Эриксон Стивен. Врата Смерти(пер. И.Иванова)

   «А ведь им, по сути, наплевать, кто они и кому служат, — раздраженно подумал он. — Новая порода подданных империи».
   Историк и маг поднялись в зал таверны и уселись за стол, за которым сидели прежде. За другим расположились малазанские матросы. Откинув полог, малазанцы наслаждались свежим ветром и созерцанием пожухлых трав, песка и морской глади.
   Очень скоро внимание матросов переключится на них с Кульпом. Дюкр в этом не сомневался. Деревня стояла в стороне от оживленных дорог, и путники сразу обращали на себя внимание. Особенно путники в армейских плащах.
   Кульп спросил кружку эля, затем наклонился к уху Дюкра.
   — У нас три проблемы. Первая: к нам скоро полезут с вопросами. Вторая: у нас нет лодки. И третья: моряк из меня никудышный.
   — Я все это уже слышал, — отмахнулся имперский историк. — Дайте мне спокойно подумать.
   Вокруг помаргивающих ламп неуклюже плясали мотыльки. Никого из местных жителей в таверне не было, и хозяин поневоле глазел на малазанских матросов. Даже неся Кульпу эль, он продолжал следить за ними.
   — Странный какой-то сегодня вечер, — сказал боевой маг. — Вы не находите, Дюкр?
   — Кто его знает. Может, у местных рыбаков не принято вечерами сидеть в таверне.
   — Сомневаюсь. Взгляните-ка на хозяина. Похоже, его это тоже удивляет.
   — Ну, что я говорил! — воскликнул Кульп. — А вот и первый любопытствующий.
   К ним, шумно отодвинув стул, направлялся малазанец в чине капрала. Его мундир успел порядком выгореть на солнце, однако латунную капральскую эмблему окружала темная полоска ткани. Дюкр сразу понял, в чем дело: когда-то этот человек был сержантом.
   Капрал был широкоплеч. Судя по круглому и плоскому лицу — уроженец северной оконечности Итко Кана; если не он сам, то его предки. Голову капрал брил наголо, причем не слишком умело, ибо кое-где виднелись следы порезов. Его глаза прилепились к Кульпу.
   Маг решил его опередить.
   — Капрал, мы тебя не звали. Возвращайся-ка лучше к себе за стол, если не хочешь и дальше ползти вниз.
   — Как это — «ползти вниз»? — не понял капрал.
   — Да так. Смотрю, ты был сержантом. Теперь капрал. Не терпится стать простым матросом? Я тебя предупредил.
   Слова Кульпа не возымели никакого действия.
   — А сам-то ты кто? — спросил капрал. — Что-то я не вижу командирских знаков отличия.
   — Ты многого не видишь, капрал. Я тебе по-дружески советую: иди к себе за стол и не мешай нам беседовать.
   Но капрал не собирался возвращаться за стол и был явно не прочь затеять ссору.
   — А-а, да ты из Седьмой армии. Дезертир?
   Кульп вспыхнул.
   — Перед тобой — единственный из оставшихся боевых магов Седьмой армии. Исчезни с глаз моих, пока не стало хуже.
   Капрал изумленно глядел то на Кульпа, то на Дюкра.
   — Ты не слышал моих слов? Повторяю: я — боевой маг Седьмой армии, а этот человек — мой гость.
   — Говоришь, пока не стало хуже?
   Капрал распалялся все сильнее. Он уперся ладонями в стол и наклонился к магу.
   — Ты меня своими штучками не пугай. Я магов на дух не переношу. Учти: если только ты надумаешь открыть этот свой Путь… или как там у вас называется… я сразу учую и располосую тебе глотку. Здесь, чародей, командовать поставлен я, и меня касается все. А теперь выкладывай, зачем вы оба сюда приперлись. И торопись, пока я не оттяпал твои мясистые уши и не прицепил их к своему поясу. Ну? Я слушаю, господин маг!
   — Пока дело не зашло слишком далеко… — начал было Дюкр.
   — А ты заткнись! — рявкнул капрал, не сводя сердитых глаз с Кульпа.
