Страница:
Круглов, попутно думая о том, как ему подложить принесенное с собой лекарство Граховскому, сделал несколько опрометчивых ходов, чем Граховский не замедлил воспользоваться.
Через какое-то время, заметив, что Круглов играет сегодня почему-то очень рассеянно, Граховский спросил:
– Сергей Сергеевич, чем вы так озабочены?
– Да думаю, как бы Есении Викторовне не повредила эта поездка… – нашелся Круглов. – Вы уверены, что она не скажется негативно на ходе беременности?
– Беременность, Сергей Сергеевич, это не болезнь, – хмыкнул Граховский. – Есения Викторовна чувствует себя вполне прилично и способна не только прочесть доклад, но даже танцевать бальные танцы.
– Ну уж вы скажете! – не поверил Круглов.
– Не волнуйтесь, у нее все будет хорошо! – заверил его Граховский. – А вот я чего-то совсем расклеиваюсь… – и он потянулся к карману, вытаскивая из него тубу с нитроглицерином. Руки его при этом слегка подрагивали.
– Давайте, я вам помогу! – сказал Круглов, почти выхватывая одной рукой у Граховского стеклянную трубочку, а другой – откупоривая у себя в кармане пробку со своей тубы и зажимая между пальцев выпавшую из нее таблетку. – Подставляйте ладонь!
Открыв пробку с тубы Граховского, он вытряхнул ему на ладонь таблетку, которую тот тут же отправил в рот, а сам, чуть повозившись с пробкой, умудрился незаметным движением отправить «нелегальную» таблетку внутрь тубы, после чего с невозмутимым видом вернул упаковку с лекарством Граховскому, подумав при этом: «Надеюсь, никто пальчиков с тубы „снимать“ не станет, его смерть будет выглядеть так естественно… А впрочем, я тогда буду уже далече…»
Провернув всю эту операцию и не вызвав при этом никаких подозрений у Граховского, Круглов немного успокоился и сосредоточенно взялся за игру, отвоевывая сданные ранее позиции. Партию они завершили вничью.
– Все, Генрих Модестович, мне пора, – заторопился Круглов, вставая. – Пойду собираться, завтра тяжелый день, хочу попробовать выспаться…
– Счастливый человек! – воскликнул Граховский, пожимая протянутую Кругловым руку. – А я не то, что выспаться, порой просто уснуть не могу… Эх, старость – не радость… Ну, счастливо вам слетать! Буду с нетерпением ждать вашего возвращения. До скорой встречи!
«Не дай Бог этой скорой встречи! – подумал про себя Круглов, выходя из дома Граховского. – Надеюсь, что она состоится лет через тридцать-сорок… где-нибудь на том свете…»
Шагая своим привычным размашистым шагом, он быстро добрался до своего дома, где на самом деле у него уже давно было все собрано и, выставив будильник на шесть утра, лег спать, в чем был – не раздеваясь. Это была его последняя ночь в Озерном. Утром они с Есенией улетят отсюда в новую жизнь…
Глава восьмая
Через какое-то время, заметив, что Круглов играет сегодня почему-то очень рассеянно, Граховский спросил:
– Сергей Сергеевич, чем вы так озабочены?
– Да думаю, как бы Есении Викторовне не повредила эта поездка… – нашелся Круглов. – Вы уверены, что она не скажется негативно на ходе беременности?
– Беременность, Сергей Сергеевич, это не болезнь, – хмыкнул Граховский. – Есения Викторовна чувствует себя вполне прилично и способна не только прочесть доклад, но даже танцевать бальные танцы.
– Ну уж вы скажете! – не поверил Круглов.
– Не волнуйтесь, у нее все будет хорошо! – заверил его Граховский. – А вот я чего-то совсем расклеиваюсь… – и он потянулся к карману, вытаскивая из него тубу с нитроглицерином. Руки его при этом слегка подрагивали.
– Давайте, я вам помогу! – сказал Круглов, почти выхватывая одной рукой у Граховского стеклянную трубочку, а другой – откупоривая у себя в кармане пробку со своей тубы и зажимая между пальцев выпавшую из нее таблетку. – Подставляйте ладонь!
Открыв пробку с тубы Граховского, он вытряхнул ему на ладонь таблетку, которую тот тут же отправил в рот, а сам, чуть повозившись с пробкой, умудрился незаметным движением отправить «нелегальную» таблетку внутрь тубы, после чего с невозмутимым видом вернул упаковку с лекарством Граховскому, подумав при этом: «Надеюсь, никто пальчиков с тубы „снимать“ не станет, его смерть будет выглядеть так естественно… А впрочем, я тогда буду уже далече…»
Провернув всю эту операцию и не вызвав при этом никаких подозрений у Граховского, Круглов немного успокоился и сосредоточенно взялся за игру, отвоевывая сданные ранее позиции. Партию они завершили вничью.
– Все, Генрих Модестович, мне пора, – заторопился Круглов, вставая. – Пойду собираться, завтра тяжелый день, хочу попробовать выспаться…
– Счастливый человек! – воскликнул Граховский, пожимая протянутую Кругловым руку. – А я не то, что выспаться, порой просто уснуть не могу… Эх, старость – не радость… Ну, счастливо вам слетать! Буду с нетерпением ждать вашего возвращения. До скорой встречи!
«Не дай Бог этой скорой встречи! – подумал про себя Круглов, выходя из дома Граховского. – Надеюсь, что она состоится лет через тридцать-сорок… где-нибудь на том свете…»
Шагая своим привычным размашистым шагом, он быстро добрался до своего дома, где на самом деле у него уже давно было все собрано и, выставив будильник на шесть утра, лег спать, в чем был – не раздеваясь. Это была его последняя ночь в Озерном. Утром они с Есенией улетят отсюда в новую жизнь…
Глава восьмая
Добраться-то они, конечно, добрались, но уже почти на подходе к вертолетной площадке, в каких-нибудь метрах восьмистах от нее, Федор с Леонидом услышали характерный шум взлетающего вертолета.
Леонид с отчаянием смотрел, как в посеревших сумерках «Ми-8», поднявшись над тайгой, стрекоча и задрав хвост, медленно отваливал к сопкам. Ему даже показалось, что он увидел в иллюминаторе лицо Есении.
– Не успели… – простонал он и сердито посмотрел на «снегоступы» Федора.
– Не переживай! Если бы и успели, толку все равно было бы мало, – сказал тот. – Вертолет маленький, не спрячешься, пришлось бы его захватывать… – и он вдруг с интересом взглянул в сторону вертолетной площадки.
