Самухина Неонилла. Операция «КЛОНдайк»

   – Есения Викторовна, дорогая, перестаньте, вам нельзя волноваться, – запричитал над ней Граховский.
   – Генрих Модестович, оставьте нас, пожалуйста! Мне нужно поговорить с Есенией Викторовной, – официальным тоном обратился к нему Круглов, и был очень удивлен, когда Граховский возмутился:
   – Сергей Сергеевич! Вы что, не видите, в каком Есения Викторовна состоянии?! До расспросов ли ей сейчас!
   – Генрих Модестович! – оборвал его Круглов. – Мальчика нужно искать, время идет, а вы задерживаете меня и мешаете выполнять мою работу. Выйдите!
   Граховский поджал губы и с многозначительным видом: «Я умываю руки, если с ней что-то случится – виноваты будете вы!», выплыл в коридор, хлопнув дверью.
   Круглов потянул край пододеяльника, вытер им слезы со щек Есении и, наклонившись к самому ее уху, прошептал:
   – Умница, но не переборщи! Я сейчас напишу твои показания, ты их прочтешь, запомнишь и подпишешь. Поняла?
   Есения посмотрела на него полными слез глазами и кивнула.
   – И перестань так сильно убиваться, – попросил он, снова наклоняясь к ее уху, – еще навредишь себе! Все ведь хорошо, и идет по плану… – произнося последние слова, он почувствовал легкий укор совести, чему сам сильно удивился.
   Вызвав медсестру, он попросил ее принести несколько листов бумаги, и когда та принесла, сел за столик и принялся записывать показания Есении, которые она должна будет назубок запомнить и не отступать от них, что бы ни случилось.
   Через пятнадцать минут он вручил ей несколько листов, исписанных мелким стремительным почерком.
   – Вот, прочти и подпиши: «С моих слов записано верно».
   Есения, посмотрев на «свои» показания, устало усмехнулась:
   – Прямо интервью какое-то: вопросы, ответы…
   Внимательно прочитав написанное, она с удивлением посмотрела на Круглова, а потом жестом попросив его наклониться, едва слышно спросила:
   – А как быть с нашим разговором той ночью? Если нас прослушивали, то где-нибудь, наверное, зафиксировано, как я вам говорила, что уложила Лёню спать, дав ему лекарство…
   – Не волнуйся, это уже нигде не зафиксировано. Никто не знает, что я вообще к тебе тогда заезжал. А посему… ты крепко спала, утром проснулась поздно, услышав какой-то стук. Восприняла его за стук двери, закрывающейся за сыном. Вполне возможно, что это так и было, но несколько раньше, ночью, когда злоумышленник уводил Лёню из дома.
   – Ох, боюсь я что-то… – с сомнением прошептала она и, чуть отодвинувшись, испытующе заглянула Круглову в глаза.
   – Бояться не надо, – ответил он и ободряюще улыбнулся. – Пока суд да дело, мы с тобой упорхнем отсюда. Ты продолжай играть свою роль матери, убитой исчезновением ребенка, это снимет многие проблемы. Если какие-то расспросы для тебя станут опасными, а меня рядом не будет – сразу делай вид, что тебе плохо, тут же отстанут. Нам, главное, дать время Лёне добраться к отцу. Так что держись! – Круглов неожиданно для Есении придвинулся и, чиркнув по ее щеке выбившейся за ночь щетиной, поцеловал Есению в губы.
   Собрав все силы, чтобы не выказать непрязни, Есения закрыла глаза.
   – Я пошел организовывать поиск, а вы поспите, – громко сказал напоследок Круглов, увидев ее прикрытые глаза, и вышел из палаты.
   Наткнувшись на нервно расхаживающего у палаты Граховского, он взял его под руку и повел к выходу со словами:
   – Генрих Модестович, все в порядке, Есения Викторовна уснула. Пойдемте, нам нужно поговорить.
   – Уснула? – удивленно переспросил тот. – Никак вы ей колыбельную спели? Я час ее не мог успокоить и убедить поспать. Колоть ее чем-либо сейчас опасно, это может отразиться на беременности.
