Эриксон Стивен. Врата Смерти(пер. И.Иванова)

   «Мне не вырваться, — подумала она. — Бенет, наверное, уже убит. Теперь и меня убьют».
   Лошади досинцев топтали каторжников. Над головами обреченных мелькали кривые сабли. Фелисину поразило, что люди гибли почти беззвучно. Двое всадников устремились к ней. Фелисина с какой-то отрешенностью следила за ними. Кто же успеет раньше? У одного в руках было копье, нацеленное Фелисине в грудь; второй замахнулся широким мечом, намереваясь, видимо, разрубить ее пополам. Лица обоих раскраснелись от неистовой, животной радости.
   Но вместо Фелисины оба всадника получили по стреле, выбившей каждого из седла. Обернувшись, Фелисина увидела малазанских арбалетчиков. Они наступали двумя шеренгами. Арбалетчики дали первый залп и почти сразу же — второй. Досинские всадники и их кони гибли не беззвучно.
   Третий залп заставил досинцев ретироваться в темноту. Горстка каторжников чудом уцелела. Малазанцы собрали их вместе, видимо собираясь куда-то отвести.
   — Идем со мной, — послышалось рядом.
   Фелисина с трудом вспомнила лицо солдата. Это был Пелла.
   — Куда? — заплетающимся языком спросила она.
   — Мы загоним каторжников в конюшню. Думаю, ты не хочешь туда попасть.
   Он осторожно взял ее за руку.
   — Нас слишком мало, и нам сегодня не до защиты каторжников. Саварк требует, чтобы к утру мятеж был подавлен.
   Фелисина оторопело глядела на молодого солдата.
   — О чем ты?
   Каторжников вели по Ржавому пандусу- Пелла с Фелиси-ной держались чуть поодаль. Убедившись, что рядом нет въедливого сержанта, Пелла окликнул своих товарищей.
   — Мне нужно троих на подмогу.
   — Никак опонны запорошили тебе мозги, Пелла? — усмехнулся один из солдат. — Тут и так жареным пахнет, а ты собираешься разделить наш отряд.
   — Ты совсем ополоумел, парень, — огрызнулся другой. — Нам нужно поскорее запереть это стадо в конюшне и догонять сержанта. У капитана Саварка каждый малазанец на учете.
   — Это подружка Бенета, — сказал им Пелла.
   — Скорее, бывшая, — вздохнула Фелисина. — Думаю, Бенета уже убили.
   — Что за чушь? — отмахнулся Пелла. — Я видел его совсем недавно. Нос разбит, это точно. Сейчас он собирает своих людей.
   Пелла оглядел солдат.
   — Ты-то меня понимаешь, Реборид. Как бы Саварк ни храбрился, люди Бенета нам очень пригодятся. Мне нужно всего троих. Здесь недалеко.
   Хмуро озираясь, солдат по имени Реборид подозвал еще двоих.
 
   Небо над западной частью Макушки заметно посветлело. Пожар полыхал где-то возле Плевательницы. Его никто не тушил, и огонь быстро разрастался. На фоне оранжевого зарева клубился черный дым.
   Пелла с Фелисиной шли впереди. Сзади шел безумолчно болтавший Реборид.
   — Ну и где этот хваленый отряд Бетры? Или они явятся, когда мы все будем маршировать в гости к Клобуку? Им что, огня оттуда не видать? Ведь посылали за ними на Жучиху. Давным-давно должны были прискакать. А где они?
   Повсюду валялись трупы, застывшие в неестественных позах. Не оглядываясь на них, Фелисина и солдаты шли дальше.
   — Один Клобук знает, о чем думает этот поганый Ганнип, — продолжал свой монолог Реборид. — Но ничего: Саварк позаботится о том, чтобы на пятьдесят лиг вокруг не осталось ни одного живого досинца. А их трупы пусть валяются на пустынном солнце.
   — Вот мы и дошли, — объявил Пелла. — Займите оборонительную позицию. Я быстро.
   Фелисина узнала свою лачугу. Теперь в ней жил один Геборий. Внутри было темно. Дверь оказалась запертой. Усмехнувшись, Пелла ногой вышиб хлипкую дверь. Он подтолкнул Фелисину, затем вошел сам.
