– Тринадцать лет назад в Нью-Йорке ты был под защитой правительства Соединенных Штатов, и это тебя не очень-то спасло.
– Здесь есть большая разница. Тогда Шакал точно знал, куда я направлялся и когда должен был там оказаться. Теперь же он понятия не имеет даже о том, что мы знаем, что он в Москве. У него другая забота – и немалая для него, и при этом он думает, что мы здесь, в Париже: он приказал своим людям продолжать искать нас.
– Что вы будете делать в Москве?
– Решим, когда будем там. Но что бы мы ни делали, это лучше, чем в Париже. Крупкин не сидит сложа руки. Они установили слежку за всеми высокопоставленными офицерами на площади Дзержинского, знающими французский. Он сказал, что французский значительно сузил поиск и скоро что-то случится… Все преимущества на нашей стороне. А когда это произойдет, мне нужно, чтобы я не беспокоился о тебе здесь.
– Это лучшее, что ты сказал за последние тридцать шесть часов.
– Пусть так. Тебе следует быть с детьми, и ты знаешь это. Ты будешь вне досягаемости и в безопасности… и детям ты нужна. Миссис Купер – чудесная женщина, но она им не мать. К тому же, твой брат наверняка уже приучил Джеми курить свои кубинские сигары и играть в «Монополию» на настоящие деньги.
Мари подняла глаза на мужа, на ее губах и в голосе блеснула нежная улыбка.
– Спасибо за шутку, она была к месту.
– Не исключено, что это правда – про твоего брата, в смысле. И если среди персонала есть миловидные женщины, то весьма вероятно, что наш сын уже потерял девственность.
– Дэвид! – Борн молчал. Мари усмехнулась и продолжила: – Пожалуй, я действительно не могу с тобой спорить, у меня нет больше аргументов.
– А были бы, ты несомненно продолжала бы спорить, доктор Сен-Жак. Уж это я за последние тринадцать лет усвоил.
– Но я по-прежнему не понимаю этой безумной поездки до Вашингтона! Отсюда до Марселя, потом в Лондон, потом в Даллес. Было бы гораздо проще сесть на самолет в Орли и приземлиться в Штатах.
– Это идея Питера Холланда. Он сам встретит тебя, так что спросишь у него лично; он слишком многого не говорит по телефону. Я думаю, он не хочет иметь дело с французскими властями, боясь утечки информации через людей Карлоса. Одинокая женщина с обычным именем на популярных рейсах, пожалуй, лучшая маскировка.
– Я больше времени проведу в аэропортах, чем в воздухе.
– Возможно, так что прикрывай свои чудные ножки и носи с собой библию.
– Мило, – сказала Мари, коснувшись его лица. – Я снова слышу тебя, Дэвид.
– Что? – и снова Борн не ответил теплом.
– Ничего… Сделай мне одолжение?
– Какое? – отдаленно спросил Джейсон.
– Верни мне Дэвида.
– Давай спросим, что там с самолетом, – резко сказал Борн, взял ее за локоть и повел обратно внутрь. Я старею – уже старик – и я не могу больше быть тем, кем я не являюсь. Хамелеон ускользает, воображение уже не работает, как раньше. Но я не могу сейчас остановиться! Только не сейчас! Прочь от меня, Дэвид Вебб!
Как только они вернулись в терминал, раздался телефонный звонок. Клерк поднял трубку.
– Да? – секунд пять он слушал. – Мерси, – сказал он, повесил трубку и обратился по-французски к четырем заинтересованным людям: – Звонили из башни. Самолет из Поитиерса приземлится минуты через четыре. Пилот просит вас, мадам, быть уже готовой к его прибытию: он хочет успеть взлететь до приближения погодного фронта, идущего на восток.
– Я тоже, – согласилась Мари и поспешила к Алексу Конклину и Мо Панову.
Прощания были краткими, объятия – крепкими, слова – сердечными. Борн снова повел жену наружу.
– Я только сейчас подумала: куда девались люди Крупкина? – спросила она, когда они вышли через ворота на освещенную полосу.
– Они не нужны нам, – ответил он. – Мы засветили советский лимузин на Монтейне, теперь за их посольством наверняка установлена слежка. Поэтому лучше не делать лишних движений, таких как рассаживающиеся по машинам и выезжающие охранники, чтобы не вызвать подозрений.
– Понятно.
Послышался нарастающий шум сделавшего круг над аэродромом и заходящего на посадку реактивного самолета.