– Вот черт! Что же делать?! Что же я такой непутевый! – Леонид в отчаянии опустился на снег. – Ничего-то у меня не получается!
– Ну чего ты разнылся, как баба! – оборвал его Федор. – Придумаем что-нибудь, выбираться-то все равно надо!
– Как?! – выкрикнул Леонид.
– Не ори ты, оглашенный! – рявкнул на него вполголоса Федор. – Будет еще вертолет, сам говорил, комиссию ждут. И мы подождем…
– Да сколько ждать? Мы же даже не знаем, когда она прилетит… – понурившись, махнул рукой Леонид.
– Сколько надо, столько и будем ждать! – снова оборвал его Федор. – Есения все равно три дня будет на конференции. Успеем, не боись!
Леонид уныло посмотрел на него, но Федор подал ему руку и, дернув на себя, заставил встать.
– Пошли, подберемся поближе. Нужно разведать, – сказал он.
Они вышли на окраину леса и затаились за сугробом.
– Лёньша, – сказал Федор, кладя тяжелую руку на плечо огорченного Леонида, – не переживай, найдем мы твою Есению! Вот приедем в Новосибирск, я тебя познакомлю с сыном моего афганского товарища, Мишей Вороновым. Он журналист газеты «Обновленная Сибирь», пишет о науке, и многих знает из этого мира. Думаю, он сможет нам помочь узнать не только, где проходит эта конференция, но и провести нас на нее. Парень он надежный и хороший, правда, не в меру горячий, весь в отца, но это ничего, остудим… Все будет путем, не горюй, бухгалтер!
– Хотелось бы надеяться, – тихо сказал совсем разуверившийся в успехе всего дела Леонид, оглядывая пустую вертолетную площадку, по которой мела поземка.
Снег перестал идти еще час назад, но поднялся ледяной порывистый ветер, разогнавший тучи и туман над озером. Небо, светлеющее с каждой минутой, уже начало окрашиваться красными лучами поднимающегося зимнего солнца.
Бетонная вертолетная площадка с кольцами для крепления лопастей вертолета была только что расчищена от снега. Двухэтажное здание из бруса, стоящее неподалеку, служило, по-видимому, всем сразу – и аэровокзалом, и диспетчерской, и метеостанцией. Леонид заметил рядом с домом огороженную метеоплощадку с приборами в нескольких «будочках» на ножках.
На мачте полоскался под ветром полосатый почти клоунский колпак. Леонид не помнил, как он назывался, но знал, что тот указывает направление и силу ветра. У сегодняшнего ветра определенного направления не было, он налетал с разных сторон, то надувая и дергая колпак, то заставляя его безвольно обвисать на мачте.
«Странно, как это им разрешили взлет? – подумал Леонид о вертолете, на котором увезли Есению. – Видимо, конференция очень важная, коли даже в такую погоду полетели…»
Через час Леонид почувствовал, что продрог до костей. Зябко кутаясь в меховой воротник, он прошептал Федору:
– Я больше не могу. Еще полчаса – и ты будешь иметь рядом с собой окоченевший труп…
Федор, взглянув на его посиневшее лицо, молча вытащил из-за пазухи плоскую фляжку и протянул ему.
– Что это? – спросил Леонид, отвинчивая непослушными пальцами пробку.
– Моча на анализ… – хмыкнул Федор, отворачиваясь.
– Какой ты брутальный! – укоризненно сказал Леонид, постукивая зубами, и понюхал плескавшуюся во фляжке жидкость, которая пряно пахла какими-то незнакомыми травами.
– Какой-какой? – спросил Федор, поворачиваясь обратно к Леониду.
– Брутальный, то есть грубый, – пояснил Леонид и сделал на пробу глоток из фляжки.
– Помаленьку! – дернул его за рукав Федор, но было уже поздно – у Леонида глаза полезли на лоб. – Это ж на спирту. Вот, ей-богу, навязался на мою голову!
А Леонид закашлялся, зажимая рот рукой и чувствуя, как жар опалил все его нутро.
– Тише, ты, филин! Кто-нибудь услышит, завалимся мы с тобой! – попытался привести его в чувство Федор, треснув по спине кулаком.
В ответ Леонид, улыбаясь и сипло дыша, неожиданно продекламировал:
Федор напрягся. Леонид тоже притих, от Федоровой настойки у него уже слегка поплыла голова, и он почти без страха подумал: «Неужели это по нашу душу?».
Но машины остановились в стороне, подъехав к двухэтажному зданию. Вышедшие из них два человека в военной форме и один штатский сразу же направились внутрь здания.
– Похоже, они готовятся кого-то встречать, – сказал Федор. – Крепись, Лёньша, кажись, ждать нам осталось недолго!
Леонид обрадованно кивнул, но радовался он, как выяснилось, рано – прилетевший, действительно, в скором времени «Ми-8», высадил группу подтянутых мужчин, которых тут же разобрали по машинам и увезли встречающие их люди. Экипаж из вертолета почему-то не вышел.
– Странно, обычно вертолет расчаливают и зачехляют. Значит, ненадолго прилетели, – сказал Федор. – Нужно активизировать наши действия.
– Да уж, пожалуйста, активизируй, – попросил Леонид, пытаясь безуспешно спрятать все лицо в воротник, изнутри он на какое-то время согрелся, но снаружи уже опять начал подмерзать. – А то я превращусь в ледышку…
Понаблюдав за вертолетом и, убедившись, что его никто больше не собирается покидать, Федор сказал:
– Я пошел. Внимательно следи за мной. Махну рукой, сразу давай ко мне… – но тут же, не договорив, остановился – из дома вышел какой-то мужчина, вероятно, диспетчер, и направился в сторону вертолета. Подойдя к нему, он постучал в борт.
В вертолете приоткрылась дверь, и из него на землю спрыгнул здоровенный мужчина. Коротко переговорив с диспетчером, он пошел вслед за ним к зданию.
В этот момент Леонид заметил, как в окне кабины вертолета появилось лицо какого-то человека, внимательно наблюдавшего за уходящими. На летчика он был мало похож – мордоворот какой-то…
– Такое ощущение, что они там, в вертолете, забаррикадировались… – недоуменно сказал Леонид.
Бросив на него короткий взгляд, Федор согласился:
– Ты тоже заметил? Тут и правда что-то не так… Почему экипаж не пошел с диспетчером? Их там должно быть не меньше пяти человек. Вертолет выстуживается моментально, а они сидят, мерзнут. Чего ради?
В этот момент мужчина, который уходил с диспетчером, уже вышел из здания, но направился не к вертолету, а почему-то ко входу на метеостанцию.
