Страница:
– Какой же все-таки это кошмар! – воскликнул Леонид, на которого все сказанное Сергеем подействовало угнетающе: – Чего только люди не напридумывают! Да, когда-нибудь мы доиграемся с нашими изобретениями…
– Кое-кто поговаривает, что Интернет – последнее искушение человечества, – усмехнувшись, сказал Сергей.
– Остается только один вопрос… – задумчиво произнес Леонид. – А кто сделает для нас все эти программы?
– А твоего покорного слугу ты в расчет совсем не берешь? – оскорбленно спросил Сергей.
– А сможешь? – спросил Леонид.
– «Как любит повторять товарищ Берия: „Попытка не пытка“, – голосом Сталина ответил Сергей и засмеялся. – В крайнем случае, у меня есть надежные люди, которые волокут в этой теме… Не волнуйся – питерские программисты – одни из лучших в мире.
Леонид улыбнулся и, почувствовав, что на душе стало спокойнее, спросил:
– А все-таки, что мы будем делать с самим диском?
– Положим для блезиру в твой любимый швейцарский банк… – ответил Сергей. – Естественно, сделав предварительно себе копию. Так что диск я пока у тебя забираю. Поедете налегке, хватит того, что Федор его уже через границу протащил, не нужно рисковать лишний раз.
– Но ты тоже смотри… – озабоченно сказал Леонид. – Объявись этот диск на Западе, и через какое-то время американцы или англичане начнут делать сенсационные заявления, что они, де, уже расшифровали геном человека, открыли технологии клонирования человеческих органов, а то и самого человека… Ну и так далее… И опять на чужом горбу попытаются в рай въехать. Всю жизнь Америка питалась за счет притока «мозгов» извне, вспомни ту же историю разработки ядерного оружия…
– Обижаешь, Лёнька! – перебил его Сергей. – Я сам отдаю отчет в ценности данного диска.
Он отсоединил диск и, вынув его из компьютера, аккуратно вложил в специальный футляр, после чего сказал:
– Ну ладно, пора заняться делами. Ваш самолет на ридну Панамщину, как сказала бы твоя мама, улетает завтра рано утром.
– Как, уже завтра? – всполошился Леонид, который еще не отошел от прошлых приключений, а к новым еще не успел приготовиться.
– Да, тянуть не стоит – время пока работает против вас, так что мы сегодня попозже отвальную соорудим, а пока нужно привести в соответствие Есению.
– Что ты имеешь в виду? – спросил его Леонид.
– Надо изменить ей внешность и вклеить новое фото в ее паспорт. Времени катастрофически мало, но иначе вы очень рискуете. Боюсь, что ее приметы уже на руках тех, кто за ней охотится.
– И что же делать? – растерянно спросил Леонид.
– Не волнуйся, сделаем все в лучшем виде! – успокоил его Сергей. – Положись на меня. Кстати, и тебе нужно вернуть облик славного Педро Карейроса. Автозагар нужно сегодня еще нанести и волосы подкрасить и подстричь, чтобы ты опять на фото в паспорте был похож. Я уже вызвал парикмахера-визажиста.
Через два часа в комнату, где перед телевизором сидели Федор, Лёня и Леонид, уже загорелый, подстриженный и черноволосый, вошла ослепительная блондинка с огромными серыми глазами, ярким модным макияжем и короткой стрижкой. Некоторым диссонансом, правда, не лишенным приятности, в ее стройной подтянутой фигуре, которую подчеркивала одетая на женщине спортивная одежда, выступала ее неожиданно полная грудь, не заметить которую было невозможно.
– Здравствуйте, – привстал со своего места Леонид, решивший, что это пришел специалист по изменению внешности Есении, типа их Ольги в Питере. Видимо, Сергей пригласил к ней другую женщину, не ту, что приводила в порядок его. Но потом его что-то насторожило: уж больно знакомыми были очертания груди у этой женщины…
Женщина с усмешкой смотрела на них.
– Есения, это ты?! – потрясенно спросил Леонид, с трудом узнавая ее. – Боже ты мой, да тебя не узнать!
– Мама! – тоже воскликнул Лёня, вскакивая со своего места. – Я и представить тебя такой не мог… Круто!
– О, уже нахватался словечек на петербургской воле! – поморщилась Есения. – Ну, так как?
– Потрясающе! – восхищенно выдохнул Леонид.
– А вы как думаете, Федор Поликарпович? – повернулась к Федору Есения.
– Думаю, что Лёньше в Панаме придется нанять охранников, чтобы отгонять от тебя очумевших от страсти местных мучачос, – с улыбкой ответил тот.
– Я не это имела в виду! – смутилась Есения. – Как вы думаете, не узнают меня в аэропорту?
– Нет! – коротко и твердо ответил Федор, посерьезнев.
– Нет, не узнают, – добавил и Сергей, который только что вошел в комнату. – Аэропорт здесь огромный, народу много, затеряемся, мало ли сколько семей уезжает! Да и подъехать туда мы постараемся грамотно… Ничего! Прорвемся! Ну все, а сейчас предлагаю устроить отвальную и отметить то, что основная часть побега вам удалась. Я, честно говоря, не верил в успешность сего мероприятия. Теперь остается дело за малым – незаметно исчезнуть отсюда, чтобы навсегда раствориться в пампасах…
– Пампасы – это из другой оперы! – с улыбкой заметил Леонид.
– Я же образно выражаюсь, тоже мне, знаток географии выискался! – насмешливо посмотрел на него Сергей. – Ладно, переходим в гостиную, сейчас нам привезут всякие местные деликатесы. Город не увидите, хоть к кухне приобщитесь.
– Да, жаль, что мы не сможем погулять по городу, – огорченно сказал Леонид. – В кои-то веки попали в легендарный Гонконг, и приходится прятаться…
– Ничего не попишешь, – развел руками Сергей. – Ваша прогулка может закончиться долговременной экскурсией в гонконгскую или еще чью-нибудь тюрьму. А там, думаю, не самая увлекательная экспозиция…
– Да уж! – Леонид сердито посмотрел на Сергея: и чего его на пессимизм потянуло?
Но Сергей, видимо, сам почувствовал, что его гиперреализм никому сейчас не придаст радости, обнял Леонида и Есению за талию и повел их в гостиную, где уже накрывался стол двумя энергичными китаяночками.
– Проходите, проходите, сейчас и хозяин подъедет, привезет паспорт Есении Викторовны с вклеенной новой фотографией.
– Так быстро? Когда это вы успели все провернуть? – удивился Леонид.