– Я так люблю тебя, Дэвид! – сказала Мари, подняв голос, чтобы перекричать рев приближающегося самолета.
– Он тоже тебя любит, – сказал Борн; внутри него шла борьба. – Я очень тебя люблю.
Самолет был отчетливо виден между рядами янтарных огней: белая пулеподобная машина с короткими треугольными крыльями, придававшими ему вид рассерженного летучего насекомого. Пилот развернул и остановил самолет, автоматическая дверь пассажирского отсека выдвинулась и отъехала вверх, металлическая лестница опустилась к земле. Джейсон и Мари побежали ко входу.
Это было как неожиданный порыв убийственного ветра, сметающего все и неудержимого – бушующий ветер смерти! Выстрелы. Автоматическое оружие – два: одно ближе, другое дальше. Полетели осколки стекла, древесные щепки, пронзительный крик из терминала возвестил смертельное попадание.
Схватив Мари обеими руками за талию, Борн поднял ее и впихнул в самолет, крича пилоту:
– Закрывай дверь и проваливай отсюда!
– Mon Dieu! – воскликнул пилот из открытой кабины. – Allez-vous-en! – прокричал он, веля Джейсону отойти от самолета. Взревели двигатели. Джейсон бросился на землю и поднял глаза. Он разглядел в иллюминаторе искаженное истерикой лицо Мари. Самолет начал разгоняться, помчался по взлетной полосе; он был свободен.
А Борн – нет. Он остался в обрамлении света посадочных огней. Куда бы он ни двинулся, его силуэт был отовсюду виден. Он достал из-за пояса пистолет, который ему дал Бернардин – и пополз змеиными зигзагами по асфальту в сторону травы за забором.
Снова загремели выстрелы, но на этот раз это были три отдельных выстрела из терминала, где был выключен свет. Должно быть, это стрелял Конклин. Или клерк, если у него имелось оружие. У Панова оружия не было. Кого же тогда подстрелили?.. Не до того! Раздалась длинная очередь из ближайшей автоматической винтовки; долгая и смертельная, она оставила следы на стене маленького строения и воротах.
Следом вступило второе оружие; судя по звуку, оно находилась с противоположной стороны терминала. Через мгновение прозвучали два отдельных выстрела, за последним из которых последовал крик боли – по-прежнему с противоположной стороны строения.
– Я ранен! – голос был полон боли… с противоположной стороны строения. Автоматическая винтовка! Джейсон медленно приподнялся над травой и всмотрелся в темноту. Он заметил движение более черного участка темноты, навел пистолет и выстрелил в движущуюся массу, вскочил на ноги и побежал через ворота, поворачиваясь и давя на спусковой крючок, пока у него не кончились патроны и он не скрылся из виду восточной стороны строения, где кончалась полоса и янтарные огни. Затем осторожно прополз до секции невысокого забора, огибавшей угол терминала. Серо-белый гравий парковочной площадки был очень кстати; он мог разглядеть фигуру человека, корчащегося на камнях. Человек схватил оружие, упер его в землю и приподнялся с его помощью в полусидячее положение.
– Cugino! – крикнул он. – Помоги мне!
В ответ донесся звук очереди с западной стороны терминала, по диагонали направо от раненого.
– Боже правый! – кричал он. – Я серьезно ранен!
И снова в ответ прозвучали выстрелы из автоматической винтовки, сопровождаемые грохотом разбитого стекла. Киллер на западной стороне разнес окна и стрелял внутрь без разбора.
Борн бросил бесполезный теперь пистолет и, ухватившись за верх забора, перемахнул через него. Приземлившись, он почувствовал резкую боль в левой ноге. Что со мной? Почему мне больно? Проклятье! Он захромал к деревянному углу строения и выглянул из-за него. Фигура на гравии упала на спину, не в силах удержаться с помощью винтовки. Джейсон на ощупь подобрал с земли камень побольше и бросил его со всей силы за раненого человека. Он врезался в гравий, издав звук, похожий на приближающиеся шаги. Киллер судорожно приподнялся и перекатился назад, удерживая оружие, которое дважды выпадало из его рук.
Сейчас! Борн сорвался с места и побежал по камням парковочной площадки, подпрыгнул и приземлился ногами в раненого. Он вырвал оружие из его рук и ударил его металлическим ложем по голове. Невысокий щуплый раненый обмяк. И снова неожиданно прогремело крещендо выстрелов с западной внешней стороны терминала, снова в сопровождении звона стекла. Первый и ближний киллер подбирался к своим целям. «Его надо остановить! » – подумал Джейсон. Он задыхался, все его тело ныло от боли. Куда девался вчерашний человек? Куда девался Дельта из «Медузы»? Хамелеон из Тредстоуна семьдесят один? Куда девался этот человек?
