Страница:
– Та-а-ак… – протянул он убитым голосом. – Значит, не выдержал старик, не дождался нового сердца. Как всегда: сапожник без сапог… Трудно его будет заменить…
– Но это еще не все… – перебил его Вахрушев.
– А что еще? – уже реально встревожившись посмотрел на него Круглов.
– Было совершено нападение на объект…
Круглов, внутренне похолодев, поставил дипломат на пол и, встав, потянулся через стол к телефону ВЧ.
Дозвонившись до Озерного, где ответил капитан Петраков, он молча выслушал его доклад и только потом спросил:
– Когда это произошло?
– Вчера, сразу же после вашего отлета, – ответил Петраков.
– Так что же ты, мать твою, мне сразу не доложил? – взъярился Круглов, не обращая внимания на находящегося в кабинете Вахрушева.
– Я был ранен, да и разобрались со всем только к вечеру, а потом дозвониться к вам не могли…
– Ты мне сказки-то не рассказывай, – зло оборвал его Круглов. – Дозвониться они не могли! Гуреев успел сказать, что они от него хотели?
– Нет, когда мы его вытащили из машины, он уже был мертв. Кстати, товарищ подполковник, на его теле были обнаружены характерные следы, похоже, его… пытали.
– Час от часу не легче, дожили! – воскликнул Круглов и, вздохнув, устало добавил: – Ладно, пока отбой! Ждите меня, к вечеру буду…
Положив трубку на рычаг, Круглов опустился на стул, переваривая полученную информацию.
«Та– ак, в Озерный на вертолете под видом комиссии, похоже, прилетели дружки тех ребят, кого я накануне положил, – размышлял он. – По пути на рудник братки захватили Гуреева и, видимо, потребовали отдать золото, иначе как объяснить, почему они поменяли маршрут и направились именно к старой штольне… При этом еще непонятно, кто угнал их вертолет, предварительно освободив диспетчера и радиста. Дальше… На трупе Гуреева обнаружены следы пыток… Интересно, успели бандюки его расколоть насчет меня или нет? Хорошо, что их всех перекоцали, а то вели бы меня сейчас под белы рученьки… Козел, Петраков, дозвониться, видите ли, не мог! Нет, пора сматываться… И от своих, и от чужих… А братков-то, видимо, послал непростой человек, информированный, со связями, коли снабдил их вертолетом, да еще грамотно отправил под видом комиссии… Все… Сидеть здесь дальше небезопасно, придется до вечера перекантоваться где-нибудь, а потом пробираться в аэропорт… Пора уходить…»
Приняв решение, Круглов поднял взгляд на Вахрушева:
– Вениамин Игоревич, я должен срочно лететь в Озерный, только вот дождусь окончания доклада Есении Викторовны, чтобы забрать ее. На завтрашний банкет мы оставаться не будем, не до банкетов теперь, сами понимаете…
Вахрушев сочувственно кивнул:
– Понимаю…
Протянув Вахрушеву руку на прощание, Круглов добавил:
– Я позвоню вам насчет похорон Граховского.
Вахрушев снова кивнул и сказал, пожимая руку Круглову:
– Я обязательно прилечу. Передавайте поклон Есении Викторовне, у нее блестящий доклад, я вчера его тезисно просмотрел, но мы с ней так и не успели его обсудить. Думал, послушаю ее, время еще будет, а видите, как все обернулось…
– Да уж… До свидания, Вениамин Игоревич, – попрощался Круглов и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Секретарша, сидящая перед компьютером, с любопытством подняла на него глаза.
– Прощайте, Машенька, – сказал он ей. – Мы с Есенией Викторовной улетаем в Озерный.
– А что случилось-то? Конференция ведь еще не закончилась, – поинтересовалась та.
– Дела… – многозначительно ответил Круглов и подмигнул девушке: – Счастливо оставаться.
Маша, улыбнувшись ему в ответ, помахала в воздухе кончиками пальцев.
Круглов, выйдя из приемной, быстро направился по коридору в сторону лестницы, сосредоточенно думая о своих дальнейших действиях. Он прекрасно понимал, что если Гуреев «заговорил», то с минуты на минуту можно было ожидать «гостей».
Озабоченный непредвиденными осложнениями, Круглов не заметил, как позади него бесшумно отворилась дверь в один из кабинетов, и когда от удара по голове у него перед глазами вспыхнул ослепительный свет, он только и успел подумать, проваливаясь в темноту: «Они уже здес-с-сь…»
«Нужно будет выяснить, – думал он, – не запрашивали ли здешние специалисты образцы тканей пациентов? Если да, то тогда понятно, как им удавалось присылать в клиники органы, идеально совместимые с организмом реципиентов».
Внимательно слушая докладчицу, Кондратюк прикидывал, как лучше к ней «подкатить». Ему нужна была информация, которой владела Вербицкая, но дело осложнял этот подозрительный гэбэшник, который все время крутился возле нее.
«Кстати, куда это Маша его увела? – подумал Кондратюк, покосившись на пустое место, на котором десять минут назад сидел Круглов. – Хорошо бы, если бы он там задержался подольше… Тогда можно было бы подойти к Вербицкой под видом обсуждения ее доклада, а там уже действовать по обстановке…»
Кондратюк, слушая доклад, автоматически разглядывал Вербицкую. Ему нравилась эта красивая женщина, обстоятельно и спокойно излагающая свои мысли. Если бы она вот также рассказала все его тамошнему руководству, это было бы высоко оценено, но человека в чемодан не засунешь и не увезешь…
А докладчица тем временем приступила к показу слайдов, иллюстрировавших проводимые в ее лаборатории опыты. В зале выключили свет, и в темноте на экране появились яркие фотографии, на которых были изображены печени и почки, успешно взращенные из фрагментов органов. Закончила Вербицкая свое выступление фразой, что «недалек тот час, когда эти органы можно будет имплантировать больным людям взамен изношенных».
Кондратюк вспомнил, что в начале девяностых годов в научной среде промелькнуло утверждение директора Института хирургии Казахстана, академика Мухтара Алиева, о возможности трансплантации клеток печени. Казахские исследователи пытались пересадить клетки из здоровой печени эмбриона в печень, пораженную циррозом, считая, что эти клетки должны хорошо прижиться и активно расти, заставляя пораженную циррозом печень уменьшиться и, постепенно атрофируясь, уступить место здоровой. Эти исследования были продолжены в Актюбинской медицинской академии, но практического результата они пока не дали. Хотя вполне возможно, что в недалеком будущем эти методы, наконец, помогут человечеству справиться со многими тяжелыми недугами.