– Фирма веников не вяжет, – гордо заявил Сергей. – Пока тебя прихорашивали все и успели. А теперь – гуляем!
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
А. Неклюдов. Приключенческий роман или пророчество?
Роман Неониллы Самухиной «Операция „CLONдайк“» писался 13 лет!
И это чувствуется во всем – в тщательности проработки сюжета, в образности («кинематографичности») текста и его насыщенности деталями, придающими повествованию столь необходимую достоверность. А также в обширности материала, использованного в книге. Здесь и сведения из области современных биологических исследований, и «внутренняя кухня» секретных служб, и оригинальные жизненные зарисовки. Например, воспоминания главного героя романа Леонида о том, как его бабушка в деревне «гнала горилку» и как он, мальчишка, уверенный, будто это нечто сказочно вкусное, однажды ее попробовал. Или рассказ Есении, возлюбленной Леонида, о своей юности, когда она упорно училась петь, совершенно не обладая музыкальным слухом и все песни исполняя на мотив «Трех танкистов».
Из этого богатого материала и выстраивается художественная реальность, в которой естественным образом соединяются романтическая любовь и жуткие кровавые сцены, научные рассуждения, дискуссии персонажей и крутые бандитские разборки со стрельбой и трупами, чувственные эротические сцены и мрачные пророчества, соединяется трагическое и смешное, возвышенное и низкое, реальное и фантастическое. В связи с этим невозможно однозначно определить жанр этой книги, как, наверное, невозможно определить «жанр» самой нашей жизни – мелодрама это или детектив, комедия или бытовой роман, – ибо в ней (в жизни) есть все. Что же отличает произведение Неониллы Самухиной от реальной действительности, так это крайняя напряженность, «плотность» описываемых событий, их художественная яркость и течение, заданное автором и законами литературы.
Роман сразу же захватывает внимание читателя и держит его в напряжении до последней страницы. Многие эпизоды выписаны настолько зримо, что создается «эффект присутствия». Взять хотя бы расправу сотрудника ФСБ Копытина со своим бывшим «компаньоном» Бурым. Невольно содрогаешься, мысленно прослеживая, как сперва вздувается зловеще корпус автомобиля, затем брызгами разлетаются отколки стекла, распахиваются, точно «их кто-то вышиб изнутри с неимоверной силой», дверцы и гремит звук сильнейшего взрыва. Видишь, как «взметнувшийся с заиндевевших деревьев снег начинает медленно опадать на землю, стремясь укрыть собой одиноко лежащую голову Бурого». И как эту голову, пахнувшую гарью и паленым мясом, соратник Бурого Козак отмывает у себя в ванной, наблюдая, «как вода, соприкасаясь с поверхностью обугленного шара, становится черно-бурой».
Убедительности повествованию придают и присущий ему психологизм, постоянное внимание к внутренним переживаниям героев, свойственные прозе Неониллы Самухиной вообще. Так, подробно передано зарождение в душе Леонида любви к его случайной попутчице Есении. Любопытство, безотчетное притяжение, недоверие и даже опаска вскоре сменяются сочувствием, нежностью, переходящими в крепкую привязанность и, наконец, в постоянное страстное желание, преданность, готовность к самопожертвованию.
– Кое-кто поговаривает, что Интернет – последнее искушение человечества, – усмехнувшись, сказал Сергей.
– Остается только один вопрос… – задумчиво произнес Леонид. – А кто сделает для нас все эти программы?
– А твоего покорного слугу ты в расчет совсем не берешь? – оскорбленно спросил Сергей.
– А сможешь? – спросил Леонид.
– «Как любит повторять товарищ Берия: „Попытка не пытка“, – голосом Сталина ответил Сергей и засмеялся. – В крайнем случае, у меня есть надежные люди, которые волокут в этой теме… Не волнуйся – питерские программисты – одни из лучших в мире.
Леонид улыбнулся и, почувствовав, что на душе стало спокойнее, спросил:
– А все-таки, что мы будем делать с самим диском?
– Положим для блезиру в твой любимый швейцарский банк… – ответил Сергей. – Естественно, сделав предварительно себе копию. Так что диск я пока у тебя забираю. Поедете налегке, хватит того, что Федор его уже через границу протащил, не нужно рисковать лишний раз.
– Но ты тоже смотри… – озабоченно сказал Леонид. – Объявись этот диск на Западе, и через какое-то время американцы или англичане начнут делать сенсационные заявления, что они, де, уже расшифровали геном человека, открыли технологии клонирования человеческих органов, а то и самого человека… Ну и так далее… И опять на чужом горбу попытаются в рай въехать. Всю жизнь Америка питалась за счет притока «мозгов» извне, вспомни ту же историю разработки ядерного оружия…
– Обижаешь, Лёнька! – перебил его Сергей. – Я сам отдаю отчет в ценности данного диска.
Он отсоединил диск и, вынув его из компьютера, аккуратно вложил в специальный футляр, после чего сказал:
– Ну ладно, пора заняться делами. Ваш самолет на ридну Панамщину, как сказала бы твоя мама, улетает завтра рано утром.
– Как, уже завтра? – всполошился Леонид, который еще не отошел от прошлых приключений, а к новым еще не успел приготовиться.
– Да, тянуть не стоит – время пока работает против вас, так что мы сегодня попозже отвальную соорудим, а пока нужно привести в соответствие Есению.
– Что ты имеешь в виду? – спросил его Леонид.
– Надо изменить ей внешность и вклеить новое фото в ее паспорт. Времени катастрофически мало, но иначе вы очень рискуете. Боюсь, что ее приметы уже на руках тех, кто за ней охотится.
– И что же делать? – растерянно спросил Леонид.
– Не волнуйся, сделаем все в лучшем виде! – успокоил его Сергей. – Положись на меня. Кстати, и тебе нужно вернуть облик славного Педро Карейроса. Автозагар нужно сегодня еще нанести и волосы подкрасить и подстричь, чтобы ты опять на фото в паспорте был похож. Я уже вызвал парикмахера-визажиста.
Через два часа в комнату, где перед телевизором сидели Федор, Лёня и Леонид, уже загорелый, подстриженный и черноволосый, вошла ослепительная блондинка с огромными серыми глазами, ярким модным макияжем и короткой стрижкой. Некоторым диссонансом, правда, не лишенным приятности, в ее стройной подтянутой фигуре, которую подчеркивала одетая на женщине спортивная одежда, выступала ее неожиданно полная грудь, не заметить которую было невозможно.
