Страница:
Молодой виканец по имени Темул сообщил ему, что «Силанда», заполненная ранеными, все еще не пришла в Аренскую гавань… До прибытия флотилии адъюнктессы Таворы оставалось меньше недели… Корболо Дэм, скорее всего, предпримет осаду города, ибо ему на подмогу из Рараку движется Шаик с армией, вдвое превышающей его собственную… Маллик Рель увел Пормкваля во дворец… Солдаты решили отомстить Дэму за его зверства и выжидали удобного момента.
Дюкр моргал, пытаясь сосредоточиться на лице говорящего. Кажется, он даже узнал этого парня. Оставалось вспомнить, где и когда они впервые увиделись. Историк начал вспоминать и… поспешил оборвать цепь мыслей. Интуиция подсказала ему, что с их встречей связаны другие, весьма тягостные воспоминания, которые лучше не бередить.
Потом чья-то сильная рука ухватила Дюкра за рваный воротник и притянула к себе. Человек был рассержен. Дюкр с трудом вынырнул из своего внутреннего пристанища.
— Нам нужны достоверные сведения, историк! Все, что мы до сих пор слышали, исходит от этого аристократа… Нефария. Но мы хотим знать мнение солдата. Понимаете? Время дорого. Скоро рассветет.
— Постойте! О чем вы толкуете?
Лицо Блистига перекосилось.
— Маллик Рель наконец-то убедил Пормкваля. Только Клобук знает, как он это сумел, но сумел. Где-то через час… нет, даже раньше… мы намереваемся ударить по армии Корболо. Они допились до бесчувствия. Мы выступаем, Дюкр! Вам понятны мои слова?
Дюкр понимал каждое отдельное слово, но общий смысл почему-то терялся.
— Сколько их там? Нам нужны достоверные цифры, — настаивал Блистиг.
— Тысячи… Десятки тысяч… Может, сотни.
— Думайте, что говорите! Если мы сумеем уничтожить этих мерзавцев еще до подхода Шаик…
— Я не знаю даже примерной численности армии Корболо. Она разрасталась с каждой лигой.
— Нефарий заявил, что их меньше десяти тысяч.
— Да он просто дурак.
— Это еще не все. Нефарий утверждает, что по вине Кольтена погибли тысячи невинных беженцев.
— Ч-что?
Историк зашатался. Если бы не цепкие пальцы Блистига, он бы упал.
— Теперь вам понятно? Если вы не скажете свое слово, обо всем, что было с армией Кольтена и с беженцами, будут судить по словам этого болтуна и его окружения. Он уже успел наговорить такого, что солдаты начали колебаться. Их желание отомстить слабеет.
Эти слова вернули Дюкра в действительность.
— Где Нефарий? Где он?
— Его видели с Малликом Релем и Пормквалем. Наверное, он и сейчас там.
— Ведите меня к Пормквалю!
Гарнизонные солдаты начали оттеснять беженцев на окрестные улицы, освобождая площадь для построения войск. Дюкр поднял голову. В светлеющем небе меркли звезды.
— Копыто Фенира! — проворчал Блистиг. — Мы можем опоздать.
— Я все равно должен видеть Пормкваля и Маллика Реля! — настаивал Дюкр.
— Хорошо. Идите за мной.
Блистиг протискивался сквозь толпу. Дюкр едва поспевал за ним.
— Пормкваль приказал моему гарнизону двигаться в арьергарде его армии. Он отрывает меня от прямых обязанностей — защиты Арена. Железный кулак оголил мои полки, забрав себе моих солдат. У меня осталось триста человек. Их едва хватит для обороны городских стен. И как назло, всех «красных мечей» держат под арестом.
— Под арестом? За что?
— За то, что уроженцы Семиградия. Пормкваль им не доверяет.
— До чего ж он глуп! Во всей имперской армии я не видел более преданных воинов.
— Я с вами согласен, господин историк, но моего мнения никто не спрашивал.
— Лучше бы они не спрашивали и моего мнения, — сказал Дюкр.
Блистиг даже остановился и повернулся к нему.
— Вы поддерживаете решение Пормкваля напасть на позиции Корболо Дэма?
— Нет!
— Почему?
— Потому что мы не знаем истинную численность его войск. Лучше дождаться Таворы. Пусть себе пытаются взять город штурмом.
Блистиг кивнул.
— Уж мы бы тут изрубили их на кусочки. Весь вопрос: сумеете ли вы убедить Пормкваля?
— Я его совсем не знаю, — резонно ответил Дюкр. — Гадать не хочу.
— Ладно, идемте дальше, — буркнул командир гарнизона. Сразу за площадью начиналась главная улица. Там застыли всадники. Над их головами лениво трепетали знамена армии Железного кулака. Туда Блистиг и повел Дюкра.
Пормкваль восседал на великолепном боевом коне. Его богато украшенные доспехи годились скорее для столичного парада, нежели сражения. На поясе висел широкий меч с усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Блестящий шлем украшало солнце, выполненное золотыми нитями. Только лицо Железного кулака не соответствовало столь пышной экипировке. Пормкваль был бледен.
Рядом с ним на белой лошади сидел Маллик Рель, облаченный в шелковый плащ. Голову он повязал тюрбаном из материи цвета морской волны. Он был без оружия. Железного кулака и его советника окружали конные и пешие офицеры. Среди них Дюкр заметил Нефария и Пуллика Алара.
Дюкр впился глазами в знакомых аристократов. Ему показалось, что пространство подернулось красной дымкой. Прибавив шагу, историк обошел Блистига, однако тот успел схватить его за руку.
— Оставьте это на потом. Сейчас есть дела поважнее.
Дюкра трясло. Он кое-как совладал со своим гневом и кивнул.
— Пойдемте. Железный кулак нас заметил.
Пормкваль холодно взглянул на историка. Высоким, резким голосом он произнес:
— Вы своевременно появились, историк. Нам предстоит выполнить две задачи, и обе требуют вашего присутствия.
— Я должен вам сказать…
— Молчать! Только посмейте меня еще раз перебить, и я прикажу отрезать вам язык!
Выпустив гнев, Пормкваль продолжал:
— Итак, во-первых, вы отправитесь с нами на битву. Будете наблюдать, как нужно расправляться с противником. Его подавляют вооруженной силой, а не ценой жизней невинных беженцев. Я подобных сделок с врагами не заключаю. Повторения прежних трагедий и прежнего преступного вероломства не будет! Эти дикари только что угомонились и заснули. Уверяю вас: они дорого заплатят за собственную беспечность… Как только с этим предателем и перебежчиком Дэмом будет покончено, мы приступим к выполнению второй задачи: вашему аресту и аресту малолетних колдунов Нила и Нетры — так сказать, последних «офицеров» из жуткого окружения Кольтена. Можете не сомневаться: суровость наказания будет вполне соответствовать тяжести ваших преступлений.