Когда в зале зажегся свет, публика начала засыпать докладчицу вопросами, на которые она легко и доброжелательно отвечала.
Филипп, ощущая нетерпение, поглядывал на еще пустующее кресло Круглова, и думал о том, что скорее бы эти научные светила удовлетворили свое любопытство и отпустили Вербицкую с трибуны.
Наконец, провожаемая бурными аплодисментами, она спустилась в зал и села на свое место в пятом ряду недалеко от прохода. К сожалению, рядом с ней не было свободных кресел, а окружающие ее ученые, улыбаясь, наперебой кинулись пожимать ей руку, произнося какие-то лестные слова.
Филипп почувствовал, как у него внутри шевельнулось ревнивое раздражение: «Какого черта! Она – моя! Из-за нее я затеял весь этот сыр-бор!..»
Но никто этого, конечно, не знал, а Вербицкая, почувствовав пристальный взгляд Кондратюка, настороженно повернулась и, встретившись с ним глазами, неожиданно улыбнулась ему. Филипп тоже улыбнулся ей в ответ и в знак одобрения поднял большой палец руки, не боясь показаться фамильярным, поскольку это вполне могло выглядеть как выражение восторженного одобрения коллеги.
Заместитель Вахрушева объявил следующего докладчика из петербургского НИИ Цитологии. Пока тот шел к сцене, Филипп, еще раз убедившись, что Круглов пока не вернулся, начал прикидывать, как пересадить на его место кого-нибудь из окружения Вербицкой и самому сесть рядом с ней.
Но в этот момент мимо него вдруг прошел высокий мужчина лет пятидесяти, который направился прямиком к Вербицкой и что-то тихо сказал ей. Есения удивленно посмотрела на него, после чего, извинившись, поднялась и пошла вслед за мужчиной к выходу из зала.
Филипп насторожился: сначала куда-то вызвали ее соглядатая, теперь ее саму… Неужели ее увезут сразу после доклада?
Решив проверить, что происходит, он дождался, когда Вербицкая с мужчиной выйдут из зала, и тоже поднялся, поспешив к выходу за ними следом.
Подняв голову, он попытался осмотреться, и тут же наткнулся взглядом на сидящих рядом двух мужчин, которые внимательно следили за ним. Он их явно не знал.
На бандитов они похожи не были, хотя один из них, постарше, был довольно крупного телосложения и носил короткую стрижку. А вот второй, помладше и посубтильней, вдруг показался Круглову знакомым.
– Что вам от меня надо? – спросил их Круглов, попытавшись перевернуться набок.
– Лежи тихохонько, – сказал тот, что постарше, и ласково прижал его к полу ногой.
Второй молчал и пристально разглядывал Круглова с таким выражением лица, что тому стало не по себе.
«Где же я его видел?» – мучился Круглов в догадках. У него была хорошая память на лица, ошибки быть не могло – они где-то встречались…
– Нет, серьезно, мужики, зачем вы меня связали? – снова спросил Круглов, чувствуя себя совершенно по-идиотски.
Не обращая на него внимания, полузнакомый мужчина обратился к здоровяку:
– Федор, сходи за ней, она уже, наверное, закончила доклад. И не забудь забрать наши куртки. А я с ним побуду, – и он опять вперил неприязненный взгляд в Круглова.
Тот, кого он назвал Федором, поднялся и, передав напарнику кругловский пистолет, на котором был навернут глушитель, сказал:
– Если будет рыпаться, успокой его вот этим по черепку.
Мужчина с опаской взял у него оружие и осторожно положил к себе на колени.
Федор вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Круглов набрал воздуха в легкие, чтобы крикнуть, позвать кого-нибудь на помощь, может, и охрана услышит, но мужчина угрожающе привстал со своего места и, подавшись к Круглову, тихо произнес:
– Не вздумай орать, кокну, и не задумаюсь!
Круглов озадаченно замер. Ситуация была какая-то дикая.
Повернув голову в сторону сидящего на стуле мужчины, он спросил его:
– Мы где-то встречались? Лицо мне ваше, вроде, знакомо…
Мужчина зло усмехнулся и, бросив на него уничтожающий взгляд, произнес:
– Ишь ты, какой памятливый! Это у тебя профессиональное, небось…
И тут Круглов его узнал: «Ни хрена себе! Да это же бухгалтер Есении собственной персоной! Ты смотри, нашел ведь ее!».
Он восхищенно посмотрел на Леонида.
– Не ожидал увидеть вас здесь, Леонид Аркадьевич, – сказал он, улыбаясь во весь рот. – А что это вы со своими волосами сделали, в молодости вы вроде шатеном были? Или седеть начали? Понимаю, женщины седых не любят…
Леонид окатил его презрительным взглядом, но промолчал, сжав челюсти.
– А чего мы ждем? И чего это вы на меня такие взгляды кидаете? – вновь спросил Круглов, надеясь разговорить Леонида и, дождавшись какой-нибудь его оплошности, освободиться. Он просто ощущал, как у него под ногами начинает гореть земля.
– И он еще спрашивает?! – едва сдерживаясь, чтобы не звездануть Круглова по голове, возмутился Леонид. – Ну ты и наглец! Да ты ведь мне всю жизнь сломал! Отнял женщину, которую я любил, отнял сына! Как ты хочешь, чтобы я на тебя смотрел?
– Ты считаешь, что это я тебе жизнь сломал? – тоже переходя на «ты» и делая ударение на «я», усмехнулся Круглов. – Нет, я тебе ее не ломал. Я, чтоб ты знал, выполнял свой профессиональный долг, оберегая государственные интересы моей страны. И когда я начинал работать, то свято верил, что обязан охранять секреты нашей великой державы, которая противостояла кровожадному миру капитализма, ждущему, как бы нас сожрать. Да только и мы не лыком шиты. Наши ученые давно поняли, что есть вещи поэффективнее ядерных и прочих бомб. Поэтому в то время, когда Америка сливала к себе «мозги» и бряцала оружием, мы со всего мира собирали генетический материал. В наших хранилищах находятся сливки генофонда Земли, в частности ДНК известных политиков и бизнесменов мира. И это дает нам большой простор для действий…
– Не сомневаюсь, но только зачем ты мне это все рассказываешь? – отмахнулся Леонид. – Наслышан я о ваших достижениях и всяких там ППРГСН… Все это лабуда, не стоящая страданий людей.