Дверь неожиданно распахнулась ему навстречу, и на пороге появилась девушка. Она что-то спросила мужчину, но тот, вдруг грубо впихнув ее внутрь, шагнул вслед за ней и захлопнул дверь.
Леонид ахнул:
– Это еще что такое?! Что он собирается с ней сделать?
Федор озабоченно прищурился.
– Так, пора двигать, а то, как бы и на этот рейс не опоздать… – сказал он и, оставив Леонида лежать за снежным бруствером на краю площадки, пополз вдоль нее в сторону здания.
Потеряв его из вида, Леонид даже не пытался всматриваться: если Федор опять врубил свой «невидимый режим», то бесполезно его высматривать, все равно ничего не увидишь.
Минут через пятнадцать Леонид опять начал замерзать и пожалел, что не попросил у Федора его заветную фляжку. Теряя остатки терпения, он принялся отжиматься на снегу, не опасаясь, что его съежившиеся от холода ягодицы кто-нибудь увидит за высоким сугробом. Чувствуя, как тепло медленными толчками все-таки начало расходиться по телу, он выглянул из-за сугроба.
Федора нигде не было видно. На площадке вообще ничего не происходило, лишь поземка гоняла по бетонному покрытию снежную крупу.
Леонид уже начал опускаться за бруствер, как его вдруг что-то заставило насторожиться: сначала послышался какой-то стук, потом скрежет дверных петель, и в вертолете неожиданно приоткрылась дверь.
Мужчина, которого он уже видел сквозь стекло в кабине, непонятно зачем встал на колени у порога и, наклонившись, высунулся наружу, пытаясь заглянуть под днище вертолета. А еще через секунду он выпал из вертолета на землю, причем не просто упал, а стремительно рухнул, словно его кто-то дернул вниз.
«Не иначе, Федоровы штучки…» – озадаченно подумал Леонид.
И точно, словно проявившись из воздуха, Федор появился рядом с вертолетом и призывно помахал Леониду рукой.
Обрадовавшись, Леонид подхватил рюкзаки и свои лыжи и, перебравшись через бруствер, побежал по широкой площадке к вертолету.
– Давай, залезай по-быстрому, – сказал Федор, забирая у него свой рюкзак и подсаживая Леонида вверх.
Леонид вскочил в вертолет и ошеломленно замер: на полу рядком сидело пять человек в летной форме со связанными сзади руками.
Федор втащил за собой мужчину без сознания, которого он до этого в буквальном смысле поверг на землю и, настороженно глянув на связанных летчиков, мгновенно оценил ситуацию. Захлопнув за собой дверь, он вытащил нож и, освободив пленных членов экипажа, их же веревками связал руки и ноги валявшегося на полу без сознания мордоворота.
– Кого это вы сюда доставили? – спросил он, обращаясь к летчикам.
– Сами бы хотели знать… – растирая занемевшие запястья, ответил командир. – Бандиты какие-то. Мы их в Красноярске взяли с грузом для доставки на соседний прииск. Они по документам проходили как сопровождающие. А на подлете вдруг вытащили оружие и потребовали, чтобы мы свернули сюда. Запрашивая посадку, диспетчеру пришлось сказать, что везем какую-то комиссию. Комиссия, блин… – он зло мотнул головой и пнул ногой начавшего приходить в себя обидчика.
– Вот что, мужики… – обратился к летчикам Федор. – Я только что освободил раненых диспетчера и радиста, метеоролог, кстати, тоже была без сознания. Недалеко идет бой с вашими «пассажирами», и они, наверняка, будут пробиваться сюда, к вертолету. То, что приятели у братана серьезные, – он кивнул на таращившегося на него с пола бандита, – думаю, вы уже не сомневаетесь, так что предлагаю вам валить отсюда, покуда те не вернулись. Единственное, что хочу у вас попросить взамен вашего освобождения, это доставить нас с другом в Новосибирск. А там советую сдать террориста органам и рассказать все, как было. Естественно, не упоминая про нас…
Летчики недоверчиво переглянулись.
– Мы теряем время, – поторопил их Федор.
– То есть, теперь выхотите захватить наш вертолет? – с сарказмом уточнил бортинженер.
– Да что вы мелете? – возмущенно вмешался Леонид. – О каком захвате может идти речь?! Тут дай бог ноги живыми унести! Заводитесь – и ходу! Или вам хочется опять лежать связанными, а то и похуже?
– Угрожаете? – бортинженер зло сощурился.
– Я?! – оторопел Леонид. – Да нет, что вы!
– Лёньша, погоди! – остановил его Федор. – Мужики, времени на раздумье больше нет, посмотрите, – и он указал в иллюминатор на появившиеся вдалеке две армейские машины, направлявшиеся по дороге к вертолетной площадке.
Командир, наконец, приняв решение, коротко отдал приказ, и экипаж в считанные секунды занял свои места, готовясь к взлету.
Леонид, весь напружинившись, следил в иллюминатор за тем, как машины неумолимо приближались.
«Господи! Спаси и сохрани!» – взмолился он и тут же закричал:
– Да взлетайте же вы, черт бы вас побрал! Перестреляют нас тут всех к чертям собачьим!
Но второй пилот невозмутимо продолжал щелкать какими-то тумблерами, а командир переговаривался по связи с диспетчером, запрашивая разрешение на взлет «во избежание повторного захвата вертолета террористами».
– Тебе, кстати, привет от вашего и нашего освободителя, – услышал Леонид его слова, обращаемые к невидимому диспетчеру. – Мы доставим одного захваченного бандита, куда следует, а ваши пока пусть разберутся здесь. Без нас бандюкам все равно некуда отсюда деться.
Видимо диспетчер разрешил взлет и пожелал им счастливого пути, потому что командир поблагодарил его, прощаясь, после чего лопасти вертолета дрогнули, качнулись и медленно завращались, с каждым оборотом набирая скорость. Оглушительный рев двигателя ударил по ушам.
Тяжело оторвавшись от земли, «Ми-8» поплыл вверх, пролетая над машинами, уже въезжавшими на противоположный край вертолетной площадки.
Леонид, выглянув в иллюминатор с другого борта, увидел, как из машин высыпали солдаты.
«Только бы стрелять не начали!» – испуганно подумал он, представляя, как пули пробивают бензобак вертолета и они взрываются, на какое-то время согрев ледяное окружающее пространство.
Но никто не стал их обстреливать, и вертолет беспрепятственно поднимался все выше. С высоты вся секретная долина была видна, как на ладони, и очень напоминала Леониду карту, нарисованную Лёней.
