Нюхтилин В. Мелхиседек

наследству то или иное поведение, если оно не заложено в их воспроизводящем
коде изначально. Получается, что не только усовершенствовать поведение до
выгодного, но и вообще накопить элементарнейшие навыки из поколения в
поколение ни один организм сам не способен с нуля. Он должен получить порцию
инструкций сразу и навсегда, расписаться в получении и в дальнейшем
неизменно ими руководствоваться.
Но мы привыкли уже к тому, что эволюционисты такими мелочами не
обескураживаются, поэтому нам от таких заведомо слабых возражений, как
строго научные, следует опять перейти к логическим. Хотя это уже и
основательно утомляет.
Если признать инстинкт приобретенной мудростью, то животного и
растительного мира просто не должно было бы уже быть. Большинство форм
поведения просто не может развиться эволюционно! Например, некоторые птицы
летят на юг, покрывая невообразимые расстояния, до 40 000 километров.
Неужели какие-то птицы, когда-то очень давно, случайно залетели на сорок
тысяч километров в сторону, нашли там райское местечко, перезимовали,
поняли, что это хорошо, вернулись домой, рассказали другим птицам и своему
потомству, как там все здорово и дешево, и теперь, вот уже тысячи лет, они
летают только туда в период зимних отпусков? И с чего бы им вообще не
поселиться там навсегда? Разве это было бы не наиболее выгодной формой
поведения? Почему она не закрепилась?
Некоторые птицы вообще на юг не летят своими усилиями, а добираются
плацкартой на попутных атмосферных ветрах. Причем с пересадками,
перепрыгивая с ветра на ветер, для чего в нужных местах (на станциях
пересадки?) меняют высоту полета. При этом пересекают половину Земного Шара
(!), зачастую меняя направление почти на противоположное, чтобы добраться до
нужного ветра. Сколько нужно удач и поколений, чтобы закрепить такое
поведение? С первого раза явно не получится. Что было бы выгодного в тех
неудачных попытках, которые занесли стаю неизвестно куда, чтобы закреплять
их как отдельные правильные этапы? Да и как было знать, что они правильные,
если не знаешь куда летишь?
А если знаешь - куда, то это явно программа. Если птиц увезти из мест
постоянного обитания, то они туда легко возвращаются. Пингвинов увозили от
береговой полосы за 2 000 километров и они, не тратя сил на скитания,
моментально поворачивали в направлении, кратчайшем к морю, а морем так же
безошибочно возвращались в родные пенаты. Как могло закрепиться такое
действительно выгодное поведение? Что неисчислимое количество раз могло
забрасывать птиц и пингвинов в разные концы Земли, что позволило им,
наконец, приобрести опыт гарантированного возвращения? Очевидно, что они
просто знают, где им надо быть и когда куда надо лететь, то есть,
запрограммированы на это.
А как объяснить закреплением выгодных моментов то обстоятельство, что у
многих видов птиц птенцы впервые летят в теплые края самостоятельно, без
взрослых особей? Родители вылетают раньше и вовсю загорают и крутят любовь
на базе летнего отдыха, а птенцы в это время подрастают на старом месте, и
затем, через тысячи километров, преодолеваемых впервые в жизни, навещают
своих рассобачившихся родителей, делая своим присутствием их поведение
несколько более солидным и подобающим понятиям.
Некоторые птицы бросают свое потомство в самом начале перелета из-за
разницы в скорости, и те долетают самостоятельно, опять же, впервые
преодолевая тысячи (тысячи!) километров. Если бы даже первые птицы случайно
нашли место зимовки, то их птенцы от этого ничего не выиграли бы, и погибли
бы от голода, потому что эти первые птенцы не знали бы, куда и сколько им
лететь. Вернувшимся домой птицам некому было бы показать заветную дорогу,
потому что их дети летели за ними, но бесследно исчезли на просторах неба.
Выдержав траур, они народили бы новый молодняк, те бы снова зимой погибли, а
вернувшиеся бы снова ... и так пока не вымерли бы все по возрасту. Не в ком
было бы выгодному поведению закрепляться! А если есть программа, то птенцы
извлекают из нее планшет и летят к мамам и папам по точному курсу.
