Граховский лично руководил исследованием опилок, лежащих в ящике, и по генетическому анализу содержащейся в них мочи смог определить, что в ящике находился именно сын Вербицкой – Лёня.
   Глядя, как Есения Викторовна страдает от пропажи сына, Граховский не удержался и под большим секретом сообщил ей, что мальчика, похоже, выкрали с объекта и его следы обнаружены в Крутояре. Правда, он умолчал о роли и смерти Первачева, чем неосознанно оказал услугу Круглову, которому пришлось бы выкручиваться, ведь он сказал Есении, что Первачев звонил ему из Крутояра перед тем, как они с Лёней двинулись дальше. А Есения, получив таким образом подтверждение, что побег сына удался, обрадовалась и чуть не выдала себя, но быстро нашлась, объяснив свою радость тем, что у нее «теперь есть хоть надежда, что сын ее жив, а то она уже ожидала услышать самое плохое».
   Короче говоря, история с побегом получила в Озерном логическое завершение, дальше ею будут заниматься сотрудники на ЖД и в Питере. И даже, если они поймают пацана, то причастие Круглова к его побегу будет трудно доказать. А поскольку у начальства появился еще один зуб на Круглова, теперь ему нужно было бы перед решительной партией сидеть тихо, но этого, похоже, не получится…
   Днем Степанцов, получивший не так давно звание майора, доложил, что начальник рудника Гуреев последнюю неделю почему-то стал много разъезжать по Озерному, часто останавливаясь неподалеку от зоны «колючки» и вступая в разговоры с охранниками. Его поведение показалось Степанцову подозрительным.
   – Кажется, он что-то готовит, товарищ подполковник, все ездит, высматривает, – объяснил он свои подозрения Круглову.
   Круглов напрягся – послезавтра они с Есенией должны были вылетать в Академгородок на конференцию, и ему не нужны были новые осложнения, но и проигнорировать сигнал своего подчиненного он не мог.
   Тогда он отдал Степанцову приказ «взбодрить» охрану, но без особого нажима, профилактически, а самому по-прежнему не спускать глаз с Гуреева, с которым у Степанцова все-таки дружбы не получилось – майора коробили плоские шутки Гуреева, его нарочито приблатненный жаргон и бесконечные попойки с подчиненными. А Гуреева раздражал слишком правильный, с его точки зрения, Степанцов, и он тоже старался, как можно реже общаться с майором вне работы.
   Круглов не опасался, что Степанцов подведет его, несмотря на то, что тот не смог переступить через себя и выполнить задание, став приближенным Гуреева. Может быть, именно поэтому Круглов стал даже больше доверять ему, понимая, что полностью положиться на других, которые могли быть уже повязаны с Гуреевым, он не может.
   Особенное недоверие у Круглова вызывал охранник Поздюшин, который появился на руднике после назначения Гуреева и стал достаточно близок к нему, участвуя в его попойках.
   На следующее утро Круглов приехал на рудник. У Гуреева при встрече с ним воровато забегали глазки, он все норовил предложить Круглову коньячку, но тот резко отказался от угощения. Стараясь не вызывать особой настороженности у Гуреева, он прошелся с ним вдоль рудника до входа в железнодорожный тоннель, посмотрел на ряды колючей проволоки, между которыми курсировала охрана с собаками, и выпив чаю в конторе рудника, поехал обратно на комплекс.
   А вечером Степанцов доложил ему по рации, что Гуреев с Поздюшиным выехали с рудника и, похоже, направляются в сторону заброшенной штольни.
   Почувствовав охотничий азарт, Круглов отдал ему приказ не предпринимать никаких действий и находиться на связи, а сам отправился к штольне на лыжах. Он должен был там оказаться раньше Гуреева – от комплекса до нее ближе, чем от рудника, к тому же он шел напрямую, а Гуреев, если он, действительно, направлялся сюда, вынужден будет ехать по дороге вкруговую.
