Страница:
Подтащив его к уазику Степанцова, он открыл дверцу и посмотрел на майора. Глаза у того были закрыты, он все еще находился в бессознательном состоянии после кругловского удара.
Приподняв Степанцову опущенную голову и усадив его на сиденье поровнее, Круглов захлопнул дверцу и повернулся к обомлевшему от ужаса Гурееву.
Вытащив из кармана гуреевский пистолет, Круглов вложил его в безвольную руку хозяина и, подняв ее, помог спустить ему курок, выстрелив через стекло прямо в запрокинутое лицо Степанцова.
Выстрел всколыхнул снежную завесу, на секунду заглушив завывание ветра и шорох снега. Лобовое стекло уазика перестало быть темным, мгновенно покрывшись густой сетью белесо-серебристых трещин, разбежавшихся от маленькой аккуратной дырочки в нем, словно кто-то одним движением накинул на него мерцающую паутину.
Гуреев вскрикнул и, отпихнув от себя пистолет, тяжело обвис на руках Круглова, который его тут же безжалостно встряхнул:
– Не время в обмороки падать! Нам еще Михеева нужно положить в салон, приходи в себя! – и он отхлестал Гуреева по щекам, а потом, зачерпнув снега, жестко обтер ему лицо.
Гуреев слабо отпихиваясь, выпрямился и, покачиваясь, словно пьяный, спросил:
– Зачем?…
– Затем, что когда вы с Михеевым ехали на задержание, Степанцов в попытке прикрыть своих сообщников, стрелял в вас и убил Михеева. А ты вынужден был, обороняясь, стрелять в него. Ясно?
Гуреев обреченно кивнул.
– Все, а теперь быстро перегружай два рюкзака с золотом ко мне в «собачник», по пути закинем их в штольню. А третий рюкзак и Михеева отвезем на рудник. Нужно ехать, пора людей отправлять на вышку, а то еще кто-нибудь приползет в наш уютный уголок…
Затаскивая тяжелого Михеева на заднее сиденье джипа, он даже не подозревал, как недалек был от истины, произнося последние слова.
Глава шестая
Приподняв Степанцову опущенную голову и усадив его на сиденье поровнее, Круглов захлопнул дверцу и повернулся к обомлевшему от ужаса Гурееву.
Вытащив из кармана гуреевский пистолет, Круглов вложил его в безвольную руку хозяина и, подняв ее, помог спустить ему курок, выстрелив через стекло прямо в запрокинутое лицо Степанцова.
Выстрел всколыхнул снежную завесу, на секунду заглушив завывание ветра и шорох снега. Лобовое стекло уазика перестало быть темным, мгновенно покрывшись густой сетью белесо-серебристых трещин, разбежавшихся от маленькой аккуратной дырочки в нем, словно кто-то одним движением накинул на него мерцающую паутину.
Гуреев вскрикнул и, отпихнув от себя пистолет, тяжело обвис на руках Круглова, который его тут же безжалостно встряхнул:
– Не время в обмороки падать! Нам еще Михеева нужно положить в салон, приходи в себя! – и он отхлестал Гуреева по щекам, а потом, зачерпнув снега, жестко обтер ему лицо.
Гуреев слабо отпихиваясь, выпрямился и, покачиваясь, словно пьяный, спросил:
– Зачем?…
– Затем, что когда вы с Михеевым ехали на задержание, Степанцов в попытке прикрыть своих сообщников, стрелял в вас и убил Михеева. А ты вынужден был, обороняясь, стрелять в него. Ясно?
Гуреев обреченно кивнул.
– Все, а теперь быстро перегружай два рюкзака с золотом ко мне в «собачник», по пути закинем их в штольню. А третий рюкзак и Михеева отвезем на рудник. Нужно ехать, пора людей отправлять на вышку, а то еще кто-нибудь приползет в наш уютный уголок…
Затаскивая тяжелого Михеева на заднее сиденье джипа, он даже не подозревал, как недалек был от истины, произнося последние слова.
Глава шестая
Спустившись с вышки, Федор с Леонидом перебежали через освещенную дорогу и, надев лыжи, покатили по целине предположительно туда, где они видели габаритные огоньки машины, увозящей двух человек после состоявшейся разборки.
Неожиданно они наткнулись еще на одну дорогу, неосвещенную, узкую, но хорошо накатанную.
Съехав на нее со снежного вала, они остановились.
Вновь выпавший снег покрывал дорогу пушистым ковром, мягко проседавшим под ногами. Следы от проехавшей здесь машины почти занесло.
– Наверное, это «поперечка», зимник, – тихо сказал Федор. – На карте у твоего сына была нарисована, помнишь? Потому тут и фонарей нет… Пойдем по ней, пока никто навстречу не едет. Увидишь свет фар, сразу прыгай туда, – он показал на снежный вал у дороги.
Закинув рюкзаки за спину, они пошли по краю дороги, придерживаясь снежного вала.
– Если мне память не изменяет, где-то в этих краях по левую руку должна быть вертолетная площадка, – сказал на ходу Леонид.
– Рука у тебя больно длинная, – проворчал Федор. – До вертолетной площадки отсюда не меньше пяти километров. И там до научного поселка вкруг озера еще километров восемь. Так что крепись…
«Бедные мои ноженьки…» – в который раз пожалел себя Леонид.
Минут тридцать они шли спокойно по едва видной в сгущающейся темноте дороге, как вдруг впереди, на ее ровном бледном фоне появилось что-то темное.
Федор резко остановился, придержав рукой Леонида.
– Кажись, машина, – сказал он. – Постой здесь, если что – сигай за вал.
Он пошел к машине, а потом вдруг пропал.
Леонид поморгал глазами, думая, что ему привиделось, но Федор, действительно, исчез. Леонид сразу вспомнил афганскую историю с костром и «духами», рассказанную Сергеем.
«Вот это да! – восхищенно ахнул он. – А я думал, что это-то уж точно сказки!»
Но долго восхищаться ему не пришлось: в темноте запрыгали, чиркая по черному небу, лучи от фар мчавшейся навстречу машины, и Леонид, сам не ожидая от себя такой прыти, действительно, сиганул за вал и затаился там, наблюдая, как к стоявшему поперек дороги уазику подлетел еще один, и из него выскочили люди в военной форме. Один из них, подбежав к уазику, распахнул дверцу и ему на руки с водительского кресла выпал человек.
«Господи, еще один труп! Что у них тут происходит?!» – оторопел Леонид.
А военные тем временем подхватили тело и, открыв заднюю дверцу, затолкали его внутрь, потом расселись по обеим машинам, развернулись и укатили.
Леонид выждал немного и спустился обратно на дорогу.
«Где же Федор? – подумал он, всматриваясь в темноту впереди, и осторожно двинулся туда, где недавно стояла машина.