По его знаку адъютант вывел кобылу Дюкра.
— Ваша лошадь находится не в лучшем состоянии. Но на одну поездку, думаю, ее хватит.
Пормкваль подозвал к себе Блистига.
— Подготовь своих солдат к маршу. Арьергард должен двигаться на расстоянии трехсот шагов от основных частей армии. Триста шагов, не больше и не меньше. Надеюсь, с этим ты справишься. Если нет, лучше скажи сейчас, и я подыщу другого командира гарнизона.
— С этим, Железный кулак, я справлюсь, — глухо ответил Блистиг.
Дюкр посмотрел на Маллика Реля и успел заметить довольную ухмылку.
«Ты хорошо помнишь прошлые обиды, Рель. Но ты осторожен и никогда сам не полезешь на рожон. Ты все сделаешь чужими руками».
Историк молча подошел к своей лошади и взобрался в седло. Он потрепал кобылу по тощей заскорузлой шее, потом взял поводья.
У ворот строились передовые полки средней кавалерии. Им предстояло первыми окружить врага, не дав ему прорваться и уйти. К этому времени должны будут подтянуться пехотные полки.
Блистиг ушел, даже не взглянув на него. Дюкр вполне понимал его состояние. Развернув лошадь, историк ждал, когда откроют ворота.
Его окликнули. Дюкр повернул голову и увидел Нефария. Аристократ язвительно улыбался.
— Напрасно в прошлом вы не были со мною более почтительны. Думаю, теперь вы в этом убедились, хотя… увы! Вам уже ничего не исправить.
Дюкр незаметно вытащил ногу из стремени.
— За нанесенные мне оскорбления, за то, что осмелились поднять на меня руку, вас сурово накажут, историк.
— Не сомневаюсь, — ответил Дюкр. — А напоследок получи еще!
Размахнувшись, он ударил ногой по тщедушному горлу Нефария. Хрустнули позвонки. Аристократ издал булькающий звук и шумно рухнул на камни. Широко раскрытые его глаза глядели в предрассветное небо, но уже ничего не видели.
Пуллик Алар истошно завопил. Подбежали солдаты, размахивая мечами.
— Смелее, — сказал им Дюкр. — Я даже рад, что мне не придется участвовать в этом балагане.
— Нет, придется, — дрожа от ярости, возразил Пормкваль.
Дюкр насмешливо покосился на него.
— Вам жалко этой навозной кучи? Или досадуете, что больше не услышите гнусной лжи?
Он перевел взгляд на Маллика Реля.
— У меня найдутся силы и для тебя, джистальский жрец. Хочешь убедиться? Подъезжай ближе. Я пока еще жив.
Ни историк, ни остальные не заметили подошедшего капитана из гарнизона Блистига. Он хотел сообщить Дюкру приятную новость: у малышки, врученной его заботам, нашелся дед. Но услышав слова «джистальский жрец», капитан оцепенел и отступил в сторону.
Открыли городские ворота. Кавалерия понеслась вперед. В пехотных полках солдаты еще раз проверяли оружие, готовясь выступить следом.
Кенеб отступил еще на шаг. Два слова не отпускали его, эхом отдаваясь в мозгу. Где-то он уже слышал эти слова, но забыл. Осталась лишь тревога, которую они пробудили. Внутренний голос требовал разыскать Блистига и все ему рассказать. Почему — капитан Кенеб тоже не понимал, но чувствовал, что это очень важно.
Поздно. Армейские полки уже выходили из ворот. Слышались отдаваемые приказы. Теперь уже ничего не повернешь вспять.
Забыв про Дюкра, капитан продолжал пятиться назад. Он даже не заметил, как споткнулся о тело Нефария. Повернувшись, Кенеб бросился бежать.
Через полсотни шагов его память вдруг прорвало, и капитан Кенеб вспомнил, где и при каких обстоятельствах он слышал слова «джистальский жрец».
Вместе с офицерами Пормкваля Дюкр выехал на равнину.
Казалось, наступление застало армию Корболо Дэма врасплох, и ее солдаты спешно взбирались на вершину холма, уходя от погони. Однако Дюкр заметил: все они были при оружии. Кавалерия Железного кулака поскакала за ними, оставив свою пехоту далеко позади. Вскоре и враги, и аренские конники скрылись в облаках пыли.
Пехотные полки прибавили шагу, полные решимости дать настоящий бой. Но одной решимости было мало. Вначале кавалерия должна была окружить врагов и отрезать им все пути к отступлению.
— Ваши предписания успешно выполняются! — крикнул Маллик Рель ехавшему рядом Пормквалю. — Кавалерия преследует врага!
— Пусть только попробуют убежать! — возбужденно засмеялся Пормкваль, вихляя в седле.
«Боги милосердные. Оказывается, Железный кулак не умеет даже ездить верхом».
С ближайшего к городу холма преследование перекинулось на соседние. На пути попадались изуродованные трупы виканцев и солдат Седьмой армии. Они, словно карта, показывали, как виканский полководец двигался к месту своего последнего сражения. Дикари Дэма успели поживиться всем, чем могли. Дюкр старался не смотреть на павших, боясь увидеть знакомые лица, перекошенные предсмертной судорогой. Он глядел вперед, пытаясь оценить исход погони.
Пормкваль несколько раз осаживал коня, дожидаясь пехоты. Кавалерия пока не возвращалась. Тысячи убегавших солдат Дэма рассеялись между холмами. Спасая шкуру, они были вынуждены бросать награбленную добычу.
Преследуя противника, Железный кулак и его армия вступили на обширную низменность. Солдаты Дэма торопились уйти по пологим склонам холмов. Над вершинами клубились облака пыли.
— Окружение завершено! — торжествующе крикнул Пормкваль. — Видите облака пыли? Вот вам доказательство!
Дюкр хмуро выслушал хвастливое заявление Железного кулака. Издалека доносились звуки сражения. Затем они начали стихать. Меж тем облака становились все гуще.
Малазанская пехота методично, полк за полком, собиралась внизу, топча пожухлые травы.
«Что-то здесь не так. Что-то очень не так».
Повсюду, кроме южной стороны, отступавшие солдаты достигли вершин холмов. Но вместо панического бегства они вдруг остановились, взяли оружие на изготовку и повернули назад. Завеса пыли за их спинами поднялась еще выше, и оттуда появились всадники. Напрасно Пормкваль ожидал увидеть своих кавалеристов. То были воины Корболо Дэма. К ним отовсюду подтягивалась пехота.
Дюкр огляделся. На юге четко обозначилась цепь кавалеристов Дэма. Путь к отступлению был закрыт.
«Мы угодили в простейшую ловушку. Мы не только попались сами, но и оставили Арен беззащитным».