   Крики, донесшиеся снаружи, прервали их словесную баталию.
   — Эй, Честняга! — загремел капрал. — Выгляни наружу, посмотри, чего они там не поделили.
   Молодой каонский матрос выскочил из-за стола. Поправив ножны с новеньким мечом, он бросился к двери.
   — Мы хотели купить лодку, — обратился к капралу Дюкр.
   Договорить ему не удалось. Снаружи послышалось заковыристое ругательство, затем лихорадочный топот ног по ступенькам. В зал вбежал Честняга. От его ухарства не осталось и следа. Лицо матроса было мертвенно-бледным. Из юных уст вырвался поток отборнейшей брани, которой он научился где-нибудь в гавани Каона. Затем последовало сбивчивое объяснение.
   — Капрал, их там целая толпа. Все вооружены. Говорить не желают. Они собрались захватить наш «Рипат».
   Матросы повскакали из-за стола.
   — Геслер, они же могут сжечь нашу посудину! — крикнул капралу худощавый матрос. — Тогда нам крышка. Останемся гнить на здешнем берегу.
   — Оружие к бою! — приказал Геслер. — А ты, Буян, давай к двери. Высмотри, кто у них главарь, и всади ему стрелу промеж глаз.
   — Надо спасать судно! — не унимался худощавый. — Спасем, Веред, — успокоил его капрал.
   Матрос, которого звали Буяном, занял позицию у двери. Неведомо откуда в его руках появился арбалет. Крики за стенами делались все громче и неистовее; по-видимому, прежде чем штурмовать таверну, толпа набиралась храбрости. Честняга стоял посреди зала. Короткий меч дрожал в его руке. Из белого лицо новобранца сделалось багровым.
   — Успокойся, парень, — велел ему Геслер. — На одной злости далеко не уедешь. Не забывай: их больше, чем нас.
   Он повернулся к Кульпу.
   — Можешь открывать свой Путь, маг. Теперь мне не до твоих ушей.
   — Чем вы их так разозлили, капрал? — спросил Дюкр.
   Геслер усмехнулся.
   — Тем, что мы — малазанцы. Это не вчера началось. Я чувствовал: что-то затевается. — Он сплюнул на пол. — На борту «Рипата» есть все необходимое. Мы могли бы довезти вас до Хиссара… Но сначала нужно добраться до нашей посудины. Кстати, ты стрелять из арбалета умеешь?
   Историк кивнул.
   — Они могут бить по стенам, — предупредил Буян.
   — Высмотрел их главаря? — спросил Геслер.
   — Высмотрел. Только он не дурак сюда лезть. Держится в сторонке.
   — Ждать больше нельзя! Всем уходить через заднюю дверь!
   Из-за стойки боязливо выполз хозяин таверны. Не вставая с четверенек, он приблизился к Геслеру.
   — А должок, мезланец? Помнишь, сколько ты мне задолжал? Семьдесят два джаката.
   — Ты во сколько ценишь собственную шкуру? — спросил его Геслер.
   Капрал махнул рукой, показывая Честняге, чтобы тот отходил вместе с остальными.
   Втянув голову в плечи, трактирщик очумело вращал глазами и как заведенный повторял:
   — Семьдесят два джаката, мезланец. Заплати долг.
   — Погоди, сочтемся, — отмахнулся Геслер.
   В душном пространстве зала вдруг стало прохладно. Запахло мхом, мокрыми камнями. Дюкр посмотрел на Кульпа. Тот молча кивнул. Имперский историк встал.
   — Не все так просто, капрал. Среди мятежников есть маг.
   Таверна сотрясалась от нарастающего гула. Деревянный каркас изогнулся. Стены сделались похожими на вздувшиеся щеки. Кульп что-то крикнул Дюкру и свалился на пол. Трещали балки каркаса. Им вторил треск рвущейся парусины.
   Буян отскочил от двери. Его и всех остальных несло к задней стене. Доски пола вздымались.
   «Они взялись за сваи», — догадался Дюкр.
   Мимо него катились опрокинутые стулья. Трактирщик продолжал вопить о долге, пока его не завалило упавшими с полок кувшинами.