– Здравствуйте, – привстал со своего места Леонид, решивший, что это пришел специалист по изменению внешности Есении, типа их Ольги в Питере. Видимо, Сергей пригласил к ней другую женщину, не ту, что приводила в порядок его. Но потом его что-то насторожило: уж больно знакомыми были очертания груди у этой женщины…
Женщина с усмешкой смотрела на них.
– Есения, это ты?! – потрясенно спросил Леонид, с трудом узнавая ее. – Боже ты мой, да тебя не узнать!
– Мама! – тоже воскликнул Лёня, вскакивая со своего места. – Я и представить тебя такой не мог… Круто!
– О, уже нахватался словечек на петербургской воле! – поморщилась Есения. – Ну, так как?
– Потрясающе! – восхищенно выдохнул Леонид.
– А вы как думаете, Федор Поликарпович? – повернулась к Федору Есения.
– Думаю, что Лёньше в Панаме придется нанять охранников, чтобы отгонять от тебя очумевших от страсти местных мучачос, – с улыбкой ответил тот.
– Я не это имела в виду! – смутилась Есения. – Как вы думаете, не узнают меня в аэропорту?
– Нет! – коротко и твердо ответил Федор, посерьезнев.
– Нет, не узнают, – добавил и Сергей, который только что вошел в комнату. – Аэропорт здесь огромный, народу много, затеряемся, мало ли сколько семей уезжает! Да и подъехать туда мы постараемся грамотно… Ничего! Прорвемся! Ну все, а сейчас предлагаю устроить отвальную и отметить то, что основная часть побега вам удалась. Я, честно говоря, не верил в успешность сего мероприятия. Теперь остается дело за малым – незаметно исчезнуть отсюда, чтобы навсегда раствориться в пампасах…
– Пампасы – это из другой оперы! – с улыбкой заметил Леонид.
– Я же образно выражаюсь, тоже мне, знаток географии выискался! – насмешливо посмотрел на него Сергей. – Ладно, переходим в гостиную, сейчас нам привезут всякие местные деликатесы. Город не увидите, хоть к кухне приобщитесь.
– Да, жаль, что мы не сможем погулять по городу, – огорченно сказал Леонид. – В кои-то веки попали в легендарный Гонконг, и приходится прятаться…
– Ничего не попишешь, – развел руками Сергей. – Ваша прогулка может закончиться долговременной экскурсией в гонконгскую или еще чью-нибудь тюрьму. А там, думаю, не самая увлекательная экспозиция…
– Да уж! – Леонид сердито посмотрел на Сергея: и чего его на пессимизм потянуло?
Но Сергей, видимо, сам почувствовал, что его гиперреализм никому сейчас не придаст радости, обнял Леонида и Есению за талию и повел их в гостиную, где уже накрывался стол двумя энергичными китаяночками.
– Проходите, проходите, сейчас и хозяин подъедет, привезет паспорт Есении Викторовны с вклеенной новой фотографией.
– Так быстро? Когда это вы успели все провернуть? – удивился Леонид.
– Фирма веников не вяжет, – гордо заявил Сергей. – Пока тебя прихорашивали все и успели. А теперь – гуляем!
Глава пятнадцатая
Утром они встали ни свет ни заря. За окном было бы еще темно, если бы не яркие сполохи реклам, переливающиеся на фасадах соседних зданий и делающих даже скрытые от улицы стены двора похожими на залитое разноцветной глазурью пирожное.
Поправив Леониду и Есении внешность согласно легенде и плотно позавтракав, они в молчании спустились во двор, где стоял уже знакомый джип, взятый Сергеем напрокат, и поехали в аэропорт. За ними следовала машина хозяина дома, с которым Леонид и Есения накануне вечером познакомились. Леонид тогда еще подумал, что надо же, сколько народу оказалось завязано вокруг их побега… И как они все рискуют из-за него и его семьи! За такое ничем не отблагодаришь, только и остается, что вечно молиться за их здоровье и благополучие.
Настроение у всех было напряженное. Один Лёня оживленно поглядывал по сторонам, воспринимая все происходящее с ними, как интересное приключение.
– О чем ты думаешь? – тихо спросил Леонид Есению, сидящую молча рядом.
– Плащ жалко, такой красивый был и пришлось оставить, – неожиданно пожаловалась она.
Леонид даже рассмеялся такому детскому ответу.
– Нашла о чем жалеть! – воскликнул он. – Во-первых, он же слишком приметный был, во-вторых, тебя в нем уже видели, а женщины, насколько я знаю, не любят появляться дважды в одной и той же вещи, а в-третьих, я тебе таких тридцать штук потом куплю, если захочешь.
– Не нужно мне тридцать, – улыбнулась Есения. – Сам же говоришь, что женщины не любят ходить в одинаковых вещах! – и она уткнулась носом ему в шею, с благодарностью, что он попытался ее развеселить.
Сергей специально так все рассчитал, чтобы не светиться в аэропорту лишнее время. Когда они подъехали, до окончания регистрации оставалось пятнадцать минут, а им еще нужно было пройти таможенный контроль.
Аэропорт в Гонконге был просто огромный, однако, Сергей хорошо изучив его еще по своим прежним, профессиональным, делам, быстро довел «убегантов» до нужного места.
– Пора! – глянув на часы, сказал он, подводя их к стеклянной перегородке, за которой виднелись стойки таможни. – Ленька, вот тебе мобильный телефон, я на него положил достаточно денег и роуминг соорганизовал. Пока не устроишься, будешь пользоваться только им. Как сядете в самолет – позвони, что все прошло удачно.
Увидев, как у Леонида подозрительно заблестели глаза, Сергей поспешил его утешить:
– Лёнька, не надолго же прощаемся… Устраивайтесь там получше и ждите нас в гости, приедем налаживать деловые отношения с местной общественностью, – и пояснил, увидев непонимающий взгляд Есении: – Придется мне расширять свой бизнес до Панамы, а то, как я замаскирую свои поездки к вам?… Мне ведь еще Серафиму Ильиничну нужно будет к вам доставить…
– Да, передай маме, что мы ее ждем, – сказал Леонид. – Как только улягутся страсти, надо будет ей вообще переехать к нам.
– Там будем «посмотреть»! – улыбнулся Сергей. – Боюсь, что Серафима Ильинична не променяет сырой, но уже родной Питер на жаркую и чужую Панаму. А вот в гости я обязуюсь ее сопроводить. Все будет хорошо! Идите, а то опоздаете на регистрацию.