   – Кстати, а этона нее не повлияет? – спросил Круглов, искоса взглянув на Граховского, имея в виду пропажу Лёни.
   – Все может быть, – с тревогой покачал головой Граховский. – Но будем стараться этого не допустить, хотя благополучное завершение беременности зависит от такого количества факторов, что все не учтешь…
   – Вот горе-то… – расстроился Круглов. – Что ж это навалилось-то все так сразу?
   – А что еще случилось? – испуганно поинтересовался Граховский.
   – Погиб сопровождающий нашего груза – Николай Первачев.
   – Матка Боска! – воскликнул Граховский, останавливаясь. – Как это произошло?
   – Поговорим не здесь, – увлекая его за собой, попросил Круглов. – Поехали ко мне, по пути все расскажу.
    Крутояр, первые числа февраля 1998 года
   Проснулся Леонид от того, что Федор тряс его за плечо:
   – Лёньша! Пора!
   – А? – непонимающе уставился спросонья на него Леонид.
   – Пора в дорогу, подымайся! У нас кое-какие проблемы…
   Леонид сел на кровати:
   – Что случилось?
   – На поезд нам придется, действительно, как ты давеча сказал, проникать. Месяц назад на дороге какое-то ЧП случилось, кого-то убили на этом поезде, а потом сбросили под колеса. Теперь усилили охрану…
   – И что же будем делать? – растерянно спросил Леонид, одеваясь.
   – Пришлось Архипушку просить. Он хоть и не потомственный офенька, но глаза отводить научился. Потянет охрану на себя, пока мы с тобой в какую-нибудь щель заползем…
   – Это как же он потянет? – полюбопытствовал Леонид, прыгая на одной ноге, а другой пытаясь попасть в штанину.
   – Долго объяснять, уметь надо, – отмахнулся Федор. – Ну, ты готов?
   – Да.
   – Тогда пошли.
   Они вышли из комнаты. В прихожей их ждал Архип, уже одетый в тулуп, ватные штаны и валенки.
   – Чего так долго? – шепотом спросил он, видимо, боясь разбудить спавшую за стеной Настёну. – Я аж взопрел весь!
   – Все, все, идем, – успокоил его Федор, забирая стоящие в углу лыжи и рюкзаки.
   Леонид тоже попытался лихо закинуть рюкзак за плечи, как Федор, но ему это не удалось. Тяжелый рюкзак обвис на сгибах локтей, зацепившись лямками за широкие рукава куртки. Леонид, как норовистая лошадь, взбрыкнул задом, пытаясь закинуть рюкзак на плечи, но тот только звякнул лежащими внутри банками. Архип, спрятав улыбку, поторопился помочь Леониду, и они вышли из дома.
   На улице было не очень холодно, но шел какой-то злой колючий снег.
   – Ничего погодка, в самый раз, – похвалил Федор. – Следы скорей завеет.
   Они быстро пошли в сторону станции.
   Леонид, с трудом поспевая за Федором и Архипом, тащил на себе рюкзак, который он никак не мог удобно разместить на спине. Наконец, он кое-как умостил его между лопатками и, догнав ушедших вперед Федора и Архипа, пошел с ними рядом, приноравливаясь под их скорость.
   Снег залеплял ресницы и оседал на щетине, выступившей у Леонида за сутки. Побриться ему не удалось.
   Подойдя задворками к станции, Федор их остановил.
   – Поезд стоит вон за теми вагонами, на запаске, – сказал он, показывая направление, и распорядился: – Лёньша, пойдешь между нами.
   Леонид послушно переместился, оказавшись перед Архипом.
   – Ты, Архипушка, держи его за макушку, а я передом поведу, – отдал совершенно непонятную команду Федор и двинулся вперед.
   Леонид ожидал, что Архип, по меньшей мере, положит ему руку на голову, следуя указаниям Федора, но тот лишь ласково подтолкнул его в спину, показав глазами, что нужно идти за Федором. Леонид вдруг вновь почувствовал легкое головокружение, какое ему уже довелось испытать в доме Федора в Бердске.