— Маллик! — закричал ошеломленный Пормкваль. — Что происходит? Откуда они здесь?
Джистальский жрец лихорадочно вертел головой. Из раскрытого рта капала слюна.
— Измена! — прохрипел он.
Он вдруг развернул лошадь и вперился глазами в Дюкра.
— Это ты подстроил, историк! Часть твоего сговора! Нефарий был прав. Я чувствую вокруг тебя магические волны. Ты и сейчас обо всем доносишь Корболо Дэму! Боги, как же мы сглупили!
Дюкру было не до него. Историк следил за происходящим на юге, где арьергард армии Пормкваля разворачивался, готовясь вступить в сражение. Кавалерийские отряды Железного кулака, скорее всего, уже были уничтожены.
— Мы окружены! — визжал Пормкваль. — Их десятки тысяч! Они сейчас перережут нас, как баранов!
Дрожащим пальцем он указывал на Дюкра.
— Убейте этого предателя! Убейте немедленно!
— Погодите! — крикнул ему Маллик Рель. — Прошу вас, Железный кулак, оставьте это мне. Умоляю вас, не тратьте на него силы! Уверяю вас: он понесет самое суровое наказание!
— Как скажешь, — с каким-то облегчением согласился Пормкваль. — Но что нам теперь делать? Маллик, у тебя есть предложения?
Джистальский жрец указал на север.
— К нам скачут всадники под белым флагом. Давайте узнаем, что предлагает Корболо Дэм. Ведь мы же ничего не теряем.
— Я не могу говорить с ними, — точно капризный ребенок, забубнил Пормкваль. — Нет, я не могу. Маллик, говори ты.
— Как прикажете.
Он развернул лошадь и поехал к посланцам Корболо Дэма. Пойманные в ловушку, солдаты Железного кулака угрюмо глядели ему вслед.
Маллик и посланцы Дэма встретились на полпути к отдаленному северному склону. Разговор был совсем коротким, после чего джистальский жрец поскакал назад.
— На юге мы еще можем прорваться, — тихо сказал Пормквалю Дюкр. — Отступить с боем и вернуться в Арен.
— Не желаю тебя слушать, предатель!
Лицо вернувшегося Маллика Ре ля было исполнено надежды.
— Железный кулак! Корболо Дэм устал от кровопролития. Он с отвращением вспоминает вчерашнюю битву.
— Что он предлагает? — дрогнувшим голосом спросил Пормкваль.
— У нас есть только одна возможность. Прошу вас, отнеситесь к моим словам серьезно… Вы должны приказать солдатам сложить оружие, оставить его на склонах холмов, а самим построиться внизу. Ваши солдаты будут считаться военнопленными и потому смогут рассчитывать на достойное к себе отношение. Нам с вами придется стать заложниками. Когда прибудет Тавора, начнутся переговоры о нашем возвращении, обставленном по всем правилам. Господин Пормкваль, иного выхода у нас нет.
Дюкром овладела странная апатия. Любые новые попытки убедить Пормкваля были тщетны. Историк медленно слез с лошади и стал развязывать ремни подпруги.
— Что еще ты задумал, предатель? — заорал на него Маллик Рель.
— Расседлываю свою кобылу, — спокойно ответил Дюкр. — Врагам она не нужна ни на шкуру, ни на мясо. Она вернется в Арен. Это самое малое, чем я могу отблагодарить ее за верную службу.
Он снял и бросил на землю седло, потом вытащил из лошадиной пасти железный мундштук.
Джистальский жрец скорчил брезгливую мину.
— Они ждут нашего ответа, — напомнил он Пормквалю.
Дюкр почти вплотную прижался к теплой лошадиной морде и погладил ее.
— Будь умницей, — шепнул он кобыле, слегка хлопнув ее по крупу.
Лошадь развернулась и неторопливо поскакала на юг.
— Что тут думать? — выдохнул Пормкваль. — Я не Кольтен. Я дорожу жизнью моих солдат… Рано или поздно мир вернется на землю Семиградия.
— Тысячи мужей, жен, отцов и матерей будут благословлять ваше имя, Железный кулак. Если бы вы приказали сражаться до конца, то обеспечили бы себе вечное проклятие.
— Я ценю своих людей, — сказал Пормкваль. Он повернулся к офицерам.
— Приказываю прекратить всякое сопротивление армии Корболо Дэма и сложить оружие на склонах. Солдат отвести вниз и там построить. Выполняйте приказ!
Четверо капитанов выслушали приказ. Прошло несколько тягостных минут. Потом они, будто деревянные куклы, отсалютовали и направились к своим полкам.
Дюкр отвернулся.
Разоружение длилось почти час. Малазанские солдаты молча складывали оружие. Груды мечей, кинжалов, копий, луков становились все внушительнее. Расставшись с оружием, люди брели вниз, вливаясь в плотные, колышущиеся ряды своих товарищей.
Всадники армии Корболо Дэма сосредоточенно подбирали трофейное оружие. Вскоре десятитысячная армия малазанцев превратилась в безоружную и беспомощную толпу.
К этой толпе неторопливо приближались победители. Дюкр увидел Камиста Рело, нескольких предводителей племен, двух безоружных женщин (скорее всего, колдуний) и самого Корболо Дэма — коренастого, обнаженного по пояс полунапанца. Волосы на голове и теле Дэма были сбриты, обнажая толстую паутину шрамов. Подъезжая к месту, где стояли Железный кулак, Маллик Рель и малазанские офицеры, он довольно улыбался.
— Хорошая работа, — похвалил Дэм, выразительно глядя на Маллика Реля.
Джистальский жрец спешился, подошел к нему и поклонился.
— Передаю в твою власть Железного кулака Пормкваля и десять тысяч его воинов. Более того, во имя Шаик вручаю тебе город Арен.
— Вранье, — усмехнулся Дюкр.
Такого Маллик Рель не ожидал.
— Ты не можешь вручить ему Арен, джистальский жрец.
— Что за бредовое утверждение, старик?
— Удивляюсь, как ты не заметил, — все так же насмешливо продолжал Дюкр. — Наверное, был слишком ослеплен собственным вероломством. Приглядись к полкам, что стоят вокруг, а потом взгляни на юг.
Маллик сощурился, обшаривая глазами разоруженные полки. Затем побледнел.
— Блистиг! — выдохнул он.
— Похоже, у командира гарнизона и его солдат достало ума не рваться в эту ловушку. Да, их немного — от силы триста человек. Но мы оба знаем: они сумеют продержаться до прибытия Таворы. Городские стены Арена достаточно высоки. Вдобавок, их недавно покрыли отатаральской пылью, предохраняющей от магии. Думаю, я не ошибусь в своих предположениях, что сейчас на стенах уже стоят гарнизонные солдаты вместе с выпущенными из тюрьмы «красными мечами». Твое предательство, джистальский жрец, провалилось. С треском.
