Дюма Александр. Виконт де Бражелон или десять лет спустя

   – Мне кажется, недавно вы вернее судили обо мне, ваше величество, возразил молодой человек, – говоря, что на нас, Бекингэмов, время не действует.
   – Замолчите, замолчите, – сказала королева, целуя герцога в лоб с нежностью, которой не могла в себе подавить. – Уходите, не расстраивайте меня и не безумствуйте больше! Я королева, вы подданный короля Англии.
   Король Карл ждет вас. Прощайте, Виллье, farewell ¹⁶, Виллье!
   – For ever! – ответил молодой человек.
   И он быстро вышел, глотая слезы.
   Анна приложила руку ко лбу и, взглянув в зеркало, прошептала:
   – Что бы ни говорили, женщина всегда остается молодой; в каком-нибудь уголке сердца ей всегда двадцать лет.

Глава 45.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮДОВИК ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ НАХОДИТ, «ЧТО ЛУИЗА ДЕ ЛАВАЛЬЕР НЕДОСТАТОЧНО БОГАТА И НЕДОСТАТОЧНО КРАСИВА ДЛЯ ТАКОГО ДВОРЯНИНА, КАК ВИКОНТ ДЕ БРАЖЕЛОН

   Рауль и граф де Ла Фер приехали в Париж вечером того дня, когда Бекингэм вел этот разговор с королевой-матерью. Граф тотчас по приезде попросил через Рауля аудиенции у короля.
   Утром король вместе с принцессой и придворными дамами рассматривал лионские ткани, которые он подарил своей невестке. Потом был обед. Затем игра в карты. По своему обыкновению, король, встав в восемь часов из-за карточного стола, прошел к себе в кабинет, чтобы работать с Кольбером и Фуке.
   Когда министры выходили от короля, Рауль был в передней, и король заметил его через полуоткрытую дверь.
   – Чего вы хотите, де Бражелон? – спросил Людовик.
   Молодой человек подошел.
   – Государь, – ответил он, – я прошу аудиенции для графа де Ла Фер, который приехал из Блуа и очень желает говорить с вашим величеством.
   – До игры и ужина у меня остается еще час, – сказал король. – Граф де Ла Фер здесь?
   – Граф внизу ждет распоряжений вашего величества.
   – Пусть поднимется.
   Через пять минут Атос вошел к Людовику XIV. Король принял его с приветливой благосклонностью, какую он проявлял с необычным для его возраста тактом по отношению к людям, не ценящим обыкновенных милостей.
   – Граф, – начал король, – позвольте мне надеяться, что вы пришли ко мне с какой-нибудь просьбой.
   – Не скрою от вашего величества, – ответил граф, – я действительно являюсь просителем.
   – Посмотрим, – весело улыбнулся король.
   – Я прошу не о себе, ваше величество.
   – Жаль. Во всяком случае, я сделаю для того, о ком вы просите, то, чего вы не позволяете мне сделать для вас.
   – Вы утешаете меня, ваше величество… Я пришел говорить с королем о виконте де Бражелоне.
   – Граф, это все равно что говорить о вас.
   – Не совсем, ваше величество… Того, о чем я хочу просить для него, я не могу желать для себя. Виконт хочет жениться.
   – Он еще молод, но все равно… Это человек, полный достоинств. Я найду ему жену.
   – Он уже нашел себе невесту, ваше величество, и только просит вашего согласия.
   – Ах, значит, нужно только подписать брачный контракт?
   Атос поклонился.
   – Он выбрал невесту богатую и занимающую такое положение, которое удовлетворяет вас?
   Граф колебался с минуту.
   – Невеста – фрейлина, – ответил он, – но она не богата.
   – Эту беду можно поправить.
   – Ваше величество преисполняет меня благодарностью. Однако позвольте мне сделать одно замечание.
   – Пожалуйста, граф.
   – Ваше величество, по-видимому, говорит о своем намерении дать этой девушке приданое?
   – Да, конечно.
   – И это было бы последствием моего приезда во дворец? Я был бы очень опечален этим, ваше величество.
