Филиппу было поручено выяснить происхождение этих органов, но, сколько он ни вынюхивал, следов органотворчества в институте ему обнаружить не удалось. Он даже пошел на риск и влез ночью в институтскую бухгалтерию, надеясь в документах обнаружить счета на получение и отправку органов, но ничего такого он там не нашел. Оставалось только предположить, что либо за всем этим скрывалась большая афера, либо вся документация вместе с самими органами проходила через другую организацию. А вот что это за организация – нужно было выяснить.
   Как– то в приватном разговоре с Вахрушевым, сославшись на книгу «Русский транзит», Филипп попробовал вскользь затронуть тему органов, нелегально поставляемых за границу, насколько, мол, эта подпольная торговля органами серьезна, и уловил быстрый и даже испуганный взгляд академика.
   Буркнув что-то неразборчивое, типа: «не читаю беллетристику», Вахрушев поспешил поменять тему и вскоре закруглил разговор вообще.
   Филипп еще несколько дней после этого ловил на себе его настороженные взгляды, и решил больше не нарываться. Именно тогда ему и пришла в голову идея подбить Вахрушева на проведение какого-нибудь мероприятия, которое бы позволило приоткрыть завесу тайны над «филиалами» института и потоком органов, поставляемых институтом в западные клиники, причем поставлявших вроде бы официально, но почему-то настолько законспирированно, что это скрывалось даже от самих работников института.
   Филипп начал исподволь внушать Вахрушеву мысль о необходимости проведения научной конференции по теме: «Медико-генетические аспекты трансплантологии», постоянно ссылаясь на существующие медицинские проблемы с лечением заболеваний, от которых можно было бы успешно избавить людей с помощью замены пораженных органов. При этом он старался обставить дело так, чтобы Вахрушев сам пришел к выводу о необходимости проведения такой конференции. И, в конце концов, Филипп добился своего… Более того, его даже включили в число ответственных за подготовку и проведение конференции, что играло ему на руку, поскольку ему теперь нужно было понять: будут ли присутствовать на конференции ученые из «филиалов» института, и если да, то кто они, и как выйти на них с целью получения нужной ему информации и при этом не раскрыться.
   Ответ на вопрос «кто?» он получил от самого Вахрушева, который вызвал его за две недели до конференции и сообщил, что вместо член-корреспондента РАН Граховского Генриха Модестовича в программу конференции придется включить другого докладчика, вернее, докладчицу – доктора медицинских наук Вербицкую Есению Викторовну, которая прибудет на конференцию с сопровождающим, и поэтому нужно забронировать в гостинице номер-люкс со смежными комнатами.
   Пометив у себя в блокноте это изменение, Филипп осторожно задал вопрос, который у него давно вертелся на языке еще по поводу Граховского:
   – А от какой организации будет доклад?
   Подняв на него тяжелый взгляд, Вахрушев слегка раздраженно сказал:
   – От нашего института, естественно! Разве вы забыли?
   – Извините, я, вероятно, что-то упустил, – Филипп с виноватым видом застрочил в блокноте, но внутри у него что-то щелкнуло: «Вот оно!..», поскольку ни о чем он забыть не мог – эта тема с ним просто не обсуждалась раньше, а среди сотрудников института эти фамилии точно не числились, он хорошо знал институтский кадровый состав. А во-вторых, если Вербицкая все-таки была сотрудницей института, то есть, по логике, местной жительницей, то почему тогда для нее и сопровождающего ее лица нужно было бронировать номер в ведомственной гостинице? И, в-третьих, никого из докладчиков никто не сопровождал, почему же она оказалась на особом положении? Она что, была под охраной… или под надзором?
   Весь этот ворох «непоняток» еще больше укрепил Филиппа в его подозрении, что эта дама – непростая. Он послушно внес исправления в отсылаемый в типографию текст тезисов конференции, и с нетерпением стал ждать ее начала, горя желанием поскорее познакомиться с таинственной докладчицей.
   Но в день открытия конференции Филипп был на взводе. Сколько раз за время ее подготовки он проклинал про себя русское разгильдяйство, когда самое простое дело или поручение усложнялось до неимоверности, а то и вообще срывалось из-за того, что кто-то что-то не довыполнил, что-то забыл или перепутал.
   «Вот это русских когда-нибудь и погубит!» – со злостью думал он о проштрафившихся, но абсолютно не чувствующих себя виноватыми сотрудниках.
