Страница:
— Тогда пусть роют ямы.
— Слушаюсь.
«Ямы. В лучшем случае лошадь просто споткнется. В худшем — сломает ногу».
Собрание неожиданно закончилось. Непонятная угроза, которая до сих пор лишь ощущалась, стала почти зримой. Послышался громкий треск. Воздух заполнился каким-то липким туманом.
Кольтен и все остальные выбрались из шатра. Здесь, под звездным небом, туман был еще гуще и маслянистее. Лошади ржали и били копытами. Угрюмо завывали виканские псы. В тумане, словно призраки, мелькали солдаты, звеня оружием.
Потом за дальними сторожевыми постами что-то затрещало так, словно разорвалось небо… Из тумана выскочили три бледных коня в упряжке; за ними — еще три и еще. Следом выкатилась карета, которую они тащили, — безвкусно разрисованный дом на колесах. Стенки кареты в нескольких местах были опалены. Карета катилась на громадных, выше человеческого роста, колесах с толстенными спицами. В воздухе запахло паленой шерстью. От лошадиных спин поднимались струйки дыма. Похоже, что дымились и трое возниц на козлах.
Лошади неслись галопом, торопясь либо поскорее выбраться из магического Пути, либо уйти от погони. Карету мотало из стороны в сторону. Она подпрыгивала на камнях, двигаясь прямо на караульные посты.
Виканцы благоразумно расступились.
Возницы изо всех сил натягивали поводья и кричали, пытаясь остановить лошадей. Но те продолжали нестись, заставляя возниц подпрыгивать на высоких козлах. За вихляющей каретой тянулось облако пыли, дыма и… возмущения. Вот откуда это ощущение, не дававшее покоя не только Дюкру, но и всем остальным! Гнев исходил от магического Пути и бога, с которым тот был связан.
Вскоре из тумана выехало еще две кареты, старавшихся не столкнуться друг с другом и не налететь на переднюю. Едва только она остановилась, изнутри стали выпрыгивать воины в доспехах. Они что-то кричали и размахивали почерневшими от копоти мечами. Когда остановились и две другие кареты, громко зазвонил колокол.
Чужеземные воины тут же прекратили кричать и размахивать оружием. Замолчал и колокол. Взмыленные лошади мотали головами, шевелили ушами и широко раздували ноздри.
Первая карета остановилась всего в пятнадцати шагах от Дюкра, Кольтена и всех, кто вышел из его шатра. Историк присмотрелся: в ручку дверцы впилась… отрубленная человеческая рука. Неожиданно ее пальцы разжались, и рука упала.
Лязгнул внутренний засов. Несоразмерно маленькая дверца распахнулась, и оттуда, едва протискиваясь грузным телом, стал вылезать человек в шелковых одеждах. Одеяние его было мокрым от пота. Чувствовалось, спуск требует от него изрядных усилий. Пот покрывал и его круглое лицо. В одной руке человек держал закупоренную бутылку.
Незнакомец подошел к Кольтену.
— Вам, господин, предстоит за многое ответить, — сказал он по-малазански, но с заметным акцентом.
Затем он улыбнулся, обнажив зубы, украшенные золотыми и бриллиантовыми накладками.
— Ваши подвиги сотрясают едва ли не все магические Пути! Ваше странствие, будто стена огня, проносится по улицам Даруджистана и множества иных городов, сколь бы далеко они ни находились. Разве вы не чувствуете, как отчаянно люди молят своих богов об успехе вашего похода? Они думают о вас, строят грандиозные замыслы спасения ваших солдат и беженцев. Вы даже не представляете, сколько у вас бескорыстных помощников! В конце концов всем им не оставалось иного, как обратиться к нам — в Тригальскую торговую гильдию — и оплатить наше рискованное путешествие сюда. Впрочем, — уже тише добавил он, — все наши путешествия крайне опасны и рискованны.
Незнакомец откупорил бутылку.
— Великий город Даруджистан и его щедрые жители, забыв о недавних попытках вашей ненасытной императрицы завладеть городом и поработить их, послали вам этот дар! Со мною отправились пайщики Тригальской гильдии. — Он махнул в сторону тех, кого Дюкр поначалу принял за солдат. — Должен вам сказать, это самые отвратительные, скандальные и алчные люди, какие только существуют в мире, но сейчас речь о другом. Мы добрались к вам, и никто не посмеет утверждать обратное. И пусть отсохнет язык у всякого, кто решится обвинить жителей Даруджистана в равнодушии к чужим бедам. Нет, господин Кольтен! Они искренне восхищены вашими подвигами и вашей несравненной стойкостью.
Человек вдруг прервал свою цветистую речь. Лицо его стало серьезным. Затем уже без всякого пафоса он сказал:
— Алхимики, маги и колдуны Даруджистана тоже внесли свой скромный вклад, но их дар невидим. Скоро вы сами ощутите его. Что же касается даров видимых, то сообщаю: мы привезли вам пищу и воду. Итак, Кольтен из клана Вороны, командующий Седьмой армии и предводитель «собачьей упряжки», примите этот дар.
Грузного человека в потных шелковых одеждах звали Карполан Демезанд, и был он уроженцем Тригаля — небольшого города-крепости на юге Ламататской равнины. В честь родного города он назвал и свою гильдию. Она появилась в результате довольно сомнительного альянса между несколькими магами (в число которых входил и Карполан) и «отцами города» — весьма разношерстной публикой, состоящей из бывших пиратов и иных грабителей. Гильдия взялась за такую опасную и рискованную доставку грузов, что прочие торговцы просто бледнели. Каждый караван защищался хорошо вооруженным отрядом пайщиков, имеющих свою долю в гильдии и потому заинтересованных в благополучной доставке товаров. Надо добавить, что пайщики были людьми разносторонних способностей, что являлось отнюдь не лишним, поскольку Тригальская торговая гильдия перевозила грузы не по дорогам, а по магическим Путям.
Помимо Кольтена собеседником Демезанда в командном шатре был лишь Дюкр. Все остальные спешно разгружали кареты.
— Мы понимали, за какое трудное и опасное дело беремся, — лучезарно улыбаясь, сказал Карполан Демезанд. — Этот гнусный Путь Клобука прилип к вам плотнее, чем саван к трупу… простите, если вас покоробило такое сравнение. Здесь вся хитрость в том, чтобы ехать как можно быстрее, нигде не останавливаясь, а затем с такой же скоростью вернуться обратно. Мне пришлось применить все свои магические способности. Тяжкое это путешествие, хотя и выгода для нас немалая.
— Меня вот что удивляет, — признался Дюкр. — Отсюда до Даруджистана полторы тысячи лиг. Откуда жители города знают о происходящем здесь и почему их это так заботит?
