Эриксон Стивен. Врата Смерти(пер. И.Иванова)

   Главная задача оставалась прежней: добраться до берега Ватара первыми. Кавалерия Корболо Дэма, скорее всего, поедет через молодой лес. Вот там-то назойливые бабочки могут оказаться неожиданными союзницами виканцев. Продраться сквозь бледно-желтую стену будет не так-то просто.
   Где-то на пятой лиге к привычным звукам добавилось какое-то непонятное шуршание. Оно доносилось с запада. Поначалу Дюкр не обратил на него внимания, однако потом его поразила неправильность ритма. Звук усиливался, потом вдруг обрывался. Пришпорив лошадь, историк подъехал к Нетре.
   Юная колдунья понимающе кивнула.
   — С ними едет маг. Он расчищает дорогу, — сказала она.
   — Значит, магические Пути снова стали доступны?
   — Да, уже целых три дня.
   — Но чем этот маг уничтожает бабочек? Огнем? Ветром?
   — Нет, он просто открывает свой Путь. Бабочки залетают туда и исчезают. Заметь: каждый раз ему нужно все больше времени для восстановления сил. Это слышно по звуку. Маг начал уставать.
   — Хоть это успокаивает, — пробормотал историк. — Мы успеем переправиться до подхода Дэма?
   — Я очень надеюсь.
   Кедровый лесок расступился, и они вновь выехали на равнинное пространство. С запада на восток тянулась гряда каменистых холмов, проступающих сквозь полчища бабочек. Дорога пошла под уклон. Вдалеке бледно-желтый ковер уже не трепетал в воздухе, а плыл по течению.
   «Река Ватар. Бабочки избрали ее для своей похоронной процессии. А ведь часть их доплывет до самого моря», — подумал Дюкр.
   Место переправы было обозначено двойной линией деревянных столбов. На каждом виднелась привязанная тряпка, отчего столбы казались линялыми знаменами неведомой утонувшей армии. Рядом с переправой покачивался на волнах большой корабль.
   Увидев судно, Нетра шумно втянула воздух. Дюкр ощутил дрожь во всем теле.
   Корабль сильно пострадал от пожара. Он был весь черный, и на его обгоревшую поверхность не садилась ни одна бабочка. Из весельных щелей хаотично торчали весла; многие были поломаны, а возле погруженных в воду накапливались желтые груды мертвых насекомых.
   Клан Глупого пса вплотную приблизился к восточному берегу Ватара. Но их опередили! Нет, не передовые части армии Корболо Дэма, и даже не его дозорный отряд. Под навесом из куска парусины, укрепленным на кольях, сидели трое. Рядом чадил костер.
   Виканские собаки не бросились на них, а окружили, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Более того, они начали виновато поскуливать.
   Историк и Нетра подъехали ближе. Один из незнакомцев встал и шагнул им навстречу. Его лицо и руки имели странный бронзовый оттенок.
   Лохматая собачонка с неистовым лаем бросилась к нему и вдруг затихла. Крысиный хвостик дружелюбно завилял. Человек нагнулся, взял псину на руки и стал чесать ее шелудивые уши. Кивнув на притихших виканских собак, он спросил по-малазански:
   — И кто же хозяин этой трусливой своры?
   — Я, — ответила Нетра.
   — Похоже, — пробормотал незнакомец.
   Дюкр прищурился. Троица под навесом показалась ему странно знакомой.
   — Как понимать твои слова? — спросил он.
   — В самом прямом смысле. Я по горло сыт общением с девчонками, любящими покомандовать. Забыл представиться: капрал Геслер. А это — «Силанда», наш корабль.
   — Сегодня немногие решились бы дать кораблю такое имя, — сказал историк.
   — Мы его не выбирали. На корабль попали… долго рассказывать. Теперь хотим уплыть подальше отсюда.
   Он кивнул в сторону застывших виканских всадников.
   — А это, надо понимать, — все, что осталось от виканцев, которые когда-то приплыли в Хиссар?
