Четырнадцать минут спустя, когда Борн снимал и переворачивал фотографии на стене позади стола, справа от застекленного эркера с мягкими креслами, который выходил на лужайку, он вспомнил, как Конклин сказал проверить окна и задернуть шторы, чтобы никто не смог проникнуть внутрь или увидеть, что происходит в доме.
…—Черт, зрелище, должно быть, довольно неприятное.
– Да уж, приятного мало…
Приятного было действительно немного. На стеклах эркера оставались брызги крови и кусочки кожи. А это что… медная задвижка? Она не только не была заперта, само окно было открыто – совсем немного, но, тем не менее, оно было открыто. Борн оперся коленями на кресло и внимательно осмотрел блестящее медное крепление и стекло. Среди ручейков засохшей крови и плоти виднелись пятна и какие-то следы, придававшие кровяному узору неправильные очертания. А на уровне подоконника он увидел то, что мешало закрыться окну. Конец левой занавески был снаружи, и бахрома застряла под нижней рамой. Джейсон отошел назад. Он был озадачен, но не очень сильно. Именно это он и искал, это был недостающий элемент головоломки под названием «смерть Нормана Свайна».
Кто-то выбрался через это окно после выстрела, разнесшего генералу череп. Кто-то, кто не мог допустить, чтобы видели, как он выходит через переднюю и главный вход. Кто-то, кто знал дом, окружающую территорию… и собак. Жестокий убийца из отряда «Медуза». Черт бы его побрал.
Но кто? Кто был здесь? Фланнаган… жена Свайна! Они знали, они должны были знать!
Борн наклонился к телефону на столе; тот зазвонил, прежде чем его рука дотронулась до трубки.
– Алекс?
– Нет, Братец Кролик, всего лишь твой старый приятель. А я и не подозревал, что мы теперь запросто обращаемся друг к другу по имени.
– Это не так, простите, – быстро ответил Джейсон, с трудом сдерживая волнение. – Только что случилось нечто важное. Я кое-что обнаружил.
– Успокойся, мой мальчик. Чем я могу тебе помочь?
– Вы нужны мне здесь, там, где я сейчас нахожусь. У вас есть время?
– Давай посмотрим, – Кактус усмехнулся в трубку. – Я должен присутствовать на нескольких собраниях членов правления, а в Белом Доме хотят, чтобы я пришел на важный завтрак… Так когда и где, Братец Кролик?
– Вы мне нужны не один, старина. Нужно еще три или четыре человека. Это возможно?
– Не знаю. А что ты собираешься делать?
– Тот парень, что отвез меня в город после встречи с вами… поблизости есть похожие граждане?
– Честно говоря, не уверен, но думаю, смогу найти парочку. А зачем они тебе?
– Для охраны. Все очень просто. Вы будете у телефона, а они будут из-за закрытых ворот сообщать окружающим, что это частные владения, и посетители нежелательны. Особенно разные важные гуси на лимузинах.
– Что ж, братьям это должно понравиться.
– Перезвоните мне, и я сообщу, что надо делать. – Борн повесил трубку и тут же снял снова, дожидаясь длинного гудка. Он набрал номер Конклина в Вене.
– Да? – Алекс взял трубку.
– Доктор был прав, а я упустил нашего палача из «Снейк Леди».
– Жену Свайна, ты хочешь сказать?
– Нет, но она и ее говорливый сержант знают убийцу – они должны знать, кто здесь был! Поймайте и задержите их. Они меня обманули, так что сделка не состоится. Кто бы ни устроил это отвратительное «самоубийство», он должен был получить приказ от верхушки «Медузы». Он мне нужен. Он сэкономит наше время.
– Но мы не сможем до него добраться.
– Что ты сказал?
– Не сможем, потому что сержант и его любовница вне досягаемости. Они исчезли.
– Этого не может быть! Если я знаю Святого Алекса, а я его знаю, ты должен был следить за ними все время с того момента, как они ушли отсюда.
– Я следил с помощью электроники, а не вел визуальное наблюдение. Не забывай, ты настоял, чтобы мы не привлекали к делу «Медузы» ни ребят из Лэнгли, ни Питера Холланда.
– И что ты предпринял?