   В кутерьме последних приготовлений он чуть не упустил момент приезда Вербицкой и сопровождающего ее человека, спохватившись только тогда, когда услышал гул приземляющегося на институтскую посадочную площадку вертолета.
   Филипп бросился в гараж к своей машине, чтобы лично встретить гостей, и подрулил к летной площадке, когда невысокая красивая женщина в дубленке и сухощавый мужчина с неприветливым лицом и бледными, почти прозрачными, глазами уже вышли из вертолета и направились своим ходом в сторону главного корпуса института.
   – Добрый день, как долетели? – поздоровался с ними Филипп, выскакивая из машины и, услышав от них ответное приветствие, представился: – Филипп Кондратюк, референт Вениамина Игоревича, прошу в машину, я отвезу вас в гостиницу. Номер уже ждет вас, до начала конференции еще два часа, вы сможете отдохнуть после перелета.
   Он довез их до гостиницы, где для них был забронирован двухкомнатный люкс, недавно перенесший «евроремонт» и, проводив их до номера, попрощался, оставив им программу конференции.
   Выходя из гостиницы, Филипп уже был уверен, что Вербицкая под надзором. Для этого достаточно было взглянуть на лицо ее спутника, представившегося подполковником ФСБ Кругловым.
   У Филиппа было всего три дня для сбора информации, и он лихорадочно прикидывал, как подобраться к Вербицкой поближе. С этим мрачным мужиком за ее спиной это сделать будет явно непросто. Ну что же, для начала нужно к ней присмотреться и послушать ее доклад, который состоится завтра. Как говаривал один каннибал: будет день, и будет пища…

Глава вторая

   Бурый устало потер лицо. Он ждал известий от группы Голована, которая уже должна быть на месте. Послав своих лучших «специалистов» на рудник, Бурый надеялся тихо вернуть свои деньги или золото, а там уже дальше будет видно, как поступить с Гуреевым.
   Заверещал спутниковый телефон.
   Бурый схватил трубку и услышал неожиданно близкий голос Голована:
   – Мы на месте. Едем за «багажом» в какую-то старую штольню. Там шестьдесят килограмм. Насчет денег Гуреев говорит, что их забрал какой-то подполковник Круглов, который сейчас находится в Академгородке на трехдневной конференции в Институте репродуктивной генетики.
   – Понял, – сказал Бурый, озадачиваясь новой проблемой. – У вас-то все тихо?
   – Пока да, Гуреев сам приехал нас встречать… Поверил, что это комиссия прибыла, – Бурый почувствовал усмешку в голосе Голована. – Думаю, обернемся за час, «вертушка» стоит наготове.
   – Добро, жду вас! – попрощался Бурый, отключая трубку.
   Пройдясь в задумчивости по кабинету, он несколько раз энергично взмахнул руками, разминая затекшие мышцы плеч и, открыв дверь в приемную, где сидела пришедшая утром его секретарша, коротко приказал:
   – Галюня, позови Валеру, пусть заводит машину – поедем обедать.
   Галюня, лукаво взглянув на него, козырнула, накрыв макушку другой рукой, чтобы «не прикладывать к пустой голове», и нажав какую-то кнопку, сказала приятным грудным голосом, не соответствующим ее худой фигуре:
   – Валерочка, на выход, Виктор Иванович приглашает тебя в ресторан, – и она стрельнула взглядом в сторону шефа.
   – Не хулигань! – погрозил ей пальцем уже стоявший в дверях Бурый, но сердиться на нее он не мог.
   Галюня была младшей сестрой его одноклассницы, с которой он поддерживал теплые отношения. У них была многодетная семья, и Бурый помогал им с тех пор, как встал на ноги. Галюню он знал практически с пеленок, в детстве с ней много играл, и взял ее на работу, как только она после школы окончила училище по делопроизводству. Несмотря на ее задорный характер, она была надежным и исполнительным секретарем, к тому же очень преданным Бурому.
   Выйдя из офиса, Бурый увидел, что Валера уже стоит, ожидая его у машины.
   – Новые проблемы… – сказал ему Бурый, садясь на переднее сиденье.
   – Что случилось? – напрягся тот.
   – Денег, если верить Гурееву, на руднике нет, они у какого-то подполковника Круглова, который сейчас на конференции в Академгородке.
   – Ну и чего вы так расстроились? Там их легче будет добыть, это же не тайга! – оптимистически воскликнул Валера.
   – Ты гляди, добытчик какой! – зыркнул на него Бурый, отчего Валера сразу сник. – У нас штат для таких дел не резиновый… Может, сам поедешь добывать?