   «Колдуют что-то», – уже не удивляясь, заключил он и поспешил за Федором.
   Они долго пробирались по путям между вагонов, обходя освещенные участки.
   Станция жила ночной жизнью. Где-то что-то разгружали, слышались голоса, перекрикивающиеся матерком.
   Нужный им поезд стоял на запасной ветке, вокруг него было пустое пространство, а у трех вагонов дежурили охранники.
   Федор остановил Леонида и Архипа в тени последнего вагона.
   «Как же Федор думает попасть внутрь?» – озадачился Леонид, глядя через его плечо на переминающихся у вагонов охранников. Он представил себе, как они с Федором подкрадываются к охранникам сзади и коротким рубящим ударом по шее «вырубают» их всех, открывая доступ на секретный поезд. В азарте он даже непроизвольно дернул рукой и, задев ею Федора, вызвал у того насмешливый взгляд.
   – Архипушка, давай! – коротко приказал Федор, когда охранник у ближайшего к ним вагона отвернулся.
   Архип отделился от них и, не таясь, пошел, слегка покачиваясь, к поезду.
   Охранник оглянулся и, заметив его, насторожился. Выставив оружие, он громко окликнул Архипа:
   – Эй, стой! Здесь ходить не положено! Поворачивай!
   – Чего разорался-то? – донесся до Леонида ласковый и слегка пьяный голос Архипа. – Хочешь, чтобы тебя аж в космосе услышали? А вдруг над нами сейчас вражеский спутник пролетает и узнает, что здесь вот, в Крутояре, вот на этом самом месте, ходить не положено. «А почему?» – заинтересуются вражьи силы и начнут за нами шпионить. Тебе это надо? – сыпал Архип словами, а сам все ближе подходил к охраннику, который, опустив оружие, ошеломленно его слушал.
   Потом слов уже не стало слышно, Леонид только увидел, как Архип подошел к охраннику и вдруг, обняв его за плечи, повел к следующему вагону, где стоял такой же удивленно наблюдавший за ними охранник.
   – Чего это он делает? – шепотом спросил Леонид у Федора.
   – Отвлекает… Вот соберет всех троих, тогда и мы пойдем, – коротко ответил Федор.
   – А как у него это получилось? Почему они не сопротивляются? – удивился Леонид.
   – Постоишь на морозе с их, тоже сопротивляться перестанешь, – ухмыльнулся Федор и красноречиво щелкнул пальцем по горлу.
   – Понятно… – протянул Леонид, несколько разочарованный. Он-то думал, что Архип проявит какие-то колдовские способности.
   «Да, расшаталась вся система, – подумал он. – Раньше бы его скрутили, а то и пристрелили бы, не задумываясь, ведь не подчинился человек приказу, а нынче…»
   – Пора! – Федор прервал его размышления и потянул Леонида за собой.
   Дальше все происходило как в кино: они понеслись со всех ног к ближайшему вагону. Распахнув дверь в тамбур, Федор мощным толчком подсадил Леонида и, заскочив сам, быстро закрыл за собой дверь.
   Очутившись в темноте, Леонид попытался оглядеться, но свет станционных фонарей внутрь через обледеневшее окно не проникал.
   В этот момент распахнулась дверь изнутри вагона в тамбур и на фоне ярко освещенного проема нарисовался мужской силуэт. Леонид в ужасе замер.
   – Кто здесь? Панаев, ты? – спросил человек, видимо проводник, всматриваясь в тамбурную темноту.
   Его глаза без задержки скользнули по Федору и Леониду, после чего он, пожав плечами, закрыл дверь.
   – Он что, нас не заметил? – ошеломленно прошептал Леонид, но Федор сердито пихнул его в бок, чтобы помалкивал.
   Выждав несколько минут, Федор осторожно повернул ручку двери, отделяющей их тамбур от тамбура соседнего вагона, но та не поддалась.