   Хорошо ориентируясь на местности даже в сумерках, Круглов вскоре добрался до штольни. Порадовавшись, что у входа не было свежего снега, следы на котором его бы могли выдать, он подошел к штольне и снял лыжи.
   – Степанцов, я на месте, жди моих указаний, – сказал он в рацию и, отключив ее, чтобы не шипела, притаился в штольне у входа.
   Через десять минут раздался звук мотора.
   Хлопнули дверцы и две темных фигуры направились к штольне. Круглов отодвинулся за выступ.
   Гуреев, а это оказался именно он, вместе с охранником Поздюшиным вошли в штольню и, включив фонари, направились по наклонной горизонтальной выработке внутрь.
   Круглов осторожно двинулся за ними.
   Полчаса он крался позади них вдоль стен, ориентируясь на свет их фонарей, и уже забеспокоился, что не сможет найти дорогу назад в этом хитросплетении штреков. Они уже давно миновали знакомую ему шахту, на дне которой в свое время упокоились три безухих тела…
   Наконец Гуреев и охранник, свернув в один из штреков, неожиданно остановились.
   Круглов едва не наскочил на них. Но те, тихо переговариваясь, с чем-то возились в полумраке и не заметили его.
   Проскользнув мимо входа в штрек, Круглов затаился за поворотом и принялся ждать.
   Через несколько минут Гуреев с Поздюшиным вышли из штрека с тяжело нагруженными рюкзаками за плечами. Третий рюкзак они несли вместе, взявшись с двух сторон за лямки.
   «Не иначе, как золотишко прут. Сколько же его в этих рюкзаках! – с изумлением подумал Круглов, следуя за ними. – И куда это они его потащили, интересно?…»
   Тяжело дыша, Гуреев с Поздюшиным несли свой груз к выходу из штольни.
   «Неужели вынесут наружу? Чеканулись! – подумал Круглов. – Думают, никто не заинтересуется, что у них в рюкзаках! Орел, Гуреев! А золота, похоже, там немало… Если такими партиями сбывать, то, естественно, засветишься!»
   Впереди появилось бледное пятно выхода из штольни.
   Поторопившись, Круглов нечаянно наступил на камень, который, отскочив от ноги, покатился с громким стуком по земле.
   Гуреев с Поздюшиным настороженно остановились.
   – Да это порода оседает, – сказал Поздюшин, успокаивая Гуреева. – Пошли!
   Они вышли из штольни, и Круглов, замерший с пистолетом в руке, облегченно перевел дух.
   Дождавшись, когда Гуреев с напарником уйдут подальше, Круглов осторожно выглянул наружу.
   Гуреевский джип стоял не там, где они его оставили, а гораздо ближе к входу в штольню. Значит, в машине был еще один человек…
   В темноте Круглов не смог рассмотреть сидящего за рулем водителя, но он и так уже предполагал, кто это может быть.
   Дотащив до джипа тяжелые рюкзаки, Гуреев с охранником загрузили их за заднее сиденье, и сами забрались в машину, которая тут же рванула с места.
   «Так… Значит, и Ванька Михеев замешан…» – констатировал Круглов, выходя из штольни и вынимая рацию.
   – Степанцов! – позвал он, прислушиваясь сквозь треск помех к ответу.
   – Слушаю, товарищ подполковник, – тут же откликнулся майор.
   – Кажется, ты был прав… Птичка полетела обратно в сторону рудника. Встреть и проследи. Я скоро буду. И, смотри, не спугни мне их…
   – Понял! – ответил Степанцов и отключился.
   Круглов, надев лыжи, размашистым шагом направился в сторону комплекса.
   «Если Гуреев забрал золото из тайника и куда-то его попер, значит, вот-вот должен состояться „сплав“, – размышлял он на ходу. – А сегодня ночью в тоннель как раз должен прибыть бронированный вагон за плановым золотишком. Может, они хотят в нем каким-то образом вывезти отсюда и нелегальные рюкзачки?… Но там же охрана… Неужели у них там тоже все схвачено? И как это я проворонил? Вот черт! Разбираться с этим времени нет, тогда поездку на конференцию придется отменить…»
   И чем он больше об этом думал, тем сильнее злился. Приспичило же Гурееву именно сейчас заняться своими махинациями, да еще так неловко, что это заметил Степанцов!
