– У тебя кончились патроны, – сказал Карлос ошеломленному Джейсону внизу. – Тринадцать лет, Дельта, тринадцать проклятых лет. Но теперь они узнают, кто победил.
Шакал поднял свой пистолет и выстрелил.
[36] думаю, это вас заинтересует. Я поговорил с Бренданом…
– С Бренданом?
– Его так зовут, мсье. Он считает, что это хороший план, а он умнейший человек, очень sagace…
– Сообразительный? Да, без сомнения, он умен, но он не участвует в нашем деле.
– Он тоже борется за жизнь. С этой точки зрения мы все заняты одним делом. Он считает, что мой план немного рисковый, но в данной ситуации без риска нельзя.
– Что за план?
– Заманить Шакала в ловушку, почти не подвергая остальных постояльцев опасности.
– Это вас беспокоит, не так ли?
– Я уже объяснял вам, почему, так что не буду повторяться. Здесь остались люди…
– Рассказывайте, – перебил раздраженным тоном Борн, – что там у вас за стратегия, и лучше вам понять, что я собираюсь покончить с Шакалом, даже если придется взять в заложники весь остров. Я больше не собираюсь уступать. Я и так слишком много потерял.
– То есть вы с Карлосом будете гоняться ночью друг за другом? Пара стареющих сумасшедших охотников, одержимые жаждой убить друг друга, которым плевать, если по ходу кто-то еще будет убит, ранен или на всю жизнь останется калекой.
– Если вы ищите сочувствия, тогда идите в церковь и обратитесь к своему Богу, которому плевать на эту планету! У него либо извращенное чувство юмора, либо он садист. Теперь говорите, иначе я ухожу.
– Я все продумал…
– Говорите!
– Я знаю мсье, знаю ход его мыслей. Он планировал убить нас с женой, но не одновременно с вами, чтобы не отвлекаться от главной цели – бесповоротной победы над вами. Наше время настанет позже. Открытие того, что я, так называемый герой Франции, на самом деле являюсь инструментом Шакала, его творением, будет финальным аккордом его триумфа. Понимаете?
Джейсон молча посмотрел на старика.
– Да, понимаю, – тихо ответил он. – Не то, чтобы я когда-нибудь рассчитывал на таких, как вы, но такой подход – это основа моих действий. У него мания величия. Он считает себя королем ада и хочет, чтобы весь мир признал его и его трон. По его мнению, его гений не оценили, а низвели до уровня начинающего преступника, мафиозных киллеров. А ему хочется, чтобы играли трубы и били барабаны, на фоне затихающих сирен и вялых расспросов во время полицейских опознаний.
– C’est vrai. [37] Однажды он мне даже жаловался, что в Америке о нем почти никто не знает.
– Так оно и есть. Там считают, что он персонаж из романов и фильмов, если вообще о нем думают. Он пытался это исправить тринадцать лет назад, когда прилетел из Парижа в Нью-Йорк, чтобы убить меня.
– Небольшая поправка, мсье. Вы вынудили его.
– Это в прошлом. Но какое отношение это имеет к сегодняшней ситуации… к вашему плану?
– Все произошедшее подсказывает нам, как вынудить Шакала выйти на свет, чтобы поймать меня, встретиться со мной. Сегодня. Сейчас.
– И как же?
– Я буду открыто передвигаться по территории гостиницы, чтобы он или один из его приспешников увидел и услышал меня.
– А почему это заставит его выйти на вас?
– Потому что я буду не с медсестрой, которую он ко мне приставил. Я буду с кем-нибудь другим, кого он не знает, и кому нет нужды меня убивать.
Борн снова молча посмотрел на старого француза.
– То есть вы станете наживкой, – наконец произнес Джейсон.
– Приманкой настолько соблазнительной, что он будет беситься, пока не схватит ее – вцепится в меня, чтобы задать вопросы… Понимаете, я ему жизненно необходим – точнее, необходимо, чтобы я умер – но в свое время. Точность – это его… его diction, или как это сказать?
– Его отличительная черта, его метод действий; в этом наши мнения совпадают.
– Именно благодаря этому он выжил, извлекая максимум прибыли из каждого убийства, которые способствовали укреплению его репутации assassin supreme. [38] Пока с Дальнего Востока не пришел человек по имени Джейсон Борн… с тех пор все изменилось. Но вы все это знаете…
– Меня это не интересует, – перебил Джейсон. – Как вы сказали, «всему свое время». Продолжайте.
– Когда меня не станет, он сможет открыть, кем на самом деле был герой Франции Жан-Пьер Фонтейн. Самозванец, его самозванец, его создание, орудие смерти, который был ловушкой для Джейсона Борна. Какой триумф для него!.. Но он не добьется триумфа, пока я жив. Говоря проще, это было бы очень неудобно. Я слишком много знаю, слишком многих своих коллег в трущобах Парижа. Нет, я должен умереть, чтобы его триумф состоялся.
– В таком случае, он убьет вас, как только увидит.
– Не раньше, чем получит ответы на свои вопросы, мсье. Где его сиделка-убийца? Что с ней произошло? Нашел ли ее Le Caméléon, переманил ли на свою сторону, разделался ли с ней? Или ее схватили британские власти? Находится ли она на пути в Лондон к Ми-6 со всеми их химическими штучками, чтобы под конец быть переданной Интерполу? Так много вопросов… Нет, он не убьет меня, пока не узнает все, что ему нужно. Чтобы он все разузнал, может потребоваться всего несколько минут, но я верю, что вы будете рядом и спасете мою жизнь.
– А как же сестра? Кто бы она ни была, ее застрелят.
– Нет, совсем нет. Я раздраженно прогоню ее с глаз долой при первом признаке контакта. А пока я буду с ней идти, стану жаловаться на отсутствие моей новой дорогой подруги, ангела милосердия, которая так хорошо заботится о моей жене, и буду громко интересоваться: «Что с ней случилось? Куда она подевалась? Почему я ее весь день не видел?» Вдобавок, я спрячу на себе рацию, включенную, разумеется. Куда бы меня ни повели – а в том, что сперва подойдет один из людей Карлоса, нет никаких сомнений, – я начну задавать вопросы старого беспомощного человека. А зачем мне туда идти? Зачем мы здесь?.. А вы будете следовать за нами, – искренне надеюсь, достаточно быстро. В этом случае Шакал – ваш.