Карполан сощурился.
— Возможно, я несколько преувеличил. Подбавил жару для поднятия боевого духа ваших солдат. В действительности дело обстоит так. Воины, которых не так давно собирались послать на завоевание Даруджистана, сейчас ведут нелегкую войну с Паннионской областью. Ею правит безумец, объявивший себя пророком и присвоивший себе право решать, кому как жить. Если бы он мог, то давно бы поглотил «город голубого огня», как мы зовем Даруджистан. Дуджек Однорукий — некогда Железный кулак империи, а теперь этой же империей объявленный изменником — стал нашим союзником. Его в Даруджистане хорошо знают и уважают.
— Ты не все сказал, — тихо произнес Кольтен.
Карполан еще раз улыбнулся.
— Разве эта вода не сладостна? Позвольте налить вам еще одну кружку.
Кольтен с историком следили, как нежданный гость наливает воду в медные кружки, расставленные на столике. Наполнив их, Карполан вздохнул и откинулся на плюшевое кресло, которое специально принесли из его дома-кареты.
— Дуджек Однорукий.
Это имя он произнес со смешанным чувством уважения и презрения (если такое возможно).
— Он шлет вам привет, господин Кольтен. Гильдия открыла свою контору в Даруджистане совсем недавно. Как вы понимаете, мы не кричим о себе на всех тамошних перекрестках. Мы оказываем, так сказать, тайные услуги. Или скрытые. Мы доставляем не только обычные товары, но и сведения, а также переправляем в нужные места самих людей.
— Значит, движущей силой вашей миссии явился Дуджек Однорукий? — спросил Дюкр.
Карполан кивнул.
— И конечно, денежная поддержка некоего сообщества даруджистанских магов. Когда мы обсуждали подробности миссии, Дуджек мне сказал: «Императрице нельзя терять таких полководцев, как Кольтен из клана Вороны».
Торговец улыбнулся.
— Удивительные слова для «изменника империи», которого незамедлительно повесили бы, окажись он в Анте.
Карполан перегнулся через стол, протянул руку и разжал сомкнутые пальцы. На мясистой ладони, поблескивая серебряной цепочкой, лежал продолговатый пузырек из дымчатого стекла.
— А это вам — от пугающе загадочного мага из «сжигателей мостов».
Торговец протянул пузырек Кольтену.
— Маг просил, чтобы вы надели его подарок на шею и носили постоянно.
Виканец нахмурился, продолжая неподвижно сидеть.
— Как видите, Дуджек был готов злоупотребить своим положением…
— Изменник империи, злоупотребляющий своим положением?
— Представьте, я задал ему такой же вопрос. И знаете, что он мне ответил? «Не надо недооценивать императрицу».
Воцарилось молчание. Кольтен и Дюкр, каждый по-своему, переваривали смысл произнесенных Карполаном слов.
«Мало того, что империя увязла в войне за овладение Генабакисом. Появилась новая угроза — паннионский пророк. Воевать против него в одиночку да еще на чужой земле? А если нет… как заполучить союзников среди недавних врагов, как объединить силы с борьбе против общей угрозы? Наконец, как победить привычное недоверие и все сделать без лишнего шума? И тогда императрица решилась на отчаянный шаг — объявить изменниками лучшую из своих армий на Генабакисе, чтобы у ее командира не было "иного выбора", как отринуть власть Ласэны. Дуджек оставался верным ей до последнего. Даже глупейший, скверно продуманный и нелепый замысел Тайскренна — расправиться с последним из старой гвардии — не поколебал верности Дуджека. Но объявление его «изменником» стало последней каплей… И теперь у него в союзниках бывшие враги — возможно, даже Каладан Бруд и Аномандер Рейк…»
По глазам Кольтена Дюкр понял, что виканским полководцем владеют схожие мысли. Кольтен медленно протянул руку и взял подарок.
— Императрица не должна лишиться вас, господин Кольтен. Наденьте это и носите всегда. Когда настанет время — разбейте пузырек о свою грудь. Возможно, это будет вашим последним действием, хотя не думаю, что вы дойдете до такого. Я просто передаю слова мага, пославшего вам пузырек.
Карполан снова улыбнулся.
— Удивительный человек этот маг! Думаю, не менее дюжины Властителей жаждут увидеть его голову на блюде с выколотыми глазами и отрезанными ушами и языком.
— Мы вас поняли, — сказал Дюкр, обрывая дальнейшее словоизвержение.
Кольтен надел цепочку на шею, запихнув пузырек под кожаную рубаху.
— Завтра на рассвете вам предстоит тяжелое сражение, — сказал Карполан. — Я не могу и не хочу оставаться здесь. Невзирая на свои высочайшие магические способности и безжалостное хитроумие торговца, я не лишен обыкновенных человеческих чувств. Я не желаю быть очевидцем трагедии. К тому же, прежде чем пускаться в обратный путь, нам нужно доставить еще один груз. Это потребует всех моих способностей. Возможно, даже крайнего их напряжения.
— Раньше я ничего не слышал о вашей гильдии, Карполан, — признался Дюкр. — Не скрою, мне было бы очень интересно послушать о ваших приключениях.
— Возможно, мы еще встретимся, господин историк. А сейчас я слышу, что мои пайщики начинают собираться. Пойду успокою лошадей, хотя, должен признаться, у них появилась тяга ко всем этим неожиданностям и ужасам. Совсем как у людей!
Он встал.
— Спасибо тебе и твоим пайщикам, — пробасил Кольтен.
— Желаете что-нибудь передать Дуджеку Однорукому?
— Нет.
Ответ виканца немало удивил Дюкра. Значит, Кольтен не забыл прошлого, и прежняя настороженность еще жила в нем.
Карполан удивленно распахнул глаза, но лишь на мгновение. Потом он кивнул.
— Увы, пора в дорогу. Пусть вашим врагам дорого достанется завтрашняя битва, господин Кольтен.
— Так оно и будет.
Щедрый дар не мог за одну ночь полностью вернуть силы изможденным солдатам, однако рассвет они встречали с таким хладнокровием и готовностью, какого Дюкр не видел со времени штурма Гелорского хребта.
Беженцев собрали в ложбине, к северу от выхода из долины. Их охраняли воины кланов Горностая и Глупого пса. Виканцы разместились на холме, с которого была отлично видна подошедшая армия Корболо Дэма. Более тридцати мятежных солдат замерли, готовые броситься на виканских всадников. Исход этой битвы был настолько очевиден, что беженцев охватили паника и отчаяние.
Кольтен рассчитывал прорваться через племена, запершие выход из долины. Он уповал на быстроту и натиск. Клан Вороны и большая часть Седьмой армии должны были пробить брешь в позициях трегинов и билардов. Это давало надежду на проход остальных двух кланов и беженцев.