   «Перекрыто», – понял Леонид, заметив, как Федор переместился к двери, за которой скрылся не заметивший их проводник. Осторожно приоткрыв дверь, Федор заглянул в освещенную щель, после чего поманил за собой Леонида и вошел в коридор вагона. Леонид старался не отставать от него.
   Они миновали купе проводника и уперлись в дверь, ведущую в общий вагон. Через стекло было видно, как на скамейках спят люди, подложив под голову ватники.
   Федор открыл дверь и прошел к свободным местам в середине вагона. Быстро скинув куртку, он свернул ее и, положив в изголовье, показал Леониду на соседнюю скамью.
   «Ложись!» – одними губами приказал он.
   Леонид поспешно разоблачился и, скрутив свою куртку в комок, улегся, сунув ее себе под голову. Валенки он снимать не стал, хотя, судя по запаху, соседи спали без обуви…
   В вагоне было тепло, и Леонид почувствовал, как заледеневшие на щеках снежинки тают, покрывая кожу росой, и обтерся рукой.
   Федор, перед тем, как лечь, склонился к самому уху Леонида и прошептал:
   – Что бы ни происходило, не дергайся и слушай мои команды!
   Леонид кивнул.
   Через час поезд тронулся в путь, как ни странно, без всякой проверки пассажиров. Видимо, считалось, что охрана у входа не допустит в вагоны посторонних. Леонид, постоянно ожидавший в напряжении чего-то страшного, немного расслабился. Спать ему не хотелось, поэтому он незаметно рассматривал Федора, который лежал с закрытыми глазами на соседней полке.
   «Только бы он, в самом деле, не уснул… – подумал он. – Вдруг, все-таки, нагрянет проверка или еще что-нибудь…»
   Федор, словно почувствовав его опасения, приоткрыл глаза и подмигнул Леониду, от чего тот сначала опешил, а потом улыбнулся с облегчением: «Не спит…».

Глава четвертая

    Объект «Озерный», первые числа января 1998 года
   Приехав в контору, Круглов в сопровождении Граховского направился в свой кабинет. Граховский едва поспевал за его размашистым шагом и, войдя вслед за ним в кабинет, буквально рухнул на стул, отдуваясь.
   – Сергей Сергеевич, так что же все-таки произошло? – спросил он у Круглова, который, подняв трубку, принялся сосредоточенно набирать по ВЧ номер коллеги в Крутояре.
   – Извините, Генрих Модестович, я объясню все чуть позже, – прервал его тот, услышав далекий голос, и закричал в трубку: – Алло, Земцов?… Это Круглов из «Озерного». У нас тут ЧП. Во-первых, погиб Николай Первачев, сопровождавший наш груз № 4325, который сейчас стоит у вас, в Крутояре. Во-вторых, исчез поднадзорный категории «Р-бис», пацан четырнадцати лет. Я полагаю, что эти два события могут быть связаны между собой. Поэтому прошу: организуй досмотр груза, возможно, там будут обнаружены какие-нибудь следы, и обеспечь охрану платформы до прибытия моих людей. Кроме того, нужно искать пацана. Ориентировку на него я тебе вышлю через пару минут. И еще нужно разыскать проводника с поезда, который вез нашу платформу, а также тех, кто ехал в пассажирском вагоне. Может, кто-нибудь что-нибудь слышал… Если что, телефон ты мой знаешь…
   Положив трубку, Круглов посмотрел тяжелым взглядом на Граховского. Тот, в свою очередь, потрясенно смотрел на него.
   – Вот такие дела, Генрих Модестович…
   – Вы предполагаете, что Лёня мог сбежать на этом поезде и по пути убить Первачева?! – воскликнул Граховский.
   Круглов сначала чуть не рассмеялся – такая дикая версия в голову ему не приходила, но потом он помолчал, обдумывая, нельзя ли ее как-то использовать. Решив все-таки не делать из Лёни малолетнего убийцу, он сказал:
   – Пацан сам бы сбежать не смог. Я лично присутствовал при погрузке на поезд, в него и мышь посторонняя не проскочила бы. Но исключать версию, что парня могли на нем вывезти – нельзя…
   – Я что-то не понимаю… – нахмурился в недоумении Граховский.
