
– Резиденция профессора Гейтса, – сказала она.
В течение последних лет отвечать по телефону стало ее основным занятием. Друзья узнавали ее по голосу, а остальным не было до нее никакого дела.
– Да… да. Извините, он уехал, и я не знаю, когда он вернется.
Миссис Гейтс удивленно посмотрела на телефонный аппарат и повесила трубку.
– Звонили из Парижа. Я разговаривала с телефонисткой… Странно. Кто-то хотел с тобой поговорить, но она даже не спросила меня, где тебя можно найти. Просто повесила трубку. Сразу же.
– О Боже мой! – всхлипнул Гейтс. Его заметно била дрожь.
– Что-то случилось… что-то не так, какая-то ошибка!
После этого загадочного восклицания, знаменитый юрист повернулся и рванулся к противоположной стороне комнаты, нащупывая что-то в кармане брюк. Он подошел к одной из книжных полок, занимающих всю стену от пола до потолка, в которую, на уровне его груди, был врезан в дерево небольшой стальной ящичек, напоминающий сейф. Внезапно запаниковав, как будто вспомнив о чем-то, что он выпустил из виду, он повернулся обратно и яростно закричал, обращаясь к своей жене:
– Убирайся отсюда! Убирайся, убирайся, убирайся!
Эдит Гейтс медленно подошла к двери, но перед тем как выйти из кабинета, повернулась и грустно и очень спокойно сказала:
– Это связано с Парижем, ведь так, Рэнди? Семь лет назад в Париже. Это произошло там, правда? Ты вернулся оттуда насмерть перепуганный, но никому ничего не сказал.
– Во-он! – заверещало светило юриспруденции, дико вытаращив глаза.
Эдит вышла за дверь, прикрыла ее за собой, но не отпустила ручку, придержав ее так, чтобы язычок защелки остался утопленным в замке. Через минуту она снова приоткрыла дверь на несколько сантиметров и заглянула внутрь.
То, что она увидела, поразило ее несказанно. Это было настолько невероятно, что она даже представить себе этого не могла. Мужчина, с которым она прожила более тридцати пяти лет, столп законности, чье отрицательное отношение у табаку и алкоголю стало притчей во языцах, трясущимися руками вводил себе в вену иглу блестящего шприца.
[15] – одобрительно сказал самый старый член «Медузы», француз по национальности. Годы спустя он спас Борну жизнь в заповеднике около Бейджина. – Tu es formidable, mon fils! [16]
Как он был прав тогда и как мертв он теперь. Де Анжу, человек о котором буквально ходили легенды.
Воспоминания Джейсона были грубо прерваны. Длинношерстый бойцовый пес внезапно начал кружить на дороге, громко рыча, очевидно поймав ноздрями незнакомый человеческий запах. Через секунду животное определило направление, и его ярости уже не было предела. Пес прыжками помчался по листве, издавая низкое горловое рычание, весь объятый единственным желанием – убивать. Борн прижался спиной к забору, выставив вперед правую руку с газовым пистолетом, одновременно приготовив к быстрой контратаке левую. Одно неверное движение могло по меньшей мере испортить ему сегодняшний визит к генералу, или… про это даже не хотелось думать. Объятое яростью животное прыгнуло и понеслось в воздухе подобно торпеде, неудержимое и не видящее ничего, кроме своего врага. Борн дважды нажал на курок, выпустив, по очереди, оба заряда, затем, поймав под левую руку голову ослепшей собаки, резко повернул ее череп слева направо, ломая шейные позвонки, одновременно сокрушая ударом колена правой ноги ребра и лапы. Через мгновение, наполненное яростью, паникой и болью, все было кончено. Из горла пса не донеслось ни звука. Вокруг поляны продолжал монотонно шуметь лес. Покрытое густой шерстью тело животного обмякло в руках Борна. Широко раскрытые глаза собаки замерли и остекленели. Джейсон осторожно опустил неподвижное тело зверя на землю и быстро снова встал в полный рост, прислушиваясь, готовый к отражению следующего нападения.