   Помощник испуганно посмотрел на него и залепетал что-то о том, что это находится вне его компетенции, но если надо, то он готов…
   – Да, ладно, успокойся! – оборвал его Бурый. – Давай думать, что и как будем делать, времени у нас в обрез.
   Остановив машину у ресторанчика, где они обычно обедали, Бурый с Валерой поднялись в зал на втором этаже. Здесь всегда было тихо, а кормили вкусно и быстро.
   Сев за столик в уединенной кабинке в конце зала, Бурый сделал заказ и, дождавшись, когда официант уйдет, сказал Валере:
   – Нужно сегодня же послать в Новосибирск наших людей. Позже решим, кого именно. Пусть едут на машине, вертолетов на всех не напасешься, да и скоро темнеть начнет. Узнай, что это за Институт репродуктивной генетики и как попасть на проходящую там конференцию. Подключи нашего человека в органах, пусть пошустрит и узнает, где остановился этот самый Круглов, ну и вообще обстановочку нужно разведать, не к салаге идем, все-таки подполковник ФСБ…
   Валера только молча кивал, преданно глядя на шефа. «Человек в органах» был майором ФСБ Копытиным, его родственником, который и пристроил Валеру на работу к Бурому. Копытин не только предоставлял Бурому нужную информацию, естественно за определенное вознаграждение, но и сам получал от него немало «сведений по интересу» из сферы бизнеса.
   Пообедав, они вернулись в офис, где Валера сразу же убежал в свой кабинет договариваться о встрече с Копытиным.
   Войдя в приемную, Бурый спросил Галюню, бойко набиравшую что-то на компьютере, не было ли каких-либо звонков, но та отрицательно покачала головой.
   Спутниковый телефон тоже пока молчал.
   – Никого ко мне, кроме Валеры, не пускай. Меня ни для кого нет! – сказал он, закрывая дверь в свой кабинет.
   Вытащив из шкафа плед и подушку, расшитую розочками, – подарок бабушки, Бурый прилег на диван, решив немного подремать, пока Валера выясняет насчет Круглова – начала сказываться бессонная ночь, кроме того, его всегда клонило в сон после обеда.
   Пристроив на стуле у изголовья спутниковый телефон, Бурый укутался в плед и, закрыв глаза, моментально уснул.
   Проснувшись часа через полтора, он обеспокоенно вскочил. Звонка от Голована до сих пор не было… Бурый набрал по очереди номера всех трех спутниковых телефонов, но ни один из них ему не ответил.
   У Бурого похолодело в животе от мысли, что ситуация повторяется… Он находился в режиме ожидания уже вторые сутки. Первых гонцов он не дождался – они погибли при выполнении его задания, вторые тоже почему-то молчат. Не замолчали ли и эти навеки?
   – Галюня, где Валера? – спросил он секретаршу по селектору.
   – Сейчас позову, – отозвалась та.
   Через пять минут в дверь раздался стук и вошел Валера.
   – Ну что там? – нетерпеливо спросил его Бурый.
   – Я только что вернулся от Копытина. Он обещал к вечеру все узнать, – ответил тот.
   – А чего так долго? – недовольно насупился Бурый.
   – Говорит, быстрее не может, требуется время, – развел руками Валера и осторожно спросил: – От Голована что-нибудь слышно?
   – В том-то и дело, что нет! – угрюмо покачал головой Бурый. – Как ты думаешь, почему они молчат? Может, у них там тоже что-нибудь произошло?
   – Не знаю, – ответил Валера. – Подождем немного, может, у них просто нет возможности позвонить…
   – У них с собой спутниковые телефоны, – напомнил Бурый и с досадой добавил: – А у нас время, блин, уходит… Вдруг этот Круглов решит свалить с моими деньгами, не дожидаясь окончания конференции. Если Голована на руднике положили, то времени у нас вообще уже нет…
   Помолчав, он принял решение:
   – Все, будем отправлять людей в Новосибирск, не дожидаясь, что нам скажет Копытин. Разберутся на месте. В крайнем случае, сообщим им детали по телефону.
   – У нас больше не осталось в запасе спутниковых телефонов, – тихо заметил Валера.
   – Значит, свой отдам, – сказал Бурый. – Давай думать, кого пошлем. Нужно человек пять, включая водителя…
   – Может, им еще дать с собой удостоверения сотрудников ФСБ? – предложил Валера и пояснил: – Чтобы со входом в институт не было проблем, да и Круглова реальнее искать будет, все-таки коллега, и их расспросы не вызовут ни у кого подозрений. Жаль фотографии у нас его нет… Как искать человека, не зная, как он выглядит?