Подойдя к взрытому колесами снегу, он растерянно огляделся: Федор как сгинул.
«Может, он с ними уехал? Забрался тайком в машину – и тю-тю! – пришла Леониду в голову шальная мысль. – Тогда мне придется дальше идти одному… Или, все-таки, лучше подождать?»
Он покрутился на месте, а потом жалобно позвал:
– Федор…
– Да не ори ты! – раздался сзади недовольный голос Федора.
Леонид обрадованно повернулся.
Федор сидел на дороге, пытаясь прикрепить к валенку лыжу, вернее то, что от нее осталось.
– Что с тобой? – бросился к нему Леонид.
– Да вот, по лыже проехали, носок обломали, – объяснил Федор, показывая ему обломанный конец лыжи.
– Они же могли тебя самого переехать! – в ужасе воскликнул Леонид, представив, как водитель уазика наезжает на невидимого ему Федора. – Чего ты туда поперся?
– Я не успел к тебе вернуться, когда они появились. Пришлось встать в сторонке. А они потом как стали разворачиваться, подали вперед и достали меня. Эх, пришли бы мы раньше, ехали бы с тобой сейчас на уазике…
– Ага, с трупом в багажнике… – саркастически заметил Леонид. – Тебе не кажется, Федор, что здесь какое-то погибельное место? Если тут каждый день такое творится, людей не напасешься…
– А они их тут пучками выращивают, забыл что ли письмо твоей Есении? – усмехнулся Федор.
– И правда забыл. Никак в это поверить не могу… – озабоченно потер лоб Леонид.
Дождавшись, когда Федор примотает к валенку остатки лыжи, они двинулись дальше по дороге. Больше им никто навстречу не попался.
Миновав перекресток с широкой освещенной дорогой, ведущей, если судить по карте, к вертолетной площадке, они выбрались на целину и покатили между деревьев к озеру, срезая путь к научному поселку, где они надеялись найти Есению.
Через час они достигли озера с незамерзшей парящей водой и пустились вокруг него по берегу.
У Леонида, видимо, открылось второе дыхание, и он размеренно шагал на лыжах, хотя лес здесь был гуще и приходилось пробираться между деревьями, что заметно замедляло их движение. Зато перестал идти снег, и теперь не нужно было отворачивать от него лицо.
Вдруг Леонид почувствовал какое-то движение у себя в рюкзаке. В первый момент он даже испугался, а потом вспомнив, что сам положил туда телефон, сообразил, что тот был поставлен на вибрирующий режим, видимо, чтобы звонком не обнаружить своих владельцев…
– Федор! – позвал Леонид, вынимая телефон из рюкзака и разворачивая антенну.
– Что? – откликнулся тот, поворачиваясь.
– Телефон звонит… Ответить?
– А ты что, от кого-то ждешь звонка? – насмешливо спросил Федор. – Отключи ты его вообще, от греха подальше. По нему могут определить наше местонахождение…
– А, может, ответить, что абонент убыл? Чтобы не беспокоили, а? – шутливо предложил Леонид.
И не успел Федор ничего сказать, как Леонид уже нажал на кнопку и, поднеся трубку к уху, произнес низким хрипловатым голосом:
– Алё, генерал Емельянов слухает, какая зараза меня среди ночи беспокоит?!
В трубке сквозь помехи послышался чей-то недоуменный голос, воскликнувший: «Что за черт?!», а потом тоненький зуммер отбоя.
Леонид отключил трубку и посмотрел на разозлившегося Федора:
– Ну не сердись, за это время вряд ли бы они нас засекли.
– Еще выкинешь что-нибудь подобное, дальше пойдешь один, я из-за тебя подставляться не собираюсь! – твердо сказал Федор и двинулся дальше.
– Ну, извини, Федор! – догоняя его, попросил Леонид. – Так на нервы все это давит, хотелось разрядиться…
– Ладно, иди не базарь, мало ли кто услышит… – буркнул тот.
Под утро они добрались до спавшего поселка и, сверяясь с планом, разыскали дом, в котором жила Есения.
Леонид с удивлением увидел, что это был настоящий коттедж, стоящий в ряду таких же красивых одноэтажных коттеджей вдоль центральной улицы. Часть его крыши была плоской и использовалась, видимо, как открытая веранда-солярий, куда вела наружная лестница, а на выпуклой части крыши была установлена спутниковая антенна. В коттедже было два входа – с разных торцов. По рассказу Лёни их соседкой была учительница по русскому языку Нина Ивановна, бывшая замужем за старшим лейтенантом внутренних войск из охраны Озерного.
За коттеджем стояла хозяйственная постройка, в которой, как сказал Лёня, хранился садовый инвентарь, лыжи, санки и прочая мелочь, и дверь никогда не закрывалась на ключ.
Как понял Леонид, у них вообще было не принято запираться – чужих в поселке не было, только свои: научные работники комплекса, охрана и обслуга, – бояться не кого… Но Леонид думал, что это правило было введено, скорее всего, для удобства контролирующих органов…
Поглядывая на окна коттеджа, за которыми не было ни света, ни движения, Федор с Леонидом осторожно обошли дом, потом быстро перебежали к сараю и, пробравшись внутрь, прикрыли за собой дверь.
– Холодно, но, по крайней мере, ветра нет, – прошептал Леонид и, подойдя к окошку, с волнением выглянул наружу. – Скоро светать начнет… Люди на работу пойдут… У Есении на эту сторону выходит кухня, так что мы увидим, когда она проснется…
Почувствовав его волнение, Федор положил ему руку на плечо:
– Послушай, увидишь свою Есению, не натвори глупостей! После побега сына за ней может быть установлено особое наблюдение.
– Не беспокойся, – ответил Леонид, серьезно взглянув на него, и опять отвернулся к окну.
Через час в окнах соседской половины коттеджа зажегся свет, на занавесках заметались чьи-то тени. А еще минут через пятнадцать к коттеджу подъехала машина и остановилась в ожидании.
На крыльцо вышел высокий военный и, на ходу застегивая полушубок, быстрым шагом направился к машине.
Следом выскочила молодая женщина и, кутаясь в шаль, побежала за ним:
– Володя! Ты бутерброды забыл! – догнав военного, она протянула ему сверток.
– Не до бутербродов сейчас, Ниночка, – отмахнулся тот, но все-таки забрал у нее сверток и, чмокнув в щеку, подтолкнул ее в сторону крыльца: – Беги домой, а то простудишься!
Женщина повернулась и поспешила обратно в дом, оббив на крыльце снег с валенок.
– Это, наверное, Нина Ивановна, соседка Есении, – прошептал Леонид и перевел взгляд на окна Есении. – А у нее почему-то до сих пор света нет. Может, ее нет дома? Может, она в ночную смену работает?