Обменявшись короткими объятиями и рукопожатиями, они разделились. Сергей с Федором остались стоять, наблюдая, как Леонид с Есенией и Лёней направляются к таможенной стойке.
Есения держалась уверенно и каким-то покровительственным жестом обнимала Леонида за талию.
Досмотр их скромного багажа – всего-то один чемодан и сумка – занял у таможенника считанные минуты, после чего все трое благополучно прошли регистрацию и паспортный контроль.
Сергей с облегчением вздохнул, увидев, как Леонид с семейством направился к эскалатору, ведущему в зал ожидания, к которому примыкали посадочные терминалы.
Перед тем, как ступить на эскалатор, Леонид оглянулся и, разглядев Сергея с Федором в толпе, в последний раз помахал им рукой. Те ободряюще махнули ему в ответ.
– Ну, как ты чувствуешь? Все у них в порядке? – спросил через десять минут Сергей, глядя на Федора, который стоял рядом с каким-то странным отрешенным лицом.
– Подождем их звонка после того, как они сядут в самолет, – ответил тот.
И, словно услышав его, раздалась трель сотового телефона, висящего у Сергея на поясе. Тот поспешно отцепил его и поднес трубку к уху.
– Серега, у нас все в ажуре, места замечательные и из окна вид открывается дивный, – услышал он голос Леонида.
– Добро! Позвони, как долетите, – попросил он.
– Обязательно! Серега, спасибо вам с Федором за все. Обнимаю тебя! Мои тебе тоже шлют привет и спасибо.
– Счастливого пути! До связи… – попрощался Сергей и отключил трубу. Помолчав, он сказал: – Ну, вроде все нормально. Подождем, пока они взлетят и поедем.
Федор кивнул, соглашаясь, и присел в пластиковое кресло, приготовившись ждать.
Убедившись, что самолет с друзьями благополучно улетел, Сергей с Федором покинули аэропорт и вернулись в дом друга Сергея, который, проводив их, уехал по своим делам. Без Леонида, Есении и Лёни в доме было тихо и как-то пусто.
Федор устало сел на диван и, привалившись к его спинке, с облегчением закрыл глаза.
– Ну что, Федор, выпьем, чтобы у них все хорошо сложилось? – предложил Сергей, открывая бар, в котором стоял ряд «разнокалиберных» бутылок.
– Можно… – согласился Федор, не открывая глаз.
– Водочки?
– Давай.
Выпив, они помолчали, зажёвывая водку оставшимися после завтрака порезанными на дольки овощами.
– Федор, и что ты теперь намерен делать?
– Как что? Домой подамся…
– Так там же тебя непонятно какие дела ждут, – заметил Сергей. – Я тут подумал… Может, ты со мной рванешь?
– Куда это? – спросил Федор, взглянув на Сергея.
– В Питер… У меня же там охранная фирма. Закончим Лёнькино дело с этим диском, да и вообще будем работать вместе, как когда-то…
– Ну и что я там буду делать? Охранять склады или новых русских?
– Ну, работы достаточно… – ухмыльнулся Сергей. – Только не в складские охранники я тебя зову. Нужен мне в фирме антикиллер, а то что-то у нас в Питере в последние годы тенденция наметилась на предмет громких заказных убийств… Кому-то очень хочется выставить наш город криминальной столицей России… Надо и о балансе подумать… Знаешь, как говорят: против лома нет приема, если нет другого лома.
– Так и в трудовой запишешь: лом с окладом в «цать» рублей? – сощурился Федор.
– Ну, зачем! – посерьезнел Сергей, почувствовав, что Федор заинтересовался его предложением. – Поставим тебя заместителем директора фирмы по безопасности. И с окладом не обидим, будет что на спокойную старость отложить…
– С тобой состаришься, пожалуй!.. – в синих глазах Федора промелькнула смешинка. – Знаешь, Сергуньша, а я и думать не буду – согласен! Что-то меня такая тоска дома в последнее время забрала… Вот только о Зухре нужно позаботиться.
– Кто это? – не понял Сергей.
– Собака моя, – ответил Федор. – Позвонить надо соседке, чтобы взяла ее к себе. Чужим ее отдавать нельзя – матерая больно, новых хозяев вряд ли подпустит.
– А хочешь, мы ее в Питер заберем? – предложил Сергей.
– Где же она жить-то там будет? Сия девица не для городской квартиры…
– Есть место, недалеко от города, – загадочно улыбнулся Сергей. – У меня там что-то типа тренировочной базы… Кстати, там и тебе тоже будет чем заняться. Ты не думал передать свой опыт и умения молодежи, а, Федор? Ты же, как я понял, офеня-то из последних… Нельзя, чтобы эти уникальные знания пропали, и так много уже утеряно безвозвратно!
– Не боись, паря, земля русская все в себе держит, ничего в ней никогда даром не пропадает, – усмехнулся Федор. – Придет час и все людям возвернется… Но если есть толковые ребята, может, и подвезет найти близкую душу. Загодя загадывать нечего… На месте разберемся!
– Ну, тогда давай выпьем еще и за наше общее будущее, – предложил Сергей, наливая по второй. – За жизнь и ее милосердие к нам!
– Давай! – согласился Федор, принимая от него полную рюмку, и неожиданно вспомнил разговор с Леонидом в самолете на пути в Благовещенск. Тот тогда еще спрашивал, есть ли у офеней чувство милосердия…
Придержав рюмку у рта, Федор замер. Он вдруг ясно понял, что перед Питером ему надо заехать еще в одно место… Там, наверное, его милосердия уже давно заждались…
Поправив Леониду и Есении внешность согласно легенде и плотно позавтракав, они в молчании спустились во двор, где стоял уже знакомый джип, взятый Сергеем напрокат, и поехали в аэропорт. За ними следовала машина хозяина дома, с которым Леонид и Есения накануне вечером познакомились. Леонид тогда еще подумал, что надо же, сколько народу оказалось завязано вокруг их побега… И как они все рискуют из-за него и его семьи! За такое ничем не отблагодаришь, только и остается, что вечно молиться за их здоровье и благополучие.
Настроение у всех было напряженное. Один Лёня оживленно поглядывал по сторонам, воспринимая все происходящее с ними, как интересное приключение.
– О чем ты думаешь? – тихо спросил Леонид Есению, сидящую молча рядом.
– Плащ жалко, такой красивый был и пришлось оставить, – неожиданно пожаловалась она.
Леонид даже рассмеялся такому детскому ответу.