Дюкр избрал для наблюдения невысокий холм. Чтобы видеть дальше, он забрался в седло, хотя его верная кобыла едва держалась на ногах. Но даже с такой высоты историку удавалось разглядеть лишь виканские кланы. Армия Корболо Дэма находилась за ними и не была видна.
К историку подъехал капрал Лист.
— Какое прекрасное утро, — сказал он. — Наступает новое время года. Это даже в воздухе ощущается. Вы чувствуете?
Дюкр внимательно посмотрел на него.
— Такому молодому парню, как ты, нечего радоваться этому дню.
— Такому ворчливому старику, как вы, — тоже.
— Общаясь со мной, ты становишься заносчивым и непочтительным!
Лист весело улыбнулся.
— Что тебе ночью нашептал твой джагатский призрак?
— То, чего у него никогда не было. Надежду.
— Надежду? На кого нам надеяться? Уж не Пормкваль ли соизволил появиться?
— О замыслах Пормкваля мне неизвестно. Думаете, это возможно?
— Разумеется, не думаю.
— Вот и я не думаю.
— Тогда откуда нам ждать помощи, Лист? Уж не Фенир ли придет и помашет своими волосатыми яйцами?
— Я не могу сказать ничего определенного, господин историк. Просто я проснулся… со странным ощущением. Как будто мы благословлены или кто-то из богов отметил нас. В общем, что-то такое.
— Прекрасное состояние для нашего последнего дня, — пробормотал Дюкр и вздохнул.
Трегины и биларды еще готовились к сражению, когда внезапно заиграли рожки Седьмой армии. Кольтен показывал, что не собирается дожидаться, пока они будут готовы. Копьеносцы из клана Вороны и конные лучники понеслись вверх по пологому склону, устремившись к позициям билардов.
— Господин историк!
Тон парня заставил Дюкра обернуться. Листу было не до наблюдения за виканскими всадниками. Он смотрел на северо-запад, откуда появились другие всадники. Число их ужасало.
— Хундрилы, — сказал Дюкр. — Их считают самым сильным племенем к югу от Ватара.
К ним кто-то поднимался. Повернувшись, Дюкр и Лист увидели подъезжавшего Кольтена. Лицо виканского полководца было бесстрастным и почти спокойным.
Арьергард принял на себя первый удар. Первое пролитие крови, скорее всего — виканской. Беженцы огромной толпой повалили к югу, к выходу из долины. Неизвестно, что гнало их: отчаяние или надежда на чудо.
Хундрилов было несколько десятков тысяч. Они разбились на две части. Одна направилась к западу от Санимона, другая — на север, во фланг армии Корболо Дэма. Горстка полководцев направилась к холму, где находились Кольтен, Дюкр и Лист.
— Похоже, они собрались вызвать вас на поединок, — сказал Дюкр. — Нам лучше заблаговременно отъехать.
— Нет.
Кольтен достал копье и теперь пристегивал к левой руке круглый щит, украшенный черными перьями.
— Клобук вас накрой, Кольтен! — не выдержал Дюкр. — Это же безумие!
— Прикуси язык, историк, — отрешенно бросил ему Кольтен.
Виканский полководец вытянул шею. Блеснула серебряная цепочка.
— Господин Кольтен! Какой бы силой ни обладал этот подарок, им можно воспользоваться только один раз. Простите, но вы сейчас ведете себя как предводитель виканского клана, а не как полководец имперской армии.
Кольтен резко обернулся. Острие его копья коснулось горла историка.
— По-твоему, если я — полководец имперской армии, то не имею права выбрать, как мне погибнуть? Думаешь, я воспользуюсь этим проклятым пузырьком? Возьми его, историк! Надень себе на шею. Все наши чудеса останутся пустым звуком, если о них никто не расскажет. И пускай Дуджек Однорукий вместе с императрицей отправляются на вечное поселение к Клобуку!
Он швырнул пузырек Дюкру. Историк поймал вещицу правой рукой. Пальцы сжали дымчатое стекло. Тонкая серебряная цепочка скользила по мозолистой ладони. Острие копья оставалось возле горла Дюкра.
Их глаза встретились.
— Простите, что вмешиваюсь, — сказал капрал Лист, — но хундрилы, как мне кажется, явились не для вызова на поединок.
Кольтен отвернул копье и повернулся сам.
Хундрильские полководцы стояли неподалеку, шагах в тридцати, выстроившись в ряд. Поверх своей обычной одежды из кожи и меха, обильно украшенной разнообразными талисманами, они надели странные сероватые доспехи. Чем-то эти доспехи напоминали чешую ящериц. Длинные усы, бороды клинышком и остроконечные косицы — все было выкрашено в густой черный цвет. Открытые части их вытянутых лиц были коричневыми от солнца.
Один из хундрилов подъехал ближе и на ломаном малазанском языке обратился к Кольтену:
— Чернокрылый! Каким ты видишь исход сегодняшней битвы?
На юге и на севере клубились облака пыли. Кольтен обвел их глазами, затем ответил:
— Я гадательством не занимаюсь.
— Мы давно ждали этого дня, — продолжал хундрил.
Он привстал в стременах и махнул в сторону южных холмов.
— Там трегины и биларды.
Затем он указал на север.
— Там канельды, семкийцы и остатки тифанцев. Все они — могущественные племена южных одханов. Но кто среди них самый сильный? Самый могущественный? Сегодняшний день принесет ответ.
— Вам стоит поторопиться, — бросил ему Дюкр.
«У нас остается слишком мало солдат, глупец, так что торопитесь показать свою выучку и сноровку, а то на всех не хватит».
Наверное, у Кольтена сейчас были схожие мысли, хотя держался он спокойнее.
— Ты задал вопрос, ты на него и отвечай. Меня не заботит ответ.
— Тебя не заботит и участь виканских кланов? Разве вы — не такое же племя?
Кольтен медленно убрал копье.
— Нет. Мы — солдаты Малазанской империи.
«Я все-таки пронял его!» — подумал Дюкр. Хундрильский полководец невозмутимо выслушал ответ.
— Тогда, полководец Кольтен, внимательно следи за событиями этого дня.
Хундрилы развернулись и отправились по своим кланам.
— Хорошее место для наблюдений ты выбрал, историк, — сказал Кольтен. — Здесь я и останусь.
Видя недоуменный взгляд Дюкра, он улыбнулся одними губами и добавил:
— Ненадолго.
Клан Вороны и Седьмая бились, как демоны, но силы, удерживающие выход из долины, держались стойко. «Собачья упряжка» оказалась зажатой между молотом армии Корболо Дэма и наковальней трегинов и билардов. Ее расплющивание было лишь вопросом времени.