– Лабуда?! – вскинулся Круглов. – Да ты знаешь, что эта «лабуда» работает почище любого самого мощного оружия? Причем работает незаметно и нераскрываемо?
Леонид недоверчиво посмотрел на него.
– Да-да! А то, что всех, кто валил в прошлые годы из нашей страны, мы отпускали с «сюрпризом», знаешь? То-то и оно, что не знаешь, а они уже заложили такую закваску в давно бродящем западном мире, особенно в Штатах, что мне иногда самому становится страшно. Все эти взлеты наших мафий за рубежом, думаешь, это все случайность? Ни хрена! Просто уже лет тридцать всем «отъезжантам» в «дринк» незаметно добавляются генетические присадки, которые полностью блокируют появление иррациональных чувств у них самих и их потомков, а изменения в психологии не так заметны, их сразу не уловишь. Слышал, наверное, какой огромный процент психически больных людей проживает сейчас в Штатах… Хотя после расшифровки генома человека нашим ученым не составило бы особых проблем применить и генетическое оружие, вызывающее физиологические мутации, например, рост хобота и рогов у всех солдат противоборствующей стороны, но нам пока это не нужно.
– И что же это еще за иррациональные чувства? – спросил Леонид, чувствуя холодок от речей Круглова.
– Да те самые: совесть, честь, долг, грех. Мутанты этих чувств знать не будут, и станут жрать свое общество, друг друга и самих себя. И сожрут, верь моему слову… Так что наши эмигранты или «бывшие русские» – это живые мины с отложенным взрывом, так сказать: наши «секс-бомбы»… Америка думает, что она поставит Россию на колени, но придет время, и ей будет не до наших коленок. Она не будет знать, как ей с собственным-то населением разобраться…
Увидев, что Леонид внимательно слушает, Круглов решил идти ва-банк:
– Слушай, Леонид, развяжи ты меня! Ну не представляю я ни для тебя, ни для Есении больше никакой опасности. Если ты думаешь, что моя жизнь здесь была сахарной, то глубоко ошибаешься. Да я, если хочешь знать, из-за твоей женщины загремел сюда и проторчал здесь без малого пятнадцать лет. У тебя-то хоть сын есть, да и Есения твоя жива, а у меня ничего – только эта долбаная работа. А сейчас жизнь пошла к закату, еще немного и я буду никому не нужен. Ты посмотри, что творится вокруг. Все ведь разваливается, разворовывается, продается! Но мне теперь хочется просто жить. Надоело бороться, хочу на покой, под какую-нибудь пальму. Мы как раз сегодня собирались с Есенией «уходить» отсюда, для этого и была затеяна вся эта поездка на конференцию. У нас уже и билеты заказаны…
– Ты еще скажи, что вы с Есенией большие друзья, – перебил его Леонид, насмешливо глядя на него.
– Да, друзья! – с напором ответил Круглов. – Я все эти годы поддерживал ее, как мог. Кстати, и сына я тебе вернул. И он, по моим сведениям, добрался до тебя цел и невредим…
Леонид бросил на него удивленный взгляд.
– Да, да, спроси у Есении, если не веришь… – предложил Круглов.
– Зачем же в нас тогда стреляли? – с недоумением спросил Леонид.
– И что, попали? – спросил в свою очередь Круглов, насторожившись. Он об этом не знал, в Конторе ему только сказали, что мальчишка объявился в Питере, где его вместе с отцом безуспешно пытались задержать, но как это было – не прокомментировали.
– Нет, но стекла в машине попортили.
– Ну, вот видишь! – с облегчением воскликнул Круглов. – Если бы хотели попасть, то обязательно бы попали! А стреляли просто так: для создания видимости горячей обстановки…
В этот момент открылась дверь, и вошли Федор с Есенией. В руках Федора была охапка одежды: поверх своей куртки и Леонида он нес дубленку Есении.
Есения, войдя в кабинет и увидев лежащего на полу Круглова, ошеломленно остановилась.
Повернувшись к Федору, она сурово спросила его:
– Что здесь происходит?
Тот промолчал и посмотрел поверх ее головы на Леонида.
Поднявшись со своего места, отчего лежащий на его коленях пистолет с грохотом упал на пол, Леонид сказал дрогнувшим голосом:
– Здравствуй, Есения.
Она резко повернула голову и устремила на него потрясенный взгляд.
Леонид молча смотрел на нее, наблюдая, как недоверие в ее глазах сменяется надеждой, а потом и радостью.
– Леонид Аркадьевич? – тихо спросила она. – Это правда вы?
– Ну какой я тебе «Леонид Аркадьевич»? – укоризненно сказал он, подходя к ней. – Ты что, все забыла? – и он обнял ее.
Она вдруг судорожно обхватила его руками, словно боясь, что он сейчас исчезнет, а потом, закрыв глаза, стала незряче ощупывать чуткими пальцами его лицо. Леонида это даже немного испугало.
– Какая трогательная встреча! – не утерпел с пола Круглов, чувствуя бешеную ревность и злость от того, что он находится перед Есенией в таком унизительном положении.
– Развяжите его, – попросила Есения, услышав голос Круглова. – Он мне очень помог.
– Это правда, что он устроил побег Лёне? – тихо спросил ее Леонид.
– Да, – коротко подтвердила она.
Озадаченно посмотрев на Круглова, Леонид помедлил, решая, что делать, но потом сказал:
– И все-таки я ему не доверяю. Давайте, лучше оставим его здесь. Полежит немного связанным, пока его не найдут, а мы тем временем скроемся.
– Без меня вам не скрыться, – твердо произнес Круглов. – По вашему следу бросят таких профессионалов, что далеко вы не уйдете, верьте моему слову! У вас есть шансы только в одном случае: если вас поведу я.
– Сергей Сергеевич прав, он знает, что делать, – сказала Есения. – Тем более что мы сегодня как раз собирались исчезнуть…
– …и у меня уже все готово… – добавил Круглов.
Федор молча резанул по шнуру, который опутывал руки Круглова, освобождая его.
Сев рывком на полу, Круглов принялся растирать запястья.
– Может, и оружие вернете? – больше для проформы спросил он.
Федор отрицательно покачал головой и, похлопав себя по поясу, ответил:
– Пусть у меня пока побудет, так спокойнее…
– Ну ладно, нужно выбираться отсюда, – сказал, вставая, Круглов. – Где мой кейс?
– Вон… – показал Леонид на лежавший под столом «дипломат».
Он с трудом запихнул его туда, когда Федор отстегнул «дипломат» от запястья Круглова, чтобы связать ему руки. При этом их удивила неожиданная тяжесть элегантного с вида чемоданчика – что Круглов мог в нем такое таскать, не пудовую же гирю?