– Нашла о чем жалеть! – воскликнул он. – Во-первых, он же слишком приметный был, во-вторых, тебя в нем уже видели, а женщины, насколько я знаю, не любят появляться дважды в одной и той же вещи, а в-третьих, я тебе таких тридцать штук потом куплю, если захочешь.
– Не нужно мне тридцать, – улыбнулась Есения. – Сам же говоришь, что женщины не любят ходить в одинаковых вещах! – и она уткнулась носом ему в шею, с благодарностью, что он попытался ее развеселить.
Сергей специально так все рассчитал, чтобы не светиться в аэропорту лишнее время. Когда они подъехали, до окончания регистрации оставалось пятнадцать минут, а им еще нужно было пройти таможенный контроль.
Аэропорт в Гонконге был просто огромный, однако, Сергей хорошо изучив его еще по своим прежним, профессиональным, делам, быстро довел «убегантов» до нужного места.
– Пора! – глянув на часы, сказал он, подводя их к стеклянной перегородке, за которой виднелись стойки таможни. – Ленька, вот тебе мобильный телефон, я на него положил достаточно денег и роуминг соорганизовал. Пока не устроишься, будешь пользоваться только им. Как сядете в самолет – позвони, что все прошло удачно.
Увидев, как у Леонида подозрительно заблестели глаза, Сергей поспешил его утешить:
– Лёнька, не надолго же прощаемся… Устраивайтесь там получше и ждите нас в гости, приедем налаживать деловые отношения с местной общественностью, – и пояснил, увидев непонимающий взгляд Есении: – Придется мне расширять свой бизнес до Панамы, а то, как я замаскирую свои поездки к вам?… Мне ведь еще Серафиму Ильиничну нужно будет к вам доставить…
– Да, передай маме, что мы ее ждем, – сказал Леонид. – Как только улягутся страсти, надо будет ей вообще переехать к нам.
– Там будем «посмотреть»! – улыбнулся Сергей. – Боюсь, что Серафима Ильинична не променяет сырой, но уже родной Питер на жаркую и чужую Панаму. А вот в гости я обязуюсь ее сопроводить. Все будет хорошо! Идите, а то опоздаете на регистрацию.
Обменявшись короткими объятиями и рукопожатиями, они разделились. Сергей с Федором остались стоять, наблюдая, как Леонид с Есенией и Лёней направляются к таможенной стойке.
Есения держалась уверенно и каким-то покровительственным жестом обнимала Леонида за талию.
Досмотр их скромного багажа – всего-то один чемодан и сумка – занял у таможенника считанные минуты, после чего все трое благополучно прошли регистрацию и паспортный контроль.
Сергей с облегчением вздохнул, увидев, как Леонид с семейством направился к эскалатору, ведущему в зал ожидания, к которому примыкали посадочные терминалы.
Перед тем, как ступить на эскалатор, Леонид оглянулся и, разглядев Сергея с Федором в толпе, в последний раз помахал им рукой. Те ободряюще махнули ему в ответ.
– Ну, как ты чувствуешь? Все у них в порядке? – спросил через десять минут Сергей, глядя на Федора, который стоял рядом с каким-то странным отрешенным лицом.
– Подождем их звонка после того, как они сядут в самолет, – ответил тот.
И, словно услышав его, раздалась трель сотового телефона, висящего у Сергея на поясе. Тот поспешно отцепил его и поднес трубку к уху.
– Серега, у нас все в ажуре, места замечательные и из окна вид открывается дивный, – услышал он голос Леонида.
– Добро! Позвони, как долетите, – попросил он.
– Обязательно! Серега, спасибо вам с Федором за все. Обнимаю тебя! Мои тебе тоже шлют привет и спасибо.
– Счастливого пути! До связи… – попрощался Сергей и отключил трубу. Помолчав, он сказал: – Ну, вроде все нормально. Подождем, пока они взлетят и поедем.
Федор кивнул, соглашаясь, и присел в пластиковое кресло, приготовившись ждать.
Убедившись, что самолет с друзьями благополучно улетел, Сергей с Федором покинули аэропорт и вернулись в дом друга Сергея, который, проводив их, уехал по своим делам. Без Леонида, Есении и Лёни в доме было тихо и как-то пусто.
Федор устало сел на диван и, привалившись к его спинке, с облегчением закрыл глаза.
– Ну что, Федор, выпьем, чтобы у них все хорошо сложилось? – предложил Сергей, открывая бар, в котором стоял ряд «разнокалиберных» бутылок.
– Можно… – согласился Федор, не открывая глаз.
– Водочки?
– Давай.
Выпив, они помолчали, зажёвывая водку оставшимися после завтрака порезанными на дольки овощами.
– Федор, и что ты теперь намерен делать?
– Как что? Домой подамся…
– Так там же тебя непонятно какие дела ждут, – заметил Сергей. – Я тут подумал… Может, ты со мной рванешь?
– Куда это? – спросил Федор, взглянув на Сергея.
– В Питер… У меня же там охранная фирма. Закончим Лёнькино дело с этим диском, да и вообще будем работать вместе, как когда-то…
– Ну и что я там буду делать? Охранять склады или новых русских?
– Ну, работы достаточно… – ухмыльнулся Сергей. – Только не в складские охранники я тебя зову. Нужен мне в фирме антикиллер, а то что-то у нас в Питере в последние годы тенденция наметилась на предмет громких заказных убийств… Кому-то очень хочется выставить наш город криминальной столицей России… Надо и о балансе подумать… Знаешь, как говорят: против лома нет приема, если нет другого лома.
– Так и в трудовой запишешь: лом с окладом в «цать» рублей? – сощурился Федор.
– Ну, зачем! – посерьезнел Сергей, почувствовав, что Федор заинтересовался его предложением. – Поставим тебя заместителем директора фирмы по безопасности. И с окладом не обидим, будет что на спокойную старость отложить…
– С тобой состаришься, пожалуй!.. – в синих глазах Федора промелькнула смешинка. – Знаешь, Сергуньша, а я и думать не буду – согласен! Что-то меня такая тоска дома в последнее время забрала… Вот только о Зухре нужно позаботиться.
– Кто это? – не понял Сергей.
– Собака моя, – ответил Федор. – Позвонить надо соседке, чтобы взяла ее к себе. Чужим ее отдавать нельзя – матерая больно, новых хозяев вряд ли подпустит.
– А хочешь, мы ее в Питер заберем? – предложил Сергей.