Но вмешательство хундрильских кланов изменило все. Они явились сюда не за тем, чтобы присоединиться к истреблению малазанцев, а чтобы дать ответ на один-единственный вопрос, затрагивающий их честь и достоинство. Их южное крыло атаковало позиции трегинов, словно мстительный бог со смертоносной косой в руках. На севере хундрилы глубоко врезались во фланг армии Корболо Дэма. Третье крыло, о котором Кольтен даже не подозревал, появилось из долины и расправилось с билардами. За считанные минуты малазанские войска с удивлением обнаружили: у них… исчезли противники, хотя вокруг продолжали бушевать ожесточенные сражения.
Армия Корболо Дэма быстро оправилась от потрясения, перестроила свои ряды и после четырех часов напряженной битвы отбросила хундрилов. Но одна цель была достигнута: ряды семкийцев, канельдов и остатков тифанцев значительно уменьшились.
— Наполовину ответ уже дан, — пробормотал крайне ошеломленный Кольтен.
Еще через час южное крыло разбило трегинов и билардов и пустилось догонять спасающихся бегством уцелевших противников.
Незадолго до наступления сумерек к расположению малазанских войск подъехал хундрильский полководец. Всем было понятно, что он едет передать какое-то известие. Судя по окровавленному лицу, ему сегодня тоже досталось, однако в седле он держался прямо.
Не доезжая десяти шагов до Кольтена, он остановился.
— Вижу, вы получили ответ, — сказал ему Кольтен.
— Да, Чернокрылый.
— Я его тоже получил. Хундрилы.
Израненный воин был явно удивлен.
— Твои слова оказывают нам честь, но ответ неверный. Мы пытались разбить войско Корболо Дэма и не смогли. Нет, Чернокрылый. Хундрилы — не ответ.
— Значит, честь дня принадлежит Корболо Дэму?
Полководец вдруг плюнул на землю и поморщился.
— Ну неужели ты настолько глуп, Кольтен? Ответ этого дня…
Хундрил выхватил кривую саблю с обломанным лезвием. Размахивая обломком над головой, он заорал во всю мощь своих легких:
— Виканцы! Виканцы! Виканцы!
ГЛАВА 20
Над кораблем кружились чайки. Они давно не видели чаек. «Затычка» держала курс на юг-юго-восток. Горизонт, еще утром напоминавший грязную зубчатку, постепенно разглаживал свои очертания.
Небо весь день оставалось безоблачным, а свежий ветер дул ровно.
Калам и Салк Элан стояли на полубаке. Оба надели плащи, чтобы защититься от соленых морских брызг. Матросам, что занимались своими повседневными делами на корме и нижней палубе, они казались парочкой Больших Воронов. Даже те, кто никогда не видел этих птиц, знали, что те предвещают беду.
Калам не думал, какие мысли он вызывает у матросов. Он безотрывно глядел на приближающийся Малазанский остров.
— К полуночи подойдем, — сказал Салк Элан, протяжно вздыхая. — Колыбель империи. Седая древность.
Ассасин усмехнулся.
— Седая древность? А каков, по-твоему, возраст империи?
— Будет тебе, Калам. Ну, вырвалась поэтическая фраза. Я просто хотел настроить себя на соответствующий лад.
— Зачем?
Элан пожал плечами.
— Да просто так. Может, на меня подействовало нетерпение. Или ожидание чего-то.
— Чего, Клобук тебя накрой?
— Наверное, ты лучше знаешь. Калам поморщился, но промолчал.
— Тогда скажи: чего мне ожидать от Малаза?
— Вообрази свинарник на морском берегу — вот тебе и Малаз. А вокруг — болото, кишащее разной летучей дрянью.
— Понятно. Я даже жалею, что спросил.
— Как наш капитан? — поинтересовался Калам.
— Увы, без изменений.
«Чему ж тут удивляться? — подумал ассасин. — Магия. Боги, как я ненавижу эту магию!»
Салк Элан любовался игрой света в зеленых камнях его перстней на длинных пальцах.
— На быстром корабле мы могли бы добраться до Анты за полтора дня.
— Откуда ты знаешь?
— От матроса, которого я спросил. Ну, этот… твой приятель, назначивший себя первым помощником. Все забываю его имя. Ты не напомнишь?
— Не могу напомнить то, чего не знаю. Мне было как-то ни к чему спрашивать у него имя.
— Восхищаюсь твоей способностью.
— Какой именно?
— Ты удивительно умеешь подавлять свое любопытство, Калам. Иногда это очень полезно, а иногда — крайне опасно. Ты — крепкий орешек, Калам. И труднопредсказуемый.
— Попал в самую точку, Элан.
— И все же я тебе нравлюсь.
— С чего ты взял?
— Не отрицай. Это так. И я рад, поскольку для меня это важно.
— Знаешь, если тебе важно, поищи среди матросов кого-нибудь со схожими наклонностями.
Салк Элан улыбнулся.
— Я совсем не этоимел в виду, так что не торопись кидать в меня камни. Я хотел сказать вот что: мне очень приятно, что я нравлюсь тому, кем я восхищаюсь.
Калам резко обернулся к нему.
— И что же такого восхитительного ты нашел во мне, Салк Элан? Или, бродя вокруг меня кругами и шаря наугад, ты вдруг обнаружил, что я падок на лесть? Почему ты столь упорно набиваешься ко мне в друзья?
— Убить императрицу будет непросто, — ответил щеголеватый собеседник Калама. — Но представь, тебе это удалось. Ты совершил невозможное. Калам Мехар, я хочу быть частью этого! Я хочу быть рядом с тобой и вместе вонзить кинжал в сердце самой могущественной империи мира!
— Ты явно рехнулся, — едва слышно ответил ему Калам. — Убить императрицу! И ты думаешь, я примкну к твоей безумной затее? Даже и не мечтай, Салк Элан.
— Передо мной можешь не притворяться, — огрызнулся Элан.
— Лучше скажи: под властью какой магии находится наш корабль?
У Элана непроизвольно округлились глаза. Потом он покачал головой.
— Это превосходит мои способности, Калам. Клобук мне свидетель, я тоже пытался найти источник. Я обследовал все ящики с добром Пормкваля. Там все чисто.
— А в других частях корабля?
— Могу лишь сказать, что сам корабль тут ни при чем. Мне думается, кто-то загнал нас в магический Путь. Кому-то очень нужен груз в трюме «Затычки». Конечно, это только мои предположения, но большего сказать тебе не могу… Ну вот, друг, я раскрыл тебе все свои секреты.
— Слушаюсь.
«Ямы. В лучшем случае лошадь просто споткнется. В худшем — сломает ногу».