– Кстати, а чем это вы меня шарахнули? – спросил Круглов, потирая затылок и морщась от боли. – Шишак здоровенный набили, садисты…
Федор усмехнулся, глянув на Леонида, и вдруг предостерегающе поднял руку: из коридора донеслись тяжелые шаги нескольких человек, следовавших мимо их кабинета. Спустя секунд десять хлопнула дверь где-то дальше по коридору.
Круглов тоже насторожился.
«Кто это тут может ходить группами? – подумал он, глянув на часы. – Перерыв еще не начался…»
Его интуиция, обострившаяся в последнее время, подсказывала ему, что оставаться здесь дольше становится опасным.
– Кто-нибудь видел, как ты вел сюда Есению? – тихо спросил он у Федора, придвигаясь к нему.
– Охранник видел, как мы с ней поднимались из гардероба по лестнице сюда. А что?
– Да жду я тут одних «гостей»… – туманно ответил Круглов. – Если это они, то что-то слишком быстро…
– Не из тех ли это «гостей», что в Озерный прилетали под видом комиссии? – спросил Леонид, прислушивавшийся к их разговору.
– А ты-то откуда об этом знаешь?! – удивился Круглов, уставившись на Леонида.
– А мы там тоже были… – ответил тот спокойно и метнул ехидный взгляд на пораженного Круглова.
– Уж не вы ли угнали их вертолет? – не веря собственным словам, спросил Круглов.
– Мы – самые, – гордо кивнул Леонид.
– И откуда что берется?… – протянул Круглов, с уважением переводя взгляд с Леонида на Федора и обратно. – Да я теперь, мужики, уверен, что мы прорвемся… в широком смысле прорвемся…
– Хорош лясы точить, прорывальщики! – вдруг прервал их разговор Федор. – Уходить будем тихо, – подойдя к двери, он прислонился к ней ухом и стал слушать.
Из коридора не доносилось ни звука.
Глава третья
– Но это еще не все… – перебил его Вахрушев.
– А что еще? – уже реально встревожившись посмотрел на него Круглов.
– Было совершено нападение на объект…
Круглов, внутренне похолодев, поставил дипломат на пол и, встав, потянулся через стол к телефону ВЧ.
Дозвонившись до Озерного, где ответил капитан Петраков, он молча выслушал его доклад и только потом спросил:
– Когда это произошло?
– Вчера, сразу же после вашего отлета, – ответил Петраков.
– Так что же ты, мать твою, мне сразу не доложил? – взъярился Круглов, не обращая внимания на находящегося в кабинете Вахрушева.
– Я был ранен, да и разобрались со всем только к вечеру, а потом дозвониться к вам не могли…
– Ты мне сказки-то не рассказывай, – зло оборвал его Круглов. – Дозвониться они не могли! Гуреев успел сказать, что они от него хотели?
– Нет, когда мы его вытащили из машины, он уже был мертв. Кстати, товарищ подполковник, на его теле были обнаружены характерные следы, похоже, его… пытали.
– Час от часу не легче, дожили! – воскликнул Круглов и, вздохнув, устало добавил: – Ладно, пока отбой! Ждите меня, к вечеру буду…
Положив трубку на рычаг, Круглов опустился на стул, переваривая полученную информацию.
«Та– ак, в Озерный на вертолете под видом комиссии, похоже, прилетели дружки тех ребят, кого я накануне положил, – размышлял он. – По пути на рудник братки захватили Гуреева и, видимо, потребовали отдать золото, иначе как объяснить, почему они поменяли маршрут и направились именно к старой штольне… При этом еще непонятно, кто угнал их вертолет, предварительно освободив диспетчера и радиста. Дальше… На трупе Гуреева обнаружены следы пыток… Интересно, успели бандюки его расколоть насчет меня или нет? Хорошо, что их всех перекоцали, а то вели бы меня сейчас под белы рученьки… Козел, Петраков, дозвониться, видите ли, не мог! Нет, пора сматываться… И от своих, и от чужих… А братков-то, видимо, послал непростой человек, информированный, со связями, коли снабдил их вертолетом, да еще грамотно отправил под видом комиссии… Все… Сидеть здесь дальше небезопасно, придется до вечера перекантоваться где-нибудь, а потом пробираться в аэропорт… Пора уходить…»
Приняв решение, Круглов поднял взгляд на Вахрушева:
– Вениамин Игоревич, я должен срочно лететь в Озерный, только вот дождусь окончания доклада Есении Викторовны, чтобы забрать ее. На завтрашний банкет мы оставаться не будем, не до банкетов теперь, сами понимаете…
Вахрушев сочувственно кивнул:
– Понимаю…
Протянув Вахрушеву руку на прощание, Круглов добавил:
– Я позвоню вам насчет похорон Граховского.
Вахрушев снова кивнул и сказал, пожимая руку Круглову:
– Я обязательно прилечу. Передавайте поклон Есении Викторовне, у нее блестящий доклад, я вчера его тезисно просмотрел, но мы с ней так и не успели его обсудить. Думал, послушаю ее, время еще будет, а видите, как все обернулось…
– Да уж… До свидания, Вениамин Игоревич, – попрощался Круглов и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Секретарша, сидящая перед компьютером, с любопытством подняла на него глаза.
– Прощайте, Машенька, – сказал он ей. – Мы с Есенией Викторовной улетаем в Озерный.
– А что случилось-то? Конференция ведь еще не закончилась, – поинтересовалась та.
– Дела… – многозначительно ответил Круглов и подмигнул девушке: – Счастливо оставаться.
Маша, улыбнувшись ему в ответ, помахала в воздухе кончиками пальцев.
Круглов, выйдя из приемной, быстро направился по коридору в сторону лестницы, сосредоточенно думая о своих дальнейших действиях. Он прекрасно понимал, что если Гуреев «заговорил», то с минуты на минуту можно было ожидать «гостей».
