– Опять же, мы так думаем – после осторожной консультации с Нью-Йоркской антикриминальной организацией, называемой Взвод U.S.
– Никогда раньше не слышал о них.
– Это в основном американцы итальянского происхождения; они называют себя «неприкасаемыми сицилийцами». Отсюда аббревиатура U.S. с двойным смыслом.
– Остроумно.
– Да, в отличие от их работы… Согласно архивам счетов «Реко-Метрополитэн»…
– Кого-кого?
– Компании, установившей автоответчик на Сто тридцать восьмой улице в Манхэттене.
– Извини. Продолжай.
– По их данным, автоответчик был сдан в аренду маленькой плодоимпортной компании, расположенной на Одиннадцатой авеню в нескольких кварталах от пирса. Час назад мы получили телефонные записи по этой фирме за последние два месяца, и угадай, что мы нашли?
– Не томи, – взмолился Алекс.
– Девять звонков на вполне рядовой номер в Бруклин Хейтс и три звонка с промежутком в час на совершенно невероятный номер на Уолл-стрит.
– Кто-то сильно волновался…
– Так мы и подумали – мы, в данном случае, наше подразделение. Мы спросили сицилийцев, что они знают о Бруклин Хейтс.
– ДеФазио?
– Скажем так, он живет там, но телефон зарегистрирован на имя компании «Атлас Койн Вендинг Машинз» в Лонг-Айленд Сити.
– Это подходит. Криво, но подходит. А что сам ДеФазио?
– Это глава среднего уровня, хотя и весьма амбициозный, в семье Джианкавалло. Он очень близкий, очень скрытный, очень порочный… и очень голубой.
– Боже правый!..
– Неприкасаемые просили нас держать язык за зубами. Они сами намереваются это использовать.
– Ерунда, – тихо проговорил Конклин. – Одна из первых истин, которую мы усвоили в этом деле, это то, что надо врать всем и каждому, особенно тем, кто имеет глупость нам доверять… А что со вторым номером?
– Чуть ли не самая мощная юридическая фирма на Уолл-стрит.
– «Медуза», – твердо заключил Алекс.
– Я тоже так думаю. У них два этажа в здании и в штате семьдесят шесть юристов. Который – или которые из них – «Медуза»?
– Да мне наплевать! Надо следить за ДеФазио и любыми указаниями, которые он посылает в Париж. В Европу для Шакала. Это они охотятся за Джейсоном, и это все, что меня сейчас интересует. Надо работать над ДеФазио. Эта ниточка может нас к кому-нибудь привести!
Питер Холланд откинулся на спинку стула, серьезный и напряженный.
– Все шло к этому, не так ли, Алекс? – спросил он тихо. – У каждого из нас есть свои приоритеты… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти жизни Джейсона Борна и его жены, но не стану нарушать клятву защищать прежде всего эту страну. Я не могу так поступить, и ты это знаешь. Мой приоритет – «Медуза», как ты сам сказал, картель, имеющая своей целью создать правительство внутри нашего правительства. За ними я и должен охотиться. В первую очередь, немедленно и не заботясь о потерях. Проще говоря, друг мой – а я надеюсь, что ты мой друг, – Борны, кем бы они ни были, могут быть пущены в расход. Мне очень жаль, Алекс.
– Ты меня за этим на самом деле вызвал этим утром, не так ли? – спросил Конклин, опираясь на трость и неловко поднимаясь с дивана.
– Да.
– Что ж, у тебя свой план игры против «Медузы» – и мы не можем быть частью его.
– Да, не можете. Это фундаментальный конфликт интересов.
– Я понимаю. Мы бы не задумываясь все тебе испортили, если бы это помогло Джейсону и Мари. Вообще-то, по моему личному и профессиональному мнению, если все долбаное правительство Соединенных Штатов не может избавиться от «Медузы», не пожертвовав мужчиной и женщиной, и без того лишившихся многого, то я не уверен, что оно вообще чего-то стоит!
– Я тоже не уверен, – сказал Холланд, встав со стула, – но я обязан действовать так.
– У меня остались какие-нибудь привилегии?