Маллик Рель подскочил к нему и тыльной стороной ладони ударил историка по лицу. Удар оказался сильным: Дюкра развернуло. Острые грани перстней на пальцах жреца прорвали старику щеку и ранили потрескавшиеся губы. Дюкр упал и почувствовал, как под ним что-то треснуло.
Он тут же заставил себя встать. Из разорванной щеки хлестала кровь. Глядя себе под ноги, Дюкр ожидал увидеть мелкие осколки раздавленного пузырька. Их не было. Кожаный шнурок на шее был пуст. Пузырек бесследно исчез.
Чьи-то руки грубо повернули Дюкра лицом к джистальскому жрецу.
— Твоя смерть будет… — дрожащим голосом начал Маллик, но Корболо Дэм перебил его:
— Помолчи! А ты, стало быть, историк, находившийся при Кольтене.
— Да, — коротко ответил Дюкр.
— И солдат.
— Как видишь.
— Вижу. И потому тебе будет уготована такая же смерть, как этим солдатам.
— Ты решишься уничтожить десять тысяч безоружных людей?
— Я намерен сбить Тавору с ног прежде, чем она ступит на континент. Я намерен разъярить ее настолько, что она лишится способности думать. День и ночь она будет одержима местью, и этот яд заставит ее совершать одну ошибку за другой.
— Ты всегда выставлял себя, Корболо, самым жестоким полководцем империи. Ты гордился этим, словно жестокость относится к числу добродетелей.
Корболо Дэм даже не рассердился.
— Отправляйся к пленным, Дюкр. Солдат Кольтена заслуживает этой чести.
Он повернулся к Маллику.
— Но мое милосердие не распространяется на того солдата, чья стрела помешала нам сполна насладиться страданиями Кольтена. Где тот солдат?
— Увы, он пропал. В последний раз его видели вскоре после выстрела. Блистиг искал его повсюду, но безуспешно. Даже если он и жив, то сейчас находится на городской стене.
Перебежчик Дэм нахмурился.
— А знаешь, Маллик, сегодня не всем надеждам суждено оправдаться.
Пормкваль до сих пор не мог прийти в себя от внезапного поворота событий.
— Господин… Корболо Дэм… я не понимаю…
— Где тебе понять! — усмехнулся командир мятежной армии. Он брезгливо поморщился. — Эй, жрец, какую участь ты выбрал для этого дуралея?
— Никакую. Он твой.
— Я не могу даровать ему достойную смерть солдата, иначе у меня во рту останется горький привкус.
Подумав, Корболо Дэм подал знак одному из командиров. Тот взмахнул кривой саблей. Голова Пормкваля упала вниз и запрыгала по камням. Породистый боевой конь взвился на дыбы и прорвался сквозь окружение Дэма. Испуганное животное понеслось мимо безоружных малазанских солдат, неся на себе обезглавленного всадника. Труп Железного кулака держался в седле с удивительным изяществом, недоступным Пормквалю при жизни. Солдаты протягивали руки, пытаясь остановить коня. Наконец кому-то это удалось, и окровавленное тело упало в подставленные руки. Это было последней милостью, оказанной малазанскими солдатами предавшему их командиру.
Наверное, то было просто игрой воображения, но Дюкру показалось, будто он услышал резкий смех богов.
У Корболо Дэма не было недостатка в железных прутах, однако прошло полтора дня, прежде его подручные казнили всех узников. По обе стороны Аренского пути не осталось ни одного свободного кедра. Каждое дерево — от макушки до середины — было утыкано мертвыми и умирающими телами пленных солдат.
Дюкра казнили самым последним. Заостренные концы ржавых прутов проткнули ему запястья и предплечья, а также лодыжки и внешние стороны бедер.
Бесполезно было искать сравнения боли, испытываемой им сейчас. Их просто не было. Он знал, что боль не оставит его и потом, когда он впадет в беспамятство. Она будет сопровождать его до последнего вздоха. Но болью страдания историка не кончались. Ему не давали покоя мысленные картины, заполонившие мозг. Они неслись безостановочным потоком — события последних сорока часов его жизни… Путь к Арену… башня… ловушка, подстроенная Малликом Релем… дорога к месту казни, где каждая жертва показывала историку, что его ждет.
За эти сорок часов Дюкр испытал столько потрясений, что к своей участи последнего в цепи казнимых отнесся с тупым равнодушием. Его поволокли на дерево, обдирая кожу о шершавую кору, и поместили на особую подставку. Он не вскрикнул, когда палачи пробили ему прутьями запястья, вогнав ржавое железо в дерево. Но для кишечника Дюкра случившееся было неожиданностью. Палачи, усмехаясь, пожелали ему наслаждаться ароматом собственного дерьма. Потом они убрали подставку. До этого момента историк считал, что познал все степени боли… Он ошибался.
Дюкр весил немного и знал: сползание по железным прутьям будет медленным. Возможно, даже очень медленным. Боль истерзанного тела не уходила. Она оставалась. Но лихорадочное мелькание картин прекратилось, и сознание вдруг обрело странную, холодную ясность. Дюкр боялся, что вслед за потоком картин хлынет такой же поток мыслей. Нет, мыслей было совсем немного. Они появлялись и не задерживались в пока еще здравом, но угасающем сознании.
«Призрак древнего джагата… почему я думаю о нем сейчас? О его вечном горе? Что мне он? Что мне вообще кто-либо? Я приближаюсь к вратам Клобука; время воспоминаний, сожалений и попыток понять осталось позади. Тебе не о чем жалеть, старик. По другую сторону врат тебя ждет твоя Безымянная морячка. Тебя ждут Балт, капрал Лист, Лулль, Сульмар и Мясник. Скорее всего, там ты встретишься с Кульпом и Геборием. Ты уходишь из мира чужих и идешь к своим спутникам и друзьям. Во всяком случае, так говорят жрецы Клобука… Я одинок в этом мире, и мне не о ком жалеть, покидая его».
Перед мысленным взором всплыло призрачное лицо с торчащими изо рта клыками. Дюкр никогда не видел призрака джагата, но понял, что тот его все-таки нашел. Нечеловеческие глаза были полны сострадания, тоже нечеловеческого.
«Что ты печалишься, джагат? Меня вовсе не манит вечность. Я больше не вернусь в этот мир. Жизнь смертного полна страданий, и я не хочу испытывать их снова. Еще немного — и Клобук меня благословит. Так что, джагат, мне незачем горевать…»
Потом изможденное лицо джагата пропало. Вокруг историка заклубилась тьма. Она окутала и наконец полностью поглотила его, задув огарок сознания.