Озабоченный непредвиденными осложнениями, Круглов не заметил, как позади него бесшумно отворилась дверь в один из кабинетов, и когда от удара по голове у него перед глазами вспыхнул ослепительный свет, он только и успел подумать, проваливаясь в темноту: «Они уже здес-с-сь…»
* * *
Филипп Кондратюк сидел в третьем ряду, слушая доклад Есении Викторовны Вербицкой и, что называется, «нутром чуял», что вот она, наконец, настоящая рыба. Доклад Вербицкой повествовал об успехах их лаборатории в опытах по выращиванию органов из органических клеток. Докладчица представляла это как первые результаты успешной экспериментаторской работы, у которой грандиозное будущее, но Кондратюк чувствовал, что за ее профессиональным спокойствием стоит еще что-то. Вербицкая явно знала о предмете неизмеримо больше, чем говорила. Ему было знакомо это спокойствие профессионалов. И если органы, поступавшие на запад и так насторожившие его начальство своим качеством, являются не донорскими, а выращиваются из ткани больных в одной из лабораторий института, то тогда понятно, что эта лаборатория не просто начала робкие и удачные опыты в этом направлении, а имеет в этом уже достаточный опыт, если не сказать больше. И об этой лаборатории нужно узнать подробнее.«Нужно будет выяснить, – думал он, – не запрашивали ли здешние специалисты образцы тканей пациентов? Если да, то тогда понятно, как им удавалось присылать в клиники органы, идеально совместимые с организмом реципиентов».
Внимательно слушая докладчицу, Кондратюк прикидывал, как лучше к ней «подкатить». Ему нужна была информация, которой владела Вербицкая, но дело осложнял этот подозрительный гэбэшник, который все время крутился возле нее.
«Кстати, куда это Маша его увела? – подумал Кондратюк, покосившись на пустое место, на котором десять минут назад сидел Круглов. – Хорошо бы, если бы он там задержался подольше… Тогда можно было бы подойти к Вербицкой под видом обсуждения ее доклада, а там уже действовать по обстановке…»
Кондратюк, слушая доклад, автоматически разглядывал Вербицкую. Ему нравилась эта красивая женщина, обстоятельно и спокойно излагающая свои мысли. Если бы она вот также рассказала все его тамошнему руководству, это было бы высоко оценено, но человека в чемодан не засунешь и не увезешь…
А докладчица тем временем приступила к показу слайдов, иллюстрировавших проводимые в ее лаборатории опыты. В зале выключили свет, и в темноте на экране появились яркие фотографии, на которых были изображены печени и почки, успешно взращенные из фрагментов органов. Закончила Вербицкая свое выступление фразой, что «недалек тот час, когда эти органы можно будет имплантировать больным людям взамен изношенных».
Кондратюк вспомнил, что в начале девяностых годов в научной среде промелькнуло утверждение директора Института хирургии Казахстана, академика Мухтара Алиева, о возможности трансплантации клеток печени. Казахские исследователи пытались пересадить клетки из здоровой печени эмбриона в печень, пораженную циррозом, считая, что эти клетки должны хорошо прижиться и активно расти, заставляя пораженную циррозом печень уменьшиться и, постепенно атрофируясь, уступить место здоровой. Эти исследования были продолжены в Актюбинской медицинской академии, но практического результата они пока не дали. Хотя вполне возможно, что в недалеком будущем эти методы, наконец, помогут человечеству справиться со многими тяжелыми недугами.
Когда в зале зажегся свет, публика начала засыпать докладчицу вопросами, на которые она легко и доброжелательно отвечала.
Филипп, ощущая нетерпение, поглядывал на еще пустующее кресло Круглова, и думал о том, что скорее бы эти научные светила удовлетворили свое любопытство и отпустили Вербицкую с трибуны.
Наконец, провожаемая бурными аплодисментами, она спустилась в зал и села на свое место в пятом ряду недалеко от прохода. К сожалению, рядом с ней не было свободных кресел, а окружающие ее ученые, улыбаясь, наперебой кинулись пожимать ей руку, произнося какие-то лестные слова.
Филипп почувствовал, как у него внутри шевельнулось ревнивое раздражение: «Какого черта! Она – моя! Из-за нее я затеял весь этот сыр-бор!..»
Но никто этого, конечно, не знал, а Вербицкая, почувствовав пристальный взгляд Кондратюка, настороженно повернулась и, встретившись с ним глазами, неожиданно улыбнулась ему. Филипп тоже улыбнулся ей в ответ и в знак одобрения поднял большой палец руки, не боясь показаться фамильярным, поскольку это вполне могло выглядеть как выражение восторженного одобрения коллеги.
Заместитель Вахрушева объявил следующего докладчика из петербургского НИИ Цитологии. Пока тот шел к сцене, Филипп, еще раз убедившись, что Круглов пока не вернулся, начал прикидывать, как пересадить на его место кого-нибудь из окружения Вербицкой и самому сесть рядом с ней.
Но в этот момент мимо него вдруг прошел высокий мужчина лет пятидесяти, который направился прямиком к Вербицкой и что-то тихо сказал ей. Есения удивленно посмотрела на него, после чего, извинившись, поднялась и пошла вслед за мужчиной к выходу из зала.
Филипп насторожился: сначала куда-то вызвали ее соглядатая, теперь ее саму… Неужели ее увезут сразу после доклада?
Решив проверить, что происходит, он дождался, когда Вербицкая с мужчиной выйдут из зала, и тоже поднялся, поспешив к выходу за ними следом.
* * *
Очнувшись, Круглов открыл глаза и обнаружил себя лежащим на полу лицом вниз. Руки его были больно вывернуты и чем-то связаны за спиной. «Дипломата», который у него был до этого пристегнут к руке, он не почувствовал.Подняв голову, он попытался осмотреться, и тут же наткнулся взглядом на сидящих рядом двух мужчин, которые внимательно следили за ним. Он их явно не знал.
На бандитов они похожи не были, хотя один из них, постарше, был довольно крупного телосложения и носил короткую стрижку. А вот второй, помладше и посубтильней, вдруг показался Круглову знакомым.
– Что вам от меня надо? – спросил их Круглов, попытавшись перевернуться набок.
– Лежи тихохонько, – сказал тот, что постарше, и ласково прижал его к полу ногой.
Второй молчал и пристально разглядывал Круглова с таким выражением лица, что тому стало не по себе.
«Где же я его видел?» – мучился Круглов в догадках. У него была хорошая память на лица, ошибки быть не могло – они где-то встречались…
– Нет, серьезно, мужики, зачем вы меня связали? – снова спросил Круглов, чувствуя себя совершенно по-идиотски.
Не обращая на него внимания, полузнакомый мужчина обратился к здоровяку:
– Федор, сходи за ней, она уже, наверное, закончила доклад. И не забудь забрать наши куртки. А я с ним побуду, – и он опять вперил неприязненный взгляд в Круглова.
Тот, кого он назвал Федором, поднялся и, передав напарнику кругловский пистолет, на котором был навернут глушитель, сказал:
– Если будет рыпаться, успокой его вот этим по черепку.