Борн схватил автомат MAC-10 и побежал от бесчувственного тела на гравии к боковой двери терминала.
– Алекс! – крикнул он. – Впусти меня! У меня есть оружие!
Дверь распахнулась.
– Слава Богу, ты жив! – воскликнул Конклин из темноты, когда Джейсон вбежал внутрь. – Мо плох – он ранен в грудь. Клерк мертв, и мы не можем связаться с башней. Должно быть, они добрались туда раньше. – Алекс запер дверь. – Ложись на пол!
Стены снова затряслись от новой очереди. Борн сел на колени и выстрелил в ответ, затем упал на пол рядом с Конклином.
– Что случилось? – прокричал Джейсон, задыхаясь, его голос дрожал, пот бежал по лицу и щипал глаза.
– Случился Шакал.
– Как?
– Перехитрил нас всех. Тебя, меня, Крупкина и Лавьер – хуже всего, меня. Он распространил слух, что уехал, без каких-либо объяснений, зная, что ты в Париже – просто, что он уехал. Мы решили, что наша уловка сработала; и все указывало на Москву… Он втянул нас в свою собственную ловушку. Да еще как! Я должен был это предвидеть! Это было почти очевидно… Прости, Дэвид.
– Это он снаружи, да? И он хочет убить нас сам – больше для него ничто значения не имеет.
Неожиданно через разбитое окно пробился слепящий луч фонарика. Борн моментально вскинул автомат и выстрелил. Однако вред был уже нанесен: их успели увидеть.
– Сюда! – крикнул Алекс, хватая Джейсона и прыгая вместе с ним за стойку, когда струя свинца вспорола то место, где они только что были. Очередь захлебнулась, раздался щелчок затвора.
– Ему нужно время, чтобы перезарядиться! – прошептал Борн. – Оставайся здесь!
Джейсон вскочил и побежал к дверям, проломился через них, держа оружие в правой руке. Его тело было собрано, напряжено, готово убивать – если годы позволят. Они должны позволить!
Он прополз через ворота, которые открыл для Мари, и прокатился по земле направо вдоль забора. Он снова был Дельтой из сайгонской «Медузы»… он мог сделать это! Здесь не было спасительных джунглей, но здесь было все, что мог он – Дельта – использовать: темнота, перемежающиеся участки теней от мириадов облаков, прерывавших лунный свет. Использовать все! Этому тебя учили… много лет назад – так много… Забудь обо всем лишнем, забудь о времени! Сделай это! Хищник в нескольких ярдах от тебя хочет твоей смерти – смерти твоей жены, смерти твоих детей. Смерти!
Он двигался очень быстро, им двигала чистая ярость, охватившая его целиком, и он знал, что, чтобы победить, надо спешить изо всех сил. Он скользил вдоль забора, ограничивавшего аэродром, и завернул за угол терминала, готовясь к схватке. Смертоносный автомат был в его руках, указательный палец лежал на курке. Не более чем в тридцати футах впереди росла кучка кустов, а за ними – два толстых дерева; если он сможет за ними спрятаться, у него будет преимущество. Он тогда будет на возвышении, а Шакал – в долине смерти, если только Джейсон все еще за спиной ненавистного убийцы.
Он добрался до кустарника. В этот миг он снова услышал громкий звон стекла и новую очередь выстрелов – на сей раз такую длинную, что должен был опустеть весь магазин. Он остался не замечен; фигура у окна отошла в сторону, чтобы перезарядить автомат, сосредоточив внимание на этом процессе, не думая о возможном окружении. Карлос тоже старел и терял свои качества, подумал Джейсон Борн. Куда девались осветительные шашки, необходимые для таких операций? Куда девались внимательные глаза, способные перезаряжать оружие в полной темноте?
Темнота. Облако пришло на помощь; наступила полная темнота. Джейсон перемахнул через забор, скрываясь за кустарником, потом добежал до первого из двух деревьев, где смог выпрямиться, осмотреться и спланировать свои действия.
Что-то было не так. Уж больно примитивно для Шакала действовал убийца. Он изолировал терминал, ad valorem, и цена была высока, но отсутствовали другие, более важные параметры смертельного уравнения. Не было искусности; наоборот, была только грубая сила, которой трудно противодействовать, но только не человеку, которого зовут Джейсон Борн, уже сбежавшему из этой ловушки.