ГЛАВА 23
Калам притаился возле невысокой полуразрушенной стены, дополнительно закрыв себя еще теплыми трупами «когтей». Он вобрал голову в плечи и затих, стараясь успокоить дыхание. Вскоре послышались осторожные шаги. Кто-то сердитым голосом велел своим спутникам остановиться.
Дюкр моргал, пытаясь сосредоточиться на лице говорящего. Кажется, он даже узнал этого парня. Оставалось вспомнить, где и когда они впервые увиделись. Историк начал вспоминать и… поспешил оборвать цепь мыслей. Интуиция подсказала ему, что с их встречей связаны другие, весьма тягостные воспоминания, которые лучше не бередить.
Потом чья-то сильная рука ухватила Дюкра за рваный воротник и притянула к себе. Человек был рассержен. Дюкр с трудом вынырнул из своего внутреннего пристанища.
— Нам нужны достоверные сведения, историк! Все, что мы до сих пор слышали, исходит от этого аристократа… Нефария. Но мы хотим знать мнение солдата. Понимаете? Время дорого. Скоро рассветет.
— Постойте! О чем вы толкуете?
Лицо Блистига перекосилось.
— Маллик Рель наконец-то убедил Пормкваля. Только Клобук знает, как он это сумел, но сумел. Где-то через час… нет, даже раньше… мы намереваемся ударить по армии Корболо. Они допились до бесчувствия. Мы выступаем, Дюкр! Вам понятны мои слова?
Дюкр понимал каждое отдельное слово, но общий смысл почему-то терялся.
— Сколько их там? Нам нужны достоверные цифры, — настаивал Блистиг.
— Тысячи… Десятки тысяч… Может, сотни.
— Думайте, что говорите! Если мы сумеем уничтожить этих мерзавцев еще до подхода Шаик…
— Я не знаю даже примерной численности армии Корболо. Она разрасталась с каждой лигой.
— Нефарий заявил, что их меньше десяти тысяч.
— Да он просто дурак.
— Это еще не все. Нефарий утверждает, что по вине Кольтена погибли тысячи невинных беженцев.
— Ч-что?
Историк зашатался. Если бы не цепкие пальцы Блистига, он бы упал.
— Теперь вам понятно? Если вы не скажете свое слово, обо всем, что было с армией Кольтена и с беженцами, будут судить по словам этого болтуна и его окружения. Он уже успел наговорить такого, что солдаты начали колебаться. Их желание отомстить слабеет.
Эти слова вернули Дюкра в действительность.
— Где Нефарий? Где он?
— Его видели с Малликом Релем и Пормквалем. Наверное, он и сейчас там.
— Ведите меня к Пормквалю!
Гарнизонные солдаты начали оттеснять беженцев на окрестные улицы, освобождая площадь для построения войск. Дюкр поднял голову. В светлеющем небе меркли звезды.
— Копыто Фенира! — проворчал Блистиг. — Мы можем опоздать.
— Я все равно должен видеть Пормкваля и Маллика Реля! — настаивал Дюкр.
— Хорошо. Идите за мной.
Блистиг протискивался сквозь толпу. Дюкр едва поспевал за ним.
— Пормкваль приказал моему гарнизону двигаться в арьергарде его армии. Он отрывает меня от прямых обязанностей — защиты Арена. Железный кулак оголил мои полки, забрав себе моих солдат. У меня осталось триста человек. Их едва хватит для обороны городских стен. И как назло, всех «красных мечей» держат под арестом.
— Под арестом? За что?
— За то, что уроженцы Семиградия. Пормкваль им не доверяет.
— До чего ж он глуп! Во всей имперской армии я не видел более преданных воинов.
— Я с вами согласен, господин историк, но моего мнения никто не спрашивал.
— Лучше бы они не спрашивали и моего мнения, — сказал Дюкр.
Блистиг даже остановился и повернулся к нему.
— Вы поддерживаете решение Пормкваля напасть на позиции Корболо Дэма?
— Нет!
— Почему?
— Потому что мы не знаем истинную численность его войск. Лучше дождаться Таворы. Пусть себе пытаются взять город штурмом.
Блистиг кивнул.
— Уж мы бы тут изрубили их на кусочки. Весь вопрос: сумеете ли вы убедить Пормкваля?
— Я его совсем не знаю, — резонно ответил Дюкр. — Гадать не хочу.
— Ладно, идемте дальше, — буркнул командир гарнизона. Сразу за площадью начиналась главная улица. Там застыли всадники. Над их головами лениво трепетали знамена армии Железного кулака. Туда Блистиг и повел Дюкра.
Пормкваль восседал на великолепном боевом коне. Его богато украшенные доспехи годились скорее для столичного парада, нежели сражения. На поясе висел широкий меч с усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Блестящий шлем украшало солнце, выполненное золотыми нитями. Только лицо Железного кулака не соответствовало столь пышной экипировке. Пормкваль был бледен.
Рядом с ним на белой лошади сидел Маллик Рель, облаченный в шелковый плащ. Голову он повязал тюрбаном из материи цвета морской волны. Он был без оружия. Железного кулака и его советника окружали конные и пешие офицеры. Среди них Дюкр заметил Нефария и Пуллика Алара.
Дюкр впился глазами в знакомых аристократов. Ему показалось, что пространство подернулось красной дымкой. Прибавив шагу, историк обошел Блистига, однако тот успел схватить его за руку.
— Оставьте это на потом. Сейчас есть дела поважнее.
Дюкра трясло. Он кое-как совладал со своим гневом и кивнул.
— Пойдемте. Железный кулак нас заметил.
Пормкваль холодно взглянул на историка. Высоким, резким голосом он произнес:
— Вы своевременно появились, историк. Нам предстоит выполнить две задачи, и обе требуют вашего присутствия.
— Я должен вам сказать…
— Молчать! Только посмейте меня еще раз перебить, и я прикажу отрезать вам язык!
Выпустив гнев, Пормкваль продолжал:
— Итак, во-первых, вы отправитесь с нами на битву. Будете наблюдать, как нужно расправляться с противником. Его подавляют вооруженной силой, а не ценой жизней невинных беженцев. Я подобных сделок с врагами не заключаю. Повторения прежних трагедий и прежнего преступного вероломства не будет! Эти дикари только что угомонились и заснули. Уверяю вас: они дорого заплатят за собственную беспечность… Как только с этим предателем и перебежчиком Дэмом будет покончено, мы приступим к выполнению второй задачи: вашему аресту и аресту малолетних колдунов Нила и Нетры — так сказать, последних «офицеров» из жуткого окружения Кольтена. Можете не сомневаться: суровость наказания будет вполне соответствовать тяжести ваших преступлений.
По его знаку адъютант вывел кобылу Дюкра.
— Ваша лошадь находится не в лучшем состоянии. Но на одну поездку, думаю, ее хватит.
Пормкваль подозвал к себе Блистига.