Слева, на дороге, ведущей к старой штольне, стояло несколько машин, бегали какие-то люди. Видимо, здесь шел тот самый бой, о котором говорил Федор, но сверху он смотрелся, как игрушечное невсамделишное действо.
Леонид не успел еще все рассмотреть, как вертолет уже оказался над сопками и, перевалив их, полетел над тайгой.
«Кажется, вырвались, – с облегчением подумал Леонид, откидываясь на сиденье и закрывая глаза. – Эх, горяченького бы чайку сейчас для полноты счастья…»
Усталость последних двух суток, замешанная на нервном напряжении, навалилась на него в виде какого-то дремотного отупения, но, промерзнув до костей в «засаде», он никак не мог согреться и уснуть. Однако вскоре в вертолете потеплело, и Леонид, сморившись, погрузился в тяжелый, без каких-либо видений, сон.
Он, видимо, проспал не менее четырех часов, потому что, когда его растолкал Федор, они уже подлетали к Новосибирскому аэропорту местного сообщения, находящемуся на северной окраине города.
Сообщив обстоятельства диспетчерской службе и получив разрешение на экстренную посадку, командир посадил вертолет в указанной ему зоне.
Поблагодарив летчиков за доставку и пожелав им удачи, Федор с Леонидом быстро выпрыгнули из вертолета и торопливо направились к концу летного поля. Издалека уже была слышна сирена мчавшейся к вертолету милицейской машины.
– Не беги, иди спокойно, – сказал Федор, шагая уверенной широкой поступью человека, имеющего право здесь находиться.
На счастье им попался стоящий заправщик, и они смогли пройти большую часть пути, как бы отгородившись им от вертолета.
Уже на краю поля они оглянулись посмотреть, что происходит сзади, и как раз успели увидеть, как люди в форме выводили из вертолета бандита и засовывали его в машину.
– Ну, теперь ходу, – сказал Федор. – Возьмем машину и рванем по Красному, а там выедем на Ипподромскую магистраль, где живет Миша.
– А если его сейчас нет дома? – спросил Леонид.
– Найдем, где перекантоваться до вечера, – успокоил его Федор. – Только терять время жалко, вдруг Миша дома.
– Так давай ему позвоним, – предложил Леонид. – Ты его телефон знаешь?
– Знаю, да где сейчас бегать искать телефон… – отверг его идею Федор, торопливо двигаясь в сторону проспекта.
– А про это ты забыл?… – спросил его Леонид, вытаскивая из внутреннего кармана трофейный спутниковый телефон.
– Точно, забыл, – сказал Федор, забирая у него телефон и вытаскивая антенну.
Михаил ответил сразу.
– Миша, привет, это дядя Федор, – поздоровался Федор. – Ты чем там занимаешься?… Да, мне нужно с тобой срочно повидаться… Ага, добреньки, жди. Только я буду не один…
Отключив телефон, он посмотрел на Леонида:
– Все путем, поехали, он нас ждет.
Они вышли на дорогу.
Через полчаса они были уже у нужного им дома.
Поднявшись на пятый этаж, они подошли к обшитой дерматином двери, и Федор нажал кнопку звонка.
– Входите, открыто! – послышался из-за нее молодой мужской голос.
Толкнув дверь, они вошли в тесную прихожую, заставленную ящиками и пачками газет, перетянутыми бечевкой.
– Дядь Федь, проходите на кухню, я тут! – опять донесся тот же голос.
В квартире стоял запах жарящегося лука и еще чего-то вкусного.
– Давай, раздевайся, – пригласил Леонида Федор, снимая верхнюю одежду и валенки.
Из– за кухонной двери показался парень лет тридцати в тельняшке, джинсах и тапках на босу ногу. Рукава его тельняшки были завернуты, на поясе повязан фартук.
– Здравствуйте, – приветствовал он. – Извините, что так встречаю, но у меня там лук подгорает. Скоро обед будет готов, мойте пока руки. Небось, есть хотите.
И он опять скрылся на кухне.
Леонид потянул носом вкусный запах, доносящийся из кухни, и услышал, как в животе у него заурчало.
– Пошли уж, коли хозяин приглашает, – усмехнулся Федор, тоже услышавший этот зов голодного чрева.
Вымыв руки, они прошли на кухню, где Михаил колдовал над большой чугунной сковородой, которая была до краев наполнена жарящимся луком и морковью.
«Куда ему столько?» – удивился Леонид.
Но когда через несколько минут они приступили к трапезе, он оценил Мишины усилия, с удовольствием уплетая борщ с большим ломтем хлеба, на котором высокой горкой лежал поджаристый золотистый лук. Леонид, немало поевший на своем веку деревенской пищи, никогда даже не предполагал, что бутерброды с луком – это так вкусно!
– Потрясающе! – похвалил он Михаила, закатив в восторге глаза.
– На здоровье! – откликнулся тот.
Познакомились они уже после обеда, когда Михаил проводил их в большую комнату.
– Так чего вы хотели меня видеть, дядь Федь? – поинтересовался Михаил с любопытством.
– Да хотел узнать у тебя, не знаешь ли ты, в каком институте в Академе занимаются генетикой? Там сейчас должна проходить научная конференция, – объяснил ему Федор.
Михаил удивленно посмотрел на него.
– Вот не знал, что вы интересуетесь проблемами генетики… – протянул он.
– Да это не я, а вот Леонид интересуется, – усмехнулся тот. – Хочет на конференцию попасть…
– Миша, мы тут поразились, когда прочли в одном из январских выпусков вашей газеты статью [9]о том, что у вас в Новосибирске были получены какие-то мышиные химеры, причем способом, близким к клонированию, да еще чуть ли не по разработкам 1973 года, – объяснил Леонид. – Это, действительно, поразительно! До какого же уровня дошла наука, которую в нашей стране так долго притесняли! Ведь всех же ученых разогнали! А сейчас еще и денег на науку выделяют крохи, и тем не менее…
– А я ничему не удивляюсь! – ответил Михаил, и почему-то понизив голос, продолжил: – Знаете, тут начали просачиваться кое-какие сведения, дающие основание полагать, что когда при Сталине начались гонения на генетику, некоторых из тех, кого забирали и, как будто бы расстреливали, на самом деле оставляли в живых. Их увозили на секретные объекты, где они уже без имен и биографий продолжали работать до самой своей смерти, осуществляя обезличенные научные открытия, о многих из которых мы еще, наверное, долго не узнаем.