– Тогда мы увидим, как она возвращается, – резонно заметил Федор.
– А вдруг с ней что-нибудь сделали?! – предположил Леонид и почувствовал, как у него внутри все содрогнулось от этой мысли. – Вдруг ее после Лёниного побега наказали или еще что-нибудь похуже сотворили?…
– Не накручивай себя, Лёньша! – остановил его Федор. – И перестань дергаться. Подождем еще немного, а потом попробуем разузнать…
– Да как тут разузнаешь? Не выйдешь же на улицу с вопросом: не знаете ли, где находится Есения Викторовна? – Леонид заметался по сараю.
Федор молча посмотрел на него, а потом, поправив шапку на голове, направился к дверям.
– Ты куда? – кинулся к нему Леонид, но тот уже закрыл за собой дверь и пошел по тропинке к коттеджу.
Заглянув в темные окна Есении, он постучал в ее дверь и, не дождавшись ответа, отрицательно покачал головой и пошел к крыльцу Нины Ивановны.
Леонид приоткрыл дверь сарая, наблюдая в щелочку за происходящим.
Федор постучал к соседке Есении. Нина Ивановна распахнула дверь и с удивлением посмотрела на незнакомого ей мужчину.
– Здравствуйте, вас зовут Нина? – спросил Федор.
Женщина утвердительно кивнула.
– А меня зовут Федор Поликарпович. Я пришел к вашей соседке, Есении Викторовне. Она у нас месяц назад была на руднике и обещала помочь мне с моей хворобой. Я ждал-ждал, а она все не едет. И сейчас ее дома нет. Не знаете, где она?
– А Есения Викторовна сейчас дома не живет, она в комплексе. И завтра утром улетает на трехдневную конференцию в Академгородок.
– А домой она не зайдет, не знаете? Может, я бы ей записку оставил?
– Думаю, что нет. Она вчера за вещами заезжала…
– Спасибо. А не подскажете, на чем она улетает?
Нина Ивановна бросила на него удивленный взгляд:
– Как на чем? На вертолете, конечно. Почему вы спрашиваете?… – и она вдруг отступила назад, с подозрением глядя на Федора.
Что сделал Федор, Леониду увидеть не удалось, поскольку тот неожиданно придвинулся к женщине, загораживая ее своей широкой спиной, и поднял руку. Потом, отступив от нее обратно со словами: «Жаль, уважаемая Нина Ивановна, что не застал вашего мужа», он развернулся и спокойно пошел к сараю, где его ждал ошеломленный Леонид.
Женщина на крыльце оцепенело смотрела перед собой, потом, словно очнувшись, растерянно повела глазами, не понимая, что она здесь делает, и медленно ушла в дом.
– Ну что? – возбужденно спросил Леонид, когда Федор вернулся.
– Есения твоя на работе, а завтра улетает в Академгородок на какую-то научную конференцию, – ответил Федор.
– О, черт! – воскликнул с досадой Леонид. – А во сколько?
– Этого мне ее соседка не сказала… – усмехнулся Федор. – Она и так насторожилась, когда я спросил, на чем та улетает.
– Что же теперь будет? Кстати, а что ты с Ниной Ивановной сделал? Она как-то странно выглядела после вашего разговора… – спросил Леонид.
– Ничего особенного, просто помог ей забыть ненужную встречу… – объяснил Федор.
– Ну да… – протянул Леонид, с уважением взглянув на него: не человек, а маг-супермен какой-то. – Ну ладно, и что же теперь делать?
Он в конец расстроился, подумав о том, что все повторяется снова. Они уже были так близки к цели, и на тебе – у него вторично отнимают Есению… Пятнадцать лет ее безвылазно продержали в этом комплексе, но стоило ему к ней приблизиться, как ее опять уводят у него из-под носа.
Леонид еще больше бы расстроился, если бы узнал, что за отъездом Есении стоял тот же самый человек, который уже однажды отнял ее у него на Варшавском вокзале города Ленинграда.
– Что же делать? – опять воскликнул Леонид, не видя выхода из сложившейся ситуации.
– Думаю, нам тоже надо ехать в Академгородок, – сказал Федор. – Кстати, там будет легче скрыться с Есенией, чем здесь. Сам видишь, какая тут обстановочка…
– А как мы туда попадем? – с пробудившейся надеждой спросил Леонид.
– Попробуем пробраться в вертолет, на котором ее повезут… – спокойно сказал Федор.
Леонид с сомнением посмотрел на него.
– По крайней мере, попытаемся. Так что вечером будем выдвигаться к вертолетной площадке, – пояснил Федор.
– А сейчас что будем делать? Если честно, я с ног валюсь, да и есть охота, спаса нет, – признался Леонид.
– Отсидимся до вечера здесь. Хлеб у нас есть, откроем тушенку… Не боись, не помрем…
– Конечно, не помрем, – повеселев, согласился Леонид, и вдруг, осененный мыслью, повернулся к Федору: – Слушай, Федор, а давай к Есении зайдем?
– Куда, на работу что ли? С ума сошел? – не понял Федор.
– Да нет, домой. У нее ведь никого нет, там и отсидимся до вечера… Очень хочется посмотреть, как она тут жила…
Федор бросил в окно задумчивый взгляд.
– Следы на крыльце увидят… – покачал он отрицательно головой.
– Так ты и так там уже наследил, – напомнил ему Леонид. – Ну, пойдем!.. Дверь у нее должна быть не заперта.
– Может, ты и прав, – с сомнением сказал Федор и, поднявшись с ящика, подошел к двери. – Я сейчас гляну, а ты потом быстро, след в след, погоняй за мной. И в доме не разговаривай, вдруг его прослушивают… – сказал он, открывая дверь.
– Зачем его прослушивать, если Есения на работе? – спросил Леонид.
– На всякий случай, – коротко ответил Федор и вышел из сарая.
Леонид не запомнил, как они бежали к крыльцу Есении, он очнулся только тогда, когда Федор уже тихо закрывал за ними дверь, действительно, бывшую незапертой.
В квартире Есении было тепло, тихо и едва ощутимо пахло какими-то духами.
Сняв валенки в коридоре, Федор с Леонидом в одних носках прошли в комнату.
Бесшумно двигаясь в полумраке, Федор задернул плотнее шторы на окнах, и только после этого осветил фонариком комнату.
Вероятно, это была гостиная. Леонид увидел в центре комнаты круглый стол со стульями, диван в углу с журнальным столиком перед ним и телевизор. Остальное пространство занимали шкафы, заполненные книгами. Над диваном висела какая-то картина.