— Подготовь своих солдат к маршу. Арьергард должен двигаться на расстоянии трехсот шагов от основных частей армии. Триста шагов, не больше и не меньше. Надеюсь, с этим ты справишься. Если нет, лучше скажи сейчас, и я подыщу другого командира гарнизона.
— С этим, Железный кулак, я справлюсь, — глухо ответил Блистиг.
Дюкр посмотрел на Маллика Реля и успел заметить довольную ухмылку.
«Ты хорошо помнишь прошлые обиды, Рель. Но ты осторожен и никогда сам не полезешь на рожон. Ты все сделаешь чужими руками».
Историк молча подошел к своей лошади и взобрался в седло. Он потрепал кобылу по тощей заскорузлой шее, потом взял поводья.
У ворот строились передовые полки средней кавалерии. Им предстояло первыми окружить врага, не дав ему прорваться и уйти. К этому времени должны будут подтянуться пехотные полки.
Блистиг ушел, даже не взглянув на него. Дюкр вполне понимал его состояние. Развернув лошадь, историк ждал, когда откроют ворота.
Его окликнули. Дюкр повернул голову и увидел Нефария. Аристократ язвительно улыбался.
— Напрасно в прошлом вы не были со мною более почтительны. Думаю, теперь вы в этом убедились, хотя… увы! Вам уже ничего не исправить.
Дюкр незаметно вытащил ногу из стремени.
— За нанесенные мне оскорбления, за то, что осмелились поднять на меня руку, вас сурово накажут, историк.
— Не сомневаюсь, — ответил Дюкр. — А напоследок получи еще!
Размахнувшись, он ударил ногой по тщедушному горлу Нефария. Хрустнули позвонки. Аристократ издал булькающий звук и шумно рухнул на камни. Широко раскрытые его глаза глядели в предрассветное небо, но уже ничего не видели.
Пуллик Алар истошно завопил. Подбежали солдаты, размахивая мечами.
— Смелее, — сказал им Дюкр. — Я даже рад, что мне не придется участвовать в этом балагане.
— Нет, придется, — дрожа от ярости, возразил Пормкваль.
Дюкр насмешливо покосился на него.
— Вам жалко этой навозной кучи? Или досадуете, что больше не услышите гнусной лжи?
Он перевел взгляд на Маллика Реля.
— У меня найдутся силы и для тебя, джистальский жрец. Хочешь убедиться? Подъезжай ближе. Я пока еще жив.
Ни историк, ни остальные не заметили подошедшего капитана из гарнизона Блистига. Он хотел сообщить Дюкру приятную новость: у малышки, врученной его заботам, нашелся дед. Но услышав слова «джистальский жрец», капитан оцепенел и отступил в сторону.
Открыли городские ворота. Кавалерия понеслась вперед. В пехотных полках солдаты еще раз проверяли оружие, готовясь выступить следом.
Кенеб отступил еще на шаг. Два слова не отпускали его, эхом отдаваясь в мозгу. Где-то он уже слышал эти слова, но забыл. Осталась лишь тревога, которую они пробудили. Внутренний голос требовал разыскать Блистига и все ему рассказать. Почему — капитан Кенеб тоже не понимал, но чувствовал, что это очень важно.
Поздно. Армейские полки уже выходили из ворот. Слышались отдаваемые приказы. Теперь уже ничего не повернешь вспять.
Забыв про Дюкра, капитан продолжал пятиться назад. Он даже не заметил, как споткнулся о тело Нефария. Повернувшись, Кенеб бросился бежать.
Через полсотни шагов его память вдруг прорвало, и капитан Кенеб вспомнил, где и при каких обстоятельствах он слышал слова «джистальский жрец».
Вместе с офицерами Пормкваля Дюкр выехал на равнину.
Казалось, наступление застало армию Корболо Дэма врасплох, и ее солдаты спешно взбирались на вершину холма, уходя от погони. Однако Дюкр заметил: все они были при оружии. Кавалерия Железного кулака поскакала за ними, оставив свою пехоту далеко позади. Вскоре и враги, и аренские конники скрылись в облаках пыли.
Пехотные полки прибавили шагу, полные решимости дать настоящий бой. Но одной решимости было мало. Вначале кавалерия должна была окружить врагов и отрезать им все пути к отступлению.
— Ваши предписания успешно выполняются! — крикнул Маллик Рель ехавшему рядом Пормквалю. — Кавалерия преследует врага!
— Пусть только попробуют убежать! — возбужденно засмеялся Пормкваль, вихляя в седле.
«Боги милосердные. Оказывается, Железный кулак не умеет даже ездить верхом».
С ближайшего к городу холма преследование перекинулось на соседние. На пути попадались изуродованные трупы виканцев и солдат Седьмой армии. Они, словно карта, показывали, как виканский полководец двигался к месту своего последнего сражения. Дикари Дэма успели поживиться всем, чем могли. Дюкр старался не смотреть на павших, боясь увидеть знакомые лица, перекошенные предсмертной судорогой. Он глядел вперед, пытаясь оценить исход погони.
Пормкваль несколько раз осаживал коня, дожидаясь пехоты. Кавалерия пока не возвращалась. Тысячи убегавших солдат Дэма рассеялись между холмами. Спасая шкуру, они были вынуждены бросать награбленную добычу.
Преследуя противника, Железный кулак и его армия вступили на обширную низменность. Солдаты Дэма торопились уйти по пологим склонам холмов. Над вершинами клубились облака пыли.
— Окружение завершено! — торжествующе крикнул Пормкваль. — Видите облака пыли? Вот вам доказательство!
Дюкр хмуро выслушал хвастливое заявление Железного кулака. Издалека доносились звуки сражения. Затем они начали стихать. Меж тем облака становились все гуще.
Малазанская пехота методично, полк за полком, собиралась внизу, топча пожухлые травы.
«Что-то здесь не так. Что-то очень не так».
Повсюду, кроме южной стороны, отступавшие солдаты достигли вершин холмов. Но вместо панического бегства они вдруг остановились, взяли оружие на изготовку и повернули назад. Завеса пыли за их спинами поднялась еще выше, и оттуда появились всадники. Напрасно Пормкваль ожидал увидеть своих кавалеристов. То были воины Корболо Дэма. К ним отовсюду подтягивалась пехота.
Дюкр огляделся. На юге четко обозначилась цепь кавалеристов Дэма. Путь к отступлению был закрыт.
«Мы угодили в простейшую ловушку. Мы не только попались сами, но и оставили Арен беззащитным».
— Маллик! — закричал ошеломленный Пормкваль. — Что происходит? Откуда они здесь?
Джистальский жрец лихорадочно вертел головой. Из раскрытого рта капала слюна.
— Измена! — прохрипел он.
Он вдруг развернул лошадь и вперился глазами в Дюкра.