   — Тут никого нет, — сказала Фелисина.
   Пелла молча подвел ее к занавеске, отделявшей закуток Ге-бория.
   — Отодвинь занавеску, — велел Пелла.
   Фелисина послушно взялась за край тряпки.
   Геборий встретил их молчаливым взглядом. Он сидел на койке.
   — Не знаю, захотите ли вы взять ее с собой, — тихо произнес Пелла.
   Бывший верховный жрец Фенира усмехнулся.
   — А ты сам, Пелла? Мы бы смогли…
   — Нет. Берите ее вместо меня. Я нужен Саварку. Сейчас для вас — самое лучшее время. Мятеж стянул на себя все силы.
   Геборий вздохнул.
   — Похоже, ты прав… Бодэн, вылезай. Это свой парень.
   Из темноты появился беглец. Его близко посаженные глаза светились, как у кошки. Бодэн молчал. Вздрогнув от неожиданности, молодой солдат попятился назад.
   — Да хранит тебя Фенир, Геборий.
   — Спасибо тебе, парень. Спасибо за все.
   Слегка поклонившись, Пелла покинул лачугу.
   — Почему ты мокрый? — спросила у Бодэна Фелисина.
   Тот не ответил. Геборий встал.
   — У тебя все готово? — обратился он к разбойнику.
   Бодэн кивнул.
   — Мы… бежим отсюда? — удивилась Фелисина.
   — Да, девочка, — ответил Геборий.
   — Но как?
   — Скоро увидишь.
   Бодэн поднял два больших кожаных мешка, один из которых он легко перебросил Геборию. Историк ловко поймал мешок, зажав его между культями рук. Если тщедушный Геборий с такой легкостью удерживал мешок, значит… это вовсе и не мешок, а плавательный пузырь, наполненный воздухом.
   — Мы что же, поплывем через Утопку? — спросила Фелисина. — Зачем? На другом берегу отвесная стена.
   — Там есть пещера, но вход скрыт под водой. Сейчас озеро обмелело, и туда легче пробраться… Спроси Бодэна. Он целую неделю прятался в тех местах.
   — Мы должны взять с собой Бенета, — заявила Фелисина.
   — Знаешь что, девочка…
   — Я знаю, что вы оба обязаны мне жизнью. Особенно ты, Геборий. Если бы я не упросила тогда Бенета, ты бы погиб под завалом. Я разыщу Бенета. Ждите нас на берегу.
   — Никуда ты не пойдешь, — отрезал Бодэн. — Я сам его найду. Держи!
   Он отдал Фелисине плавательный пузырь.
   Бодэн скрылся за боковой дверью (Фелисина даже не подозревала, что у лачуги есть еще один вход). Геборий сосредоточенно рассматривал кожаный мешок.
   — Вы ведь не собирались брать меня с собой? Я угадала, Геборий?
   Он поднял голову.
   — По-моему, тебе нравилась жизнь в Макушке. Эта дыра была твоим раем… по крайней мере, до сегодняшнего вечера. Я сомневался, что тебе захочется бежать.
   — Раем? — переспросила Фелисина.
   Почему-то это слово задело ее. Геборий усмехнулся.
   — При покровительстве Бенета, разумеется.
   Фелисина безотрывно глядела на него. Наконец Геборий отвел глаза и наклонился к своей ноше.
   — Нам пора, — глухо произнес историк.
   — Наверное, я совсем пала в твоих глазах? Ну скажи мне правду, Геборий?
   Она замолчала, продолжая разговор внутри себя: «Да и мог ли ты относиться ко мне по-другому? Кто я такая? Фелисина из Дома Паранов, у которой сестра стала адъюнктессой Таворой, а брат служил адъюнктессе Лорне. Избалованная девчонка из знатной семьи, превратившаяся в общедоступную шлюху».
   Геборий молча толкнул боковую дверь.
   Пожар охватил всю западную часть Макушки. Сполохи пламени метались в ночном небе, делая его рассветным. Геборий и Фелисина шли по Работной дороге. Убитые люди, убитые лошади, многие из которых лежали на спине, разметав ноги. Никогда еще каторжное поселение не выглядело столь зловеще. Они прошли мимо заведения Булы. Видимо, кто-то пытался превратить его в крепость, но нападавшие прорвались сквозь спешно возведенную баррикаду. Дверь была сорвана. Изнутри слышались слабые стоны.