И совсем уже неприлично звучит вопрос: как птицы находят место для
зимовки, если в 6 случаях из 10 перелетную стаю ведет молодая птица,
вылупившаяся только летом? Уж эти-то, Сусанины, - как могли они что-то
закрепить в своей навигации, если им от роду четыре месяца, и они нигде
больше не бывали кроме своего леса? Если мы напрямик спросим хоть одну из
них об этом, то она нам искренне ответит: "Ой, я вас умоляю!" А разве есть
другой ответ у тех, кто считает инстинкт приобретенной в поколениях
способностью?
Ну и, если говорить о птенцах, то их, ведь, никто не учит вить гнездо.
Приходит время, и они это знают. Это в них заложено. А это ведь не просто
взять и полететь, пусть даже куда глаза глядят, это - сложная строительная
деятельность. На это, если нет внутри готовой программы, надо еще решиться,
это надо захотеть, это надо сначала создать в голове, затем попробовать
убедить супруга в необходимости своего плана, затем испробовать его
различные варианты на практике, чтобы выбрать лучший. Пока этим будешь
заниматься, потомство погибнет, а для кого тогда все это? Нет, такое надо
уметь сразу, иначе этого не нужно совсем.
Многие формы поведения действительно не просто обеспечивают выживание,
они выживание и есть. Такие формы поведения непосредственно обеспечивают
выживание, и, если ими не обладать изначально, то не прожить более одного
поколения. Термиты, несомненно, погибли бы, если бы сразу не могли возводить
свои кондиционируемые термитники, и эволюционный опыт накапливать было бы
уже некому. Жук-дровосек должен сразу же знать, что, отложив осенью яйца под
кору ветви, теперь следует перебраться на 30 сантиметров по направлению к
стволу от места закладки и сделать на ветке кольцевой надрез, чтобы ветка
засохла, иначе в живой древесине его личинки весной не выведутся. Если
первый жук этого не умел, то некому было бы затем этому научиться, потому
что, закончив с приготовлениями будущего потомства к жизни, сам жук умирает.
Если бы пчелы сразу же не умели собирать нектар, сообщая друг другу, где он
находится, сколько там его, на каком расстоянии и в каком направлении, то
они не пережили бы первой же зимы, и не смогли бы, естественно, в дальнейшем
ничего оттачивать и закреплять в наследственности. Ребенку, ведь, тоже не
расскажешь, что надо сосать грудь. Пока ему это объяснишь - страшно сказать
даже, что получится. Он тоже просто знает - надо сосать. Как первый ребенок
мог этот опыт получить? Если бы даже он был обучаемым, кто мог бы быть его
учителем? Только тот, кто, благодаря материнской груди, выжил. А ему кто
рассказал? Ясно, что некому было! Это тоже, - в программе.
Все больше создается впечатление, что мы стучимся в открытую дверь,
настолько это очевидные факты. Все эти, якобы научные, теории, не любят
истины, они пригвождены к солидным по форме выдумкам своей гордыней, которая
не хочет признавать, что Истина может оказаться сверхлогичной и
непознаваемой. Эволюционисты, скорее всего попали в ситуацию, о которой
сказано - кто хочет получить все, тот не получит ничего. У науки есть свои
пределы, и они определены Богом, и об этом мы впереди еще поговорим. В
данном же случае, пересекая искусственно пределы познания, претендуя на
независимую от Творца истину, на некую самозначность, эволюционистские
теории носят явный характер вяло протекающей истерии на почве научной
претенциозности. На бытовом уровне, такое состояние ума может выражаться,
например, в мрачном заявлении - "я не помню, из-за чего мы разругались, но я
этого ему никогда не прощу". Так привычнее.
Слава Богу, нам осталось сделать совсем немного этих стуков в
незапертое помещение, а пока мы двинемся дальше.
Итак, мы определили, что зерно отличия живой природы от неживой -
способность к программированию в форме инстинкта, то есть врожденной
мудрости, обеспечивающей заданное разумное поведение. Следовательно, это
отличие мы можем считать целью Создателя, и нам следует поговорить о
программировании живых организмов подробнее. Мы не будем углубляться в сами
принципы работы программ и в механизмы их проявления. До каждого
жучка-паучка нам просто физически по времени не добраться, да и
биологические подробности нас сейчас не интересуют. Программы интересуют нас
не в прикладном аспекте, а в фундаментальном - что стоит за этой Целью?