   – Пожалуйста, без лишней щепетильности, граф. Как фамилия невесты?
   – Это, – холодно отвечал Атос, – фрейлина де Ла Бом Леблан де Лавальер.
   – Ах, – сказал король, стараясь припомнить это имя, – помню: маркиз де Лавальер…
   – Да, государь, это его дочь.
   – Он умер?
   – Да, ваше величество.
   – И его вдова вышла замуж вторым браком за господина де Сен-Реми, управляющего дворцом вдовствующей герцогини?
   – Ваше величество прекрасно осведомлены.
   – Помню, помню… Затем молодая девушка поступила в число фрейлин молодой герцогини.
   – Ваше величество лучше меня знает все.
   Король подумал еще и, посмотрев украдкой на озабоченное лицо Атоса, спросил:
   – Граф, мне кажется, она не очень хороша собой?
   – Я не ценитель, – ответил Атос.
   – Я ее видел: она не поразила меня красотой.
   – У нее кроткий и скромный вид, но красоты мало, ваше величество.
   – Все же прекрасные белокурые волосы…
   – Кажется, да.
   – Довольно выразительные голубые глаза…
   – Совершенно верно.
   – Итак, в смысле красоты ничего необыкновенного. Перейдем к денежной стороне дела.
   – От пятнадцати до двадцати тысяч ливров приданого, самое большее, ваше величество, но влюбленные бескорыстны. Я сам придаю мало значения деньгам.
   – Их избытку, хотите вы сказать; но необходимые средства – вещь важная. Без недвижимости женщина с пятнадцатью тысячами приданого не может оставаться при дворе. Мы пополним недостаток, я хочу сделать это для Бражелона.
   Атос поклонился. Король снова заметил его холодность.
   – Теперь от состояния перейдем к происхождению, – продолжал Людовик XIV. – Она дочь маркиза де Лавальер, это хорошо, но у нас имеется милейший Сен-Реми, который немного ухудшает дело… Правда, он только отчим, но все же это портит впечатление. А вы, граф, как мне кажется, очень дорожите чистотой вашего рода.
   – Государь, я дорожу только моей преданностью вашему величеству.
   Король опять умолк.
   – Знаете, граф, – сказал он, – с самого начала нашей беседы вы удивляете меня. Вы просите у меня согласия на брак и» должно быть, очень огорчены, что вынуждены обратиться с этой просьбой» О, несмотря на молодость, я редко ошибаюсь. Иногда на помощь моему разуму приходит дружба, а иногда – недоверие, которое удваивает проницательность. Повторяю, вы просите неохотно.
   – Да, ваше величество, это правда.
   – Тогда я вас не понимаю. Откажите.
   – Нет, ваше величество. Я люблю Бражелона всеми силами души; он влюблен в де Лавальер и рисует себе в будущем райские кущи. Я не из тех, кто охотно разбивает иллюзии молодости. Этот брак мне не нравится, но я умоляю ваше величество как можно скорее на него согласиться и таким образом создать счастье Рауля.
   – Скажите, граф, а она его любит?
   – Если вашему величеству угодно, чтобы я сказал правду, я не верю в любовь Луизы де Лавальер. Она молода, еще ребенок; она опьянена. Радость видеть двор, честь служить при особе герцогини перевесят ту долю нежности, которая, быть может, живет в ее сердце. Значит, это будет супружество, какое ваше величество часто видит при дворе. Но Бражелон хочет на ней жениться; пусть так и будет.
   – Но вы не похожи на податливых отцов, становящихся рабами своих детей, – заметил король.
   – Ваше величество, я обладаю твердостью воли при столкновении со злыми людьми; у меня нет сил бороться с людьми благородного сердца. Рауль страдает, он опечален; его обычно живой ум отяжелел и омрачился. Я не могу лишать ваше величество тех услуг, которые он может оказать вам.
   – Я вас понимаю граф, – промолвил король, – и, главное, понимаю ваше сердце.
   – Тогда, – продолжил граф, – мне незачем говорить вашему величеству, почему я стремлюсь составить счастье этих детей, или, вернее, моего сына.