   Фелисина в нерешительности остановилась, однако Геборий культей уцепился за ее руку и потащил дальше.
   — Тебе там нечего делать, девочка. Похоже, Ганнип со своими молодцами уже успели поразвлечься.
   За пределами Макушки было темно, пусто и тихо. Работная дорога привела Гебория и Фелисину к перевалу Трех судеб. Слева мелькнула гладь Утопки.
   Бывший жрец Фенира завел Фелисину в густую прибрежную траву и велел сесть. Сам он опустился рядом.
   — Будем ждать здесь, — объявил Геборий, вытирая пот с широкого лба.
   Колени Фелисины уперлись в липкую прохладную глину.
   — Ну хорошо, доплывем мы до той пещеры, а потом? — спросила она.
   — Пещера соединяется с заброшенным рудником. Его ствол проходит под стеной и за Жучихой поднимается на поверхность. Там для нас оставлен запас пищи и воды. А потом — переход через пустыню.
   — В Досин Пали?
   Историк почала головой.
   — Нет, мы пойдем к западному берегу. Путь туда займет дней десять.
   — Но мы же не можем запастись водой на все десять дней.
   — Не беспокойся, девочка. В пустыне тоже есть вода. Бодэн знает, где ее искать… Сейчас ты спросишь, что мы будем делать на берегу. Конечно, сначала хорошо бы до него добраться. На берегу нас будет ожидать лодка. Мы поплывем на континент.
   — Интересно, кого это так волнует судьба троих каторжников?
   Геборий усмехнулся.
   — У меня есть старый друг. Это его забота. Чрезмерная, учитывая его собственное положение. Но я не сетую.
   — Пелла — его человек?
   — Да. Бывают, знаешь ли, странные связи. Друзья чьих-то друзей или чьих-то отцов и дядьев. Кстати, Пелла подал тебе знак, но ты не разгадала смысл. Ему не оставалось иного, как явиться прямо ко мне.
   — Я не помню никакого знака.
   — Он произнес фразу, принадлежащую Келланведу и записанную тем, кто устроил наш побег. Имя нашего благодетеля — Дюкр.
   — Где-то я это имя уже слышала.
   — Дюкр — официальный историограф империи. Когда меня судили, он выступил в мою защиту. Потом он сделал все, чтобы попасть в Хиссар.
   Геборий качал головой, словно до конца не верил в реальность случившегося.
   — Спасать желчного старика, который не единожды ругал его труды, называя их напыщенной ложью… Если я доживу до встречи с Дюкром, то обязательно низко ему поклонюсь и попрошу прощения за все свои гнусности.
   Со стороны охваченной пожарами Макушки донеслось странное, пугающее жужжание. Оно становилось все громче. Поверхность Утопки подернулась рябью, словно по озеру били мелкие градины.
   — Что это? — спросила Фелисина, сжимаясь в комок.
   Геборий прислушался.
   — Только их еще не хватало! Это мухи-кровососки. Слетелись в Макушку попировать на трупах, но пожар не дал. А ну-ка, девочка, быстро обмазывайся глиной. Потом и меня обмажешь. Скорее! Каждая секунда дорога!
   Фелисина лихорадочно выкапывала глину из-под красноватых стеблей и мазала шею, лицо, руки. Она подвигалась все ближе к кромке озера, пока не уселась в воду.
   — Ползи сюда! — крикнула она Геборию. Он подполз ближе.
   — Вода тебя не спасет! Кровососки умеют нырять. Выбирайся и хорошенько намажь себе ноги!
   — Сначала я намажу тебя, — сказала Фелисина.
   Но было слишком поздно. Их окутало жалящим облаком. Кровососки заполнили собой все пространство, изгнав из него даже воздух. Черные точки крошечными стрелами падали в воду. Ноги и бедра Фелисины мгновенно покрылись укусами. Фелисина едва сдерживалась, чтобы не кричать от пронзительной боли.
   Геборий оттолкнул ее руки и почти распластался в глине.