   «Можно, конечно, с Гуреевым пристрастно поговорить, припугнуть, чтобы не высовывался, пока я не уеду… – раздраженно прикидывал он. – Но черт его знает…»
   Впереди уже показались постройки комплекса. Круглов прибавил скорости.
   «А вот возьму и уложу гадов! – вдруг подумал он. – При попытке хищения золота с объекта… А?… А золото верну государству. Хотя, нет! Такое количество сдавать нельзя, там его пудов пять, наверное. Как потом объяснить, что просмотрел хищение такого масштаба? Да еще после Лёнькиного побега… Вот зараза! Куда ни кинь, везде клин! Нет, шум поднимать нельзя…»
   Домой Круглов влетел совершенно разозленный. Поставив лыжи в угол прихожей и вызвав по рации машину, начал быстро собираться.
   Сноровисто примотав ножны скотчем к предплечью правой руки, Круглов вложил в них финский нож «puukko» и, одевшись потеплее, потому как кто его знает, где и сколько ему придется сидеть, достал из сейфа «Стечкин» с ПББ [8]и две запасные обоймы с патронами. Сунув пистолет в деревянную кобуру на поясе, а «глушак» в карман, он проверил «Вальтер ППК», как всегда прикрепленный чуть выше правой лодыжки, и выскочил на улицу.
   Машина его уже ждала у дома, урча мотором.
   – Максим, отправляйся в казарму, я сам сегодня поеду, – нетерпеливо сказал Круглов, буквально вытаскивая молодого водителя из-за руля.
   Сев в машину, он захлопнул дверцу и, резко набирая скорость, погнал по дороге к руднику.
   Ошарашенный Максим удивленно посмотрел ему вслед.
   – Товарищ подполковник! – раздался в рации голос Степанцова.
   – Да, Вася? Что там?
   – Гуреев, кажется, не на рудник едет. Сканер показывает, что он двигается по зимнику к распадку.
   «Никак Гуреев и сам слинять собрался?!» – оторопел Круглов и спросил Степанцова:
   – Машина твоя где?
   – Стоит у конторы…
   – Дуй тоже к распадку, но только тихо, я минут через десять там буду.
   Распадок между сопками находился километрах в трех от рудника, и с внешней стороны был «заткнут» искусственной насыпью таким образом, что, если зайти в него изнутри, то все равно упрешься в тупик. К тому же, вдоль распадка проходил коридор из колючей проволоки с охранной вышкой. Что Гурееву там понадобилось, не понятно…
   Свернув с окружной дороги на зимник, который здесь называли «поперечкой», Круглов, подскакивая на ухабах, погнал машину на предельной скорости, но вскоре ему пришлось сбавить темп, потому как по такой дороге разгоняться было опасно.
   Это его и спасло…
   Он едва успел увернуться от неожиданно появившегося в свете его фар гуреевского джипа, который несся без единого огонька прямо на него.
   В машине был один Михеев.
   Проскочив мимо него в нескольких сантиметрах, Круглов притормозил и оглянулся.
   Джип стремительно удалялся.
   «Плохо дело!» – подумал Круглов, вынимая «Стечкин» из кобуры.
   Взяв рацию, он спросил:
   – Степанцов, ты где?
   – Подъезжаю, товарищ подполковник!
   Круглов сам уже заметил вдалеке позади себя приближающийся свет фар его машины, который высветил несущийся навстречу ему джип.
   – Разверни машину поперек дороги, не пропусти джип! Это Михеев дурит, если что, бей на поражение, – приказал он в рацию.
   – Понял, – озадаченно отозвался Степанцов.
   Свет моргнул и ушел в сторону, после чего почти одновременно раздались два коротких выстрела, разнесшихся эхом над дорогой.
   «Ну, началось!» – с досадой подумал Круглов, заводя машину и разворачиваясь.