Фигура у окна истратила патроны; киллер прислонился к стене, доставая из кармана очередной магазин. Джейсон выбежал из своего укрытия, стреляя на ходу, взорвав пыль у ног киллера, потом обведя пулями его силуэт.
– Все, хватит! – крикнул он, приближаясь к убийце. – Ты покойник, Карлос, одним нажатием курка – если только ты действительно Шакал!
Человек у разбитого окна отбросил оружие.
– Я не он, мистер Борн, – сказал убийца из Ларчмонта, Нью-Йорк. – Мы уже встречались раньше, но я не тот, за кого вы меня принимаете.
– На землю, сукин сын! – киллер выполнил приказ. Джейсон подошел к нему. – Вытяни ноги и руки в стороны! – эта команда также была выполнена. – Подними голову!
Мужчина так и сделал, и Борн уставился в лицо, смутно освещенное отдаленным светом янтарных огней на полосе.
– Видите? – сказал Марио. – Я не тот, кто вы думаете.
– Боже, – недоверчиво прошептал Джейсон. – Ты был в Манассасе, Виргиния. Ты пытался убить Кактуса, а потом и меня!
– Контракты, мистер Борн, ничего больше.
– А что с башней? Дежурный в башне!
– Я не убиваю без разбора. Как только он разрешил посадку самолету из Поитиерса, я велел ему убираться… Простите меня, но ваша жена тоже была в списке. К ее счастью, я не смог этого сделать, потому что она мать.
– Кто ты, черт возьми?
– Я только что сказал. Наемник-контрактник.
– Что-то плоховат для наемника.
– Я, возможно, не из вашей лиги, но честно служу моей организации.
– Боже, ты из «Медузы»!
– Я слышал это название, но это все, что я могу вам сказать… Позвольте мне сказать кое-что, мистер Борн. Я не хочу оставить мою жену вдовой, а моих детей – сиротами ради контракта. Они слишком много для меня значат.
– Ты проведешь сто пятьдесят лет в тюрьме, и это только если тебя будут судить в штате, где запрещена смертная казнь.
– Только не с тем, что я знаю, мистер Борн. О моей семье и обо мне хорошо позаботятся – новое имя, может быть неплохая ферма в Дакоте или Вайоминге. Видите, я знал, что этот момент когда-нибудь наступит.
– Что уже наступило, ты, ублюдок, так это то, что мой друг там внутри сейчас истекает кровью. Твоих рук дело!
– Может, перемирие? – предложил Марио.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– Меня ждет очень быстрая машина в полумиле отсюда, – ответил киллер из Ларчмонта, Нью-Йорк, затем снял с пояса прямоугольный предмет. – Она может быть здесь меньше чем через минуту. Уверен, водитель знает, где есть ближайший госпиталь.
– Идет!
– Договорились, Джейсон Борн, – сказал Марио и нажал кнопку.
* * *
Морриса Панова вкатили в операционную; Луис ДеФазио еще ждал своей очереди, поскольку его раны были признаны поверхностными. А также, после неофициальных переговоров Вашингтона с набережной д’Орсе, под охрану в американском посольстве в Париже был заключен преступник, известный просто как Марио.
Доктор в белом халате вышел в больничную комнату ожиданий; Конклин и Борн с испугом поднялись на ноги.
– Я не стану делать вид, что все в порядке, – сказал врач по-французски, – потому что это не так. Оба легких вашего друга прострелены, а также стенка сердца. Соотношение шансов на то, что он выживет, – сорок к шестидесяти – боюсь, не в его пользу. Однако он очень волевой человек, который хочет жить. Иногда это значит больше, чем любые медицинские заключения. Что еще я могу вам сказать?
– Спасибо, доктор, – Джейсон пошел прочь.
– Мне нужен телефон, – сказал Алекс, обращаясь к хирургу. – По-хорошему, мне бы надо поехать в посольство, но у меня нет столько времени. Могу я быть уверенным, что меня не будут подслушивать?
– Думаю, да, – ответил врач. – Мы просто не знаем, как это сделать, даже если бы захотели. Пожалуйста, воспользуйтесь моим кабинетом.
– Питер?
– Алекс! – вскричал Холланд из Лэнгли, Виргиния. – У вас все в порядке? Мари улетела?
– На твой первый вопрос ответ отрицательный; что касается Мари, будь готов к ее паническому звонку как только она прибудет в Марсель. Пилоту запрещено пользоваться радио.
– Что?