   — Намазывайся сама! Живее! — крикнул историк.
   Этого он мог бы и не говорить: первый же укус отбил у Фелисины всякое желание помогать старику. Она выпрыгнула из воды, набрала полные пригоршни глины и стала намазывать себе ступни, лодыжки, колени и ляжки. Мухи ползали у нее по волосам. Фелисина измазала глиной всю голову. Проклятые мухи успели набиться ей в рот. Фелисина отчаянно плевалась, но жар от нескольких укусов уже разливался по деснам и языку. Обезумев, Фелисина сама начала давить мух зубами, словно ей было мало обжигающей горечи укусов и она хотела отведать горечи мушиных внутренностей. Кровососки роились везде, но страшнее всего было то, что они облепили глаза. Вопя от боли и ужаса, Фелисина отдирала с лица живые комки. Наконец она догадалась покрыть глаза глиной. Стало темно. Ей полегчало, однако, спасая глаза, она забыла про ушные раковины. Мухи, конечно же, обосновались и там. Фелисина запечатала себе уши. К темноте добавилась тишина.
   Геборий крепко обхватил ее изуродованными руками и прижал к себе. Его голос доносился откуда-то издалека.
   — Все в порядке, девочка. Все кончилось. Успокойся, Фелисина. Не надо кричать. Все кончилось. Слышишь?
   Фелисина лежала в камышах, свернувшись калачиком. Острую боль сменила тупая. Все застыло: ноги, туловище, рот, глаза, уши. Не хотелось ни двигаться, ни говорить, ни думать.
   — Рой улетает, — продолжал Геборий. — Они не выдержали благословения Фенира. Мы избавились от этих демонов. Протри глаза — и сама увидишь.
   Фелисина не шевельнулась. Она ужасно устала. К тому же она боялась, что вместе с движением вернется боль.
   — Хватит валяться! — прикрикнул на нее Геборий. — Ты, наверное, не знаешь, что боль от укусов — не самое страшное. Страшнее другое. Кусая тебя, эти мухи тут же откладывают в каждую ранку по яйцу. Личинкам нужна пища, и они начнут питаться твоим телом. Размягчать его особым ядом и пожирать. Ты слышишь меня, девочка? Нужно убить личинки раньше, чем они станут убивать тебя. У меня в поясной сумке есть снадобье, но наносить его тебе придется самой. Безрукий старик тут не помощник.
   Фелисина застонала.
   — А ну, вставай! — зарычал Геборий.
   Как мог, он встряхнул ее, потом лягнул ногой. Бормоча проклятия, Фелисина села.
   — Хватит меня пихать! Видишь, я уже сижу?
   Слова с трудом выходили из ее распухшего рта.
   — Где твоя сумка? — спросила Фелисина.
   — Вот она. Да открой же глаза!
   Набрякшая кожа вокруг глаз превратила их в две узенькие щелочки. Но даже через них Фелисина разглядела голубоватое сияние, исходящее от узоров татуировки на теле Гебория. Старик ничуть не пострадал.
   «Они не выдержали благословения Фенира».
   — Скорее, девочка! Яйца вот-вот начнут трескаться, и тогда личинки примутся тебя пожирать. Незаметно. Изнутри… Развязывай сумку! Ищи черный пузырек… Да, этот. Открывай.
   Фелисина вынула пробку и сразу же отшатнулась. Снадобье Гебория резко и противно пахло.
   — Слушай, что надо делать. Капаешь себе на кончик пальца, затем вдавливаешь каплю в ранку. Со всей силой. Потом снова капаешь и вдавливаешь в другую ранку.
   — Я… я не вижу мест укусов на лице и возле глаз.
   — Я буду тебе показывать. Торопись.
   Вместе со снадобьем Гебория началась новая череда мучений. Зловонная темно-коричневая жидкость (сок какого-то растения) оставляла на коже желтые пятна. Снадобье не убивало личинки, а лишь выталкивало их наружу. Фелисина начала с кожи вокруг глаз. Геборий точно показывал ей, куда вдавливать капельки вонючей жидкости. Освободив глаза, Фелисина занялась ушами. Одурманенные личинки вылезали из ранок. Смазывая видимые ей места, Фелисина представила, чтотворится у нее возле глаз и в ушах. Изгнание личинок изо рта досталось ей тяжелее всего. Рот свело от нестерпимой горечи, превосходящей горечь мушиного яда. Личинки, словно зернышки, вываливались ей на язык, и Фелисина спешно их выплевывала.