   – Степанцов, что у тебя? – выкрикнул он в рацию.
   – Кажется, я его достал, – послышался сквозь шорох помех какой-то растерянный голос Степанцова.
   – Ну и молодец! Жди, я еду.
   Обогнув уткнувшийся носом в снежный вал джип Гуреева, Круглов подлетел к стоящей поперек дороги машине Степанцова.
   Выскочив из машины, он чуть не наступил на Михеева, неподвижно лежащего на дороге вверх лицом рядом с джипом.
   Вывернув из его руки судорожно зажатый «Макаров», Круглов быстро обыскал его, но другого оружия у него не было.
   «Хорошо, что я не переехал его, теперь допросить можно, – подумал он, направляя луч фонарика на лицо Михеева, но, глядя, как между губ того вспухают и лопаются черные кровавые пузыри, понял: – Не жилец, ну и черт с ним!»
   Разогнувшись, Круглов повернулся к машине Степанцова.
   Тот сидел за рулем, навалившись на него грудью.
   Круглов распахнул дверцу и тронул его за плечо:
   – Вася, ты ранен?
   – Нет… – подняв голову, ответил Степанцов, потерянно глядя на Круглова. – Я сам, кажется, убил его…
   – Э-э, майор, ты чего это раскис? Ну-ка, прекрати! – потряс его за плечо Круглов. – Ты выполнял приказ. Возьми себя в руки, нам еще остальных нужно найти…
   Он отошел от машины и, склонившись опять над Михеевым, решил переложить его к краю дороги, поскольку возиться с ним было некогда, можно было упустить золото.
   – Степанцов, давай сюда! – позвал Круглов.
   Степанцов вылез из машины и направился на его зов, но, увидев залитые кровью лицо и грудь Михеева, отскочил от него и, сгибаясь в приступе рвоты, побежал к снежному валу на обочине дороги.
   «Не майор, а беременная гимназистка!» – с раздражением подумал Круглов, глядя ему вслед.
   Взяв под мышки Михеева, он сам отволок его в сторону, а потом повернулся к сидящему на снегу Степанцову.
   – Михеев доходит, – сказал он. – Давай, поднимайся, пора искать Гуреева, пока у нас тут война не началась.
   – Я не могу, товарищ подполковник, – глухо сказал Степанцов.
   – Что значит: «не могу»?! – угрожающе надвигаясь на него, прорычал Круглов. – Тебя, майор, что, в бирюльки играть сюда пригласили?! Тебе охрану государственного объекта доверили!
   – Одно дело охранять, а другое – убивать! – истерично выкрикнул Степанцов, отползая от Круглова. – А я не могу, не хочу убивать людей!
   – Ах ты, пидор гнойный, «хочу», «не хочу»! – взорвался Круглов и изо всех сил саданул Степанцова по голове «Стечкиным». – Я тебе покажу, как родину-мать любить!
   Степанцов рухнул навзничь в снег.
   «Гад! Зараза! – никак не мог успокоиться Круглов, засовывая обмякшее тело Степанцова обратно в его уазик. – Придется теперь одному искать Гуреева! Замочу всех к чертям собачьим, но не дам им сорвать мой отъезд… Снег еще этот, падлюка, сыпет!»
   Чувствуя, как в нем закипает звериная ярость, Круглов направился к своей машине, но потом, передумав, открыл дверцу и забрался за руль гуреевского джипа. Лихо развернув его, он поехал в сторону распадка, надеясь, что если Гуреев с Поздюшиным где-нибудь засели, они подумают, что это возвращается Михеев.
   Внимательно поглядывая по сторонам, он проехал почти до самого конца зимника, но никого не встретил.
   Когда же перед ним засветились тусклые огоньки окружной дороги, за которой виднелась вышка № 2 с прожектором наверху, Круглов выключил фары и медленно поехал вперед. Мотор, работая на малых оборотах, едва слышно урчал, но, решив не рисковать, Круглов остановился, не доезжая до темной ажурной конструкции вышки метров триста, и прячась за снежным валом, пошел пешком.