Мужчина с опаской взял у него оружие и осторожно положил к себе на колени.
Федор вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Круглов набрал воздуха в легкие, чтобы крикнуть, позвать кого-нибудь на помощь, может, и охрана услышит, но мужчина угрожающе привстал со своего места и, подавшись к Круглову, тихо произнес:
– Не вздумай орать, кокну, и не задумаюсь!
Круглов озадаченно замер. Ситуация была какая-то дикая.
Повернув голову в сторону сидящего на стуле мужчины, он спросил его:
– Мы где-то встречались? Лицо мне ваше, вроде, знакомо…
Мужчина зло усмехнулся и, бросив на него уничтожающий взгляд, произнес:
– Ишь ты, какой памятливый! Это у тебя профессиональное, небось…
И тут Круглов его узнал: «Ни хрена себе! Да это же бухгалтер Есении собственной персоной! Ты смотри, нашел ведь ее!».
Он восхищенно посмотрел на Леонида.
– Не ожидал увидеть вас здесь, Леонид Аркадьевич, – сказал он, улыбаясь во весь рот. – А что это вы со своими волосами сделали, в молодости вы вроде шатеном были? Или седеть начали? Понимаю, женщины седых не любят…
Леонид окатил его презрительным взглядом, но промолчал, сжав челюсти.
– А чего мы ждем? И чего это вы на меня такие взгляды кидаете? – вновь спросил Круглов, надеясь разговорить Леонида и, дождавшись какой-нибудь его оплошности, освободиться. Он просто ощущал, как у него под ногами начинает гореть земля.
– И он еще спрашивает?! – едва сдерживаясь, чтобы не звездануть Круглова по голове, возмутился Леонид. – Ну ты и наглец! Да ты ведь мне всю жизнь сломал! Отнял женщину, которую я любил, отнял сына! Как ты хочешь, чтобы я на тебя смотрел?
– Ты считаешь, что это я тебе жизнь сломал? – тоже переходя на «ты» и делая ударение на «я», усмехнулся Круглов. – Нет, я тебе ее не ломал. Я, чтоб ты знал, выполнял свой профессиональный долг, оберегая государственные интересы моей страны. И когда я начинал работать, то свято верил, что обязан охранять секреты нашей великой державы, которая противостояла кровожадному миру капитализма, ждущему, как бы нас сожрать. Да только и мы не лыком шиты. Наши ученые давно поняли, что есть вещи поэффективнее ядерных и прочих бомб. Поэтому в то время, когда Америка сливала к себе «мозги» и бряцала оружием, мы со всего мира собирали генетический материал. В наших хранилищах находятся сливки генофонда Земли, в частности ДНК известных политиков и бизнесменов мира. И это дает нам большой простор для действий…
– Не сомневаюсь, но только зачем ты мне это все рассказываешь? – отмахнулся Леонид. – Наслышан я о ваших достижениях и всяких там ППРГСН… Все это лабуда, не стоящая страданий людей.
– Лабуда?! – вскинулся Круглов. – Да ты знаешь, что эта «лабуда» работает почище любого самого мощного оружия? Причем работает незаметно и нераскрываемо?
Леонид недоверчиво посмотрел на него.
– Да-да! А то, что всех, кто валил в прошлые годы из нашей страны, мы отпускали с «сюрпризом», знаешь? То-то и оно, что не знаешь, а они уже заложили такую закваску в давно бродящем западном мире, особенно в Штатах, что мне иногда самому становится страшно. Все эти взлеты наших мафий за рубежом, думаешь, это все случайность? Ни хрена! Просто уже лет тридцать всем «отъезжантам» в «дринк» незаметно добавляются генетические присадки, которые полностью блокируют появление иррациональных чувств у них самих и их потомков, а изменения в психологии не так заметны, их сразу не уловишь. Слышал, наверное, какой огромный процент психически больных людей проживает сейчас в Штатах… Хотя после расшифровки генома человека нашим ученым не составило бы особых проблем применить и генетическое оружие, вызывающее физиологические мутации, например, рост хобота и рогов у всех солдат противоборствующей стороны, но нам пока это не нужно.
– И что же это еще за иррациональные чувства? – спросил Леонид, чувствуя холодок от речей Круглова.
– Да те самые: совесть, честь, долг, грех. Мутанты этих чувств знать не будут, и станут жрать свое общество, друг друга и самих себя. И сожрут, верь моему слову… Так что наши эмигранты или «бывшие русские» – это живые мины с отложенным взрывом, так сказать: наши «секс-бомбы»… Америка думает, что она поставит Россию на колени, но придет время, и ей будет не до наших коленок. Она не будет знать, как ей с собственным-то населением разобраться…
Увидев, что Леонид внимательно слушает, Круглов решил идти ва-банк:
– Слушай, Леонид, развяжи ты меня! Ну не представляю я ни для тебя, ни для Есении больше никакой опасности. Если ты думаешь, что моя жизнь здесь была сахарной, то глубоко ошибаешься. Да я, если хочешь знать, из-за твоей женщины загремел сюда и проторчал здесь без малого пятнадцать лет. У тебя-то хоть сын есть, да и Есения твоя жива, а у меня ничего – только эта долбаная работа. А сейчас жизнь пошла к закату, еще немного и я буду никому не нужен. Ты посмотри, что творится вокруг. Все ведь разваливается, разворовывается, продается! Но мне теперь хочется просто жить. Надоело бороться, хочу на покой, под какую-нибудь пальму. Мы как раз сегодня собирались с Есенией «уходить» отсюда, для этого и была затеяна вся эта поездка на конференцию. У нас уже и билеты заказаны…
– Ты еще скажи, что вы с Есенией большие друзья, – перебил его Леонид, насмешливо глядя на него.
– Да, друзья! – с напором ответил Круглов. – Я все эти годы поддерживал ее, как мог. Кстати, и сына я тебе вернул. И он, по моим сведениям, добрался до тебя цел и невредим…
Леонид бросил на него удивленный взгляд.
– Да, да, спроси у Есении, если не веришь… – предложил Круглов.
– Зачем же в нас тогда стреляли? – с недоумением спросил Леонид.
– И что, попали? – спросил в свою очередь Круглов, насторожившись. Он об этом не знал, в Конторе ему только сказали, что мальчишка объявился в Питере, где его вместе с отцом безуспешно пытались задержать, но как это было – не прокомментировали.
– Нет, но стекла в машине попортили.