   — Надо же, какая досада, — озабоченно проговорил Геборий, оглядывая ее лицо.
   Фелисина похолодела.
   — Я что, выгнала не всех личинок? Да? Почему ты молчишь? Что мне теперь угрожает? Слепота? Глухота? Ну говори же, Геборий!
   Геборий, не переставая качать головой, сел.
   — Укусы кровососок… их яд отравляет плоть. Ты поправишься, но на лице останутся отметины. Как после оспы. Особенно возле глаз. Какая досада…
   Она едва не расхохоталась ему в лицо. Потом уперлась подбородком в колени и обхватила их руками.
   — О чем ты горюешь, старик? Помнишь трупы? Сколько их мы видели, пока шли сюда? А ты про какие-то отметины!
   — Да, конечно… Знаешь, обычно кровососки не сбиваются в стаи. Наверное, это из-за пожара. Ты только не переживай. Хороший лекарь, кому доступен высший уровень Деналя… он может убрать все отметины. Мы обязательно найдем тебе лекаря. Клянусь клыками Фенира.
   — Меня что-то тошнит.
   — Это все из-за зелья. У тебя поди и сердце колотится, и мурашки по телу ползут. Зелье очень ядовито. Если бы ты выпила весь пузырек, то через несколько минут была бы в гостях у Клобука.
   Фелисина снова рассмеялась. Ее смех заставил Гебория поежиться.
   — А я бы не прочь оказаться по другую сторону ворот Клобука.
   Татуировка на теле старика начала меркнуть.
   — Должно быть, Фенир очень великодушен.
   Геборий покосился на нее.
   — Великодушен? Да верховные жрецы Фенира поперхнулись бы от таких слов! Скажешь тоже.
   Историк вздохнул.
   — Но как ни странно, ты… права.
   — Тогда тебе стоило бы отблагодарить своего бога. Сделать жертвоприношение.
   — Стоило бы, — буркнул Геборий.
   — Я думаю, ты не по доброй воле покинул служение Фениру. Тебя что-то заставило.
   Историк молча повернулся в сторону пылающего поселения.
   — Сюда скачут всадники.
   Фелисина выпрямилась, но головокружение помешало ей встать.
   — Наверное, Бенет!
   Геборий покачал головой.
   Вскоре напротив них остановился отряд малазанских всадников. Его возглавлял капитан Саварк. На щеке капитана темнел широкий шрам от досинской сабли. Мундир был липким от крови. Фелисина сжалась в комок. Немигающие глаза Саварка остановились на ней.
   — Когда выберетесь на ту сторону… посмотрите на юг, — сказал капитан.
   — Так вы отпускаете нас? — удивился Геборий. — Спасибо, капитан.
   — Можешь не благодарить старик, — мрачно ответил Саварк. — Из-за мятежников вроде тебя все и начинается. Я бы с большим удовольствием вздернул тебя на копье.
   Он хотел сказать что-то еще, затем опять взглянул на Фелисину и молча развернул коня.
   Двое удивленных беглецов смотрели вслед удаляющимся малазанцам. Чутье подсказывало Фелисине: эти люди скачут в бой, где им суждено погибнуть. И Саварку, и Пелле, и всем остальным малазанцам. Потом она посмотрела на Гебория. Тот глядел вдаль, пока силуэт последнего всадника не скрылся за стеною дыма.
   Вскоре из камышей вылез Бодэн.
   Фелисина поковыляла к нему.
   — Где Бенет?
   — Он мертв.
   — Ты… ты…
   Слова захлебнулись в потоке боли; уже не телесной, а душевной, заставившей Фелисину забыть обо всех прочих страданиях.
   — Давайте поторапливаться, — вмешался Геборий. — Рассвет совсем скоро. Правда, сейчас им не до Утопки, но лучше обойтись без свидетелей. Не стоит забывать, что мы — малазанцы.
   Историк подошел к кожаным мешкам.