   Осторожно выглянув из-за сугроба, Круглов насторожился: прожектор на вышке почему-то светил в одном положении куда-то в распадок, а с внешней стороны колючего забора висела веревочная лестница.
   «Мать твою так, значит и Кольцов с ними заодно! – выругался про себя Круглов. – Прямо банда под носом, а я ничего не знал… что же делать?»
   Можно было, конечно, все спустить на тормозах, пусть потом бы разбирались уже без него, но сзади оставался Степанцов, который не станет скрывать факты подозрительных телодвижений Гуреева. Значит, либо ему нужно рот затыкать, либо Гуреева с его кодлой брать…
   Времени на раздумье не было.
   «Черт бы все побрал! Придется попытаться их взять с поличным, – принял решение Круглов. – Хоть выполню задание руководства…»
   Понаблюдав за вышкой и увидев, что охранник, вероятно, надеявшийся на прикрытие Михеева, застыл у пулемета, не обращая внимания на то, что творится у него позади, Круглов перебежал дорогу, и броском закинув тело на столб, подтянулся вверх, цепляясь за изоляторы, на которых была натянута колючая проволока.
   Затаившись за спиной Кольцова, он неслышно вытащил из рукава нож, и одним прыжком преодолев отделявшее их расстояние, резким взмахом перерезал охраннику горло. Тот даже не вскрикнул.
   Отпихнув осевшее на пол тело Кольцова в сторону, Круглов обтер об тулуп охранника нож и, вложив его в ножны, посмотрел туда, куда светил прожектор.
   В световом круге «общалось» несколько человек.
   Круглов, наклонившись, стащил с шеи мертвого Кольцова бинокль и, стерев со стекол его же шарфом кровь, посмотрел на пришельцев, которым Гуреев с Поздюшиным уже передали все три рюкзака с золотом.
   Пришельцев было трое, причем один из них был очень похож на Поздюшина, только старше. Они спокойно разговаривали с Гуреевым, который стоял с небольшим мешком, видимо, полученным взамен рюкзаков с золотом.
   «Значит, уходить он пока не собирается, коли деньги или еще что-то там получил, – заключил Круглов. – Ишь ты, сам пошел на такое дело, дурак! – сплюнув под ноги, он взялся за пулемет, подумав при этом с сарказмом: – Ну что же, голубчики, золотцы мои, не уйти вам от дяди Сережи. Не вовремя вы сюда приперлися!»
   Дождавшись, когда Гуреев и Поздюшин пустятся в обратный путь, он прицелился по трем мужикам, пристраивавшим рюкзаки с золотом на салазки из лыж, и плавно нажал на гашетку.
   «Есть! – с удовлетворением констатировал он, убедившись в бинокль, что пулеметная очередь чисто срезала всех троих златолюбцев. – А теперь ваша очередь, говнючки слоеные!»
   Развеселившись от незнамо откуда выскочившего выражения, Круглов дернул прожектор, опуская луч ниже: как раз туда, где залегли Гуреев с Поздюшиным.
   – Подъем, суки, не на пляже! – сказал он в микрофон, стоящий рядом, а «колокольчик», укрепленный на крыше вышки, разнес его голос по распадку. – Поздюшин, а ну быстро за саночками, вези их обратно. А ты, Гуреев, дуй сюда, быстро и без глупостей.
   Фигуры зашевелились. Поздюшин отправился обратно по своим же следам, а Гуреев, что называется, на полусогнутых, испуганно заспешил к вышке.
   Круглов, наблюдая за обоими, видел, как Поздюшин спустился в низинку, где лежали трупы и рюкзаки с золотом, и вдруг бросился к одному из мертвых мужиков, пытаясь поднять его и прижимая к себе.
   «Ну точно, брат его там!» – заключил Круглов, рассматривая в бинокль, как у Поздюшина открывается рот в немом крике.
   – Поздюшин, еще секунд десять порыдаешь – и ляжешь рядом с ними! Быстро вези санки сюда! – сказал Круглов в микрофон и, подтверждая, что он не шутит, пустил вкруг Поздюшина короткую пулеметную очередь.