   Дюкр вылетел в темноту, приземлившись на копну соломы. Кульп упал следом, придавив историка своим телом.
   А таверна продолжала крениться. Но не сила человеческих рук вышибала сваи из земли. Магия! Это ее волны крушили заведение.
   — Кульп, ну сделайте что-нибудь! — прошептал Дюкр.
   В ответ маг поднял его на ноги и с силой толкнул вперед.
   — Бегите прочь отсюда! Иного не могу.
   Атака на таверну внезапно прекратилась. Видимо, маг мятежников не хотел понапрасну расходовать силы. Задние сваи уже не смогли выдержать тяжести строения, и оно рухнуло. Громко хрустнули потолочные балки. Во все стороны полетели обломки каркаса. Последней упала соломенная крыша, взметнув фонтаны песка и пыли.
   — Вот Клобук и рассчитался с трактирщиком, — услышал бегущий Дюкр.
   Его догнал Буян, сжимавший в руках арбалет.
   — Капрал велел мне присмотреть за тобой. Теперь к «Рипату». Иначе нам крышка.
   — А где Кульп? Он ведь только что был рядом.
   Дюкру до сих пор не верилось, что за каких-то полчаса сонная рыбачья деревушка превратилась в кромешный ад.
   — Наверное, вынюхивает того мага. Не понимаю я их породу. А может, и деру дал со страху.
   Они достигли берега. Слева, шагах в тридцати, Геслер с матросами надвигались на местных жителей. Те загородили вход на причал, где стоял узкий одномачтовый сторожевой баркас. Справа темнела береговая линия, плавно изгибаясь и уходя в сторону Хиссара.
   Дюкр остановился как вкопанный. В небе над Хиссаром разливалось зарево пожаров.
   — Чтоб мне сосать молоко у Фандри! — пробормотал Буян, глядя туда же, куда смотрел историк. — Значит, вся их болтовня про Дриджну оказалась правдой. Куда же теперь плыть? В Хиссаре еще жарче, чем здесь.
   — Но я должен туда вернуться. Меня ждет Кольтен. Обойдусь и без «Рипата». Как приехал сюда на лошади, так и уеду.
   — Не удивлюсь, если твою лошадку уже режут на куски. Здесь люди ездят на верблюдах, а лошади для них — лакомство. Так что забудь про нее.
   Он схватил историка за руку, но Дюкр вырвался и побежал совсем в другую сторону, удаляясь от причала и назревающей стычки. Буян глядел ему вслед, потом выругался и бросился догонять историка.
   Небо над деревенской улицей прорезала вспышка магического огня. Через мгновение послышался душераздирающий крик.
   «Кульп», — догадался Дюкр.
   Он только не знал, считать ли этот крик торжествующим или… предсмертным. Историк бежал вдоль берега, не сворачивая в деревню. Когда, по его расчетам, он оказался напротив конюшни, Дюкр углубился в прибрежные тростники. Буян, не отставая, двигался за ним.
   — А ты-то куда несешься? — не выдержал историк.
   — Мало ли что там сейчас творится, — ответил матрос. — В случае чего помогу тебе забраться в седло.
   — Спасибо, — шепнул ему Дюкр.
   — А кем ты вообще будешь? — поинтересовался Буян. — Тоже важная шишка?
   — Как тебе сказать. Всего лишь имперский историк. Ну а кто ты, Буян?
   Матрос усмехнулся.
   — Никто.
   Возле первого ряда рыбачьих хижин они остановились и сменили бег на шаг. Неожиданно впереди задрожал воздух, и перед ними возник Кульп. Плащ боевого мага был в нескольких местах прожжен, а на лице краснело большое пятно.
   — Вас-то обоих зачем сюда принесло? — прошипел Кульп. — Тут поблизости разгуливает верховный маг. Как и зачем он здесь — одному Клобуку известно. Но хуже всего, что теперь он узнал про меня, и потому рядом со мной небезопасно. Я едва уцелел после его нападения.
   — Так это ваш крик мы слышали? — спросил Дюкр.