Вторая комната, куда Леонид заглянул с порога, была явно комнатой Лёни. Там стояла кровать с красочными плакатами над ней и письменный стол. Вдоль одной стены тянулся длинный книжный стеллаж, а к другой была прибита «шведская стенка». С потолка свисали кольца и боксерская груша. Видимо, это был Лёнин «спортивный уголок».
Открыв дверь в третью комнату, Леонид с трепетом понял, что это спальня и кабинет Есении.
Он осторожно вошел. Ковер на полу скрадывал его шаги.
Сев за письменный стол, на котором стоял компьютер и причудливая настольная лампа, он провел рукой по деревянной столешнице, словно пытаясь ощутить тепло рук Есении.
«Вот где ты живешь…» – подумал он с нежностью, и у него перехватило горло.
В комнату вошел Федор. Взяв со стола лист бумаги и ручку, он что-то написал и протянул лист Леониду.
«Пойдем на кухню, поедим. Соседка ушла, видел в окно», – прочел Леонид и кивнул, поднимаясь, при этом стул его громко шкрябнул по полу.
Отвесив Леониду подзатыльник, Федор поднес ему под нос кулак, а потом снова схватился за ручку.
«Хочешь, чтобы нас тут и повязали?» – написал он.
Потирая с виноватым видом затылок, Леонид отрицательно помотал головой.
«Давай за мной!» – приказал ему жестом Федор, выходя из комнаты с листом и ручкой в руке.
За окнами быстро светало, и фонарик уже был не нужен.
Кухня у Есении оказалась очень уютной, чистенькой, по-настоящему женской. Все было на строго определенных местах: крупы и специи в красивых фарфоровых банках, чашки-тарелки в шкафчике. Но Леонида больше всего удивило современное импортное оборудование, которое встретишь не во всех квартирах даже супернавороченных питерских новых русских, здесь же, в такой глуши оно смотрелось вообще как фантастика будущего века.
У Есении были даже дорогущие электроплита и посудомоечная машина, не говоря уже о разных миксерах, соковыжималках, кофемолках и тостерах, расставленных по ранжиру на полке. А в углу, на тумбе белела микроволновая печь.
Федор озабоченно окинул все это техническое великолепие взглядом и покачал головой.
Попросив у него бумагу, Леонид написал: «Может, чайку поставим?», и он указал на стоящий на столе индезитовский электрочайник.
Взяв со стола стакан, Федор подошел к раковине и осторожно отвернул кран. Вода бесшумно полилась в стакан.
«Давай», – поманил рукой Федор, и Леонид, открыв крышку пустого чайника, подал его Федору.
«Прости, Есения, что мы так бесцеремонно распоряжаемся у тебя на кухне, – виновато подумал Леонид. – Но очень хочется чего-нибудь горяченького».
Федор набрал в чайник воды и протянул Леониду. Тот аккуратно подключил его в сеть.
«Эх, помыться бы еще», – мечтательно подумал он, выходя из кухни в коридор. Там были еще две двери, открыв которые, он обнаружил туалет и ванную.
Сообразив, что свет в ванной никто не увидит, Леонид тихо закрыл на кухню дверь и, стараясь не громко щелкнуть выключателем, включил свет, высветивший стены, выложенные нежно-коралловым кафелем. В хромированных деталях импортной сантехники, которая здесь тоже была на «высшем мировом уровне», Леонид увидел свои многочисленные отражения.
«Не иначе бартером за что-то получили, купить такое сейчас не по карману даже президенту Академии наук, – заключил Леонид, оглядывая сияющую обстановку и с удовлетворением подумал: – Хорошо им тут жилось… Вряд ли бы я Есении такое в Питере мог предложить…»
Выключив свет, он вернулся на кухню и написал Федору: «Как ты думаешь, если мы помоемся, это будет слышно тем, кто прослушивает?»
«Не будем рисковать. Не завшивеешь, потерпи…» – написал тот в ответ и отрицательно покачал головой.
«Сколько терпеть? – вздохнув, подумал Леонид. – Неизвестно, где мы скоро будем и что нас ждет впереди… Может, нас убьют, как тех, – он содрогнулся, вспомнив зияющую рану на горле охранника с вышки. – Так хоть чистым помереть…» – и он написал: «А я тихо в ванну воды налью, как мышка, а?»
Дернув бровями, Федор посмотрел на него осуждающе, а потом махнул рукой, соглашаясь.
«Только действительно тихо!» – написал он и показал Леониду кулак.
«Не извольте беспокоиться, сударь!» – письменно ответил на это Леонид и на цыпочках выскользнул из кухни.
Это было самое тихое и аккуратное мытье в мире.
Заткнув в ванне сливное отверстие, Леонид взял полотенце и, завернув в него душ, положил его на дно ванны, пустив маленькую струйку горячей воды. Сидя на краю ванны и наблюдая, как та медленно заполняется водой, он улыбался: «Здесь лежала она…»
Он оглядел ряд шампуней, баночки с солью и какими-то травами и, не выдержав, взял одну из них, с кристаллами розового цвета. Отвинтив крышку с баночки, он вдохнул запах ее содержимого, и уже без раздумий бросил щепотку в воду. Воздух тут же наполнился ароматом роз.
Тихо раздевшись, Леонид без плеска погрузился в воду и закрыл глаза, наслаждаясь.
Через несколько минут по дуновению прохладного воздуха Леонид понял, что кто-то распахнул дверь в ванную. Он приоткрыл глаза, на пороге стоял Федор, недвусмысленно показывая ему чашку, мол, чай готов…
Кивнув, Леонид сел в ванне и, намылившись, вновь погрузился в воду, медленными движениями смывая с себя мыло.
То, как он выбирался из ванны, составило бы честь самому Копперфилду: ни одной капли не успело сорваться в воду во время его акробатического пируэта. Приземлившись за бортом ванны на мягкий коврик, он взял большое полотенце, висевшее на батарее, и принялся вытираться.
От полотенца пахло ландышами.
Взглянув на свои брюки и рубашку, лежавшие на корзине для белья, он с отвращением понял, что ему сейчас не хочется натягивать их на свежее и пахнущее розами тело. Он подошел к шкафу и, приоткрыв, заглянул в него. Там висело два махровых халата, один из которых был явно халатом Есении… С замершим сердцем Леонид протянул руку, вынул халат из шкафа, и вдохнув его запах, надел на себя.
Когда он вошел в таком вальяжном виде на кухню, Федор, пивший чай с хлебом и ломтями тушенки, чуть не поперхнулся. Прикрыв рот, он выровнял дыхание, а потом быстро написал на листке: «Садитесь, барин. Кушать подано…»
Прочитав эти милые строки, Леонид улыбнулся и, налив себе чаю, набросился на еду.
После бессонной ночи, дальнего пути, ванны и горячего чая, Леонида совсем разморило. Он начал зевать, чуть не выворачивая челюсти, и Федор, пожалев его, написал: «Будем спать по очереди. Иди первый. Захочешь храпеть, лучше сразу заклей рот изолентой».