– И что, действительно, есть этому подтверждение? – спросил Федор, бросив взгляд на Леонида.
– Наверняка, есть… – серьезно сказал Михаил. – Впрочем, это коснулось не только генетики… Давно известно, что основные разработки в космической и авиационной сферах были осуществлены в стенах закрытых учреждений именно заключенными. Это было выгодно и экономически – платить за работу не нужно, и давало возможность сохранения высокой степени секретности… Да что там говорить – большинство «великих строек» страны и ее восстановление после войны осуществлялись за счет труда огромной армии политических заключенных. Соцлагерь… лагерь и был… А академик Лысенко, селекционная теория которого, опирающаяся на фактор воспитания, вызывала всегда, а сейчас особенно, недоумение и смех, похоже, был всего лишь прикрывающей фигурой. Кто-то из серых кардиналов Сталина однажды осознал гигантские перспективы генетики и решил ее напрочь засекретить. И, наверняка, выбирая отвлекающую стратегию, специально выбрал и вознес на пьедестал официальной науки носителя совершенно бредовых теорий, из-за которых никто в мире не смог бы заподозрить, что в стране, где дремучий Лысенко мог быть академиком, на самом деле проводятся серьезнейшие исследования в области генетики. И более того – проводятся с большим успехом и ошеломляющими результатами! Ведь мы изначально были лидерами в этой области. В 20-30-х годах к нам приезжали перенимать опыт ученые из Америки и Европы. И даже собирались в 1937 году провести Всемирный конгресс генетиков, на котором планировалось доложить о потрясающих достижениях советских генетиков. Такая же история была и с разработками в области ядерной физики. Правда, там не было такой мощной операции прикрытия – просто в один прекрасный момент упоминание об этих исследованиях исчезло из научных журналов и конференций, все было враз засекречено и выведено из сферы открытого научного обсуждения. Это, кстати, и насторожило западную разведку, вызвав небеспочвенные подозрения, что здесь что-то затевается. В случае с генетикой все было проделано тоньше. Обвинение ее в фашистско-расистской направленности, травля ученых, и в результате жуткий и окончательный разгром – и все это только для того, чтобы остановить несанкционированное любопытствование ученых на темы медицинской и вообще современной генетики, которую Сталин и его окружение не могли не считать очень важными. Ведь проблемы наследственности очень волновали руководство страны. Это, в частности, и решение вопросов личного здоровья. Кстати, вы слышали о жутких фактах, всплывших после смерти Ким Ир Сена? Оказывается, у него существовал целый штат девушек, и отнюдь не для любовных утех, а для поддержания его здоровья путем трансплантации ему их молодых органов…
Леонид с Федором опять переглянулись.
– Дядь Федь, вы чего это все время переглядываетесь? Я что-то не то говорю? – настороженно спросил Михаил.
– Да все то, ты даже не представляешь насколько то… – покачав головой, сказал Федор. – Объясни ему, Лёньша…
Леонид с отчаянием смотрел, как в посеревших сумерках «Ми-8», поднявшись над тайгой, стрекоча и задрав хвост, медленно отваливал к сопкам. Ему даже показалось, что он увидел в иллюминаторе лицо Есении.
– Не успели… – простонал он и сердито посмотрел на «снегоступы» Федора.
– Не переживай! Если бы и успели, толку все равно было бы мало, – сказал тот. – Вертолет маленький, не спрячешься, пришлось бы его захватывать… – и он вдруг с интересом взглянул в сторону вертолетной площадки.
– Вот черт! Что же делать?! Что же я такой непутевый! – Леонид в отчаянии опустился на снег. – Ничего-то у меня не получается!
– Ну чего ты разнылся, как баба! – оборвал его Федор. – Придумаем что-нибудь, выбираться-то все равно надо!
– Как?! – выкрикнул Леонид.
– Не ори ты, оглашенный! – рявкнул на него вполголоса Федор. – Будет еще вертолет, сам говорил, комиссию ждут. И мы подождем…
– Да сколько ждать? Мы же даже не знаем, когда она прилетит… – понурившись, махнул рукой Леонид.
– Сколько надо, столько и будем ждать! – снова оборвал его Федор. – Есения все равно три дня будет на конференции. Успеем, не боись!
Леонид уныло посмотрел на него, но Федор подал ему руку и, дернув на себя, заставил встать.
– Пошли, подберемся поближе. Нужно разведать, – сказал он.
Они вышли на окраину леса и затаились за сугробом.
– Лёньша, – сказал Федор, кладя тяжелую руку на плечо огорченного Леонида, – не переживай, найдем мы твою Есению! Вот приедем в Новосибирск, я тебя познакомлю с сыном моего афганского товарища, Мишей Вороновым. Он журналист газеты «Обновленная Сибирь», пишет о науке, и многих знает из этого мира. Думаю, он сможет нам помочь узнать не только, где проходит эта конференция, но и провести нас на нее. Парень он надежный и хороший, правда, не в меру горячий, весь в отца, но это ничего, остудим… Все будет путем, не горюй, бухгалтер!
– Хотелось бы надеяться, – тихо сказал совсем разуверившийся в успехе всего дела Леонид, оглядывая пустую вертолетную площадку, по которой мела поземка.
Снег перестал идти еще час назад, но поднялся ледяной порывистый ветер, разогнавший тучи и туман над озером. Небо, светлеющее с каждой минутой, уже начало окрашиваться красными лучами поднимающегося зимнего солнца.
Бетонная вертолетная площадка с кольцами для крепления лопастей вертолета была только что расчищена от снега. Двухэтажное здание из бруса, стоящее неподалеку, служило, по-видимому, всем сразу – и аэровокзалом, и диспетчерской, и метеостанцией. Леонид заметил рядом с домом огороженную метеоплощадку с приборами в нескольких «будочках» на ножках.
На мачте полоскался под ветром полосатый почти клоунский колпак. Леонид не помнил, как он назывался, но знал, что тот указывает направление и силу ветра. У сегодняшнего ветра определенного направления не было, он налетал с разных сторон, то надувая и дергая колпак, то заставляя его безвольно обвисать на мачте.
«Странно, как это им разрешили взлет? – подумал Леонид о вертолете, на котором увезли Есению. – Видимо, конференция очень важная, коли даже в такую погоду полетели…»
Через час Леонид почувствовал, что продрог до костей. Зябко кутаясь в меховой воротник, он прошептал Федору:
– Я больше не могу. Еще полчаса – и ты будешь иметь рядом с собой окоченевший труп…
Федор, взглянув на его посиневшее лицо, молча вытащил из-за пазухи плоскую фляжку и протянул ему.