Какова задача всех этих программ? Для чего сами программы? Вот здесь мы
изменим привычный метод рассмотрения, при котором мы пристально вглядываемся
в исследуемое явление, и наоборот, слегка от программ отстранимся, чтобы
увидеть их какую-нибудь особенность, которая могла бы нам дать ответ на наш
вопрос. Эта особенность должна быть не присущей изнутри компонентой только
одной из программ или каким-либо нескольким программам. Это должно быть
что-нибудь общее для них, объясняющее собой их всех сразу, объединяющее их
во что-то целенаправленное, раз уж мы говорим о цели.
Приглядевшись повнимательнее, мы обязательно увидим в этих программах
живого мира то, что позволяет выявить тенденцию, то есть ярко выраженное
направление движения к какой-то цели. И что же это? А это, (во-первых), -
последовательность их запускания во времени. Упустить такой фактор просто
нельзя. Все формы жизни появлялись на земле одна за другой, а не
одновременным образом и этого нельзя игнорировать. Очевидно, в этом был
смысл, известный только Вседержителю, но нас в данном случае привлекает само
существование неоспоримо возможного принципа классификации программ. Мы
возьмем его за основу как наиболее явно напрашивающийся.
Однако, одной временной последовательности для выявления тенденции
маловато, поскольку время - категория количественная, и мы могли бы фактором
времени даже и пренебречь, будь у нас какой-либо качественный признак,
превышающий по своему значению временную последовательность. И в данном
случае у нас такая приятная нам примечательность расположения программ во
времени есть, а именно - каждая последующая программа была совершеннее,
сложнее и разнообразнее по своим возможностям любой предыдущей. А это уже
тот качественный признак, который мы разыскиваем и который настолько складно
сочетается с количественным признаком времени, что мы уже не сможем
пренебречь получившейся картиной, настолько достоверно она сейчас у нас
будет смотреться.
Итак, объединяем очередность появления во времени форм жизни с их
биологическими программами поведения по степени сложности. Что у нас при
этом получается? Опираясь даже только на научные данные учебников средней
школы, правомерно получаем следующую хронологию появления видов жизни на
Земле:
Микроскопические организмы и водоросли - первая по времени и самая
простая программа. Пожалуй, требуется настоятельно напомнить здесь, что
следует быть очень осторожными с термином "простая" во всем, что касается
дел Всевышнего. Мы уже знаем о непостижимой сложности клетки, а эти живые
виды состояли уже из несчетного множества клеток, поэтому, говоря о
простоте, мы имеем ввиду лишь выдвижение ее в качестве исходного стандарта
для сравнения. В силу этого мы не будем рассматривать отличительные признаки
этой программы, они нам не важны. Мы будем иметь в виду, что они есть, и
признаки очередных последующих программ будут приводиться нами лишь в тех
случаях, когда они будут новшеством по отношению к предыдущим, потому что
ради экономии времени мы должны будем просто признать без доказательств
факт, известный любому семикласснику, что более поздние формы жизни
обязательно содержат в себе основные достижения более ранних форм жизни.
Наземные растения и насекомые, которые появились следом, - более
сложная программа. Здесь уже присутствует сложнейший процесс опыления,
плоды, перегнивание, фотосинтез(!), половое размножение, симбиоз насекомых и
растений, метаморфозное развитие насекомых, автотрофное питание растений,
трахейное дыхание насекомых. Температура тела равна температуре окружающей
среды,
Рыбы - еще более сложная программа: дыхание жабрами, позвоночник,
воздушный пузырь, чешуя, кости и хрящи, непостоянная температура тела,
огромные размеры (до двадцати метров),
Земноводные - пришли и принесли с собой таз, дыхание легкими, органы
слуха, моргание век в сухой среде, водно-наземное обитание, голую, богатую
железами кожу, сердце с двумя предсердиями и желудочком. У некоторых видов -
живорождение, у некоторых - половая зрелость до метаморфоза,
Пресмыкающиеся - несмотря на отталкивающий вид внесли собой смешанное
кровообращение, яйцо со скорлупой, внутреннее оплодотворение, панцири,
роговые чешуйки и щитки как защита от высыхания,
Птицы - теплокровность, высиживание яиц, инстинкт постройки гнезда,
навигация, вскармливание потомства, перья, острота зрения, родительский
инстинкт, ноги с рабочими пальцами, клюв как универсальный инструмент,
двуногость, крылья, четырехкамерное сердце, интенсивный обмен веществ,
система охлаждения тела, постоянная температура тела,
Млекопитающие- молочные железы, зубы, живорождение, многообразное
поведение по ситуации, волосяной покров, иерархия в стаях, коллективная
охота.