«Изолента не поможет. Постараюсь не храпеть», – написал в ответ Леонид, хотя не представлял, как можно во сне «постараться» не храпеть, это же не контролируемые звуки…
«Давай, иди!» – махнул рукой Федор.
Леонид вышел в коридор и, выбирая, куда ему отправиться спать, постоял в раздумье. Потом, зайдя в спальню Есении, потрогал ее кровать и, убедившись, что та не отзывается скрипом на его движения, прямо в халате забрался под покрывало.
– Какой еще генерал Емельянов? Может, ты не тот номер набрал?
– Да нет, правильно я набирал, – ответил помощник, растерянно глядя на шефа.
– Ну-ка, дай-ка я сам! – сказал Бурый и, отобрав у того трубку, набрал номер, с которого ему должны были еще час назад доложиться его люди, ушедшие в тайгу за «рыжьем».
Подержав телефон у уха, он с недоумением произнес:
– Не отвечают… Неужели засыпались?
– А может, спутник из зоны вышел? – предположил помощник.
Бросив взгляд на часы, Бурый покачал головой:
– Рановато еще… Ладно, иди, набирай их, пока не дозвонишься.
Все удовольствие от джакузи пошло насмарку.
Бурый, выругавшись, вылез из ванны и, завернувшись в махровый халат, тихо заглянул в спальню, где на огромной кровати раскинулась молодая беременная женщина, лениво листающая какой-то иллюстрированный журнал.
– Витек, я тебя уже заждалась, ты чего так долго? – недовольно спросила она.
– А ты бы спала, Ритуля, не ждала меня, у меня еще дела, – сказал Бурый, подходя к ней. – Малинка ты моя… – и склонившись над женщиной, он ласково погладил ее округлившийся живот.
– Ну какие дела в три часа ночи? – капризно протянула она. – Иди ко мне, я по тебе соскучилась.
Неожиданно они наткнулись еще на одну дорогу, неосвещенную, узкую, но хорошо накатанную.
Съехав на нее со снежного вала, они остановились.
Вновь выпавший снег покрывал дорогу пушистым ковром, мягко проседавшим под ногами. Следы от проехавшей здесь машины почти занесло.
– Наверное, это «поперечка», зимник, – тихо сказал Федор. – На карте у твоего сына была нарисована, помнишь? Потому тут и фонарей нет… Пойдем по ней, пока никто навстречу не едет. Увидишь свет фар, сразу прыгай туда, – он показал на снежный вал у дороги.
Закинув рюкзаки за спину, они пошли по краю дороги, придерживаясь снежного вала.
– Если мне память не изменяет, где-то в этих краях по левую руку должна быть вертолетная площадка, – сказал на ходу Леонид.
– Рука у тебя больно длинная, – проворчал Федор. – До вертолетной площадки отсюда не меньше пяти километров. И там до научного поселка вкруг озера еще километров восемь. Так что крепись…
«Бедные мои ноженьки…» – в который раз пожалел себя Леонид.
Минут тридцать они шли спокойно по едва видной в сгущающейся темноте дороге, как вдруг впереди, на ее ровном бледном фоне появилось что-то темное.
Федор резко остановился, придержав рукой Леонида.
– Кажись, машина, – сказал он. – Постой здесь, если что – сигай за вал.
Он пошел к машине, а потом вдруг пропал.
Леонид поморгал глазами, думая, что ему привиделось, но Федор, действительно, исчез. Леонид сразу вспомнил афганскую историю с костром и «духами», рассказанную Сергеем.
«Вот это да! – восхищенно ахнул он. – А я думал, что это-то уж точно сказки!»
Но долго восхищаться ему не пришлось: в темноте запрыгали, чиркая по черному небу, лучи от фар мчавшейся навстречу машины, и Леонид, сам не ожидая от себя такой прыти, действительно, сиганул за вал и затаился там, наблюдая, как к стоявшему поперек дороги уазику подлетел еще один, и из него выскочили люди в военной форме. Один из них, подбежав к уазику, распахнул дверцу и ему на руки с водительского кресла выпал человек.
«Господи, еще один труп! Что у них тут происходит?!» – оторопел Леонид.
А военные тем временем подхватили тело и, открыв заднюю дверцу, затолкали его внутрь, потом расселись по обеим машинам, развернулись и укатили.
Леонид выждал немного и спустился обратно на дорогу.
«Где же Федор? – подумал он, всматриваясь в темноту впереди, и осторожно двинулся туда, где недавно стояла машина.
Подойдя к взрытому колесами снегу, он растерянно огляделся: Федор как сгинул.
«Может, он с ними уехал? Забрался тайком в машину – и тю-тю! – пришла Леониду в голову шальная мысль. – Тогда мне придется дальше идти одному… Или, все-таки, лучше подождать?»
Он покрутился на месте, а потом жалобно позвал:
– Федор…
– Да не ори ты! – раздался сзади недовольный голос Федора.
Леонид обрадованно повернулся.
Федор сидел на дороге, пытаясь прикрепить к валенку лыжу, вернее то, что от нее осталось.
– Что с тобой? – бросился к нему Леонид.
– Да вот, по лыже проехали, носок обломали, – объяснил Федор, показывая ему обломанный конец лыжи.
– Они же могли тебя самого переехать! – в ужасе воскликнул Леонид, представив, как водитель уазика наезжает на невидимого ему Федора. – Чего ты туда поперся?
– Я не успел к тебе вернуться, когда они появились. Пришлось встать в сторонке. А они потом как стали разворачиваться, подали вперед и достали меня. Эх, пришли бы мы раньше, ехали бы с тобой сейчас на уазике…
– Ага, с трупом в багажнике… – саркастически заметил Леонид. – Тебе не кажется, Федор, что здесь какое-то погибельное место? Если тут каждый день такое творится, людей не напасешься…
– А они их тут пучками выращивают, забыл что ли письмо твоей Есении? – усмехнулся Федор.
– И правда забыл. Никак в это поверить не могу… – озабоченно потер лоб Леонид.
Дождавшись, когда Федор примотает к валенку остатки лыжи, они двинулись дальше по дороге. Больше им никто навстречу не попался.
Миновав перекресток с широкой освещенной дорогой, ведущей, если судить по карте, к вертолетной площадке, они выбрались на целину и покатили между деревьев к озеру, срезая путь к научному поселку, где они надеялись найти Есению.
Через час они достигли озера с незамерзшей парящей водой и пустились вокруг него по берегу.
У Леонида, видимо, открылось второе дыхание, и он размеренно шагал на лыжах, хотя лес здесь был гуще и приходилось пробираться между деревьями, что заметно замедляло их движение. Зато перестал идти снег, и теперь не нужно было отворачивать от него лицо.