   — А вы испытайте такое на собственной шкуре! У меня все кости гремели. Мне казалось: еще немного, и я развалюсь по кусочкам. Штаны, правда, утратили свою безупречность. Но, как видите, я жив.
   — Пока жив, — уточнил Буян.
   — Спасибо за напоминание, — огрызнулся боевой маг.
   — Нам тут требуется… — начал Дюкр.
   Небо над ними озарилось ярчайшей молнией. Огненная струя хлынула вниз, опрокинув всех троих на землю. Наравне с Кульпом и матросом историк взвыл от боли, когда магическая сила вцепилась ему в тело. У него заледенели кости, а руки и ноги сотрясались от волн пронзительной боли. Напрасно Дюкр усилием воли пытался унять крик; вместо этого он кричал еще громче, пока беспощадная боль не добралась до мозга, и перед глазами не встало кровавое марево. Дюкр катался по земле, отчаянно тряся руками и ногами. Боль цепко держала его. Магия уничтожала каждую клеточку его бытия.
   Потом боль ушла. Дюкр лежал неподвижно, уткнувшись одной щекой в прохладную дорожную пыль. Ноги свело судорогой. Под ним было мокро, а характерный запах указывал на то, что господин имперский историк попросту обделался. Рот наполняла едкая, противная горечь.
   Чья-то рука схватила Дюкра за воротник телабы. Голос Кульпа прошептал:
   — Я ему тоже хорошенько вдарил. Наверное, сейчас лежит и ножками дрыгает. Вставайте, Дюкр. Нужно поскорее добраться до их судна.
   — Идите вдвоем с Буяном, — ответил Дюкр. — Я поеду на лошади.
   — Вы никак спятили?
   Историк поднялся на негнущиеся ноги. Оказалось, боль никуда не ушла, а подстерегала его, чтобы наброситься снова. Правда, теперь ее хватка была не такой сильной.
   — Я вам сказал: отправляйтесь вместе с Буяном! Вы же знаете, куда плыть.
   Кульп сощурился и причмокнул языком.
   — Опять решили выдавать себя за досинца?.. Клобук его знает, может вы и правы.
   Бледный Буян дернул мага за рукав.
   — Геслер не будет нас долго ждать.
   Кивнув на прощание Дюкру, маг побежал вслед за Буяном.
   Геслеру и матросам приходилось туго. У подступов к причалу на почерневшем песке валялись убитые: двенадцать рыбаков и двое каонских матросов. Геслер вместе с Честнягой и Вередом сдерживали новую волну нападавших. Их было около двух десятков. Вместе с мужчинами на малазанцев двигались разъяренные, истошно вопящие женщины. Оружия не было ни у кого — только гарпуны, деревянные колотушки и кухонные ножи. Некоторые шли на матросов с голыми руками. Еще двое малазанцев — оба раненые — находились на борту«Рипата», безуспешно пытаясь отвязать причальные канаты.
   Нападавшие явно не ждали удара сзади, и Буян этим воспользовался. Когда до толпы оставалось шагов десять, он остановился, припал на одно колено и выстрелил из арбалета. Затем, перекинув арбалет через плечо, он выхватил короткий меч и нож с узким лезвием.
   — Маг, ты можешь с ними справиться? — спросил Буян.
   Кульп не успел и рта раскрыть, а Буян уже понесся на толпу, ударяя всех без разбору. Нападавшие заметались. Буян никого не убил, однако многих жестоко покалечил. Для рыбаков, привыкших жить своим трудом, это было даже хуже смерти. Мертвые не являлись обузой, зато увечные камнем повисали на шее своих семей.
   Теперь Геслер оборонялся один. Вереда ранило, и Честняга потащил его на борт «Рипата».
   Кульп чувствовал: еще одной магической атаки ему не выдержать. У него и без того кровоточили все суставы. Магу казалось, что он превратился в мешок с кровью. К утру он не сможет двигаться… если, конечно, доживет до утра. В его силах оставалось совсем немногое — сотворить какую-нибудь обманную уловку.