   — Почему вы нас ждали здесь? — не отвечая на его вопрос, спросила Нетра. — Кто вам сообщил, что мы появимся на переправе?
   — Успокойся, девочка. Никто. Мы уже были на траверзе Убарида. Собирались зайти в гавань, но по обилию кораблей мятежников поняли, что город в их руках. Тогда мы затаились здесь, чтобы ночью выйти в открытое море. Поплывем в Арен.
   — Клобук вас накрой! — воскликнул Дюкр. — Да вы же — те самые моряки из таверны в рыбачьей деревне! Мы встретились в ночь мятежа.
   Геслер присмотрелся к нему.
   — Похоже, и я тебя узнал. Ты тогда был вместе с Кульпом. Верно?
   — Это он, — подтвердил Буян, вставая с толстого мотка каната, на котором сидел. — Клянусь копытом Фенира — вот уж не думал снова тебя увидеть.
   — Наверное, вам есть что рассказать.
   — Это уж точно, — согласился Буян.
   Нетра внимательно разглядывала обгоревшую «Силанду».
   — Капрал Геслер, а где твой экипаж?
   — Перед тобой, юная командирша. Все трое.
   — Но на таком корабле должно быть больше матросов. Где остальные?
   — Мертвы.
   Если бы не жуткая усталость, историк наверняка бы подметил, что капрал как-то уж больно равнодушно говорит о погибших товарищах.
   Восемьсот всадников из клана Глупого пса построили три загона для лошадей. Их разместили в центре, после чего по периметру лагеря соорудили оборонительные заграждения. Дозорные, отправившиеся на запад, вернулись почти сразу же и сообщили о прибытии передовых частей армии Корболо Дэма. Выставив усиленный караул, виканцы продолжили укреплять свой лагерь.
   Дюкр и Нетра остались возле навеса. У всех троих моряков кожа имела странный бронзовый оттенок. У всех троих не было бород, а волосы на голове только-только начали отрастать, как после стрижки наголо.
   В голове историка теснился целый рой вопросов, однако он молчал и внимательно разглядывал «Силанду».
   — Капрал, а ведь на мачтах висят жалкие обрывки парусов. Такой корабль — не баркас. Как вы поплывете в открытое море? Двое сядут на весла, а ты встанешь на руль?
   Геслер повернулся к Буяну.
   — Готовь оружие. Мне эти назойливые виканцы уже поперек горла. Ты, Честняга, давай к ялику. Чувствую, нужно уносить отсюда ноги, и побыстрее.
   Отдав распоряжения, он сказал Дюкру:
   — «Силанда» может идти и без парусов, а как — у меня нет времени тебе объяснять. Этот виканский сброд готовится к сражению. По лицам вижу: они не надеются выйти из битвы живыми. Человек сто взять на борт я могу. Только сразу предупреждаю: на борту есть… некоторые странности. Это чтоб потом никто не поднимал шум и не жаловался.
   — Если желаешь знать, капрал, «виканский сброд» — часть Седьмой армии. А вы трое — военные моряки.
   — Когда-то были. И служили, если помнишь, в береговой охране. Мы никогда не подчинялись Седьмой армии. Мне все равно, кто ты. Пусть даже родной брат Кульпа. Но если ты будешь пытаться командовать мною, сначала расскажи, где ты потерял или бросил форму офицера Седьмой армии. Может, мне понравится твоя сказка, и я даже начну называть тебя «господином Дюкром». А может, и нет, и тогда я просто расквашу тебе нос.
   Дюкр заморгал.
   «Как же, теперь вспоминаю: наша встреча в таверне тоже началась с грубостей и угроз».
   — Послушай, капрал, — нарочито ровным и размеренным тоном продолжал он. — В глазах нашего главнокомандующего Кольтена вы остаетесь военными моряками. Ему будет интересно выслушать ваш рассказ. И мне тоже, поскольку я — имперский историограф. Командование береговой охраны находилось в Сиалке; следовательно, капитан Лулль является вашим командиром. Не сомневаюсь, он тоже захочет послушать про ваши странствия. И наконец, сюда направляются еще два клана виканцев вместе с остатками Седьмой армии и малазанскими беженцами, которых почти сорок пять тысяч. Так что, откуда бы вы сюда ни приплыли, вы снова попали в ряды имперской армии.