Собрание неожиданно закончилось. Непонятная угроза, которая до сих пор лишь ощущалась, стала почти зримой. Послышался громкий треск. Воздух заполнился каким-то липким туманом.
Кольтен и все остальные выбрались из шатра. Здесь, под звездным небом, туман был еще гуще и маслянистее. Лошади ржали и били копытами. Угрюмо завывали виканские псы. В тумане, словно призраки, мелькали солдаты, звеня оружием.
Потом за дальними сторожевыми постами что-то затрещало так, словно разорвалось небо… Из тумана выскочили три бледных коня в упряжке; за ними — еще три и еще. Следом выкатилась карета, которую они тащили, — безвкусно разрисованный дом на колесах. Стенки кареты в нескольких местах были опалены. Карета катилась на громадных, выше человеческого роста, колесах с толстенными спицами. В воздухе запахло паленой шерстью. От лошадиных спин поднимались струйки дыма. Похоже, что дымились и трое возниц на козлах.
Лошади неслись галопом, торопясь либо поскорее выбраться из магического Пути, либо уйти от погони. Карету мотало из стороны в сторону. Она подпрыгивала на камнях, двигаясь прямо на караульные посты.
Виканцы благоразумно расступились.
Возницы изо всех сил натягивали поводья и кричали, пытаясь остановить лошадей. Но те продолжали нестись, заставляя возниц подпрыгивать на высоких козлах. За вихляющей каретой тянулось облако пыли, дыма и… возмущения. Вот откуда это ощущение, не дававшее покоя не только Дюкру, но и всем остальным! Гнев исходил от магического Пути и бога, с которым тот был связан.
Вскоре из тумана выехало еще две кареты, старавшихся не столкнуться друг с другом и не налететь на переднюю. Едва только она остановилась, изнутри стали выпрыгивать воины в доспехах. Они что-то кричали и размахивали почерневшими от копоти мечами. Когда остановились и две другие кареты, громко зазвонил колокол.
Чужеземные воины тут же прекратили кричать и размахивать оружием. Замолчал и колокол. Взмыленные лошади мотали головами, шевелили ушами и широко раздували ноздри.
Первая карета остановилась всего в пятнадцати шагах от Дюкра, Кольтена и всех, кто вышел из его шатра. Историк присмотрелся: в ручку дверцы впилась… отрубленная человеческая рука. Неожиданно ее пальцы разжались, и рука упала.
Лязгнул внутренний засов. Несоразмерно маленькая дверца распахнулась, и оттуда, едва протискиваясь грузным телом, стал вылезать человек в шелковых одеждах. Одеяние его было мокрым от пота. Чувствовалось, спуск требует от него изрядных усилий. Пот покрывал и его круглое лицо. В одной руке человек держал закупоренную бутылку.
Незнакомец подошел к Кольтену.
— Вам, господин, предстоит за многое ответить, — сказал он по-малазански, но с заметным акцентом.
Затем он улыбнулся, обнажив зубы, украшенные золотыми и бриллиантовыми накладками.
— Ваши подвиги сотрясают едва ли не все магические Пути! Ваше странствие, будто стена огня, проносится по улицам Даруджистана и множества иных городов, сколь бы далеко они ни находились. Разве вы не чувствуете, как отчаянно люди молят своих богов об успехе вашего похода? Они думают о вас, строят грандиозные замыслы спасения ваших солдат и беженцев. Вы даже не представляете, сколько у вас бескорыстных помощников! В конце концов всем им не оставалось иного, как обратиться к нам — в Тригальскую торговую гильдию — и оплатить наше рискованное путешествие сюда. Впрочем, — уже тише добавил он, — все наши путешествия крайне опасны и рискованны.
Незнакомец откупорил бутылку.
— Великий город Даруджистан и его щедрые жители, забыв о недавних попытках вашей ненасытной императрицы завладеть городом и поработить их, послали вам этот дар! Со мною отправились пайщики Тригальской гильдии. — Он махнул в сторону тех, кого Дюкр поначалу принял за солдат. — Должен вам сказать, это самые отвратительные, скандальные и алчные люди, какие только существуют в мире, но сейчас речь о другом. Мы добрались к вам, и никто не посмеет утверждать обратное. И пусть отсохнет язык у всякого, кто решится обвинить жителей Даруджистана в равнодушии к чужим бедам. Нет, господин Кольтен! Они искренне восхищены вашими подвигами и вашей несравненной стойкостью.
Человек вдруг прервал свою цветистую речь. Лицо его стало серьезным. Затем уже без всякого пафоса он сказал:
— Алхимики, маги и колдуны Даруджистана тоже внесли свой скромный вклад, но их дар невидим. Скоро вы сами ощутите его. Что же касается даров видимых, то сообщаю: мы привезли вам пищу и воду. Итак, Кольтен из клана Вороны, командующий Седьмой армии и предводитель «собачьей упряжки», примите этот дар.
Грузного человека в потных шелковых одеждах звали Карполан Демезанд, и был он уроженцем Тригаля — небольшого города-крепости на юге Ламататской равнины. В честь родного города он назвал и свою гильдию. Она появилась в результате довольно сомнительного альянса между несколькими магами (в число которых входил и Карполан) и «отцами города» — весьма разношерстной публикой, состоящей из бывших пиратов и иных грабителей. Гильдия взялась за такую опасную и рискованную доставку грузов, что прочие торговцы просто бледнели. Каждый караван защищался хорошо вооруженным отрядом пайщиков, имеющих свою долю в гильдии и потому заинтересованных в благополучной доставке товаров. Надо добавить, что пайщики были людьми разносторонних способностей, что являлось отнюдь не лишним, поскольку Тригальская торговая гильдия перевозила грузы не по дорогам, а по магическим Путям.
Помимо Кольтена собеседником Демезанда в командном шатре был лишь Дюкр. Все остальные спешно разгружали кареты.
— Мы понимали, за какое трудное и опасное дело беремся, — лучезарно улыбаясь, сказал Карполан Демезанд. — Этот гнусный Путь Клобука прилип к вам плотнее, чем саван к трупу… простите, если вас покоробило такое сравнение. Здесь вся хитрость в том, чтобы ехать как можно быстрее, нигде не останавливаясь, а затем с такой же скоростью вернуться обратно. Мне пришлось применить все свои магические способности. Тяжкое это путешествие, хотя и выгода для нас немалая.
— Меня вот что удивляет, — признался Дюкр. — Отсюда до Даруджистана полторы тысячи лиг. Откуда жители города знают о происходящем здесь и почему их это так заботит?
Карполан сощурился.