   Кульп воздел руки и пронзительно закричал. Перед ним вспыхнула огненная стена. Она разрослась и покатилась в сторону нападавших. Люди дрогнули, затем опрометью бросились прочь. Огненные языки их догоняли. Достигнув кромки травы, стена исчезла.
   — Слушай, маг, если ты умеешь такие штучки… — накинулся на него Буян.
   — Это был пустой трюк, — ответил Кульп, приближаясь к судну.
   — Огненная стена… пустой трюк?
   — Не было никакой стены! Пойми ты, я одурачил их простой уловкой. Бежим. Пора убираться отсюда!
   Веред умер, когда баркас едва отчалил от берега. В груди матроса застряло острие гарпуна, и кровь хлестала из раны, пока не вылилась вся. Геслер молча поднял мертвеца и швырнул за борт. Кроме капрала на ногах держались только трое: Честняга, Буян и Кульп. Матрос, раненный в бедро, находился при последнем издыхании, и от ворот Клобука его отделяли считанные минуты. Его товарищ затих еще раньше.
   — А теперь — всем замереть! — прошептал Кульп. — Верховный маг на берегу!
   Матросы затаили дыхание. Чья-то безжалостная рука зажала раненому рот, ускорив его перемещение в мир Клобука. «Рипат» почти бесшумно выскользнул из бухточки. Киль со слабым шелестом разрезал сонную воду.
   Тишина их отплытия тоже была иллюзорной. Открыв свой магический Путь, Кульп наполнил пространство вокруг корабля несуществующими звуками: приглушенными голосами, скрипом снастей, плеском воды. Он намеренно сгустил тьму, придав ей едва видимый силуэт корабля.
   «Только бы хватило сил», — думал Кульп.
   Противник клюнул на ложные звуки и ударил в пустое место. Второй удар также был мимо цели: молния испепелила иллюзорный силуэт баркаса.
   И вновь стало тихо. До Геслера и остальных дошло, что их жизнь напрямую зависит от магического искусства Кульпа. Они с надеждой глядели на боевого мага, даже не пытаясь прятать свой страх. Честняга стоял за штурвалом, впившись в рукоятки колеса. Корабль плыл сейчас только по воле ветра.
   Кульпу казалось, что судно едва ползет. Его одежда, которой и так досталось, теперь взмокла от пота. Он делал все, чтобы не попасться в ловушки своей противницы. По манере вторжения, по мелочной настырности Кульп понял, что это женщина.
   Над далекой хиссарской гаванью сияло яркое зарево. Матросы не хуже Кульпа понимали: плыть туда бесполезно и опасно. Семиградие охватил давно предсказываемый мятеж.
   «Вот мы и в море, — думал боевой маг. — Осталась ли в Семиградии хоть одна спокойная и безопасная гавань? Геслер говорил: на борту есть все необходимое. Но хватит ли припасов, чтобы добраться до Арена? Плыть туда больше месяца, и каждый день плавания может оказаться последним. Куда разумнее было бы отправиться в Фалар, но до него шестьсот лиг».
   Наскоки противницы ослабли, а затем и вовсе прекратились. Кульп сразу вспомнил слова Дюкра: «Вы же знаете, куда плыть». Геборий Легкокрылый. А ведь этот сварливый старик потащится через пустыню на безжизненный берег. Он верит, что Дюкр его спасет.
   — Можете вздохнуть свободно, — объявил матросам Кульп. — Наша противница прекратила охоту.
   — Какая противница? — не понял Честняга. — Ты же говорил про верховного мага.
   — Я немного ошибся: это оказалась верховная колдунья.
   — Ей до нас уже не дотянуться?
   — Нет, парень. Видно, у нее нашлись дела поважнее.
   Кульп помолчал, затем спросил капрала:
   — Куда ты намерен плыть?
   — Пока не решил. Главное, мы унесли оттуда ноги.
   — Нам нужно пересечь пролив и добраться до отатаральского берега.
   — Маг, неужели эта баба вышибла тебе мозги? Что мы там забыли?
   — Здесь не береговая охрана, капрал. Здесь тебе придется выполнять мои приказы.