– Все, что я смогу для тебя сделать, если это не компрометирует нашу охоту за «Медузой».
– Как насчет двух мест на военном самолете, в обход всех агентств, до Парижа?
– Двух мест?
– Для меня и Панова. Мы вместе ехали в Гонконг, так почему бы и не в Париж?
– Алекс, ты сошел с ума!
– По-моему, ты еще не понимаешь, Питер. Жена Мо умерла через десять лет после их свадьбы, и мне тоже никогда не хватало смелости на это. Видишь ли, «Джейсон Борн» и Мари – вся наша семья. И, позволь заметить, она делает обалденные отбивные.
– Два билета до Парижа, – пробормотал Холланд с пепельно-бледным лицом.
[104]
Три минуты спустя, закрыв левое ухо ладонью, Джейсон испытал неожиданное удовольствие, услышав голос самого противного служащего «Транквилити Инн».
– Говорит мистер Причард, менеджер «Транквилити Инн». Мой коммутатор показывает, что у вас срочное дело, сэр. Могу я спросить, что именно…
– Вы можете заткнуться! – прокричал Джейсон из какофонической болтовни о мороженом в Корбейл-Эссонесе во Франции. – Позовите Джея Сен-Жака, немедленно. Это его зять.
– О, какое счастье слышать вас, сэр! Столько всего случилось после вашего отъезда. Ваши чудные детишки с нами, и прелестный мальчик играет на пляже – со мной, сэр, – и все…
– Мистера Сен-Жак, пожалуйста. Быстро!
– Конечно, сэр. Он наверху…
– Джонни?
– Дэвид, ты где?
– Это не имеет значения. Убирайтесь оттуда. Забирай детей и миссис Купер и сматывайтесь!
– Мы все об этом знаем, Дэйв. Алекс Конклин звонил несколько часов назад и сказал, что с нами свяжется некто по имени Холланд… Я так понял, он шеф вашей разведывательной службы.
– Да. И что он?
– Позвонил минут через двадцать после нашего разговора с Алексом. Он сказал, что за нами прилетит вертолет около двух часов сегодня. Ему было нужно время, чтобы обеспечить доступ сюда военному вертолету. Хорошо еще, что с ними миссис Купер. Твой отсталый сын говорит, что не знает, как менять пеленки… Дэвид, что, черт возьми, происходит? Где Мари?
– Она в порядке, я все объясню позже. Просто делай все, что скажет Холланд. Он сказал, куда вас отвезут?
– Он явно не хотел этого говорить. Но ни один чертов американец не сможет приказывать мне и твоим детям – детям моей канадской сестры, – я ему все так прямо и сказал.
– Отлично, Джонни. Но с директором ЦРУ лучше подружиться.
– Да мне наплевать. В нашей стране мы читаем их аббревиатуру CIA как «Пойманные с поличным», Caught in the act, я так ему и сказал!
– Еще лучше… Что он ответил?
– Он сказал, что мы отправимся в безопасный дом в Виргинии, на что я ответил, что мой дом здесь весьма безопасен и что у нас тут отличное питание, обслуживание комнаты, пляж и десять охранников, которые могут отстрелить ему яйца с двухсот ярдов.
– Ты сама тактичность. Как он отреагировал?
– Вообще-то, он рассмеялся. Потом объяснил, что у него есть двадцать охранников, каждый из которых может отстрелить одно из моих яиц с четырехсот ярдов, плюс кухня, обслуживание комнат и телевидение для детей, чему мне уже нечего было противопоставить.
– Убедительно.
– Ну, он сказал еще кое-что, что было еще больше убедительно и чему мне точно нечего было противопоставить. Он сказал, что это закрытое место – старое поместье в Фэйрфаксе, предоставленное правительству богатым послом, у которого денег больше, чем у Оттавы, с собственным аэродромом и подъездной дорогой в четырех милях от шоссе.
– Я знаю это место, – сказал Борн, морщась от шума кондитерской. – Это поместье Танненбаум. Он прав; это лучший из стерильных домов. Он нам симпатизирует.
– Ты не ответил – где Мари?
– Она со мной.
– Так она нашла тебя!