   Буян подошел почти вплотную к Дюкру.
   — Знаешь, историк, Кульп нам много о тебе рассказывал. Вот только не помню, было ли там хоть что-то хорошее.
   Он подхватил с земли арбалет, сжав оружие своей сильной безволосой рукой.
   — Скажу тебе больше: он мечтал встретиться с тобой. Это ведь по твоей вине нас затянуло в такие дебри, что даже Клобуку не снились. Жаль только, здесь нет того гнусного ядовитого старикашки, ради которого было затеяно идиотское плавание к отатаральскому берегу. Знаешь, как говорил Кульп? «Я бы связал эту жабу покрепче и затолкал Дюкру в глотку».
   — И он не шутил, — добавил Геслер. — Видел бы ты его лицо!
   Дюкр равнодушно пожал плечами, будто речь шла о каком-то пустяшном событии.
   — Мне нужно знать, что случилось с Кульпом.
   — Мы бы тоже не отказались, потому что мага, как понимаешь, с нами нет.
   К Нетре подошли двое клановых командиров. Слушая их слова, юная колдунья хмурилась.
   — Что случилось, Нетра? — спросил Дюкр, сразу забыв о спесивых моряках.
   Кивком головы она отпустила командиров, потом сказала:
   — Вражеская конница встала лагерем совсем близко от нас — в трехстах шагах вверх по реке. Они не готовятся к нападению, а рубят деревья.
   — Деревья? Но ведь оба берега достаточно крутые.
   Нетра молча кивнула.
   «Либо деревья понадобились им для укреплений, либо… сам не знаю. Делать здесь наплавной мост — просто бессмыслица».
   — Можем сплавать туда на ялике и разнюхать, что к чему, — предложил Геслер.
   Нетра пристально посмотрела на капрала.
   — Что с вашим кораблем? — торопливо спросила она.
   — Поджарились немного, но посудина еще годна для плавания.
   Юная колдунья не ответила и снова впилась глазами в Геслера. Капрал поморщился, расстегнул свою обгоревшую куртку и извлек костяной свисток, висевший у него на шее.
   — Команда мертва, но грести они могут.
   — Хотя и обезглавленные, — подмигнул историку Буян и улыбнулся. — Я всегда говорил, что хорошему матросу голова не нужна.
   — Большинство гребцов — тистеандии, — добавил Геслер. — Есть и люди, но их можно по пальцам пересчитать. А те, что в капитанской каюте… Буян, как Геборий их называл?
   — Тистедурии.
   Геслер кивнул.
   — Так вот, мы вместе с Кульпом исполнили твое пожелание и вытащили Гебория с острова. Вместе с ним были еще двое. Скверно, что всех их мы потеряли во время бури.
   — Их что, смыло за борт? — спросил Дюкр, в голове которого вновь закружились вопросы. — Они мертвы?
   — Мы сами ничего не знаем, — сказал Буян. — Даже не можем сказать, удалось ли им спрыгнуть за борт. На корабле вспыхнул пожар. Считай нас свихнутыми, но мы не уверены, что в то время корабль плыл по воде.
   Историка бесила эта вечная солдатская привычка недоговаривать одно и привирать в другом. Ему хотелось просто задушить этих ухмыляющихся матросов. И в то же время ему хотелось зажать покрепче уши и повалиться на землю. Вернее, на ковер из тел мертвых бабочек.
   — Историк, ты поедешь вместе с ними, — сказала ему Нетра. — Только ни в коем случае не приближайтесь к берегу. Вражеский маг устал, так что о нем можете не волноваться. Я должна понять, что же они задумали.
   «Я тоже очень хочу это понять».
   Геслер осторожно тронул Дюкра за плечо.