Человек!
Что можно добавить? Вывод напрашивается сам, - поскольку по времени
создания и по сложности программы человек завершает процесс творения, то он
и должен быть смыслом этого творения. Это - греет!

Человек

Поскольку мы подходим все ближе и ближе к цели, нам необходимо
проверять правильность достигнутых рубежей. Обидно было бы, не заметив
своевременно ошибку, забраться в абсолютно иллюзорные выси. Тем более что
сам предмет обсуждения все ближе и ближе приближается непосредственно к нам.
Мы скромно опустили в предыдущем разделе особенности программы поведения
человека, принимая ее превосходство над животным миром как само собой
разумеющееся. Но эта скромность - ложная. И далее мы поймем, почему. А
сейчас нам неплохо бы убедиться еще раз, во-первых, что мы - творение, а
во-вторых, - что мы верх творения. Иначе все, что было до этого, - пыль.
Надо все проверить в последний раз.
Когда мы говорим о необходимости, убедиться в том, что мы являемся
созданием Творца, то это, естественно, означает, что мы опять, правда уже в
последний раз, возвращаемся к эволюционным идеям. Пожалуй, всего, что было
сказано об эволюции как о "научной" теории, с лихвой бы и хватило, (это уже
становится немножко скучно), но как обойти молчанием такой приятный факт,
что большинство грамотного населения Земли покорно считают себя потомками
обезьян? Можно абсолютно надежно похоронить эволюцию как таковую, но
вытащить вбитый в темя человечества гвоздь его происхождения от приматов это
не поможет. Об этом нужно говорить конкретно и предметно, потому, что вот
они - учебники и тетради по биологии, на которых нечто узколобое, с огромной
челюстью, с длинющими ручищами, с волосатой мордой, все в шерсти,
заскорузлое, без половых признаков, с маленькими тупыми глазками, согнутое в
три погибели, постепенно в серии рисунков превращается в нечто, напоминающее
человека, даже в руку что-то такое там берет, выпрямляется, красивеет на
глазах и становится... нами! И после этого мы беспокоимся, что наши дети
могут смотреть фильмы ужасов!
Ну что сказать в опровержение этого лубка? Конечно же, прежде всего,
самое главное. То, что переходных форм между обезьяной и человеком
палеонтология из своих запасов предоставить не может. У нее есть обезьяны, и
есть люди. Между ними - ничего среднего. Человекообразная обезьяна - не
переходная форма, как это необоснованно считается у обывателя. Даже сами
ученые с горечью признают, что это не переходная форма, а отдельный и
биологически самостоятельный вид. Сам термин "человекообразная обезьяна"
говорит сам за себя. Обезьяна - она и есть обезьяна. Она, то есть, обезьяна,
любая, сама по себе, - человекообразна. Одна больше, другая меньше. Но, все
равно, - обезьяна. Есть и обезьяноподобные люди. Но они не виноваты. Так
получилось. Они все равно люди.
Чтобы доказать нам, что мы продукт эволюции, надо найти не
человекообразных обезьян, а обезьянолюдей. Этих, же, ни сейчас нет, ни
раньше не было. И, вообще, непонятно - если обезьяны, которых мы знаем, это
низшие формы нашего общего рода, то где его более высшие формы? Где те самые
обезьянолюди? Опять говорят - вымерли. Но вымереть-то должны были как раз
низшие, а высшие, наоборот, должны были остаться по всем канонам эволюции!