– В другой раз, Джонни. Я свяжусь с тобой в Фэйрфаксе. – Джейсон повесил трубку, как раз когда его жена неловко пробилась к нему через толпу и протянула ему розовую пластиковую чашку с голубой пластиковой ложечкой, воткнутой в темно-коричневый холмик.
– Дети? – спросила она, сверкая глазами, почти крича, чтобы Джейсон ее услышал.
– Все в порядке, лучше даже, чем мы могли ожидать. Алекс пришел к тому же выводу о Шакале, что и я. Питер Холланд перевезет их в безопасное место в Виргинии, включая миссис Купер.
– Слава Богу!
– Слава Алексу. – Борн взглянул на розовую пластиковую чашку с голубой ложечкой. – Это еще что такое? У них не было ванильного?
– Это сливочное мороженое с ирисом. Его приготовили для мужчины, стоявшего рядом со мной, но он в это время орал на свою жену, вот я и взяла.
– Но я не люблю ирис.
– Так наори на свою жену. Пойдем, нам надо купить одежду.
Вечернее карибское солнце припекало в «Транквилити Инн», когда Джон Сен-Жак спустился по лестнице в вестибюль, неся в правой руке бобриковую сумку «LeSport». Он кивнул мистеру Причарду, с которым только минуту назад говорил по телефону, объясняя, что уезжает на несколько дней и свяжется с ним в течение часа после прибытия в Торонто. Что касается остального персонала, его поставили в известность об этой неожиданной, но очень необходимой поездке, и он был полностью уверен в исполнительном менеджере и его ценном помощнике, мистере Причарде. Он не сомневался, что их совместный опыт исключит любые проблемы. «Транквилити Инн», для любых целей и намерений, был виртуально закрыт. Однако, в случае непредвиденных трудностей, было необходимо позвонить сэру Генри Сайксу в правительство на большом острове, на что Причард ответил:
– Вряд ли будет что-то, с чем я не справлюсь! Все будут работать так же активно в ваше отсутствие.
Сен-Жак вышел из стеклянных дверей круглого строения и направился к первой вилле справа, ближайшей к каменным ступеням, ведущим к пирсу и двум пляжам. Миссис Купер и оба ребенка ждали внутри прибытия американского морского вертолета дальнего действия, который должен был отвезти их в Пуэрто-Рико, где их посадят в военный самолет до военно-воздушной базы Эндрюс в окрестностях Вашингтона.
Через большое стеклянное окно мистер Причард смотрел, как его работодатель скрылся в дверях виллы под номером один. В тот же миг он услышал нарастающий звук вгрызавшихся в воздух лопастей большого вертолета. Через пару минут он вспенит воду возле пирса и снизится в ожидании пассажиров. Пассажиры, очевидно, слышали то же, что и он, подумал Причард, видя, как Сен-Жак, взяв за руку своего маленького племянника, и невыносимо надменная миссис Купер с завернутым младенцем на руках вышли из виллы в сопровождении двух самых надежных охранников с багажом. Причард достал из-под прилавка телефон, прямую связь, не через коммутатор, и набрал номер.
– Говорит заместитель управляющего по иммиграции.
– Достопочтенный дядя…
– Это ты? – служащий аэропорта Блэкбурн вдруг резко понизил голос. – Что ты узнал?
– Все очень большого значения, уверяю тебя. Я слышал все по телефону!
– Нас обоих ждет большое вознаграждение, можешь не сомневаться. Все они, может быть, скрытые террористы во главе с самим Сен-Жаком. Говорят, могут даже Вашингтон одурачить. Что мне передать, драгоценный племянник?
– Их увозят в некое место, называемое «безопасным» домом в Виргинии. Оно известно как поместье Танненбаум и имеет собственный аэродром, представляешь?
– Я могу представить все, что угодно, если в этом замешаны эти звери.
– Не забудь указать мое имя и должность, почтенный дядя.
– А как же, разве я могу забыть? Мы станем героями Монтсеррата!.. Но помни, мой интеллигентный племянник, все должно храниться в строжайшей тайне. Мы оба поклялись молчать, никогда этого не забывай. Ты только подумай! Крупнейшая международная организация выбрала нас для важного задания. Лидеры всего мира будут знать о нашем вкладе.