   – Я тоже хочу счастья Бражелону.
   – Итак, я жду, государь, вашей подписи. Рауль будет иметь честь явиться к вам, чтобы получить ваше согласие.
   – Вы ошибаетесь, граф, – твердо ответил король. – Я только что сказал вам, что желаю счастья виконту, а потому сейчас не соглашаюсь на его брак.
   – Но, ваше величество, – воскликнул Атос, – вы обещали…
   – Не это, граф. Этого я вам не обещал, потому что это противоречит моим намерениям.
   – Я понимаю всю благосклонность и великодушие намерений вашего величества относительно меня; но я решаюсь напомнить вам, что я принял на себя обязательство выступить послом.
   – Посол часто просит, но не всегда получает просимое.
   – Ах, ваше величество, какой удар для Бражелона!
   – Я нанесу этот удар сам; я поговорю с виконтом.
   – Любовь, ваше величество, неодолимая сила!
   – Не беспокойтесь об этом. У меня есть виды на Бражелона. Я не говорю, что он не женится на мадемуазель де Лавальер. Мне только не хочется, чтобы он женился так рано. Я не желаю, чтобы он женился на ней прежде, чем она выдвинется, а он, со своей стороны, заслужит милости, какие я хочу ему оказать. Словом, граф, я хочу, чтобы они подождали.
   – Ваше величество, еще раз…
   – Граф, по вашим словам, вы пришли ко мне просить милости?
   – Да, конечно.
   – Хорошо, окажите же милость и мне: не будем больше говорить об этом.
   Вероятно, в скором времени я начну войну, и мне понадобятся холостые дворяне. Я не решусь отправить под пули и ядра человека женатого, отца семейства. Я не решусь, даже ради Бражелона, дать без оснований приданое неизвестной мне девушке: это вызвало бы зависть моих дворян.
   Атос молча поклонился.
   – Это все, чего вы хотели от меня? – прибавил Людовик XIV.
   – Все, ваше величество. Разрешите откланяться. Должен ли я предупредить Рауля?
   – Избавьте себя от этой неприятности. Скажите виконту, что завтра утром я приму его и поговорю с ним, а сегодня вечером, граф, вы составите мне партию за карточным столом.
   – Я одет по-дорожному, ваше величество.
   Выйдя из кабинета, Атос увидел Бражелона, который ждал его.
   – Ну что, граф? – спросил молодой человек.
   – Рауль, король благосклонен к нам, – может быть, не в том смысле, в каком вы думаете, но он добр к нашему роду.
   – Граф, у вас дурные вести! – вскрикнул молодой человек, бледнея.
   – Завтра утром король объяснит вам, что это но дурные вести.
   – Но, граф, король не подписал?
   – Король хочет сам составить ваш контракт, Рауль, и очень обстоятельно, на что сейчас у него нет времени. Упрекайте лучше собственное нетерпение, чем добрую волю короля.
   Рауль, зная откровенность графа и в то же время его находчивость, опечалился.
   – Вы не идете со мной? – сказал Атос.
   – Простите, граф, иду, – прошептал Бражелон.
   И Рауль спустился с лестницы вслед за Атосом.
   – О, раз я здесь, – вдруг заметил граф, – не могу ли я повидать д'Артаньяна?
   – Угодно вам, Чтобы я вас проводил в его помещение? – спросил Бражелон.
   – Да, конечно.
   – Это по другой лестнице.
   Они пошли в другую сторону. На площадке близ большой галереи Рауль увидел слугу в ливрее графа де Гиша; услышав голос Рауля, лакей подбежал к нему.
   – В чем дело? – остановился Рауль.
   – Записка, сударь. Граф узнал, что вы вернулись, и тотчас написал вам. Я целый час ищу вас.
   – Вы позволите, граф? – спросил Рауль, подходя к Атосу и собираясь распечатать письмо.
   – Читайте.
   «Дорогой Рауль, – писал граф де Гиш, – мне необходимо немедленно поговорить с вами о важном деле. Я знаю, что вы вернулись; приходите скорей».