– Я разослал во все авиакомпании, обслуживающие международные рейсы, полноформатные предупреждения центральным компьютерам служб предварительного заказа билетов. На восемь двадцать сегодняшнего вечера наши объекты забронировали места на десятичасовой рейс «Пан Америки» в Лондон…
– В Лондон? – перебил Джейсон. – Но они же направлялись совсем в другую сторону, в Тихий океан, на Гавайи!
– Наверное, так оно и есть, потому что на самолет «Пан Америкэн» они не сели. Кто знает?
– Черт возьми, ты должен знать!
– Как ты себе это представляешь? Двое граждан Соединенных Штатов летят на Гавайи; им не надо предъявлять паспорта, чтобы попасть в наш пятидесятый штат. Сойдет водительское удостоверение или регистрационная карточка для голосования на выборах. Ты сам мне сказал, что они планировали все это довольно долго. Неужели ты думаешь, что старшему сержанту с тридцатилетней выслугой будет сложно организовать пару водительских удостоверений на две разные фамилии?
– Но для чего им это?
– Чтобы сбить с толку тех, кто будет их искать – например, нас, или кого-нибудь из боссов «Медузы».
– Вот дерьмо!
– Профессор, старайтесь не употреблять вульгарных выражений. Ты произнес нехорошее слово.
– Помолчи, мне нужно подумать.
– Подумай о том, что мы по уши увязли и надо выбираться. Пришло время Питера Холланда. Он нужен нам. Как и люди из Лэнгли.
– Нет, еще рано! Ты кое о чем забываешь. Холланд приносил присягу, и, судя по всему, он относится к этому серьезно. Иногда он и может обойти какое-нибудь правило, но, если столкнется с «Медузой», у которой сотни миллионов долларов на счетах в Женеве и которая скупила пол-Европы, он может сказать: «Так, ребята, стоп, хватит!»
– Придется рискнуть. Дэвид, он нужен нам как никогда.
– Никакого Дэвида, черт тебя дери! Меня зовут Борн, Джейсон Борн, ты меня сотворил, и я у тебя за это в долгу! Моя семья у тебя в долгу! И никак иначе!
– И ты меня убьешь, если я не сделаю по-твоему?
Повисла пауза. Оба молчали, пока Дельта Один из сайгонского отряда «Медуза» не нарушил тишину.
– Да, Алекс, тогда я убью тебя. Не потому, что ты пытался убить меня в Париже, а из тех неясных соображений, которые заставили тебя тогда это сделать. Ты понимаешь?
– Да, – еле слышно ответил Конклин. – Невежество всегда самоуверенно, это ведь любимая фраза у вас в Вашингтоне; в вашем исполнении она звучит как восточная мудрость. Но тебе тоже придется сбавить самоуверенности. Одни мы мало что сможем сделать.
– А с другой стороны, сделать нужно так много, что мы можем все испортить, если будем действовать не в одиночку. Посмотри, чего мы уже добились. С нуля добрались до двузначных чисел – и это за двое-четверо суток. Алекс, дай мне два дня, прошу тебя! Мы почти что выяснили, что такое эта «Медуза». Один прокол с нашей стороны, и они элементарно от меня избавятся. Вспомни про Шакала.
– Я сделаю все, что смогу. Кактус говорил с тобой?
– Да. Он перезвонит и приедет сюда. Позже все объясню.
– Должен тебе сказать, что они друзья с нашим доктором.
– Знаю. Иван мне рассказал… еще, Алекс, мне нужно передать тебе некоторые вещи – телефонную книгу Свайна, его бумажник, расписание визитов и кое-что еще. Я все упакую и отправлю к тебе на проходную кого-нибудь из людей Кактуса. Отдай все в лабораторию и посмотри, что они скажут.
– Ты, кажется, упомянул парней Кактуса? Что ты там задумал?
– Делаю за тебя твою работу. Хочу все здесь опечатать. Войти никто не сможет, а вот кто будет пытаться, посмотреть стоит.
– Да, это будет нелишне. Кстати, работники питомника приедут за собаками около семи утра, так что не запирайся очень крепко.
– Все это похоже на то, – перебил его Борн, – будто я снова на службе и зря вызвал охранников. В их услугах больше нет необходимости, но все равно каждому по почте вышлют вознаграждение в указанное место.
– О каком вознаграждении ты говоришь? Лэнгли не в деле, забыл? Питер Холланд тоже не с нами, а я не так уж богат.