   — А если мы сейчас выкинем тебя за борт? Что скажешь, маг? Здесь полно дхенраби, и они с удовольствием тобой закусят.
   Кульп вздохнул.
   — Капрал, это не моя прихоть. Мы с моим другом явились в таверну, чтобы купить лодку. А лодка нам понадобилась, чтобы спасти одного верховного жреца Фенира. Можешь скормить меня дхенраби — никто и слезинки по мне не уронит. Но если ты рассердишь верховного жреца, его вспыльчивый и своенравный бог сразу тебя заметит. Хочешь увидеть красные глаза разгневанного Фенира?
   Капрал привалился к мачте и громогласно расхохотался. Буян и Честняга тоже улыбнулись.
   — Вам смешно? — нахмурился Кульп.
   Буян перегнулся через борт и плюнул в воду. Обтерев рот тыльной стороной ладони, матрос сказал:
   — Мы уже испытали на себе гнев Фенира, маг. В Первой армии, которой больше нет, мы служили в Кабаньем полку. Потом Ласэна обрушилась на культ Фенира, и нас загнали в эту дыру сторожить никому не нужный берег.
   — Но мы не отреклись от Фенира, — добавил Геслер. — У нас даже есть молодые приверженцы.
   Он кивнул в сторону рулевого.
   — Что ж, поплыли к отатаральскому берегу. Честняга, курс на восток. Так и держи, пока утром мы не поймаем попутный ветер.
   Кульп привалился спиной к борту.
   — Забыл спросить: кроме меня, кому-нибудь еще нужно отстирывать штаны?
 
   Дюкру повезло: его лошадь оказалась цела, и он покинул деревню верхом. По обочинам дороги в неярком лунном свете мелькали человеческие фигуры. Прохладный ветер пустыни донес сюда остатки песчаной бури — уже не яростной и сметающей все на своем пути, а превратившейся в пыльную дымку. У историка запершило в горле. Подъехав к перекрестку, Дюкр остановился. Основная дорога сворачивала на юг, к Хиссару. На запад уходила неширокая караванная тропа. Историк вгляделся во тьму. Шатры! То были не просто кочевники. Совсем рядом, в какой-то четверти лиги от перекрестка, разбила свой лагерь армия мятежников.
   Лагеря имперской армии подчинялись определенному порядку. У мятежников его не существовало. Тысячи шатров теснились вокруг обширного загона для лошадей. Сквозь завесу пыли тускло мерцали факелы. Внешне лагерь выглядел вполне мирным, если не считать «королевских кроватей», на которых корчились захваченные в плен малазанские солдаты. Каждая «королевская кровать» состояла из четырех длинных пик, прочно воткнутых в землю. Их острия упирались в плечи и бедра жертвы. Едва только человек попадал на такую «кровать», пики пропарывали ему тело, и он начинал сползать по их древкам вниз. Остаток жизни обреченных зависел от их веса и силы воли; тот, кто мог заставить себя не шевелиться, жил дольше. Если Клобук смилостивится над этими несчастными, к утру они будут мертвы. Если нет — жаркое солнце сделает их конец еще мучительнее.
   Дюкра охватила холодная ярость. Жертвам «королевских кроватей» уже не поможешь. А вот сам он обязан выжить. Выжить на обезумевшей земле, охваченной жаждой крови и смерти, и дождаться времени отмщения. Если, конечно, отмщение в интересах богов.
   Над Хиссаром вспыхивали магические молнии. Расстояние гасило оглушительный треск их взрывов. Жив ли Кольтен? А Балт? Что сталось с Седьмой армией? Сумел ли Сормо вовремя предупредить их?
   Дюкр поехал дальше. Армия мятежников появилась как будто из ниоткуда. Пусть ее устройство противоречило малазанским военным доктринам, но от этого армия мятежников не переставала быть армией.Там имелись полководцы, жаждущие крови и готовые удовлетворить свои кровожадные замыслы. Мятеж отнюдь не был стихийным. В деревне их атаковал верховный маг мятежников. Сколько их в армии Шаик? Пустынная ведьма не один год собирала воинство Дриджны. Наверняка в каждом городе у нее имелись свои шпионы. Шаик давно готовилась к этой ночи. А мы? Нас предупреждали. Да мы и сами чувствовали. Ощущение близкого мятежа носилось в воздухе. Почему же Ласэна вовремя не заменила Пормкваля? Какая насмешка — называть Железным кулаком бездеятельного труса! Настоящий военачальник по-иному отнесся бы к «предрассудкам Семиградия».