   В этот момент на столе зазвонил телефон, Бурый с Валерой вскочили, глядя друг на друга.
   Поднеся трубку к уху, Бурый настороженно прислушался, и его обычно свекольного цвета лицо вдруг побелело.
   Валера с волнением смотрел на шефа.
   – Я понял, – сказал Бурый и положил трубку.
   – Что? – тихо спросил его Валера.
   – Звонил Котов из Красноярского управления по золотодобыче, предлагает срочно встретиться, – ответил Бурый. – Похоже, что наше дело, действительно, швах… Я поеду поговорю с ним, а ты позови Козака, пусть меня ждет. И приготовь для его ребят удостоверения и машину.
   Выскочив из кабинета, Бурый помчался вниз, провожаемый встревоженным взглядом Галюни.
   Встречу Котов назначил у бани, где они обычно встречались по четвергам, но сегодня им было не до бани.
   Припарковав свой «шестисотый» у фешенебельного двухэтажного здания, Бурый вышел из машины и пошел, стараясь сохранять равнодушно-спокойное выражение лица, к Котову, нервно расхаживающему на крыльце.
   Увидев Бурого, Котов поспешил к нему навстречу и, не подав руки, демонстративно засунутой в карман, коротко предложил:
   – У тебя в машине поговорим, неизвестно, что там внутри напихано… – он мотнул головой в сторону бани.
   Забравшись в машину, Котов раздраженно повернулся к Бурому, севшему на водительское место и, едва сдерживаясь, зло спросил:
   – Ты почему меня не предупредил, что пошлешь тудасвоих людей?
   – И что бы ты сделал? – посмотрев ему в глаза тяжелым взглядом, в свою очередь спросил Бурый. – Запретил бы мне?
   – Ты же прекрасно понимаешь, что у меня и так были бы разборки, а сейчас так вообще! – взорвался Котов. – У меня там кроме тех троих, теперь еще пять трупов лиц, прибывших на объект под видом комиссии на захваченном вертолете! Их личности установят, будь уверен. Гуреев убит, ранено несколько охранников, радист умер от кровоизлияния в мозг после нанесенного удара по голове, диспетчер и метеоролог покалечены. Да твои ребята там просто настоящую бойню устроили! Но это было бы полбеды, если бы твои архаровцы не упустили вертолет. Экипаж, который, как я понимаю, был силой принужден лететь в Озерный, каким-то образом освободился и, захватив одного из твоих ребят, свалил под шумок.
   – Откуда ты знаешь?
   – Да оттуда! – огрызнулся Котов. – Они только что приземлились в Новосибирске и сдали твоего человека в транспортную милицию, как террориста, откуда он прямиком будет отправлен в ФСБ, где, уверяю тебя, его быстро раскрутят. И что он расскажет – неизвестно!
   – Хорош панику разводить! – оборвал его Бурый, напряженно прикидывая, что делать.
   Похоже, теперь нужно будет двумя проблемами в Новосибирске заниматься – этим… как его… Кругловым и одним из ребят Голована. Придется Валере все-таки ехать в Новосибирск, по телефону о некоторых услугах не попросишь…
   – Ну, чего молчишь? – спросил Котов.
   – А, собственно говоря, чего ты-то переполошился? – спросил его Бурый, спокойно глядя на него. – Это мне горевать нужно, а ты… ну побольше напоишь комиссию, да и дело с концом. Не переживай! – он хлопнул Котова по плечу. – Давай расходиться, у меня дел невпроворот. Спасибо, что предупредил…
   Котов ошарашенно посмотрел на него, но промолчал и, пожав на этот раз Бурому руку на прощание, выбрался из машины.
   Возвращаясь в офис, Бурый гадал, кого из людей Голована могли сдать в милицию в Новосибирске.
   «Специалисты, мать их!.. Так обосраться… – с тоской думал он. – Плакали мои денежки…»
   Подъехав к офису, он быстро поднялся к себе.
   – Козак ждет, – сказал Валера, встретив его в приемной.
   – Хорошо, – буркнул Бурый, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.
   В кабинете сидел невысокий плотный мужчина с типично боксерской внешностью – перебитым носом и сломанными ушами. При появлении Бурого мужчина поднялся, но сделал это, не умаляя собственного достоинства, а только проявляя уважение к хозяину кабинета.