— Возможно, я несколько преувеличил. Подбавил жару для поднятия боевого духа ваших солдат. В действительности дело обстоит так. Воины, которых не так давно собирались послать на завоевание Даруджистана, сейчас ведут нелегкую войну с Паннионской областью. Ею правит безумец, объявивший себя пророком и присвоивший себе право решать, кому как жить. Если бы он мог, то давно бы поглотил «город голубого огня», как мы зовем Даруджистан. Дуджек Однорукий — некогда Железный кулак империи, а теперь этой же империей объявленный изменником — стал нашим союзником. Его в Даруджистане хорошо знают и уважают.
— Ты не все сказал, — тихо произнес Кольтен.
Карполан еще раз улыбнулся.
— Разве эта вода не сладостна? Позвольте налить вам еще одну кружку.
Кольтен с историком следили, как нежданный гость наливает воду в медные кружки, расставленные на столике. Наполнив их, Карполан вздохнул и откинулся на плюшевое кресло, которое специально принесли из его дома-кареты.
— Дуджек Однорукий.
Это имя он произнес со смешанным чувством уважения и презрения (если такое возможно).
— Он шлет вам привет, господин Кольтен. Гильдия открыла свою контору в Даруджистане совсем недавно. Как вы понимаете, мы не кричим о себе на всех тамошних перекрестках. Мы оказываем, так сказать, тайные услуги. Или скрытые. Мы доставляем не только обычные товары, но и сведения, а также переправляем в нужные места самих людей.
— Значит, движущей силой вашей миссии явился Дуджек Однорукий? — спросил Дюкр.
Карполан кивнул.
— И конечно, денежная поддержка некоего сообщества даруджистанских магов. Когда мы обсуждали подробности миссии, Дуджек мне сказал: «Императрице нельзя терять таких полководцев, как Кольтен из клана Вороны».
Торговец улыбнулся.
— Удивительные слова для «изменника империи», которого незамедлительно повесили бы, окажись он в Анте.
Карполан перегнулся через стол, протянул руку и разжал сомкнутые пальцы. На мясистой ладони, поблескивая серебряной цепочкой, лежал продолговатый пузырек из дымчатого стекла.
— А это вам — от пугающе загадочного мага из «сжигателей мостов».
Торговец протянул пузырек Кольтену.
— Маг просил, чтобы вы надели его подарок на шею и носили постоянно.
Виканец нахмурился, продолжая неподвижно сидеть.
— Как видите, Дуджек был готов злоупотребить своим положением…
— Изменник империи, злоупотребляющий своим положением?
— Представьте, я задал ему такой же вопрос. И знаете, что он мне ответил? «Не надо недооценивать императрицу».
Воцарилось молчание. Кольтен и Дюкр, каждый по-своему, переваривали смысл произнесенных Карполаном слов.
«Мало того, что империя увязла в войне за овладение Генабакисом. Появилась новая угроза — паннионский пророк. Воевать против него в одиночку да еще на чужой земле? А если нет… как заполучить союзников среди недавних врагов, как объединить силы с борьбе против общей угрозы? Наконец, как победить привычное недоверие и все сделать без лишнего шума? И тогда императрица решилась на отчаянный шаг — объявить изменниками лучшую из своих армий на Генабакисе, чтобы у ее командира не было "иного выбора", как отринуть власть Ласэны. Дуджек оставался верным ей до последнего. Даже глупейший, скверно продуманный и нелепый замысел Тайскренна — расправиться с последним из старой гвардии — не поколебал верности Дуджека. Но объявление его «изменником» стало последней каплей… И теперь у него в союзниках бывшие враги — возможно, даже Каладан Бруд и Аномандер Рейк…»
По глазам Кольтена Дюкр понял, что виканским полководцем владеют схожие мысли. Кольтен медленно протянул руку и взял подарок.
— Императрица не должна лишиться вас, господин Кольтен. Наденьте это и носите всегда. Когда настанет время — разбейте пузырек о свою грудь. Возможно, это будет вашим последним действием, хотя не думаю, что вы дойдете до такого. Я просто передаю слова мага, пославшего вам пузырек.
Карполан снова улыбнулся.
— Удивительный человек этот маг! Думаю, не менее дюжины Властителей жаждут увидеть его голову на блюде с выколотыми глазами и отрезанными ушами и языком.
— Мы вас поняли, — сказал Дюкр, обрывая дальнейшее словоизвержение.
Кольтен надел цепочку на шею, запихнув пузырек под кожаную рубаху.
— Завтра на рассвете вам предстоит тяжелое сражение, — сказал Карполан. — Я не могу и не хочу оставаться здесь. Невзирая на свои высочайшие магические способности и безжалостное хитроумие торговца, я не лишен обыкновенных человеческих чувств. Я не желаю быть очевидцем трагедии. К тому же, прежде чем пускаться в обратный путь, нам нужно доставить еще один груз. Это потребует всех моих способностей. Возможно, даже крайнего их напряжения.
— Раньше я ничего не слышал о вашей гильдии, Карполан, — признался Дюкр. — Не скрою, мне было бы очень интересно послушать о ваших приключениях.
— Возможно, мы еще встретимся, господин историк. А сейчас я слышу, что мои пайщики начинают собираться. Пойду успокою лошадей, хотя, должен признаться, у них появилась тяга ко всем этим неожиданностям и ужасам. Совсем как у людей!
Он встал.
— Спасибо тебе и твоим пайщикам, — пробасил Кольтен.
— Желаете что-нибудь передать Дуджеку Однорукому?
— Нет.
Ответ виканца немало удивил Дюкра. Значит, Кольтен не забыл прошлого, и прежняя настороженность еще жила в нем.
Карполан удивленно распахнул глаза, но лишь на мгновение. Потом он кивнул.
— Увы, пора в дорогу. Пусть вашим врагам дорого достанется завтрашняя битва, господин Кольтен.
— Так оно и будет.
Щедрый дар не мог за одну ночь полностью вернуть силы изможденным солдатам, однако рассвет они встречали с таким хладнокровием и готовностью, какого Дюкр не видел со времени штурма Гелорского хребта.
Беженцев собрали в ложбине, к северу от выхода из долины. Их охраняли воины кланов Горностая и Глупого пса. Виканцы разместились на холме, с которого была отлично видна подошедшая армия Корболо Дэма. Более тридцати мятежных солдат замерли, готовые броситься на виканских всадников. Исход этой битвы был настолько очевиден, что беженцев охватили паника и отчаяние.
Кольтен рассчитывал прорваться через племена, запершие выход из долины. Он уповал на быстроту и натиск. Клан Вороны и большая часть Седьмой армии должны были пробить брешь в позициях трегинов и билардов. Это давало надежду на проход остальных двух кланов и беженцев.