Вдруг Леонид почувствовал какое-то движение у себя в рюкзаке. В первый момент он даже испугался, а потом вспомнив, что сам положил туда телефон, сообразил, что тот был поставлен на вибрирующий режим, видимо, чтобы звонком не обнаружить своих владельцев…
– Федор! – позвал Леонид, вынимая телефон из рюкзака и разворачивая антенну.
– Что? – откликнулся тот, поворачиваясь.
– Телефон звонит… Ответить?
– А ты что, от кого-то ждешь звонка? – насмешливо спросил Федор. – Отключи ты его вообще, от греха подальше. По нему могут определить наше местонахождение…
– А, может, ответить, что абонент убыл? Чтобы не беспокоили, а? – шутливо предложил Леонид.
И не успел Федор ничего сказать, как Леонид уже нажал на кнопку и, поднеся трубку к уху, произнес низким хрипловатым голосом:
– Алё, генерал Емельянов слухает, какая зараза меня среди ночи беспокоит?!
В трубке сквозь помехи послышался чей-то недоуменный голос, воскликнувший: «Что за черт?!», а потом тоненький зуммер отбоя.
Леонид отключил трубку и посмотрел на разозлившегося Федора:
– Ну не сердись, за это время вряд ли бы они нас засекли.
– Еще выкинешь что-нибудь подобное, дальше пойдешь один, я из-за тебя подставляться не собираюсь! – твердо сказал Федор и двинулся дальше.
– Ну, извини, Федор! – догоняя его, попросил Леонид. – Так на нервы все это давит, хотелось разрядиться…
– Ладно, иди не базарь, мало ли кто услышит… – буркнул тот.
Под утро они добрались до спавшего поселка и, сверяясь с планом, разыскали дом, в котором жила Есения.
Леонид с удивлением увидел, что это был настоящий коттедж, стоящий в ряду таких же красивых одноэтажных коттеджей вдоль центральной улицы. Часть его крыши была плоской и использовалась, видимо, как открытая веранда-солярий, куда вела наружная лестница, а на выпуклой части крыши была установлена спутниковая антенна. В коттедже было два входа – с разных торцов. По рассказу Лёни их соседкой была учительница по русскому языку Нина Ивановна, бывшая замужем за старшим лейтенантом внутренних войск из охраны Озерного.
За коттеджем стояла хозяйственная постройка, в которой, как сказал Лёня, хранился садовый инвентарь, лыжи, санки и прочая мелочь, и дверь никогда не закрывалась на ключ.
Как понял Леонид, у них вообще было не принято запираться – чужих в поселке не было, только свои: научные работники комплекса, охрана и обслуга, – бояться не кого… Но Леонид думал, что это правило было введено, скорее всего, для удобства контролирующих органов…
Поглядывая на окна коттеджа, за которыми не было ни света, ни движения, Федор с Леонидом осторожно обошли дом, потом быстро перебежали к сараю и, пробравшись внутрь, прикрыли за собой дверь.
– Холодно, но, по крайней мере, ветра нет, – прошептал Леонид и, подойдя к окошку, с волнением выглянул наружу. – Скоро светать начнет… Люди на работу пойдут… У Есении на эту сторону выходит кухня, так что мы увидим, когда она проснется…
Почувствовав его волнение, Федор положил ему руку на плечо:
– Послушай, увидишь свою Есению, не натвори глупостей! После побега сына за ней может быть установлено особое наблюдение.
– Не беспокойся, – ответил Леонид, серьезно взглянув на него, и опять отвернулся к окну.
Через час в окнах соседской половины коттеджа зажегся свет, на занавесках заметались чьи-то тени. А еще минут через пятнадцать к коттеджу подъехала машина и остановилась в ожидании.
На крыльцо вышел высокий военный и, на ходу застегивая полушубок, быстрым шагом направился к машине.
Следом выскочила молодая женщина и, кутаясь в шаль, побежала за ним:
– Володя! Ты бутерброды забыл! – догнав военного, она протянула ему сверток.
– Не до бутербродов сейчас, Ниночка, – отмахнулся тот, но все-таки забрал у нее сверток и, чмокнув в щеку, подтолкнул ее в сторону крыльца: – Беги домой, а то простудишься!
Женщина повернулась и поспешила обратно в дом, оббив на крыльце снег с валенок.
– Это, наверное, Нина Ивановна, соседка Есении, – прошептал Леонид и перевел взгляд на окна Есении. – А у нее почему-то до сих пор света нет. Может, ее нет дома? Может, она в ночную смену работает?
– Тогда мы увидим, как она возвращается, – резонно заметил Федор.
– А вдруг с ней что-нибудь сделали?! – предположил Леонид и почувствовал, как у него внутри все содрогнулось от этой мысли. – Вдруг ее после Лёниного побега наказали или еще что-нибудь похуже сотворили?…
– Не накручивай себя, Лёньша! – остановил его Федор. – И перестань дергаться. Подождем еще немного, а потом попробуем разузнать…
– Да как тут разузнаешь? Не выйдешь же на улицу с вопросом: не знаете ли, где находится Есения Викторовна? – Леонид заметался по сараю.
Федор молча посмотрел на него, а потом, поправив шапку на голове, направился к дверям.
– Ты куда? – кинулся к нему Леонид, но тот уже закрыл за собой дверь и пошел по тропинке к коттеджу.
Заглянув в темные окна Есении, он постучал в ее дверь и, не дождавшись ответа, отрицательно покачал головой и пошел к крыльцу Нины Ивановны.
Леонид приоткрыл дверь сарая, наблюдая в щелочку за происходящим.
Федор постучал к соседке Есении. Нина Ивановна распахнула дверь и с удивлением посмотрела на незнакомого ей мужчину.
– Здравствуйте, вас зовут Нина? – спросил Федор.
Женщина утвердительно кивнула.
– А меня зовут Федор Поликарпович. Я пришел к вашей соседке, Есении Викторовне. Она у нас месяц назад была на руднике и обещала помочь мне с моей хворобой. Я ждал-ждал, а она все не едет. И сейчас ее дома нет. Не знаете, где она?
– А Есения Викторовна сейчас дома не живет, она в комплексе. И завтра утром улетает на трехдневную конференцию в Академгородок.
– А домой она не зайдет, не знаете? Может, я бы ей записку оставил?
– Думаю, что нет. Она вчера за вещами заезжала…
– Спасибо. А не подскажете, на чем она улетает?
Нина Ивановна бросила на него удивленный взгляд:
– Как на чем? На вертолете, конечно. Почему вы спрашиваете?… – и она вдруг отступила назад, с подозрением глядя на Федора.