– Зато я богат. Позвоню в свой банк в штате Мэн, и они доставят тебе чек фед-эксом. Попроси своего друга Кассета забрать его утром около твоей квартиры.
– Черт, забавно, – задумчиво протянул Конклин. – Я и забыл, что у тебя есть деньги. То есть я совсем об этом не думал. Как-то вылетело из головы.
– Такое бывает, – веселым тоном подхватил Борн. – Чиновнику, живущему в тебе, может привидеться какой-нибудь бюрократ, который придет к Мари и скажет: «А кстати, миссис Вебб или Борн или как вас там; когда вы работали на канадское правительство, вы сбежали с пятью миллионами долларов, которые принадлежали мне».
– Она все сделала правильно, Дэвид-Джейсон. Ты обязан ей каждым долларом.
– Алекс, не гони. Она потребовала в два раза больше, чем было нужно.
– И была права. Благодаря этому все заткнулись… Что ты собираешься делать дальше?
– Подожду звонка от Кактуса, потом позвоню сам.
– Кому?
– Своей жене.
Мари сидела на балконе предоставленной ей виллы в «Транквилити Инн» и смотрела на залитое лунным светом Карибское море, всеми силами пытаясь не сойти с ума от страха. Ее мучил не страх того, что ей могут причинить физический вред; и это само по себе было странно, глупо и даже опасно. Она жила с Джейсоном Борном, этой машиной для убийства, в Европе и на Дальнем Востоке, и знала, на что он способен. Нет, дело было не в Борне, а в Дэвиде, в том, что Борн делает с Дэвидом Веббом. Она должна это остановить!.. Они могли бы уехать далеко-далеко, в какое-нибудь безопасное место, и начать новую жизнь под новыми именами, создать свой мир, в котором нет места Карлосу. У них достаточно денег для этого, они могут это сделать. Такие вещи происходили все время – сотни, тысячи мужчин, женщин и детей, жизням которых угрожала опасность, были спасены их правительствами; а если правительство и должно было защитить какого-нибудь человека, то это был Дэвид Вебб!.. «Нелепо об этом думать», – решила Мари, встав со стула и подойдя к перилам веранды. Этого никогда не произойдет, потому что для Дэвида это не выход. Там, где замешан Шакал, Дэвидом Веббом управлял Джейсон Борн, который был способен уничтожить тело своего хозяина. Боже, что с нами будет?
Зазвонил телефон. Мари на мгновение застыла, потом бросилась в спальню и сняла трубку.
– Алло?
– Привет, сестричка, это Джонни.
– А, это ты …
– Из чего следует, что о Дэвиде новостей нет.
– Нет, братишка, и мне немного не по себе.
– Он позвонит, как только сможет, ты же знаешь.
– Неужели ты звонишь, чтобы мне об этом сказать?
– Нет, просто проверка. Я застрял на большом острове, и похоже мне придется пробыть здесь какое-то время. Мы с Генри сейчас в Доме Правительства и ждем, когда губернатор лично поблагодарит меня за услуги министерству иностранных дел.
– Я ничего не понимаю…
– Прости. Генри Сайкс – помощник губернатора Ее Величества – попросил меня помочь тому престарелому герою французского сопротивления, который живет недалеко от тебя. А если королевский губернатор собирается тебя отблагодарить, ты должен ждать, пока тебя отблагодарят – ибо когда связи исчерпаны, Дом Правительства – это то, что надо таким, как я.
– Джонни, ты меня совсем запутал.
– От Бас-Тер надвигается шторм. Он начнется через несколько часов.
– От кого?
– Откуда, ты хотела сказать. Неважно, я вернусь до его начала. Скажи горничной, чтобы приготовила мне постель.
– Джон, тебе совсем не обязательно здесь оставаться. Господи, тут за оградой и внизу на пляже вооруженные люди и черт знает кто еще.
– Ничего, это нормально. Пока, и обними за меня детей.
– Они спят, – успела ответить Мари, когда ее младший брат положил трубку.
Забывшись, Мари тоже опустила трубку, и, глядя на телефон, вслух произнесла: «А ведь я совсем тебя не знаю, братишка… наш дорогой, неисправимый братишка. А сколько про тебя знает мой муж, черт бы вас обоих побрал! »
Снова зазвонил телефон, испугав ее. Мари сняла трубку.
– Алло?
– Это я.
– Слава Богу!
– Его нет в городе, но все в порядке. Со мной все хорошо, и дело продвигается.
– Тебе не нужно этого делать! Нам всем не нужно этого делать!
– Нет, нужно, – ответил Джейсон Борн, как будто Дэвида Вебба никогда и не было. – Просто знай, что я люблю тебя – он тебя любит…
– Прекрати! Опять это происходит…
– Ну, извини меня, пожалуйста, прости.
– Ты ведь Дэвид!
– Конечно, Дэвид. Я просто пошутил…
– Нет, ты не шутишь!
– Я говорил с Алексом, только и всего. Мы просто немного поругались!
– Нет, ты меня обманываешь. Я хочу, чтобы ты вернулся, чтобы ты приехал сюда!
– В таком случае я больше не могу с тобой говорить. Я люблю тебя.
Послышались короткие гудки, а Мари Сен-Жак-Вебб бросилась на кровать, и покрывало заглушило ее стоны отчаяния.
Александр Конклин, с красными от напряжения глазами, стучал по клавиатуре своего компьютера, глядя на записи в папках, которые Борн прислал из поместья генерала Свайна. Двойной зуммер неожиданно разорвал тишину комнаты. Это был равнодушный сигнал машины о том, что обнаружено очередное двойное соответствие. Он проверил результат. R.G. Что это значит? Ввел значение еще раз, но ничего не нашел. Снова начал печатать, словно бездушный автомат. Тройной зуммер. Алекс продолжал нажимать раздражающе светлые клавиши, все быстрее и быстрее… Четыре сигнала зуммера… пять… шесть. Стереть написанное – остановиться – продолжить. R.G. R.G. R.G. R.G. Что это может быть?
Он перепроверил данные по записям из трех кожаных папок. На экране зеленым цветом вспыхнул набор заурядных цифр. 617-202-0011. Телефонный номер. Конклин соединился с Лэнгли, вызвал ночного дежурного и попросил оператора из ЦРУ проверить полученный номер.
– Он не проходит по нашей базе, сэр. Это один из трех телефонов одного в Бостоне, штат Массачусетс.
– Назовите имя абонента.
– Гейтс, Рэндольф. Дом номер…
– Благодарю, оператор, – не дал ему закончить фразу Алекс, который уже узнал все, что нужно.
Рэндольф Гейтс, ученый, юрист и адвокат для избранных, для сильных мира сего. Ничего удивительного, что такой человек замешан в миллионных махинациях американского интереса в Европе… Нет, минутку. Это странно, это просто невозможно! Не может быть, чтобы этот адвокат был связан с сомнительной и незаконной организацией типа «Медузы». Бред какой-то! Никто не был в восторге, когда этот известный знаток юриспруденции чисто выиграл очень спорное дело по поводу нарушения прав собственности в Ассоциации Барменов. Он был известным приверженцем буквы закона, использовал малейшие юридические лазейки в свою пользу, но никому и в голову не приходило сомневаться в его честности. Взгляды Гейтса на судебную систему и на жизнь вообще были так непопулярны среди элиты либерально настроенных юристов, что его бы давным-давно исключили из профессионалов, дай он хоть малейший повод сомневаться в своей профпригодности.
И, несмотря на все это, имя Гейтса три раза фигурировало в расписании визитов одного из членов «Медузы», виновного в растрате денег, направленных на развитие национальной обороны. Ненадежного представителя «Медузы», чье недавнее самоубийство оказалось убийством.
Конклин посмотрел на экран, на дату последней записи Свайна, относящейся к R.G. Она была сделана второго августа, едва ли неделю назад. Алекс взял дневник в кожаном переплете и открыл его на втором августа. Он сосредотачивался на именах, а не на пояснениях, если только они не казались ему важными – он не был уверен, что поступает правильно, но доверял своему чутью. Если бы он точно знал, кто этот R.G., рукописная шифровка около последней записи о многом бы рассказала.
RG н хчт нзнач мйр Крфт. Крфт нужен в свм отдл. Ключ. Париж – 7 лт назад. Второе дело у нас.
Какое отношение к этому имеет Париж? – не мог понять Алекс, хотя и все остальные записи Свайна пестрели иностранными и экзотическими названиями, как будто генерал собирался поразить тех, кто будет читать его дневник. Кроме того, Конклин уже чертовски устал; если бы не результат поиска по компьютеру, он бы не стал задерживаться на персоне доктора Рэндольфа Гейтса, этого представителя адвокатского Олимпа.
Париж – 7 лт назад. Второе дело у нас.
Первая часть шифровки была понятна, вторая более неопределенна, но тоже доступна для анализа. Слово «второе» скорее всего относилось к армейской разведке, отделу G-2, а «дело» – к данным о каком-то происшествии, добытым агентами в Париже – 7лт назад и выкраденным из картотеки. Это была дилетантская попытка использовать в качестве шифра жаргон разведчиков, употребляя его не так, как принято. «Ключ», должно быть, обозначал что-то типа «решения проблемы» – Боже, да ведь Свайн просто идиот! В своем блокноте Алекс выписал закодированную информацию так, как она должна была звучать на самом деле:
«Рэндольф Гейтс не хочет и слышать о возможном назначении майора Крафта (Крофта или даже Кристофера, потому что рукописное «f» могло на самом деле оказаться «s»). (Но) Крфт нужен нам в своем отделе. Проблему можно решить с помощью информации из картотеки G-2 о деятельности Гейтса в Париже 7 лет назад, папка с указанными данными выкрадена и находится у нас».
«Если это и не совсем точная передача смысла шифровки, основная идея именно такова», – решил Конклин и посмотрел на наручные часы. Было три двадцать утра, время, когда даже самый уравновешенный человек вздрогнет от неожиданного телефонного звонка. Но почему бы и нет? Дэвид – то есть Джейсон – был прав. Дорог каждый час. Алекс снял трубку и начал набирать номер в Бостоне, штат Массачусетс.
Телефон продолжает надрываться, а эта сучка не хочет поднять трубку у себя в спальне! Гейтс перевел взгляд на светящийся экран коммутатора, и кровь отхлынула от его головы. Звонили по секретному номеру, которым могли воспользоваться очень немногие. Адвокат опустился на кровать с широко открытыми от страха глазами; этот странный звонок из Парижа пугал его все больше. Звонили по поводу рейса на остров Монтсеррат, Гейтс чувствовал это! Посланная им информация оказалась неверной … Префонтейн обманул его, и теперь Париж требует объяснений! Боже, ведь они придут за ним, они все узнают! Нет, еще есть выход, можно все объяснить, рассказать правду. Он доставит предателей в Париж, точнее, представителю парижского отделения организации здесь, в Бостоне. Он напоит Префонтейна и этого мерзкого сыщика и заставит все рассказать единственному человеку, который сможет его оправдать… Телефон! Нужно ответить. Нельзя, чтобы подумали, будто он что-то скрывает. Гейтс протянул руку и схватил с трезвонящего аппарата трубку, поднес ее к уху.
– Да?
– Господин адвокат, – произнес тихий голос на другом конце линии, – это произошло семь лет назад. Мне напомнить вам, что у нас есть вся информация о вашей деятельности в то время? Второй отдел оказывает нам гораздо большее содействие, чем вы.
– Меня обманули, клянусь вам! – закричал Гейтс, у которого от страха тряслись ноги и охрип голос. – Вы ведь не думаете, что я способен передать неверные данные. Я еще не рехнулся!
– Мы знаем, что иногда вы можете самовольничать. Мы послали обычный запрос…
– Клянусь, я сделал все возможное. Господи, я заплатил пятнадцать тысяч долларов, чтобы сохранить все в тайне, чтобы ничего нельзя было проследить – конечно, дело не в деньгах…
– Вы заплатили? – переспросил тихий голос.
– Я могу показать вам банковские чеки!
– На что же вы потратили эти деньги?
– На оплату нужных сведений, естественно. Я нанял бывшего судью, у которого есть связи…
– На оплату сведений о Крафте?
– Что-что?
– О Крафте… О Кристофере?
– О ком?
– О нашем майоре, господин адвокат. О майоре.
– Если это ее кодовое имя, то да, да, о ней!
– Ее кодовое имя?
– Женщины. И двоих детей. Они вылетели на остров Монтсеррат. Клянусь,мне так сказали.
Раздался неожиданный щелчок, и связь прервалась.