   – Да что тут понимать! – вздохнул Круглов. – Если связать все вместе: отход поезда с нашей территории, убийство Первачева, а это именно убийство, можете мне верить, и исчезновение Лёни, все это не может не натолкнуть на определенные подозрения… – он помолчал, вроде как не решаясь озвучить тяжкую для него мысль. – Похоже, Генрих Модестович, что Первачев пытался вывезти Лёню из Озерного…
   – Зачем?!
   – Не знаю! Но он погиб при невыясненных пока обстоятельствах… Кто мог его убить и за что? Первое, что приходит в голову, что он хотел передать пацана кому-то, кто был заинтересован его получить…
   – А кто бы это мог быть? – побледнев, спросил Граховский. – Ведь мало кто знает о нашем объекте и сущности проводимых здесь экспериментов.
   – А, перестаньте! – отмахнулся Круглов. – Сейчас не то время, когда люди хранят государственные секреты… За «мани» в кармане нынче продадут любую «военную тайну», или бартером возьмут: за один нашбольшой секрет – два-три ихсекрета поменьше. Политика!
   – То есть вы хотите сказать, что кто-то пронюхал о нас и решил получить мальчика в качестве живого доказательства? А Первачев им в этом, значит, способствовал?
   – Не знаю я пока ничего определенного, – покачал головой Круглов. – Я просто поделился с вами своими мыслями. Подождем известий с поезда. Если пацана вывозили на нем, там должны остаться какие-то следы, обязательно должны.
   – Но почему Есения Викторовна ничего об этом не знает? – задумчиво произнес Граховский и вдруг испуганно посмотрел на Круглова: – А она ведь, правда, ничего не знает?
   – Судя по ее реакции, исчезновение сына было для нее шоком, – согласился Круглов. – Почему я и думаю, что тут действовал не посторонний, а свой опытный человек, который все проделал быстро и грамотно. И кроме Первачева не вижу других кандидатур на эту роль. Он имел доступ первой степени, готовил тару для упаковки оборудования и был моим доверенным лицом… – Круглов бросил острый взгляд на Граховского, проверяя его реакцию, но тот сидел, понурясь, и только согласно кивал. – И если бы не смерть Первачева, нам бы и в голову не пришло, обнаружив исчезновение мальчишки, искать его за пределами Озерного, лазили бы здесь по штрекам. А теперь, я думаю, искать его придется по всей территории нашей необъятной родины, если он еще жив, конечно…
   – Если его намеренно выкрали, то вряд ли вы его теперь найдете, – сокрушенно покачал головой Граховский. – Спрячут концы в воду – и все! Кому же он мог понадобиться? И почему именно он?
   – Да мало ли кому… Вот и нужно теперь это выяснять…
   Круглов поднялся:
   – Генрих Модестович, вы меня извините, но мне нужно рапорт подготовить и людей в Крутояр отослать. Я к вам попозже зайду, а вы пока займитесь Есенией Викторовной. Нежелательно, чтобы с ней что-нибудь случилось. Обо всем, что я вам рассказал, ей ни слова! Для нее мы будем искать мальчика здесь, и никто в поселке не должен знать, что отсюда мог быть допущен побег… Сами понимаете, прецедентов нам не нужно, дурной пример заразителен.
   – Да, да, я понимаю, – сказал Граховский, тяжело поднимаясь и направляясь к дверям.
   Вдруг он повернулся и, подойдя к Круглову, положил ему руку на плечо:
   – Сергей Сергеевич, я вам сейчас не завидую!.. Первачев ведь был вашим подчиненным, так что… – он сделал паузу, с сочувствием глядя на Круглова. – …постарайтесь без потерь выпутаться из этой истории… Вы же знаете, что я очень тяжело схожусь с новыми людьми… Так что, держитесь, голубчик! И главное – не переживайте сильно. Бог с ним, с этим Первачевым, значит, судьба у него такая! Да и пацана этого – к черту! Найдут – вернут, не найдут – нужно будет что-нибудь придумать, чтобы и не искали больше…
   Он похлопал на прощание Круглова по плечу и заковылял своей старческой походкой к двери.