Прошло несколько минут, но других собак не появилось. Разделенный изгородью лес продолжал жить спокойной ночной жизнью. Джейсон убрал газовый пистолет в кобуру и двинулся вперед, по направлению к гравийной дороге. Только сейчас он почувствовал, что все его тело покрылось потом. Капли соленой влаги скатывались по лбу, попадали в глаза и смачивали губы. Он слишком, слишком долго был не у дел. Лет десять назад заткнуть пасть такому псу не составило бы ему никакого труда – un exercise ordinare, [17] как сказал бы Де Анжу, человек-легенда. Но сейчас это уже не было заурядной разминкой. Чувство, овладевшее им через минуту после схватки, сковывающее движения и мешающее мыслям, можно было назвать страхом. Чистейшим, неподдельным страхом. Почему же он не может снова стать тем человеком, каким был когда-то? Этот человек нужен ему здесь, сейчас, потому что Мари и дети в опасности. Так или иначе, он будет здесь, он обязан быть!
Борн достал бинокль и снова приник к окулярам. Проносящиеся по небу облака то и дело закрывали луну, но света было вполне достаточно. Он не торопясь изучил полосу кустарника, растущего вдоль кирпичного забора между воротами. В конце концов он нашел то, что он искал. Черный мускулистый доберман, похожий на рассерженную пантеру, возбужденно носился взад и вперед вдоль кирпичной кладки забора, останавливаясь то тут, то там, чтобы задрать лапу или сунуть свою вытянутую морду в кусты. Вышколенный пес строго придерживался своего маршрута, проходящего между двумя запертыми воротами, перекрывающими подъездную дорогу. В обоих конечных точках пес глухо рычал, тряс головой и вздрагивал, как будто от незаслуженного наказания в виде удара током. И снова, метод дрессировки собак восходил к Вьетнаму. Солдаты натаскивали собак, охраняющих склады с оружием и амуницией, с помощью электрических разрядников с дистанционным управлением, жестоких устройств, вставленных в ошейник. Джейсон перевел бинокль к дальнему углу широкой лужайки перед большим домом. Там он обнаружил еще одно животное, третье по счету, массивного веймеренера, добродушную на вид собаку, но невероятно агрессивную и опасную при нападении. Пес шнырял по кустам, по всей видимости разыскивая белку или кролика. Собака молчала, следовательно запах Борна до нее не доносился. В противном случае знаком к атаке было бы приглушенное горловое рычание.
Джейсон обдумал увиденное, прикидывая, как действовать дальше. Судя по общей площади поместья Свайна, вдоль всего забора и на территории могло быть рассредоточено от десяти до пятнадцати собак. Но почему так? Почему было не собрать собак в своры, что было бы более действенным и устрашающим способом охраны? Материальная сторона дела, беспокоящая азиатских землевладельцев, здесь вряд ли принималась во внимание… Неожиданно он все понял, объяснение было настолько очевидным, что даже сразу не бросалось в глаза. Он еще раз внимательно рассмотрел добермана и веймеренера, мысленно добавляя к ним хорошо запомнившегося ему немецкого шеферда. Эти звери не были обычными сторожевыми псами. Они явно были чем-то еще. Все животные были превосходными образцами своих пород, тщательно отобранными и заботливо выращенными. Выставка коллекции сверхпородистых собак днем и надежная охрана из безжалостных хищников ночью, вот в чем было дело! Конечно же! Собственность генерала, его «ферма», не была тайной, она часто и охотно посещалась его друзьями, соседями и коллегами, чья зависть, вызванная подобной роскошью, не могла не польстить Свайну. Гости любовались выхоленными чемпионами, запертыми в надежных клетках при дневном свете, не зная о том, чем эти животные были на самом деле. Генерал Свайн, сотрудник Пентагона, выходец из «Медузы», представлялся страстным любителем породистых собак, что подтверждалось чистотой кровей его питомцев. Содержание пород могло вылетать ему в копеечку, но в военной этике не было ничего, возбраняющего подобное увлечение.
Еще одна фальшивка. Если допустить, что этот аспект внешнего облика поместья был тщательно продуман и создан для отвода глаз, то и все остальное в этой «ферме» было поддельным, включая и сфабрикованное «наследство», позволившее легализовать это приобретение. «Медуза».