   Снимая на ходу куртку, Бурый пожал ему руку и, сев, сразу объявил:
   – Козак, возьми человека четыре из своих ребят, считая водителя, – поедете в Новосибирск, точнее в Академгородок… – и он обрисовал ему общую задачу. – Документы Валера вам выдаст, – нажав кнопку селектора, Бурый приказал: – Валера, зайди! – и, повернувшись к Козаку, добавил: – Времени даю тебе на все про все – сутки, не больше. Если что, мочите этого Круглова, на мои бабки гужевать он не будет!
   – А не обознаемся? – спросил Козак. – Фотографии-то нет…
   – Зато язык есть! – оборвал его Бурый. – Будете спрашивать о нем, как сотрудники ФСБ, посторонние не допетрят, а на него выйдете – действовать быстро придется. Обстановку разведай вначале, не лезьте сразу, но сроку у тебя после приезда будут считанные часы, если этот Круглов вообще еще там… Понял?
   – Понял… – хмуро кивнул Козак.
   В кабинет тихо вошел Валера, с готовностью глядя на Бурого.
   – Ну, тогда иди с Валерой, и смотри, чтобы все путем было! – сказал Бурый и бросил помощнику: – Потом зайдешь ко мне!
   Ожидая возвращения Валеры, он вызвал по селектору секретаршу, и когда та вошла, попросил:
   – Сделай мне крепкого кофе с коньяком.
   – Сей момент, – кивнула та и уже развернувшись к дверям, сказала: – Я не успела вам доложить, звонила Маргарита Ивановна.
   – Понял, спасибо.
   Бурый снял трубку и, набирая домашний номер, с досадой подумал, что эти проклятые дела не дают ему быть рядом с беременной женой.
   – Ритуля, – сказал он, услышав немного сонный голос супруги. – Это я, ягодка. Как ты себя чувствуешь?
   – А как должна чувствовать себя женщина, брошенная мужем и таскающая целыми сутками тяжелый рюкзак перед собой? – капризно спросила его Рита.
   – Я тебя не бросал! – с жаром возразил ей Бурый. – Я просто занят, работаю, наследство наследничку нашему кую…
   – Куёвая у тебя работа… – вздохнула Рита.
   – А хочешь, я сейчас все брошу и приеду к тебе? – воскликнул Бурый, подумав, что как только он отправит ребят в Новосибирск, ждать известий он сможет и дома.
   – Ведь не приедешь, так что нечего риторические вопросы задавать, провокатор! – рассердилась Рита.
   – А вот и приеду, через час, ну от силы, через полтора, жди! Я тебя жутко люблю!
   – Хорошо, дорогой! – растаяла Рита. – Я тебя тоже обожаю, мой бегемотик! Приезжай скорей, и я тебе покажу, насколько сильно я это делаю!
   Бурый положил трубку, чувствуя, как его пах наливается теплом и тяжестью. Жаль, что Рите сейчас нельзя… Он бы с удовольствием сейчас забылся с ней! Эх, хотя бы на время отрешиться от проблем! Правду люди говорят: нет ничего хуже, чем ждать и догонять…
   «Так, теперь с головановским лохом нужно разобраться, – подумал он, откидываясь на стуле. – Вот только потянет ли Валера такое поручение?… По телефону об этом не попросишь, в письме писать тоже нельзя – компромат для умных рук. Нет, придется все-таки посылать Валеру».
   Вошла секретарша с кофе. Поставив его перед Бурым, она отошла к бару, вытащила оттуда бутылку коньяка и, открыв ее, попросила:
   – Командуйте, шеф, сколько?
   – Лей, давай! – скомандовал он и остановил ее, когда чашечка наполнилась до краев. По кабинету поплыл кофейно-коньячный аромат. – Поторопи там Валеру, где он застрял!
   Бурый сделал большой глоток обжигающей жидкости и с удовлетворением почувствовал, как у него потеплело внутри.
   В кабинет влетел Валера.
   – Все, Козак поехал! – доложил он.
   – Собирайся и ты, – сказал Бурый и залпом допил кофе.
   Валера непонимающе смотрел на него.
   – Возьмешь Селивана и поедешь в Новосибирск. Твоя задача встретиться там с Курбановым. У него передо мной один должок, скажешь, что спишу ему, если выполнит мою просьбу… – помолчав, Бурый пояснил: – Если головановского парня из ментовки вытащить не удастся, то лучше пусть он останется там навсегда…
   Валера побледнел, осознав смысл «просьбы», которую он должен был передать давнему партнеру Бурого в Новосибирске.