— Это ты подстроил, историк! Часть твоего сговора! Нефарий был прав. Я чувствую вокруг тебя магические волны. Ты и сейчас обо всем доносишь Корболо Дэму! Боги, как же мы сглупили!
Дюкру было не до него. Историк следил за происходящим на юге, где арьергард армии Пормкваля разворачивался, готовясь вступить в сражение. Кавалерийские отряды Железного кулака, скорее всего, уже были уничтожены.
— Мы окружены! — визжал Пормкваль. — Их десятки тысяч! Они сейчас перережут нас, как баранов!
Дрожащим пальцем он указывал на Дюкра.
— Убейте этого предателя! Убейте немедленно!
— Погодите! — крикнул ему Маллик Рель. — Прошу вас, Железный кулак, оставьте это мне. Умоляю вас, не тратьте на него силы! Уверяю вас: он понесет самое суровое наказание!
— Как скажешь, — с каким-то облегчением согласился Пормкваль. — Но что нам теперь делать? Маллик, у тебя есть предложения?
Джистальский жрец указал на север.
— К нам скачут всадники под белым флагом. Давайте узнаем, что предлагает Корболо Дэм. Ведь мы же ничего не теряем.
— Я не могу говорить с ними, — точно капризный ребенок, забубнил Пормкваль. — Нет, я не могу. Маллик, говори ты.
— Как прикажете.
Он развернул лошадь и поехал к посланцам Корболо Дэма. Пойманные в ловушку, солдаты Железного кулака угрюмо глядели ему вслед.
Маллик и посланцы Дэма встретились на полпути к отдаленному северному склону. Разговор был совсем коротким, после чего джистальский жрец поскакал назад.
— На юге мы еще можем прорваться, — тихо сказал Пормквалю Дюкр. — Отступить с боем и вернуться в Арен.
— Не желаю тебя слушать, предатель!
Лицо вернувшегося Маллика Ре ля было исполнено надежды.
— Железный кулак! Корболо Дэм устал от кровопролития. Он с отвращением вспоминает вчерашнюю битву.
— Что он предлагает? — дрогнувшим голосом спросил Пормкваль.
— У нас есть только одна возможность. Прошу вас, отнеситесь к моим словам серьезно… Вы должны приказать солдатам сложить оружие, оставить его на склонах холмов, а самим построиться внизу. Ваши солдаты будут считаться военнопленными и потому смогут рассчитывать на достойное к себе отношение. Нам с вами придется стать заложниками. Когда прибудет Тавора, начнутся переговоры о нашем возвращении, обставленном по всем правилам. Господин Пормкваль, иного выхода у нас нет.
Дюкром овладела странная апатия. Любые новые попытки убедить Пормкваля были тщетны. Историк медленно слез с лошади и стал развязывать ремни подпруги.
— Что еще ты задумал, предатель? — заорал на него Маллик Рель.
— Расседлываю свою кобылу, — спокойно ответил Дюкр. — Врагам она не нужна ни на шкуру, ни на мясо. Она вернется в Арен. Это самое малое, чем я могу отблагодарить ее за верную службу.
Он снял и бросил на землю седло, потом вытащил из лошадиной пасти железный мундштук.
Джистальский жрец скорчил брезгливую мину.
— Они ждут нашего ответа, — напомнил он Пормквалю.
Дюкр почти вплотную прижался к теплой лошадиной морде и погладил ее.
— Будь умницей, — шепнул он кобыле, слегка хлопнув ее по крупу.
Лошадь развернулась и неторопливо поскакала на юг.
— Что тут думать? — выдохнул Пормкваль. — Я не Кольтен. Я дорожу жизнью моих солдат… Рано или поздно мир вернется на землю Семиградия.
— Тысячи мужей, жен, отцов и матерей будут благословлять ваше имя, Железный кулак. Если бы вы приказали сражаться до конца, то обеспечили бы себе вечное проклятие.
— Я ценю своих людей, — сказал Пормкваль. Он повернулся к офицерам.
— Приказываю прекратить всякое сопротивление армии Корболо Дэма и сложить оружие на склонах. Солдат отвести вниз и там построить. Выполняйте приказ!
Четверо капитанов выслушали приказ. Прошло несколько тягостных минут. Потом они, будто деревянные куклы, отсалютовали и направились к своим полкам.
Дюкр отвернулся.
Разоружение длилось почти час. Малазанские солдаты молча складывали оружие. Груды мечей, кинжалов, копий, луков становились все внушительнее. Расставшись с оружием, люди брели вниз, вливаясь в плотные, колышущиеся ряды своих товарищей.
Всадники армии Корболо Дэма сосредоточенно подбирали трофейное оружие. Вскоре десятитысячная армия малазанцев превратилась в безоружную и беспомощную толпу.
К этой толпе неторопливо приближались победители. Дюкр увидел Камиста Рело, нескольких предводителей племен, двух безоружных женщин (скорее всего, колдуний) и самого Корболо Дэма — коренастого, обнаженного по пояс полунапанца. Волосы на голове и теле Дэма были сбриты, обнажая толстую паутину шрамов. Подъезжая к месту, где стояли Железный кулак, Маллик Рель и малазанские офицеры, он довольно улыбался.
— Хорошая работа, — похвалил Дэм, выразительно глядя на Маллика Реля.
Джистальский жрец спешился, подошел к нему и поклонился.
— Передаю в твою власть Железного кулака Пормкваля и десять тысяч его воинов. Более того, во имя Шаик вручаю тебе город Арен.
— Вранье, — усмехнулся Дюкр.
Такого Маллик Рель не ожидал.
— Ты не можешь вручить ему Арен, джистальский жрец.
— Что за бредовое утверждение, старик?
— Удивляюсь, как ты не заметил, — все так же насмешливо продолжал Дюкр. — Наверное, был слишком ослеплен собственным вероломством. Приглядись к полкам, что стоят вокруг, а потом взгляни на юг.
Маллик сощурился, обшаривая глазами разоруженные полки. Затем побледнел.
— Блистиг! — выдохнул он.
— Похоже, у командира гарнизона и его солдат достало ума не рваться в эту ловушку. Да, их немного — от силы триста человек. Но мы оба знаем: они сумеют продержаться до прибытия Таворы. Городские стены Арена достаточно высоки. Вдобавок, их недавно покрыли отатаральской пылью, предохраняющей от магии. Думаю, я не ошибусь в своих предположениях, что сейчас на стенах уже стоят гарнизонные солдаты вместе с выпущенными из тюрьмы «красными мечами». Твое предательство, джистальский жрец, провалилось. С треском.
Маллик Рель подскочил к нему и тыльной стороной ладони ударил историка по лицу. Удар оказался сильным: Дюкра развернуло. Острые грани перстней на пальцах жреца прорвали старику щеку и ранили потрескавшиеся губы. Дюкр упал и почувствовал, как под ним что-то треснуло.