   Едва он дочитал письмо, как лакей в ливрее Бекингэма вышел из галереи и, узнав Рауля, почтительно поспешил к нему.
   – От герцога, – произнес он.
   – О, – воскликнул Атос, – я вижу, Рауль, что ты поглощен делами, как полководец. Я пройду один к д'Артаньяну.
   – Извините меня, пожалуйста, – сказал Рауль.
   – Да, да, я тебя извиняю. До свиданья, Рауль. До завтрашнего дня я буду дома. Утром я, вероятно, уеду в Блуа, если не будет каких-нибудь приказаний.
   – Завтра я приеду засвидетельствовать вам свое почтение.
   Атос ушел. Рауль распечатал письмо Бекингэма.
   «Господин де Бражелон, – писал герцог, – из французов, которых я видел, вы мне нравитесь больше всех. Обращаюсь к вашей дружбе. Я получил записку, написанную прекрасным французским языком. Я англичанин и боюсь, что недостаточно хорошо понимаю ее. Письмо подписано знатным именем. Вот все, что я знаю. Не будете ли вы так добры прийти ко мне? Я узнал, что вы вернулись из Блуа.
   Преданный вам Виллье, герцог Бекингэм».
   – Я иду к твоему господину, – сказал Рауль слуге де Гиша, отпуская его. – Через час я буду у господина Бекингэма, – прибавил он, делая рукой знак посланному герцога.

ТОМ II

ЧАСТЬ III

Глава 1.
БЕСПОЛЕЗНЫЕ УСИЛИЯ

   Отправившись к де Гишу, Рауль застал у него де Варда и Маникана. После истории с дуэлью де Вард делал вид, что незнаком с Раулем.
   Де Гиш встал навстречу Раулю. Горячо пожимая руку друга, Рауль бросил беглый взгляд на его гостей, стараясь угадать, чем они озабочены.
   Де Вард был холоден и непроницаем. Маникан как будто весь был погружен в созерцание убранства комнаты.
   Де Гиш увел Рауля в соседний кабинет и усадил его.
   – Ты выглядишь молодцом! – сказал он ему.
   – Странно, – отвечал Рауль, – настроение у меня весьма неважное.
   – Так же как и у меня, Рауль. Любовные дела не ладятся.
   – Тем лучше, граф. Я был бы очень огорчен, если бы твои дела шли хорошо.
   – Так не огорчайся. Я очень несчастлив и вдобавок вижу кругом одних счастливцев.
   – Но понимаю, – отвечал Рауль. – Пожалуйста, друг мой, объяснись.
   – Сейчас поймешь. Я напрасно боролся со своим чувством; оно росло и постепенна захватывало меня целиком Я вспомнил твои советы, призывал на помощь все свои силы; я хорошо понимал, на что я иду. Это гибель, я знаю. Но пусть! Я все-таки пойду вперед.
   – Безумец! Ведь первый же шаг погубит тебя.
   – Пусть будет что будет.
   – Однако ты рассчитываешь на успех, ты думаешь, что принцесса полюбит тебя!
   – Я не уверен, Рауль, но надеюсь, потому что без надежды жить невозможно.
   – Но допустим, ты добьешься счастья, ведь тогда ты уж наверняка погибнешь.
   – Умоляю тебя, Рауль, не спорь со мной, ты меня не переубедишь: я не хочу этого. Я так долго добивался, что уже не могу отступить, я так сильно страдал, что смерть показалась бы мне благодеянием. Я не только безумно влюблен, Рауль, меня терзает также неистовая ревность.
   Рауль сжал кулаки; можно было подумать, что его охватил гнев.
   – Ну, хорошо! – сказал он.