– Ну, вот видишь! – с облегчением воскликнул Круглов. – Если бы хотели попасть, то обязательно бы попали! А стреляли просто так: для создания видимости горячей обстановки…
В этот момент открылась дверь, и вошли Федор с Есенией. В руках Федора была охапка одежды: поверх своей куртки и Леонида он нес дубленку Есении.
Есения, войдя в кабинет и увидев лежащего на полу Круглова, ошеломленно остановилась.
Повернувшись к Федору, она сурово спросила его:
– Что здесь происходит?
Тот промолчал и посмотрел поверх ее головы на Леонида.
Поднявшись со своего места, отчего лежащий на его коленях пистолет с грохотом упал на пол, Леонид сказал дрогнувшим голосом:
– Здравствуй, Есения.
Она резко повернула голову и устремила на него потрясенный взгляд.
Леонид молча смотрел на нее, наблюдая, как недоверие в ее глазах сменяется надеждой, а потом и радостью.
– Леонид Аркадьевич? – тихо спросила она. – Это правда вы?
– Ну какой я тебе «Леонид Аркадьевич»? – укоризненно сказал он, подходя к ней. – Ты что, все забыла? – и он обнял ее.
Она вдруг судорожно обхватила его руками, словно боясь, что он сейчас исчезнет, а потом, закрыв глаза, стала незряче ощупывать чуткими пальцами его лицо. Леонида это даже немного испугало.
– Какая трогательная встреча! – не утерпел с пола Круглов, чувствуя бешеную ревность и злость от того, что он находится перед Есенией в таком унизительном положении.
– Развяжите его, – попросила Есения, услышав голос Круглова. – Он мне очень помог.
– Это правда, что он устроил побег Лёне? – тихо спросил ее Леонид.
– Да, – коротко подтвердила она.
Озадаченно посмотрев на Круглова, Леонид помедлил, решая, что делать, но потом сказал:
– И все-таки я ему не доверяю. Давайте, лучше оставим его здесь. Полежит немного связанным, пока его не найдут, а мы тем временем скроемся.
– Без меня вам не скрыться, – твердо произнес Круглов. – По вашему следу бросят таких профессионалов, что далеко вы не уйдете, верьте моему слову! У вас есть шансы только в одном случае: если вас поведу я.
– Сергей Сергеевич прав, он знает, что делать, – сказала Есения. – Тем более что мы сегодня как раз собирались исчезнуть…
– …и у меня уже все готово… – добавил Круглов.
Федор молча резанул по шнуру, который опутывал руки Круглова, освобождая его.
Сев рывком на полу, Круглов принялся растирать запястья.
– Может, и оружие вернете? – больше для проформы спросил он.
Федор отрицательно покачал головой и, похлопав себя по поясу, ответил:
– Пусть у меня пока побудет, так спокойнее…
– Ну ладно, нужно выбираться отсюда, – сказал, вставая, Круглов. – Где мой кейс?
– Вон… – показал Леонид на лежавший под столом «дипломат».
Он с трудом запихнул его туда, когда Федор отстегнул «дипломат» от запястья Круглова, чтобы связать ему руки. При этом их удивила неожиданная тяжесть элегантного с вида чемоданчика – что Круглов мог в нем такое таскать, не пудовую же гирю?
– Кстати, а чем это вы меня шарахнули? – спросил Круглов, потирая затылок и морщась от боли. – Шишак здоровенный набили, садисты…
Федор усмехнулся, глянув на Леонида, и вдруг предостерегающе поднял руку: из коридора донеслись тяжелые шаги нескольких человек, следовавших мимо их кабинета. Спустя секунд десять хлопнула дверь где-то дальше по коридору.
Круглов тоже насторожился.
«Кто это тут может ходить группами? – подумал он, глянув на часы. – Перерыв еще не начался…»
Его интуиция, обострившаяся в последнее время, подсказывала ему, что оставаться здесь дольше становится опасным.
– Кто-нибудь видел, как ты вел сюда Есению? – тихо спросил он у Федора, придвигаясь к нему.
– Охранник видел, как мы с ней поднимались из гардероба по лестнице сюда. А что?
– Да жду я тут одних «гостей»… – туманно ответил Круглов. – Если это они, то что-то слишком быстро…
– Не из тех ли это «гостей», что в Озерный прилетали под видом комиссии? – спросил Леонид, прислушивавшийся к их разговору.
– А ты-то откуда об этом знаешь?! – удивился Круглов, уставившись на Леонида.
– А мы там тоже были… – ответил тот спокойно и метнул ехидный взгляд на пораженного Круглова.
– Уж не вы ли угнали их вертолет? – не веря собственным словам, спросил Круглов.
– Мы – самые, – гордо кивнул Леонид.
– И откуда что берется?… – протянул Круглов, с уважением переводя взгляд с Леонида на Федора и обратно. – Да я теперь, мужики, уверен, что мы прорвемся… в широком смысле прорвемся…
– Хорош лясы точить, прорывальщики! – вдруг прервал их разговор Федор. – Уходить будем тихо, – подойдя к двери, он прислонился к ней ухом и стал слушать.
Из коридора не доносилось ни звука.
Глава третья
Выйдя в вестибюль, Филипп с удивлением увидел, что Вербицкая вместе с мужчиной направляется в гардероб.
«Так и есть, – расстроился Кондратюк. – Ее увозят! Черт, что же делать, как ее задержать?!»
Пока он лихорадочно соображал, что делать, Вербицкая вышла из гардероба уже в теплых сапожках, а ее сопровождающий нес целый ворох верхней одежды. Но они почему-то пошли не к выходу из здания, а повернули к лестнице и стали подниматься наверх.
Кондратюк остановился в ожидании, давая им уйти подальше, и решил последовать за ними, но в этот момент сзади хлопнула входная дверь.
Он оглянулся и увидел, как четверо человек атлетического вида вошли в вестибюль и, предъявив какие-то удостоверения, спросили у охранника, где можно разыскать подполковника Круглова.
Охранник, мельком глянув на красную книжицу у первого мужчины, повернулся и указал им в сторону лестницы, по которой им нужно было подняться в приемную Вахрушева. Мол, он видел, как Круглов выходил из зала вместе с секретарем Машей и пока обратно не спускался.
Кивнув, четверка, сосредоточенно глядя перед собой и не заходя в гардероб, проследовала в указанном направлении. Один из мужчин, проходя мимо Кондратюка, мазанул по нему цепким взглядом.