   Круглов ошеломленно посмотрел ему вслед. Он не ожидал от Граховского подобного проявления «чуйств» по отношению к себе. Однако, вспомнив его фразу «вы же знаете, что я очень тяжело схожусь с новыми людьми», Круглов сообразил, что обольщаться нечего: Граховскому просто не нужны на старости лет новые люди в его бизнесе, вот и все.
   – «Держитесь, голубчик!» – передразнил Круглов Граховского, садясь за стол. – Засранец, я тебе этого «голубчика» еще вспомню!
   И он быстро начал набрасывать что-то на бумаге, расставляя и увязывая факты предстоящего дела так, чтобы можно было исподволь управлять ими, как фигурами в шахматной партии. Положение его было рискованным, это Граховский верно подметил, но предстоящую партию он проиграть не имел права, иначе следующей партии – последней, победной – ему ни видать!
   Через час ориентировка на Вербицкого Леонида Леонидовича, четырнадцати лет от роду, категория «Р-бис», приметы и др. ушла по инстанциям с сопроводительным текстом об особой ценности фигуранта поиска, поскольку он не только сам являлся субъектом государственного значения, но и мог быть источником секретнейшей информации. Там же было рекомендовано установить наблюдение за домом отца фигуранта, Батурина Леонида Аркадьевича, в Санкт-Петербурге по адресу…
    Объект «Озерный» и его окрестности, первые числа февраля 1998 года
   – Давай! – скомандовал Федор, выбрасывая наружу рюкзак с притороченными к нему короткими охотничьими лыжами, и сильно оттолкнувшись ногами, соскочил с поезда, замедлявшего ход у последнего поворота перед конечной станцией.
   Скинув свой рюкзак и прыгнув вслед за Федором, Леонид скатился под насыпь, сразу же провалившись по пояс в глубокий сугроб. Отплевываясь от снега, залепившего лицо, Леонид подполз к Федору и улегся рядом.
   – Пусть проедет подальше, – тихо сказал Федор, осторожно выглядывая из-за насыпи вслед поезду, и вдруг насторожился: – Кажись, паря, мы с тобой не одни тут такие… Лежи-ка тихо.
   Сквозь затухающий стук колес до них донесся скрип снега под чьими-то быстрыми шагами. Бежало явно несколько человек.
   Боясь поднять голову, Леонид замер.
   – За нами с поезда соскочило еще трое, – шепотом сказал ему на ухо Федор. – Идут по той стороне… Полежи пока.
   Леонид услышал, как Федор пополз вдоль насыпи, и вдруг почувствовал себя без него совсем одиноким и беззащитным.
   Низкое небо, затянутое серой пеленой, из которой сыпал сухой снег, давило на психику. Налетавшие временами порывы ветра бросали в лицо злые снежинки. Леонид опустил голову в снег, чувствуя, как у него потихоньку замерзают живот и ноги, и подумал: «Как же на фронте люди часами лежали в засаде или в окопах? Им ведь погоду выбирать не приходилось…»
   Он уже совсем замерз, когда вернулся Федор.
   – Наши попутчики двинулись по тайге в обход станции в сторону твоего Озерного. Сдается мне, что нам и дальше по пути, так что будем пробираться за ними. Давай за мной на ту сторону! – сказал Федор и начал подниматься на насыпь.
   Леонид встал и, повесив свой рюкзак на одно плечо, двинулся вслед за Федором, на ходу стряхивая свободной рукой снег с одежды. Перейдя рельсы, они спустились с насыпи на противоположную сторону железной дороги.