Что сделал Федор, Леониду увидеть не удалось, поскольку тот неожиданно придвинулся к женщине, загораживая ее своей широкой спиной, и поднял руку. Потом, отступив от нее обратно со словами: «Жаль, уважаемая Нина Ивановна, что не застал вашего мужа», он развернулся и спокойно пошел к сараю, где его ждал ошеломленный Леонид.
Женщина на крыльце оцепенело смотрела перед собой, потом, словно очнувшись, растерянно повела глазами, не понимая, что она здесь делает, и медленно ушла в дом.
– Ну что? – возбужденно спросил Леонид, когда Федор вернулся.
– Есения твоя на работе, а завтра улетает в Академгородок на какую-то научную конференцию, – ответил Федор.
– О, черт! – воскликнул с досадой Леонид. – А во сколько?
– Этого мне ее соседка не сказала… – усмехнулся Федор. – Она и так насторожилась, когда я спросил, на чем та улетает.
– Что же теперь будет? Кстати, а что ты с Ниной Ивановной сделал? Она как-то странно выглядела после вашего разговора… – спросил Леонид.
– Ничего особенного, просто помог ей забыть ненужную встречу… – объяснил Федор.
– Ну да… – протянул Леонид, с уважением взглянув на него: не человек, а маг-супермен какой-то. – Ну ладно, и что же теперь делать?
Он в конец расстроился, подумав о том, что все повторяется снова. Они уже были так близки к цели, и на тебе – у него вторично отнимают Есению… Пятнадцать лет ее безвылазно продержали в этом комплексе, но стоило ему к ней приблизиться, как ее опять уводят у него из-под носа.
Леонид еще больше бы расстроился, если бы узнал, что за отъездом Есении стоял тот же самый человек, который уже однажды отнял ее у него на Варшавском вокзале города Ленинграда.
– Что же делать? – опять воскликнул Леонид, не видя выхода из сложившейся ситуации.
– Думаю, нам тоже надо ехать в Академгородок, – сказал Федор. – Кстати, там будет легче скрыться с Есенией, чем здесь. Сам видишь, какая тут обстановочка…
– А как мы туда попадем? – с пробудившейся надеждой спросил Леонид.
– Попробуем пробраться в вертолет, на котором ее повезут… – спокойно сказал Федор.
Леонид с сомнением посмотрел на него.
– По крайней мере, попытаемся. Так что вечером будем выдвигаться к вертолетной площадке, – пояснил Федор.
– А сейчас что будем делать? Если честно, я с ног валюсь, да и есть охота, спаса нет, – признался Леонид.
– Отсидимся до вечера здесь. Хлеб у нас есть, откроем тушенку… Не боись, не помрем…
– Конечно, не помрем, – повеселев, согласился Леонид, и вдруг, осененный мыслью, повернулся к Федору: – Слушай, Федор, а давай к Есении зайдем?
– Куда, на работу что ли? С ума сошел? – не понял Федор.
– Да нет, домой. У нее ведь никого нет, там и отсидимся до вечера… Очень хочется посмотреть, как она тут жила…
Федор бросил в окно задумчивый взгляд.
– Следы на крыльце увидят… – покачал он отрицательно головой.
– Так ты и так там уже наследил, – напомнил ему Леонид. – Ну, пойдем!.. Дверь у нее должна быть не заперта.
– Может, ты и прав, – с сомнением сказал Федор и, поднявшись с ящика, подошел к двери. – Я сейчас гляну, а ты потом быстро, след в след, погоняй за мной. И в доме не разговаривай, вдруг его прослушивают… – сказал он, открывая дверь.
– Зачем его прослушивать, если Есения на работе? – спросил Леонид.
– На всякий случай, – коротко ответил Федор и вышел из сарая.
Леонид не запомнил, как они бежали к крыльцу Есении, он очнулся только тогда, когда Федор уже тихо закрывал за ними дверь, действительно, бывшую незапертой.
В квартире Есении было тепло, тихо и едва ощутимо пахло какими-то духами.
Сняв валенки в коридоре, Федор с Леонидом в одних носках прошли в комнату.
Бесшумно двигаясь в полумраке, Федор задернул плотнее шторы на окнах, и только после этого осветил фонариком комнату.
Вероятно, это была гостиная. Леонид увидел в центре комнаты круглый стол со стульями, диван в углу с журнальным столиком перед ним и телевизор. Остальное пространство занимали шкафы, заполненные книгами. Над диваном висела какая-то картина.
Вторая комната, куда Леонид заглянул с порога, была явно комнатой Лёни. Там стояла кровать с красочными плакатами над ней и письменный стол. Вдоль одной стены тянулся длинный книжный стеллаж, а к другой была прибита «шведская стенка». С потолка свисали кольца и боксерская груша. Видимо, это был Лёнин «спортивный уголок».
Открыв дверь в третью комнату, Леонид с трепетом понял, что это спальня и кабинет Есении.
Он осторожно вошел. Ковер на полу скрадывал его шаги.
Сев за письменный стол, на котором стоял компьютер и причудливая настольная лампа, он провел рукой по деревянной столешнице, словно пытаясь ощутить тепло рук Есении.
«Вот где ты живешь…» – подумал он с нежностью, и у него перехватило горло.
В комнату вошел Федор. Взяв со стола лист бумаги и ручку, он что-то написал и протянул лист Леониду.
«Пойдем на кухню, поедим. Соседка ушла, видел в окно», – прочел Леонид и кивнул, поднимаясь, при этом стул его громко шкрябнул по полу.
Отвесив Леониду подзатыльник, Федор поднес ему под нос кулак, а потом снова схватился за ручку.
«Хочешь, чтобы нас тут и повязали?» – написал он.
Потирая с виноватым видом затылок, Леонид отрицательно помотал головой.
«Давай за мной!» – приказал ему жестом Федор, выходя из комнаты с листом и ручкой в руке.
За окнами быстро светало, и фонарик уже был не нужен.
Кухня у Есении оказалась очень уютной, чистенькой, по-настоящему женской. Все было на строго определенных местах: крупы и специи в красивых фарфоровых банках, чашки-тарелки в шкафчике. Но Леонида больше всего удивило современное импортное оборудование, которое встретишь не во всех квартирах даже супернавороченных питерских новых русских, здесь же, в такой глуши оно смотрелось вообще как фантастика будущего века.
У Есении были даже дорогущие электроплита и посудомоечная машина, не говоря уже о разных миксерах, соковыжималках, кофемолках и тостерах, расставленных по ранжиру на полке. А в углу, на тумбе белела микроволновая печь.
Федор озабоченно окинул все это техническое великолепие взглядом и покачал головой.
Попросив у него бумагу, Леонид написал: «Может, чайку поставим?», и он указал на стоящий на столе индезитовский электрочайник.