– Что это? – спросил Леонид, отвинчивая непослушными пальцами пробку.
– Моча на анализ… – хмыкнул Федор, отворачиваясь.
– Какой ты брутальный! – укоризненно сказал Леонид, постукивая зубами, и понюхал плескавшуюся во фляжке жидкость, которая пряно пахла какими-то незнакомыми травами.
– Какой-какой? – спросил Федор, поворачиваясь обратно к Леониду.
– Брутальный, то есть грубый, – пояснил Леонид и сделал на пробу глоток из фляжки.
– Помаленьку! – дернул его за рукав Федор, но было уже поздно – у Леонида глаза полезли на лоб. – Это ж на спирту. Вот, ей-богу, навязался на мою голову!
А Леонид закашлялся, зажимая рот рукой и чувствуя, как жар опалил все его нутро.
– Тише, ты, филин! Кто-нибудь услышит, завалимся мы с тобой! – попытался привести его в чувство Федор, треснув по спине кулаком.
В ответ Леонид, улыбаясь и сипло дыша, неожиданно продекламировал:
Но тут его голос заглушил звук моторов неожиданно выруливших из тайги на вертолетную площадку машин. Их было три: джип и два уазика.
Бухгалтер продал счеты и пистолет купил,
Днем грабил вертолеты, а ночью водку пил.
Федор напрягся. Леонид тоже притих, от Федоровой настойки у него уже слегка поплыла голова, и он почти без страха подумал: «Неужели это по нашу душу?».
Но машины остановились в стороне, подъехав к двухэтажному зданию. Вышедшие из них два человека в военной форме и один штатский сразу же направились внутрь здания.
– Похоже, они готовятся кого-то встречать, – сказал Федор. – Крепись, Лёньша, кажись, ждать нам осталось недолго!
Леонид обрадованно кивнул, но радовался он, как выяснилось, рано – прилетевший, действительно, в скором времени «Ми-8», высадил группу подтянутых мужчин, которых тут же разобрали по машинам и увезли встречающие их люди. Экипаж из вертолета почему-то не вышел.
– Странно, обычно вертолет расчаливают и зачехляют. Значит, ненадолго прилетели, – сказал Федор. – Нужно активизировать наши действия.
– Да уж, пожалуйста, активизируй, – попросил Леонид, пытаясь безуспешно спрятать все лицо в воротник, изнутри он на какое-то время согрелся, но снаружи уже опять начал подмерзать. – А то я превращусь в ледышку…
Понаблюдав за вертолетом и, убедившись, что его никто больше не собирается покидать, Федор сказал:
– Я пошел. Внимательно следи за мной. Махну рукой, сразу давай ко мне… – но тут же, не договорив, остановился – из дома вышел какой-то мужчина, вероятно, диспетчер, и направился в сторону вертолета. Подойдя к нему, он постучал в борт.
В вертолете приоткрылась дверь, и из него на землю спрыгнул здоровенный мужчина. Коротко переговорив с диспетчером, он пошел вслед за ним к зданию.
В этот момент Леонид заметил, как в окне кабины вертолета появилось лицо какого-то человека, внимательно наблюдавшего за уходящими. На летчика он был мало похож – мордоворот какой-то…
– Такое ощущение, что они там, в вертолете, забаррикадировались… – недоуменно сказал Леонид.
Бросив на него короткий взгляд, Федор согласился:
– Ты тоже заметил? Тут и правда что-то не так… Почему экипаж не пошел с диспетчером? Их там должно быть не меньше пяти человек. Вертолет выстуживается моментально, а они сидят, мерзнут. Чего ради?
В этот момент мужчина, который уходил с диспетчером, уже вышел из здания, но направился не к вертолету, а почему-то ко входу на метеостанцию.
Дверь неожиданно распахнулась ему навстречу, и на пороге появилась девушка. Она что-то спросила мужчину, но тот, вдруг грубо впихнув ее внутрь, шагнул вслед за ней и захлопнул дверь.
Леонид ахнул:
– Это еще что такое?! Что он собирается с ней сделать?
Федор озабоченно прищурился.
– Так, пора двигать, а то, как бы и на этот рейс не опоздать… – сказал он и, оставив Леонида лежать за снежным бруствером на краю площадки, пополз вдоль нее в сторону здания.
Потеряв его из вида, Леонид даже не пытался всматриваться: если Федор опять врубил свой «невидимый режим», то бесполезно его высматривать, все равно ничего не увидишь.
Минут через пятнадцать Леонид опять начал замерзать и пожалел, что не попросил у Федора его заветную фляжку. Теряя остатки терпения, он принялся отжиматься на снегу, не опасаясь, что его съежившиеся от холода ягодицы кто-нибудь увидит за высоким сугробом. Чувствуя, как тепло медленными толчками все-таки начало расходиться по телу, он выглянул из-за сугроба.
Федора нигде не было видно. На площадке вообще ничего не происходило, лишь поземка гоняла по бетонному покрытию снежную крупу.
Леонид уже начал опускаться за бруствер, как его вдруг что-то заставило насторожиться: сначала послышался какой-то стук, потом скрежет дверных петель, и в вертолете неожиданно приоткрылась дверь.
Мужчина, которого он уже видел сквозь стекло в кабине, непонятно зачем встал на колени у порога и, наклонившись, высунулся наружу, пытаясь заглянуть под днище вертолета. А еще через секунду он выпал из вертолета на землю, причем не просто упал, а стремительно рухнул, словно его кто-то дернул вниз.
«Не иначе, Федоровы штучки…» – озадаченно подумал Леонид.
И точно, словно проявившись из воздуха, Федор появился рядом с вертолетом и призывно помахал Леониду рукой.
Обрадовавшись, Леонид подхватил рюкзаки и свои лыжи и, перебравшись через бруствер, побежал по широкой площадке к вертолету.
– Давай, залезай по-быстрому, – сказал Федор, забирая у него свой рюкзак и подсаживая Леонида вверх.
Леонид вскочил в вертолет и ошеломленно замер: на полу рядком сидело пять человек в летной форме со связанными сзади руками.
Федор втащил за собой мужчину без сознания, которого он до этого в буквальном смысле поверг на землю и, настороженно глянув на связанных летчиков, мгновенно оценил ситуацию. Захлопнув за собой дверь, он вытащил нож и, освободив пленных членов экипажа, их же веревками связал руки и ноги валявшегося на полу без сознания мордоворота.
– Кого это вы сюда доставили? – спросил он, обращаясь к летчикам.