   — Пошли. По дороге Буян расскажет, что с нами приключилось. Ты не думай, мы ничего не собираемся скрывать. Просто нам самим мозгов не хватило понять, во что же мы вляпались. А когда мы расскажем тебе свою историю, ты расскажешь нам, как Кольтену и всем остальным до сих пор удается держаться на плаву. Наверное, твоя история будет поинтереснее нашей.
 
   — Видишь, сколько бабочек?
   Вода казалась почти стоячей.
   — Их там в глубину — на целый локоть будет. Хорошо, что они плывут медленнее, чем течение внизу. Иначе бы нам тяжко пришлось. А так еще и шум весел глушат.
   — Здесь хоть вода. Мы, бывало, плыли…
   Геслер не договорил.
   — Догадываюсь, — сказал Дюкр.
   Они плыли уже больше часа. Буян и Честняга без передышки работали веслами, однако ялик сумел одолеть лишь половину расстояния. Даже густой ковер из мертвых бабочек не мог полностью остановить сильного течения реки Ватар. После места переправы северный берег очень скоро превратился в крутой утес, поросший ползучими растениями. Лодка приближалась к излучине.
   Пока плыли, Буян, как умел, рассказал историю их странствий. Говорить он был не горазд. Косноязычие и полное отсутствие воображения делали его рассказ более правдивым и убедительным. Теперь Дюкр пытался понять смысл услышанного и связать воедино разрозненные нити. Он понял, что корабль занесло в магический Путь, где вспыхнул пожар, сделавший кожу моряков бронзовой. Историк поражался силе Буяна и Честняги: матросы гребли за четверых. Дюкру хотелось самому оказаться на борту «Силанды». И в то же время эта мысль пугала его. Он не обладал восприимчивостью Нетры, но все равно чувствовал, что над кораблем висит невидимый покров ужаса.
   — Взгляни-ка туда, — прервал размышления Дюкра Геслер. Лодка почти достигла излучины. Отколовшийся и упавший в воду кусок скалы сузил русло, заставив воду с шумом прорываться сквозь тесный канал. Вместе с потоком неслись большие клочья пены. На высоте десяти локтей через реку были перекинуты веревки. По ним, используя особые люльки, переправлялись убарийские лучники.
   — Легкие цели, — заметил сидевший на руле Геслер. — Буян у нас стрелок отменный. Честняга, сумеешь удержать лодку на месте?
   — Попробую, — коротко ответил молодой матрос.
   — Постойте, — вмешался Дюкр. — Я не сомневаюсь, что Буян ловко сшибет их. Но это осиное гнездо сейчас лучше не ворошить. У мятежников солдат намного больше, чем у нас. И потом, видите, сколько их уже переправилось на другой берег? Там сейчас не меньше сотни человек.
   Историк замолчал, пытаясь предугадать действия противника. На утесе северного берега повсюду мелькали фигуры солдат Корболо Дэма, рубящих кедры.
   — Не верю, чтобы они задумали строить мост, — пробормотал Геслер. — Смотрите! Кто-то сверху следит за нами.
   Дюкр тоже заметил вражеского наблюдателя.
   — Наверное, это их маг. Если мы не покажем зубы, он тоже не станет кусаться.
   — Сшибить бы его сейчас, и дело с концом, — предложил Геслер.
   Дюкр покачал головой.
   — Большего мы уже не увидим. Поплыли назад, капрал.
 
   Основные силы армии Корболо Дэма заняли позиции по обе стороны переправы. Солдаты свалили почти все деревья. Стволы они очищали от ветвей и уносили в лагерь. Два лагеря разделяла узкая полоса ничейной земли шириной не более семидесяти шагов.
   Когда Дюкр с матросами вернулся в свой лагерь, Нетра сидела под навесом. Глаза юной колдуньи были закрыты. Историк ждал, не решаясь ее тревожить. Возможно, у нее сейчас происходил важный разговор с Сормо. Через несколько минут Нетра вздохнула и, не открывая глаз, спросила:
   — Расскажи, что видел.