– Где же она жить-то там будет? Сия девица не для городской квартиры…
– Есть место, недалеко от города, – загадочно улыбнулся Сергей. – У меня там что-то типа тренировочной базы… Кстати, там и тебе тоже будет чем заняться. Ты не думал передать свой опыт и умения молодежи, а, Федор? Ты же, как я понял, офеня-то из последних… Нельзя, чтобы эти уникальные знания пропали, и так много уже утеряно безвозвратно!
– Не боись, паря, земля русская все в себе держит, ничего в ней никогда даром не пропадает, – усмехнулся Федор. – Придет час и все людям возвернется… Но если есть толковые ребята, может, и подвезет найти близкую душу. Загодя загадывать нечего… На месте разберемся!
– Ну, тогда давай выпьем еще и за наше общее будущее, – предложил Сергей, наливая по второй. – За жизнь и ее милосердие к нам!
– Давай! – согласился Федор, принимая от него полную рюмку, и неожиданно вспомнил разговор с Леонидом в самолете на пути в Благовещенск. Тот тогда еще спрашивал, есть ли у офеней чувство милосердия…
Придержав рюмку у рта, Федор замер. Он вдруг ясно понял, что перед Питером ему надо заехать еще в одно место… Там, наверное, его милосердия уже давно заждались…
Глава шестнадцатая
Через три месяца на террасе комфортабельного дома в живописном предместье городка Архаварес, который даже на самой подробной карте Панамы мог бы найти только въедливый географ, раздался телефонный звонок.
Женщина «в интересном положении» с уже приметным животом не спеша сошла по ступеням террасы в сад, держа в руке мобильный телефон.
Загорелый мужчина, улыбнувшись, потянулся из плетеного кресла-качалки к ней и обнял за располневший стан, прижимаясь щекой к ее животу. Она с нежностью потрепала его по волосам и, мягко отстранившись, протянула ему трубку.
– Тебя к телефону, – сказала она и, отдав ему трубку, пошла обратно в дом.
Он, откинувшись на спинку кресла и раскачиваясь, поднес трубку к уху:
– Халлоу…
– Халлоу-халлоу, – передразнил его в трубке низкий мужской голос и продолжил по-русски: – Здорово, паря! Запиши-ка себе кое-что на заметку…
Продиктовав несколько цифр, голос спросил:
– Ну что, все успел записать?
– Все…
– Остальное пришлю с вещей птицей-вороном… жди! – помолчав секунды две, чтобы до его собеседника дошло, о ком идет речь, голос попрощался: – Ну, покедова, паря, будь здоров, жене с сыном привет передавай, а будете в наших краях – милости просим!
– Нет уж, лучше вы к нам… – рассмеявшись, ответил с интонацией артиста Миронова мужчина и со смехом откинулся на спинку качалки. – А может, и правда, Федор, к нам рванешь?
– Не, паря, я жару не выношу! Мне и в вашем болоте хорошо! К тому же я теперь не один…
– Ну что ж, спасибо тебе! За все спасибо… Да, кстати, а как там все прошло?
– А ничо, нормально, – в голосе послышался смех. – Гостинец доставлен по назначению… Да тебе потом Мишка все расскажет.
– Ну хорошо, счастливо!
Положив трубку, мужчина задумчиво откинулся на спинку кресла-качалки, сложил бумажный листок с рядком цифр вчетверо и, засунув его в нагрудный карман, с удовлетворенной улыбкой прикрыл глаза.
Через несколько мгновений он уже сладко посапывал.
Если бы кто-нибудь умел подсматривать чужие сны, он был бы очень удивлен, увидев странное содержание сна этого мужчины… Он бы увидел, как чьи-то большие мозолистые руки аккуратно вкладывают пластиковый пакет с компьютерным жестким диском в какой-то ящичек, очень напоминающий банковскую ячейку, и закрывают дверцу маленьким ключиком, кажущимся в этих огромных руках просто игрушечным.
– Лежи покедова, – произносит низким, уже знакомым нам голосом герой сна и, похлопав по дверце ладонью, выходит за тут же закрывшуюся за ним тяжелую герметичную дверь с эмблемой одного из надежных банков Швейцарии.
«Лежи покедова…» – раздробившись на множество фраз, разносится последним эхом под сводами меркнущего сознания сидящего в кресле-качалке мужчины, и он погружается в глубокий сон без образов и звуков, где царит лишь одна симфония покоя – абсолютное безмолвие.
Стоя за плечом начальника, Слепаков еще раз прочел набранные на компьютере строки, невольно цепляясь взглядом за ошибки:
« Братаны! Пасылаем вам пасылку с ненашим добром. Свое мы забрали, а эта каробка, кажись, по вашей части. Мужик перед смертью раскалолся, будто ее кое-кто из ваших уволок из какого-то схрона, штоб за кардон отнести. Баба, правда, сказать ничего не успела, померла сразу, зацепили мы ее случайно. Но и нас винить нельзя, мы же за ними три месяца гонялись, а тут они уже валили на ту сторону, пришлось нам за погранцов сработать. Схоронили мы их обоих прямо на границе, головой к Китаю, куда они хатели идти. Так что мы вроде по ходу дела и за вас дело зделали, но мидалей нам не надо. Сначала не хатели вам этот диск отдавать, а потом рассудили, что лучше вам там разобраться, штоб всякие гады не здавали наши секреты вонючему западу, а то сколько ж можно родину прадавать в натуре! Так что ни поминайти лихом!
Патреоты».
Опустив письмо, Визорин оглянулся на Слепакова:
– Проверили? Тот диск или?…
– Тот, товарищ генерал, – подтвердил Слепаков, выходя из-за его спины. – Да и «дипломат» опознали, Круглов везде носил его с собой. Можно надеяться, что информация никуда не ушла, если верить этим «патреотам»… – Слепаков осторожно посмотрел на начальника, ожидая его реакцию.
Визорин с облегчением выматерился, разглядывая фотографию и чувствуя, как его отпускают напряжение и тоска последних дней. В голове у него вдруг оформилась мысль, что даже если это и не «братки-патреоты» подкинули им посылку, то все равно это знак, что информация никуда не уйдет, а те, кто ею владеют, будут немы как могила, не пуская свою осведомленность дальше границы. Откуда взялась эта уверенность, он даже не захотел задумываться, но на душе у него вдруг стало спокойно.