Один из двух странных трехколесных механизмов выскочил из тени, отбрасываемой центральным зданием на противоположной стороне лужайки, и покатился по окружной дороге в сторону ворот. Борн направил бинокль в сторону машины и с удивлением заметил, что веймеренер повизгивал, увидев ее, и увязался следом, шаловливо наскакивая и взлаивая, пытаясь привлечь внимание водителя. Водитель. Водитель явно был дрессировщиком собак или может быть просто ухаживал и кормил их. Так или иначе, знакомый запах привел собаку в хорошее настроение. Анализ увиденного позволил сделать некоторые выводы, определившие дальнейшие шаги и тактику. Он должен пересечь поместье и добраться до бревенчатой хижины, а затем и до центрального здания. Сейчас это сделать было затруднительно. Но если его будет сопровождать водитель, запах которого знаком собакам, то передвижение значительно облегчится. Для этого нужно захватить одну из двух патрульных машин. Борн поспешно вернулся к лазу в заборе.
Обтекаемая машина, частично скрытая кустами, остановилась как раз посредине между двумя воротами. Джейсон направил на нее бинокль. Черный доберман вероятно был любимчиком водителя. Человек в машине открыл дверцу, и животное бросилось внутрь, взгромоздив передние лапы ему на колени. Водитель достал несколько лакомых кусочков, мясо или печенье, и сунул их в уродливую пасть, после чего почесал пса под подбородком и за ушами.
Борн знал, что на размышление у него осталось буквально несколько минут. Он должен решить, как действовать дальше. Ему предстояло остановить патрульную машину и заставить водителя выйти, но так, чтобы не испугать его и не дать повода связаться по радио с остальными. Положить на дорогу тело мертвой собаки? Нет, не подходит. Водитель решит, что собаку подстрелили из-за забора, не станет покидать пуленепробиваемую машину и поспешит сообщить о случившемся начальству. Что делать? Он лихорадочно шарил глазами вокруг, взгляд тонул в темноте, чувство паники и безысходности росло. Внезапно его осенило.
Широкая, тщательно ухоженная лужайка, аккуратно подстриженные куты, идеальная окружная дорога, все это говорило о том, что чистота и порядок были возведены во владениях генерала в культ. Джейсон живо представил себе, как Свайн отдает команду своим садовникам, требуя «вылизать участок». Борн еще раз взглянул на собаку около машины. Водитель заигрывал с псом, пытаясь вытолкнуть его наружу и явно собираясь захлопнуть дверцу. Оставались считанные секунды! Ну, так что? Как же?
Оглянувшись вокруг, он заметил неподалеку от себя очертания увесистого соснового сука, отломившегося от соседнего дерева под порывами ветра или отгнившего от старости. Борн сорвался с места, с усилием поднял сук, частично похороненный под слоем сосновых игл и грязи и отнес его к краю асфальта. Перегораживать им дорогу от края до края не следовало, так как это чересчур напоминало засаду. Но перекрыть веткой часть дороги, в виде диссонанса с доходящей до извращения аккуратностью – другое дело. Это будет резать глаз. Нарушение порядка потребует вмешательства, и лучше немедленно все исправить, чем потом, и не дай Бог, если это безобразие попадется на глаза генералу, прогуливающемуся или проезжающему по дороге. Люди в подчинении Свайна скорее всего были младшими военнослужащими или, по крайней мере, бывшими солдатами. Но в любом случае они сохранили уважение к высшим чинам и дисциплину. Если это так, то водитель всеми силами постарается избежать выговора, особенно из-за такой ерунды. Несуразность заведенного порядка оказалась на стороне Джейсона. Он взял сук за толстый конец, примерился и бросил на дорогу, с таким расчетом, чтобы футов пять дерева легло на асфальт. В ту же секунду он услышал, как дверца трехколесного механизма захлопнулась и водитель запустил мотор. Машина покатилась вперед, набирая скорость. Борн поспешно отступил к ряду сосен и укрылся в темноте.