   — Мы доплыли до излучины. Противник перебросил через реку веревки и переправляет на тот берег своих лучников. Что происходит, Нетра? Почему Корболо Дэм не атаковал? Он бы мог раздавить нас здесь и даже не вспотеть.
   — Кольтен находится в двух часах пути отсюда. Наверное, вражеский командир ждет.
   — Тогда ему бы стоило усвоить урок самонадеянности, сгубившей армию Камиста Рело.
   — Тут нечему удивляться. Кольтен — новый наместник. Дэм — бывший. Возможно, он смотрит на эту битву и как на свой личный поединок.
   — Что ж, Ласэна была права, когда сместила Дэма.
   — И вместо него выбрала Кольтена. Корболо тогда ясно показали, что выше ему никогда не подняться. Наверное, отступник решил убедить нас в обратном. Когда мы сражались против Камиста Рело, тот уповал на грубую силу. Здесь нас ожидает битва ума и хитрости.
   — Кольтен рискует угодить прямо в пасть дракону. Причем все достаточно открыто, никаких отвлекающих уловок.
   — Но Кольтен не станет останавливаться, — сказала Нетра.
   — В таком случае мы наблюдаем обоюдную самонадеянность!
   Нетра открыла глаза.
   — Где капрал?
   — Где-то рядом.
   — «Силанда» должна взять на борт столько раненых солдат, сколько поместится. Таких раненых, кто через некоторое время поправится и встанет в строй. Корабль пойдет в Арен. Кольтен спрашивал: желаешь ли ты их сопровождать, историк?
   «Я ошибся: виканцем движет не самонадеянность, а фатальное принятие своей участи».
   Услышав такой вопрос, нужно было бы внимательно его обдумать, все взвесить, тем более что Кольтен вряд ли ждал мгновенного ответа. Но еще раньше, чем все эти мысли прокрутились в мозгу Дюкра, его губы уже ответили:
   — Нет.
   Нетра кивнула.
   — Он знал, что ты откажешься сразу же, как узнаешь. Только откуда Кольтену это известно?
   Дюкр удивился: его же спрашивала не просто девочка, а колдунья.
   — Нетра! Что тебя удивляет, если Кольтен — виканец?
   — Думаешь, все виканцы обладают проницательностью магов? Ошибаешься, историк. Кланы выполняют приказы Кольтена и молчат. Ты скажешь, они молчат, поскольку хорошо понимают его замыслы. Нет. Наше молчание вызвано… трепетом перед Кольтеном, что ли. И отчасти страхом.
   Дюкру было нечего ей ответить. Он поднял голову к небу, где по-прежнему царил бледно-желтый цвет.
   «Бабочки перемещаются. Они живут не разумом, а природными побуждениями. Они бездумно бросаются в поток, грозящий им смертью. Бабочки танцуют перед Клобуком, и каждый их шаг предопределен и выверен. Каждый шаг…»
 
   Кольтен подошел, когда стемнело. Воины из клана Вороны образовали живой коридор, по которому двигались передовые части. Вслед за ними катились повозки с ранеными, отобранными для плавания в Арен.
   Достаточно было мельком взглянуть на виканского полководца, чтобы понять его предельную усталость. На лбу и щеках Кольтена прибавилось морщин. Спешившись, он сразу же направился туда, где его ждали Дюкр, Нетра и Геслер. Следом за Кольтеном подошли Балт, Лулль, Сульмар, а также Лист. Позади всех шагали Сормо и Нил.
   Лулль остановился перед Геслером. Капрал взглянул на изуродованное лицо капитана и помрачнел.
   — Я помню вас более красивым, господин капитан.
   — Я тоже кое-что помню, Геслер. Когда-то ты был капитаном, затем спустился до сержанта, а теперь капрал. Как говорят, карьера задом наперед.
   — Верно, господин капитан. Сапогами в небо, мордой в навоз.
   — Смотрю, из твоего взвода уцелело только двое?