То, что диск теперь у них в руках – это хорошо, да и фотография вполне убедительная. А как эту историю повыгоднее подать в Москву – он придумает – не обязательно посвящать «верх» во все детали успешного завершения операции. Так что теперь можно было надеяться и на пенсию…
В это же время, на юго-востоке от Новосибирска, его спокойствия совсем не разделяли. Даже наоборот…
Обхватив в отчаянии голову руками, сидел за столом, заваленном бумагами, преемник Круглова, полковник Сазонов. За окном бушевала непогода, от шквальных порывов ветра с дождем подрагивали стекла, но Сазонов ничего не слышал, уставившись оцепеневшим взглядом в два документа, лежащие перед ним. Эти документы накануне были обнаружены в сейфе-тайнике в кабинете Генриха Модестовича Граховского. Одним из них было секретное распоряжение «О проведении анализа волокон Туринской плащаницы», а вторым – тезисный отчет Граховского о проделанной работе. Взгляд Сазонова остановился на нескольких строках: «Достигнуты положительные результаты по выделению клеток крови из прилагаемых волокон и трансплантации полученного ядерного материала в энуклеированную яйцеклетку реципиента». Ниже излагались подробные данные о женщине-реципиенте, вынашивающей клона того, чьи следы крови сохранились на древнем покрывале. И было в ее имени что-то поэтическое, есенинское…
Из памяти неожиданно всплыло изображение фрески художника Синьорелли в одном из соборов итальянского города Орвието, где Сазонов побывал со своей покойной женой в их единственную заграничную турпоездку. Та фреска его тогда так сильно поразила, что он долго не мог забыть ее. Она изображала Антихриста, и лик его был копией лика Христа, правда, с иным выражением: «горделив, уныл и неуверен» – так выразилась гид, которая и объяснила, что Антихрист или «Противохристос», по словам византийского богослова Феофилакта Болгарского, – не сатана, а некий человек, принявший всю его силу, – Самозванец, носящий маску Христа, но его отрицающий и стремящийся занять место Назарянина и быть за него принятым. Святое писание обещало, что когда состоится их встреча, Антихрист погибнет…
У Сазонова зашевелились волосы на голове, когда перед его глазами вспыхнули слова из Апокалипсиса, огненным росчерком пропоровшие черные строки злополучных документов: «И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон»…
Юрмала-Санкт-Петербург
1992–2005 гг.
Женщина «в интересном положении» с уже приметным животом не спеша сошла по ступеням террасы в сад, держа в руке мобильный телефон.
Загорелый мужчина, улыбнувшись, потянулся из плетеного кресла-качалки к ней и обнял за располневший стан, прижимаясь щекой к ее животу. Она с нежностью потрепала его по волосам и, мягко отстранившись, протянула ему трубку.
– Тебя к телефону, – сказала она и, отдав ему трубку, пошла обратно в дом.
Он, откинувшись на спинку кресла и раскачиваясь, поднес трубку к уху:
– Халлоу…
– Халлоу-халлоу, – передразнил его в трубке низкий мужской голос и продолжил по-русски: – Здорово, паря! Запиши-ка себе кое-что на заметку…
Продиктовав несколько цифр, голос спросил:
– Ну что, все успел записать?
– Все…
– Остальное пришлю с вещей птицей-вороном… жди! – помолчав секунды две, чтобы до его собеседника дошло, о ком идет речь, голос попрощался: – Ну, покедова, паря, будь здоров, жене с сыном привет передавай, а будете в наших краях – милости просим!
– Нет уж, лучше вы к нам… – рассмеявшись, ответил с интонацией артиста Миронова мужчина и со смехом откинулся на спинку качалки. – А может, и правда, Федор, к нам рванешь?
– Не, паря, я жару не выношу! Мне и в вашем болоте хорошо! К тому же я теперь не один…
– Ну что ж, спасибо тебе! За все спасибо… Да, кстати, а как там все прошло?
– А ничо, нормально, – в голосе послышался смех. – Гостинец доставлен по назначению… Да тебе потом Мишка все расскажет.
– Ну хорошо, счастливо!
Положив трубку, мужчина задумчиво откинулся на спинку кресла-качалки, сложил бумажный листок с рядком цифр вчетверо и, засунув его в нагрудный карман, с удовлетворенной улыбкой прикрыл глаза.
Через несколько мгновений он уже сладко посапывал.
Если бы кто-нибудь умел подсматривать чужие сны, он был бы очень удивлен, увидев странное содержание сна этого мужчины… Он бы увидел, как чьи-то большие мозолистые руки аккуратно вкладывают пластиковый пакет с компьютерным жестким диском в какой-то ящичек, очень напоминающий банковскую ячейку, и закрывают дверцу маленьким ключиком, кажущимся в этих огромных руках просто игрушечным.
– Лежи покедова, – произносит низким, уже знакомым нам голосом герой сна и, похлопав по дверце ладонью, выходит за тут же закрывшуюся за ним тяжелую герметичную дверь с эмблемой одного из надежных банков Швейцарии.
«Лежи покедова…» – раздробившись на множество фраз, разносится последним эхом под сводами меркнущего сознания сидящего в кресле-качалке мужчины, и он погружается в глубокий сон без образов и звуков, где царит лишь одна симфония покоя – абсолютное безмолвие.
* * *
А в это время, далеко-далеко от Панамы, в славном городе Новосибирске, генерал Визорин, лежа на больничной койке, читал письмо, которое доставили ему в серебристом «дипломате» вместе с коробкой компьютерного жесткого диска. «Дипломат» накануне был подброшен в Контору, где его с большими предосторожностями вскрыли, опасаясь взрыва. Обнаруженные в нем диск, письмо и фотография с изображенными на ней трупами были тут же переданы Слепакову.Стоя за плечом начальника, Слепаков еще раз прочел набранные на компьютере строки, невольно цепляясь взглядом за ошибки:
« Братаны! Пасылаем вам пасылку с ненашим добром. Свое мы забрали, а эта каробка, кажись, по вашей части. Мужик перед смертью раскалолся, будто ее кое-кто из ваших уволок из какого-то схрона, штоб за кардон отнести. Баба, правда, сказать ничего не успела, померла сразу, зацепили мы ее случайно. Но и нас винить нельзя, мы же за ними три месяца гонялись, а тут они уже валили на ту сторону, пришлось нам за погранцов сработать. Схоронили мы их обоих прямо на границе, головой к Китаю, куда они хатели идти. Так что мы вроде по ходу дела и за вас дело зделали, но мидалей нам не надо. Сначала не хатели вам этот диск отдавать, а потом рассудили, что лучше вам там разобраться, штоб всякие гады не здавали наши секреты вонючему западу, а то сколько ж можно родину прадавать в натуре! Так что ни поминайти лихом!
Патреоты».