Естественный отбор, ведь! Как же это те, кто должен был выжить - вымерли, а
те, которые должны были вымереть - выжили и сидят в зоопарках? Какой-то
прямо-таки неестественный отбор получается. Впрочем, мы повторяемся, что не
только не усиливает убедительность, но и создает ложную значимость теории
эволюции.
. Откуда же взялись все эти рисунки в учебниках? А это фантазии
художников на заданную тему. Это не портреты с натуры. Ископаемых форм тех
видов, которые являются героями этого творчества, не найдено! Есть
ископаемые обезьян, и есть ископаемые человека, а всех этих переходных
красавцев нет. Все нарисовано по заказу и с предположительных эскизов
специалистов, которые, наверное, создавая эти наброски для художников,
руководствовались не научными данными, а чем-то себе духовно близким.
Происходили постоянно чудные вещи: в результате очередных раскопок
находили то австралопитеков, то египтопитеков, то рамапитеков, то
кого-нибудь еще, объявляли их обезьянолюдьми, и поднималась такая буря
вселенского восторга, что когда спокойное и детальное исследование
доказывало, что они просто обезьяны, и ничего общего с человеческим родом не
имеют, то эти известия обставлялось контрастно скромно, чтобы не портить уже
состоявшийся праздник. Даже не извинился никто ни разу. Просто сухо
констатировали, - ошиблись, поторопились, хотели как лучше.
Особенно большой шум вызвала первая находка неандертальца. Это был
совсем человек, но согнут к земле как обезьяна. Считалось, что это
обезьяночеловек, которому осталось просто выпрямиться и, - добро пожаловать
в семью! Опять восторгу не было предела, но более полное исследование
показало, что это самый обычный человек, а позвоночник ему скрючила какая-то
костная болезнь, склонившая его к самой земле. Все остальные неандертальцы,
которых раскопали, были при жизни здоровыми и с прямыми спинами. Совсем, как
мы, (тьфу-тьфу-тьфу). Иронии положения (найти первым из экземпляров
сколиозника и на его примере моделировать весь вид!) никто даже не заметил,
настолько все были расстроены. Вдобавок анализ ДНК неандертальца показал,
что он нам даже не родственник. Просто какая-то угасшая ветвь человеческого
рода, ничем не стоявшая ниже нас.
Большие надежды подавал кроманьонец, но и он не оправдал рекламных
затрат - оказался совершенно без признаков обезьяны, просто очень древним
человеком.
Больше из ископаемых ничего подходящего нет. Все остальное, что можно
предложить исследовательским версиям в этом направлении, буквально
помещается на одном столе! Это разрозненные кости, какой-то зуб, остатки еще
чего-то непонятного и непонятно кому принадлежащего, предполагаемо
относящегося к обезьянолюдям. Известен даже случай простой подделки черепа,
подогнанного с помощью гипса, частей черепа человека, деталей черепа
орангутанга и свиных (!) хрящей под необходимый образ. Это так называемый
"пилтдаунский череп". Подделка 40 лет экспонировалась в музее палеонтологии,
но, спустя несколько лет, была изобличена. И опять никто не извинился.
Мотивы шулерства очень уж были понятны. Мы же этих мотивов не принимаем, и
вынуждены со всей определенностью сказать - переходных форм от обезьяны к
человеку не было и нет, и, следовательно, человек не произошел от обезьяны,
а был сотворен так же, как и весь остальной живой и неживой мир.