   Федор, отвязав от рюкзака лыжи, протянул Леониду одну пару, а другую стал пристраивать к собственным валенкам. Дождавшись, когда Леонид тоже закрепит свои лыжи, он повернулся и пошел вперед по следам еще одних тайных пассажиров.
   Леонид, приноравливаясь к коротким и широким охотничьим лыжам, последовал за Федором.
   Следы, оставленные подозрительным авангардом, вскоре начали забирать вправо. Видимо, отступив на какое-то расстояние от «железки» в глубь тайги, впереди идущая троица следовала теперь параллельно железной дороге к сопкам, за которыми скрывался поселок Озерный.
   – Интересно, кто это такие? – шепотом спросил Федора Леонид. – Похоже, они и впрямь идут туда же. Как бы они нам не помешали!
   – Не спеши! Может, они нам еще и подсобят… – сказал Федор, настороженно поглядывая вперед. – Посмотрим…
   Они шли где-то с час, как вдруг Федор остановился, придержав рукой идущего за ним по пятам Леонида.
   – Что? – одними губами спросил Леонид.
   – Погоди, впереди дорога. Побудь-ка здесь! – и Федор, пригибаясь, пошел вперед, петляя между кустами.
   Леонид, чувствуя, что рюкзак отдавил ему все плечи, снял его и, опустив на снег, уселся на него сверху. Сидеть было жестковато – твердые края банок с тушенкой ощутимо выпирали из-под рюкзачной ткани, но все же это был отдых. Однако Леониду долго отдыхать не пришлось. Появился Федор и взмахом руки позвал его за собой.
   Кряхтя, Леонид опять закинул рюкзак на тут же отозвавшиеся болью плечи и поспешил за Федором.
   Через несколько минут Федор приказал пригнуться и вслед за ним осторожно подобраться к дороге, которую нужно было пересечь. Недавно расчищенная дорога, скорее всего, вела к станции, которую за поворотом видно не было, но порывы ветра доносили оттуда характерный шум: тарахтел двигатель, звучали человеческие голоса. Там, похоже, уже шла разгрузка вагонов.
   Федор с Леонидом залегли за снежным валом, образовавшимся на обочине дороги после прохождения снегоуборочного шнекоротора, и прислушались. Нужно было успеть перейти дорогу и уйти подальше в тайгу, пока не появился какой-нибудь транспорт.
   Не услышав ничего подозрительного, Федор спустился вниз и, внимательно оглядевшись по сторонам, подал сигнал Леониду, который тут же съехал вслед за ним, и торопливо пошлепал на другую сторону дороги. Там, с трудом взобравшись на противоположный снежный вал, он присел, чтобы его не было заметно.
   – Давай, давай, не засиживайся, – шепотом позвал его Федор. – Идти надо, скоро начнет темнеть, а по здешней тайге в темноте не пролезешь, да и следы может начать заносить, а по ним всяко легче бежать.
   Леонид послушно последовал за ним. Следы, оставленные лыжами идущих впереди людей, действительно, уже начал заполнять падавший снег, и Федор с Леонидом прибавили скорость, боясь потерять их из-за заминки у дороги.
   Вскоре Федор пошел медленнее и подал Леониду знак, чтобы тот вел себя тихо – они почти нагнали ушедших вперед мужчин, теперь нужно было держаться от них на безопасном расстоянии.
   Подняв голову, Леонид неожиданно заметил, что впереди сквозь кроны елей проглядывает высокая сопка, вершина которой скрывалась в серых клубящихся облаках.
   Догнав Федора, Леонид тронул того за плечо, указывая на сопку. Тот понимающе кивнул и вдруг насторожился. Резко остановившись, он повернул ухо в сторону сопки и прислушался.
   – Стой здесь, я сейчас приду, – шепотом сказал он, устремляясь вперед.
   Леонид замер, напряженно прислушиваясь, но ничего, кроме шуршания кустов и елей, раскачиваемых порывами ветра, не услышал.
   Минут через пять, появившись между деревьев, Федор знаком позвал Леонида к себе, и когда тот подъехал, тихо сказал: