Эриксон Стивен. Врата Смерти(пер. И.Иванова)

   — А если пещера обвалится? — спросил маг. — Ты бы видела эту гору вблизи.
   — Говорю тебе: идем к пещерам! — упрямо повторила Фелисина.
   «Девчонке понадобился склеп», — язвительно подумал Кульп, но спорить не стал.
   Ковыляя между Фелисиной и магом, Геборий спотыкался на каждом шагу. Добравшись до подножия, они вошли в первую попавшуюся пещеру. Теперь ветер дул им в спину, подталкивая вперед. Свет быстро тускнел.
   «Еще немного, и мы окажемся в кромешной тьме, полной пронзительных воплей. Может, это и к лучшему. Говорят, во тьме легче умирать», — мысленно усмехнулась Фелисина.
   Пол пещеры, такой гладкий у входа, превратился в нагромождение каменных обломков. Наверное, то был кварц или другой не менее прочный камень, способный противостоять разрушительным песчаным струям. И все-таки пещера давала хоть какое-то укрытие от неистовства вихря Дриджны.
   Пройдя еще немного, Кульп и Фелисина, не сговариваясь, остановились. Геборий находился в забытьи. Выбрав место поровнее, они уложили старика в густую пыль.
   — Пойду взгляну, что там впереди, — сказал Кульп.
   Фелисина кивнула и тоже опустилась на пыльный пол.
   Шагов через тридцать пещера неожиданно расширилась. Песка здесь было меньше, а камня — больше. Кварцевые стены тускло светились. Маг поднял голову… Похоже на стеклянный потолок; вернее, на остатки стеклянного потолка. Может, и стены здесь тоже стеклянные?
   Пещера делалась все просторнее. Теперь она больше напоминала подземный зал. Кульп только сейчас осознал, что вокруг стало тише. Посреди высилась груда камней. Маг пригляделся. Природа не могла создать столько каменных глыб правильной формы и сосредоточить их в одном месте. Наклонившись, Кульп стер пыль с одного из камней… Боги милосердные. Да это же стекло! Разноцветное стекло.
   Он снова задрал голову вверх. В потолке зияла огромная дыра, края которой мерцали странным холодным светом. Это насторожило Кульпа, и он после недолгих колебаний открыл свой магический Путь.
   «Никаких иллюзий, — облегченно вздохнул он. — Все настоящее».
   Кульп вернулся туда, где оставил Гебория и Фелисину. Оба лежали неподвижно.
   «Спят или без сознания? А может…»
   Маг поежился, прогоняя вполне естественную мысль.
   Ощутив его присутствие, Фелисина открыла глаза. Она сразу догадалась, какие мысли бродят в голове мага, и презрительно скривила губы.
   — Не думай, что так легко отделаешься от нас. Во всяком случае, от меня, — сказала она.
   — А ты не говори глупости. Если бы я хотел уйти, зачем мне было сюда возвращаться?
   — Считай, что я пошутила.
   — Кстати, тебя не удивила плоская вершина горы? Я нашел разгадку. Когда-то на горе стоял город. Потом он обрушился. Мы сейчас находимся под его обломками.
   — Ну и что?
   — Можно поискать помещение, где нет песка и сравнительно тихо.
   — Тихую гробницу? — усмехнулась Фелисина.
   — Считай, как хочешь.
   — Тогда пошли.
   — Есть одна сложность, — сказал Кульп. — Нужно подняться на высоту примерно в три человеческих роста. Лестницы со ступеньками нам не приготовили. Есть нечто вроде стеклянной колонны. Только как мы по ней поднимемся, да еще в нашем состоянии?
   — Твоя магия поможет, — спокойно ответила Фелисина.
   — Как?
   — Открой вход. Ты же умеешь.
   Кульп ошеломленно заморгал.
   — Знаешь, это не так-то просто.
   — А что просто? — огрызнулась Фелисина. — Подыхать здесь?
   — Хорошо. Буди старика, и идем.
   Распухшие веки Гебория не желали подниматься. Из-под них текли грязные слезы. Старик, похоже, совсем утратил разницу между своими бредовыми снами и реальностью. Едва ли он понимал, где сейчас находится. Его губы скривились в диковатой, зловещей улыбке.
   — Они очень старались. Вы с этим согласны? — спросил Геборий, запрокидывая голову.
   Фелисина с Кульпом молча потащили его в подземный зал.
   — Они очень старались, но заплатили за все собственной жизнью… Память о воде… Столько жизней загублено понапрасну.
   Наконец все трое добрались до стеклянной колонны. Фелисина провела рукой по поверхности.
   — Придется влезать способом досинцев. Так они забираются на кокосовые пальмы.
   — И как же они это делают? — спросил Кульп.
   — С неохотой, — пробормотал Геборий.
   — Мне понадобится твой ремень, — заявила магу Фелисина.
   Кульп только хмыкнул, но послушно стал отвязывать ремень.
   — Ну и время ты выбрала, чтобы спустить с меня штаны.
   — Мне нужен ремень, а не то, что у тебя под штанами, — усмехнулась Фелисина.
   Взяв ремень, она обвязала себе ноги у щиколоток. Маг только удивлялся, с каким остервенением Фелисина затягивает кожаные узлы.
   — А теперь давай остатки своего плаща, — потребовала она.
   — Тебе мало своей одежды?
   — Думаешь, я ее сниму и полезу, а ты будешь глазеть, как у меня трясутся груди? Хватит бесплатных зрелищ! Твой плащ плотнее и потому удобнее.
   — Это было возмездие, — вновь заговорил Геборий. — Хладнокровное, беспощадное.
   Стаскивая с себя рваный плащ, маг покосился на старика.
   — Что ты несешь, Геборий? Какое возмездие?
   Песчаная буря лишила их отношения прежней учтивости.
   — Я говорю про город наверху. Его построили во времена первой империи. А потом пришли они и все исправили. Бессмертные стражники. Какой разгром! Даже с закрытыми глазами я вижу свои руки. Они слепнут, неотвратимо слепнут и шарят в пустоте.
   Он сел и затрясся в беззвучных рыданиях.
   — Старик окончательно спятил, — сказала Фелисина, вставая у основания колонны. — Потерял своего бога, а с ним и разум.
   Кульп никак не ответил на ее слова.
   Фелисина свернула плащ мага в жгут и обвила им колонну, крепко зажав руками концы. Ее ноги и ремень таким же образом обхватили колонну с внутренней стороны.
   — Теперь понимаю, — сказал ей Кульп. — Не думал, что досинцы настолько смышленые.
   Фелисина постаралась забросить жгут как можно выше. Затем она выгнулась назад и подпрыгнула, вытолкнув колени вверх. Ремень впился ей в кожу. Фелисина поморщилась.
   — А на твои ножки и все, что повыше, ты мне позволяешь глазеть? — спросил Кульп.
   — Я кое-что недодумала, — тяжело дыша, ответила Фелисина.
   По правде говоря, маг вообще не верил в успех ее затеи. Но Фелисина сумела одолеть две трети высоты колонны. Там она застыла. Из ран на щиколотках сочилась кровь. Фелисина сама не подозревала, сколько в ней сил. Подъем забрал их, однако она не собиралась сдаваться.
   «Ну и характер у тебя, девчонка, — подумал Кульп. — Ты крепче нас, вместе взятых». Потом его мысли перенеслись к Бодэну. «Тоже упрямец, готовый спорить с любыми стихиями. Каково тебе сейчас, "коготок"?»
   Фелисина почти достигла зубчатых краев дыры в потолке. Там она снова замерла.
   «Ну что она медлит? Остались сущие пустяки».
   — Эй, Кульп!
   Эхо разнесло ее голос по всему пространству зала, но вмешался ветер, и эхо умчалось вместе с ним.
   — Ты почему застряла?
   — Прикинь, сколько будет от моих ступней до тебя?
   — Локтя четыре. Может, пять. А в чем дело?
   — Пусть Геборий встанет у колонны, а ты взберешься ему на плечи.
   — Но зачем, Клобук тебя накрой?
   — Ты дотянешься до моих ступней и по мне заберешься наверх. Я не могу шевельнуться. Сил больше нет.
   «Думаешь, я обладаю твоим проворством?» — сердито подумал маг.
   — Мне кажется…
   — Плевать на то, что тебе кажется! У нас нет другой возможности. Если ты этого не сделаешь, я свалюсь вниз.
   Бормоча проклятия, Кульп склонился над Геборием.
   — Геборий, очнись! Ты слышишь меня?
   Бывший жрец Фенира усмехнулся.
   — Помнишь каменную руку? А палец? Прошлое — чуждый для нас мир. Он таит могущественные силы. Прикасаясь к прошлому, мы пробуждаем воспоминания тех, кто разумом и чувствами совершенно не походил на нас. Знаешь, куда это ведет? К безумию.
   Какая еще каменная рука? Старик и впрямь бредит.
   — Геборий, мы с тобой потом поговорим о тайнах прошлого. А сейчас мне нужно, чтобы ты встал и крепко держался на ногах. Так крепко, как сумеешь. Я вскарабкаюсь на твои плечи. Потом мы сделаем что-то вроде люльки и поднимем тебя наверх. Понял?
   — На мои плечи… Целая гора из камней, и у каждого был свой облик, своя жизнь. Но Клобук давно забрал их жизни. А сколько было у них желаний, чаяний, тайн. Куда все это ушло? Боги питаются невидимой силой человеческих мыслей. Ты этого не знал. Потому-то они должны… повторяю, должны быть переменчивыми.
   — Кульп! Я сейчас упаду! — простонала Фелисина.
   Маг встал за спиной Гебория и взялся за его плечи.
   — Теперь постарайся не шевелиться.
   Вместо этого старик повернулся лицом к Кульпу. Он свел свои культи вместе, оставив лишь небольшой просвет для невидимых кистей рук.
   — Вставай! Я подброшу тебя прямо к ней.
   — Но у тебя же ни ладоней, ни пальцев. Чем ты удержишь мои ноги?
   Бывший жрец Фенира улыбнулся с простодушием младенца.
   — Делай, как я говорю.
   Кульп оторопел: его ступни уперлись в… переплетенные пальцы, хотя и невидимые. Недоверчиво мотая головой, маг опять коснулся плеч Гебория.
   — Зря тратишь время, маг. Говорю тебе, подброшу прямо в ее объятия. Только после этой проклятой бури я до сих пор ничего не вижу. Разверни меня, как тебе надо.
   — Сделай шаг назад… Еще чуть-чуть… Стой так.
   — Готов? — спросил Геборий.
   — Да.
   На самом деле Кульп был совершенно не готов к мощному всплеску силы, легко поднявшей его вверх. Маг инстинктивно протянул руки к Фелисине, но промахнулся. Помощь Фелисины ему уже не требовалась; сила Гебория подняла его выше и вытолкнула в дыру. Кульп едва не упал на спину. Страх скрючил ему верхнюю часть туловища, заставив схватиться за острые края дыры. В ответ древняя поверхность слабо зазвенела.
   Кульп встал на четвереньки.
   — Маг! Да где же ты? — отчаянно завопила Фелисина.
   — А я уже наверху, красавица. Сейчас и тебя вытащу.
 
   Через несколько минут Кульп спустил вниз наспех сплетенную веревку. Обхватив ее невидимыми ладонями, Геборий быстро поднялся. Маг помог ему выбраться.
   Помещение, куда они попали, было довольно тесным и сумрачным. Фелисина привалилась спиной к стене. Внутри ее метался запоздалый, ничем не сдерживаемый страх. Саднили перенапрягшиеся мышцы. Пыль успела припорошить кровоподтеки на ногах. Ее ладоням тоже досталось. У Фелисины дрожало все тело, и она не знала, как и чем унять эту дрожь.
   Она посмотрела на Гебория.
   «Наверное, он скоро умрет. Он и сейчас кажется мертвым. Последние всплески, как у догорающего фитиля. Но там, внизу, я ошиблась, называя его слова бредом. Нет, они — далеко не бред. В них есть знание. Я и не предполагала, что он столько знает. А как объяснить его невидимые, но вполне ощутимые руки? Столько загадок».