Взяв со стола стакан, Федор подошел к раковине и осторожно отвернул кран. Вода бесшумно полилась в стакан.
«Давай», – поманил рукой Федор, и Леонид, открыв крышку пустого чайника, подал его Федору.
«Прости, Есения, что мы так бесцеремонно распоряжаемся у тебя на кухне, – виновато подумал Леонид. – Но очень хочется чего-нибудь горяченького».
Федор набрал в чайник воды и протянул Леониду. Тот аккуратно подключил его в сеть.
«Эх, помыться бы еще», – мечтательно подумал он, выходя из кухни в коридор. Там были еще две двери, открыв которые, он обнаружил туалет и ванную.
Сообразив, что свет в ванной никто не увидит, Леонид тихо закрыл на кухню дверь и, стараясь не громко щелкнуть выключателем, включил свет, высветивший стены, выложенные нежно-коралловым кафелем. В хромированных деталях импортной сантехники, которая здесь тоже была на «высшем мировом уровне», Леонид увидел свои многочисленные отражения.
«Не иначе бартером за что-то получили, купить такое сейчас не по карману даже президенту Академии наук, – заключил Леонид, оглядывая сияющую обстановку и с удовлетворением подумал: – Хорошо им тут жилось… Вряд ли бы я Есении такое в Питере мог предложить…»
Выключив свет, он вернулся на кухню и написал Федору: «Как ты думаешь, если мы помоемся, это будет слышно тем, кто прослушивает?»
«Не будем рисковать. Не завшивеешь, потерпи…» – написал тот в ответ и отрицательно покачал головой.
«Сколько терпеть? – вздохнув, подумал Леонид. – Неизвестно, где мы скоро будем и что нас ждет впереди… Может, нас убьют, как тех, – он содрогнулся, вспомнив зияющую рану на горле охранника с вышки. – Так хоть чистым помереть…» – и он написал: «А я тихо в ванну воды налью, как мышка, а?»
Дернув бровями, Федор посмотрел на него осуждающе, а потом махнул рукой, соглашаясь.
«Только действительно тихо!» – написал он и показал Леониду кулак.
«Не извольте беспокоиться, сударь!» – письменно ответил на это Леонид и на цыпочках выскользнул из кухни.
Это было самое тихое и аккуратное мытье в мире.
Заткнув в ванне сливное отверстие, Леонид взял полотенце и, завернув в него душ, положил его на дно ванны, пустив маленькую струйку горячей воды. Сидя на краю ванны и наблюдая, как та медленно заполняется водой, он улыбался: «Здесь лежала она…»
Он оглядел ряд шампуней, баночки с солью и какими-то травами и, не выдержав, взял одну из них, с кристаллами розового цвета. Отвинтив крышку с баночки, он вдохнул запах ее содержимого, и уже без раздумий бросил щепотку в воду. Воздух тут же наполнился ароматом роз.
Тихо раздевшись, Леонид без плеска погрузился в воду и закрыл глаза, наслаждаясь.
Через несколько минут по дуновению прохладного воздуха Леонид понял, что кто-то распахнул дверь в ванную. Он приоткрыл глаза, на пороге стоял Федор, недвусмысленно показывая ему чашку, мол, чай готов…
Кивнув, Леонид сел в ванне и, намылившись, вновь погрузился в воду, медленными движениями смывая с себя мыло.
То, как он выбирался из ванны, составило бы честь самому Копперфилду: ни одной капли не успело сорваться в воду во время его акробатического пируэта. Приземлившись за бортом ванны на мягкий коврик, он взял большое полотенце, висевшее на батарее, и принялся вытираться.
От полотенца пахло ландышами.
Взглянув на свои брюки и рубашку, лежавшие на корзине для белья, он с отвращением понял, что ему сейчас не хочется натягивать их на свежее и пахнущее розами тело. Он подошел к шкафу и, приоткрыв, заглянул в него. Там висело два махровых халата, один из которых был явно халатом Есении… С замершим сердцем Леонид протянул руку, вынул халат из шкафа, и вдохнув его запах, надел на себя.
Когда он вошел в таком вальяжном виде на кухню, Федор, пивший чай с хлебом и ломтями тушенки, чуть не поперхнулся. Прикрыв рот, он выровнял дыхание, а потом быстро написал на листке: «Садитесь, барин. Кушать подано…»
Прочитав эти милые строки, Леонид улыбнулся и, налив себе чаю, набросился на еду.
После бессонной ночи, дальнего пути, ванны и горячего чая, Леонида совсем разморило. Он начал зевать, чуть не выворачивая челюсти, и Федор, пожалев его, написал: «Будем спать по очереди. Иди первый. Захочешь храпеть, лучше сразу заклей рот изолентой».
«Изолента не поможет. Постараюсь не храпеть», – написал в ответ Леонид, хотя не представлял, как можно во сне «постараться» не храпеть, это же не контролируемые звуки…
«Давай, иди!» – махнул рукой Федор.
Леонид вышел в коридор и, выбирая, куда ему отправиться спать, постоял в раздумье. Потом, зайдя в спальню Есении, потрогал ее кровать и, убедившись, что та не отзывается скрипом на его движения, прямо в халате забрался под покрывало.
* * *
Известный в Сибири предприниматель Виктор Прошкин, прозванный Бурым за свою медвежью фигуру и повышенную волосатость, лежал в просторной ванне-джакузи у себя дома в Красноярске и с недоумением смотрел на помощника, стоящего на пороге ванной:– Какой еще генерал Емельянов? Может, ты не тот номер набрал?
– Да нет, правильно я набирал, – ответил помощник, растерянно глядя на шефа.
– Ну-ка, дай-ка я сам! – сказал Бурый и, отобрав у того трубку, набрал номер, с которого ему должны были еще час назад доложиться его люди, ушедшие в тайгу за «рыжьем».
Подержав телефон у уха, он с недоумением произнес:
– Не отвечают… Неужели засыпались?
– А может, спутник из зоны вышел? – предположил помощник.
Бросив взгляд на часы, Бурый покачал головой:
– Рановато еще… Ладно, иди, набирай их, пока не дозвонишься.
Все удовольствие от джакузи пошло насмарку.
Бурый, выругавшись, вылез из ванны и, завернувшись в махровый халат, тихо заглянул в спальню, где на огромной кровати раскинулась молодая беременная женщина, лениво листающая какой-то иллюстрированный журнал.
– Витек, я тебя уже заждалась, ты чего так долго? – недовольно спросила она.
– А ты бы спала, Ритуля, не ждала меня, у меня еще дела, – сказал Бурый, подходя к ней. – Малинка ты моя… – и склонившись над женщиной, он ласково погладил ее округлившийся живот.
– Ну какие дела в три часа ночи? – капризно протянула она. – Иди ко мне, я по тебе соскучилась.