– Скажи ей, что мы целы, Дэвид не ранен…
– Что ты несешь? – перебил его директор ЦРУ.
– На нас напали, пока мы ждали самолет из Поитиерса. Боюсь, Мо Панов в плохом состоянии, в таком плохом, что я даже не хочу сейчас об этом думать. Мы находимся в больнице, и доктор не очень нас обнадеживает.
– О, Боже, Алекс, мне очень жаль.
– В некотором смысле, Мо боец. Я все еще верю в него. Кстати, не говори об этом Мари. Она будет слишком беспокоиться.
– Конечно. Могу я чем-то помочь?
– Да, можешь, Питер. Скажи мне, что «Медуза» делает в Париже?
– В Париже? Это противоречит всему, что я знаю, а я знаю очень много.
– Мы уверены. Двоих, напавших на нас час назад, послала «Медуза». Мы даже получили что-то вроде признания.
– Я не понимаю! – протестовал Холланд. – Париж никак не входил в эти планы. Он никак не связан со сценарием.
– Нет, связан, – возразил бывший офицер. – Ты сам говорил. Ты назвал это самовыполняющимся пророчеством, помнишь? Логика, которую Борн воспринял как теорию. «Медуза» соединяется с Шакалом с целью уничтожения Джейсона Борна.
– В этом-то и дело, Алекс. Это всего лишь теория, гипотетически убедительная, но все же теория, основа для стратегии. Но этого не произошло.
– Очевидно, наоборот.
– Только не с этого края. Насколько нам известно, «Медуза» сейчас в Москве.
– В Москве? – Конклин чуть не выронил трубку из рук.
– Да. Мы сосредоточили внимание на юридической фирме Огилви в Нью-Йорке, прослушивая все, что только можно прослушать. Каким-то образом – мы пока не знаем, каким, – его предупредили, и он выехал из страны. Он полетел Аэрофлотом до Москвы, а его семья отправилась в Марракеш.
– Огилви?.. – промолвил Алекс; он поморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Из Сайгона? Офицер-юрист из Сайгона?
– Верно. Мы считаем, что он управляет «Медузой».
– И ты скрывал это от меня?
– Только название фирмы. Я же сказал, у нас свои приоритеты, а у вас – свои. Для нас «Медуза» важнее.
– Ты грязный полотер! – взорвался Конклин. – Я же знаю Огилви – точнее, знал его. Позволь сообщить тебе, как его прозвали в Сайгоне: Хладнокровный Огилви, самый изворотливый подонок во Вьетнаме. После нескольких повесток в суд и небольшого расследования я мог бы сказать тебе, где зарыты некоторые из трупов судей, убитых им – но ты все запорол! Ты мог бы его взять под формальным предлогом за совершение нескольких убийств в армейских судах. Боже, почему ты мне не сказал?
– Честно говоря, Алекс, ты никогда не спрашивал. Ты просто заранее решил – и весьма правильно, – что я тебе этого не скажу.
– Ну, ладно, ладно, сделанного не воротишь – к черту с этим. Завтра или послезавтра ты получишь наших двоих из «Медузы», так что поработай над ними. Они оба хотят спасти свои задницы. Главарь – дерьмо, а вот его снайпер на все готов за свою семью.
– А что вы собираетесь делать? – снова спросил Холланд.
– Мы едем в Москву.
– За Огилви?
– Нет, за Шакалом. Но если вдруг встречу Брюса, передам ему от тебя привет.
Глава 35
Бакингэм Причард сидел рядом со своим дядей в униформе служащего, Сайрилом Сильвестером Причардом, заместителем директора по иммиграции, в офисе сэра Генри Сайкса в Доме Правительства в Монтсеррате. Рядом с ними, справа от зама, был их адвокат, лучший защитник-соотечественник, которого Сайкс смог убедить помочь Причардам, когда Корона предъявила им обвинение в пособничестве терроризму. Сэр Генри сидел за столом и поглядывал в шоке на юриста, некоего Джонатана Лемюэля, который поднял голову и глаза к потолку – не для того, чтобы насладиться действием тропического вентилятора, гонявшего влажный воздух, а чтобы выразить свое неверие. Лемюэль получил юридическое образование в Кембридже, некогда «школяр» из колоний, заработал денег в Лондоне и к осени жизни вернулся в родной ‘Серрат, чтобы насладиться плодами своих трудов. Именно сэр Генри убедил своего ушедшего на отдых черного друга помочь парочке идиотов, которые, возможно, втянули себя в серьезный международный скандал.