К этому добавить можно еще кое-что. Эволюция - это приспособление к
окружающей среде. Посмотрим, как человек приспособился к этой среде,
предположив, что он был когда-то обезьяной. Во-первых, он стал ходить на
двух ногах, благодаря чему потерял скорость передвижения и его теперь
догоняет и, (если он не возбуждает аппетита), обгоняет любое четвероногое
животное. А для самого человека теперь единственный смысл погнаться за
кем-либо из питательных животных - согреться. Вдобавок к этому платой за
осанку лорда стала потеря устойчивости, лишившая его двух дополнительных
опор относительно четвероногой стойки. Его теперь легче сбить с ног атакой
спереди, опрокинуть на спину и добраться до самого слабого места - подбрюшья
и половых органов. Кроме того, своей прямостоящей позой он уже открыл любому
врагу то самое подбрюшье и те самые половые органы для прямого и
непосредственного нападения на них, которые раньше были защищенные верхним
плечевым поясом, торсом, спиной и бедрами при четвероногой стойке. Но,
привыкнув делать все до конца, человек и здесь не остановился, а приобрел с
двуногой стойкой еще и дополнительные радостные болезни позвоночника (ни
одно четвероногое не знает радикулита, остеохондроза, люмбаго, грыжи дисков,
сколиоза и др., поскольку позвонковые диски у них не нагружаются, постоянно
растягиваются и не стираются). Покончив приспосабливаться с осанкой, он
посмотрелся в зеркало и возмущенно утратил шерсть, из-за чего стал люто
мерзнуть в холод и получать болезненные ожоги в жару. К его телу теперь
получили свободный доступ паразиты-кровососы (комары, москиты, гнус), он уже
не может лечь, где хочет или прислониться к чему хочет, ему надо одеваться и
стелить себе постель. У него появляются кожные болезни и заражения от любой
царапины или повреждения, а так же простуды от переохлаждения и зуд от
недостатка гигиены. Его легко может укусить паук, скорпион и прочая ядовитая
живность. Он вынужден менять одежду по сезону и обуваться, потому, что жизнь
в его прежнем образе, лишенном этих удовольствий, казалась ему менее
приспособленной.
Но, как бы там ни было, а полностью довольный собой, он для полного
совершенства еще и потерял чудовищную силу рук приматов и может
передвигаться теперь только по земле и защищаться только подвернувшимся
дубьем. Для этих же "преимуществ" он потерял страшные по мощи клыки,
способные разорвать любого противника и обрабатывать деревянные детали. В
качестве дополнительного штриха к своему новому облику он потерял
невероятную ловкость, моментальную реакцию и молниеносную быстроту обезьяны.
В общем, - приспособился, как мог. Если это приспособление, то его высшей
формой следует считать последнюю стадию туберкулеза. По крайней мере, если
следовать в направлении, обозначенном выше, то это - почти вершина. Эволюция
чего, простите, здесь наблюдается? Сплошные потери.
Не будем спорить, что у человека есть то, что с лихвой окупает
преимущества приматов перед ним. Это речь и мозг. Но, похоже, эволюция и
здесь совсем ни при чем. Разве эволюционная потребность могла бы развить
речь? И без речи можно размножаться, добывать пищу, бдить врагов, и все
прочее. Обезьяньи стаи без слов понимают друг друга. Людям бы так
взаимодействовать между собой со всей своей хваленой речью, как
взаимодействуют павианы, шимпанзе и любые другие семейства, которые
превосходно обходятся без всяких слов! По единой команде, без долгих
объяснений, стая мгновенно выполняет любую волю вожака, поданную
нечленораздельным криком. Речь бы только мешала в этих обстоятельствах,
вызывала бы разброд из-за возможности ее различного толкования, непонимания,
неполного или неточного выражения посланной команды, из-за определенной
длительности ее изложения и определенного времени для ее усвоения, что,
складываясь вместе, дает совершенно недопустимую фору неожиданному
противнику или опасности. И, самое главное, - если бы речь и начала
складываться, то любая эволюция сама первой наступила бы ей на горло,
потому, что представьте себе гомон азартно переговаривающихся между собой
членов стаи! На этот демаскирующий базар сбегались бы все хищники со всей
округи, а бедному вожаку, прежде, чем подать сигнал к бегству, пришлось бы
требовать тишины. Именно молчание стаи обеспечивает ее бесшумность, то есть
безопасность, и гарантирует то, что единственный, короткий, не содержащий
ничего сложного по усвоению, приказ вожака, будет немедленно услышан. Так
что, - речь у нас не от настоятельной необходимости, а по одному из
параметров характеристик нашей программы. Впрочем, есть единственное
условие, при котором нашу речь можно было бы признать результатом эволюции
безоговорочно, - это если бы речью обладали только самцы, а самки молчали.
Это, действительно, способствовало бы здоровью вида наилучшим образом.
Ну, а если говорить о мозге, то начать надо с того, что идея его
эволюционного появления просто обесценивается до нуля тем простым фактом,
что способности мозга неисчерпаемо превышают наши потребности по