   – Ну, чего молчишь? Собирайся! Завтра эту проблему нужно ликвидировать, мне не нужны лишние разборки, да еще с органами, я на них и так немало бабок угробил. А как Курбанову дело делать – пусть сам решит, скажи: я надеюсь на его опыт…
   – Хорошо, – тихо сказал Валера.
   – И звони мне по ходу дела. Да только не так, как наши!
   Валера поежился.
   – Да не дрейфи ты, не на дело идешь, всего-то весточку отвезешь! – поморщился Бурый, с неодобрением наблюдая за реакцией помощника. – Побудешь у Курбанова, пока он будет решать наш вопрос, и обратно домой, нигде не задерживайся и ни во что не лезь. К Козаку тоже не суйся.
   – Хорошо, – снова повторил Валера.
   – Да чего ты заладил: «хорошо, хорошо», чего уж хорошего! – разозлился Бурый. – Было бы хорошо, мы бы с тобой сейчас и при бабках, и при золоте были… – Бурый вздохнул. – Ладно, иди! Как найти Курбанова ты знаешь. Я домой поехал, звони мне туда или на трубку. И удачи тебе…
* * *
   Есения с Кругловым пришла в институтский актовый зал за несколько минут до начала конференции. По регламенту второй день работы конференции открывался ее докладом.
   Большинство мест в зале уже было занято, а в президиуме пустовало только одно кресло – председателя – Вахрушев по какой-то непонятной причине отсутствовал.
   Есения почему-то очень волновалась, но Круглов, смотревший на все окружающее с точки зрения прощания, совершенно не понимал ее волнения.
   Когда объявили ее имя, он, наблюдая, как лицо идущей по сцене к трибуне Есении покрывается лихорадочными алыми пятнами, недоумевал: «Что ей до этих людей, когда через каких-то несколько часов мы уже будем лететь в страну самураев, цветущей сакуры и карате!..» Он сказал ей об этом утром. А к аргументам того, что уезжать нужно срочно, добавился еще один. Как только они с Есенией вчера прибыли в Новосибирск, Круглова тут же вызвал к себе Слепаков, заместитель начальника местной Конторы, в ведении которой был Институт репродуктивной генетики, и приказал сразу же после конференции доставить Вербицкую к нему. На осторожный вопрос Круглова, что случилось, он подозрительно посмотрел на Круглова и нехотя объяснил, что сын Вербицкой объявился в Петербурге у своего отца, с которым они исчезли в неизвестном направлении, а попасть в Питер он мог только при содействии матери. Поскольку в этом сейчас уже никто не сомневается, нужно выяснить у нее, кто еще был причастен к побегу мальчишки. Круглов напрягся, но вида не подал, прикидывая про себя, что у него осталось только два дня, чтобы скрыться с Есенией.
   Сев на свободное место и положив «дипломат» к себе на колени, Круглов приготовился слушать доклад Есении. Однако, когда через несколько минут позади хлопнула дверь, он оглянулся. Увидев идущую на цыпочках по проходу секретаршу Вахрушева, он невольно подобрался, интуитивно почувствовав, что та направляется к нему.
   «Ну что там еще? Или уже есть новости из Озерного?…» – подумал он, и не ошибся.
   – Сергей Сергеевич, – прошептала, наклонившись к нему, Маша. – Вениамин Игоревич просит вас срочно зайти к нему.
   – Что-то случилось? – тихо спросил он, поднимаясь.
   – Похоже, – кивнула Маша. – Вениамин Игоревич сидит в кабинете весь белый… Видите, даже на конференцию не пошел, сказал, чтобы начинали без него.
   – Разберемся, – сказал Круглов и, оглянувшись на Есению, доклад который был рассчитан на сорок минут, пошел к выходу из актового зала.
   Выйдя в вестибюль, он с непроницаемым лицом последовал за Машей на третий этаж, где находилась приемная Вахрушева.
   – Сергей Сергеевич! У нас ЧП! – увидев входящего в кабинет Круглова, воскликнул, действительно, совершенно бледный Вахрушев, поднимаясь из-за стола ему навстречу.
   «Эка его проняло!» – хмыкнул про себя Круглов и спросил:
   – Что случилось?
   – Звонили из Озерного: умер Граховский…
   «Вот и хорошо!» – удовлетворенно подумал Круглов, но тут же, изобразив потрясение, опустился на стул.