Причиной шока сэра Генри и неверия Лемюэля стал примерно следующий обмен репликами между Сайксом и заместителем директора по иммиграции.
– Мистер Причард, мы установили, что ваш племянник подслушал телефонный разговор Джона Сен-Жак с зятем, американцем мистером Дэвидом Веббом. Дальше, ваш племянник Бакингэм Причард только что добровольно и даже с энтузиазмом признал, что звонил вам с определенной информацией, содержавшейся в том разговоре, и что вы в свою очередь однозначно утверждаете, что из-за этого должны были немедленно связаться с Парижем. Это верно?
– Целиком и полностью, сэр Генри.
– С кем вы связались в Париже? По какому телефонному номеру?
– При всем уважении, сэр, я поклялся хранить его в тайне.
При этих словах Джонатан Лемюэль воздел взгляд к потолку.
Сайкс, взяв себя в руки, положил конец возникшей короткой паузе.
– Что это было, мистер Причард?
– Мой племянник и я являемся частью международной организации, в которой задействованы величайшие лидеры мира, и мы поклялись не выдавать секретов.
– Боже правый, он верит в это, – пробормотал сэр Генри.
– О, ради всего святого, – простонал Лемюэль, опустив голову. – Наша здешняя телефонная служба не самая запутанная, особенно когда речь идет об общественных телефонах, одним из которых, я так полагаю, вы и должны были воспользоваться – в течение дня этот номер можно установить. Почему бы просто не предоставить его сэру Генри сейчас? Ему, очевидно, нужно знать его как можно скорее. Какой тут может быть вред?
– Вред, сэр, может быть причинен нашим вышестоящим людям в организации – это было доходчиво объяснено мне лично.
– Как эта ваша международная организация называется?
– Я этого не знаю, сэр Генри. Это часть конфиденциальности, как вы не понимаете?
– Боюсь, это вы не понимаете, мистер Причард, – сказал Сайкс дрожащим от злости голосом.
– О нет, сэр Генри, я понимаю, и я вам это докажу! – парировал заместитель, бросив после этого взгляд отдельно на каждого, будто желая внушить скептическому Сайксу и изумленному адвокату, а также своему любимому племяннику свою правоту. – На мой личный счет здесь, в Монтсеррате, была переведена большая сумма денег из частного швейцарского банка. Инструкции были точны, но достаточно растяжимы. Деньги должны были быть использованы в целях выполнения данных мне заданий… Транспорт, развлечения, жилье – мне сказали, я имею полную свободу действий, но, конечно, я храню полную запись всех своих издержек, как подобает второму офицеру иммиграции… Кто, как не очень серьезные люди, могли доверить человеку, которого они знали только по безупречной репутации и завидной должности?
Генри Сайкс и Джонатан Лемюэль снова переглянулись, к их изумлению и неверию теперь присоединилось и легкое смятение. Сэр Генри наклонился вперед над столом.
– Помимо этого, так скажем, тщательного наблюдения за Джоном Сен-Жак, потребовавшим очевидных услуг вашего племянника, получали ли вы еще какие-нибудь задания?
– Вообще-то нет, сэр, но я уверен, что как только наши руководители увидят, как качественно я справился с этим заданием, вскоре последуют и другие.
Лемюэль приподнял ладонь на несколько дюймов от подлокотника, чтобы приостановить покрасневшего Сайкса.
– Скажите мне, – сказал он быстро, мягко, – эта большая сумма денег, посланная вам из Швейцарии, насколько была она велика? Ее величина не имеет юридического значения, но сэр Генри может в любой момент от имени Короны позвонить в ваш банк, так что будьте добры, скажите нам.
– Триста фунтов! – ответил Причард-старший с гордостью.
– Триста?.. – слова застряли в горле защитника.
– Не очень-то впечатляет, а? – пробормотал сэр Генри и молча отклонился назад.
– А приблизительно, – продолжил Лемюэль, – какие были ваши расходы?
– Зачем же приблизительно? Все точно, – кивнул заместитель директора по иммиграции, доставая из нагрудного кармана униформы блокнот.
– Мой замечательный дядя всегда точен, – вставил Бакингэм Причард.
– Спасибо, племянник.
– Сколько? – поторопил адвокат.
– Ровно двадцать шесть фунтов пять шиллингов, английскими, что эквивалентно ста тридцати двум западно-карибским долларам, последние округлены до ближайшего целого по последнему курсу обмена валют – то есть я отбросил сорок семь центов.
– Поразительно, – выдавил Сайкс в изумлении.