Дюкр избрал для наблюдения невысокий холм. Чтобы видеть дальше, он забрался в седло, хотя его верная кобыла едва держалась на ногах. Но даже с такой высоты историку удавалось разглядеть лишь виканские кланы. Армия Корболо Дэма находилась за ними и не была видна.
К историку подъехал капрал Лист.
— Какое прекрасное утро, — сказал он. — Наступает новое время года. Это даже в воздухе ощущается. Вы чувствуете?
Дюкр внимательно посмотрел на него.
— Такому молодому парню, как ты, нечего радоваться этому дню.
— Такому ворчливому старику, как вы, — тоже.
— Общаясь со мной, ты становишься заносчивым и непочтительным!
Лист весело улыбнулся.
— Что тебе ночью нашептал твой джагатский призрак?
— То, чего у него никогда не было. Надежду.
— Надежду? На кого нам надеяться? Уж не Пормкваль ли соизволил появиться?
— О замыслах Пормкваля мне неизвестно. Думаете, это возможно?
— Разумеется, не думаю.
— Вот и я не думаю.
— Тогда откуда нам ждать помощи, Лист? Уж не Фенир ли придет и помашет своими волосатыми яйцами?
— Я не могу сказать ничего определенного, господин историк. Просто я проснулся… со странным ощущением. Как будто мы благословлены или кто-то из богов отметил нас. В общем, что-то такое.
— Прекрасное состояние для нашего последнего дня, — пробормотал Дюкр и вздохнул.
Трегины и биларды еще готовились к сражению, когда внезапно заиграли рожки Седьмой армии. Кольтен показывал, что не собирается дожидаться, пока они будут готовы. Копьеносцы из клана Вороны и конные лучники понеслись вверх по пологому склону, устремившись к позициям билардов.
— Господин историк!
Тон парня заставил Дюкра обернуться. Листу было не до наблюдения за виканскими всадниками. Он смотрел на северо-запад, откуда появились другие всадники. Число их ужасало.
— Хундрилы, — сказал Дюкр. — Их считают самым сильным племенем к югу от Ватара.
К ним кто-то поднимался. Повернувшись, Дюкр и Лист увидели подъезжавшего Кольтена. Лицо виканского полководца было бесстрастным и почти спокойным.
Арьергард принял на себя первый удар. Первое пролитие крови, скорее всего — виканской. Беженцы огромной толпой повалили к югу, к выходу из долины. Неизвестно, что гнало их: отчаяние или надежда на чудо.
Хундрилов было несколько десятков тысяч. Они разбились на две части. Одна направилась к западу от Санимона, другая — на север, во фланг армии Корболо Дэма. Горстка полководцев направилась к холму, где находились Кольтен, Дюкр и Лист.
— Похоже, они собрались вызвать вас на поединок, — сказал Дюкр. — Нам лучше заблаговременно отъехать.
— Нет.
Кольтен достал копье и теперь пристегивал к левой руке круглый щит, украшенный черными перьями.
— Клобук вас накрой, Кольтен! — не выдержал Дюкр. — Это же безумие!
— Прикуси язык, историк, — отрешенно бросил ему Кольтен.
Виканский полководец вытянул шею. Блеснула серебряная цепочка.
— Господин Кольтен! Какой бы силой ни обладал этот подарок, им можно воспользоваться только один раз. Простите, но вы сейчас ведете себя как предводитель виканского клана, а не как полководец имперской армии.
Кольтен резко обернулся. Острие его копья коснулось горла историка.
— По-твоему, если я — полководец имперской армии, то не имею права выбрать, как мне погибнуть? Думаешь, я воспользуюсь этим проклятым пузырьком? Возьми его, историк! Надень себе на шею. Все наши чудеса останутся пустым звуком, если о них никто не расскажет. И пускай Дуджек Однорукий вместе с императрицей отправляются на вечное поселение к Клобуку!
Он швырнул пузырек Дюкру. Историк поймал вещицу правой рукой. Пальцы сжали дымчатое стекло. Тонкая серебряная цепочка скользила по мозолистой ладони. Острие копья оставалось возле горла Дюкра.
Их глаза встретились.
— Простите, что вмешиваюсь, — сказал капрал Лист, — но хундрилы, как мне кажется, явились не для вызова на поединок.
Кольтен отвернул копье и повернулся сам.
Хундрильские полководцы стояли неподалеку, шагах в тридцати, выстроившись в ряд. Поверх своей обычной одежды из кожи и меха, обильно украшенной разнообразными талисманами, они надели странные сероватые доспехи. Чем-то эти доспехи напоминали чешую ящериц. Длинные усы, бороды клинышком и остроконечные косицы — все было выкрашено в густой черный цвет. Открытые части их вытянутых лиц были коричневыми от солнца.
Один из хундрилов подъехал ближе и на ломаном малазанском языке обратился к Кольтену:
— Чернокрылый! Каким ты видишь исход сегодняшней битвы?
На юге и на севере клубились облака пыли. Кольтен обвел их глазами, затем ответил:
— Я гадательством не занимаюсь.
— Мы давно ждали этого дня, — продолжал хундрил.
Он привстал в стременах и махнул в сторону южных холмов.
— Там трегины и биларды.
Затем он указал на север.
— Там канельды, семкийцы и остатки тифанцев. Все они — могущественные племена южных одханов. Но кто среди них самый сильный? Самый могущественный? Сегодняшний день принесет ответ.
— Вам стоит поторопиться, — бросил ему Дюкр.
«У нас остается слишком мало солдат, глупец, так что торопитесь показать свою выучку и сноровку, а то на всех не хватит».
Наверное, у Кольтена сейчас были схожие мысли, хотя держался он спокойнее.
— Ты задал вопрос, ты на него и отвечай. Меня не заботит ответ.
— Тебя не заботит и участь виканских кланов? Разве вы — не такое же племя?
Кольтен медленно убрал копье.
— Нет. Мы — солдаты Малазанской империи.
«Я все-таки пронял его!» — подумал Дюкр. Хундрильский полководец невозмутимо выслушал ответ.
— Тогда, полководец Кольтен, внимательно следи за событиями этого дня.
Хундрилы развернулись и отправились по своим кланам.
— Хорошее место для наблюдений ты выбрал, историк, — сказал Кольтен. — Здесь я и останусь.
Видя недоуменный взгляд Дюкра, он улыбнулся одними губами и добавил:
— Ненадолго.
Клан Вороны и Седьмая бились, как демоны, но силы, удерживающие выход из долины, держались стойко. «Собачья упряжка» оказалась зажатой между молотом армии Корболо Дэма и наковальней трегинов и билардов. Ее расплющивание было лишь вопросом времени.