   Кульп удрученно разглядывал остатки своего плаща. Вздохнув и, наверное, смирившись, он тоже стал наблюдать за Геборием. Старик вновь погружался в горячечное забытье.
   В тусклом магическом свете, устроенном Кульпом, проступали грубые каменные стены. В одной из них, почти под потолком, виднелась крепкая дверь. К ней вели выщербленные ступени. У противоположной стены возвышалось несколько круглых каменных подставок. Вероятно, на них ставили бочки или иные сосуды. Чуть дальше с потолка на проржавевших цепях свисали такие же ржавые крючья. Все это казалось Фелисине ненастоящим, словно обстановка помещения, как и свет, была плодом магических ухищрений Кульпа.
   Фелисина резко встряхнула головой и обхватила себя руками, силясь унять дрожь.
   — Ты здорово влезла на колонну, — сказал Кульп, желая ее подбодрить.
   — И, как оказалось, зря, — усмехнулась она.
   «Не удивлюсь, если этот надрыв сил будет стоить мне жизни. Я напрягала не только мышцы. Теперь я ощущаю себя… пустой. Мне неоткуда восполнить силы».
   Она засмеялась.
   — Ты чего? — спросил Кульп.
   — Никогда не думала, что нашей гробницей станет погреб.
   — Меня пока не тянет умирать.
   — Завидую тебе, маг.
   Кульп встал и начал внимательно разглядывать помещение.
   — Когда-то это место было затоплено водой. Она текла бурным потоком, как река.
   — Откуда и куда? — спросила Фелисина.
   Маг лишь передернул плечами и пошел к лестнице.
   «Кульпу сейчас на вид можно дать все сто. Я хоть и выгляжу моложе, но внутри мне не меньше. Мы оба с ним стали ироничными. Правда, до ироничности Гебория нам еще далеко. Но ирония меня больше не раздражает. Кажется, я научилась ее ценить».
   Кульп медленно поднялся по ступеням.
   — Окована бронзой, — сказал он, касаясь двери. — Я даже слышу отзвуки молотка ремесленника, который трудился над этим листом.
   Костяшками пальцев он ударил по древней бронзе. Звук был глухим, похожим на шелест.
   — А дерево под бронзой совсем сгнило.
   Засов сломался, едва Кульп к нему притронулся. Тогда маг надавил на дверь плечом. Бронза треснула и осыпалась, будто ржавчина. Дверь упала на Кульпа, обдав его густым облаком пыли.
   Геборий повернул голову на звук, пытаясь что-нибудь увидеть. Напрасно. Похоже, вихрь Дриджны все-таки лишил его зрения.
   Никто из них, включая и самого Гебория, не мог с точностью сказать, когда это случилось. Каждому из троих песком забивало глаза, у всех были воспалены веки, и потому, когда вчера старик стал жаловаться на темную пелену, его особо и не слушали. А сегодня утром Геборий вдруг заявил Кульпу, что еще ночь и нужно дождаться рассвета.
   — Преграды вовсе не так уж крепки, как думают, — сказал Геборий.
   Он стоял, выставив перед собой культи.
   — Теперь я это понял. Для слепого все его тело призрачно: потрогать можно, а увидеть нельзя. Я поднимаю невидимые руки, переставляю невидимые ноги. Я вдыхаю и выдыхаю невидимый воздух, и это заставляет подниматься и опускаться мою невидимую грудь. Но зато я чувствую, как шевелятся пальцы. Я могу сжать их в кулак. Я стал цельным. Вернее, я всегда был таким, а глаза обманывали меня, утверждая, будто у меня нет кистей рук.
   — Наверное, если я оглохну, ты исчезнешь. Уши перестанут обманывать меня, будто я слышу твои слова, — сказала ему Фелисина и отвернулась.
   Геборий ответил ей смехом.
   Сверху доносились стоны Кульпа. Дыхание его было тяжелым, с присвистом. Сообразив, что магу самому не выбраться из-под двери, Фелисина встала. Железные обручи боли впились ей в лодыжки. Стиснув зубы, Фелисина поплелась наверх.