Он тут же заставил себя встать. Из разорванной щеки хлестала кровь. Глядя себе под ноги, Дюкр ожидал увидеть мелкие осколки раздавленного пузырька. Их не было. Кожаный шнурок на шее был пуст. Пузырек бесследно исчез.
Чьи-то руки грубо повернули Дюкра лицом к джистальскому жрецу.
— Твоя смерть будет… — дрожащим голосом начал Маллик, но Корболо Дэм перебил его:
— Помолчи! А ты, стало быть, историк, находившийся при Кольтене.
— Да, — коротко ответил Дюкр.
— И солдат.
— Как видишь.
— Вижу. И потому тебе будет уготована такая же смерть, как этим солдатам.
— Ты решишься уничтожить десять тысяч безоружных людей?
— Я намерен сбить Тавору с ног прежде, чем она ступит на континент. Я намерен разъярить ее настолько, что она лишится способности думать. День и ночь она будет одержима местью, и этот яд заставит ее совершать одну ошибку за другой.
— Ты всегда выставлял себя, Корболо, самым жестоким полководцем империи. Ты гордился этим, словно жестокость относится к числу добродетелей.
Корболо Дэм даже не рассердился.
— Отправляйся к пленным, Дюкр. Солдат Кольтена заслуживает этой чести.
Он повернулся к Маллику.
— Но мое милосердие не распространяется на того солдата, чья стрела помешала нам сполна насладиться страданиями Кольтена. Где тот солдат?
— Увы, он пропал. В последний раз его видели вскоре после выстрела. Блистиг искал его повсюду, но безуспешно. Даже если он и жив, то сейчас находится на городской стене.
Перебежчик Дэм нахмурился.
— А знаешь, Маллик, сегодня не всем надеждам суждено оправдаться.
Пормкваль до сих пор не мог прийти в себя от внезапного поворота событий.
— Господин… Корболо Дэм… я не понимаю…
— Где тебе понять! — усмехнулся командир мятежной армии. Он брезгливо поморщился. — Эй, жрец, какую участь ты выбрал для этого дуралея?
— Никакую. Он твой.
— Я не могу даровать ему достойную смерть солдата, иначе у меня во рту останется горький привкус.
Подумав, Корболо Дэм подал знак одному из командиров. Тот взмахнул кривой саблей. Голова Пормкваля упала вниз и запрыгала по камням. Породистый боевой конь взвился на дыбы и прорвался сквозь окружение Дэма. Испуганное животное понеслось мимо безоружных малазанских солдат, неся на себе обезглавленного всадника. Труп Железного кулака держался в седле с удивительным изяществом, недоступным Пормквалю при жизни. Солдаты протягивали руки, пытаясь остановить коня. Наконец кому-то это удалось, и окровавленное тело упало в подставленные руки. Это было последней милостью, оказанной малазанскими солдатами предавшему их командиру.
Наверное, то было просто игрой воображения, но Дюкру показалось, будто он услышал резкий смех богов.
У Корболо Дэма не было недостатка в железных прутах, однако прошло полтора дня, прежде его подручные казнили всех узников. По обе стороны Аренского пути не осталось ни одного свободного кедра. Каждое дерево — от макушки до середины — было утыкано мертвыми и умирающими телами пленных солдат.
Дюкра казнили самым последним. Заостренные концы ржавых прутов проткнули ему запястья и предплечья, а также лодыжки и внешние стороны бедер.
Бесполезно было искать сравнения боли, испытываемой им сейчас. Их просто не было. Он знал, что боль не оставит его и потом, когда он впадет в беспамятство. Она будет сопровождать его до последнего вздоха. Но болью страдания историка не кончались. Ему не давали покоя мысленные картины, заполонившие мозг. Они неслись безостановочным потоком — события последних сорока часов его жизни… Путь к Арену… башня… ловушка, подстроенная Малликом Релем… дорога к месту казни, где каждая жертва показывала историку, что его ждет.
За эти сорок часов Дюкр испытал столько потрясений, что к своей участи последнего в цепи казнимых отнесся с тупым равнодушием. Его поволокли на дерево, обдирая кожу о шершавую кору, и поместили на особую подставку. Он не вскрикнул, когда палачи пробили ему прутьями запястья, вогнав ржавое железо в дерево. Но для кишечника Дюкра случившееся было неожиданностью. Палачи, усмехаясь, пожелали ему наслаждаться ароматом собственного дерьма. Потом они убрали подставку. До этого момента историк считал, что познал все степени боли… Он ошибался.
Дюкр весил немного и знал: сползание по железным прутьям будет медленным. Возможно, даже очень медленным. Боль истерзанного тела не уходила. Она оставалась. Но лихорадочное мелькание картин прекратилось, и сознание вдруг обрело странную, холодную ясность. Дюкр боялся, что вслед за потоком картин хлынет такой же поток мыслей. Нет, мыслей было совсем немного. Они появлялись и не задерживались в пока еще здравом, но угасающем сознании.
«Призрак древнего джагата… почему я думаю о нем сейчас? О его вечном горе? Что мне он? Что мне вообще кто-либо? Я приближаюсь к вратам Клобука; время воспоминаний, сожалений и попыток понять осталось позади. Тебе не о чем жалеть, старик. По другую сторону врат тебя ждет твоя Безымянная морячка. Тебя ждут Балт, капрал Лист, Лулль, Сульмар и Мясник. Скорее всего, там ты встретишься с Кульпом и Геборием. Ты уходишь из мира чужих и идешь к своим спутникам и друзьям. Во всяком случае, так говорят жрецы Клобука… Я одинок в этом мире, и мне не о ком жалеть, покидая его».
Перед мысленным взором всплыло призрачное лицо с торчащими изо рта клыками. Дюкр никогда не видел призрака джагата, но понял, что тот его все-таки нашел. Нечеловеческие глаза были полны сострадания, тоже нечеловеческого.
«Что ты печалишься, джагат? Меня вовсе не манит вечность. Я больше не вернусь в этот мир. Жизнь смертного полна страданий, и я не хочу испытывать их снова. Еще немного — и Клобук меня благословит. Так что, джагат, мне незачем горевать…»
Потом изможденное лицо джагата пропало. Вокруг историка заклубилась тьма. Она окутала и наконец полностью поглотила его, задув огарок сознания.
ГЛАВА 23
Велела Таворе Ласэна спешно плыть в Семиградие, чтобы помочь Кольтену. Но опоздала Тавора — даже костей не нашла.
Мятеж Шаик. Ву
Калам притаился возле невысокой полуразрушенной стены, дополнительно закрыв себя еще теплыми трупами «когтей». Он вобрал голову в плечи и затих, стараясь успокоить дыхание. Вскоре послышались осторожные шаги. Кто-то сердитым голосом велел своим спутникам остановиться.