Опустив письмо, Визорин оглянулся на Слепакова:
– Проверили? Тот диск или?…
– Тот, товарищ генерал, – подтвердил Слепаков, выходя из-за его спины. – Да и «дипломат» опознали, Круглов везде носил его с собой. Можно надеяться, что информация никуда не ушла, если верить этим «патреотам»… – Слепаков осторожно посмотрел на начальника, ожидая его реакцию.
Визорин с облегчением выматерился, разглядывая фотографию и чувствуя, как его отпускают напряжение и тоска последних дней. В голове у него вдруг оформилась мысль, что даже если это и не «братки-патреоты» подкинули им посылку, то все равно это знак, что информация никуда не уйдет, а те, кто ею владеют, будут немы как могила, не пуская свою осведомленность дальше границы. Откуда взялась эта уверенность, он даже не захотел задумываться, но на душе у него вдруг стало спокойно.
То, что диск теперь у них в руках – это хорошо, да и фотография вполне убедительная. А как эту историю повыгоднее подать в Москву – он придумает – не обязательно посвящать «верх» во все детали успешного завершения операции. Так что теперь можно было надеяться и на пенсию…
В это же время, на юго-востоке от Новосибирска, его спокойствия совсем не разделяли. Даже наоборот…
Обхватив в отчаянии голову руками, сидел за столом, заваленном бумагами, преемник Круглова, полковник Сазонов. За окном бушевала непогода, от шквальных порывов ветра с дождем подрагивали стекла, но Сазонов ничего не слышал, уставившись оцепеневшим взглядом в два документа, лежащие перед ним. Эти документы накануне были обнаружены в сейфе-тайнике в кабинете Генриха Модестовича Граховского. Одним из них было секретное распоряжение «О проведении анализа волокон Туринской плащаницы», а вторым – тезисный отчет Граховского о проделанной работе. Взгляд Сазонова остановился на нескольких строках: «Достигнуты положительные результаты по выделению клеток крови из прилагаемых волокон и трансплантации полученного ядерного материала в энуклеированную яйцеклетку реципиента». Ниже излагались подробные данные о женщине-реципиенте, вынашивающей клона того, чьи следы крови сохранились на древнем покрывале. И было в ее имени что-то поэтическое, есенинское…
Из памяти неожиданно всплыло изображение фрески художника Синьорелли в одном из соборов итальянского города Орвието, где Сазонов побывал со своей покойной женой в их единственную заграничную турпоездку. Та фреска его тогда так сильно поразила, что он долго не мог забыть ее. Она изображала Антихриста, и лик его был копией лика Христа, правда, с иным выражением: «горделив, уныл и неуверен» – так выразилась гид, которая и объяснила, что Антихрист или «Противохристос», по словам византийского богослова Феофилакта Болгарского, – не сатана, а некий человек, принявший всю его силу, – Самозванец, носящий маску Христа, но его отрицающий и стремящийся занять место Назарянина и быть за него принятым. Святое писание обещало, что когда состоится их встреча, Антихрист погибнет…
У Сазонова зашевелились волосы на голове, когда перед его глазами вспыхнули слова из Апокалипсиса, огненным росчерком пропоровшие черные строки злополучных документов: «И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон»…
Юрмала-Санкт-Петербург
1992–2005 гг.
А. Неклюдов. Приключенческий роман или пророчество?
(о новой книге Неониллы Самухиной «ОПЕРАЦИЯ „CLONдайк“»
Бытует мнение, что бестселлеры (а данная книга обещает стать таковым) создаются в считанные… если не дни, то хотя бы месяцы.Роман Неониллы Самухиной «Операция „CLONдайк“» писался 13 лет!
И это чувствуется во всем – в тщательности проработки сюжета, в образности («кинематографичности») текста и его насыщенности деталями, придающими повествованию столь необходимую достоверность. А также в обширности материала, использованного в книге. Здесь и сведения из области современных биологических исследований, и «внутренняя кухня» секретных служб, и оригинальные жизненные зарисовки. Например, воспоминания главного героя романа Леонида о том, как его бабушка в деревне «гнала горилку» и как он, мальчишка, уверенный, будто это нечто сказочно вкусное, однажды ее попробовал. Или рассказ Есении, возлюбленной Леонида, о своей юности, когда она упорно училась петь, совершенно не обладая музыкальным слухом и все песни исполняя на мотив «Трех танкистов».
Из этого богатого материала и выстраивается художественная реальность, в которой естественным образом соединяются романтическая любовь и жуткие кровавые сцены, научные рассуждения, дискуссии персонажей и крутые бандитские разборки со стрельбой и трупами, чувственные эротические сцены и мрачные пророчества, соединяется трагическое и смешное, возвышенное и низкое, реальное и фантастическое. В связи с этим невозможно однозначно определить жанр этой книги, как, наверное, невозможно определить «жанр» самой нашей жизни – мелодрама это или детектив, комедия или бытовой роман, – ибо в ней (в жизни) есть все. Что же отличает произведение Неониллы Самухиной от реальной действительности, так это крайняя напряженность, «плотность» описываемых событий, их художественная яркость и течение, заданное автором и законами литературы.
Роман сразу же захватывает внимание читателя и держит его в напряжении до последней страницы. Многие эпизоды выписаны настолько зримо, что создается «эффект присутствия». Взять хотя бы расправу сотрудника ФСБ Копытина со своим бывшим «компаньоном» Бурым. Невольно содрогаешься, мысленно прослеживая, как сперва вздувается зловеще корпус автомобиля, затем брызгами разлетаются отколки стекла, распахиваются, точно «их кто-то вышиб изнутри с неимоверной силой», дверцы и гремит звук сильнейшего взрыва. Видишь, как «взметнувшийся с заиндевевших деревьев снег начинает медленно опадать на землю, стремясь укрыть собой одиноко лежащую голову Бурого». И как эту голову, пахнувшую гарью и паленым мясом, соратник Бурого Козак отмывает у себя в ванной, наблюдая, «как вода, соприкасаясь с поверхностью обугленного шара, становится черно-бурой».
Убедительности повествованию придают и присущий ему психологизм, постоянное внимание к внутренним переживаниям героев, свойственные прозе Неониллы Самухиной вообще. Так, подробно передано зарождение в душе Леонида любви к его случайной попутчице Есении. Любопытство, безотчетное притяжение, недоверие и даже опаска вскоре сменяются сочувствием, нежностью, переходящими в крепкую привязанность и, наконец, в постоянное страстное желание, преданность, готовность к самопожертвованию.