Глава 13
Рука Конклина сжимала телефонную трубку, лицо покрылось испариной. Положив трубку на место, он отпрянул от компьютера, со страхом на него оглядываясь, как на монстра, заманившего его в параллельный мир, где ничему нельзя верить и ничто не подчиняется привычным законам. Как такое возможно? Каким образом Рэндольф Гейтс узнал про остров Монтсеррат, про Мари и детей? Как?
В голове Алекса царил хаос, мысли сталкивались друг с другом. С бешено стучащим сердцем он опустился в кресло, не зная, что и думать. Его левая рука сжала правое запястье, ногти впились в кожу. Он должен успокоиться, должен что-нибудь придумать – что-нибудь предпринять! Ради жены и детей Дэвида.
Но какая связь существовала между всеми этими людьми? Да и возможна ли такая связь? Казалась нереальной даже невольная причастность Гейтса к деятельности «Медузы», не то что его связь с Карлосом-Шакалом. Это просто невозможно! Но по всему выходило, что такая связь была. Неужели Карлос был частью «Медузы», к которой принадлежал Свайн? Все, что им было известно про Шакала, решительно говорило об обратном. Сила этого убийцы в том и заключалась, что он не принадлежал ни к одной организации; Джейсон Борн доказал это тринадцать лет назад в Париже. Никто не мог найти его самостоятельно, необходимо было послать сообщение, и он сам выходил на связь. Единственной организацией, которую признавал международный наемный киллер, была армия его стариков, раскинувшая свои сети от Средиземного моря до Балтики; в нее входили всевозможные отбросы общества, влачившие жалкое существование и щедро одаренные им преступники, готовые умереть за своего благодетеля. Какое же место занимал – мог занимать – в происходящем такой человек, как Рэндольф Гейтс?
Он не мог быть связан с этим, решил Алекс, перебрав в уме все, что было известно о Гейтсе, – нельзя доверять непроверенным фактам, даже если они кажутся очевидными. Известный адвокат не мог иметь отношения к Карлосу, как не мог он быть и членом «Медузы». Он был аберрацией объектива, дефектом линзы, еще одним достойным человеком, совершившим единственный ошибочный поступок, о котором узнали две разные группировки с почти безграничными возможностями. Все знали, что Шакал обладал связями в Интерполе и французской службе госбезопасности, ну а про то, что «Медуза» имела доступ к материалам G-2, и говорить не приходилось. Это было единственно возможное объяснение, потому что Гейтс был слишком неординарен, слишком могуч, чтобы так долго и заметно вращаться в высших кругах общества, если его можно было легко скомпрометировать. Нет, только хищники типа Шакала и «Медузы» способны настолько глубоко проникнуть в суть дела и докопаться до таких серьезных вещей, что это позволило шантажировать Рэндольфа Гейтса. Несомненно, Карлос первым добрался до него.
Конклин вспомнил неоднократно подтверждавшуюся истину: мир коррупционеров планетарного масштаба был, на самом деле, небольшим многоуровневым сообществом со строгой геометрией, в котором пересекались цели и интересы всех его участников. Да и как иначе? Жители этого смертельно опасного мира предлагали свои услуги клиентам особого племени – отребьям человеческого общества. Грабь, шантажируй, убивай. Шакал и члены «Медузы» принадлежали к этому же тайному братству. Братству Любителей Наживы.
Это осложняло задачу. С такими трудностями мог бы справиться Джейсон Борн – но не Дэвид Вебб, а последний все еще представлял собой значительную часть личности Борна. Кроме того, обе части одного человека находились в тысяче миль от острова Монтсеррат, места, которое Карлос выбрал для убийства. Остров Монтсеррат?.. Ну, конечно же, Джонни Сен-Жак! «Младший брат», который в полной мере проявил себя в глуши северных районов Канады, несмотря на непонимание семьи, и особенно обожаемой сестры. Это человек, который способен убить в гневе – который убивал в ярости – и будет снова убивать, если его дорогая сестра и ее дети окажутся под прицелом Шакала. Дэвид верил в него – Джейсон Борн в него верил, а это было еще важнее.
Алекс посмотрел на автоответчик и быстро поднялся из кресла. Он бросился к столу, сел и нажал клавишу перемотки пленки, отыскивая на ней нужный участок. Алекс гонял ее взад-вперед, пока не нашел место, где был записан испуганный голос Гейтса.
– … Господи, я заплатил пятнадцать тысяч долларов…
Нет, решил Конклин, не здесь.
– … Я могу показать вам банковские чеки…