   – Хорошо или плохо – мне все равно. Вот чего я хочу от тебя, моего друга, моего брата. Последние три дня принцесса в непрерывном опьянении от восторга. В первый день я не решался взглянуть на нее, – я ненавидел ее за то, что она не страдает, подобно мне. На другой день я не мог отвести от нее глаз, и она, я это заметил… она, Рауль, смотрела на меня если не с состраданием, то с некоторой благосклонностью. Но между нами встал третий; чья-то улыбка вызывает ее улыбку. Рядом с ее лошадью постоянно скачет лошадь другого, над ее ухом постоянно звучит ласковый голос другого. Рауль, моя голова пылает все эти три дня, в моих жилах разливается огонь. Я должен прогнать эту тень, потушить эту улыбку, заглушить этот голос!
   – Ты собираешься убить принца? – воскликнул Рауль.
   – Нет, нет! К принцу я не ревную; я ревную не к мужу, а к любовнику.
   – К любовнику?
   – Да… А разве ты теперь ничего не замечаешь?
   В дороге ты был более проницателен.
   – Ты ревнуешь к герцогу Бекингэму?
   – Я умираю от ревности!
   – Опять?
   – О, на этот раз дело легко уладить, я уже послал ему письмо.
   – Так это ты ему писал?
   – А ты почем знаешь?
   – Он сам сообщил мне. Вот, смотри.
   И Рауль протянул де Гишу письмо, полученное им почти в одно время с письмом друга. Де Гиш с жадностью прочитал его и заметил:
   – Это письмо благородного и, главное, учтивого человека.
   – Конечно, герцог – человек воспитанный. Надеюсь, твое письмо составлено в таких же выражениях.
   – Я покажу тебе мое письмо, если ты пойдешь нему от моего имени.
   – Но это почти невозможно.
   – Почему?
   – Герцог обращается ко мне за советами так же, как и ты.
   – Да, но, надеюсь, ты мне отдашь предпочтение. Послушай, вот что я попрошу тебя сказать герцогу… Это нетрудно… В один из ближайших дней: сегодня, завтра, послезавтра, – словом, когда ему будет угодно, я желал бы встретиться с ним в Венсенском лесу.
   – Герцог – иностранец. Да и особое его положение не позволяет ему принять вызов… Вспомни, что Венсенский лес расположен совсем недалеко от Бастилии.
   – Последствия касаются только меня.
   – Но повод к этой встрече… Какой я выставлю повод?
   – Будь – спокоен, он тебя не спросит об атом… Я так же раздражаю герцога, как и он меня. Прошу тебя, пойди к герцогу; я готов упрашивать его принять мой вызов.
   – Это лишнее… Герцог предупредил меня, что хочет поговорить со мной. Он на карточной игре у короля… Пойдем туда. Я вызову его в галерею. Ты же держись в стороне. Мне достаточно будет двух слов.
   – Ну так идем!
   По дороге Рауль, который один только знал тайны обеих сторон, обдумывал, как бы устроить их примирение.
   Войдя в залитую светом галерею, где, точно – звезды на небесном своде, двигались Самые прославленные придворные красавицы, Рауль на мгновенье забыл о до Гише и загляделся на Луизу. Находясь среди своих подруг, она, точно зачарованная голубка, не сводила глаз с блестящей группы, окружавшей короля.
   В десяти шагах от принца герцог Бекингэм пленял французов и англичан своим величественным видом и роскошью наряда.
   Кое-кто из старых придворных вспоминал его отца, но это воспоминание было не во вред сыну.
   Бекингэм разговаривал с Фуке. Фуке рассказывал ему что-то о Бель-Иле.
   – Сейчас я не могу подойти к нему, – заметил Рауль.
   – Подожди удобного момента, но, пожалуйста, кончим сегодня. Я весь горю.
   – Вот кто нам поможет, – сказал Рауль, завидев д'Артаньяна в новом блестящем мундире капитана мушкетеров.
   И Рауль направился к д'Артаньяну.
   – Вас искал граф де Ла Фер, шевалье, – сказал он.
   – Я только что с ним говорил, – ответил д'Артаньян, рассеянно оглядываясь кругом.
   Вдруг взор его стал напряженным, как у орла, заметившего добычу.
   Рауль проследил за направлением его взгляда и увидел, что де Гиш кланяется д'Артаньяну. Но он не мог разобрать, на кого был обращен пытливый и надменный взгляд капитана.