«Это, видимо, коллеги „цербера“ Вербицкой», – подумал Филипп, глядя им вслед, как вдруг его что-то насторожило. Ему показалось, что полы кожаной куртки идущего последним мужчины как-то слишком сильно оттопыриваются. Это было подозрительно.
Подождав, пока они скроются на лестнице, Филипп подошел к охраннику и спросил:
– Егор, кто это был?
– Из ФСБ, – коротко ответил охранник.
– И что они хотели?
– Ищут подполковника Круглова, – сказал тот и, бросив в сторону лестницы, на которой уже никого не было видно, и предложил: – Может, предупредить Машу, что к Круглову прошли люди, пусть его поищет?
– Не надо, – остановил его Кондратюк. – Я сам поднимусь. Круглов все еще у Вахрушева?
– Наверное… По крайней мере, сюда не спускался.
Бросив взгляд в окно на улицу, Филипп увидел на бульваре, ведущем к воротам, черный джип, внутри которого сидел водитель.
– Да, они на нем приехали, – подтвердил охранник, проследив за его взглядом.
«Хорошо их органы жить стали…» – подумал Филипп и, кивнув, мол, я тебя понял, быстро пошел к лестнице, решив догнать странную четверку.
«Неужели секреты, которыми владеет Вербицкая, настолько велики, что для ее сопровождения вызвали еще четверых людей? – думал он на ходу. – Да еще, похоже, с автоматом… Кажется, накрылась моя идея что-то узнать через нее…»
В коридоре было пусто.
– Я пойду погляжу, а вы тут сидите тишки, – сказал он и, переведя взгляд на Круглова, добавил: – И не советую тебе баловать, если что – из-под земли достану…
Круглов только укоризненно развел руками, мол, мы же договорились…
Федор выскользнул в коридор и прикрыл за собой дверь… С этого момента события понеслись вскачь. Показалось, что Федор вернулся тут же, буквально через несколько секунд. Он влетел в кабинет и, закрыв за собой дверь, сказал, обращаясь к Круглову:
– Ты был прав, там ищут именно тебя. Секретарь их убеждает, что ты ушел в гостиницу собираться, а они спорят, что охрана не видела, как ты выходил.
Круглов подобрался.
– Есения, иди за шкаф! – тихо скомандовал он, и та, безропотно подчинившись, шмыгнула в простенок между книжным шкафом и стеной. – Леонид, прикрывай ее. А ты… извини, не знаю твоего имени-отчества, верни мне мое оружие. Эти ребята шутить не будут…
– Это я и без тебя знаю, – усмехнулся Федор. – Да вы друг друга стоите, – с намеком сказал он, но Круглов не понял его. – Оружие тебе дам только в крайнем случае.
«Так и есть, – расстроился Кондратюк. – Ее увозят! Черт, что же делать, как ее задержать?!»
Пока он лихорадочно соображал, что делать, Вербицкая вышла из гардероба уже в теплых сапожках, а ее сопровождающий нес целый ворох верхней одежды. Но они почему-то пошли не к выходу из здания, а повернули к лестнице и стали подниматься наверх.
Кондратюк остановился в ожидании, давая им уйти подальше, и решил последовать за ними, но в этот момент сзади хлопнула входная дверь.
Он оглянулся и увидел, как четверо человек атлетического вида вошли в вестибюль и, предъявив какие-то удостоверения, спросили у охранника, где можно разыскать подполковника Круглова.
Охранник, мельком глянув на красную книжицу у первого мужчины, повернулся и указал им в сторону лестницы, по которой им нужно было подняться в приемную Вахрушева. Мол, он видел, как Круглов выходил из зала вместе с секретарем Машей и пока обратно не спускался.
Кивнув, четверка, сосредоточенно глядя перед собой и не заходя в гардероб, проследовала в указанном направлении. Один из мужчин, проходя мимо Кондратюка, мазанул по нему цепким взглядом.
«Это, видимо, коллеги „цербера“ Вербицкой», – подумал Филипп, глядя им вслед, как вдруг его что-то насторожило. Ему показалось, что полы кожаной куртки идущего последним мужчины как-то слишком сильно оттопыриваются. Это было подозрительно.
Подождав, пока они скроются на лестнице, Филипп подошел к охраннику и спросил:
– Егор, кто это был?
– Из ФСБ, – коротко ответил охранник.
– И что они хотели?
– Ищут подполковника Круглова, – сказал тот и, бросив в сторону лестницы, на которой уже никого не было видно, и предложил: – Может, предупредить Машу, что к Круглову прошли люди, пусть его поищет?
– Не надо, – остановил его Кондратюк. – Я сам поднимусь. Круглов все еще у Вахрушева?
– Наверное… По крайней мере, сюда не спускался.
Бросив взгляд в окно на улицу, Филипп увидел на бульваре, ведущем к воротам, черный джип, внутри которого сидел водитель.
– Да, они на нем приехали, – подтвердил охранник, проследив за его взглядом.
«Хорошо их органы жить стали…» – подумал Филипп и, кивнув, мол, я тебя понял, быстро пошел к лестнице, решив догнать странную четверку.
«Неужели секреты, которыми владеет Вербицкая, настолько велики, что для ее сопровождения вызвали еще четверых людей? – думал он на ходу. – Да еще, похоже, с автоматом… Кажется, накрылась моя идея что-то узнать через нее…»
* * *
Федор медленно приоткрыл дверь и осторожно выглянул в щелку.В коридоре было пусто.
– Я пойду погляжу, а вы тут сидите тишки, – сказал он и, переведя взгляд на Круглова, добавил: – И не советую тебе баловать, если что – из-под земли достану…
Круглов только укоризненно развел руками, мол, мы же договорились…
Федор выскользнул в коридор и прикрыл за собой дверь… С этого момента события понеслись вскачь. Показалось, что Федор вернулся тут же, буквально через несколько секунд. Он влетел в кабинет и, закрыв за собой дверь, сказал, обращаясь к Круглову:
– Ты был прав, там ищут именно тебя. Секретарь их убеждает, что ты ушел в гостиницу собираться, а они спорят, что охрана не видела, как ты выходил.
Круглов подобрался.
– Есения, иди за шкаф! – тихо скомандовал он, и та, безропотно подчинившись, шмыгнула в простенок между книжным шкафом и стеной. – Леонид, прикрывай ее. А ты… извини, не знаю твоего имени-отчества, верни мне мое оружие. Эти ребята шутить не будут…
– Это я и без тебя знаю, – усмехнулся Федор. – Да вы друг друга стоите, – с намеком сказал он, но Круглов не понял его. – Оружие тебе дам только в крайнем случае.