   Одиннадцать ступеней забрали у нее последние силы. Фелисина опустилась на колени возле Кульпа и долго ждала, пока успокоится ее дыхание.
   — Кости целы? — спросила она мага.
   — Кажется, проклятая дверь сломала мне нос.
   — Похоже, что так. У тебя голос изменился. Думаю, это ты как-нибудь переживешь.
   — С достоинством, — проворчал маг.
   Фелисине удалось немного приподнять дверь. Кульп выполз из плена и встал. На лице мага красовался припорошенный пылью кровоподтек.
   — Посмотри, что там дальше. Я не успел.
   — Темно. И воздух пахнет.
   — Чем?
   Фелисина пожала плечами.
   — Известняком. Или чем-то похожим на него.
   — А я-то думал, нас встретит аромат горьких фруктов.
   Шаркая по ступеням, к ним поднимался Геборий. Кульп направил магический свет в проем. Фелисина сделала шаг вперед.
   — Я слышу, у тебя участилось дыхание, — сказал ей маг. — Что ты там увидела?
   Вместо Фелисины ему ответил Геборий.
   — Остатки древнего ритуала — вот что она увидела. Застывшие свидетельства древнего величия.
   — Там полно статуй, — сказала Фелисина. — Они разложены по всему полу. Помещение большое… очень большое. Твоего света не хватает — дальняя часть все равно осталась во мраке.
   — Говоришь, статуи? Какие?
   — Человеческие, разумеется. Очень похожи на лежащих людей. Я сперва подумала, что это люди.
   — А почему усомнилась?
   — Понимаешь…
   Фелисина не договорила. Она почти ползком добралась до ближайшей статуи… Обнаженная старуха, лежащая на боку. Белый камень, из которого была вырезана эта статуя, покрывали сетка трещин и темные пятна плесени. Но зачем мастеру понадобилось с такой дотошностью воспроизводить каждую морщинистую складку на старческом теле?
   Лицо статуи было умиротворенным и даже радостным. Фелисине вспомнилась госпожа Гэсана. Лежащая старуха вполне годилась той в сестры. Фелисине вдруг захотелось потрогать статую, и она протянула руку.
   — Не смей ничего трогать! — крикнул ей Кульп. — Зал наполнен магической силой. Недаром у меня все волосы на затылке шевелятся.
   Фелисина отдернула руку.
   — Зачем ты меня пугаешь? Просто статуи.
   — Статуи, девочка, обычно стоят на пьедесталах. А эти?
   — Эти лежат на полу. Может, тогда были другие вкусы?
   В зале стало намного светлее. Фелисина обернулась. Кульп стоял, упираясь руками в дверной проем. Маг близоруко моргал, разглядывая странную галерею.
   — Статуи? — усмехнулся Кульп. — Ты ошиблась. Здесь проходил магический Путь.
   — Есть ворота, которые лучше не открывать, — произнес Геборий.
   Умудрившись ни за что не задеть и не споткнуться, старик обошел мага и встал рядом с Фелисиной. Голова его была запрокинута. Растрескавшиеся губы улыбались.
   — Ее дочь избрала путь странствующих, — сказал Геборий. — Нелегкое путешествие. Ничего удивительного: тогда многие предпочитали этот путь, стараясь попасть в мир Властителей. Его считали более достижимым, что ли. К тому же он был древним, а на закате первой империи все древнее пользовалось особым почетом.
   Старик горестно вздохнул, будто вспоминал собственное прошлое.
   — Понятно, что родители стремились помочь собственным детям. Хотели сделать этот путь более удобным и безопасным. Слишком много ищущих исчезали тогда в магических лабиринтах. А тут еще войны, которые первая империя вела на своих западных границах.
   Кульп тронул его за плечо. Прикосновение мага прервало словесный поток. Геборий провел по лицу невидимой рукой и вздохнул:
   — Так легко затеряться…
   — Нам нужна вода, — сказал Кульп. — Нет ли среди ее воспоминаний тех, что связаны с водой?