   Тот подпрыгнул и, схватившись за веревку, привязанную к концам лыж-салазок, потащил их к вышке, глубоко проваливаясь от натуги в снег.
   Гуреев, белый от страха, уже добрался до вышки и остановился в ожидании внизу.
   – Забирайся сюда, – крикнул ему Круглов.
   «Смотри-ка, а лезет-то он профессионально, боком. Каков молодец!» – подумал он, оценивающе глядя, как Гуреев заводит ноги в веревочные ступени не фронтально, а сбоку, чтобы лестница далеко не отклонялась под весом его тела.
   Дождавшись, когда голова Гуреева поднимется над уровнем деревянной ограды пулеметной площадки, Круглов схватил его за шиворот, втаскивая наверх. Быстро обыскав Гуреева, он отобрал у него пистолет и нож и, сунув их себе за пояс, оттолкнул того в угол, где лежал Кольцов.
   Гуреев, поскользнувшись на крови, натекшей из-под мертвого охранника, грузно упал и суетливо завозился на полу, пытаясь отползти от мертвого охранника.
   Круглов, одновременно наблюдая за приближавшимся Поздюшиным, открыл мешок, который принес Гуреев. Там лежали стодолларовые купюры в пачках…
   Закрыв мешок, Круглов помолчал, разглядывая Гуреева, а потом спросил:
   – Ну и сколько тут?
   – Чуть больше восьмисот тысяч должно быть… – ответил тот, настороженно глядя на Круглова.
   – Понятно… – протянул Круглов и приказал: – Иди, помоги своему подельнику поднять сюда еще и рюкзаки с золотом. Там же у вас золотишко, не правда ли?
   Гуреев не стал отвечать на его риторический вопрос, а с опаской обошел Круглова и, наклонившись над веревочной лестницей, стал принимать подаваемые Поздюшиным снизу рюкзаки.
   Когда третий рюкзак был на площадке, Круглов вновь скомандовал:
   – Гуреев, отойди в дальний угол. А ты, Поздюшин, поднимайся сюда, – и, повернувшись к сжавшемуся в углу Гурееву, укоризненно сказал: – Что же ты, Гуреев, такой жадный? Все себе, да себе! Нет бы поделиться с боевыми товарищами… Глядишь, и повернулось бы все по-другому.
   – Да я, Сергей Сергеевич, да мы… – замельтешил, было, Гуреев и вдруг испуганно присел, когда Круглов, даже не оглянувшись на появившегося на площадке Поздюшина, отставил назад руку с гуреевским пистолетом, плюнувшим в охранника огнем.
   Поздюшин, взмахнув руками, завалился назад, и исчез, с глухим стуком ударившись через секунду о землю.
   – Ну что, сука, влип ты со своими погаными баксами и ворованным золотом? – спросил Круглов у Гуреева, угрожающе надвигаясь на него. – Я тебя сейчас тоже либо убью, либо сдам. Кончилась твоя вольготная житуха.
   С отчаянием загнанного в угол зверя, Гуреев вдруг тоже окрысился, и выкрикнул в лицо Круглову, чуть ли не с визгом:
   – А ты что думаешь, тебя за это похвалят? Да тебя самого к «сливу» приготовили! Вот сразу после конференции и «сольют»!
   – Откуда ты знаешь про конференцию и вообще, про это?– внутренне напрягаясь, спросил его Круглов.
   Но тот, выпустив пар, опять замолчал, и только испуганно смотрел из угла.
   – Гуреев, я что, должен повторять свой вопрос? Откуда ты про все это знаешь? – повышая голос, вновь спросил Круглов.
   – Разведка донесла… – неопределенно ответил Гуреев. – У меня тоже связи есть…
   – Наслышан я о твоих связях, – усмехнулся Круглов и нарочито дружелюбно спросил: – Так, говоришь, к «сливу» меня приготовили?