– Мое сердце распирает гордость… Могу я узнать название этой величественной организации?
– Тс-с-с! Ее имя нельзя называть; это часть тайны. Деньги были переведены через банковский компьютер прямо из Швейцарии; это доказательство.
– Священный долг, – добавил мистер Причард.
– И хорошо оплачиваемый, дорогой племянник, и это только начало. Я лично слежу за всеми прибывающими сюда воздушными суднами и докладываю в Мартиник, одному известному военному офицеру, не меньше! Правда, сейчас все полеты задержаны по приказу правительства.
– Американский военный вертолет? – спросил Притчард с благоговением.
– Тс-с-с! Это тоже секрет, все – секрет.
– Тогда это очень громкий и очевидный секрет, мой почтенный Дядя. Сейчас все на пляже смотрят на него.
– Что?
– Он здесь. Мистер Сент-Джей с детьми сейчас как раз садится в него. Вместе с этой ужасной миссис Купер…
– Я должен немедленно позвонить в Париж, – оборвал его чиновник по иммиграции, отключая линию.
– Париж? – повторил мистер Причард. – Как это вдохновляет! Какая честь для нас!
– Я не все ему рассказал, – сказал Питер Холланд тихо, качая головой. – Я хотел – собирался, – но это было в его глазах и в его собственных словах. Он сказал, что не колеблясь все испортил бы, если бы это помогло Борну и его жене.
– Он это сделал бы, – кивнул Чарльз Кассет; он сидел на стуле перед столом директора, держа в руках распечатку совершенно секретного файла. – Когда ты это прочтешь, то поймешь. Алекс действительно пытался убить Борна в Париже несколько лет назад – он хотел на основании ошибочных данных выбить мозги своего лучшего друга.
– Конклин сейчас на пути в Париж. Вместе с Моррисом Пановым.
– Это на твоей совести, Питер. Я бы не стал этого делать, не имея на него управы.
– Я не мог ему отказать.
– Еще как мог. Не захотел.
– Мы ему обязаны. Он выдал нам «Медузу» – и с этого момента, Чарли, это все, что нас касается.
– Я понимаю, директор Холланд, – сказал Кассет холодно. – И, я так полагаю, в связи с зарубежными обстоятельствами, ты возвращаешься в локальную конспирацию, которая, несомненно, должна быть установлена до того, как всполошатся локальные стражи, и именно Федеральное Бюро.
– Ты что, угрожаешь мне?
– Конечно, Питер, – Кассет сменил холодное выражение лица на спокойную улыбку. – Ты же нарушаешь закон, господин директор… Это прискорбно, дружище, как сказали бы мои предшественники.
– Какого черта ты от меня хочешь? – вскричал Холланд.
– Надо обеспечить прикрытие одного из наших, одного из лучших, что у нас когда-либо были. Я не просто хочу этого – я настаиваю на этом.
– Если ты думаешь, что я все ему предоставлю, включая имя юридической фирмы «Медузы» на Уолл-стрит, то ты сошел со своего чертового ума. Это наш краеугольный камень!
– Ради бога, вернись в военно-морской флот, адмирал, – сказал заместитель директора, понизив голос и снова холодно, без выражения. – Если ты думаешь, что я предлагаю именно это, ты мало чему научился в своем кресле.
– Что за разговоры, мудрый осел? Это уже похоже на нарушение субординации.
– Да, это так, я ее нарушаю, но это же не военно-морской флот. Ты же не протащишь меня под килем, не повесишь на рее и не лишишь моей порции рома. Все, что ты можешь, – это уволить меня, и в случае чего очень многим станет любопытно, почему. А это не будет на руку Управлению. Но в этом нет необходимости.
– Какого черта ты несешь, Чарли?
– Ну, во-первых, я не говорю об этой юридической фирме в Нью-Йорке, потому что – ты прав – это наш краеугольный камень, и Алекс со своим безграничным воображением будет копать и угрожать, пока не доберется до той области, где теперь никаких следов уже не осталось, целина, и здесь будет вынужден остановиться.