– Сами бы хотели знать… – растирая занемевшие запястья, ответил командир. – Бандиты какие-то. Мы их в Красноярске взяли с грузом для доставки на соседний прииск. Они по документам проходили как сопровождающие. А на подлете вдруг вытащили оружие и потребовали, чтобы мы свернули сюда. Запрашивая посадку, диспетчеру пришлось сказать, что везем какую-то комиссию. Комиссия, блин… – он зло мотнул головой и пнул ногой начавшего приходить в себя обидчика.
– Вот что, мужики… – обратился к летчикам Федор. – Я только что освободил раненых диспетчера и радиста, метеоролог, кстати, тоже была без сознания. Недалеко идет бой с вашими «пассажирами», и они, наверняка, будут пробиваться сюда, к вертолету. То, что приятели у братана серьезные, – он кивнул на таращившегося на него с пола бандита, – думаю, вы уже не сомневаетесь, так что предлагаю вам валить отсюда, покуда те не вернулись. Единственное, что хочу у вас попросить взамен вашего освобождения, это доставить нас с другом в Новосибирск. А там советую сдать террориста органам и рассказать все, как было. Естественно, не упоминая про нас…
Летчики недоверчиво переглянулись.
– Мы теряем время, – поторопил их Федор.
– То есть, теперь выхотите захватить наш вертолет? – с сарказмом уточнил бортинженер.
– Да что вы мелете? – возмущенно вмешался Леонид. – О каком захвате может идти речь?! Тут дай бог ноги живыми унести! Заводитесь – и ходу! Или вам хочется опять лежать связанными, а то и похуже?
– Угрожаете? – бортинженер зло сощурился.
– Я?! – оторопел Леонид. – Да нет, что вы!
– Лёньша, погоди! – остановил его Федор. – Мужики, времени на раздумье больше нет, посмотрите, – и он указал в иллюминатор на появившиеся вдалеке две армейские машины, направлявшиеся по дороге к вертолетной площадке.
Командир, наконец, приняв решение, коротко отдал приказ, и экипаж в считанные секунды занял свои места, готовясь к взлету.
Леонид, весь напружинившись, следил в иллюминатор за тем, как машины неумолимо приближались.
«Господи! Спаси и сохрани!» – взмолился он и тут же закричал:
– Да взлетайте же вы, черт бы вас побрал! Перестреляют нас тут всех к чертям собачьим!
Но второй пилот невозмутимо продолжал щелкать какими-то тумблерами, а командир переговаривался по связи с диспетчером, запрашивая разрешение на взлет «во избежание повторного захвата вертолета террористами».
– Тебе, кстати, привет от вашего и нашего освободителя, – услышал Леонид его слова, обращаемые к невидимому диспетчеру. – Мы доставим одного захваченного бандита, куда следует, а ваши пока пусть разберутся здесь. Без нас бандюкам все равно некуда отсюда деться.
Видимо диспетчер разрешил взлет и пожелал им счастливого пути, потому что командир поблагодарил его, прощаясь, после чего лопасти вертолета дрогнули, качнулись и медленно завращались, с каждым оборотом набирая скорость. Оглушительный рев двигателя ударил по ушам.
Тяжело оторвавшись от земли, «Ми-8» поплыл вверх, пролетая над машинами, уже въезжавшими на противоположный край вертолетной площадки.
Леонид, выглянув в иллюминатор с другого борта, увидел, как из машин высыпали солдаты.
«Только бы стрелять не начали!» – испуганно подумал он, представляя, как пули пробивают бензобак вертолета и они взрываются, на какое-то время согрев ледяное окружающее пространство.
Но никто не стал их обстреливать, и вертолет беспрепятственно поднимался все выше. С высоты вся секретная долина была видна, как на ладони, и очень напоминала Леониду карту, нарисованную Лёней.
Слева, на дороге, ведущей к старой штольне, стояло несколько машин, бегали какие-то люди. Видимо, здесь шел тот самый бой, о котором говорил Федор, но сверху он смотрелся, как игрушечное невсамделишное действо.
Леонид не успел еще все рассмотреть, как вертолет уже оказался над сопками и, перевалив их, полетел над тайгой.
«Кажется, вырвались, – с облегчением подумал Леонид, откидываясь на сиденье и закрывая глаза. – Эх, горяченького бы чайку сейчас для полноты счастья…»
Усталость последних двух суток, замешанная на нервном напряжении, навалилась на него в виде какого-то дремотного отупения, но, промерзнув до костей в «засаде», он никак не мог согреться и уснуть. Однако вскоре в вертолете потеплело, и Леонид, сморившись, погрузился в тяжелый, без каких-либо видений, сон.
Он, видимо, проспал не менее четырех часов, потому что, когда его растолкал Федор, они уже подлетали к Новосибирскому аэропорту местного сообщения, находящемуся на северной окраине города.
Сообщив обстоятельства диспетчерской службе и получив разрешение на экстренную посадку, командир посадил вертолет в указанной ему зоне.
Поблагодарив летчиков за доставку и пожелав им удачи, Федор с Леонидом быстро выпрыгнули из вертолета и торопливо направились к концу летного поля. Издалека уже была слышна сирена мчавшейся к вертолету милицейской машины.
– Не беги, иди спокойно, – сказал Федор, шагая уверенной широкой поступью человека, имеющего право здесь находиться.
На счастье им попался стоящий заправщик, и они смогли пройти большую часть пути, как бы отгородившись им от вертолета.
Уже на краю поля они оглянулись посмотреть, что происходит сзади, и как раз успели увидеть, как люди в форме выводили из вертолета бандита и засовывали его в машину.
– Ну, теперь ходу, – сказал Федор. – Возьмем машину и рванем по Красному, а там выедем на Ипподромскую магистраль, где живет Миша.
– А если его сейчас нет дома? – спросил Леонид.
– Найдем, где перекантоваться до вечера, – успокоил его Федор. – Только терять время жалко, вдруг Миша дома.
– Так давай ему позвоним, – предложил Леонид. – Ты его телефон знаешь?
– Знаю, да где сейчас бегать искать телефон… – отверг его идею Федор, торопливо двигаясь в сторону проспекта.
– А про это ты забыл?… – спросил его Леонид, вытаскивая из внутреннего кармана трофейный спутниковый телефон.
– Точно, забыл, – сказал Федор, забирая у него телефон и вытаскивая антенну.
Михаил ответил сразу.
– Миша, привет, это дядя Федор, – поздоровался Федор. – Ты чем там занимаешься?… Да, мне нужно с тобой срочно повидаться… Ага, добреньки, жди. Только я буду не один…
Отключив телефон, он посмотрел на Леонида:
– Все путем, поехали, он нас ждет.