   – Шевалье, – сказал Рауль, – вы могли бы оказать мне большую услугу.
   – Какую, милый виконт?
   – Мне нужно сказать два слова герцогу Бекингэму, но он разговаривает с господином Фуке, и мне, конечно, невозможно вмешаться в их беседу.
   – Вот как! С господином Фуке? Господин Фуке здесь? – спросил Д'Артаньян.
   – Разве вы не видите? Вон там.
   – Так ты думаешь, что мне удобнее подойти к нему, чем тебе?
   – Вы человек более значительный.
   – Да, это правда. Я капитан мушкетеров. Этот чин я получил так недавно, что постоянно забываю о нем.
   – Смотрите, он глядит на вас… если я не ошибаюсь.
   – Нет, нет, не ошибаешься, именно мне он оказывает эту честь.
   – Так теперь самая подходящая минута.
   – Ты думаешь?
   – Пожалуйста, пойдите.
   – Иду.
   Де Гиш не спускал глаз с Рауля; тот сделал ему знак, что дело улажено.
   Д'Артаньян направился прямо к группе, окружавшей герцога, и вежливо раскланялся с г-ном Фуке и остальными.
   – Здравствуйте, господин Д'Артаньян. Мы беседовали о Бель-Иле, – начал Фуке непринужденным тоном светского человека, которым многие не могут овладеть за всю жизнь.
   – О Бель-Иле? Вот как! – удивился Д'Артаньян. – Ведь он принадлежит вам, господин Фуке?
   – Господин Фуке сейчас только сказал мне, что он подарил его королю, – заметил Бекингэм. – Очень рад вас видеть, господин Д'Артаньян.
   – А вы знаете Бель-Иль, шевалье? – спросил мушкетера Фуке.
   – Я был там только раз, сударь, – любезно отвечал Д'Артаньян.
   – И долго там пробыли?
   – Один день, монсеньер.
   – Что же вы там видели?
   – Все, что можно увидеть в течение одного дня.
   – С вашими глазами, сударь, за день можно увидеть много.
   В это время Рауль сделал знак Бекингэму.
   – Господин суперинтендант, – сказал Бекингэм, – оставляю вам вместо себя капитана, который лучше меня разбирается в бастионах, эскарпах, контрэскарпах; меня зовет приятель.
   И Бекингэм направился к Раулю, остановившись по дороге у стола, за которым играли принцесса, королева-мать, молодая королева и король.
   – Смотри, Рауль, – подтолкнул друга де Гиш. – Вот он… поспеши.
   Сказав комплимент принцессе, Бекингэм снова двинулся к Раулю. Рауль пошел к нему навстречу. Де Гиш остался на месте и внимательно наблюдал.
   В тот момент, когда они должны были встретиться, к герцогу Бекингэму подошел принц.
   На его накрашенных губах играла очаровательная улыбка.
   – Боже мой! – произнес он с дружеской любезностью – Что я слышал, милый герцог?
   Бекингэм оглянулся; он не заметил, как подошел принц.
   Герцог невольно вздрогнул. Легкая бледность покрыла его щеки.
   – Что же вы услышали, ваше высочество? – спросил он. – Что так поразило вас?
   – Даже привело в отчаяние, сударь! – отвечал принц – Это известие огорчит весь двор.
   – Ваше высочество очень благосклонны ко мне, – поклонился Бекингэм. Я догадываюсь, что речь идет о моем отъезде.
   – Именно.
   – Увы, ваше высочество, я в Париже всего пять-шесть дней, и мой отъезд может огорчить только меня.
   Де Гиш услышал эту фразу и, в свою очередь, вздрогнул.
   – Его отъезд! – пробормотал он – Что он говорит?
   Филипп продолжал прежним любезным тоном:
   – Я вполне понимаю, что король Великобритании призывает вас, сударь; всем известно, что его величество Карл Второй не может обойтись без вас.
   Но и мы не можем так легко расстаться с вами Примите же выражение моего искреннего сожаления.