   — Теперь о наших ближайших действиях. Переправляемся на другую сторону, залезаем в пещеру, оттуда — в ствол рудника. Там дожидаемся вечера и уходим в пустыню. В темноте меньше опасности наткнуться на кого-нибудь из досинцев.
   Фелисина покорно поплелась за Геборием и Бодэном на берег озера. Там Бодэн прикрепил к груди историка плавательный пузырь. Фелисина сообразила, что второй пузырь ей придется делить с Бодэном. Разбойник склонился над ним, в последний раз проверяя завязки.
   «Бенет мертв… Но почему я должна верить этому Бодэну? Возможно, он даже и не пытался искать Бенета. Нет, Бенет не мог погибнуть. Может, слегка ранен, и только. Бодэн врет, и я не желаю ему верить».
   Вода Утопки смыла с кожи Фелисины остатки глины и жуткого снадобья Гебория. Все остальное водой не смывалось.
 
   Скала ловила их шумное дыхание, отражая его от своей гладкой влажной поверхности. Озябшая Фелисина крепко держалась за тесемки плавательного пузыря. Ей казалось, что вода так и норовит утащить ее на дно.
   — Я не вижу никакой пещеры, — стучащими зубами произнесла она.
   — Удивительно, как ты вообще что-то видишь, — ответил ей Бодэн.
   Припухлость возле ее глаз так и не спадала. Собственные уши казались Фелисине набрякшими кусками мяса, а вздувшиеся десны почти скрыли зубы. Ей было тяжело дышать, и она без конца кашляла, но так и не могла протолкнуть застрявший в горле комок.
   «Я должна выжить. Выжить — только это сейчас имеет значение. Пусть Тавора увидит все шрамы, когда мы столкнемся лицом к лицу. А потом наступит мгновение мести».
   — Я же тебе говорил: вход в пещеру находится под водой, — напомнил ей Геборий. — Мы проткнем пузыри и нырнем вниз. Первым ныряет Бодэн. У него к поясу будет привязана веревка. Крепче держись за нее, девочка, иначе тебя утащит на дно.
   Бодэн протянул ей небольшой кинжал. Рядом с воздушным мешком плавала свернутая кольцами веревка. Набрав в легкие воздуха, разбойник нырнул.
   Фелисина ухватилась за конец веревки. Кольца быстро разматывались, исчезая в воде.
   — Вход очень глубоко? — спросила она.
   — Футов семь или восемь будет, — сказал историк. — Учти, пещера тоже заполнена водой. Длина пещеры футов пятнадцать. Все это время ты должна удерживать дыхание. Сумеешь?
   «Должна суметь».
   Из обреченного поселения долетали едва слышимые крики. Последние крики догорающей и гибнущей Макушки. До чего же быстро: всего одна ночь — и все потонуло в крови и огне. Очевидность случившегося не укладывалась в сознании.
   Веревка в руке Фелисины натянулась.
   — Твоя очередь, — сказал Геборий. — Проткни пузырь, отшвырни в сторону и ныряй.
   Кинжал мгновенно пропорол кожу мешка. Воздух с мягким шипением вырвался наружу. Мешок сморщился. Фелисина набрала столько воздуха, сколько вместили ее легкие, и погрузилась в воду. Обеими руками она схватилась за веревку, даже не обратив внимания на выскользнувший кинжал.
   В пещере было совсем темно. Вода стала заметно холоднее. Легкие Фелисины требовали новой порции воздуха.
   «Только бы не потерять сознание», — мысленно твердила Фелисина, двигаясь вперед. Впереди мелькнул огонек. Сжимая зубы, Фелисина поползла на свет. Руки Бодэна подхватили ее за воротник арестантской блузы и вытащили на поверхность…
   Спина Фелисины упиралась в холодный твердый камень. У самой головы подмаргивал фитилек масляной коптилки. У стены высились два дорожных мешка с деревянными каркасами. Там же стояло несколько бурдюков с водой.
   — А где мой кинжал? Выронила? Растяпа!
   — Можешь спуститься за ним на дно, — огрызнулась Фелисина.
   Бодэн усмехнулся, затем схватился за веревку. Вскоре над водой показалась голова Гебория. Бодэн быстро вытащил историка на поверхность.