   —  Досин кимарал!— послышалось слева.
   Дюкр заметил троих человек, плотно закутанных в плащи. Они стояли на обочине. Караульные мятежников? Похоже, что так.
   — Да будет благословенна эта славная ночь! — ответил им историк, не собираясь останавливаться.
   — Погоди, досинец! Куда ты спешишь? Тебя ждут объятия Дриджны!
   Говоривший махнул рукой в сторону лагеря.
   — Тороплюсь в Хиссар, — ответил историк. — Нет ничего приятнее, чем разделить радость освобождения с родственниками. У меня там племянник живет близ гавани.
   Дюкр осадил лошадь.
   «Вот у кого я могу спросить про Седьмую», — подумал он.
   — Вы не знаете, в Хиссаре успели перерезать глотки всем мезланцам? Или Седьмая армия все еще торчит костью в нашем горле?
   Мятежники расхохотались.
   — Седьмой больше нет. Этих хваленых вояк порубили прямо в постелях. Тепленькими. Хиссар свободен от мезланской заразы!
   — Тогда не стану задерживаться. Прощайте, друзья!
   Дюкр пустил лошадь быстрым галопом. Погони за ним не было. Мятежники упивались победой.
   «Седьмая разбита. Неужели и Кольтен сейчас корчится на одной из "королевских кроватей"?»
   Разум историка отказывался в это поверить, но такое вполне могло случиться. Наверное, мятежник не солгал: нападение было внезапным и подкреплялось магией.
   «А меня как раз сегодня угораздило потащить Кульпа в эту деревню!»
   Как бы ни уповал Кольтен на силу воплощения Сормо Эната, нынешний колдун еще совсем мальчишка. Не настолько он крепок, чтобы выдержать натиск мятежных магов. Расквасить им несколько носов — вот и все, на что сейчас способен Сормо. Малазанцы и без магов храбро сражались до последнего. Надеясь на легкую победу в Хиссаре, мятежники просчитались. Жестоко просчитались.
   Но он обязан все это увидеть собственными глазами. Звание имперского историка (Дюкр не любил слова «историограф») обязывало. К тому же у него было одно важное преимущество: обличье досинца позволяло ему находиться среди врагов. Риск? Ну и что? Он выведает все, что сумеет. Когда наступит час возмездия, его сведения очень пригодятся. Дюкр никогда не считал себя кабинетным ученым. История имеет дело не с абстрактными истинами. Да, он станет малазанским шпионом. Он отомстит и за тех несчастных, кто медленно умирал на «королевских кроватях», и за всех остальных.
   Дюкр оглянулся назад. Над рыбачьей деревушкой полыхало зарево. Магические атаки продолжались. Историк придержал лошадь, затем поехал дальше. Кульп уцелел, а среди береговой охраны есть бывалые воины. Скорее всего, маг бежал вместе с ними на их баркасе. Дюкр не сожалел о том, что не поплыл с ними. Там он был бы скорее помехой, чем помощником.
   Ему не хотелось думать, как сложилась бы участь боевого мага, останься Кульп в Хиссаре. Потом Дюкр вспомнил о Гебории. Вряд ли Кульп убедит матросов плыть за этим желчным безруким стариком.
   «Я сделал все, что смог. Пусть теперь тебя спасает твой Фенир».
   Беженцев на дороге не было. Похоже, неистовый призыв к оружию пожинал обильную жатву — каждый торопился объявить себя воином Дриджны, в том числе и старики, матери семейств и даже дети. Но неужели никому из живущих в Хиссаре малазанцев не удалось выбраться из города? Ответа на этот вопрос Дюкр не знал. Насыпная дорога была совершенно пуста.