   – Ваше высочество, – сказал герцог, – поверьте мне, я покидаю французский двор.
   – Потому, что такова воля короля, я понимаю. Но если вы думаете, что мое желание имеет какой-нибудь вес у короля, то я берусь упросить его величество Карла Второго оставить вас во Франции еще на некоторое время.
   – Я крайне польщен, ваше высочество, – отвечал Бекингэм – Но я получил категорический приказ. Я не могу дольше оставаться во Франции, я и так уже просрочил время и рискую вызвать неудовольствие моего государя Только сегодня я вспомнил, что должен был уехать уже четыре дня назад.
   – Вот как! – воскликнул принц.
   – Да, – прибавил Бекингэм, возвышая голос настолько, чтобы его могли услышать принцесса и королевы. – Но я похож на того восточного человека, – который увидел чудесный сон и на несколько дней потерял рассудок, а в одно прекрасное утро проснулся здоровым, то есть в здравом рассудке.
   Французский двор опьяняет, как этот сон, ваше высочество, но в конце концов нужно проснуться и уехать. Я не могу долее оставаться здесь, как вы любезно предлагаете мне, ваше высочество.
   – Когда же вы едете? – заботливо спросил Филипп.
   – Завтра, ваше высочество… Уже три дня мои экипажи готовы.
   Принц склонил голову, точно желая сказать: «Что ж, если это дело решенное, герцог, говорить больше не о чем».
   Бекингэм посмотрел на королев; Анна Австрийская взглядом одобрила его.
   Бекингэм улыбнулся в ответ, скрывая улыбкой сердечное волнение.
   Принц удалился.
   Но в эту минуту с другой стороны залы к герцогу направился де Гиш.
   Рауль испугался, что нетерпеливый юноша может сам сделать вызов, и бросился к нему навстречу.
   – Нет, нет, Рауль, теперь тебе нечего беспокоиться, – сказал де Гиш, протягивая герцогу обе руки и увлекая его за колонну.
   – О герцог, герцог! – воскликнул он. – Простите меня за мое письмо: я был сумасшедший. Отдайте мне его.
   – Это правда, – отвечал молодой герцог с грустной улыбкой. – Вам не за что сердиться на меня… Ведь я покидаю ее и больше не увижу никогда.
   Услышав эти по-дружески звучащие слова, Рауль понял, что его присутствие излишне, и отошел в сторону.
   Он столкнулся с де Бардом, который говорил с шевалье де Лорреном об отъезде Бекингэма.
   – Весьма своевременный отъезд, – заметил де Вард.
   – Почему?
   – Потому, что он предохраняет милого герцога от удара шпаги.
   И они расхохотались.
   Рауль с негодованием отвернулся, нахмурив брови и вспыхнув до корней волос.
   Шевалье де Лоррен куда-то ушел, де Вард спокойно ждал.
   – Милостивый государь, – обратился Рауль к де Варду, – вы все не можете отучиться от привычки оскорблять отсутствующих. Вчера вы задели господина д'Артаньяна, сегодня нападаете на герцога Бекингэма.
   – Милостивый государь, – отвечал де Вард, – вы отлично знаете, что иногда я оскорбляю и присутствующих.
   Де Вард почти касался плечом Рауля. Они обменивались ненавидящими взглядами.
   Вдруг около них раздался изысканно вежливый голос:
   – Мне послышалось, будто здесь назвали мое имя?
   Рауль и де Вард обернулись. Это был д'Артаньян; он с улыбкой положил руку на плечо де Варда. Рауль отступил, чтобы дать место мушкетеру. Де Вард задрожал всем телом, побледнел, но не сделал ни одного шага.
   Д'Артаньян, продолжая улыбаться, стал рядом с де Вардом.
   – Спасибо, милый Рауль, – сказал он. – Господин де Вард, я хотел бы поговорить с вами. Не уходите, Рауль; все могут слышать то, что я хочу сказать господину де Варду.
   Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал холодным и острым, как стальной клинок.
   – Я к вашим услугам, сударь, – промолвил де Вард.