   — Официально только один. Этот парень — новобранец. Его толком и зачислить не успели. Считайте, только мы с Буяном и остались.
   — Буян? Уж не тот ли Буян, что служил адъютантом у наместника Картерона?
   — Давно это было.
   — Боги милосердные! — Лулль повернулся к Кольтену. — Да это же люди из старой гвардии императора… Вон куда их загнали! В береговую охрану.
   — Кстати, тихое было местечко, пока мятеж не начался, — сказал Геслер.
   Лулль развязал тесемки шлема, снял его с головы и провел рукой по жидким, мокрым от пота волосам.
   — Позови сюда этого парня, — велел он Геслеру.
   Капрал махнул рукой, подзывая Честнягу.
   — Теперь ты официально зачислен в военно-морские силы, — сказал ему Лулль.
   Честняга отсалютовал, придавив большим пальцем согнутый мизинец.
   Балт усмехнулся. Лулль нахмурился.
   — Где ты научился этому жесту, парень? Впрочем, ладно, не буду допытываться… А что касается тебя, Геслер, и Буяна…
   — Если вы вздумаете нас повысить в звании, я влеплю вам хорошую оплеуху в то, что осталось от вашего лица. А Буян просто собьет вас с ног.
   Произнеся эти более чем странные слова, Геслер тут же улыбнулся.
   Балт протиснулся к Геслеру и встал почти впритык. Казалось, они сейчас упрутся друг в друга носами.
   — Может, и мне влепишь оплеуху, капрал? — спросил Балт.
   Геслер продолжал улыбаться.
   — Непременно. И уж если быть совсем откровенным, достанется и Кольтену. После этого можно смело отправляться к Клобуку.
   Все замолчали. Так шутить с Кольтеном не отваживался никто.
   И вдруг Кольтен… громко расхохотался. Дюкр и все остальные молча смотрели на него. Кольтен, который и улыбался-то не чаще раза в месяц, смеялся.
   Бормоча себе под нос, Балт отошел от Геслера. Встретив вопросительный взгляд историка, он просто покачал головой.
   На смех Кольтена отозвались виканские псы. Будто призраки, они появились из темноты и окружили людей.
   Все еще вздрагивая от смеха, виканский полководец повернулся к Геслеру.
   — А что бы на это сказал сам Картерон Краст?
   — Он бы въехал мне в…
   Геслер не договорил. Кольтен ударил его кулаком в нос. Голова капрала запрокинулась назад, он потерял равновесие и повалился на землю. Звук был такой, будто упала каменная глыба. Кольтен тряс ушибленной рукой. Подошедший Сормо осмотрел его запястье.
   — Боги милосердные, да у тебя же кость раздроблена. Все повернулись к капралу. Геслер сидел на земле. Из разбитого носа хлестала кровь.
   Нил с Нетрой, странно поглядывая на капрала, почему-то отошли подальше. Дюкр схватил юную колдунью за плечо.
   — Что-нибудь случилось?
   — Его кровь, — шепотом ответил Нил. — Этот человек почти совершил восхождение!
   Геслер этих слов не слышал. Он глядел на Кольтена.
   — Пожалуй, я соглашусь на повышение в чине, — сказал он виканцу, не разжимая губ.
   «… почти совершил восхождение. Однако Кольтен…» Мысль Дюкра оборвалась. Он заметил, с каким благоговейным трепетом Нил и Нетра взирали на Кольтена.
   «Кольтен разбил Геслеру лицо. Геслер… Восхождение — это значит стать одним из Властителей. Но куда восходит капрал?»
   Историку вспомнилось их недавнее плавание. Чтобы грести так неутомимо, Буяну и Честняге не хватило бы обычных человеческих сил… Следом он вспомнил косноязычный рассказ об огненном Пути.
   «Боги милосердные! Значит, они трое… И Кольтен тоже!» Все были ошеломлены случившимся и не сразу услышали цокот копыт. Первым спохватился Лист.
   — Господин Балт, сюда кто-то едет.