Они вышли на дорогу.
Через полчаса они были уже у нужного им дома.
Поднявшись на пятый этаж, они подошли к обшитой дерматином двери, и Федор нажал кнопку звонка.
– Входите, открыто! – послышался из-за нее молодой мужской голос.
Толкнув дверь, они вошли в тесную прихожую, заставленную ящиками и пачками газет, перетянутыми бечевкой.
– Дядь Федь, проходите на кухню, я тут! – опять донесся тот же голос.
В квартире стоял запах жарящегося лука и еще чего-то вкусного.
– Давай, раздевайся, – пригласил Леонида Федор, снимая верхнюю одежду и валенки.
Из– за кухонной двери показался парень лет тридцати в тельняшке, джинсах и тапках на босу ногу. Рукава его тельняшки были завернуты, на поясе повязан фартук.
– Здравствуйте, – приветствовал он. – Извините, что так встречаю, но у меня там лук подгорает. Скоро обед будет готов, мойте пока руки. Небось, есть хотите.
И он опять скрылся на кухне.
Леонид потянул носом вкусный запах, доносящийся из кухни, и услышал, как в животе у него заурчало.
– Пошли уж, коли хозяин приглашает, – усмехнулся Федор, тоже услышавший этот зов голодного чрева.
Вымыв руки, они прошли на кухню, где Михаил колдовал над большой чугунной сковородой, которая была до краев наполнена жарящимся луком и морковью.
«Куда ему столько?» – удивился Леонид.
Но когда через несколько минут они приступили к трапезе, он оценил Мишины усилия, с удовольствием уплетая борщ с большим ломтем хлеба, на котором высокой горкой лежал поджаристый золотистый лук. Леонид, немало поевший на своем веку деревенской пищи, никогда даже не предполагал, что бутерброды с луком – это так вкусно!
– Потрясающе! – похвалил он Михаила, закатив в восторге глаза.
– На здоровье! – откликнулся тот.
Познакомились они уже после обеда, когда Михаил проводил их в большую комнату.
– Так чего вы хотели меня видеть, дядь Федь? – поинтересовался Михаил с любопытством.
– Да хотел узнать у тебя, не знаешь ли ты, в каком институте в Академе занимаются генетикой? Там сейчас должна проходить научная конференция, – объяснил ему Федор.
Михаил удивленно посмотрел на него.
– Вот не знал, что вы интересуетесь проблемами генетики… – протянул он.
– Да это не я, а вот Леонид интересуется, – усмехнулся тот. – Хочет на конференцию попасть…
– Миша, мы тут поразились, когда прочли в одном из январских выпусков вашей газеты статью [9]о том, что у вас в Новосибирске были получены какие-то мышиные химеры, причем способом, близким к клонированию, да еще чуть ли не по разработкам 1973 года, – объяснил Леонид. – Это, действительно, поразительно! До какого же уровня дошла наука, которую в нашей стране так долго притесняли! Ведь всех же ученых разогнали! А сейчас еще и денег на науку выделяют крохи, и тем не менее…
– А я ничему не удивляюсь! – ответил Михаил, и почему-то понизив голос, продолжил: – Знаете, тут начали просачиваться кое-какие сведения, дающие основание полагать, что когда при Сталине начались гонения на генетику, некоторых из тех, кого забирали и, как будто бы расстреливали, на самом деле оставляли в живых. Их увозили на секретные объекты, где они уже без имен и биографий продолжали работать до самой своей смерти, осуществляя обезличенные научные открытия, о многих из которых мы еще, наверное, долго не узнаем.
– И что, действительно, есть этому подтверждение? – спросил Федор, бросив взгляд на Леонида.
– Наверняка, есть… – серьезно сказал Михаил. – Впрочем, это коснулось не только генетики… Давно известно, что основные разработки в космической и авиационной сферах были осуществлены в стенах закрытых учреждений именно заключенными. Это было выгодно и экономически – платить за работу не нужно, и давало возможность сохранения высокой степени секретности… Да что там говорить – большинство «великих строек» страны и ее восстановление после войны осуществлялись за счет труда огромной армии политических заключенных. Соцлагерь… лагерь и был… А академик Лысенко, селекционная теория которого, опирающаяся на фактор воспитания, вызывала всегда, а сейчас особенно, недоумение и смех, похоже, был всего лишь прикрывающей фигурой. Кто-то из серых кардиналов Сталина однажды осознал гигантские перспективы генетики и решил ее напрочь засекретить. И, наверняка, выбирая отвлекающую стратегию, специально выбрал и вознес на пьедестал официальной науки носителя совершенно бредовых теорий, из-за которых никто в мире не смог бы заподозрить, что в стране, где дремучий Лысенко мог быть академиком, на самом деле проводятся серьезнейшие исследования в области генетики. И более того – проводятся с большим успехом и ошеломляющими результатами! Ведь мы изначально были лидерами в этой области. В 20-30-х годах к нам приезжали перенимать опыт ученые из Америки и Европы. И даже собирались в 1937 году провести Всемирный конгресс генетиков, на котором планировалось доложить о потрясающих достижениях советских генетиков. Такая же история была и с разработками в области ядерной физики. Правда, там не было такой мощной операции прикрытия – просто в один прекрасный момент упоминание об этих исследованиях исчезло из научных журналов и конференций, все было враз засекречено и выведено из сферы открытого научного обсуждения. Это, кстати, и насторожило западную разведку, вызвав небеспочвенные подозрения, что здесь что-то затевается. В случае с генетикой все было проделано тоньше. Обвинение ее в фашистско-расистской направленности, травля ученых, и в результате жуткий и окончательный разгром – и все это только для того, чтобы остановить несанкционированное любопытствование ученых на темы медицинской и вообще современной генетики, которую Сталин и его окружение не могли не считать очень важными. Ведь проблемы наследственности очень волновали руководство страны. Это, в частности, и решение вопросов личного здоровья. Кстати, вы слышали о жутких фактах, всплывших после смерти Ким Ир Сена? Оказывается, у него существовал целый штат девушек, и отнюдь не для любовных утех, а для поддержания его здоровья путем трансплантации ему их молодых органов…
Леонид с Федором опять переглянулись.
– Дядь Федь, вы чего это все время переглядываетесь? Я что-то не то говорю? – настороженно спросил Михаил.
– Да все то, ты даже не представляешь насколько то… – покачав головой, сказал Федор. – Объясни ему, Лёньша…