   — Нашу поклажу снесли сюда. Заметил?
   — Вижу, — коротко ответил Геборий.
   — Заварушка оказалась покруче, чем я думал, — сказал Бодэн. — Слазаю-ка я туда, гляну, что к чему.
   Бодэн скрылся в темноте заброшенного ствола.
   — Что там еще? — спросила Фелисина.
   Геборий ответил пожатием плеч.
   — Не отмалчивайся, старик! Ты что-то знаешь.
   — Помнишь, что говорил Саварк? «Посмотрите на юг».
   — Ну и что?
   — А вот и то, девочка. Чем гадать, дождемся Бодэна.
   — Мне холодно.
   — Мы не взяли с собой лишней одежды. Только воду, пищу, кое-какое оружие и огниво. Правда, есть одеяла, но их лучше не мочить.
   — На жаре они быстро высохнут, — возразила Фелисина и начала развязывать один из мешков.
   Вскоре вернулся Бодэн. Он присел на корточки напротив Гебория. Чувствуя, что сейчас они начнут перешептываться, Фелисина откинула одеяло.
   — Довольно тайн, Бодэн! Говори вслух.
   Разбойник вопросительно поглядел на Гебория. Тот, как всегда, пожал плечами.
   — Досин Пали в тридцати лигах отсюда. Мы когда-нибудь видели городские огни?
   — Что за шутки, Бодэн? Даже если бы там полыхал весь город, мы бы ничего не увидели.
   — Правильно, старик. Но я видел зарево. И это не пожар. Это битва магов.
   — Клобук тебя накрой! — пробормотал Геборий. — Значит, все-таки началось?
   — Началось, — рявкнул Геборий.
   — Что началось? — не поняла Фелисина.
   — Мятеж в Семиградии, девочка, — ответил ей историк. — Вихрь Дриджны долетел и сюда.
 
   Эта тринадцатифутовая посудина лишь называлась баркасом. Дюкр не сразу решился ступить на ее борт. Днище по щиколотку покрывала вода. Многочисленные пробоины в борту были заделаны, чем попало, а то и просто заткнуты тряпками. Баркас отчаянно вонял тухлой рыбой.
   Кульп оставался на причале. Когда дневная жара спадала, у воды становилось прохладно. Боевой маг поплотнее натянул армейский плащ.
   — И сколько же вы заплатили за это корыто? — бесстрастным тоном спросил он.
   Имперский историк горестно вздохнул.
   — Я рассчитывал, что вы его почините… каким-нибудь магическим способом.
   — Магия не всесильна, Дюкр. Боюсь, даже корабельных дел мастер не взялся бы чинить эту рухлядь.
   — М-да, — пробормотал Дюкр, выбираясь на причал. — Баркас развалится, едва мы отойдем от берега. И как у этого рыбака хватило совести всучить мне такую дрянь?
   — А разве вы не помните изречение: «Совесть и торговля несовместимы»? Лучше было бы просто нанять какой-нибудь подходящий баркас.
   — Это могло бы вызвать подозрения. И потом, я тут почти никого не знаю.
   — И что вы теперь намерены делать? — спросил Кульп.
   — Для начала — вернуться в таверну. Сядем там и будем думать.
   Они прошли по ветхому причалу и выбрались на проселочную дорогу — «главную улицу» рыбачьей деревушки. Как и в любом селении, находящемся под боком у крупного города, внешний вид рыбачьих жилищ отражал скромные потуги их хозяев в стремлении не отставать от Хиссара. Темнело. Кроме трех деревенских псов, что хрустели рыбьими костями, на улице не было ни души. Сквозь плотно занавешенные окна домов пробивались редкие полоски света. Внутри деревни близость воды почти не ощущалась; здесь господствовал жаркий ветер пустыни.
   Как и многие деревенские строения, таверна стояла на сваях. Возведена она была без затей: деревянный каркас, стены из плотной парусины и крытая соломой крыша. Под сваями деловито шныряли крабы. Напротив таверны находилось здание попрочнее — каменная казарма малазанской береговой охраны. Здешний отряд состоял из восьмерых военных моряков. Шестеро были родом из Каона, происхождение еще двоих Дюкр затруднялся определить.