   Кольтен и Сормо не пошевельнулись. Остальные повернули головы. В сопровождении десятка воинов из клана Вороны сюда ехал убарийский офицер в серебристых чешуйчатых доспехах. Его смуглое лицо обрамляла борода. Завитки усов были выкрашены в черный цвет. Руки убарийца были прижаты к бокам ладонями наружу. Этим он показывал, что явился сюда без оружия и намерен говорить, а не сражаться.
   — Корболо Дэм, смиренный служитель Шаик и командующий Южной армией воинства Дриджны шлет привет командующему Кольтену и офицерам Седьмой армии.
   Балт шагнул вперед, но посланцу ответил сам Кольтен. Засунув покалеченную руку за спину, виканец сказал:
   — Прими нашу благодарность, посланец. Что нужно Дэму от нас?
   Из темноты вышли еще несколько человек, среди которых Дюкр узнал Нефария и Пуллика Алара.
   — Корболо Дэм желает исключительно мира. Дабы показать искренность своих намерений, он не стал нападать на передовой отряд твоих виканцев, которые появились здесь днем. Ты знаешь: численность наших войск превосходит вашу, и Дэм мог бы с легкостью уничтожить твоих солдат. Однако он не хочет напрасного кровопролития и предлагает взглянуть правде в лицо. Малазанская империя утратила власть над шестью из Семи священных городов. Все земли к северу свободны. Пора прекращать эту войну. Более того, мы могли бы обсудить вопрос о независимости Арена на выгодных для императрицы Ласэны и имперской казны условиях.
   Кольтен молчал. Посланника это несколько смутило, однако он продолжал:
   — Вот тебе еще одно доказательство наших мирных намерений. Мы позволим вашим беженцам беспрепятственно переправиться на другой берег Ватара. Корболо Дэм прекрасно осведомлен, что несколько десятков тысяч беженцев тяжким бременем лежат на твоих плечах и являются непомерным грузом для твоей армии. Твои воины блестяще умеют сражаться, чему мы не раз были свидетелями. Наши воины восхищаются таким достойным противником.
   Посланец Дэма бросил взгляд на малазанских аристократов.
   — Те, кто избрал солдатское ремесло, не вправе жаловаться на тяготы войны. Но почему должны страдать эти достойные граждане? Они хотят спокойно жить и не думать, что каждый день может оказаться последним в их жизни.
   Он вновь повернулся к Кольтену.
   — Ваш путь по пустыне, что начинается сразу за лесом, и так будет очень тяжелым. Мы не станем преследовать вас и умножать число ваших страданий. Ступайте с миром. Пусть ваши беженцы утром переправятся на другой берег. Тогда и ты, и твои солдаты убедитесь, что обещания Корболо Дэма не были пустыми словами. При этом вы ничем не рискуете.
   Из кружка аристократов вышел Пуллик Алар.
   — Совет знати доверяет слову чести Корболо Дэма, — объявил он. — Позвольте нам с раннего утра начать переправу на другой берег.
   Дюкр поморщился.
   «Похоже, они за спиной Кольтена успели снюхаться с Дэмом».
   Кольтен будто и не слышал слов Алара.
   — А теперь, посланец, слушай мой ответ и передай его Корболо Дэму. Я отвергаю его предложение. Никаких новых переговоров не будет.
   — Но, господин Кольтен…
   Виканец повернулся спиной. В свете костра блеснули перья на его рваном плаще. Всадники из клана Вороны окружили посланца, заставив его развернуть лошадь.
   Пуллик Алар с Нефарием бросились к офицерам.
   — Он должен еще раз внимательно продумать это предложение, — забубнил Пуллик Алар.
   — Прочь с моих глаз, а не то прикажу спустить с вас шкуру. Для шатров сгодится. Убирайтесь!
   Нефарий и Алар ушли.
   Балт поискал глазами Геслера.
   — Готовь корабль к отплытию, капитан.
   — Слушаюсь, господин Балт.
   — Все как-то наперекосяк, — пробормотал стоявший рядом с историком Буян.