   – Да, – осмелев, кивнул Гуреев и сказал: – Сергей Сергеевич, валить тебе отсюда надо, валить, а то скоро тебе самому крышка. Я точно это знаю.
   – Знаешь и молчишь… – процитировал Круглов слегка перефразированную строку из известной песенки и задумчиво посмотрел на Гуреева.
   – В нашем мире каждый сам за себя, – ответил Гуреев, виновато отводя глаза.
   – Это точно! Ну и что будем делать?
   Гуреев растерянно посмотрел на него, проверяя, действительно ли Круглов ждет от него ответа и, убедившись, чтот тот серьезно спрашивает, предложил:
   – Говорю, бежать тебе надо! Возьми вот один рюкзачок с собой на конференцию, а там уезжай куда-нибудь. Не мне тебя учить, сам опытный… А я второй рюкзак себе оставлю, если не возражаешь, а третий – государству сдам, надо же нам чем-то оправдать то, что ты тут натворил… – Гуреев мотнул головой в сторону мертвого охранника.
   – Я натворил… ну ты и наглец!.. – покачал головой Круглов. – Золота мне не нужно, забери себе оба рюкзака и… положи их обратно в штольню, – он усмехнулся, увидев, как у Гуреева вытянулось лицо, и добавил: – А вот валютку я у тебя возьму, если не возражаешь…
   – Да бери, конечно! С ней тебе, действительно, будет меньше хлопот, – согласился Гуреев, но метнул сожалеющий взгляд в сторону мешка с валютой, а потом деланно-равнодушным тоном спросил: – А откуда ты про штольню-то знаешь?
   – Да я там вместе с породой оседал… – намекнул Круглов.
   – Так это был ты! Чувствовал же я, что кто-то мне в спину смотрит… – с досадой сказал Гуреев.
   – Плохо чувствовал! – оборвал его Круглов. – Ты вообще малочувствительный: перед Степанцовым вот засветился, на черных рынках наследил… Ну ладно, чего теперь это обсуждать, двигать отсюда надо. Бери рюкзаки, нужно перенести их в машину. Поедем на рудник и по дороге обсудим детали наших показаний, чтобы расхождений не было. И тут еще одно дельце незаконченное осталось…
   Сбросив рюкзаки с золотом вниз, они спустились по перекинутой внутрь зоны веревочной лестнице, и бегом потащили их через дорогу к «поперечке», где за снежным сугробом был «припаркован» джип.
   А снег все валил и валил…
   Увидев джип, но без Михеева, Гуреев бросил испуганный взгляд на Круглова.
   Тот усмехнулся:
   – Ты все правильно понял, Михеева больше нет – сражен вражеской пулей…
   Сказав это, он вдруг замер. У него родилась идея, которую он начал прокручивать, загружая рюкзаки на заднее сиденье.
   Забравшись с насупившимся Гуреевым в джип, Круглов прогрел двигатель, а потом покатил по «поперечке» к месту, где он оставил Степанцова и свою машину.
   Труп Михеева по-прежнему лежал у обочины. В свете фар Круглов успел заметить, что и Степанцов из машины не выходил – сидел, темной грудой навалившись на руль, а вокруг машины белел покров свежего нетронутого снега.
   – Гуреев, даю тебе шанс укрепить мое доверие к тебе, – остановив джип напротив уазика Степанцова, сказал Круглов. – Сейчас ты выйдешь и пристрелишь Степанцова через лобовое стекло.
   Гуреев вздрогнул, с ужасом глядя на Круглова.
   – А ты думал, я все время буду делать за тебя грязную работу? – усмехнулся Круглов. – Нет, мил человек, придется потрудиться, а то потом не отмоешься: Степанцов давно за тобой следил и молчать о твоих выкрутасах не будет…
   Он вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу со стороны Гуреева:
   – Вперед!..
   – Я не могу… – выдохнул тот.
   – Еще один импотент: могу, не могу! – зло сощурился Круглов. – А ну давай, выходи! Еще минута, и я тебя сам сдам! – и он выдернул Гуреева за воротник из машины.