Но вмешательство хундрильских кланов изменило все. Они явились сюда не за тем, чтобы присоединиться к истреблению малазанцев, а чтобы дать ответ на один-единственный вопрос, затрагивающий их честь и достоинство. Их южное крыло атаковало позиции трегинов, словно мстительный бог со смертоносной косой в руках. На севере хундрилы глубоко врезались во фланг армии Корболо Дэма. Третье крыло, о котором Кольтен даже не подозревал, появилось из долины и расправилось с билардами. За считанные минуты малазанские войска с удивлением обнаружили: у них… исчезли противники, хотя вокруг продолжали бушевать ожесточенные сражения.
Армия Корболо Дэма быстро оправилась от потрясения, перестроила свои ряды и после четырех часов напряженной битвы отбросила хундрилов. Но одна цель была достигнута: ряды семкийцев, канельдов и остатков тифанцев значительно уменьшились.
— Наполовину ответ уже дан, — пробормотал крайне ошеломленный Кольтен.
Еще через час южное крыло разбило трегинов и билардов и пустилось догонять спасающихся бегством уцелевших противников.
Незадолго до наступления сумерек к расположению малазанских войск подъехал хундрильский полководец. Всем было понятно, что он едет передать какое-то известие. Судя по окровавленному лицу, ему сегодня тоже досталось, однако в седле он держался прямо.
Не доезжая десяти шагов до Кольтена, он остановился.
— Вижу, вы получили ответ, — сказал ему Кольтен.
— Да, Чернокрылый.
— Я его тоже получил. Хундрилы.
Израненный воин был явно удивлен.
— Твои слова оказывают нам честь, но ответ неверный. Мы пытались разбить войско Корболо Дэма и не смогли. Нет, Чернокрылый. Хундрилы — не ответ.
— Значит, честь дня принадлежит Корболо Дэму?
Полководец вдруг плюнул на землю и поморщился.
— Ну неужели ты настолько глуп, Кольтен? Ответ этого дня…
Хундрил выхватил кривую саблю с обломанным лезвием. Размахивая обломком над головой, он заорал во всю мощь своих легких:
— Виканцы! Виканцы! Виканцы!
ГЛАВА 20
Угрюм этот путь и опасен; врата, где кончается он, подобны смердящему трупу, и тысячи жутких кошмаров, один страшнее другого, права на него предъявляют.
Путь. Трот Бхокарал
Над кораблем кружились чайки. Они давно не видели чаек. «Затычка» держала курс на юг-юго-восток. Горизонт, еще утром напоминавший грязную зубчатку, постепенно разглаживал свои очертания.
Небо весь день оставалось безоблачным, а свежий ветер дул ровно.
Калам и Салк Элан стояли на полубаке. Оба надели плащи, чтобы защититься от соленых морских брызг. Матросам, что занимались своими повседневными делами на корме и нижней палубе, они казались парочкой Больших Воронов. Даже те, кто никогда не видел этих птиц, знали, что те предвещают беду.
Калам не думал, какие мысли он вызывает у матросов. Он безотрывно глядел на приближающийся Малазанский остров.
— К полуночи подойдем, — сказал Салк Элан, протяжно вздыхая. — Колыбель империи. Седая древность.
Ассасин усмехнулся.
— Седая древность? А каков, по-твоему, возраст империи?
— Будет тебе, Калам. Ну, вырвалась поэтическая фраза. Я просто хотел настроить себя на соответствующий лад.
— Зачем?
Элан пожал плечами.
— Да просто так. Может, на меня подействовало нетерпение. Или ожидание чего-то.
— Чего, Клобук тебя накрой?
— Наверное, ты лучше знаешь. Калам поморщился, но промолчал.
— Тогда скажи: чего мне ожидать от Малаза?
— Вообрази свинарник на морском берегу — вот тебе и Малаз. А вокруг — болото, кишащее разной летучей дрянью.
— Понятно. Я даже жалею, что спросил.
— Как наш капитан? — поинтересовался Калам.
— Увы, без изменений.
«Чему ж тут удивляться? — подумал ассасин. — Магия. Боги, как я ненавижу эту магию!»
Салк Элан любовался игрой света в зеленых камнях его перстней на длинных пальцах.
— На быстром корабле мы могли бы добраться до Анты за полтора дня.
— Откуда ты знаешь?
— От матроса, которого я спросил. Ну, этот… твой приятель, назначивший себя первым помощником. Все забываю его имя. Ты не напомнишь?
— Не могу напомнить то, чего не знаю. Мне было как-то ни к чему спрашивать у него имя.
— Восхищаюсь твоей способностью.
— Какой именно?
— Ты удивительно умеешь подавлять свое любопытство, Калам. Иногда это очень полезно, а иногда — крайне опасно. Ты — крепкий орешек, Калам. И труднопредсказуемый.
— Попал в самую точку, Элан.
— И все же я тебе нравлюсь.
— С чего ты взял?
— Не отрицай. Это так. И я рад, поскольку для меня это важно.
— Знаешь, если тебе важно, поищи среди матросов кого-нибудь со схожими наклонностями.
Салк Элан улыбнулся.
— Я совсем не этоимел в виду, так что не торопись кидать в меня камни. Я хотел сказать вот что: мне очень приятно, что я нравлюсь тому, кем я восхищаюсь.
Калам резко обернулся к нему.
— И что же такого восхитительного ты нашел во мне, Салк Элан? Или, бродя вокруг меня кругами и шаря наугад, ты вдруг обнаружил, что я падок на лесть? Почему ты столь упорно набиваешься ко мне в друзья?
— Убить императрицу будет непросто, — ответил щеголеватый собеседник Калама. — Но представь, тебе это удалось. Ты совершил невозможное. Калам Мехар, я хочу быть частью этого! Я хочу быть рядом с тобой и вместе вонзить кинжал в сердце самой могущественной империи мира!
— Ты явно рехнулся, — едва слышно ответил ему Калам. — Убить императрицу! И ты думаешь, я примкну к твоей безумной затее? Даже и не мечтай, Салк Элан.
— Передо мной можешь не притворяться, — огрызнулся Элан.
— Лучше скажи: под властью какой магии находится наш корабль?
У Элана непроизвольно округлились глаза. Потом он покачал головой.
— Это превосходит мои способности, Калам. Клобук мне свидетель, я тоже пытался найти источник. Я обследовал все ящики с добром Пормкваля. Там все чисто.
— А в других частях корабля?
— Могу лишь сказать, что сам корабль тут ни при чем. Мне думается, кто-то загнал нас в магический Путь. Кому-то очень нужен груз в трюме «Затычки». Конечно, это только мои предположения, но большего сказать тебе не могу… Ну вот, друг, я раскрыл тебе все свои секреты.