   — В этом городе было полно источников, каналов, бассейнов и фонтанов, — сообщил Геборий.
   — И все они давно засыпаны песком, — поморщилась Фелисина.
   — Возможно, не все, — возразил Кульп.
   От недостатка сна и песчаных атак глаза мага были совсем красными. Упавшая дверь сильно повредила ему нос, который распух и приобрел синюшный оттенок.
   Фелисина продолжала глядеть на тело лежащей старухи.
   — Надо же, когда-то она была живой женщиной.
   — Все они были живыми, — сказал Кульп.
   — И жили очень долго, — добавил Геборий. — Алхимические средства и ритуалы продлевали им жизнь. В этом городе жили по шестьсот — семьсот лет и могли бы жить еще. Их погубил другой ритуал.
   — Потом город затопило водой, насыщенной солями, — сказал маг.
   — Отчего окаменели не только кости, но и сами тела, — подхватил Геборий. — Поток этот породили дальние события. Бессмертные стражи пришли и ушли.
   — Что еще за бессмертные стражи? — спросила Фелисина. Геборий не ответил. Он снова запрокинул голову и сказал:
   — Неподалеку есть источник.
   — Так веди нас туда, слепец, — потребовала Фелисина.
   — У меня еще столько вопросов, — заявил Кульп.
   Геборий улыбнулся ему, как улыбаются нетерпеливым детям.
   — Потом. Наш путь к источнику многое тебе объяснит.
 
   Окаменевших жителей древнего города было несколько сотен. Спокойное и даже радостное принятие ими смерти почему-то задело Фелисину.
   «Оказывается, конец не всегда бывает мучительным. Жрецы утверждают, будто Клобуку все равно, как и в каком состоянии умирает человек. Самые обильные урожаи смерть пожинает во время войн, голода и эпидемий. Если верить жрецам, Клобук давно привык к толпам душ возле врат своего царства. Теперь я знаю: не все приходят туда с плачем и стенаниями. Смерть бывает и сладостной».
   Она ощущала незримое присутствие Клобука. С самого их возвращения в реальный мир он постоянно находился рядом. Фелисина вдруг поймала себя на том, что думает о Клобуке как о… возлюбленном. Он проник в глубины ее существа, и это придавало ей уверенности.
   «Я не боюсь Клобука. Сейчас мне страшны лишь Кульп и Геборий. Говорят, боги боятся смертных сильнее, нежели друг друга. А Клобука я не боюсь. Я ловлю отзвуки его мыслей. Он наверняка должен мечтать о реках крови. Может, я уже давно принадлежу богу смерти? Что ж, тогда я отмечена».
   Геборий повернулся к ней, глядя воспаленными, невидящими глазами.
   «Никак ты читаешь мои мысли, старик?»
   Его губы сложились в подобие лукавой улыбки. Геборий отвернулся и пошел дальше.
   Из зала, наполненного умиротворенными мертвецами, они вышли в туннель. Потоки воды отполировали каменные стены до зеркального блеска. Потолок казался угрожающе низким. Они шли, и вместе с ними перемещался магический свет Кульпа.
   «Мы бредем, словно живые трупы, обреченные Клобуком на бесконечное путешествие», — подумалось Фелисине.
   Туннель вывел их на узкую, кривую улочку. Фелисину поражало, с какой ловкостью Геборий обходил груды вывернутых из мостовой камней. Улицу накрывала стеклянная крыша, теперь сплющенная и во многих местах пробитая. По обеим сторонам стояли невысокие дома. Сточные канавы, засыпанные песком, тоже были из стекла.
   На улице им снова встретились окаменевшие трупы, однако их позы и выражение лиц были совсем иными. Не умиротворенность, а ужас читался на каждом лице.
   Геборий остановился.
   — А вот вам новые свидетельства. Как видите, эти люди умирали совсем по-другому.
   Кульп склонился над окаменевшим трупом мужчины.
   — Странствующий.
   — Да, — подтвердил бывший жрец Фенира. — В этом городе жило немало странствующих и диверов. Силы, которыми они хотели повелевать, однажды вырвались из-под их власти. Страшно подумать, что здесь творилось. Люди сходили с ума, бросались на своих родных. Город был уничтожен за считанные часы.
   Внимание Кульпа привлек другой труп, едва заметный среди нагромождения тел.
   — Здесь погибли не только люди.
   — Не только, — со вздохом подтвердил Геборий.
   Маг разглядывал обезглавленный, изуродованный труп, у которого уцелела лишь рука и часть ноги. Кожа коричневого цвета, крупные кости, веревки жил, бывших когда-то сильными мускулами. Где-то она уже видела такие тела… Ах да, там, на борту «Силанды»… Тлан-имасы.
   — Это и есть твои «бессмертные стражи»? — спросил у Ге-бория Кульп.
   — Да.
   — Их здесь тоже полегло немало.
   — Ты прав, маг, — сказал Геборий. — Странствующие и диверы были таинственным образом связаны с тлан-имасами. Жители этого города вряд ли подозревали о таком родстве, хотя горделиво именовали себя первой империей. Подобная дерзость рассердила тлан-имасов; они посчитали, что люди беззастенчиво присвоили себе чужое звание. Ведь первая империя — это владычество тлан-имасов. Однако их сюда привело не желание наказать людей за дерзость. Тлан-имасы почуяли, какой бедой грозит устраиваемый ритуал, и поспешили выправить положение.
   — Помнишь наше столкновение со странствующим и появление на корабле отряда тлан-имасов? Неужели история повторяется?
   — Не знаю, маг. Я говорил, что некоторые ворота лучше не открывать. Особенно древние. Никто не знает, какие силы мы выпустим на свободу.
   — Помнишь дракона? — спросил у него Кульп. — Он ведь был странствующим и… неумершим.
   — То был тлан-имасский шаман. Возможно, один из стражей, почуявший новую беду… Ну что, идем дальше? Я чувствую воду. Источник еще жив.
   Когда-то здесь был сад. Остатки растительности еще сохранились, питаемые водой пруда. Из-под треснувших плиток дорожки выбивалась белесая трава. Стволы мертвых деревьев опоясывали вьющиеся растения с белыми и розовыми листьями. На тонких стеблях висели гроздья каких-то ягод, отдаленно напоминающих виноград.
   Как и во всем городе, в саду владычествовала темнота. Магический свет Кульпа на время разогнал ее. Белые безглазые рыбы в пруду испуганно шарахнулись прочь.
   Фелисина присела на край пруда и погрузила дрожащие руки в прохладную воду. Ее охватило непонятное ликование.
   — Алхимия еще сохраняет свою силу, — сказал ей стоявший позади Геборий.
   — О чем ты говоришь?
   — Об этой воде. О благословенном нектаре. Выпей его.
   — Интересно, эти ягоды съедобны? — спросил Кульп, срывая гроздь.
   — Как сейчас — не знаю, а девять тысяч лет назад они были вполне съедобными.
 
   Они ехали, оставляя за собой густой шлейф пепла, который неподвижно повисал в воздухе. Шлейф тянулся до самого горизонта, хотя внутри имперского Пути такие понятия, как «далеко» и «близко», весьма относительны. Их путь был совершенно прямым, словно древко копья.
   — Мы заблудились, — сказала Минала.
   — Лучше заблудиться, чем висеть на тифанском копье, — отозвался Кенеб, стремясь хоть как-то поддержать ассасина.
   Калам постоянно ловил на себе тяжелый взгляд Миналы. Ему не хотелось оборачиваться и встречаться с ее серо-стальными глазами.
   — Капрал, ты выведешь нас из этих проклятых мест? Мы проголодались, в горле пересохло. Мы даже не знаем, где находимся. Или ты умел только забраться сюда?
   «Думаешь, мне нравится здесь болтаться? Я сделал все, что требовалось. Я мысленно представил Арен. Выбрал там место — незаметный уголок в конце улицы со странным названием Непомога… Это в самом центре Отбросов — трущобного прибрежного квартала. Я все себе ясно представил — даже сточные канавы и заплеванную землю под ногами. Почему мы не можем туда попасть? Кто нас не пускает?»